Судьба начертанная кровью

― Только трусливая сука предает своего ребенка. ― В ее руке появился золотой светящийся лук и стрела, зеленая от оперения до наконечника. Не успела я пошевелиться, не успела призвать Хлин, чтобы она защитила меня, а я ― свою мать, как стрела была выпущена.

Она пролетела по воздуху и вонзилась в сердце моей матери.

Бьорн зажал мне рот рукой, чтобы заглушить мой крик, когда она медленно опустилась на землю, а стрела исчезла из ее груди.

― Возвращайтесь к драккару, ― приказала Скади, и она со своими людьми исчезла за холмом, шаги стихли, оставив после себя лишь шум ветра в деревьях и мои приглушенные рыдания.

― Они ушли, ― сказал Бьорн, и я вырвалась из его объятий. Бросив щит и меч, я помчалась к матери. Нога зацепилась за камень, и я споткнулась, растянувшись на земле. Всхлипывая, я поползла дальше и добралась до нее.

Она еще дышала.

Рыдая, я прижала свои руки к ране на ее груди и склонилась над ней. Глаза матери впились в меня.

― Фрейя?

― Я здесь. ― Кровь текла по моим пальцам, пропитывая переднюю часть ее нового платья, трость лежала рядом с ней в траве. ― Мне так жаль. Что это случилось. Прости за то, что я сказала.

Но свет исчез из ее глаз, и ее грудь замерла под моими руками.

― Нет! ― закричала я. ― Этого не должно было случиться!

Бьорн оказался у меня за спиной и заключил меня в свои объятия.

― Мне жаль, Фрейя, ― сказал он, и я зарылась лицом в его шею, от рыданий у меня болело тело.

― То, что я ей наговорила. ― Я втянула ртом воздух, пытаясь отдышаться. ― Я не имела это в виду. Не имела. Она умерла, думая, что я ее не люблю.

― Почти до последнего вздоха она предавала собственную дочь, ― сказал он. ― Она заслужила свою судьбу.

― То, что она была трусихой, не значит, что она заслужила смерть! ― Мои пальцы впились в его руки, достаточно сильно, чтобы оставить следы, но мне было все равно. ― Я сама навлекла на нее эту участь. Я решила прийти сюда. Мои решения привели к ее смерти. Все, что я делаю, всегда ведет к смерти.

― Вот почему тебе нужно уйти, ― сказал он, прижимаясь теплым дыханием к моему уху. ― Это не ты несешь смерть, это делают те, кто охотится на тебя для достижения своих целей.

Как Илва.

― Я убью ее, ― зашипела я, мое горе переросло в ярость. ― Я убью эту предательскую суку, мать ее.

― У тебя нет доказательств, что это была Илва.

― Мои доказательства в том, что это не мог быть никто другой! Илва была в Фьяллтиндре. Она была свидетелем того, как Снорри объявил о своем намерении захватить Гриндилл. Она умеет пользоваться рунической магией. Она ― единственная, кто знал, куда мы едем.

― Ничто из этого не является доказательством! Если ты убьешь ее на основании домыслов и слухов, мой отец накажет тебя, ― возразил Бьорн. ― Независимо от того, что она сделала или не сделала, убийство Илвы ничего не изменит. Тебе нужно бежать, Фрейя. Выбраться из этой передряги, пока ты не потеряла себя!

― И отказаться от шанса отомстить за мать? ― Я отстранилась от него. ― Не только Илве, но и Скади? И самому Харальду? Ты, как никто другой, должен понимать, что месть стоит любых жертв.

― Это другое дело. ― Он снова схватил меня за руки. ― Я точно знаю, кто пришел в хижину моей матери той ночью с убийством в сердце. Я видел это своими глазами. И все равно я откажусь от этого ради тебя.

Он не позволит тебе вернуться, прошептала моя ярость. Он не даст тебе отомстить.

― Так же, как я знаю, кто именно был в курсе, что мы направляемся сюда. ― Я посмотрела в его зеленые глаза, и он отшатнулся от того, что увидел в моих. ― Это не может быть никто, кроме Илвы. Почему ты мне не веришь? Почему ты защищаешь ее?

― Я защищаю тебя! ― Его пальцы сжались. ― Я не позволю тебе сделать это. Не сейчас, когда ты охвачена этой… этой яростью. Ты должна быть собой, чтобы принять это решение.

― Это и есть я.

― Твои глаза снова красные! Твоя ярость управляет тобой!

Тебе придется ускользнуть от него, прошептал голос. Будь умнее.

― Хорошо, ― сказала я. ― Давай попрощаемся с моей матерью, и когда я успокоюсь, как ты просишь, я докажу тебе, что мой выбор не изменился.

В выражении лица Бьорна читалось беспокойство, но он кивнул. По моему указанию он отнес тело матери в дом, построенный отцом, положил ее на кровать, с которой началась история моей жизни, а затем пробормотал:

― Я приведу лошадей.

Я смотрела на тело матери. Нужно было что-то сказать. Слова, которые должны были прозвучать из глубины моего сердца, но ярость не позволяла им добраться до губ. Все вокруг окрасилось в красный цвет, в висках стучал пульс, который шептал только о мести. И когда я услышала стук копыт по земле, я вышла на улицу.

Взяв у него поводья своей лошади, я сказала:

― Пожалуйста, сожги дом.

Бьорн не ответил, только передал мне поводья, а затем пробормотал имя Тира, и его топор ярко вспыхнул. Моя кобыла отпрянула, и я позволила животному отступить на несколько шагов назад, а конь Бьорна последовал за ней.

Тебе нужно действовать быстро.

Сердце колотилось, ладони стали мокрыми, когда я прикрепила щит к седлу и перекинула поводья через голову лошади. Бьорн бросил на меня взгляд, и я кивнула, ожидая, когда он прижмет свой топор к стене дома, и дерево мгновенно почернеет.

Я вскочила в седло и ударила пятками.

Конь Бьорна фыркнул, когда я натянула поводья и потащила его за собой.

― Фрейя!

Мой гнев поутих от крика Бьорна, но темный голос прошептал: Он остановит тебя, если представится возможность. Голос был прав. Я пустила лошадь в галоп, уводя ее прочь от фермы моей семьи.

Я не позволяла себе оглядываться назад.

Глава 32

Я бросила коня Бьорна сразу за Селвегром, потому что мерин все время пытался меня укусить, а я знала, что у меня уже есть все необходимое преимущество.

Затем я погнала свою лошадь с той же силой, с какой мой гнев бурлил во мне.

В голове проносились картины того, как закончится противостояние. Я думала, что я скажу правительнице Халсара. Какими способами я могу ее убить. Проклятия, которые я обрушу на нее, когда докажу ее вину.

Какая-то часть меня в глубине души понимала, что это неправильно. Знала, что я позволяю темной половине взять над собой контроль, о чем однажды, возможно, пожалею, но это было лучше, чем альтернатива. Лучше, чем вспоминать последние слова, сказанные матери. Лучше, чем смотреть, как стрела Скади пронзает ее грудь. Гораздо лучше, чем видеть, как свет гаснет в ее глазах, и знать, что это произошло из-за меня.

Тропа привела меня к краю фьорда, и передо мной раскинулся северный пролив, синяя, отливающая сталью, вода, покрытая белыми барашками волн. Я искала признаки бело-синих парусов Скади пока скакала вдоль берега, но не увидела ничего, кроме маленьких рыбацких суденышек на воде. Волны разбивались о скалистый берег, над головой кричали чайки, ныряя и сражаясь за объедки, выброшенные на камни водой.

Я возвращалась быстрее, чем мы двигались ночью с Бьорном, но, когда я добралась до устья реки Торн и одноименного городка на северном берегу, моя лошадь уже тяжело дышала. Ворота были открыты, и я сразу направилась к конюшне.

― Мне нужна свежая лошадь, ― сказала я человеку, чистившему стойло.

Он посмотрел на мое измученное животное, и я достала из кармана серебряную монету, зная, что у меня есть не так много времени, прежде чем Бьорн догонит меня.

― Сейчас.

Мужчина быстро направился к высокому мерину, и я спешилась, позволяя ему сменить упряжь и взнуздать его. Я краем глаза наблюдала за тем, как жители города занимаются своими делами. Женщины торговались на рынке. Мужчины слонялись перед медоварней с кубками в руках. Дети бегали за курами и козами по грязным улицам. Этот город снабжал Гриндилл продовольствием, был жизненно связан с ним, но если битва и смена власти и повлияли на это место, то я этого не заметила. Жизнь шла своим чередом, они заботились о том, чтобы накормить своих детей и дать им кров над головой, а не о том, кто из ярлов претендует на титул в крепости на холме.

― Я возьму серебро, ― сказал мужчина, отвлекая меня от размышлений, и я протянула ему монету, прежде чем сесть на мерина.

Я мчалась быстрым галопом по дороге, идущей вдоль реки, переходя вброд десятки мелких ручьев, впадающих в нее и не сводя глаз со скал вдали. Я могла различить стены Гриндилла, реку Торн, текущую мимо крепости и низвергающуюся водопадом высотой в пятьдесят футов¹⁹. У его основания клубился туман, но я не приблизилась к нему ― дорога сворачивала на юг, прежде чем начать крутой подъем на холм к крепости.

Мерин тяжело дышал, когда я добралась до вершины, но я погнала его галопом к воротам. Стены были восстановлены, наверху несли дежурство воины, и меня быстро заметили.

И узнали.

― Это Фрейя! ― Мое имя прозвучало сверху, когда копыта моего коня загрохотали по мосту через ров с кольями, и ворота распахнулись, пропуская меня. Я въехала в открытый двор и осадила своего мерина, мои глаза осматривали людей, находившихся поблизости, выслеживая добычу.

― Ты сошла с ума, девчонка?

Раздался голос Илвы, и мой гнев разгорелся с новой силой, когда я увидела, как она выходит из большого зала. Соскочив с коня, я устремилась к ней.

― Мы так не договаривались, ― прошептала она, придерживая юбки от грязи, ее дыхание было учащенным, словно она прибежала перехватить меня, как только услышала, что я вернулась. ― Как я объясню, почему ты…

Я размахнулась, и мой правый кулак врезался в ее щеку с такой силой, что боль рикошетом отдалась в моей руке.

― Ты предательская сука, ― прорычала я, когда она упала в грязь. ― Я убью тебя на хрен!

Илва отползла назад, вокруг нас раздавались тревожные крики.

― Я тебя не предавала, ― задыхалась она. ― Все думают, что ты в своих комнатах!

― Неужели? ― Я выхватила меч и направилась к ней, с удовлетворением наблюдая, как она в ужасе отшатывается. ― Тогда как получилось, что Скади точно знала, где меня искать?

Илва побледнела.

― Что? Нет… нет, Фрейя, я понятия не имею, откуда Харальд узнал об этом, но это не я. Клянусь!

― Ложь, ― прошипела я. ― Все это время именно ты была в сговоре с Харальдом. Чтобы избавиться от Бьорна. А теперь ― чтобы избавиться от меня, потому что ты поняла, что не хочешь войны, как тебе казалось раньше. Вот только ни Бьорн, ни я не умерли, зато умерла моя мать! Из-за тебя!

Я подняла меч, готовясь нанести удар, который снесет ее голову с плеч, но тут меня обдало жаром, и клинок выбило из моих рук.

Я споткнулась и едва не упала, а когда восстановила равновесие, то увидела Бьорна, сидящего на своем измученном коне прямо перед воротами. Вскрикнув от бессильной ярости, что он отказывает мне в мести, я схватила меч, гнев и горе переполняли меня, но обнаружила, что лезвие искорежено от удара его топора. Изуродованное, оно все равно могло послужить моей цели.

Илва закричала, но прежде, чем я успела вогнать клинок в ее сердце, кто-то врезался мне в бок. Я рухнула в грязь, меня придавило к земле больше рук, чем я могла сосчитать, в ушах раздавались крики.

― Что происходит? ― прорычал Снорри, и я подавилась полным ртом грязи и лошадиного дерьма:

― Она предательница!

Чьи-то руки рывком подняли меня на ноги, и я закашлялась и сплюнула, пытаясь очистить рот от грязи.

― Ты сказала мне, что Фрейя в своих покоях и ищет совета у богов. ― Снорри указал пальцем на Илву. ― Но она только что въехала через ворота верхом на лошади.

― Ей нужно было увидеться с матерью. ― Илва поднялась на ноги, ей помог Рагнар. ― Хотела узнать все, что можно о Хлин, чтобы…

― Она сообщила Харальду, где мы находимся, ― закричала я. ― И из-за этого моя мать мертва!

― Я ничего такого не делала!

Все перед моим взором было красным, потому что даже сейчас она отрицала это.

― Тогда кто, Илва? Мы знаем, что среди нас есть предатель. Тот, кто был в Фьяллтиндре. Тот, кто разрушил планы Снорри в Халсаре. Тот, кто поделился с врагом тем, что я отправилась увидеть свою мать. Ты ― единственная присутствовала все три раза, единственная, кто обладала магией, единственная, кто обладала информацией!

― Это была не я! ― вскричала Илва, и только хватка Рагнара удержала женщину от нападения на меня. ― Бодил поручилась за правдивость моих слов в Халсаре!

― Значит, она солгала!

― Хватит! ― Снорри встал между нами. ― Я выслушаю вас обеих наедине, а не здесь, где вы вопите, словно две торговки на рынке!

― Потому что она и есть торговка!

Я попыталась освободиться от державших меня мужчин, а когда не смогла, плюнула в нее.

― Ведите их в большой зал, ― процедил Снорри, а затем посмотрел на Бьорна, который все еще стоял у ворот. ― Ты тоже пойдешь, поскольку, похоже, ты соучастник.

Мужчины протащили меня по грязным улицам в большой зал и усадили на скамью. Рагнар проводил Илву, как госпожу, и помог ей сесть в дальнем конце, после чего удалился. Снорри стоял между нами, а Бьорн сидел за другим столом с бесстрастным лицом. Неудивительно, что именно к нему Снорри обратился первым.

― Объясни, почему ты позволил уйти моей деве щита из крепости по какому-то дурацкому поводу, мальчик.

Бьорн пожал плечом.

― Она хотела увидеть свою мать и узнать больше о Хлин. Илва согласилась с тем, что ты не допустишь такой встречи, и предоставила Фрейе возможность покинуть Гриндилл, не сообщая тебе. Мы только что покинули ферму ее матери, когда приплыла Скади на драккаре, полном воинов, получив информацию о том, что Фрейя будет там. Она убила мать Фрейи, а потом ушла.

Челюсти Снорри заходили взад-вперед, и он медленно повернулся к Илве, чтобы посмотреть на нее. Меня пронзила дрожь от мысли, что он наконец-то увидел правду.

Илва сползла со скамьи на колени и покачала головой.

― Я не предавала тебя, любовь моя. Ты знаешь, что я верна. Несмотря ни на что, я верна тебе.

Снорри перевел взгляд на меня.

― Обоснуй свои обвинения.

― В Фьяллтиндре, когда я забеспокоилась о том, что Илвы и Бьорна долго нет, я пошла, чтобы попытаться найти помощь, ― сказала я. ― Я видела, как Харальд разговаривал с кем-то в Зале Богов, договариваясь защитить ее ребенка. С тем, кому, по мнению Харальда, ты доверял, Снорри. Затем женщина в капюшоне попыталась войти в наш зал, но была отброшена назад силой рун.

― Почему меня должны отталкивать мои собственные чары? ― огрызнулась Илва. ― Кроме того, я была с Бодил. Ты это знаешь!

Снорри проигнорировал ее, махнув рукой, чтобы я продолжала.

― В Халсаре, когда призрак привел меня в лес, женщина в капюшоне вырезала руны на дереве с видениями твоей речи.

― Это была не я! Бодил поручилась за истинность моих слов, когда эта маленькая сучка обвинила меня в первый раз, ― крикнула Илва.

― Бодил мертва, и ее нельзя допросить повторно, ― ответил Снорри, не желая смотреть на нее, его глаза были устремлены ко мне.

― Тогда позови Стейнунн, ― сказала я. ― Ее песни говорят только правду.

― Она ушла прошлой ночью.

От разочарования мои руки сжались в кулаки.

― Илва была единственной, кто знал, что мы с Бьорном собираемся навестить мою мать. ― Слезы побежали по моим щекам. ― Она была единственной, и из-за ее действий моя мать мертва. Я требую отмщения.

Воцарилась тишина, я не решалась заговорить. Едва осмеливалась дышать.

― Я не осужу тебя без суда, ― наконец сказал Снорри, и я увидела, что его руки сжались в кулаки и дрожат, словно он едва сдерживается. ― Но знай, что обвинения Фрейи убедительны.

Лицо Илвы исказилось.

― Любовь моя, ты же знаешь…

Ее мольбы прервал звук рога, заставивший меня вздрогнуть. Особенно когда он прозвучал снова.

Тревога.

Через несколько секунд в дверь ворвался один из воинов Снорри.

― Северные войска высадились в Торне, ― прохрипел он. ― Десятки и десятки кораблей. Они требуют, чтобы мы отдали им деву щита.

У меня свело желудок, ибо, хотя мы и знали, что этот момент настанет, никто не верил, что это произойдет так скоро.

Илва прижала руку ко рту.

― Нам нужно бежать!

― Это был твой план? ― закричал на нее Снорри. ― Неужели твое желание восстановить Халсар настолько сильно, что ты вступила в союз с моим главным врагом?

― Я не предавала тебя, ― рыдала Илва. ― Клянусь богами, я верна. Но мы должны защитить наш народ, Снорри. Наши союзники еще не прибыли, и мы не можем надеяться, что сможем выстоять против Харальда. Мы должны отступить!

― Я не для того завоевывал эту крепость кровью, чтобы уступить ее при первой же угрозе в наш адрес! ― прорычал Снорри, а затем набросился на гонца. ― Покинуть Торн! Собрать всех людей в крепости и приготовиться к осаде.

Взрыв грома расколол воздух, земля содрогнулась, а снаружи закричали люди.

― Тора с ним, ― сказал Бьорн. ― И наверняка Скади тоже. Илва права ― это не та битва, которую можно выиграть. Нам нужно бежать.

Снорри нанес удар, его кулак угодил Бьорну в челюсть, и тот отступил на шаг.

― Ты думаешь, так ты заслужишь место в Вальхалле, мальчик? Трусостью? Бегством от битвы?

― Признать, что битва проиграна, ― это не трусость, ― огрызнулся Бьорн, сжимая руки в кулаки. ― Думаю, Один предпочтет посадить за свой стол тех, кто умеет выбирать битвы, чтобы одержать победу, а не тех, кто мчится к поражению!

― Сам Всеотец видел величие Фрейи! ― закричал Снорри. Я вздрогнула от его ярости, от его фанатизма, но Бьорн не сдвинулся с места, пока его отец кричал: ― Это Один сказал твоей матери, чего Фрейя позволит мне достичь, и все же ты на каждом шагу сопротивляешься судьбе, которую он предвидел для нее. Думаешь, я не замечаю? Думаешь, меня не беспокоит, что мой собственный сын позволяет страху направлять его шаги, а не амбициям?

― Страх здесь ни при чем, ― крикнул в ответ Бьорн, и я напряглась от ярости в его глазах. Ненависти, которая кипела в нем, ведь раньше я никогда не видела в нем этого. ― Я не верю, что ты управляешь судьбой Фрейи!

Краска исчезла с лица Снорри, затем он быстрым движением выхватил меч и приставил к горлу Бьорна. Я схватилась за свое оружие, но тут же замерла, увидев струйку крови, стекающую по коже Бьорна, понимая, что любое мое действие может привести к его гибели.

― Почему? ― сквозь зубы потребовал Снорри. ― Потому что ты считаешь, что ее судьбой должен распоряжаться ты? ― Прежде чем Бьорн успел ответить, он добавил: ― Ты думаешь, я слеп? Думаешь, я не могу определить похоть, когда вижу ее? Я терпел то, что ты возжелал мою жену, потому что считал тебя верным. Но теперь я вижу, что ты больше заботишься о том, чтобы она оставалась доступной для удовлетворения твоих желаний, чем о том, чтобы она выполнила свое предназначение.

Мои руки превратились в лед, и краем глаза я увидела, как Илва стиснула зубы и покачала головой ― для нее это тоже не было откровением. Мы никого не смогли обмануть, и если мы выживем в этой битве, то столкнемся с последствиями наших действий.

Бьорн не ответил, потому что уже двигался. В мгновение ока он отвел клинок отца от своего горла, его топор вспыхнул, и он отбросил Снорри назад через всю комнату.

― Знай, что ты жив только потому, что я дал клятву не удовлетворять свои желания, ― прорычал он. ― Но не думай, что боги оставят тебя безнаказанным, таких, как ты, ждет судьба гораздо худшая, чем смерть.

― Пустые угрозы. ― Снорри сплюнул на землю. ― Или убей меня сейчас, или убирайся с глаз моих, потому что я не назову труса своим сыном.

Мое сердце разрывалось на части, потому что я стала этому виной. Я разрушила жизнь Бьорна, оторвала его от семьи и испортила ему репутацию, а все потому, что хотела получить то, что не могло принадлежать мне. Убей Снорри и получишь все, что хочешь, ― прошептал темный голос в моей голове, и моя рука сжалась на рукояти меча.

Я стиснула зубы, пытаясь заставить себя вытащить клинок, сделать то, что Бьорн не хотел или не мог, но рука не слушалась.

Снорри рассмеялся.

― Ты дала свои клятвы, Фрейя, так что, похоже, моя судьба и жизнь в безопасности от тебя.

Гром прогремел, на этот раз ближе, и Илва прорычала, смахнув слезы:

― Хватит. На это нет времени. Мы должны готовиться к битве с Харальдом или бежать, пока есть возможность.

― Я не буду сражаться за тебя. ― Слова вырвались сами собой. ― Я ухожу, чтобы вообще не было причин для битвы. Вы можете посвятить жизнь поискам меня, но знайте, что я не буду сражаться ни за вас, ни за кого-либо еще. ― Я посмотрела на Бьорна, и он кивнул, протянув мне руку. ― Мы уходим.

Снорри ничего не сказал, только смотрел, как мы выходим из комнаты.

― Нам придется уехать далеко, ― сказал Бьорн, когда мы оказались на улице. ― Нам нужно выбраться из Горных земель, из-под влияния наших богов туда, где они не имеют власти.

Я начала было кивать, соглашаясь, но остановилась при виде брата, стоящего на коленях, и Рагнара за его спиной с ножом у горла.

― Фрейя! ― Глаза Гейра расширились при виде меня. ― Они забрали ее. Когда ты вернулась, они забрали Ингрид. Я не знаю, где она!

Медленно повернувшись, я увидела Снорри, стоящего со скрещенными на груди руками.

― Ставки те же, что и всегда, Фрейя. Ты можешь покинуть крепость со своим возлюбленным, но призраки твоей семьи будут преследовать тебя всю оставшуюся жизнь.

Меня пробрала дрожь.

― Я ненавижу тебя! Как боги предрекли, что ты станешь конунгом Горных земель, для меня загадка, ведь ты ― чудовище, перед которым никто добровольно не преклонит колена!

Он фыркнул.

― Это Горные земли, девочка. Кого интересует добрая воля? Наш народ управляется сталью и страхом, а те, кто приносит клятву, делают это, потому что знают, что та же сила будет обращена против их врагов. Что чудовища защитят их. При всей своей силе, Фрейя, ты не более чем девочка, ведомая импульсами и эмоциями. Боги выбрали меня, потому что тобой нужно управлять. Чтобы я использовал тебя как оружие, а не позволял сеять бесконтрольный хаос. Но, похоже, тебе нужно больше доказательств, прежде чем ты поймешь это.

― Он блефует, ― тихо сказал Бьорн. ― Если он убьет их, у него больше не будет рычагов влияния на тебя. Он этого не сделает.

Гейр и Ингрид сами выбрали это, прошептал голос из глубины моего сознания. Они заслужили свою судьбу. Зачем жертвовать собой, чтобы защитить их от нее? Я резко тряхнула головой, чтобы заставить голос замолчать, хотя знала, что эти слова шептала часть меня. За то, чтобы остаться, придется заплатить. Уйти ― тоже. Нерешительность сковывала мое тело, грозя разорвать меня на части, потому что я не знала, что делать. Не видела пути вперед. Поэтому я сделала шаг назад, в сторону ворот.

― Фрейя, ― взмолился Гейр, его глаза были полны паники. ― Пожалуйста! Ингрид… она беременна!

Я замерла.

― Может, я и не заслуживаю твоей защиты, ― сказал мой брат, по его щекам текли слезы, ― но ребенок заслуживает. Пожалуйста, не бросай свою плоть и кровь.

У моего брата были свои недостатки, но двуличность не входила в их число. Я молилась, чтобы у них были дети, но, как всегда, боги давали, а потом забирали при следующем вздохе.

― Фрейя, если мы хотим уехать, то это нужно сделать сейчас, ― сказал Бьорн. ― Северяне уже почти настигли нас!

Я не знала, что делать, и груз всех судеб, переплетенных с моей, давил все сильнее и сильнее.

Помни, кто ты есть.

― Я останусь. ― Слова сорвались с моих губ. ― Я буду бороться.

― Это твоя судьба, ― сказал Снорри, а затем крикнул: ― На стены!

Я долго стояла, уставившись в грязь, потом подняла голову и встретила взгляд Бьорна.

― Ты должен идти, пока можешь.

Бьорн протянул руку, его пальцы обхватили мое лицо, он наклонился и поцеловал меня.

― Никогда. Я буду рядом с тобой, в жизни или на пороге Вальхаллы. Клянусь.

― Они здесь! ― закричали голоса со стен, и я вздрогнула, потому что, несмотря на то, что я согласилась остаться и сражаться, я не понимала, как мы можем надеяться на победу.

― На стены! На стены!

Тревога и страх, звучавшие в голосах людей, промчались по моим венам, и я побежала, чтобы взобраться на зубчатые стены. От открывшегося зрелища у меня перехватило дыхание.

Перед воротами, стремительно окружая крепость, стояли войска северян. Воины в толстой коже и кольчугах, вооруженные до зубов, со щитами наготове. А перед ними возвышалась знакомая фигура.

Конунг Харальд, с одной стороны которого стояла Скади, а с другой ― Тора, раненная и покрытая синяками, волосы на левой стороне ее головы были сожжены. При виде ее ран у меня в животе зародилось тошнотворное предчувствие. Воины Снорри так и не нашли тело дитя Тора, убившего Бодил, и предположили, что оно сгорело от удара молнии. Но ожоги Торы навели меня на мысль, от которой мой гнев только усилился, и я пробормотала:

― Харальд был в союзе с Гнутом.

Снорри выругался и сплюнул вниз, похоже, догадавшись о том же.

Держась вне досягаемости лучников Снорри, Харальд встретился со мной взглядом. Он медленно вытащил из-за пояса кусок белой ткани и с абсолютным бесстрашием приблизился к глубоким траншеям, окружающим крепость.

― Как жаль, что мы снова встретились при таких обстоятельствах, Фрейя, ― прокричал он, и ветер растрепал его золотисто-каштановые волосы. ― Но ради моего народа я не могу оставаться в стороне и смотреть, как ты продолжаешь идти по этому пути. Сдайся мне, и я дам тебе слово, что возьму свою армию, сяду на корабли и вернусь в Северные земли.

― И почему я должна тебе верить? ― крикнула я ему в ответ. ― Это ты привел армию на нашу землю, это ты заключил союз с нашими врагами. Это ты угрожаешь нам!

― А какой у меня был выбор? ― Его грудь поднялась и опустилась от тяжелого вздоха. ― Я надеялся предотвратить будущее, которое увидела провидица ― будущее, которое Сага предсказала своему собственному сыну, ― другими способами, кроме войны, но мои желания не сбылись. Я не могу позволить тебе, управляемой конунгом Снорри, принести смерть в мои земли, поэтому я стою здесь.

― Это не то, что предсказала Сага! ― прорычал Снорри. ― Именно поэтому ты убил ее!

― Мы оба знаем, что не я принес насилие к дверям Саги, ― ответил Харальд, и рядом со мной Бьорн переступил с ноги на ногу. ― Это ложь, которой ты оправдываешь свое желание развязать войну с Северными землями.

Снорри уперся в деревянные перила, казалось, готовый броситься вниз и сразиться с Харальдом один на один. ― Лжец! Ты убил Сагу, а потом украл моего сына!

Я рискнула бросить косой взгляд на Бьорна, который был единственным, кто точно знал, кто из них говорит правду, а кто лжет, выступая перед своей армией, но он смотрел вперед, крепко ухватившись руками за перила.

― Мы можем стоять здесь и выкрикивать друг другу обвинения весь день, ― сказал Харальд, покачиваясь на пятках. ― Но это ничего не изменит. Из твоих речей в Фьяллтиндре следует, что ты намерен использовать Фрейю для нападения на Северные земли, а я не могу этого допустить. Так что либо отдай ее мне, либо мы сразимся за нее здесь и сейчас, позволив богам выбрать победителя.

― Боги уже предрекли мою победу, ― крикнул Снорри, ― но, если тебе нужны доказательства, ты их получишь. — Он посмотрел в сторону, его глаза встретились с моими. ― Стена щитов.

Мои пальцы онемели, а желудок скрутило в узел, когда я перевела взгляд на Тору, которая подошла вплотную к Харальду. Воспоминания о последней битве с ней заполнили мой разум. Видения того, как молнии вонзались в плоть и землю, разрывая их на части. Как молния пронзила грудь Бодил. Да, мне удалось отразить удар и остановить ее, но каковы были шансы повторить этот подвиг?

― Стена щитов! ― крикнул Снорри и ударил мечом по щиту. ― Стена щитов! ― Воины вокруг нас подхватили эту фразу, ударяя оружием о щиты, и шум становился все громче и громче, пока я едва могла расслышать собственные мысли.

Стена щитов.

Спрятав свой искореженный меч в ножны, я уперлась руками в перила, наблюдая, как между поднятыми ладонями Торы сверкают молнии. ― Хлин, ― прошептала я. ― Защити нас.

Магия хлынула из меня, вытекая из пальцев на стену, распространяясь влево и вправо с ослепительной скоростью, пока не окружила крепость сияющим светом.

― Еще не поздно, Фрейя, ― крикнул Харальд. ― Сегодня никто не должен умереть. Все, что требуется, ― это твое решение изменить свою судьбу.

Я повернула голову, чтобы посмотреть назад. Гейр все еще стоял на коленях, клинок Рагнара был у его горла. А Ингрид… ребенок… Если я хотя бы не попытаюсь отразить нападение Харальда, то, по моему глубокому убеждению, тот, кто удерживал ее, убьет из злобы.

Не было никакого выхода. Не было выбора, который не привел бы к смерти.

― Бьорн… — Я запнулась, потому что не могла спросить его, что мне делать. Не могла переложить это бремя на его плечи, когда оно должно было лежать на мне. Но я могла попросить сказать мне правду. ― Кто из них убил ее?

Его горло дернулось, когда он сглотнул.

― Никто из них не убивал ее, Фрейя.

― Но ты сказал, что хочешь отомстить человеку, который причинил ей вред? ― Я уставилась на него. ― Харальду?

С видимым усилием он заставил себя встретить мой взгляд.

― Да. Но никто из них не убивал ее.

По мне пробежал холодок, когда понимание пробрало меня до костей. У Бьорна был шрам на плече с того самого момента, когда он впервые вызвал пламя Тира ― когда поджег хижину. Сага сгорела заживо.

― Моя месть ― мое дело, Рожденная в огне, ― сказал Бьорн. ― Не основывай на этом свой выбор.

Я стиснула зубы, потому что это только усложнило ситуацию. Я хотела, чтобы существовал верный путь, потому что тогда, что бы ни случилось, я смогла бы идти по нему без сожалений, но, похоже, такого варианта у меня не было.

Ропот тревоги вернул мой взгляд к стоящей передо мной армии. Люди Харальда вытолкнули вперед мирных жителей Торна, так что они оказались между Торой и светящейся стеной моей магии. Некоторые застыли на месте, но многие бросились к воротам, умоляя впустить их. Снорри слегка покачал головой.

― Держись уверенно.

― Это твой последний шанс закончить все мирно, ― крикнул Харальд. ― Опусти свой щит и сдайся, Фрейя. Покончи с этим, пока никто не погиб.

― Это уловка, ― прорычал Снорри. ― Как только ты опустишь щит, он схватит тебя, а потом перебьет нас всех.

― Клянусь, если ты спустишься, моя армия покинет эти берега, Фрейя! ― Харальд прошел через лес заостренных кольев в траншеях, остановившись достаточно близко, чтобы коснуться моей магии. Достаточно близко, чтобы любой из лучников мог выстрелить, но он все еще держал белую ткань, и честь не позволяла им стрелять. Или из-за того, что истинная угроза была вне досягаемости, и молнии потрескивали между ее ладонями.

― Спускайся, ― сказал он. ― Нет необходимости воевать.

Я вздрогнула, пот пропитал волосы на висках, хотя мне было холодно. Каков был правильный ответ? Каков правильный путь? Что я должна делать? То, что я отвернулась от матери, привело к ее смерти. Могу ли я поступить так же с Гейром и Ингрид?

Нет.

Но если я не сделаю этого, все невинные люди, которые кричали, чтобы их пустили в ворота, молили о защите моей магии, погибнут от молнии Торы так же, как погибла Бодил. И сколько их еще будет после этого? Как долго я смогу защищать эти стены, пока усталость не заставит меня сдаться? Ведь как только это произойдет, Тора прорвется сквозь стены, и все будет кончено.

Ты должна пытаться. Это твоя сущность.

Я резко встряхнула головой, а затем закричала:

― Я — горянка. Я умру в бою, но не уступлю северянам!

Мой народ разразился радостным ревом, но Харальд лишь с отвращением покачал головой.

― Если ты решил убить этих людей, их кровь будет на твоих руках, ― крикнула я ему в спину, когда он уходил. Конунг Харальд ничего не ответил, только кивнул один раз, проходя мимо Торы, а затем присоединился к своей армии, которая отступила немного вниз по склону.

Дочь Тора встретила мой взгляд за мгновение до того, как из ее ладоней вырвалась молния. Только направила она свою силу не на людей внизу, а на мою магию. Молния ударила в мой щит и отскочила, рассыпавшись на дюжину зазубренных дуг, которые полетели во все стороны. Раскат грома ударил мне в уши, но этого было недостаточно, чтобы заглушить крики, доносившиеся снизу.

Я посмотрела вниз и увидела десятки людей, лежавших на спине в нескольких шагах от стены, куда их отбросила моя магия, отразившая молнию Торы. Они поднимались на ноги и снова бежали к воротам, умоляя, чтобы их впустили.

Тора подняла ладони, и еще одна молния устремился в мой щит, а гражданских снова отбросило назад, на этот раз с большей силой. Я беззвучно застонала, глядя, как их тела швыряет во все стороны, некоторые из них приземлялись на колья в траншеях. Гром был недолгим милосердием, потому что, как только он прекратил свои раскаты, крики агонии и страха заполнили пустоту.

― Не трогайте, ― кричала я им. ― Не трогайте стены! Пригнитесь!

Некоторые прислушались и отступили от стен, а другие, которые либо не слышали, либо были слишком напуганы, чтобы понять, снова попытались добраться до ворот.

Сверкнула молния, отскочив от моей магии и рассыпавшись на дуги. К моему ужасу, она поразила некоторых из тех, кто успел отойти. Они падали на землю, от их тел поднимался дым, а я кричала и кричала, потому что выхода для них не было. Не было возможности защитить их, так как молния раз за разом разбивалась о мою магию, а ее отраженные вспышки находили своих жертв.

― Остановись! ― взвыла я, в нос ударила вонь обугленной плоти. ― Пожалуйста!

Тора не остановилась. Лишь стояла в недосягаемости от отчаянных попыток лучников Снорри поразить ее, бесстрастно наблюдая, как ее магия разбивается о мою.

Слова Бьорна эхом отдавались у меня в голове. Она сказала мне, что дева щита объединит Горные земли, но десятки тысяч людей будут убиты. Ты будешь ходить по земле, как чума, натравливая всех друга на друга, брата на брата, и все будут бояться тебя.

Мать Бьорна была права в своих опасениях. И правильно сделала, что внушила их ему, ведь передо мной было будущее, которое показал ей Один. Горцы, мертвые и умирающие из-за меня. Мертвые и умирающие, потому что властные люди хотели обладать мной. Использовать меня. И не было пути, который я могла бы выбрать, чтобы остановить это.

Кроме одного.

Ударила молния Торы, и в ту же секунду я сняла свою магию со стены. Краем глаза я видела, как Бьорн тянется ко мне, но на этот раз я оказалась быстрее его.

Перекинув свое тело через край стены, я прыгнула.

Земля понеслась навстречу мне, и мои пятки врезались в насыпь с такой силой, что у меня затрещал позвоночник. Затем я покатилась. Я заскрипела зубами, падая в траншею, ударяясь о трупы и колья. Мое тело кричало от боли, но я, не обращая на нее внимания, вскочила на ноги.

― Фрейя!

Крик Бьорна настиг меня, но я не оглянулась. Только поднялась на ноги и побежала.

На лице Торы отразилось потрясение, и она бросила взгляд на Харальда.

― Догони ее, ― крикнул он.

Женщина бросилась бежать за мной, но у меня была фора.

Ты сможешь это сделать, сказала я себе, не отрывая глаз от того места, где река падала с обрыва, и гром водопада становился громче с каждым моим шагом. Ты можешь покончить с этим.

Слезы текли по моим щекам, страх сжимал грудь. Если у них не будет повода для битвы, они остановятся. Никто больше не должен умереть.

― Фрейя!

Голос Бьорна. Он бежал за мной, пытаясь остановить. Но я не могла ему позволить.

Прости меня.

Я достигла реки, и побежала вниз по течению. Впереди виднелся водопад, камни блестели от брызг.

Сага видела будущее, но я сама управляла своей судьбой. Я могла изменить ее ход и тем самым изменить судьбы многих других. Я могла спасти их от гибели.

Будь храброй, прошептала я, положив руку на рукоять меча в надежде, что моя жертва окажется достойной места в Вальхалле, и собралась с духом, чтобы прыгнуть, зная, что скалы у подножия водопада позволят мне умереть быстро.

Призрак появился передо мной.

Я остановилась, когда он поднял руку, от которой повалили угли и дым. Затем пальцы вцепились в мое запястье, оттаскивая меня от края.

Я вскрикнула, уверенная, что это Тора. Я была уверена, что потерпела неудачу, но грудь, к которой меня притянули, принадлежала Бьорну. ― Куда ты, туда и я, ― сказал он, таща меня обратно по течению. ― И я не позволю тебе отправиться в Вальхаллу без меня.

― Это единственный выход, ― взмолилась я, пытаясь вырваться из его хватки. ― Мне нужно изменить свою судьбу. Мне нужно спасти свой народ.

― И ты это сделаешь. ― В его руке появился топор, и он потащил меня дальше вверх по течению, не сводя глаз с Торы, которая не отставала от нас, и выражение ее лица было настороженным. Харальд и его люди приближались, а из ворот высыпали воины Снорри, нас ждала битва.

Мои усилия будут напрасны.

― Как ты думаешь, Бьорн, что из этого выйдет? ― Крикнула Тора. ― Думаешь, тебе удастся сбежать вместе с ней? Каждый конунг и ярл будут охотиться за тобой. Это никогда не кончится. Никогда.

― Тогда давай покончим с этим здесь и сейчас, с оружием в руках, ― сказал Бьорн и, сделав два быстрых шага, взмахнул топором.

Глаза Торы расширились, когда пылающее оружие взметнулось вверх. Ничто не могло его остановить. Ничто, кроме магии.

Молния с треском вылетела из ее рук, описав дугу в направлении топора.

Но оружие исчезло как раз в тот момент, когда Бьорн схватил меня за талию и потянул назад. Я мельком увидела, как молния ударила в землю, где мы стояли, и грязь и камни разлетелись во все стороны с раскатом грома, прежде чем вода сомкнулась над моей головой.

Я вынырнула на поверхность, пороги бросали меня то в одну, то в другую сторону. Волны заливали лицо, я задыхалась, искала Бьорна, и паника наполнила мои вены оттого, что я не могла его найти.

― Бьорн!

Что, если он ударился головой?

Что, если его затянуло под воду?

― Бьорн! ― Я выкрикнула его имя, но мой голос заглушил гром. На мгновение я подумала, что это Тора атакует нас с берега своими молниями, но потом поняла.

Водопад.

Задержав дыхание, я опустилась под воду, пытаясь найти его. Все было в пене и пузырьках, мои пальцы натыкались на пустоту, когда я судорожно шарила вокруг себя. Вынырнув, я сделала еще один вдох, готовая попробовать снова.

Но чьи-то руки схватили меня за плечи.

Я задохнулась, поворачивая голову. И обнаружила Бьорна позади себя. Его волосы прилипли к лицу от воды, но в остальном он выглядел невредимым.

― Нам нужно добраться до берега! ― закричала я. ― Мы погибнем, если упадем в водопад!

― Дыши глубже, Рожденная в огне. ― Его ухмылка была дикой. ― И доверься Хлин, она защитит тебя.

― Что? ― закричала я, осознав, что он гребками направляет нас к центру реки. Поняла, что он хочет, чтобы мы упали.

И мы сделали это.

Глава 33

Желудок подкатил к горлу, а глаза устремились вниз, вниз, вниз к смертоносной пене из воды и камней. У меня вырвался крик, и когда он сорвался с моих губ, это было имя Хлин.

Магия хлынула из кончиков моих пальцев, окутав сначала Бьорна, а затем и мое собственное тело серебристым светом. Через мгновение мы рухнули в воду.

Даже с защитой Хлин удар выбил воздух из моих легких. И нечем было их наполнить, когда мы взлетели вверх, а затем нас снова швырнуло вниз на дно реки, и вода держала нас в своем бесконечном круговороте. Нас крутило туда-сюда, пока я не перестала понимать, где верх. Мои локти ударялись о камень, но вместо того, чтобы позволить воде потащить меня вверх, Бьорн крепче вцепился в меня, увлекая за собой ко дну реки.

Мне нужно было дышать.

В отчаянии я боролась с его хваткой. Мне нужно было выбраться на поверхность. Мне нужен был глоток воздуха, даже если это означало, что через секунду меня снова утянет под воду.

Но Бьорн прижал мои руки к ребрам и тащил меня по дну реки. В глазах начало темнеть, боль в груди требовала воздуха, воздуха, воздуха, а потом я рванулась вверх.

Бьорн приподнял меня над поверхностью, и я жадно глотала воздух, пока река несла нас вниз по течению и за поворот.

― К берегу! ― крикнул Бьорн. ― Плыви, Фрейя!

Сильно толкаясь ногами, я поплыла, не сводя глаз с берега реки и борясь с течением. Камни били меня по ногам, оставляя синяки и царапины на коже. Я не обращала внимания на боль и продолжала плыть. Наконец, кашляя и отплевываясь, я выбралась на берег реки, каждый дюйм моего тела болел. Только когда я снова смогла дышать, я обернулась к Бьорну, который стоял на четвереньках, выкашливая половину реки.

― Ты сошел с ума?

Он перевернулся на спину и уставился в небо, пряди его темных волос прилипли к лицу.

― Это говорит женщина, которая пыталась броситься со скалы.

Мой желудок сжался.

― Я пыталась остановить битву. Я пыталась лишить их причины сражаться.

― Я знаю, что ты пыталась сделать, ― ответил он. ― И мы это сделали.

Бьорн повернул голову, чтобы встретить мой взгляд.

― Все видели, как молния Торы швырнула нас в воду, Фрейя. Все видели, как мы падали в водопад, слишком высокий, чтобы можно было выжить. Они думают, что мы мертвы. ― На его лице появилась вымученная улыбка. ― Но это не так.

Нет, не так.

Бьорн схватил меня за руки и притянул к себе. Тепло его тела было таким приятным после ледяной реки, но я заставила себя сосредоточиться, пока он говорил:

― Все поверят, что мы мертвы, Фрейя, и никто не борется за обладание мертвыми. Мы можем покинуть Горные земли без последствий, потому что Снорри не станет наказывать Гейра или Ингрид за то, что ты пала в бою. Никто не станет охотиться за нами. Мы можем выбирать, куда идти и что делать, и никто, даже боги, не смогут нас остановить, потому что мы сами вершим свою судьбу. Вместе.

Вместе.

Мое сердце замерло, а затем забилось быстрее, потому что это было будущее, которое я никогда не позволяла себе представить.

Жизнь с Бьорном, когда ничто не стоит между нами и никто не контролирует нас. Мы могли бы жить свободно, и другие не будут использовать нас в своих целях. Бьорн улыбнулся и, подняв руку, заправил мокрую прядь мне за ухо.

― У тебя будет все, что я в силах дать, Фрейя. Я клянусь в этом.

По моим щекам потекли слезы, упали ему на грудь.

― Но как же месть за твою мать?

И мою?

В его глазах мелькнула боль, и Бьорн зажмурился. Но когда он снова открыл их, то сказал:

― Ни одна клятва не стоит твоей жизни. Никакая месть не стоит твоего счастья. Я позволю прошлому сгореть в пепле, Фрейя, потому что ты ― мое настоящее. Мое будущее. Моя судьба. ― Он поднял вторую руку, чтобы коснуться моего лица. ― Я люблю тебя.

И я любила его.

Любила его так, что это не поддавалось объяснению, и слов было недостаточно, чтобы передать те эмоции, которые пылали в моем сердце. С моих губ сорвался всхлип, и я зарылась лицом в его шею, вдыхая его запах. Упиваясь им, потому что он был моим. И мы никогда не расстанемся.

― Нам нужно идти. ― Его пальцы запутались в моих волосах. ― Они прервут бой, чтобы обыскать берега реки, и не должно остаться никаких следов, что мы спаслись из водопада.

Вытерев лицо, я поднялась на ноги. Бьорн, не выпуская моей руки, залил водой грязь, чтобы скрыть следы, оставленные нашими телами, а затем повел меня вниз по течению, наши ноги шлепали по мелководью. Лишь однажды я оглянулась назад, и мой желудок сжался при виде огромного водопада, у подножия которого поднимался туман. Он с готовностью бросился в воду, поверил, что моя магия спасет нас, что мы достаточно сильны, чтобы выжить.

Все для того, чтобы спасти меня.

Сами собой мои глаза устремились за водопад, к дыму, поднимающемуся над скалами. Но ни молния не сверкнула, ни гром не прогремел.

― Харальд пришел за тобой, а не за Гриндиллом, ― сказал Бьорн. ― Он не будет сражаться, он отправится искать нас.

― Ты уверен?

― Да. Не забывай, что я хорошо его знаю.

Напряжение спало с моих плеч. Все было кончено. Мы справились.

― Сюда, ― сказал он, указывая на узкий ручей, впадающий в реку. ― Мы побудем здесь до наступления ночи.

― Где? ― спросила я, наслаждаясь ощущением своей руки в его ладони. Я не хотела его отпускать.

Бьорн лишь улыбнулся.

― Увидишь.

***

Мы шли вверх по течению несколько часов, вода становилась все теплее и теплее, пока не достигла температуры горячей ванны. Мы мало разговаривали, Бьорн время от времени бросал взгляд на небо, где солнце клонилось к закату. Мы миновали руины сгоревшей хижины, почерневшее дерево которой медленно поглощало время и мох.

― Это был дом, где я жил с матерью, ― сказал он. ― Я не был здесь с той ночи, когда он сгорел.

Я прикусила губу, а потом спросила:

― Что случилось?

Он остановился и долго молча смотрел на руины, и я подумала, что он не хочет рассказывать. Потом Бьорн сказал:

― Мы жили здесь одни. Она старалась держаться как можно дальше от людей.

― Почему? ― спросила я, и мой пульс участился от предвкушения, потому что Бьорн никогда не говорил о своей матери.

― Знать будущее ― это тяжелое бремя, ― ответил он, ― потому что оно часто полно боли, душевных терзаний и потерь. Общение с людьми ― вот что было причиной, — он поморщился, ― того, что ее дар показывал ей будущее, поэтому она избегала встреч, когда это было возможно. Поэтому большую часть времени мы с ней проводили вдвоем.

― Твой отец не навещал ее?

Челюсть Бьорна сжалась.

― Только когда хотел получить от нее ответы. Мое существование было источником серьезных конфликтов между ним и Илвой, поэтому он никогда не привозил меня в Халсар.

Я заколебалась, но потом спросила:

― Они не подозревали, что в тебе есть кровь бога?

― Моя мать знала. ― Он сглотнул. ― Она запретила мне произносить имя Тира. Одно из моих самых ранних воспоминаний ― как она сказала мне, что, сделав это, я могу потерять тех, кого люблю, в огне и пепле. ― Он покачал головой. ― Она рисовала в моей голове видения, в которых люди кричали, умирали, и все вокруг постоянно горело.

Было тяжело это слышать. Не только потому, что она была права, но и потому, что, пытаясь изменить предначертанную ему судьбу, Сага наполнила голову своего ребенка кошмарами, которые, как я подозревала, не покидают его и сейчас.

― Однажды ночью я спал, ― продолжал он. ― Мать разбудила меня и велела спрятаться, затолкав меня под одеяла в сундук. Мгновением позже я услышал мужской голос. Услышал, как он что-то требует от нее. Услышал, как она отказывается. А потом она закричала. — Его горло дрогнуло, когда он тяжело сглотнул. ― Я знал, что он причиняет ей боль, и, хотя мне было страшно, я выбрался из сундука. Я не помню, как произнес имя Тира, но, должно быть, произнес, потому что в моей руке внезапно оказался горящий топор. Я запаниковал и выронил его, и через несколько секунд хижина была объята пламенем. Моя мать кричала и боролась с мужчиной, воздух был настолько густым от дыма, что я едва мог дышать. Я едва мог видеть. И выхода не было.

Мои ладони вспотели, и я с новым ужасом уставилась на обгоревшие руины.

― В отчаянии я снова взял в руки топор, чтобы попытаться помочь ей, но крыша рухнула, и на меня упала балка. Последнее, что я помню, ― крик матери, а когда я снова очнулся, то обнаружил, что нахожусь в Северных землях.

В плену у убийцы своей матери.

― Мне очень жаль, Бьорн.

Он резко передернул плечами, а затем указал на ручей.

― Мы должны идти дальше.

Когда стемнело, мы подошли к источнику теплой воды. Перед нами зияла черная пасть пещеры, ручей тек через грубо сооруженную плотину из камней.

Бьорн вывел меня на берег и, пробормотав имя Тира, нырнул в отверстие пещеры, а его топор ожил в свободной руке и осветил темноту. С моих губ сорвался вздох, когда перед нами открылась большая дымящаяся заводь, затопившая почти всю пещеру. У одной стены лежала груда припасов, а на каменном полу виднелись следы от топора.

― Ты бывал здесь раньше? ― Я наклонилась, чтобы потрогать воду, которая оказалась блаженно горячей.

― Когда мне хочется побыть одному, я прихожу в эту пещеру. Мама часто приводила меня сюда, когда я был ребенком, потому что я всегда был грязным. — Он указал жестом на плотину. ― Она построила это.

Уже не в первый раз я поразилась тому, как ярко он помнил свою мать, несмотря на то что она умерла, когда он был еще мальчиком. Словно каждое ее слово отпечаталось в его душе.

И он отказывался от возможности отомстить за нее. Действительно ли он хотел уехать со мной? Или он уезжал только для того, чтобы спасти мне жизнь?

― Бьорн… ― Я замялась, боясь спросить, потому что то, чего я так отчаянно желала, было так близко, и я не хотела разрушать это, заставляя его сомневаться в своих решениях. Но я знала, что вопросы появятся, и лучше выяснить все сейчас, чем потом. ― Я не хочу, чтобы ты пожалел о сделанном выборе.

Не хочу, чтобы он пожалел о том, что выбрал меня.

― Фрейя…

Я подошла к кромке воды, наблюдая, как клубится пар, но на самом деле не замечая его. Вместо этого мою голову заполнили видения нашего будущего, и в них Бьорн ожесточался и злился из-за того, что отказался от своего предназначения, я видела бесконечные споры и ночи, проведенные спиной друг к другу с холодной пустотой между нами. У меня защипало глаза, горе, поднявшееся в груди, было таким же острым, как если бы мои видения были реальностью.

Шорох сапог по камню и вихрь пара подсказали мне, что он подошел ко мне сзади. Его руки обхватили меня за талию, прижав к груди, а подбородок коснулся моего виска.

― Нет такого будущего, в котором я бы пожалел, что выбрал тебя.

Я судорожно вдохнула, но мне казалось, что воздух не поступает в легкие, сердце бешено колотилось в груди, а эмоции рвали на части.

― Жаль, что я не понял этого раньше. ― Его дыхание перехватило, и он тяжело сглотнул, с трудом выговаривая слова, отчего мне еще больше захотелось их услышать. ― Почти всю мою жизнь месть за то, что сделали с моей матерью, была для меня единственным, что имело значение. Я дышал ради этого и отказывался допускать, что в моей жизни может быть другой смысл. А потом самая свирепая и прекрасная женщина, на которую я когда-либо смотрел, бросила мне в лицо рыбу и начала прокладывать свой путь в мое сердце. Чтобы заставить меня захотеть жить, руководствуясь чем-то более глубоким, чем ненависть.

Мои губы изогнулись в улыбке, но сердце защемило, когда я услышала, как он озвучил то, что я всегда чувствовала ― боль, скрывающуюся за колкостями и быстрыми улыбками, напряжение в нем, которое, казалось, никогда не ослабевало.

Он повернул меня в своих объятиях, одной рукой запутавшись в моих косах.

― Раньше я мечтал только об огне и пепле, ― прошептал он, проводя большим пальцем по моей щеке, когда я подняла лицо, чтобы встретиться с ним взглядом. ― Теперь, когда я закрываю глаза, я вижу только тебя.

Слезы текли по моим щекам, потому что услышать эти слова было моей мечтой. То, что создавал мой разум в темные часы, когда я позволяла ему погрузиться в фантазии, которые, как я думала, боги, судьба и обстоятельства никогда не позволят мне осуществить. Это всегда был он.

― Я люблю тебя, Бьорн, ― прошептала я. ― И единственное будущее, которого я желаю, ― это будущее с тобой рядом.

Он прерывисто выдохнул, напряжение стремительно покидало его, а затем его губы прижались к моим.

Я задохнулась, схватившись за его шею, чтобы не упасть назад, но он уже подхватил меня. Приподняв, он целовал меня, пробуя мой язык на вкус и посылая разряды удовольствия в мое и без того пульсирующее лоно. Я обхватила его талию ногами и терлась о него, издавая стоны, когда его рука обхватила мои бедра, притягивая меня ближе.

Но недостаточно близко.

Я хотела почувствовать прикосновение его кожи к своей, но на нас обоих все еще были мокрые одежда и кольчуги.

― Давай, ― сказала я между поцелуями, выпрямляя ноги, чтобы соскользнуть вниз по его телу. ― Я хочу снять все это.

И чтобы у него не осталось никаких сомнений, что я имела в виду, я схватила свою кольчугу и сняла ее через голову, отбросив в сторону, за ней быстро последовали туника и нижняя рубашка, которые я носила под ней, обнажив мою возбужденную грудь.

Бьорн зарычал, его глаза потемнели, когда он опустился на колени, захватывая ртом один из моих сосков. Я застонала, когда он глубоко всосал его, впиваясь зубами до такой степени, что я не могла понять, было ли это удовольствие или боль, но мои бедра стали мокрыми от желания большего.

Не только больше прикосновений его рук и рта ко мне, я сама хотела прикоснуться к нему. Я хотела ощутить вкус этой упругой, покрытой татуировками кожи, впиться ногтями в твердые изгибы его мышц, провести ладонью по его большому члену.

Поэтому я оттолкнула его и шагнула в воду, тепло обжигало мою кожу, когда я погружалась все глубже.

― Жарко, ― пробормотала я, не сводя с него взгляда, и потянулась вниз, чтобы снять один сапог, а затем другой, бросив их мимо Бьорна.

Когда я шагнула глубже, вода поднялась чуть выше моих бедер. Я расшнуровала брюки, стянула их и с мокрым шлепком отправила на берег. Затем я откинулась назад и, оттолкнувшись пальцами ног, поплыла к дальнему краю бассейна, чувствуя на своем теле его взгляд. Ощущая его желание, от которого мое лоно почти болезненно пульсировало, требуя прикосновений. Требуя быть наполненной. Опираясь локтями на выступ в дальнем конце бассейна, я спросила:

― Ты идешь?

Бьорн не ответил, и в свете пламени его топора я не смогла разглядеть его лица. Но я получила ответ, когда он снял с себя кольчугу и отбросил ее в сторону, а следом за ней рубашку и сапоги. Он был весь из жестких линий и крепких мышц, с широкими плечами и узкой талией, и я затаила дыхание, когда он медленно расстегнул ремень, предвкушение заставило меня сжать бедра.

Он зацепился большими пальцами за пояс своих промокших брюк и потянул их вниз. У меня перехватило дыхание.

И его топор погас, погрузив пещеру во тьму.

― Ах ты, засранец, ― прорычала я, услышав мрачный смех Бьорна и плеск воды, когда он вошел в воду. Небольшие волны коснулись моей груди. ― Я начинаю думать, что тебе есть что скрывать. Или, скорее, чего-то не хватает.

― Мы оба знаем, что это не так, Рожденная в огне. ― На этот раз его усмешка была ближе. ― Кроме того, говорят, что от предвкушения удовольствие становятся острее.

― Боги, избавьте его от самомнения, которое приходит с большим… ― Я ахнула, когда его руки обхватили меня за талию, притягивая к себе, а та часть тела, о которой шла речь, прижалась к моему животу.

Его зубы вцепились в мочку моего уха.

― Ты что-то говорила…

Как будто я могла вспомнить слова, когда его язык прошелся по линии моего уха, а его член касался моего лона, когда нас сталкивало течение. Я наклонила голову и застонала, когда он лизнул мое горло и укусил чуть выше пульса, а кончики его пальцев прошлись по внутренней стороне моей руки легкими, как перышко, прикосновениями, заставившими меня увидеть искры в темноте.

Но я хотела увидеть больше.

Захватив губы Бьорна, я крепко поцеловала его, прикусила нижнюю губу, пока он не застонал, а затем отстранилась и прошептала:

― Хлин.

Магия полилась сквозь меня, и я вытолкнула ее из пальцев левой руки. Серебристый свет озарил кожу Бьорна, и я провела пальцем по твердым мышцам его плеч, прижалась щекой к его ключице, следуя за светом. Я любовалась его бицепсами, рельефными тенями мышц предплечья и широкой ладонью, когда он прижимал свою руку к моей, прежде чем переплести наши пальцы.

Я улыбнулась, погасив магию, чтобы вновь зажечь ее в другой руке. Я прикоснулась губами к его губам и провела ладонью по его щеке. Намотала прядь его черных волос на свои светящиеся пальцы, окрашивая их в серебристый свет. Он не любил уступать контроль, я знала это. Но я также видела, как быстро бьется пульс на его шее, слышала низкий стон, сорвавшийся с его губ, когда я провела пальцами по его горлу к груди, чувствовала, как его член становится все тверже и тверже там, где он терся о мои бедра.

― Почему ты никогда не позволял мне прикасаться к тебе? ― пробормотала я, откидываясь назад, чтобы провести кончиком светящегося пальца по замысловатой татуировке в виде рун на его груди. ― Разве ты не хотел этого?

Он издал сдавленный стон.

― Боги, женщина. Причина была прямо противоположной. ― Его пальцы сжались, впиваясь в изгиб моей задницы. ― Прикосновение к тебе привело меня на грань срыва. Если бы твои руки коснулись меня, я бы полностью потерял контроль над собой. И… ― Он вздохнул. ― Я не хотел что-то брать у тебя, не зная, смогу ли я вернуть это в равной мере.

Так много людей в моей жизни брали и брали у меня, оставляя меня высушенным колодцем. Один лишь Бьорн ничего не брал, ничего не просил, но дал мне так много. Рядом с ним я чувствовала себя такой наполненной, такой живой, и я сгорала от желания отдать ему всю себя. Не сдерживать ничего ― ни свое сердце, ни душу, и уж точно не свое тело. Я провела рукой по татуированным линиям вниз по его животу, туда, где мои бедра прижимались к нему.

― А теперь?

― Я весь твой, Фрейя. ― Его голова была откинута назад, глаза закрыты, свет моей магии отбрасывал тени на точеные линии его лица. Его красота была такой неземной, это Бальдр, прекраснейший из всех богов, подарил ему кровь, а не бог войны. ― Возможно, это не соответствует твоей ценности, но это все, что у меня есть.

― Это все, чего я хочу. Все, о чем я только могу мечтать.

Я обхватила его лицо ладонями, страстно целуя и желая, чтобы он не только услышал мои слова, но и почувствовал их. Затем, ослабив хватку своих ног на его талии, я потянулась между нами и сжала его член. Бьорн простонал мое имя, когда я погладила его от основания до головки, и меня охватил жар, не имеющий ничего общего с горячими источниками. Тыльной стороной ладони я скользила по своим мокрым складкам, когда двигала рукой по его длине, и затем откинулась назад, вжимаясь в него, чувствуя, как нарастает мой оргазм.

― Я хочу, чтобы ты был во мне, ― выдохнула я, но Бьорн схватил меня за запястья, и в его голосе послышалось рычание:

― Думаю, сначала я должен доказать свою состоятельность, любимая.

В тот момент я могла бы поклясться, что ничто не могло разжечь мою страсть сильнее, чем то, как он сказал «любимая», но затем Бьорн понес меня вглубь пещеры и положил на каменный склон, гладкий от воды, текущей из другой пещеры над нами. Вода была настолько горячей, что почти обжигала, струилась огненными струйками по горлу, груди, между ног, но я едва почувствовала это, когда Бьорн широко раздвинул мои ноги, обнажая меня.

Вдох, слишком долго задерживаемый в легких, вырвался на свободу, когда я смотрела на него, большого и сильного, словно бога, между моих бедер, ожидая, когда он ворвется в меня. Ждала, что он сделает меня своей.

Вместо этого он поглотил меня.

Склонив широкие плечи, он нагнулся, шершавой щекой коснувшись внутренней стороны моего бедра и заставив меня вскрикнуть. Но он лишь шире раздвинул меня, опустив голову, и провел языком по половым губам. Моя спина выгнулась, ноги обхватили его шею, а руки нащупали край выступа, чтобы держаться.

― Я так давно хотел попробовать тебя на вкус, ― прорычал он, снова облизывая меня. С моих губ сорвался стон, потому что, да поразят меня боги, ничто и никогда не доставляло мне такого удовольствия. ― Ты хоть представляешь, до какого безумия я дошел, проникая в тебя пальцами той ночью и чувствуя, какая ты чертовски мокрая, но не имея возможности попробовать тебя?

Как бы напоминая мне о той ночи, он отпустил мое правое колено и просунул в меня палец, изогнув его, чтобы погладить нужную точку.

― Покажи мне, что ты хотел сделать со мной, ― задыхаясь, проговорила я, качая бедрами навстречу его пальцам, доводя свое удовольствие до предела. ― Пожалуйста.

Он ничего не сказал, только опустил рот на мой клитор и начал ласкать его языком короткими ритмичными движениями. Я выгибалась под ним, как одержимая, выкрикивая его имя, пока он лизал меня, его пальцы были скользкими от моей влаги, а его язык нашел нужный темп, возбуждая меня все сильнее. Поднимая все выше.

Я была так близка. Так близка, что мне хотелось кричать. Хотелось умолять о большем. Хотелось…

Бьорн ввел в меня третий палец, и мое тело содрогнулось, освобождение захлестнуло меня огненным потоком, мышцы моих ног сжались, приковывая его к себе. Волны продолжали накатывать, как шторм, обрушившийся на берег, оставляя меня задыхающейся и измученной.

Именно так и должно было быть. Это было то, о чем я всегда мечтала. Чтобы меня не использовали как средство для достижения цели, а поклонялись как любимой женщине.

Бьорн опустил мои ноги со своей шеи на талию так, что вода снова полилась на меня.

― Ты так прекрасна, Фрейя, ― прошептал он. ― Как богиня.

Я открыла глаза, моргая от окружающего меня сияния.

Магия лилась из моих рук, обхвативших край бассейна надо мной. Она проникала в воду, стекая вниз и окрашивая мое тело струйками серебристого света, переливаясь через изгиб бедер и падая в бассейн внизу, где закручивалась в спираль.

Бьорн склонился надо мной, целуя мои губы с таким благоговением, что мое сердце разбилось и возродилось заново. Боги, я любила его. Хотела его. Не могла представить, что когда-нибудь расстанусь с ним, и сама мысль об этом вызывала во мне панику. Я обвила руками его шею, моя магия разлилась по его коже, когда я запуталась пальцами в волосах, а язык проник в его рот. Он был соленым на вкус, и каждый мой вдох был наполнен его ароматом.

― Я хочу, чтобы ты был во мне, ― прошептала я, прижимаясь к нему, и стон сорвался с моих губ, когда его головка вошла в меня. ― Я хочу тебя всего.

― Еще нет, ― пробормотал он, проводя губами по моему горлу, одновременно просовывая руку между моих ног и прижимая мои бедра к камню, а большим пальцем поглаживая пульсирующий бугорок моего клитора. ― Я хочу, чтобы ты была мокрой и готовой, когда я возьму тебя.

Я застонала, когда он погладил меня, положив другую руку на мою грудь, дразня сосок и посылая искры удовольствия по моему телу. Я дышала учащенно, спина выгибалась дугой, а мышцы сжимались вокруг его головки, которая дразнила меня обещанием большего.

― Я не девственница, ― выдавила я, желание быть удовлетворенной превосходило мою потребность в дыхании, дикое и отчаянное. ― Я готова.

― Недостаточно готова. ― Его зубы впились в изгиб моего плеча и оставили след, помечая меня. ― Я хочу, чтобы ты была набухшей и мокрой и так отчаянно желала моего члена, чтобы умоляла об этом, Фрейя.

Все легкие прикосновения исчезли, его большой палец уверенно растирал меня, пульсирующие импульсы пробегали по ногам с каждым движением. Очередной оргазм нарастал, дыхание участилось, потребность была настолько сильной, что граничила с болью. Я открыла рот, чтобы закричать:

― Пожалуйста.

Но он уже знал, что мне нужно. Он всегда знал.

Рука Бьорна скользнула мне под спину, приподнимая меня с камня и притягивая к себе, когда он ударил бедрами.

С моих губ сорвался всхлип, и он глубоко погрузился в меня. Такой огромный, что казалось, я не смогу его принять, но мое тело приветствовало его, как первый глоток воздуха после долгого пребывания под водой.

― Боже, как хорошо, ― простонал он, отстраняясь и снова входя в меня, и это ощущение довело меня до грани. ― И ты моя.

Я была его.

Каждая частичка меня ― навечно. Я вцепилась в его шею, пока он входил в меня снова и снова, с каждым ударом основание его члена касалось того места, которое покинул его большой палец. Мои ногти впивались в его кожу, пятки прижимались к твердым мышцам его задницы, я хотела слиться с ним, моя кульминация была на грани.

Бьорн целовал меня, наши зубы стучали друг о друга, его язык кружил вокруг моего, пока он погружался в меня, дыхание было горячим и учащенным. Затем его руки обхватили мои бедра, почти стащив меня со скалы, и он ударил бедрами последний решительный раз.

Освобождение нахлынуло на меня, как буря. Мое тело содрогалось, пока он топил меня в наслаждении, утаскивая обратно под воду каждый раз, когда я выныривала на поверхность. Я никогда не испытывала ничего подобного, ощущения лишили меня зрения, одновременно погружая меня в краски, но я услышала свое имя, сорвавшееся с губ Бьорна, когда он достигал своей кульминации, изливаясь в меня потоком, более горячим, чем воды, в которых мы плавали.

Он зарылся лицом в мою шею, покачиваясь на мне, оставляя меня лишенной воли и сил.

― Я люблю тебя, ― вздохнула я, позволяя своей магии рассеяться, оставляя нас в темноте. ― Ты ― все, что мне нужно.

Бьорн вздрогнул, сжимая пальцы вокруг меня.

― Я убью любого, кто попытается отнять тебя у меня.

Мне не должно было нравиться обещание насилия, но именно мужчины, желающие владеть мной, пытались разлучить нас, поэтому я наслаждалась его словами. Расслаблялась в его защитных объятиях, когда он опустил меня в воду, прижимая к себе в темноте.

― Как долго мы можем здесь оставаться? ― спросила я, капельки конденсата и пота стекали по моим щекам, когда я уткнулась носом в его шею. Часть меня надеялась, что он скажет ― вечность, потому что я не хотела уходить. Никогда не хотела выходить отсюда и смотреть в лицо миру, несмотря на то что знала, что мы отправимся в совсем другой мир.

― Мы должны уехать утром. ― Он провел пальцем по изгибу моего бедра. ― Я хочу увезти тебя из Горных земель.

― На юг? ― пробормотала я. ― Туда, где тепло?

― Не слишком далеко на юг, иначе я перегреюсь. ― Он пронес меня по всей длине бассейна. ― Мне нужно чувствовать холод зимы хотя бы часть года.

Я дремала, прижавшись к нему, и думала о теплых краях. Представляла, как построю дом. Рожу ребенка. Буду ухаживать за животными и обрабатывать землю. На последнем я остановилась, пытаясь представить Бьорна фермером, но образ не появлялся перед моим мысленным взором. Я видела его только бегущим в бой, с пылающим топором в руках.

Это только потому, что ты никогда не видела его другим, сказала я себе. Это не значит, что такого Бьорна не существует.

Бьорн вынес меня из воды, прохладный ночной ветерок ворвался в пещеру и остудил мою кожу. Я вздрогнула, когда он опустил меня на землю, под моими босыми ногами был холодный камень. Все еще обнаженный, Бьорн вышел из пещеры и вернулся с охапкой веток. Пользуясь своим обычным методом, он свалил древесину на топор и стал ждать, пока она загорится.

― Вот. Немного сыровато, но съедобно, ― сказал он, протягивая мне сушеное мясо, которое лежало у него в поясной сумке, а затем достал мой меч и обе наши кольчуги, которые, вероятно, уже начали ржаветь.

― Выбрось их. — Опираясь на локоть, я наблюдала за его работой, наслаждаясь видом его обнаженного тела. ― Я больше никогда не хочу носить доспехи, ― добавила я, прекрасно осознавая, что когда-то носить их было моей мечтой.

Бьорн поднял лицо, и свет костра блеснул в его глазах.

― Мы еще не покинули Горные земли, милая. И куда бы мы ни отправились, нас будут подстерегать опасности, от которых нужно будет защищаться. Кроме того, эта кольчуга стоит целое состояние, и… ― Он прервался, покачав головой. ― Тебе не обязательно надевать ее, Фрейя. Я уберу ее подальше.

Я знала, что он собирался сказать. Мы не будем богаты. Он привык быть сыном ярла. Каждый сезон совершать набеги, чтобы набивать карманы золотом и серебром. Ни того, ни другого не будет там, куда мы планировали отправиться. А это означало, что во многих отношениях наша жизнь станет тяжелее.

У меня внутри все сжалось от беспокойства, и я попыталась отогнать от себя множество проблем, с которыми нам предстоит столкнуться в ближайшие дни, а эйфория от того, что мы наконец-то вместе, понемногу проходила. Я привыкла к простой жизни на ферме, поэтому мне будет легко отказаться от оружия и набегов, лишиться власти. Для него все не так просто, ведь он всю жизнь был воином.

Может, поэтому он и не хотел отказываться от доспехов? Потому что не мог представить себе жизнь иначе, чем в роли воина? Спроси его, сказала я себе. Лучше узнать сейчас, чем потом.

Мой язык онемел, а горло сжалось, но я наконец смогла выговорить:

― Как ты думаешь, на что это будет похоже?

Он пожал плечами, а затем отошел повесить промасленную кольчугу подальше от дымящегося бассейна.

― Мы постараемся держаться в глуши, пока не уйдем достаточно далеко, чтобы нас никто не узнал. Но даже тогда нам придется скрывать свою магию, пока мы не окажемся за пределами Горных земель и не пересечем море. У них другие боги и магия, а слухи о чужаках разносятся далеко.

― Я имела в виду, ― я тяжело сглотнула, ― после.

В руке у него был мой меч, наполовину вытащенный из ножен, но он помедлил, а затем убрал его.

― Где бы мы ни оказались, что бы мы ни делали, важно лишь то, что я буду рядом с тобой, Фрейя.

Я прикусила щеку, потому что это не было ответом на мой вопрос, и тут же меня поглотил страх, что он скрывает свои истинные мысли, потому что знает, что они отличаются от моих.

Уголок рта Бьорна изогнулся в улыбке, и, отложив мой меч, он плавным движением поднялся, обойдя вокруг костра. Опустившись на колени, он повалил меня на спину и стянул влажный плащ, обнажив грудь. Соски мгновенно напряглись, и это было связано не с прохладным воздухом, а с тем, как жадно его глаза блуждали по моему телу.

― Хочешь знать, каким я вижу наше будущее? — пробормотал он, касаясь грубой щетиной моей чувствительной кожи, пока прокладывал дорожку поцелуев от горла до пупка. ― Я хочу видеть это тело под собой каждую ночь и… ― он одарил меня мрачной улыбкой, дыхание дразнило мое лоно ― …каждое утро. Я хочу видеть твое лицо, когда я заставляю тебя кончать.

― Бьорн… ― Я хотела, чтобы он был серьезен, нуждалась в этом, но желание пылало между ног, когда его язык ласкал меня, заставляя забыть, о чем я спрашивала.

Но вместо того, чтобы довести меня до оргазма, он переместился и лег рядом со мной, притянув меня к себе так, чтобы обнять меня.

― Я вижу тебя спящей в моих объятиях в доме, который я построил для тебя, ― сказал он, щекоча дыханием мое ухо. ― Я вижу, как ты готовишь дичь, которую я добыл для тебя, и печешь хлеб из зерна, которое я вырастил на наших полях, после того как ты меня этому научишь, потому что я ни черта не смыслю в выращивании растений.

Я рассмеялась, но он не закончил.

― Я вижу тебя круглой с нашим ребенком в животе. ― Он поцеловал меня в шею. ― Вижу, как ты смеешься, бегая с ней по снегу. ― Его рука провела по моему бедру и скользнула между ног. ― Я вижу, как ты становишься старше, твои серебристые волосы, лицо, отмеченное улыбками, а не заботами, и ты становишься все прекраснее с каждым днем.

Я закрыла глаза, упиваясь его словами, его прикосновениями.

― А как же Вальхалла?

― Я заработаю свое место, убивая маленьких ублюдков, пристающих к моим дочерям, которые, несомненно, унаследуют красоту своей матери. ― Он поцеловал меня. ― Хотя, если они унаследуют ее острый язык, мне не придется этого делать.

― Ты уверен? ― Я впитывала в себя его слова между поцелуями. ― Ты уверен, что хочешь отказаться от своей жизни?

― Без тебя нет жизни, Фрейя. Так что да, я уверен.

Я тихо застонала, когда он скользнул пальцем в меня, и почувствовала, как вздымается его грудь, когда он ощутил мою влажность, мое желание. Мысли начали уплывать, кровь быстрее запульсировала в моих венах, а его член уверенно уперся мне в спину, пока он доставлял мне удовольствие. Он сказал мне то, что мне нужно было знать, ― что хочет для нас будущего, о котором я мечтала, и мне оставалось только поверить, что он никогда не солгал бы мне.

И я верила ему.

Больше, чем кому бы то ни было. Все остальные лгали, манипулировали и использовали меня для достижения своих целей или для самозащиты, оставляя меня в холоде и одиночестве, но только не Бьорн. Он всегда и во всем был для меня опорой. Моей любовью. Моей жизнью.

Повернувшись в его объятиях, я оседлала его, прижав колени к мехам, его руки гладили мои бедра. Свет костра освещал половину его лица, другая половина была в тени, но все это было так мучительно прекрасно, что я чуть не расплакалась.

― Я люблю тебя, ― прошептала я, наклоняясь вперед, чтобы поцеловать его. ― Я доверяю тебе.

И я хотела его.

Потребность быть наполненной пульсировала глубоко внутри. Я терлась о него, смазывая его длину, и улыбнулась, когда он простонал мое имя.

Приподняв бедра, я протянула руку между нами, чтобы обхватить член, поглаживая его головку, пока он ловил мою грудь. Он перекатывал мой сосок между большим и указательным пальцами, срывая с моих губ вздохи наслаждения, но затем я взяла его руку и потянула обратно к своему бедру.

Одарив его мрачной улыбкой, я ввела его кончик в себя, и по моим венам пробежала волна возбуждения, когда его глаза закрылись, а с приоткрытых губ сорвалось рычание.

― Боги, женщина, ― выдохнул он, пока я двигалась вверх-вниз, и удовольствие на его лице разжигало мое желание почти так же сильно, как ощущение его члена внутри меня. ― Что я сделал, чтобы заслужить эти мучения?

― Думаю, ты знаешь, ― промурлыкала я, прекрасно помня, как он дразнил меня своими пальцами. Как он заставлял меня умолять об освобождении. ― Скажи ― пожалуйста.

― Пожалуйста, ― простонал он. ― Ты мне нужна.

Я должна была растянуть это. Дразнить и возбуждать его, пока он не сломается. Но мне надоело отказывать себе, и я опустилась на него так глубоко, как только смогла.

С моих губ сорвался стон, спина Бьорна выгнулась дугой, а его пальцы впились в мои бедра так сильно, что оставили синяки, когда я приподнялась и снова опустилась. И снова мой оргазм был почти на грани. Пальцы сомкнулись на его запястьях, пока я двигалась на нем, чувствуя его взгляд на моей подпрыгивающей груди и мокрых косах, шлепающих по спине.

Бьорн пошевелил рукой, его большой палец коснулся моего клитора, но я потянула его руку обратно к своему бедру, желая контролировать ситуацию.

― Фрейя, ― задыхаясь, произнес он, подчиняясь. ― Ты сломаешь меня. Я не могу…

Я мрачно рассмеялась, потому что ему нужно было убедиться, что я его пара. Что мы будем всем, что друг другу нужно. Что никогда не будет никого другого.

Заведя руки себе за спину, я просунула их ему между бедер и обхватила его яйца, поглаживая и потягивая, пот струился бисером по позвоночнику. Он стиснул зубы, и я поняла, что он сопротивляется, что он не хочет уступать.

Но я хотела добиться своего.

И я задвигалась сильнее, насаживаясь на него, моя собственная разрядка была уже на грани, когда мое имя сорвалось с его губ.

― Фрейя!

Его бедра подались мне навстречу, я почувствовала, как внутри меня разливается жар, когда он запульсировал, и это ощущение вывело меня за грань. Оргазм пронзил меня, и я выкрикнула его имя, мой голос эхом разнесся по пещере, когда я прижалась к нему, получая от этого момента все возможное удовольствие, прежде чем рухнуть на него.

Наши груди вздымались, его сердце стучало, как барабан, у моего уха, когда он положил руку мне на спину, чтобы прижать меня к себе.

― Каждый раз, когда мне кажется, что я тебя знаю, ты удивляешь меня, ― пробормотал он. ― Надеюсь, это никогда не изменится.

Я улыбнулась, не в силах вымолвить ни слова, когда он опустил меня на землю, обхватил меня, словно коконом, и натянул на нас плащ, после чего прижал руку к моему животу и прошептал:

― Спи. Рассвет наступит довольно скоро.

Угли костра светились яркими красными и оранжевыми цветами, шипя каждый раз, когда на них падала капля влаги, а треск и гул огня убаюкивали меня. Завернувшись в объятия любимого мужчины, я погрузилась в сон.

Глава 34

Я проснулась от утреннего света, пробивающегося сквозь ветви, которыми Бьорн прикрыл вход в пещеру, звуков журчащей воды, пения птиц и дыхания Бьорна, который все еще спал.

На моем лице появилась легкомысленная улыбка, чистейшее счастье наполнило мою грудь, и если бы не давление мочевого пузыря, я бы позволила себе снова заснуть. Вздохнув, я осторожно приподняла тяжелую руку, обхватившую меня за талию, и тот факт, что он даже не дернулся, говорил о глубине его сна.

Снаружи уже рассвело, солнце поднялось над горизонтом, и воздух был по-летнему теплым. Все вокруг было неподвижным, кроме слабого ветерка в кронах деревьев, хотя я слышала звуки белок, которые кричали на меня за то, что я нарушила покой утра. Позаботившись о своих нуждах, я проскользнула обратно в пещеру и обнаружила, что Бьорн все еще спит, его черные ресницы касались смуглой кожи, а волосы были в беспорядке.

Как и мои собственные.

Нахмурившись, я шагнула в воду и нашла камень, чтобы присесть на него, пока расплетала косы, осторожно положив ленты на берег, чтобы они не соскользнули вниз по течению и не выдали, что я не погибла в водопаде.

Никто не должен был узнать, что мы живы.

Острая боль пронзила грудь при мысли о том, что новость о моем смерти сообщат брату и Ингрид. При всех их недостатках я знала, что они любят меня, поэтому весть о том, что я теперь с богами, причинит им боль.

Хотя, возможно, по другой причине.

После моей смерти ярость Снорри может заставить его исключить моего брата из своего воинского отряда. Но Гейр и Ингрид будут живы и смогут двигаться дальше по своему усмотрению.

И все же я не могла не задаться вопросом, будут ли они оплакивать мою смерть. Или разозлятся.

У меня снова сжалась грудь, и я попыталась выбросить эти мысли из головы, расплетая последнюю из своих кос, чтобы мои длинные волосы свободно плавали по воде. Но то, что мы с Бьорном оставляли позади, не желало сдаваться так просто, и я обратилась к мыслям о своем народе. Как они пережили битву? По-прежнему ли они следуют за Снорри? Или после моей смерти все их единение распалось?

Это не твоя проблема, сурово сказала я себе. Ты им не нужна.

Но чувство вины все еще терзало меня, ведь я бросила их по эгоистичным причинам. Каково нам будет, если через много миль мы узнаем, что Харальд не отказался от битвы после моей смерти? Что мы почувствуем, если узнаем, что Харальд теперь правит нашим народом? Смогу ли я вынести это, или мысль о том, что я бросила их на произвол судьбы, разрушит наше счастье, разрастаясь, как черная туча, пока чувство вины не поглотит меня?

― Они не заслуживают тебя.

Я вздрогнула, когда услышала голос Бьорна, рябь пробежала по заводи, когда он зашел в нее и притянул меня к себе.

― Что ты имеешь в виду?

― Я знаю, как ты выглядишь, когда чувствуешь себя виноватой, ― сказал он, целуя меня в шею. ― Я также знаю, что все, из-за кого ты чувствуешь себя виноватой, использовали тебя как рабыню, не заботясь о твоем счастье. Если твое отсутствие создает им трудности, они сами виноваты в том, что обращались с тобой не так, как ты того заслуживаешь.

― Они и твой народ, ― ответила я, потому что, хотя я и была согласна с его словами, все было не так просто. ― Они рассчитывали, что ты защитишь их, а теперь тебя нет. Тебя это не беспокоит?

― Они счастливо жили без меня много лет. ― Он поцеловал меня в губы. ― И будут жить дальше, ведь они больше не представляют угрозы для Северных земель.

Уже не в первый раз я почувствовала, что Бьорн вовсе не считает себя горцем, что время, проведенное им в Северных землях, не отпускает его. Но то, что он был рад, что Горные земли больше не представляют угрозы, стало для меня новостью.

Эта мысль встревожила меня, и я вырвалась из его хватки.

― Нам пора идти.

Я почувствовала, как он нахмурился, когда я вышла из воды, но никто из нас не заговорил, пока я натягивала свою одежду, сильно пахнущую дымом костра. Я с болью ощущала, что Бьорн следит за каждым моим движением.

Волновало ли его это? Имело ли для него значение, что случилось с теми, кого мы оставили? Я знала, что его отношения со Снорри были натянутыми, в том числе из-за Илвы, но как насчет его брата? Его друзей?

Каких друзей?

Я закусила губу, вспоминая время, проведенное вместе, вспоминая, как он общался с другими воинами. С другими людьми в Халсаре. В лучшем случае, поверхностно. Как будто они держали друг друга на расстоянии.

Лив, он дружил с Лив. Когда целительница умерла, на его лице было написано горе, гораздо большее, чем можно было ожидать от незнакомца. Это напоминание ослабило напряжение в моей груди, хотя, по правде говоря, я не совсем понимала, почему эти мысли гложут меня.

― Ты будешь скучать по брату?

Бьорн замер на мгновение, натягивая брюки, затем натянул их до конца.

― Конечно, буду. Но без меня Лейф станет наследником Снорри. Когда-нибудь он станет ярлом, и, по правде говоря, народу от этого будет лучше.

― Почему ты так думаешь?

Глаза Бьорна прищурились, и он долго молчал, прежде чем сказать:

― Потому что он один из них, и я таким никогда не буду.

Мой желудок скрутило от беспокойства, но я промолчала.

Глубоко вздохнув, Бьорн сел на камень.

― Я провел слишком много лет в Северных землях, и это наложило свой отпечаток. На то, как я поступаю. На то, как я говорю. На то, как я думаю. Тогда как Лейф ― горец насквозь, и это заставляет людей любить его больше. Илва была права, когда хотела, чтобы он возглавил клан.

Мне нужно было знать.

― Ты ― горец?

Он слегка напрягся, потом покачал головой.

― Скоро никто из нас им не будет, Фрейя, так что я не понимаю, почему это имеет значение.

― Потому что тебе, похоже, все равно, и я хочу понять, почему. ― Обвинения так и сыпались из меня, я была вне себя от ярости, хотя не понимала, что послужило причиной.

Почему я так взволнована? Почему я так злюсь?

― Это сложно! ― Бьорн поднялся на ноги. ― Мое прошлое сложное, Фрейя. Там нет ничего простого, но я не понимаю, почему ты считаешь, что должна копаться в нем сейчас.

― Потому что я хочу знать правду о человеке, ради которого я бросаю все, ― взорвалась я. ― Особенно если учесть, что ты практически признал, что есть важные вещи, которые ты не рассказал мне о себе.

― Фрейя. ― Он потянулся ко мне, но я сделала шаг назад. ― Я люблю тебя. Все, чего я хочу, ― это быть с тобой там, где ты в безопасности. Построить нашу жизнь вдали от моего прошлого.

Ужас сковал мою грудь, ведь если бы это было пустяком, он не стал бы так скрывать это. Он сказал бы мне, хотя бы для того, чтобы успокоить меня.

― Я тоже этого хочу. ― Мой голос был хриплым и чужим, в голове пульсировало напряжение. ― Но… но я не могу уйти, пока не узнаю все. Если ты не расскажешь мне правду, я вернусь.

Весь цвет исчез с его лица.

― Ты не можешь вернуться.

― Нет, могу. ― Мне казалось, что я не могу дышать, потому что как могло все измениться так быстро? Как я перешла от абсолютной уверенности в нем к… к этому? ― Я могу сказать им, что спаслась из водопада. Никто никогда не узнает.

― Ты не понимаешь. Если ты уйдешь, он… ― Он потянулся к моей руке, но я отскочила назад и чуть не растянулась, зацепившись ногой за камень.

― Что он сделает? ― потребовала я. ― Что сделает Снорри?

― Это сложно. ― На его лбу выступили бисеринки пота. ― Фрейя, я все объясню, клянусь. Но нам нужно уходить. Нам нужно бежать.

― Я никуда не пойду. ― Развернувшись, я вышла из пещеры, глаза горели. Но, пройдя всего несколько шагов, я остановилась, и ужас заполнил мою грудь, когда я оказалась лицом к лицу с конунгом Харальдом.

Глава 35

― Доброе утро, Фрейя. ― Харальд улыбнулся, заправляя за ухо прядь золотисто-каштановых волос. ― Мое сердце переполняет радость, когда я вижу тебя здоровой и бодрой после такого ужасающего падения. Признаюсь, мы опасались худшего, когда Тора сбросила тебя в реку. Но мне не следовало сомневаться в Бьорне.

Сомневаться в Бьорне.

Его слова вонзились в мое сердце, заставив застыть на месте, даже когда я услышала, как Бьорн выходит из пещеры позади меня. Я почувствовала, когда он заметил Харальда с его воинами, непринужденно стоящими позади него, и голос Бьорна напрягся, когда он спросил:

― Зачем ты здесь?

Я очень боялась, что он уже знает ответ на этот вопрос.

― Мы боялись, что ты мог быть ранен, поэтому, вместо того чтобы позволить тебе привести ее к нам, мы отправились на поиски. ― Харальд сделал шаг ближе. ― Хотя я понимаю твои действия, они были слишком рискованными. Вы оба могли погибнуть.

В голове стоял глухой гул, тошнота скручивала желудок, мысли возникали и исчезали, как извивающиеся змеи. Но все они шептали слова о предательстве.

― Как вы нас нашли? ― потребовал ответа Бьорн, и мне захотелось закричать на него, чтобы он прекратил это. Перестал притворяться, потому что каждое слово все глубже вонзало нож в мое сердце.

― Хижина твоей матери была логичным выбором. ― Харальд нахмурился, его серые глаза забегали между нами. ― Ты продолжаешь менять планы, о которых мы договорились, Бьорн. Планы, над которыми мы работали вместе большую часть твоей жизни. Во Фьяллтиндре ты убедил меня, что лучше забрать Фрейю у Снорри, и позволить ей самой выбрать этот путь, но, ― он слегка покачал головой, ― судя по шоку Фрейи, она, похоже, ничего не знает о твоих планах. Что происходит, Бьорн?

У меня дрожали колени, когда я повернулась лицом к Бьорну, в груди стало пусто, сердце оцепенело.

― Я бы задала тебе тот же вопрос.

― Это сложно.

― В этом нет ничего сложного! ― зашипела я. ― Либо он лжет, либо ты. Отвечай немедленно!

― Я хотел сказать тебе…

― Отвечай на гребаный вопрос, ― закричала я. ― Или, если это слишком сложно, ответь мне вот на что: кто ты ― горец или северянин?

Все молчали, только ветер шумел в деревьях.

― Северянин.

Я знала, что это произойдет, но все равно вздрогнула, потому что это признание подтвердило мою правоту.

― Ты ― предатель. Ты снова и снова смотрел, как я обвиняю Илву, прекрасно зная, что она невиновна. Что это был ты! Это не Илва говорила с Харальдом той ночью во Фьяллтиндре, а ты. ― Я прижала руки к вискам, потому что это означало, что все, что произошло той ночью между мной и Бьорном, было… манипуляцией?

― Я не говорил с ним той ночью. Я говорил с…

― Если от этого тебе будет легче смириться с обманом, Фрейя, ― прервал его Харальд, ― то именно из-за Бьорна планы убить тебя ради защиты Северных земель изменились. Ты жива, потому что Бьорн поверил, что твоя судьба может быть иной, чем судьба женщины, оставляющей за собой трупы. Хотя после вчерашней битвы…

― Заткнись! ― закричала я, потому что именно Бьорну нужно было объясниться. Бьорну нужно было оправдать всю свою ложь.

― Я хотел сказать тебе правду. ― Бьорн встал между мной и Харальдом, а Скади вышла из группы воинов и настороженно смотрела на него с луком в руке. ― Но я не мог рисковать, что ты отреагируешь плохо ― не тогда, когда судьба Северных земель висит на волоске. Мне нужно было увезти тебя подальше, чтобы у тебя было время все понять.

― Чушь. ― Я отодвинулась от него, нуждаясь в пространстве. По коже поползли мурашки, и, оглянувшись через плечо, я увидела Тору, стоящую за моей спиной и пылающую яростью. Бьорн не просто был в союзе с Харальдом, он был заодно с убийцей Бодил. И убийцей моей матери. ― Ты знал, что я никогда не приму твою ложь, и хотел, чтобы у меня не было возможности вернуться, как только ты признаешься, что отдаешь меня врагу.

― Если бы я хотел просто забрать тебя, я бы давно это сделал. ― В руке Бьорна то появлялись, то исчезали отблески пламени, выдавая его волнение. Затем он повернулся к Харальду:

― Отец, мне нужно поговорить с Фрейей наедине и…

― Не он твой отец, а Снорри! ― Слова сорвались с моих губ, руки сжались в кулаки, ярость заполнила пустоту в груди, слезы хлынули по щекам.

― Этот кусок дерьма ― не мой отец! ― Бьорн зарычал, его топор вспыхнул, но тут же исчез. ― Я ненавижу его!

― Ты ненавидишь Снорри? ― Я уставилась на него, не понимая, как это могло произойти. Как он мог говорить такие вещи. ― Харальд держал тебя в плену. Ты был рабом его прихотей, пока Снорри не спас тебя. Что за безумие, как ты можешь называть его отцом? Он убил твою мать!

Харальд успокаивающе поднял руки.

― Боюсь, ты многого не знаешь, Фрейя. А то, что ты знаешь, ― в основном ложь Снорри.

― Молчи! ― закричала я, и птицы сорвались с ветвей ближайших деревьев. ― Бьорн сам должен объясниться!

― Фрейя, пожалуйста, послушай. ― Бьорн провел руками по голове. ― Я должен был убедиться, что могу доверять тебе, прежде чем рассказать правду.

― Доверять мне? ― Казалось, моя кровь закипает, зрение становится красным, весь мир исчезает, кроме нас двоих и моей ярости. ― Я никогда не обманывала тебя. Но, похоже, все, что ты мне говорил, было ложью.

― Нет. ― Он сократил расстояние между нами. ― Я люблю тебя, Фрейя. Все, что я сказал тебе прошлой ночью, было правдой. Я не собирался привозить тебя в Северные земли.

Харальд вздохнул и покачал головой.

― Неужели твое слово ничего не значит, Бьорн? Ты поклялся мне защищать Северные земли, но ты также поклялся своей матери, что отомстишь. Похоже, твое слово ничего не значит перед лицом твоей похоти к этой женщине.

Я вздрогнула, пораженная видениями того, что произошло между нами прошлой ночью. Как я отдавалась ему без остатка, в то время как каждое слово, которое он шептал, было ложью. О боги.

― Я исполнил свою клятву! ― крикнул Бьорн. ― Я поклялся уничтожить его. Поклялся низложить его. Поклялся вырвать корону из его рук, забрав деву щита, и все это сделано. И ей не нужно приезжать в Северные земли, чтобы они были в безопасности, ей просто нужно держаться подальше от него.

И снова я стала безымянной. Просто инструментом, просто оружием, которым пользовались все мужчины вокруг меня. Но с меня было достаточно.

― Фрейя… ― Бьорн потянулся ко мне.

― Не трогай меня! ― Я отпрянула назад, едва не столкнувшись с Торой.

Харальд провел руками по волосам.

― Неужели это предательство вызвано тем, что ты опасался, что я разлучу тебя с ней? Боги, Бьорн, когда я тебе в чем-то отказывал? Если бы ты только сказал мне, что Фрейя тебе небезразлична, я бы позволил тебе оставить ее. Она бы правила Северными землями рядом с тобой, когда ты унаследуешь все.

Оставить меня? Я напряглась, хотя никто из них, казалось, этого не заметил.

― На каких условиях, отец? ― ответил Бьорн. ― Я знаю тебя. Нет ни единого шанса, что ты смог бы удержаться от того, чтобы не использовать ее для воплощения своих амбиций. Все, чего я хочу, ― это увезти ее туда, где она сможет сама решать свою судьбу.

― Я бы не стал ее использовать. ― Харальд бросил на Бьорна взгляд, полный отвращения. ― Ты не понимаешь, сын мой, что если бы ты рассказал Фрейе правду, она, возможно, решила бы сама служить Северным землям. Если она хоть наполовину такая, как ты утверждаешь, то она наверняка присоединилась бы к нашему делу, если бы только ей дали такую возможность. Но вместо этого ты лишил ее шанса совершить великие дела, чтобы не рисковать возможностью использовать ее для достижения собственных целей.

Использовать ее, использовать ее, использовать ее.

Слова повторялись в моей голове, с каждым разом все громче, пока не стало казаться, что внутри меня кричит гигант. Все использовали меня. Все, но Бьорн был другим. Он был единственным, кто ставил меня на первое место. Был тем, кто заботился.

Вот только оказалось, что он использовал меня хуже всех.

― Я проклинаю вас! ― закричала я, и мне показалось, что мир задрожал, накренившись под моими ногами. ― Я проклинаю всех вас, чтобы вы никогда не увидели Вальхаллу! Я проклинаю всех вас, чтобы вы оказались в Хельхейме! Пусть Хель заберет всех вас к себе!

И тут земля действительно задрожала, грохоча и раскалываясь, все зашатались, пытались удержать равновесие.

― Фрейя! ― Бьорн бросился ко мне, но не успел он сделать и двух шагов, как из земли вырвались огромные почерневшие корни, обхватившие его ноги.

И не только его.

Вокруг меня корни вырывались из земли и хватали за ноги и за руки воинов Харальда, мужчины и женщины с криками били по ним топорами и мечами, но оружие проходило сквозь корни, словно их и не было.

В руке Бьорна появился топор, и он тоже ударил по корням, разрывая их пламенем, но из земли вырвалось еще больше, пытаясь утащить его вниз.

Паника пересилила мою ярость, и я потеряла равновесие, когда оглушительный удар грома заставил меня пошатнуться. Молния Торы взорвала корни, атаковавшие ее, но тут же появились новые. Скади с криком пускала магические стрелы в один корень за другим.

У остальных северян не было такой защиты.

Стоя на коленях, я с ужасом наблюдала, как черные корни обвиваются вокруг других воинов, вгрызаясь в их плоть, и с криками, не похожими ни на какие другие, когда-либо слышанные мной, их волокут по земле.

Затем корни, как один, исчезли.

Осталась только тишина.

Опустившись на землю, я в ужасе уставилась на десятки тел, лежащих на земле, с неподвижными грудными клетками и остекленевшими глазами. Все мертвы.

― Фрейя?

Я сглотнула желчь и перевела взгляд на Бьорна, который все еще был жив, затем на Харальда, Тору и Скади.

Никто не шевельнулся.

Харальд спустился со скалы, на которой сидел, и направился ко мне.

― Вот что они имели в виду, говоря «дитя двух кровей». Не бога и смертного, а двух богов. ― Он тяжело вздохнул, серые глаза наполнились восторгом. ― Она дочь Хель. Первая в своем роду.

Я не была. Не могла быть.

― Нет.

― Да. ― Харальд усмехнулся. ― Ты отправила всех воинов, кто был здесь, во владения твоей матери, прокляв их, и она забрала их. Все мертвы. Все лишены Вальхаллы из-за твоего проклятия.

С моих губ сорвался стон, и я отползла от него, переводя взгляд с трупа на труп. Все мертвы. Все прокляты. Из-за моего вспыльчивого нрава.

Из-за меня.

― Вот почему ты такая особенная, Фрейя, ― сказал он. ― Вот почему даже сами боги признали твою силу. Силу объединить Горные земли, да. Но также и силу уничтожить всех, кто встанет на твоем пути.

Я задохнулась, отшатнувшись от его пылкой речи, и поднялась на ноги.

― Нет! ― Бьорн встал между нами, топор ярко пылал. ― Она не оружие.

― Ее судьба начертана в ее крови, ― сказал Харальд, покачав головой. ― Она вырезана на ее костях. Эта сила — судьба Фрейи.

― Фрейя, беги! ― Бьорн поднял оружие. ― Беги!

Я развернулась и помчалась в лес, ветки хлестали меня по лицу, корни путались под ногами.

Дочь Хель.

Я сжала кулаки, набирая скорость, как будто могла обогнать правду о том, кем я была.

Но это было единственным, от чего я никогда не смогу убежать.

Моя нога зацепилась за камень, я упала и покатилась вниз по склону, а затем с тошнотворным хрустом ударилась о валун.

― Вставай, ― прошипела я, поднимаясь на четвереньки, но моя рука подогнулась, и рыдание сорвалось с моих губ. ― Продолжай идти.

― Полегче, Фрейя.

Я услышала знакомый голос и подняла лицо, чтобы увидеть Стейнунн, склонившуюся надо мной.

― Мне нужна помощь, ― задыхалась я. ― Бьорн… он в союзе с Харальдом. Они здесь.

Стейнунн улыбнулась.

― Я знаю, Фрейя, ― сказала она, ее голос больше не был голосом горянки, а звучал с северным акцентом. ― Я все знаю. ― Затем она подняла чашу и выпустила дым, поднимающийся от нее, мне в лицо.

Паника охватила меня, когда я все поняла, но я уже летела вниз. Когда я упала на землю, мой взгляд остановился на красных кожаных шнурках на ее ботинках.

Потом осталась только темнота.

Глава 36

Кровать подо мной двигалась, поднималась и опускалась, как будто я слишком много выпила, и это ощущение вызвало волну тошноты.

― Бьорн, ― пробормотала я, пытаясь дотянуться до него.

Но не могла пошевелить руками ― грубая веревка стягивала мои запястья.

Мои глаза распахнулись, и дневной свет вонзился в них, как тысяча иголок. Сначала все, что я видела, было белым, но, когда я проморгалась, зрение прояснилось, я увидела корпус драккара и обутые в сапоги ноги вокруг меня. На меня нахлынули воспоминания о том, как Харальд и его люди пришли в пещеру. О том, как открылась правда о верности Бьорна. О трупах на земле вокруг меня, погибших от моего проклятия.

О Стейнунн, пускающей дым мне в лицо, демонстрируя свою истинную преданность.

― Рад видеть, что ты наконец очнулась, Фрейя. ― раздался голос Харальда, и я перевернулась на спину, встретившись с его бледно-серым взглядом.

― Где я?

― На драккаре, ― ответил он со слабой улыбкой, иронизируя над очевидным. Затем он пожал плечом. ― Мы в проливе, возвращаемся в Северные земли.

― Отпусти меня, ― прорычала я, пытаясь сесть. Но голова все еще кружилась от движения драккара и воздействия того, чем меня опоила Стейнунн. Сама скальд сидела в дальнем конце лодки, плотно закутавшись в плащ, и смотрела на море.

― Думаю, мы оба знаем, что освободить тебя невозможно, ― ответил Харальд. ― Из-за своего гнева на Бьорна ты отправишься обратно к Снорри, вооружившись вновь обретенной магией, а он, в свою очередь, использует тебя против меня, хочешь ты того или нет. Он уже доказал, что прекрасно умеет принуждать тебя.

― Мне не нужен Снорри, чтобы проклясть тебя, ― прошипела я. ― Мне нужен только мой собственный язык.

Харальд долго смотрел на меня, выражение лица было скорее задумчивым, чем встревоженным.

― Верно, ― наконец сказал он. ― Только я не думаю, что ты это сделаешь. Я видел выражение твоего лица, когда ты убила моих воинов. Когда ты прокляла их души, отправив в Хельхейм, вместо заслуженной Вальхаллы. Ты вполне можешь всадить мне нож между ребер, но проклясть меня ― значит принять ту сторону себя, которая, как мне кажется… приводит тебя в ужас. И я прошу тебя помнить, что я единственный, кто никогда не лгал тебе.

Его слова вдохнули новую жизнь в тот ужас, который я испытывала из-за того, что сделала. Не убийство, хотя и это было достаточно плохо, а проклятие душ на веки вечные. Мужчин и женщин, которые не угрожали мне оружием, ― они лишь выполняли приказы своего конунга. Хуже всего, что моя ярость была направлена не на них.

А на Бьорна.

Мое сердце дрогнуло при мысли о нем, но я сумела взять себя в руки, скользнув взглядом по фигурам в драккаре, пока не остановилась на его знакомой фигуре. Он сидел на одной из скамей, опираясь локтями на колени и ссутулив плечи.

― Предатель, ― закричала я, бросаясь вперед. ― Я вырежу твое сердце, мать твою!

То, что мои запястья были связаны, не имело для меня никакого значения, когда я пыталась перебраться через скамейки, чтобы добраться до него. Все, что имело значение, ― это заставить его почувствовать ту же боль, что и я. Заставить его понять боль своего предательства.

Но затем мое тело дернулось назад, и я ударилась подбородком о скамью.

Сплевывая кровь, я повернулась и увидела Тору, стоящую у меня за спиной, вцепившуюся пальцами в мой пояс.

― Заткни свой язык, дочь Хель, или я вырежу его у тебя изо рта.

― Отвали, Тора! ― прорычал Бьорн, потянувшись ко мне, и тут же отпрянул, когда Скади направила стрелу ему в лицо.

Я окинула взглядом драккар, в котором не было воинов, кроме детей богов. Единственными, кто еще здесь находился, были рабы, сидевшие на веслах.

В одно мгновение я поняла, почему ― проклятие Хель не действует на тех, кто владеет магией. Корни напали на Тору, Скади и Бьорна, но они смогли отбиться от них с помощью магии.

Но почему Харальд не пострадал?

Покопавшись в памяти, я прокрутила в голове этот момент, снова ощутив в себе прилив силы, наблюдая, как корни вырываются из земли. Но ни один не приблизился к конунгу Северных земель.

Почему так произошло, я не могла объяснить.

― Успокойся, Бьорн, ― сказал Харальд, делая умиротворяющие жесты. ― Я поклялся тебе, что Фрейя не пострадает. Разве я когда-нибудь отказывался от своего слова?

Напряжение на лице Бьорна ослабло, и мне захотелось плюнуть от ярости, потому что я ненавидела отношения между ними.

― В том, что все так сложилось, есть твоя вина, ― сказал Харальд. ― Она злится на тебя, и это делает ее угрозой для Северных земель, но вместо того чтобы убивать ее, как предлагали другие, я намерен дать ей шанс образумиться.

― То есть ты хочешь убедить ее сражаться за нас.

― Конечно, я хочу этого. ― Харальд пожал плечами. ― Фрейя чрезвычайно сильна и могла бы защитить мой народ так, как не способно ни одно живое существо. Но я не стану заставлять ее делать то, чего она не хочет. ― Его взгляд метнулся ко мне. ― Клянусь своей честью, это так. В Северных землях ты станешь свободной женщиной, Фрейя.

― Как Бьорн был свободным мужчиной? ― Мой голос был ровным. ― Я буду твоей пленницей, Харальд, и я не ребенок, чтобы морочить мне голову до тех пор, пока я не назову тебя отцом.

Его глаза потемнели ― это было первое настоящее проявление эмоций, которое я увидела у него, но оно исчезло в одно мгновение.

― Бьорн ни минуты за всю свою жизнь не был в плену. Спроси его сама.

Какая-то часть меня хотела спросить. Хотела дать Бьорну шанс рассказать мне свою правду. Но каждый инстинкт во мне кричал быть осторожной. Этот человек убил Сагу, украл Бьорна, и хотя с ним явно не обращались как с пленником или рабом, как Харальд смог убедить Бьорна, что он ему не враг?

Ложь на лжи, ложь на лжи ― вот что подсказывало мне мое чутье, и, более того, оно шептало, что все обещания Харальда о том, что я в безопасности, были еще большей ложью. Я видела восторг в его глазах, когда магия Хель раскрылась. Он намеревался использовать меня, я знала это. Использовать меня, чтобы увеличить свою власть, расширить владения, и невинные горцы погибнут под клинками северян.

Я не позволю этому случиться.

Я сделаю все, что потребуется, чтобы сохранить их в безопасности.

Сделав глубокий вдох, я вскочила на ноги, увидев вдали берег. У меня получится.

Холодная морская вода сомкнулась над моей головой, страх наполнил мое сердце, но я оттолкнулась ногами, отплывая от драккара так далеко, как только могла, прежде чем всплыть. Задыхаясь, я подняла голову, чтобы проверить где берег, а затем легла на спину, и поплыла в том направлении.

Мой торс ушел под воду, волна накатила на лицо, заставив меня держаться вертикально. Страх заполнил мою грудь, но драккар сбрасывал парус и опускал весла. Если я не доберусь до берега, они меня поймают.

Вдохнув, я снова перевернулась на спину, не обращая внимания на то, как вода заливает мое лицо, и продолжила плыть в сторону берега.

Быстрее.

Ноги слабели, и прошло совсем немного времени, прежде чем мне понадобилось сделать вдох.

Я плыла по воде, делая вдох за вдохом, пытаясь освободить запястья от веревки. Ноги уже не держали, потому что то, чем одурманила меня Стейнунн, все еще лишало сил.

Может, это и к лучшему, ― шептала мне совесть, пока я погружалась под воду. Может, и к лучшему, что никто с твоими способностями не будет ходить по земле. Но я не хотела умирать. Я хотела жить.

Я вынырнула на поверхность, вдохнула и снова погрузилась под воду. Плыви, ― крикнула я себе. Борись сильнее.

Еще один вдох, и волны, словно почувствовав мое отчаяние, потянули меня к берегу.

У меня получится. Я сделаю это.

Затем чьи-то руки обхватили меня за талию, поднимая вверх.

― Стоит ли убегать от меня, чтобы погибнуть? ― крикнул Бьорн, его волосы прилипли к щеке. ― Стоит ли уходить от меня, чтобы вернуться к Снорри, чтобы он использовал тебя для достижения своих целей?

― Да, ― выдохнула я, отбиваясь от него, затем попыталась втиснуть колени между нами, чтобы оттолкнуть его, но он только развернул меня в воде так, что я оказалась к нему спиной. ― Ты гребаный лжец!

― Прости меня! ― Он изо всех сил пытался удержать нас на плаву, потому что я перестала брыкаться, намереваясь утащить нас обоих под воду, чтобы утопить, если это потребуется. ― Но ты, как никто другой, должна понимать, что ради защиты семьи можно пойти на все!

― Снорри — твоя семья, ― закричала я, захлебываясь, когда волна накрыла меня с головой. ― Лейф ― твоя семья! Горные земли ― твоя семья! Мне плевать, как Харальд задурил тебе голову, но он украл тебя у них!

― Нет! ― Его хватка усилилась. ― Он спас меня от них!

― Все это ложь. ― Мои глаза горели, потому что драккар был уже близко. Я потеряла шанс на спасение. ― Он убил твою мать!

― Неправда! ― Бьорн повернул меня лицом к себе, глаза сияли. ― Это Снорри пытался убить мою мать. Он пытался убить нас обоих, потому что Илва убедила его, что это необходимо, чтобы Лейф мог стать наследником. Но моя мать спаслась из огня и бежала со мной в Северные земли, где нас защитил Харальд. Фрейя, моя мать жива!

Меня охватил шок.

― Но как же призрак? Сага ― это призрак.

― Еще одна манипуляция Снорри. Это моя мать была во Фьяллтиндре, я поговорил с ней и убедил в том, что ты можешь изменить свою судьбу, и она впоследствии убедила в том же Харальда. Она жива и здорова. ― Он притянул меня ближе, его тепло проникало в мое тело, несмотря на холод моря. ― Позволь мне отвести тебя к ней, Фрейя. Послушай, что она скажет, прежде чем выносить приговор. У нее найдутся ответы, которые ты ищешь.

Я не хотела идти. Не хотела слышать объяснений. Я хотела удержать свой гнев и ярость на то, что он сделал.

― Пожалуйста. ― Он произнес это слово между зубами, стиснув челюсти. ― Я знаю, что не имею права просить тебя, но, пожалуйста, сделай это для меня напоследок. Мне нужно, чтобы ты поняла.

― Я никогда не пойму, ― выплюнула я.

И все же я не сопротивлялась, когда чьи-то руки потянулись ко мне и подняли на корабль, не произнесла ни слова, когда поднимались паруса и Горные земли медленно исчезали вдали. Я просто смотрела вперед, пока не показалось побережье Северных земель, скалистое, суровое и серое.

Место, где я найду ответы, да.

Но также и место, где я начну сама управлять своей судьбой.

Notes

[

←1

]

бог весны и света, самый красивый из скандинавский богов

[

←2

]

Богиня смерти в скандинавской мифологии. Царица Хельхейма — мира мёртвых. В её царство, попадают люди умершие бесславно. Например, от голода, старости или болезней.

[

←3

]

Народное собрание

[

←4

]

знатный человек, наместник конунга, глава клана

[

←5

]

Боевой нож викингов

[

←6

]

Но́рны — в скандинавской мифологии три женщины, волшебницы, наделенные чудесным даром определять судьбы людей и богов.

[

←7

]

Небесный чертог, куда попадают после смерти павшие в битве воины, и где они продолжают прежнюю героическую жизнь

[

←8

]

Верховный правитель и военачальник, соответствует термину «король»

[

←9

]

древнескандинавский поэт-певец

[

←10

]

в скандинавской мифологии богиня (асинья), целительница, покровительствующая врачеванию

[

←11

]

жена Одина, верховная богиня. Покровительствует любви, браку, домашнему очагу, деторождению.

[

←12

]

бог поэзии, красноречия и песни

[

←13

]

Что-то вроде тоста — Будем здоровы!

[

←14

]

Бог тишины, духовности, в скандинавской мифологии известен в первую очередь тем, что принимал участие в создании человека ― наделил его духом

[

←15

]

в скандинавской мифологии оживший мертвец, синоним вампира

[

←16

]

Пядь — расстояние между кончиками мизинца и большого пальца расставленной ладони (полпяди — около 10 см)

[

←17

]

священник храма

[

←18

]

бог правосудия и справедливости, разрешающий споры и возвращающий согласие спорящим

[

←19

]

Около 15 метров