Свидетель тени

Глава 2 Прыткий Джак

Тихонько кляня свое трех-с-половиной-футовое тело халфлинга, совершенно неприспособленное карабкаться по стенам, Джак перевалился через холодный камень внутренней стены, и беззвучно спрыгнул на припорошенные снегом плиты двора. Там он сжался, прислушался. Слева слышался шепот голосов, но их источник был скрыт от него лесом статуй. Звуки становились все громче с каждым ударом сердца. Приближается стража, — решил он, — но, судя по спокойному тону, совсем расслабившаяся. Его не видели. Он прикусил губу, скрывая лукавую ухмылку: в темноте блеск зубов может выдать его любому наблюдателю так же четко как движение или крик.

Он поздравил себя с успешным выполнением этого этапа. Охрану внешнего двора со стороны улицы Стокандлар он преодолел не особо напрягаясь. Ленивых стражей он легко обошел, слабенькие сигнальные заклинания с легкостью рассеял. Вероятно, здесь, вблизи особняка Соаргилов, будет куда трудней. На всякий случай он сотворил заклинание, которое позволит ему выносить холод, так что можно обойтись без тяжелого зимнего плаща. Заклинание продержится примерно час. Уйма времени.

Охранники подходили все ближе, и он метнулся в темноту под мраморной статуей мантикоры, пережидая опасность. Сердце его колотилось — от возбуждения, не страха, — но он оставался абсолютно неподвижен. Селун зашла несколько часов назад. Не считая пылающих факелов стражи, только мягкие золотистые и красные огни заклинаний-светляков, — простенькая магия, использовавшаяся для освещения и подчеркивания наиболее впечатляющих статуй, — рассеивали мрак ночи.

Когда два покачивающихся языка пламени появились в поле его зрения с противоположной стороны двора и стали приближаться к тому месту, где он находился, Джак растворился в темноте.

Стражи в зеленых с золотом ливреях, державшие факелы, спокойно переговаривались, осторожно прокладывая путь сквозь лабиринт фонтанов, статуй в натуральную величину, декоративных урн и утонченных клумб. Медленно проходя по проложенной вдоль внутренней стены дорожке, обрамлявшей двор, они подошли так близко, что Джак мог слышать негромкое позвякивание их кольчуг, видел морозные облачка, поднимавшиеся от губ и ноздрей, различал их слова. Когда свет их факелов озарил весьма красноречивый фонтан с сатиром и нимфой, в пяти шагах слева от него, он лишь постарался слиться с темнотой еще сильнее.

«… вчера так и не выспался толком», говорил младший из пары. Тонкие, покрытые изморозью усы прилипли к верхней губе. Темные круги обрамляли усталые глаза.

«Ха», рассмеялся его спутник, старший, уже лысеющий страж. «Ларра с кухни держала тебя допоздна, готов поспорить». Он хлопнул приятеля по спине. «Всем бы нам такие проблемы, Кобб».

Джак мысленно нацелился на обоих, на всякий случай. Если они заметят его, он парализует их заклятием. Статуи из плоти среди мраморных. Тогда… тогда что? задумался он.

Он не знал точно, что будет делать, если дойдет до этого, за единственным исключением: сегодня он не оставит за собой трупов. Не в эту ночь. Она священная в своем роде, и не предназначена для убийства.

Внимательно наблюдая за стражами из-за ляжек мантикоры, он подготовился выпустить заклинания.

«Нет, нет, все совсем не так», запротестовал младший. «Она зудит, все время зудит. Постоянно».

Хотя они прошли на расстоянии броска кинжала от статуи, за которой скрючился Джак, они едва ли посмотрели в его сторону. Мечи безжизненно лежали в ножнах. Беглые взгляды касались теней. Неяркий свет прошел мимо него. Они разговаривали так громко, что не услышали бы даже, вздумай он щелкнуть пальцами. Выбивая сапогами ритм по дорожке, они промаршировали прочь.

«С таким телом как у нее», ответил старший, «я готов примириться с ворчанием. По крайней мере…»

Беседа удалилась. Наблюдая, как они уходят, Джак пораженно качнул головой. Что за некомпетентность! Будь на его месте кто иной, он мог бы спокойно убить обоих, прежде чем они успели бы хоть что-то понять. Соаргилам не помешает нанять охрану получше, подумал он, и попытался прогнать вспышку разочарования. Возможно, эта работа вовсе не окажется такой сложной, как он надеялся. Стражи вели себя, как будто были совершенно ненужными.

Неожиданно он понял, с резкостью удара. Понимающая ухмылка расползлась по его лицу, и он похлопал зад мантикоры. Это потому, что они и в самом деле не нужны.

Он торопливо достал свой нынешний священный символ, драгоценную табакерку, добытую у Красного Мага Тея ровно год назад, считая с нынешней ночи. Шепотом произнес заклинание, которое позволит ему видеть заклинания и чары на предметах. Чем сильнее магия, тем ярче будет она светиться для его глаз. Когда заклинание было завершено, он прошелся взглядом по двору, и тихонько присвистнул. Волосатые пятки Хитреца!

Двор ощерился таким количеством заклятий, что все вместе это выглядело словно стоянка орочьей орды, пылающая сотнями походных костров. Чары устилали его повсюду — та статуя, этот фонтан, даже вон тот казалось бы пустой участок земли. Неудивительно, что стражи ограничивались патрулированием внешней дорожки. Им никак не под силу было бы запомнить, где именно наложены заклинания. Если бы они патрулировали внутреннюю часть двора, Соаргилам почти каждую ночь были бы обеспечены магические фейерверки и мертвые стражники.

Два стражника, только что прошедшие мимо, должны были следовать строго определенному пути от особняка до периметра стены, где, как он видел, заклинаний не было. Он осудил себя за то, что не следил внимательнее за их путем. Так бы он мог пройти по нему, и избавить себя от лишних сложностей.

Ну ладно, подумал он улыбаясь, избежание неприятностей — это не наш стиль. «И не твой тоже», шепнул он обращаясь к Брандобарису Хитрецу.

Многие заклинания, которые он видел сквозь собственную магию, были, несомненно, совершенно безвредными, осветительными, к примеру, или защищали статуи от погоды, или заставляли оледеневший фонтан сиять в лунном свете. Но, по крайней мере часть из них, были сигналы тревоги и ловушки, а его заклинание не было достаточно чувствительным, чтобы выделить их изо всех остальных. К счастью, самые опасные чары он все-таки мог распознать. Они горели ярким, красно-оранжевым свечением, выдававшим мощную магию, и обещавшим неприятную кончину любому, кто приведет их в действие. Это уж точно не простые сигналы тревоги. Большинство было наложено на самые ценные вещи, так что любой, кто сдвинет статую, не произнеся нужное слово, заставит заклинание сработать — и сгорит, будет парализован или испепелен молнией. Одно такое заклинание, увидел он, защищало фонтан с сатиром совсем рядом. Чистая удача, что в качестве укрытия он избрал мантикору, а не фонтан.

Он ухмыльнулся, выдохнув облачко пара, и постучал по агатовому счастливому камню, свисавшему с его пояса на серебряной цепочке. «Леди благоволит тем, кто любит рисковать», прошептал он, призывая благословение Тиморы, и быстро добавил, «а Хитрец — коротышкам, которые любят рисковать». Подавив смешок, он погладил свой священный символ и вернул его на место, пробормотав, «Это твой последний танец, приятель». После ночной работы, он принесет табакерку в жертву Брандобарису, и будет использовать в качестве нового знака то, что добудет сегодня.

Поклонение Хитрецу гарантировало время от времени интересные вечера, подумал он весело. Брандобарис требовал от него каждый год жертвовать священный символ, и добывать новый безрассудными подвигами. Сама по себе вещь могла быть почти любой, хотя обычай и гордость Джака требовали, чтобы она была ценной, но главное, чтобы добыта она была в рискованном предприятии этой ночью.

Еще недавно он надеялся, что табакерка, вытащенная из кармана Красного Мага занятого творением заклинания, позволит ему получить годичное отпущение этой божественной причуды, но нет.

Потому он и оказался здесь, во владениях семьи Соаргил, у Башен Сарнтрампет. Он избрал их своей целью следуя слухам о жестокости лорда Борима Соаргила. Если его поймают на воровстве здесь, то не выдадут властям Селгаунта: аристократы вершат правосудие сами. Нет, попадись он, и лорд Соаргил прикажет подвергнуть его мучительной казни. Его тело скинут в промороженные воды залива Селгаунт, и какой-нибудь рыбак выловит его спустя несколько дней, если конечно акулы не доберутся первыми.

«Это достаточно рискованно на твой вкус?» шепнул он в воздух. Подождал, но Хитрец не ответил. Добродушно-насмешливо фыркнув, он ловко забрался на голову мантикоре, которую использовал как укрытие, и стал изучать двор с высоты.

Несмотря на зиму, плиты покрывал лишь тонкий слой снега. Лабиринт фонтанов, статуй, колонн и декоративных урн расположился в каменном дворе, некоторые светились магией, некоторые нет. Сверху сад еще сильнее походил на каменный лес, чем с уровня земли. Все статуи и урны были тончайшей работы; обилие нефрита, кости и драгоценных металлов было таково, что у Джака чуть слюнки не потекли. Беспорядочное размещение работ создавало у него впечатление, что их просто раскидало случайным образом снежной бурей, и их так и оставили.

Для Соаргилов покупает кто-то с художественным вкусом, но тот, кто занимался декорированием, вкуса лишен полностью. Вероятно, сама леди Соаргил, предположил он. Мора Соаргил, рослая женщина, которая по слухам весьма напоминала дварфа во всем, что касается манер: уйма богатства, абсолютное отсутствие изящества и еще меньше стиля.

И все же, выручки за любую из этих урн Джаку хватило бы на месяц. Но я здесь не поэтому, напомнил он себе.

Окруженные со всех сторон безвкусной демонстрацией богатства Соаргилов, приземистые башни Сарнтрампет выступали из центра двора как пять толстых каменных пальцев. Малиновая черепица, которой были выстланы крыши башен, выглядела кроваво-красной в свете звезд. Как и все прочее здесь, особняк был построен из камня — мрамор, гранит и известняк в основном, — дерево использовалось только в случае необходимости, а растительности не было вовсе. Несколько глядевших наружу окон казались темными бездонными ртами, кричащими из камня. Уродливые гранитные горгульи восседали на карнизах, злобно глядя вниз.

У Джака это место вызывало ассоциации с огромным кладбищем, окружающим гигантский мавзолей, или одним из городов мертвых, выстроенном вокруг гробницы императора, как в историях, слышанных им о далеком Мулхоранде.

Он подбирался к дому сзади, так что парадного входа не видел. Несколько отдельных строений расположились поблизости друг от друга в северо-западном углу — стойла и жилища слуг, вероятно.

С мантикоры ему открывался отличный обзор на дорожку, по периметру окружавшую двор, и он заметил, что патрулирует ее не одна, а целых три пары стражников с факелами. Не только это, но еще целый отряд охранников в тяжелых плащах окружал сам особняк. Один Хитрец знает, сколько их еще внутри.

Могло быть и хуже, подумал он весело, и спрыгнул с мраморного насеста.

Используя свое магическое зрение, подаренное заклинанием, он определил безопасный путь сквозь сеть чар. Постоянно следя за перемещениями охраны, он метался из тени в тень, от колонны к фонтану, пока не оказался среди тесного скопления высоких статуй всего в пятидесяти шагах от особняка. Достаточно близко, чтобы сами башни оказались в радиусе действия его заклинания, позволив ему увидеть, что высокие окна также светятся магией, в отличии, правда, от стен башен. Он спокойно кивнул, этого следовало ожидать. Стены слишком велики, чтобы защитить их заклинаниями полностью, но окна подходящий путь для летающих магов и карабкающихся воров. Только дурак оставил бы их неприкрытыми.

Его внимание сосредоточилось на центральной башне, выше прочих на два яруса. На обращенной к нему стороне огромного шпиля было только три окна с дорогим стеклом, расположившихся у самой верхушки. Все три горели ярким ало-оранжевым свечением мощной магии. Это должно быть его цель, решил он, критически оглядывая отвесные стены.

Он не отправился на дело неподготовленным. Несмотря на служение Брандобарису, халфлингскому богу воров, однажды случайно забредшему в саму Бездну, и все же сумевшему убраться оттуда целым и невредимым, Джак тем не менее предпочитал тщательно планировать, прежде чем идти на риск.

Потому что ты бог, а я нет, подумал он, надеясь, что часто повторявшаяся им фраза оправдает его осторожность в глазах Хитреца.

Поскольку он намеревался сделать своим новым священным символом вещь из спальни жестокого лорда Соаргила собственной персоной, — а расположение этих покоев в башнях Сарнтрампет едва ли можно было назвать общедоступной информацией, — две предыдущих десятидневки он тратил деньги на осторожные расспросы среди городских архитекторов. Когда его надежды на получение какой-либо полезной информации иссякли, он с огорчением решил положиться на непредсказуемые шутки Хитреца. Этим вечером, прежде чем начать свое предприятие, он сотворил заклинание прорицания, испрашивая расположение спальни. Ответ Брандобариса, возникший в его мыслях, оказался неожиданно ясным, пусть и несколько размытым:

Он улыбнулся, и присел под бдительными глазами мраморного воина. Хитрец показал ему место, но работа Джака — пробраться туда. И оттуда тоже, напомнил он себе.

Спокойно усевшись у ног статуи, он следил за патрулями, обходившими особняк, и старался рассчитать их маршруты. Заодно нашлось время насладиться моментом и почувствовать гордость за собственное мастерство. Хитрец задал ему нелегкую работу, но он доказал, что способен управиться с ней, как и всегда.

Ожидая, пока стражники завершат очередной круг, он изучал башни, пытаясь угадать их внутреннее устройство из видимых черт. Его не удивило, что лорд Соаргил избрал самую высокую точку особняка для своей спальни. Аристократы в Селгаунте отличались надменностью, а по слухам, Соаргил был чрезмерно высокомерным, даже по меркам аристократии. Только комната, которая позволяла с высоты взирать на прочих горожан могла удовлетворить эго лорда.

Что удивительно, преступники Селгаунта в основном с почтением относились к строгой общественной иерархии города. Они лишь изредка пытались проникнуть в дома аристократов. Не только потому, что подобное с большой вероятностью означало неудачу и весьма неприятную смерть для вора, по крайней мере менее умелого и удачливого, чем Джак, — просто так было не принято. Дома аристократии считались священными. Существовали, конечно, и исключения: Ночные Ножи под управлением Праведника, к примеру. И я, додумал он с улыбкой.

В отличии от большинства уроженцев Сембии, Джак решительно отказывался играть по неписаным правилам Селгаунта, и работал независимо среди управляемого бандами преступного мира. Он гордился своей кровью халфлинга в городе, где к халфлингам относились с едва скрываемым презрением. Он полагал, что пресмыкаться перед аристократами из-за их титулов и кровных связей — одна из самых идиотских вещей из когда либо слышанных им.

Чувствуя глубокое удовлетворение и тоскуя по трубке, он облокотился на пьедестал статуи и начал выпускать воображаемые кольца дыма. Зажатый между стражами особняка и охраной на дорожке, внутренний двор оказывался своего рода безопасным прибежищем для вора, если тот умел избежать защитных заклинаний, — что Джаку и удалось сделать.

Улыбнувшись, он откинул волосы с лица, и, ощутив жажду, отпил глоток воды. Вокруг призраками возвышались мраморные статуи. Каждая стояла на приземистом квадратном пьедестале с надписью. Безграмотный Джак не знал, что они гласят. Уже не впервые он напомнил себе попросить Кейла научить его читать. Безволосый гигант читал на девяти языках, подумал он с восхищением. Девять! И удивленно покачал головой.

Пробежав пальцами по табличкам он пытался представить, что же на них написано. Большинство статуй изображали вооруженных мужчин, вскинувших в победном жесте меч, хотя некоторые, казалось, ведут ожесточенный бой с невидимым врагом. Джак предположил, что они представляют древних представителей Соаргилов.

Он окинул статуи критическим взглядом. Судя по героическим пропорциям, Соаргилы прошлого были ребятами весьма впечатляющими; или скульптору доплатили за внесение кое-какого творческого вымысла. Вероятней, второе.

Звеня кольчугой и громыхая сапогами, из-за угла особняка вновь повернула зеленоплащная бригада из дюжины стражников. Как только они появились, Джак начал мысленный отсчет. Когда они прошли маршрут полностью, и вновь появились из-за того же угла, он дошел до ста сорока семи, и его заклинание магического видения иссякло. Времени будет предостаточно.

Подождав пока охранники удалятся на дальнюю сторону особняка, он сделал свой следующий ход. В момент, когда последний из них обогнул дальний угол, он снова начал считать. Один, два… попрощавшись с мертвыми Соаргилами он вырвался из теней и подбежал к основанию центральной башни. Семнадцать, восемнадцать… сжался, вглядываясь в темноту позади. Никого. Башни Сарнтрампет безжизненны как гробница.

Как могут некоторые жить, окружив себя мертвым камнем? задумался он, и тут же выругался шепотом — он упустил счет.

Джак слегка ухмыльнулся. Его коллеги-Харперы не удивились бы. Распространившаяся на весь мир сеть Харперов, составленная из разношерстных агентов, работала из тени, разрушая злобные планы всяческих малопочтенных группировок. Несмотря на то, что значок Харперов он носил уже больше шести зим, Джака там все еще считали, так сказать, неблагонадежным. И сегодняшнюю его операцию они бы тоже не одобрили, если бы знали о ней. Слишком рискованно.

Ну и ладно, решил он, задрав голову и разглядывая центральную башню. Харперы могут себе позволить немного риска.

Джак присоединился к организации поскольку они пытались добиться достойных целей, и поскольку он одобрял их методы. Насколько возможно, Харперы пытались влиять на события используя только политическое давление. К убийству они обращались только когда это казалось необходимо и оправдано. Когда-нибудь он надеялся ввести в организацию и своего друга Эревиса Кейла, но пока, и это он понимал, Кейл не готов. Гигант слишком легко проливал кровь. Харперам это не понравится. Кейл придется там ко двору еще меньше, чем Джак.

Годами Джак разрывался между своей дружбой с Кейлом и членством в рядах Харперов. Он считал Кейла хорошим человеком, но таким, который убивает при малейшей провокации. Это ему не нравилось в друге. Зато он знал, что Кейл всегда придет ему на помощь в нужде. Насчет Харперов он не был так уверен. Особенно, если бы они прознали о его небольшой работенке этой ночью.

Примерно в сотне футов наверху, три окна манили его.

Джак поморщился. Ему не удастся забраться туда без помощи магии: одно дело риск, другое — самоубийство. Торопливо скинув обувь, он опять достал табакерку и начал заклинание. Хотя казалось, что прошла вечность, стражи все еще не появились, когда он завершил его. Ладони и волосатые пятки стали липкими, будто он окунул их в клей. «Так полегче будет», шепнул он, и приложил ладони к гранитной стене.

Удерживаясь прилипающими конечностями, он быстро начал подниматься. На высоте двадцати футов он услышал стук шагов приближающегося патруля. Сто сорок семь, подумал он тревожно, и насколько мог, вжался в башню. Стража миновала поворот и маршировала уже поблизости.

Без всякой радости он вспомнил, как уже был однажды замечен на стене здания: он и Кейл свисали на веревке, а арбалетные болты и молнии зентов свистели мимо их ушей. Он лишь надеялся, что в этот раз обойдется без неприятностей.

Охранники шли уже прямо под ним, звон доспехов и редкие команды громыхали в его ушах. Затаив дыхание, он послал безмолвную молитву Хитрецу: не дай им посмотреть вверх, и больше никаких подколок с моей стороны, честное слово.

Хотя стена башни не освещалась, он знал, что заметить его будет несложно. Один единственный смекливый стражник, бросивший взгляд на башню и …

Они проходили под ним, и каждый удар собственного сердца для него казался барабанным боем. Его увидят. Не могут не увидеть.

И все же ему повезло! Они прошли, прошли мимо!

Он не дышал, пока они не скрылись за углом, затем облегченно выдохнул. Уже не открывая новый отсчет, он словно паук понесся по стене, пока не достиг близко расположившихся под самой крышей окон. Ветер трепал его рубаху и штаны, но заклинание не позволяло упасть.

Не осмеливаясь дотронуться до окон из боязни активизировать защитные заклятия, он перемещался от одного к другому, подводя лицо вплотную к толстому стеклу, и пытался всмотреться в него. Только аристократы могут позволить застекленные окна вместо ставней, и Джак проклинал за это лорда Соаргила. Сквозь дымчатое стекло каждого окна он видел только темноту. Любое из них могло оказаться спальней Соаргила, или комнатой стражи.

Придется выбрать одно и довериться Госпоже Удаче, решил он. При этом его воображение услышало звонкий хохот Хитреца в ночном ветре. Не в силах удержаться от ухмылки, он отодвинулся от окон и вскарабкался на красную черепицу крыши. Отсюда открывался такой вид на город, что он остолбенело застыл.

Селгаунт простирался перед ним, словно неимоверный ковер из каменных блоков, раскатанный неким невидимым гигантом. Куда только хватало взгляда, простирались неровные ряды, присыпанных снегом и накрытых покрывалом ночи строений. Точки факелов и жаровен горели на улицах даже в этот поздний час, неподвижные оранжевые светляки вмерзшие в море черноты. Повернувшись, он увидел отблеск звезд на гребнях волн в заливе Селгаунта. Грузовые корабли и ледоколы столпились в доках, лес мачт обрисовывался на фоне ночного неба и темной воды. Холодный бриз нес солоноватый аромат Внутреннего Моря. Он снова ощутил тоску по трубке. В следующий раз, твердо решил он. Теперь буду носить с собой трубку на любое дело.

Он позволил себе еще мгновение слабости и вернулся к работе. Усилием воли он прекратил действие заклинания липкости, освободив конечности от неудобного магического клея, и вновь достал из мешочка священный символ. Шепотом повторил заклинание, позволившее ему видеть наложенные чары, улегся на живот и осторожно пополз вниз головой по склону крыши, пока его голова и шея не очутились над стеной. Взгляд вниз тотчас вызвал головокружение, но он перетерпел его, оставаясь абсолютно неподвижным, пока его тело не восстановило ощущение равновесия.

«Так для тебя достаточно опасно?» выдавил он сквозь сжатые зубы. Ой, сообразил он, я же обещал не ехидничать. Пробормотав извинение Хитрецу, он сосредоточился на окнах.

Находясь так близко, он видел теперь, что все три горели оранжево-алым от многочисленных заклинаний. Там явно что-то важное, решил он.

Зацепившись ногами за черепицы, он освободил ладони для творения магии, и прочитал еще одно заклинание, на сей раз мощное заклятие, с помощью которого можно было попытаться развеять чужие чары. Завершив его, он ощутил, как поток энергии вырвался из его тела и ударил по заклинаниям, наложенным на окна. Его собственная сила встретилась с мощью творца защиты, кто бы он ни был. Наконец Джак вышел победителем: свечение вокруг окон погасло.

«Вот так» хмыкнул он. Прежде чем продолжить, он задействовал еще одно заклинание, на теперь уже незащищенных окнах, создав сферу тишины с центром на резном каменном подоконнике. Пока магия будет в силе, внутри этой области не раздастся ни единого звука.

Не без труда отодвинувшись, он встал, стряхивая напряжение с рук и ног. Взглядом с края крыши он нашел стражников, совершающих очередной обход. С его высоты они выглядели единым существом, змеящимся вокруг особняка. Он подождал, пока они пройдут. Изготовившись, потянул с пояса кинжал и сжал его зубами. Теперь действительно начнутся трудности. В последний раз прикоснувшись к счастливому камню, шепотом произнеся молитву Брандобарису, он улегся на живот, и пополз ногами вперед к краю крыши. Ноги свободно повисли в воздухе, заставив сильнее забиться сердце, но он продолжал ползти назад, медленно и спокойно. Изогнувшись, он пошарил ногой вдоль стены, в который раз проклиная свое телосложение, и наконец нащупал в ней надежную опору. Со всей осторожностью сместил на нее вес, теперь уже радуясь собственному росту и легкости, потом повторил операцию с другой ногой. Пальцы также нашли трещины в гранитных блоках. Сердце его подпрыгнуло, когда он, наконец, всем телом прижался к стене: ни веревки, ни заклинания, ничего. Сильный порыв ветра с залива может сдуть его. Он не осмеливался посмотреть вниз.

Сожги меня, мысленно обратился он к Хитрецу, но если тебе этого не хватит, я завязываю. Подавив смешок, — не самым разумным было бы трястись от смеха, кода под ногами добрая сотня футов пустоты, — он дюйм за дюймом стал сдвигаться вниз и влево, к центральному окну. Вскоре он уже оказался в радиусе действия заклинания тишины. Свист ветра неожиданно смолк, его собственное отрывистое дыхание стало неслышным, исчезло шуршание ног по камню.

Он опустился на широкий подоконник, и устроился на нем. Резкий всплеск ветра растрепал ему волосы и толкнул в сторону. Он дернулся к камню, восстановил равновесие и попытался успокоить колотящееся сердце. «Тьма», прошептал он. «Тьма».

Джак подождал, не шевелясь, пока не унялось сердцебиение. Успокоившись, он согнулся, ухватился одной рукой за подоконник, достал кинжал изо рта, и треснул рукоятью по окну. Без единого звука, толстое стекло покрылось паутинной сетью трещин, но выдержало. Ну же, проклятое, выругался он.

Еще один удар, сильнее, и стекло бесшумно разлетелось на сотни осколков. Он запрыгнул внутрь со всей поспешностью, на которую осмелился, осторожно, чтобы не порезаться об осколки. Все еще улыбаешься глупцам, Госпожа, подумал он, приземлившись, и постучал по счастливому камню. Спасибо.

Избранное им окно привело его не в зал или спальню, где неожиданный поток зимнего воздуха мог пробудить спящих, а в гостиную. Закрытая дверь из дуба располагалась напротив окна, слева манила двойная дверь. Мягкий свет просачивался сквозь полуоткрытые створки из комнаты за дверью.

Контрастируя с суровым внешним видом особняка, комната буквально источала аромат расточительного богатства. Пышный красный ковер покрывал большую часть пола. На нем стояли два мягких дивана и обитая кожей софа, окружая резной стол из тика с зеркальной поверхностью. В каждом углу было по бронзовому канделябру, выше самого Джака, с установленными, но не зажженными восковыми свечами. Очаг, покрытый искуснейшей работы резным мрамором, занимал восточную стену. Угли все еще светились. Ценные безделушки из золота и серебра валялись как на столе, так и на крыше очага, но Джак лишь удостоил их восхищенным взглядом: он пришел всего за одной вещью, чем-то личным, что нужно украсть из-под самого носа у лорда Соаргила.

На полу и мебели, словно разбросанные сильным ветром, валялись разномастные одежды. Джак ухмыльнулся и покачал головой, опять поразившись пристрастию леди Соаргил к крикливым вещам. Пусть он вор, но вор, гордящийся своим вкусом.

Легонько стукнув костяшками пальцев по столу, он удостоверился, что все еще стоит в зоне действия заклинания тишины. Осторожно, ни к чему не прикасаясь, он прошел по ковру к дальней стене комнаты, наслаждаясь ощущением пышного ворса на голых пятках.

Он понял, что вышел из области тишины, когда на его уши навалился храп, больше походивший на фырканье вепря, и доносившийся из-за двойной двери. Чтобы придушить поднявшийся в горле хохот, ему пришлось прикрыть рот ладонью. Буду надеяться, что это работа лорда, а не леди Соаргил, подумал он лукаво.

Собравшись, он скользнул к открытой двери и заглянул внутрь. Слабый свет наполовину прогоревшего очага освещал огромную спальню Соаргилов. Джак поздравил себя с правильным прочтением посланного Брандобарисом знака. Обрести сокровища поторопись.

Обитая бронзой кровать с балдахином стояла в центре комнаты. Сквозь занавесь и массу одеял, Джак разглядел две спящих фигуры. В ногах кровати расположилась мягкая подставочка. Справа от него платяной шкаф и зеркало. Слева туалетные столики.

Хотя он знал, что может спокойно протопать по полу, и не пробудить того, кто может спокойно спать под такой храп, тем не менее он протиснулся в дверь и бесшумно крадучись вошел в комнату. Напрягая уши, чтобы услышать любое изменение в тональности храпа, которое могло бы свидетельствовать о пробуждении спящего, он тихо запрыгнул на туалетный столик, опустился на колени и начал методично перебирать лежавшие на нем вещи.

Серебряную застежку и пару гравированных золотых браслетов он отмел сразу же. Тут не что угодно можно выбрать. Наконец он остановился на серебряной заколке для плаща в форме орлиного когтя со вставленным турмалином. Идеально, подумал он и опустил ее в поясной мешочек. Теперь последний штрих. Он прошептал слова заклинания, и изображение длинной трубки, с мягко сияющими угольками и поднимающимися облачками дыма, сформировалось на столике — визитная карточка, которую Джак оставлял на месте преступления после каждого успешного дела.

Надо выдерживать стиль, достойная леди, подумал он, улыбаясь и поклонившись в сторону кровати. Стиль. Все еще улыбаясь, он спрыгнул на пол и застыл на месте.

Ощущение абсолютного ужаса остановило его. Дыхание замерло в легких. С неожиданно ослабевшими коленями, он отшатнулся назад, и стукнулся о столик. Сопротивляясь порыву спрятать лицо в ладонях, он увидел как пустота, чернота темнее тьмы, вползает сквозь ту же дверь, в которую только что вошел он.

Сердце болезненно заколотилось в груди. Темнота бурлила словно живое существо, и наконец сгустилась в образ высокого, черного человекоподобного создания, лишенного черт. Волны осязаемой ненависти исходили от него как жар от очага. Крылья летучей мыши распустились за его спиной, закрыв половину комнаты. Два пылающих огонька прорезались на лице, словно желтые черточки преисполненные жестокости.

Джак отпрянул в тени, медленно осел на пол, взгляд его невольно приклеился к существу… не существу, демону! Демон! Он отчаянно старался совладать с дыханием, коротким и отрывистым, полным паники, пытался стать единым целым с деревом шкафчика и молился, чтобы злые желтые глаза не заметили его. Пожалуйста, пожалуйста. Какая-то часть его сознания кричала, требовала сделать что-то, что угодно, Харпер должен как-то действовать! Но тело словно налилось свинцом, отказываясь подчиняться.

Демон застыл у двери, разглядывая кровать Соаргилов. Хотя он плыл, не касаясь пола, его гигантские крылья почти не шевелились и не производили ветра. Храп лорда Соаргила не умолкал.

Заткнись! Джак уже не мог мыслить ясно. Заткнись! Он услышит тебя. Но демон уже заметил спящую пару, и двигался к ним.

С ужасающей скоростью теневой кошмар метнулся к кровати. Он повисел у полупрозрачного занавеса какой-то миг, странно наклонив вбок голову, будто изучая Соаргилов. Желтые глаза вспыхнули. Джак чувствовал его голод, предвкушение перед наслаждением убийства. Он хотел закричать, но дыхание не повиновалось ему. Все, что он мог — смотреть, парализованный страхом.

Две длинных черных руки, бугрящиеся призрачными мышцами, сформировались из тела демона, заканчиваясь когтями длиной с человеческий палец. С мягкой осторожностью, наполнившей Джака ужасом, — ибо он знал, что последует за этим, — демон протянул тонкую руку, и раздвинул ткань укрывавшую постель Соаргилов. Тихие слезы появились в глазах Джака, скатились по лицу.

Сделай что-нибудь, приказал он себе. Хоть что-то, проклятие! Но он не мог. Он ненавидел себя за бездействие, но страх привлечь внимание демона приковал его к месту. Он сжал свой новый священный символ, заколку, так крепко, что металл болезненно впился в ладонь. Не просыпайтесь, взмолился он Соаргилам. Только не просыпайтесь. Безмолвная молитва, все, что он мог заставить себя сделать для них.

Демон вплыл под полог, повис над кроватью, глядя на спящих, раскинув крылья и когтистые руки, будто желая обнять Соаргилов, окутать их пустотой. Лорд Соаргил всхрапнул, пробормотал что-то, и повернулся к жене. Его храп быстро возобновился, превратившись в некое подобие комической похоронной литургии.

Пока демон разглядывал Соагилов, Джак почти явственно ощущал, как растет его напряжение, его ненависть. Спите, молился он. Пожалуйста, боги, не дайте им проснуться. Никто не должен умирать, глядя в лицо кошмару.

Демон протянул руку вниз, вытянув коготь в направлении спящих. Джак почувствовал его неутолимый голод. Призрачный коготь как будто подрагивал в предвкушении, близясь к их плоти. Он расправится с ними быстро, пришла к Джаку мысль. При мысли об избиении ему стало плохо. Они умрут, не успев даже проснуться. Это было единственным маленьким утешением.

Демон отодвинулся и высоко занес коготь для удара.

И неожиданно остановился в раздумье.

Нет! Нет! Давай же! Сделай это, проклятая тварь! Он чуть не произнес это вслух.

Будто почуяв мысленную мольбу Джака, демон опустил руку и обратил яростный желтый взгляд в его направлении. Его сердце остановилось. Он попытался еще глубже забраться в тени. Сначала их, подумал он, ненавидя свою трусость, но не в силах заглушить мысль. Сначала их.

Демон повернулся назад к Соаргилам, и сердце Джака вновь начало биться. Холодный пот смешивался со слезами. Ты трус, сказал он себе. Проклятый трус.

Вместо того, чтобы ударить, демон потянулся вниз, и нежно погладил щеку лорда Соаргила.

Ублюдок, сквозь страх выругался Джак. Теперь он понял, что для насыщения, демону необходим страх, не меньше чем кровь. И потому жертва должна бодрствовать.

Прикосновение демона вырвало лорда Соаргила из дремы. Леди тоже заволновалась во сне. Тучный лорд рывком сел в кровати, и оказался лицом к лицу с голодными желтыми глазами и темнотой, пустой как само Небытие. «Как? Что за…» Инстинктивно его рука потянулась к несуществующему мечу, но нащупала лишь ночную рубаху.

Его первой мыслью было сражаться, проклял себя Джак. Моя — прятаться. Слезы полились по его лицу ручьем, когда он увидел, как в широко распахнутых глазах лорда всплывает кошмар. «Помо…» попытался вскрикнуть Соаргил.

Небрежный взмах лапы демона разорвал его горло, чуть не смахнув голову. Кровать должно было бы залить фонтаном крови, но рана почему-то не кровоточила. С ужасом во взгляде, лорд Соаргил захрипел, и бесполезно ухватился за дыру в глотке, отчаянно пытаясь удержать голову на плечах содрогающегося тела.

На губах его выступила пена, а из раны появился серый дымок. Демон жадно начал поглощать его, на глазах становясь больше, более… материальным.

Это душа, в панике подумал Джак. Он пожирает души.

И тогда тело лорда Соаргила начало уменьшаться, сминаться пока не превратилось в груду морщинистой плоти. Из открытого в вопле рта не донеслось ни звука.

Леди Соаргил наконец проснулась окончательно, села, увидела глаза демона, и начала кричать. Ее пронзительный вопль пробрал Джака до костей и освободил от леденящего паралича.

«Борим, Борим!» Леди встряхнула уменьшившиеся останки мужа, и тело Борима Соаргила развалилось на иссушенные кусочки. Она отшатнулась как от пламени, заходясь в крике и плаче, отчаянном вое беспомощности. Прежде чем Джак успел вмешаться, демон подхватил ее с кровати и поднес к себе. Она была крупной женщиной, она сопротивлялась и протестующе кричала, но тварь удерживала ее на весу.

«Нет! Не надо! Не надо!» Демон прекратил ее крики разорвав ее вдоль живота и груди и впитав облачко души, заполнив собственную пустоту украденной жизнью.

Пока он ел, Джак пришел в себя достаточно, чтобы пробормотать слова заклинания сделавшего его невидимым.

Скоро появятся стражники, сказал он себе. Они услышали ее, и сейчас уже бегут. Но пока их не было, а демон закончил с леди Соаргил слишком быстро. Он игриво сжал оставшуюся от нее оболочку, и тело взорвалось дождем высохших крошек, смешавшихся на кровати с останками ее мужа. Потеряв к кровати интерес, он поплыл в направлении двери.

Остановился.

Сердце Джака остановилось вместе с ним. Чует меня, понял он. Тьма, он чует меня!

Живая тень повернулась и подняла голову, словно гончая нюхая воздух. Глаза задумчиво сузились, и обратились к туалетному столику. Тихонько, затаив дыхание, Джак попытался отползти к дальнему углу комнаты, поближе к очагу. Тут же замер, поскольку демон метнулся к нему с кошачьей быстротой. Хоть он и не видел добычу, но знал, что она тут, и стал проверять угол комнаты, раскинув руки и крылья, нащупывая жертву. Джак боролся со слезами, а когти демона рыскали в воздухе, загоняя его все дальше и дальше назад. Прикосновение спины к стене заставило его пискнуть в ужасе. Бежать больше некуда; он прижал к груди священный символ.

Демон, продолжая вынюхивать, подплыл ближе. Джак исходил потом. Тварь наверняка уже слышит, как бьется его сердце! Она стоит прямо перед ним, и он ничего не может, только ждать смерти. Страх переполнял его. Тварь все нюхала, нюхала, рыская злобными глазами. Волосы Джака стали дыбом, ему стало так холодно, что он чуть не застучал зубами. Неожиданно взгляд демона опустился на него, пронзая его душу словно кинжалами. Вот ты где, раздался в его голове мягкий голос, и он невольно вздрогнул. Демон мягко протянул коготь, нежно погладил по плечу.

С этим прикосновением Джак ощутил как его душа, та необходимая вещь, которая делала его самим собой, сорвалась от своего места и потекла в пустую тень перед ним. От ужаса он обмочился.

Умру, воняя мочой, подумал он, и мог бы даже рассмеяться, если бы не рыдал. Демон отодвинулся, и приготовился к последнему удару. Вопль застрял в горле Джака.

Дверь в гостинную с грохотом распахнулась.

«Лорд! Лорд!» Сапоги застучали к спальне. Всполошенный демон остановился, взметнулся и направился к двери. Джак почувствовал, как тот раздраженно шипит. Едва удерживаясь на грани рассудка, Джак осел на пол.

Демон пронесся мимо изумленных стражников, рвавшихся в спальню.

«Вот оно! Лови!» Но тень промелькнула мимо прежде, чем они успели пустить в дело оружие, — если Ножи вообще способны повредить подобному созданию. Три человека в зеленом и золотом, цветах Дома Соаргил, кинулись к кровати и застыли. Один отвернулся, схватившись за рот. Двое других в ужасе прикоснулись мечами к разбросанным по кровати останкам.

«Боги», выдохнул самый высокий. «Позовите жрецов», приказал он через плечо, «и приведите мага».

Оставаясь невидимым, Джак поднялся, нетвердо держась на ногах. Надо выбираться. С вором, пойманным в спальне убитого аристократа, обойдутся сурово. С кружащейся головой, раздираемый стыдом, он прошел мимо суетящихся охранников в гостиную. Выкрикиваемые команды и испуганные переговоры раздавались вокруг, но он не мог разобрать слов. Все расплывалось в бессвязный шум. Два рослых стражника стояли около разбитого окна, через которое он попал сюда, разговаривая и жестикулируя, — заклинание тишины прекратилось.

Он подождал, пока они отойдут чуть в сторону, проскользнул мимо и прыгнул в окно. Шепотом произнесенное магическое слово, и падение превратилось в мягкий спуск пера. Плывя к земле он ощущал, как душа едва удерживается в его теле тончайшими нитями, словно разодранный плащ, который ледяной зимний ветер угрожал сорвать с него. Он вновь пережил тот миг, когда кусочек души был выдран из него; ощутил как разрывается надвое его сущность. На полпути он завопил. Опустившись на землю, он рванулся прочь, не разбирая дороги, не думая об охранниках, не сдерживая крик.