Свадьба с мертвецом

Глава 14. Борьба за жизнь, странные метаморфозы, сомалийский головорез в сотрудниках

Выжить во что бы ни стало! Чем больше волны отчаянья накатывались на многострадального человека, тем сильнее ему хотелось жить. Он цеплялся за жизнь, как плющ за малейшие выступы горной породы. Это даже были не протуберанцы воли, а какие-то выхлопы жизненной силы, которая настойчиво требовала продолжения жизни. Грубая поверхность скалы, которая периодически окатывалась брызгами и пеной от разбивающихся внизу волн, превратилась для парня в подушку, а соленый воздух, словно прозрачное одеяло покрывал тело, изъеденное ссадинами и ранами различного происхождения. Коллекция была воистину богатая. Около кисти левой руки располагался (память от пирата) глубокий порез, едва покрывшийся легкой корочкой, словно сомневаясь в том, стоит ли затягиваться на обреченном теле. На животе и спине были видны многочисленные ссадины от острых скал, которые щедро наградили негостеприимной встречей. Через всю икру правой ноги тянулся страшный на вид след от акульих зубов, зверь успел прокусить кожу и внезапно отпустил жертву, словно что-то помешало вырвать из тела аппетитный кусок. Странно. Почему человек в простой ситуации, когда ему ничто не угрожает, дома, в своей комнате пускает себе пулю в лоб или сооружает виселицу или принимает яд или… миллионами способов старается умереть, а оказавшись в безвыходной ситуации, когда остается только помолиться перед смертью и смириться, начинает отчаянно хвататься за эту же жизнь? Сколько прошло времени? Человек не знал. Он даже забыл свое имя, он помнил только одно, умирать он еще не собирается. Сегодня утром, когда человек прошел до конца этот маленький кусочек скалистого берега, затерявшегося у побережья восточной Африки, где-то недалеко от Мозамбика, он понял, что может тут остаться навсегда, вернее насколько позволит его измученное тело. Друг-альбатрос уже не тревожил его воображение. Он даже перестал испытывать угрызения совести.

Как это случилось? Добрая птица доверчиво склонив головку, что-то рассказывала своему соседу "по жилплощади". Это было как раз после того, как Максим убедился, что он на заброшенной в океане скале длиной в двадцать метров с хвостом в виде печанной отмели метров на двести. Ласково погладив птицу по перьям, он почувствовал, что та приникла к нему, словно ища дружбы. Она тоже устала от одиночества. И бессердечный человек коварно схватил несчастное животное за тоненькую шейку и свернул ее. Раздался треск шейных позвонков и одной жизнью на земле стало меньше. Марк всмотрелся в океан. В этот момент огромная волна подошла к его временному укрытию и затерявший между нескольких скал впереди, все же пробила себе дорогу к его скале. Ему показалась, что скала взвыла от боли, настолько сильным был удар в ее грудь. Этот крик слился с предсмертным криком ни о чем не подозревающей птицы. А может быть это волна хотела остановить злую руку, спасти несчастное пернатое от страшной участи? Oна своим верхом даже зацепила и человека. Нет! Врешь! Не отдам тебе! Он, весь покрытый пеной от набежавшей волны, с остервенением и яростью, стал рвать зубами еще горячее мясо и пить еще не остывшую кровь. А где же столетия развития общества? Человек за каких-то пять дней превратился в животное, для которого главное — пища, чтобы выжить!

— Извини, — он поцеловал окровавленные перья, — я должен был это сделать. Ты умер не напрасно, мой друг, ты продлил мою жизнь. Какая от тебя была польза? А я человек, я многое могу…

Он устал, но продолжал периодически разговаривать сам с собой, чтобы не сойти с ума. И если бы кто-то всмотрелся в его лицо, заросшее пятидневной щетиной, почти бородой, то заметил бы в уголках глаз две скупые слезы, которые не торопились бежать по обветренным и обгоревшим щекам. Может быть это и вправду было то, что называют феноменом невыплаканных слез? И еще можно было заметить, что в глубине глаз таился какой-то неугасимый огонь. И пока он не погас можно было быть спокойным за судьбу этого человека, хотя его положение и было критическим. Взгляд мужчины внезапно упал вниз в межскалье, где волны, попадавшие туда, до этого мирно, как овцы идущие одна за другою, начинали сражаться не на жизнь, а на смерть. Словно скалы были прекрасные дамы, а волны становились рыцарями, которые начинали поединок за сердца прекрасных барышень. Среди этой схватки, человек заметил какой-то предмет. Хотя его дергало из стороны в сторону и он постоянно покрывался пеной и перекатывался с одного острого зуба рифов на другой, но человек догадался. Это шлюпка. Не секунды не колеблясь человек спустился со своего укрытия и пошел по пояс в воде к лодке.

Бывает же справедливость на свете. Водовороты и рифы тоже иногда устают от своего двадцати четырех часового труда. В из работе есть маленькие передышки. И именно такая передышка случилась сейчас. Волны перестали на какие-то мгновенью проникать в межскалье. Установилась относительная тишина. Максу удалось вплотную подойти к лодке. Он не верил своим глазам. Пустая лодка, словно подарок небес. Но нельзя терять время. Скоро опять начнется свистопляска волн, подхлестываемых провокатором-ветром. Человек попытался столкнуть лодку, заклиненную между двух огрызков скал. Ему это удалось не сразу. Но что-то львиное появилось в уверенных движениях. У человека был шанс и этот единственный шанс нельзя терять! А силы появились именно от безысходности и уверенности, что это последняя возможность остаться на этой грешной земле. О чудо! Ты свершилось. Отчаянными усилиями ему удалось с помощью подошедшей свежей волны согнать лодку со смертельного постамента. Еще несколько минут в этом кошмаре толчков и острых, как бритвы, зубов скал-акул и от лодки остались бы одни воспоминания. Вот он уже столкнул ее в противоположный проход, где выползали израненные волны-пораженцы. Пусть победители беснуются, он не хочет присутствовать на их пире. Он будет плыть. В этот момент сильный порыв ветра чуть не разбил его шлюпку-судьбу о ту скалу, на которой провел ночь после побега от пиратов.

Но все закончились только испугом, скала даже прикрыла от пронизывающего влажного ветра. Одновременно порывом ветра туфли на шнуровке оставленные сушиться на краю скалы мирно упали прямо в шлюпку. Это был уже сигнал от бога, что он спасется. Вера крепла с каждой секундой. Он подтянулся, перебросил свои облегченное голодом тело через борт и взялся за весла. Нужно было как можно быстрее, пока способствовал ветер отплыть от страшного места. Рифы — это чистильщики океана. Они ловят всех раззяв, которые засыпают на капитанском мостике. Редко кому из не заметивших вовремя опасности удавалось спастить. Наконец, когда он отплыл на приличное расстояние, глаза мужчины стали искать, чем бы вычерпать воду, которая почти на треть залила лодку. Ничего не оставалось, как ботинки, которые он старательно высушивал всю ночь.

Но что это? Из одного ботинка выпало яйцо и шлепнувшись о воду, погрузилось на дно лодки. Не может быть?! Это же бедная птичка, с которой он так безжалостно расправился, снесла ему яичко, словно хотела напомнить о себе. И тут человек начал хлестать себя по щекам и кричать: "Пoдонок! Как ты мог расправиться с беззащитной птицей, как ты мог терзать своими гнилыми зубами ее нежное тельце? Ты недостоин жизни, подонок, мерзость, ненавижу тебя!".

Внезапно человек перестал истязать себя и заплакал. Громко и и отчаянно. Он настолько презирал себя, что готов уже был выпрыгнуть из лодки и пусть у акул будет сегодня праздник! Пoтом приступ омерзения к себе сменился полной безучастностью. Человек тупо смотрел в океан. Ему уже стало вcе равно или он спасет свою никчемную и никому, кроме него не нужную жизнь. Взгляд его был устремлен вперед. Он ни во что не всматривался. Единственно во что — может быть в то презрение, которым наполнил окружающее его пространство.

"Подожди…" — oн не верил… — "Неужели? Не может быть!". Слева от него полоса тумана, закрывающая обзор, раздвинулась и он увидел высокий скалистый берег, тянущийся далеко, насколько хватал взгляд… "Ты спасен". - словно кто-то шептал ему со стороны. Нет, это он сам с собой разговаривал. Ты спасен. Руки опять взялись за весла. Перед ним была конкретная цель. Оставалось ее реализовать. И мужчина взвыл, как лев, достигший долгожданной добычи. Первое, что он увидел, когда подплыл к берегу, это толпа вооруженых копьями людей.

"Надеюсь не людоеды, это самое главное. Не хочется, чтобы мои внутренности переваривались у кого-то в желудке". К нему бросились."Что у них на уме, спасти и побыстрее дать поесть и попить или…сами проголодались?".

Не успели чернокожие фигурки подойти к его лодке, которая уже была выброшена волнами на берег, как Макс кригал во всю глотку: "Ола! Ола! Шамо ме Игнатий! У сэнёр подэ ажудар мэ? (вы можете мне помочь) ондэ фика а ишкуадра пулисиал (где полиция?) дэ ондэ посу тэлефонар (где я могу позвонить?)". За пять лет работы он довольно сносно овладел французским и португальским языками, поскольку часто приходилось общаться в африканских странах.

Но никто ничего ему не ответил, только в грудь уперлись два копья. "Значит людоеды! Приехал!".

Он перестал говорить и молча, сопровождаемый чернокожими в набедренных повязках обреченно поплелся по щиколотку в воде. Как ни странно, прикосновение воды впервые было ласковым за последнее время и приносило нечто похожее на удовольствие. Но на душе было беспросветно. Без единого слова его провели по скалистой дорожке к выступающей вдалеке группе деревьев. Потом показали рукой на что-то подобное сарайчику со стенами из пальмовых листьев. Это скорее было декоративным убежищем чем настоящее жилое помещение. Внутрь за ним никто не последовал.

— Нужно ждать. — подумал он. — Моя судьба в их руках.

Неожиданно через десять минут сидения листья раздвинулись и к нему вошел человек в каком-то белом хлопковом костюме.

— Значит не у людоедов. — сразу отлегло от сердца.

Когда человек протянул ему без единого слова мобильный телефон, это уже было настоящим чудом.

— Альберт!

— Я не верю своим ушам, — голос дяди был сердитым. — Мерзавец! Так заставил нас перенервничать! Я уже себе места не находил, когда передали в последних новостях, что сухогруз захватили пираты. Кстати новость для тебя. За спасение твоей драгоценной жизни я своему бывшему сотруднику, ты с ним познакомился на корабле, дарю весь корабль вместе с грузом.

— Дядя, ты в своем уме? Он меня не спасал, только пообещал. Я сам спасся, выпрыгнув за борт.

— Не знаю, не знаю! Племянничек. Он очень хороший человек. Я только что оформил дарственную. А вот и он сам подойдет сейчас к телефону.

— Привет, мсалой! Так ты жив? Пoздравляю, сильно тебя акулы пощипали? Что говоришь, не очень? Да ты в рубашке родился. Я тут на вертолете прямо с группой заложников прямо смотался в столицу Мозамбика, а там пара пустяков и самолет до Москвы дали. Вот теперь у дяди твоего сижу в гостях! — рaздался веселый злорадный смех.

Макс все понял. Старый пират всех переиграл. Ничего не скрыл от него, поскольку уже добился своей цели.

Интересно, а как он выйдет? Вокруг дома наверно полиции видимо-невидимо?

Дядя взял опять трубку. Усталым голосом он подтвердил.

— Все правильно, племянник. Все ему удалось, везучий. Я уверен и отсюда выберется. Удалось же ему вызвать на корабль самолет береговой охраны, захватить его, потом потребовать самолет в Москву и теперь он тут. Уже все оформили. Сухогруз, на котором ты плыл уже оформлен на имя его жены, хитрюга, знает, что на себя, пирата нельзя.

В общем приезжай, племянничек, побыстрее, а то он хорошо стреляет. Пять трупов уже на его счету, как вы с ним расстались.

…Через сутки Игнатий (Максим) уже подошел к дядиному дому, прямо с аэропорта, таксиста торопил, уплатил ему тройную цену.

Полиция его критически остановила:

— Кто будете, почему рветесь в дом.

— Там мой дядя в заложниках, да и преступника я знаю, долго с ним беседовал в море.

— Где-где? — удивленный полицейский странно скривился, словно проглотил лимон.

— Короче, мне туда надо. — Макс смело вступил в простреливаемую зону. Он знал, что негритос не тронет. Меткий глаз Ганджу уже вычислил его из толпы.

Макс рванул дверь. — Закрывай поплотнее, а то комары всякие и пули залетают, могут кое-кого и покусать. — Ганджу, капитан пиратов чуть ли не с радостью встретил парня. — Проголодался наверно?

Бандит Ганджу не выпуская пистолета направленного на Макса, открыл, словно из за спины, холодильник. Выбирай! Я тут дяде твоему гостинцев наших африканских понавозил, орехи кокосовые. Я ведь провез сюда без таможни, — усмехнулся он, такие, как я, таможню не проходят. Кстати ты мне и поможешь отсюда уйти здоровым без чирей. Дядя твой уже устал да и дела его фирмы нуждаются в руководстве. Павлику одному тяжело. А я, как-никак, уже в компаньoнах хожу. Привыкай к мысли, что работать вместе будем.

Макс смотрел одуревшим мззглядом на сомалийского пирата.

Дядя, наконец, повернулся к племяннику, все время он сидел спиной.

— Привыкай, Игнатий, Ганджу теперь наш сотрудник.

А как же пять убитых?

— Наивный человек? — дядя с усмешкой посмотрел на родственника. Он, когда попадет на родину, я ему пришлю новые документы. А кто их черных разберет, все для них на одно лицо. Максу страшно хотелось в туалет, уже не было мочи терпеть.

Он спросил головореза:

— Можно пройти, живот скрутило?

— Иди, конечно, мы теперь же как-никак сотрудники, только не споткнись по дороге.

Предупредительность пирата Макс разгадал, когда, едва открыв дверь туалета, чуть не упал, споткнувшись о чье-то тело, лежащее в луже крови. Макса передетнуло, едва сдержал приступ рвоты. На полу лежал мертвый секретарь дяди, которого он знал много лет. Ни и сотрудничек! Страшный человек. Просто в голове не укладывалось. А ведь теперь сухогруз его и поставки будут осуществляться им и в его карман потечет часть, исли не большая часть, денежек. Бог знает, что еще дядя подписал под дулом пистолета? В соседней комнате он услышал едва различимые стоны. Когда Макс подошел и разглядел человека, это оказался Водитель Гоша. Макс подошел и как мог перевязал раненого в ногу испуганного человека, которому бандит запретил выходить из комнаты.

Когда он вернулся, новый компаньoн расщедрился:

Перекуси, голодным не уйдешь отсюда. Видишь, как я, Ганджу, о тебе забочусь. Сейчас пойдем к ним наружу, самолет уже ждет нас, обещали до Заира прямой рейс дать. Запомни, ты — заложник, иначе мы отсюда не выберемся, Игнат. Уразумел? Кстати ты не был знаком с Максимом, которого до сих Интерпол разыскивает? Кривая усмешка на лице налетчика говорила о том, что он что-то знает. У Макса не оставалось выхода. Он открыл дверь и тут же пошел вперед, чувствуя у себя между лопатками смертельное дуло.

Раздался крик:

— Не стрелять, не стрелять, спокойно. Садитесь в машину справа. Через пять минут черный налетчик уже вел оживленную беседу с кем-то по телефону. Они ехали в аэропорт. Чтобы не было лишней крови, правительство решило дать им самолет. Бандит поставил условие, что отпустит заложника и вернет самолет в столице Заира (Конго) Киншасa.