Супермен должен умереть 2

Глава 32

Ави взорвался фонтаном кровавых брызг, и никакой навороченный спецназовский бронежилет его не спас. От того, что явилось сюда по наши души, возможно, вообще никакого спасения не было.

Тело Ави еще не упало на засыпанный песком пол, как Гарри уже развернулся лицом к двери, срывая с плеча дробовик, а Ицхак уронил рацию и схватился за свой укороченный «узи».

А я даже на ноги встать не успел.

Гарри выстрелил, и, что довольно редко случалось с ним на моей памяти, промахнулся.

Док с лезвиями вместо рук уже сорвался с места и бежал прямо на нас. Видимо, время для бесед давно закончилось. Док, он же Зеро, он же первый из некстов, он же человек-транформер, он же ходячая колония боевых наноботов, пришел сюда убивать.

Ицхак всадил ему длинную очередь из «узи» в грудь и живот. Нормального человека такая очередь отбросила бы в сторону разорванным чуть ли не в клочья, но Док лишь слегка замедлился, и видимых повреждений на его теле так и не появилось.

Нормальностью здесь давно уже и не пахло.

Я знал, что большая часть моих скиллов на нем не сработает. В его теле жили другие симбионты, точнее, его тело состояло из других симбионтов, не являющихся частью нашей новой экосистемы. Они были запрограммированы по другому и внешнему контролю не поддавались.

Поэтому все скиллы Дока работали только при полном контакте. Его нельзя было обнулить, высушить, вырубить в нем все электричество или поджечь.

Но его можно было схватить.

Телекинез — самый распространенный скилл — снова пришел мне на помощь и я обхватил Дока своими невидимыми щупальцами. Он остановился, словно посреди шага наткнулся на каменную стену, и впервые я увидел на его лице хоть какую-то искреннюю эмоцию.

Изумление.

Он посмотрел на меня. Посмотрел на валяющегося за моей спиной мертвого Ветра Джихада. Потом снова на меня.

И в этот момент он понял.

Ну да, это была ловушка.

Все сходилось один к одному.

Док, способный менять внешность и выглядеть представителем любой расы.

Пустынный камуфляж, в котором он предстал передо мной во время нашего последнего разговора по видеосвязи. Палатка, в которой он сидел, и вода, которую он постоянно пил, свидетельствующая о сильном обезвоживании.

Внезапный источник информации о текущем местонахождении Ветра Джихада, сливший эти данные чуть ли не всем разведкам мира разом.

Он знал, что я буду здесь, и ждал своего момента.

Его расклад был прост.

Он рассчитывал, что мы сцепимся с Ветром Джихада и его невероятная мощь активирует второй аспект полученного мной в Индии скилла если не в планетарном, то достаточном для того, чтоб считать мою миссию выполненной, масштабе. А остальных, если уж кто уцелеет, Док с Лигой мог бы зачистить и без моей помощи.

Но меня после такого просто нельзя было оставлять в живых. Это было опасно и противоречило его философии.

Ведь после смерти Ветра Джихада следующим претендентом на титул контролера класса «апокалипсис» становился я.

— Второй аспект не сработал, — сказал Док по-русски.

— Ну да, не сработал, — подтвердил я. — Мы его просто на пинках вынесли. Но ты-то этого знать не мог, потому что у тебя симбионты не той системы, и ты ничего не чувствуешь. И не видишь.

— Это ничего не меняет, — сказал Док.

Я пожал плечами.

Борден перезаряжал дробовик.

— Это ничего не меняет, — повторил Док. — Ты ведь тоже понятия не имеешь, что происходит, хотя сам стал тому причиной. Ты запустил цепную реакцию еще в Китае. Ты каким-то образом перепрограммировал систему, и зона отчуждения растет. Весь Дальний Восток уже лишился своих контролеров, и скоро так будет по всему миру. Это просто вопрос времени.

— Рад, что сумел угодить, — сказал я.

В общем-то, мы знали, что он тут будет.

Знали, но все равно сунули голову в пасть тигра, надеясь, что на этот раз тигр подавится. И то, что второй аспект не сработал на Ветре Джихада и не решил проблему в планетарном масштабе, хоть и немного печалило, но в то же время и вселяло некоторый оптимизм.

Даже если он наврал про Китай.

Мы хотя бы не остались совсем беспомощными перед лицом очередного врага.

— Ты надежно его держишь? — поинтересовался Гарри.

— Думаю, да.

К сожалению, этим список того, что я мог с ним сделать, полностью исчерпывался. Только держать.

Причинить ему какие-нибудь фатальные неприятности было не в моих силах.

— Ну и какой план? — осведомился Док на этот раз по-английски, чтобы его уж точно поняли все присутствующие. — Будем стоять здесь и мило беседовать, пока не прилетит американская крылатая ракета с ядерной боеголовкой?

— Ракета не прилетит, — сказал Ицхак. — Я все отменил.

Док паскудно ухмыльнулся.

— Ты просто недооцениваешь мстительность своих заокеанских друзей, — сказал он. — И их склонность к перестраховке. Ракета прилетит, и произойдет это гораздо раньше, чем ты думаешь. И вот что я вам хочу предло…

Борден выстрелил.

В дробовик был заряжен спецбоеприпас, над которым Гарри колдовал долгими испанскими вечерами, и выстрел оторвал дернувшемуся в моих крепких телекинетических объятиях Доку правую руку.

Опять.

Но на этот раз Зеро оказался к потерянной конечности слишком близко, и что-то пошло не так.

Рука-лезвие, едва упав на пол, отрастила короткие конечности, как у сороконожки, и на всех парах устремилась к Гарри. Тот, конечно, был парнем бывалым, но от этого зрелища дернулся даже он.

И начал палить в ползущую на него руку.

Одновременно с этим наплевавший на травматическую ампутацию Док еще раз дернулся в моих невидимых щупальцах и я впервые воочию увидел, как он трансформируется.

И зрелище это до сих пор периодически навещает меня в моих кошмарах.

Его ноги срослись. Его оставшаяся рука втянулась в удлинившееся туловище, и тело змеи, которое по-прежнему венчала голова Дока, вывернулось из моей хватки.

Я попытался перехватить его поперек туловища, но он продолжал трансформацию, становясь все тоньше и все длиннее, и неумолимо приближался к нам.

Это было отвратительное и в то же время завораживаюшее зрелище.

Ицхак с автоматом в руках встал передо мной. Он даже успел несколько раз выстрелить, а потом два лезвия, выросшие из змеиного туловища и за мгновение до смертельного удара блеснувшие сталью, вонзились ему в грудь и отбросили в сторону.

Время замедлилось, как это уже бывало со мной в минуты смертельной опасности.

Гарри ругался и продолжал стрелять, у него была своя война.

Утончающиеся и одновременно с этим удлиняющиеся лезвия полетели ко мне. Полетели, несмотря даже на замедлившееся время.

Я видел, что одно из них попадет мне в грудь, в другое — в голову. Видел, но сделать уже ничего не успевал.

И когда серебристый клинок уже маячил в нескольких сантиметрах от моих глаз, время остановилось.

На какой-то ограниченный миг, даже короче, чем на удар сердца, я стал вездесущ, всеведущ и всемогущ. Я стал всем, потому что симбионты были везде, а мой разум на мгновение стал их разумом и вобрал в себя все.

Я был всем, я был песком, зданиями и людьми, живыми и мертвыми, я был воздухом и водой, автомобилями в пробке и самолетами в воздухе, водителями, пилотами и стюардессами, школьниками, опаздывающими на занятия и генеральными директорами, ведущими свои компании к неизбежному финансовому краху, я был политиками и пенсионерами, электрическим током и покосившимся штакетником на даче одинокой старушки, и я не был лишь Доком, он превратился для меня в темное пятно, он был единственным микробом в едином теле огромного существа, которым я стал.

Это меня раздражало.

И в этот краткий миг я многое понял и многое сделал.

В первую очередь я избавился от своего главного раздражителя. Несмотря на свое всемогущество, я ничего не мог поделать с субстанцией, из которой он состоял, и поэтому я просто обхватил его потоками голой силы, собрал с меня-пола те остатки, которые пытались убить меня-Бордена, и сжал все это до размеров баскетбольного мяча.

А потом — теннисного.

А потом я закинул этот теннисный мяч туда, где был уже не властен. Вышвырнул его за пределы меня-планеты. В космос.

Далекий, черный и безжалостный.

Я не был уверен в том, сколько осталось в Доке человеческого, и не был уверен, что это изгнание его окончательно прикончит, но надеялся, что оно в любом случае доставит ему неприятностей в ближайшие несколько тысяч лет.

Потом я занялся другими делами.

Нашел Кракена в его гаитянской резиденции и открутил ему голову просто потому, что он был мне эстетически неприятен, оскорблял мое чувство прекрасного и жрал людей.

Обнаружил всех Детей Ветра, пасущихся поблизости и устроил им коллективный сердечный приступ.

Наконец-то выяснил, как на фабриках засовывают в тюбики трехцветную зубную пасту.

Нашел в воздухе американскую крылатую ракету с ядерной боеголовкой, которая должна была упасть на город через восемнадцать с половиной секунд, и распылил ее на атомы.

Починил покосившийся штакетник.

Ну и еще кое-чего по мелочи.

Я был контролером класса «апокалипсис» и контролером класса «демиург».

Я мог уничтожить жизнь на Земле и создать новую, по своему образу и подобию, или используя какие-то более удачные наработки.

И в конце концов я нашел кнопку, включающую второй аспект, кнопку, на которой было написано «отключить все суперспособности разом».

И немедленно на нее нажал.

Я очнулся от того, что Гарри лил мне на лицо теплую воду из своей походной фляжки.

Я лежал на песке, застилавшем пол конференц-зала в заброшенном офисном здании покинутого жителями города, и вокруг меня лежали тела моих союзников и моих врагов.

Голова болела просто неимоверно.

— Похоже, террористы закончились, — сказал Гарри.

— Всё закончилось, — сказал я. — Всё когда-нибудь заканчивается. Такие дела.

— А где Зеро?

— Летит к Плутону, если я ничего не напутал.

— Повезло ублюдку, первый там высадится, — сказал Гарри. — Так мы победили?

— Похоже на то, — сказал я. — Ура-ура.

— А супермены?

— Разжалованы в управдомы, — сказал я. — Впрочем, пусть делают, что хотят. Я не настаиваю.

— Значит, всё?

— Всё.

— Ты ж понимаешь, что по разработанному еще в Лондоне сценарию примерно в этот момент я должен всадить пулю тебе в затылок? — спросил он.

— Понимаю, — сказал я. — Еще я понимаю, что ты садист, потому что нормальный человек сделал бы это, пока я валялся без сознания. Впрочем, я в любом случае буду тебе благодарен, потому что у меня дико болит голова.

— Я садист, — подтвердил Гарри. Он порылся в карманах и протянул мне пачку «анальгина».

— Тебя отдадут под суд, — сказал я. — Разжалуют, отправят в отставку, лишат пенсии, а потом расстреляют. Дважды.

— За что? — удивился он. — Я ж тебя пристрелил. Вон ты лежишь.

— И правда, — сказал я, делая вид, что присматриваюсь. — А чего у меня нога дергается?

— Остаточный рефлекс, — сказал Гарри. — На самом деле, я тебя сфотографировал, пока ты без сознания валялся. Труп ты скосплеил просто превосходно, так что фотосвидетельство у меня есть.

— Им этого будет мало, — сказал я.

— Им этого будет достаточно, — сказал Гарри. — Потому что больше у них всё равно ничего не будет. Видишь ли, когда я уходил, тут сработала система ликвидации и здание взорвалось самым печальным образом, погребя под своими обломками все тела.

— И у тебя хватит взрывчатки, чтобы такое устроить? — спросил я.

— Тут логово террористов, — сказал он. — Уж чего-чего, а взрывчатку я точно найду.