Свадьба с мертвецом

Глава 4. Переход в Швейцарию

Позднее лето. Скажете, что лето не бывает поздним. Может быть вы и правы. Пусть будет ранняя осень. Но согласитесь со мной, что в лесу еще многолюдно, если понимать под этим словом грибников и любителей ползать под кустиками, извиваясь, как уж, в поисках упавших перезревших ягод. И, о радость, раздвинув очередной веер папоротника, вы видите черную ягодку ежевики, просящуюся сразу в рот! Вы ее обдуваете со всех сторон, ласково прижимаете к губам и медленно отправляете туда. Блаженство вступило в зенит. Именно этим и занимались Настя с Максимом, бросившие ненужную, замерзшую без бензиновой «подкормки» «изголодавшуюся» машину у развилки дорог. Уже 15 минут они шли не таясь, а кого им было страшиться в глухой чаще. Когда человеку хочется скрыться с глаз долой, то нет лучшего места чем лес. Вот они вышли на просеку. Это мощные столбы электропередач прорезали лес своей электрической цивилизацией. Сразу пара услышала жужжание, как-будто рассерженные неудачным днем пчелы возвращались с пустыми «клювами» (если сравнивать их с птицами) в улей. Что они скажут своим домочадцам? Но обманчивая видимость не обманет острый глаз, четкое ухо и человеческий интеллект; на самом деле это электрический ток торопился дать людям тепло и свет, принести им энергию без которой современный человек чувствует полную беспомощность. Внезапно взору путников предстал столб на котором была прибита дощечка для объявлений. Интересно для кого эти объявления, для волков и медведей, зайцев и косуль? Любопытно взглянуть, что там? Настя вздрогнула от неожиданности, с дощечки, криво прибитой к испоганенному по всей ширине гвоздями, столбу, на нее смотрел нынешний спутник, а рядом красовалась она. Первым делом девушка сорвала объявление и стала рвать его…так и есть, их объявили в розыск! Кто бы сомневался! Макс спокойнее воспринял известие. Он сказал:

— Погоди ты, дай ознакомится, — Максим вырвал из рук девушки несколько лоскутков и аккуратно разложил их на земле.

— Да, дела, смотри, ищут.

«Преступники среди нас, будьте бдительны!» — прочитал он. — Чего, малая, испугалась, гордиться надо, стали местными знаменитостями. Знаешь, неправильно мы себя ведем. Ты — женщина, тебе легче перевоплотиться. Очки темные на переносицу, платок на голову и вперед. А мне? Сразу вызову подозрение. Давай, милая, я тебя загримирую маленько. Пойдешь в деревню на разведку, а я пока в лесу дятлам помогу трудягам.

— Ты хочешь меня бросить, я же по-французски не кумекаю.

— Это мы сейчас исправим, значит даю тебе урок, будь хорошей ученицей. От этого наша жизнь зависит, слушай. В деревне люди гостеприимнее, чем в городе. Скажешь, что ты Азиза, мусульманка из предместья Парижа, заблудилась, какие к тебе претензии языковые? Никаких. А тебе надо узнать, где мы находимся и карту местности, а желательно попроси разрешить сделать звонок в Париж. Когда соединят с городом, скажешь: «Играем в шахматы с Борей, скоро мат буду ставить, нужно премию за выигрыш прислать» и скажешь координаты, а там уже разберутся. Ясно?

— Ну конечно, поняла, только все равно это нехорошо меня подставлять, — она скосилась на свой собранный из лоскутков портрет на земле.

Ее спутник, словно не замечая возмущения, продолжал:

— Скажешь: «Бонжур, месье», ясно? Это ты так поздороваешься.

— Понятно, усвоила.

— Ву зале бьен? — это как поживаете.

— Смешное слово.

— Это для тебя смешное, а для них в самый раз. Повтори.

— Ву зале бьен? Ву зале бьен? Ву зале бьен? Запомнила.

— Они тебе что-то ответят и что-то спросят, ты им сразу: «Трэ бьен, мерси» — это значит спасибо, хорошо. И сразу представишься: — «Же мапэль Азиза». Это означает: «Меня зовут Азиза». «Он пиут тефоне де воис а Парис?» — «Можно позвонить от вас в Париж?». Все, что тебе надо знать. Повтори, а лучше дай я тебе запишу на бумажке. Парень был сосредоточен и напряжен. Наконец, вся фраза красовалась на бумажке.

«Бонжур, месье. Ву зале бьен? Трэ бьен, мерси, же мапэль — Азиза. Он пиут тефоне де воис а Парис?». Девушка уткнулась в бумажку и напряженно всматривалась в незнакомые слова. Они еще несколько раз повторили с Максом урок и напялила затемненные очки и какую-то косынку, завалявшуюся в мешке, который ее спутник нес на спине, где были разные вещи, которые он подобрал в машине (кто знает, что может пригодиться?). Вот пришел сейчас черед косынки и очкам. Она сначала робко, а потом все смелее пошла к виднеющимся в отдалении домам, на небольшом пригорке.

Все прошло, как по маслу. Ей удалось связаться и нужные люди ответили. Настя через 30 минут пришла к Максиму, который ждал ее в тени деревьев в конце просеки. Он обрадовался ее появлению, искренне поцеловал ее в щечку.

— Молодец, а не хочешь остаться во Франции?

— Нет, бог миловал пока от французской тюрьмы, а другого дома здесь для меня не ожидается.

Они оба усмехнулись. Как-то удивительно девушка сумела переключиться на состояние разыскиваемой и гонимой. У нее от природы был развит инстинкт дичи, а может быть и охотницы. Во всяком случае она совершено раскованно себя чувствовала в ситуации, от которой другая бы на ее месте уже сошла с ума. А девушка могла шутить, улыбаться и абсолютно не чувствовать за собой никакой вины и угрызений совести. Она же ведь ни на кого не нападала, она защищала свою бесценную жизнь и эта мысль начисто перечеркивала в ее душе все происки совести. Если бы не она — то уничтожили бы ее. Злая черствая правда жизни уже поставила на этом юном создании свою печать. Парень с удовольствием стал уплетать сэндвичи, которые Настя принесла с собой и в мгновенье ока выдул бутылку парного молока, подарки от гостеприимных жителей деревни сразу приободрили пару беглецов. Когда от сэндвича оставался уже маленький кусочек, до Макса дошло, что он умял и ее порцию.

— Извини.

— Ладно, чего уж там, я не очень голодна, ты же у нас мужчина, да и у меня еще кое-что есть. Она вынула из кармана румяное яблоко и аппетитно вонзилась в него зубами — голод не тетка, что бы она не говорила. Парень растерянно сунул ей в ладонь огрызок сэндвича. Девушка не побрезговала и стала жевать вместе с яблоком вперемежку. Она задумалась.

«Сейчас, ну в течение 7–8 часов за ними приедут люди дяди Макса и заберут их. Будет временно какое-то прикрытие, но ведь их ищет вся страна. Вот, даже в лесу для волков повесили их портреты! Она все крепилась, чтобы не показать мужчине, как она умеет расползаться, а она умела, и на душе скребли кошки. Девушка задремала, дело уже было к вечеру, тени от деревьев удлинились настолько, что стали равны по длине оригиналам. Девушка задремала на подстилке среди васильков и лютиков на лесной полянке…

— Шеф, где вы? Настя вздрогнула и подняла резко голову. Перед ней стояли смуглые ребята с вьющимися иссиня черными волосами и хищными взглядами.

— А кто эта красавица?

— Меньше будешь, Ашот, знать, дольше проживешь! — Максим резко посмотрел на молодого выходца с Кавказа, который был самым задиристым из охраны парижского офиса. Тот так и не отвел взгляд и в упор смотрел на хозяина, девушка ему явно понравилась.

— Ты что так и будешь меня глазами пожирать? Пошли. — Максим пошел по просеке к машине. Там их ждали еще двое, кроме водителя. Они представились, все были очень подозрительного вида. Макс не чувствовал себя в полной безопасности. Он резко потянул спутницу за руку и они сели на заднее сиденье. Впереди сел Ашот и за руль его земляк Наргиз. Зазвонил телефон, Макс взял протянутый мобильник у охранника. Альберт, это, ты? У нас все в порядке. Мы уже с Ашотом и его ребятами, — он покосился на сопровождающих, они дремали.

— Что ты решил, дядя? Как, нам нужно покинуть Францию? Да, понял, тут cпрятаться невозможно. Или «опричники» Павлика найдут или полиция. Как ты сказал? В Швейцарию? Хорошо. Будет много стоить? Понял. — oн запнулся на полуслове. Альберт напомнил о фамильном перстне на среднем пальце парня. Он стоит немало: золото с платиной. Жалость сдавила сердце. Придется расстаться с фамильной драгоценностью.

Подъехали к границе, была уже глубокая ночь. Окружающим горам было абсолютно все равно в какой стране южный склон, а в какой — северный, а вот странам — нет. Группа решила не двигаться. Ждали людей с той стороны. Всех сморил сон, спали, как говорится, на ходу.

К дремлющей Насте тихо подполз Ашот. Он почти одними губами прошептал:

— Девушка, а девушка, посмотри на меня, нравлюсь?

Как назло, Макс именно в этот момент куда-то отлучился. Ашот излучал какую-то магическую силу. Настя закрыла глаза и не отвечала. Напряжение нарастало. Внезапно Ашот прижал с силой указательный палец к ее губам и скомандовал:

— Тихо. — потом он кольнул чем-то острым девушку в бок и заставил ее подняться на ноги и шепотом приказал идти за ним. Остальные или спали или делали вид, что спят. Испуганная девушка понимала, что нужно от нее потерявшему над собой управление человеку. Она лихорадочно думала, но ничего в голову не приходило. Если она ему откажет, то может и жизни лишится, а ее защитник куда-то запропастился. Наконец, Ашот остановился и толкнул Настю на траву у старого дуба. «Вот это дерево и станет свидетелем моего позора». Дело в том, что несмотря на то, что они спали в одной кровати и занимались сексом, ее мужчина не позволял себе перейти черту и она оставалась девственницей. Теперь же ситуация выглядела безнадежной. Разгоряченный Ашот торопливо раздевал, потерявшую волю девушку и вскоре неизбежное должно было произойти. Когда кавказец навалился на нее и стал лихорадочно целовать во все части тела, как бешенный зверь, Настя невольно несколько раз вскрикнула. Потом она почувствовала, как мужчина прижал ее всем телом и замер. Он перестал шевелиться, как будто потерял сознание. Потом кто-то сбросил его с обомлевшей девушки и голос Максима приказал:

— Вставай, еще несколько секунд и ты бы стала… — он осекся. Девушке было почему-то стыдно. Ведь она не сопротивлялась. Она не могла объяснить почему? Какая-то магическая сила исходила от этого, теперь лежащего без признаков жизни, человека. Максим подошел к Ашоту с большим камнем, которым он по-видимому нанес первый удар и еще несколько раз ударил по голове уже навсегда замолчавшего охранника.

— Так вернее будет.

Потом он подождал, пока девушка оделась и они пошли к месту встречи. Люди с той стороны уже ждали. Макс быстро что-то сказал охранникам и они ушли.

— Что ты им сказал? — прошептала ему на ухо Катя.

— Я сказал, что послал Ашота с важным заданием в поселок и там он будет их ждать. Если узнают, что случилось, нам несдобровать, надеюсь они его не найдут в траве, если найдут, наши дела — швах. — он осекся. Подошел швейцарец и бойко на немецком языке стал что-то доказывать Максу. Тот шепнул Насте: «Му не можем ждать, пока Арнольд переведет деньги. Люди Ашота мне не простят. Они его, конечно, найдут, могут и офис сжечь, все что угодно, горячие люди. Нам нужно уходить немедленно. Он сожалением посмотрел в последний раз на фамильную драгоценность на указательном пальце, перстень из смеси платины с золотом и отдал его швейцарцу. Тот с довольной улыбкой водрузил украшение на мизинец, единственный палец, на который перстень поместился.

— Пошли, — тихо сказал проводник. Он был немногословен. Ему оставалось отработать полученное богатство. Это только на первый взгляд легко перейти с одной части склона лесистой горы на другую, а в жизни все намного сложнее. Проводник уверенно вел людей. Казалось он ходил этой дорогой десятки если не сотни раз, но каждый раз мог оказаться последним.

Невдалеке мелькнул пограничный столбик, который заставил забиться быстрее сердца беглецов. Еще немного и проводник расслабился, пройдя еще 500 шагов, он сказал.

— Вот план местности. Это уже Швейцария. Идите вверх по склону, когда достигните вершины, вас там в расселине будут ждать люди, удачи.

Вместо прощанья парень торопливо мотнул головой и потянул девушку за собой, внизу по склону в подлеске раздались какие-то крики, как будто за кем-то гнались. Максим понимал что это охотники вышли на след дичи, а этой дичью были он с его девушкой.

— Побежали, он почти толкнул спутницу, она еле удержалась на ногах. Дорога была каждая секунда! Преследователи далеко, но опытные охотники, а они, измученные двухдневными страданиями, беглецы. Хорошо, если это французы, они не сунутся далеко на чужую территорию, ну, а вдруг это швейцарские пограничники? Крики стихли и удалялись куда-то влево. И тут, к ним, с почти сбившимся дыханием, подбежали два человека. Один седой, второй помладше.

— Скорее, скорее, дальше будет легче, сейчас двигаемся вниз, — вместо приветствия сказал тот, что был постарше, — не волнуйтесь, наш бос нам позвонил, что вы уже с ним расплатились, нам вы ничего не должны. С немецкой пунктуальностью двое швейцарцев, по-видимому отец и сын, доставили падавших с ног россиян к себе домой и спрятали в сарае за домом.

— Все, прибыли, здравствуй, Швейцария! — девушка усмехнулась. Как ее доставили в предместье Парижа она не помнит, была усыплена, но переход в Швейцарию запомнит до гроба!

Проводник предложил молодым людям пожить пока у его брата в 15 км от границы в живописном городке, недалеко от зимнего курорта, куда съезжаются в сезон лыжники со всего света. В министерскую голову Максима сразу стукнула мысль:

— А что, «компаньонша», откроем давай ресторанчик, в сезон тут можно неплохие бабки снять? Как ты?

— Что я? У тебе опыт подобный имеется или мы с нуля? Я в этом деле полное ничтожество, на мое кулинарное умение не надейся. Я его не впитала с молоком матери.

— Да что там рассуждать, вопрос решенный, вижу по тебе, что загорелась. Ну понимаешь, для вида нужно, пока дядя Альберт нас не разыщет, а то я остался без связи. Опасно выходить на мобильную или другую связь, засекут.

— А интернет?

— Тем более, в два счета. Ты себе даже не представляешь, как быстро они работают. Нужно уходить на дно, и никому в голову не придет, что мы скрываемся на зимнем горнолыжном курорте. Ясно?

— Ясно. Кого поваром пригласишь?

— Да подожди ты, сначала надо помещение снять, вот украшать ты наверно умеешь?

— Еще бы, украшать — это моя страсть! Ну пошли посмотрим, какие помещения сдают, у меня уже руки чешутся.

— Подожди, вот полюблю тебя, а потом пойдем.

— Да любишь ты как-то по странному, с опаской.

— А тебе бы хотелось по настоящему? До свадьбы? Дурочка, я твою невинность берегу, а ты!

— Ну ладно, не сердись.

Настя теснее прижалась под одеялом к своему мужу-не мужу и страстно поцеловала его в губы.

— Ладно давай спать.

— Давай, странная ты, то приближаешь, то отталкиваешь, ну ладно, отбой. Парень потушил свет, чтобы увидеть свой первый сон в Швейцарии. Но он еще долго ворочался, слишком тяжелым грузом давили французские воспоминания.