Святоша

Глава 16

Ида

Вот уж чего я бы никогда не могла представить, так этого того, что Новый год мы будем встречать в таком составе…

– Ида, ну что ты копаешься, давай-ка шустрее! – велел Паша, заглянув к нам с Дашкой в комнату.

– Может, в другой раз съездим? – взмолилась я. – Нужно на стол накрыть…

– Папа с Валентиной Петровной все сделают!

– А если Дашка проснется раньше времени? – не сдавалась я, почему-то страшно волнуясь.

– С ней они тоже справятся! Давай-давай. Тут недалеко ехать.

Я колебалась. Волнение то накатывало, то отпускало.

– Может, хоть намекнешь, куда мы? И почему это надо делать прямо сейчас? – все сильнее волновалась я.

– Потому что это новогодний подарок. Когда еще мне его вручать?

Я переступила с ноги на ногу. Было жуть как интересно, что же он такое задумал. А еще страшно и немного стыдно, ведь, что бы это ни было, я не имела возможности подарить ему в ответ что-то стоящее.

Но я могла, по крайней мере, не трусить…

– Ладно. Пойдем. Только объясню Валентине Петровне, где взять тарел…

– Ида! Я и так знаю, где в этом доме лежит посуда! Поезжайте с богом, – перебила меня Дашкина няня.

Паша ухмыльнулся. Ладно. Может, я действительно уж слишком паниковала. С другой стороны… Разве еще пару недель назад я могла представить, что буду встречать праздник в компании Пашиного отца и вообще, считай, чужой женщины? Но когда я узнала, что Валентина Петровна одинока, решение пригласить ее к нам показалось мне единственно правильным. И Паша горячо его поддержал, в очередной раз доказав, что судьба мне послала совершенно удивительного мужчину, за которого нужно было держаться, несмотря ни на что.

– Ладно, – ухмыльнулась я. – Раз так, давай ехать.

Действительно! Сколько можно было сомневаться?!

Мы как дети сбежали по лестнице, выскочили на улицу, хохоча на бегу. Запрыгнули в прогретую машину и выехали из паркинга. Город утопал в огнях! Мы ехали через центр. Снег падал крупными хлопьями, и дворники машин еле поспевали очищать лобовое стекло. В этом году зима как никогда радовала погодой.

Уверенно удерживая руль одной рукой, другой Паша время от времени касался моей ладони. Это единственная близость, которую он позволял в последние дни. Просто касался. И мне было хорошо. Так хорошо, что хотелось плакать. Но не останавливаться…

Он что-то рассказывал про соседей отца, про то, как Дашка сегодня назвала его папой! А я кивала, улыбалась, убеждала то ли себя, то ли святошу, что ему просто послышалось, и замирала от сладкого ужаса, гоняя туда-сюда в голове панические мыслишки. Ох, как же это оказалось страшно! Страшно снова жить. Смеяться, мечтать, ехать куда-то и знать, что впереди не боль и не одиночество, а возможно, счастье.

Через какое-то время машина свернула с центрального проспекта на тихую… знакомую улицу и остановилась у, опять же, до боли знакомого дома. Мое сердце замерло. А Павел, как ни в чем не бывало, выключил двигатель и повернулся ко мне.

– Приехали.

– Нет, – хрипло шепнула я.

– Да, – улыбнулся святоша. – Пойдем.

Я вывалилась из машины только лишь потому, что действительно не верила, что он может… Что знает!

– Нет, – повторила еще раз, когда святоша набрал код на входной двери и достал ключ. Паша обернулся. Глянул на меня так по-мужски… Немного насмешливо и снисходительно. Переплел наши пальцы и повел вниз по ступенькам, – Нет, – прошептала, как заведенная.

– Да, малыш… Закрой глаза. Сейчас…

Щелкнул выключатель. В нос ударил непередаваемый аромат старого дома, истлевшей бумаги и воска. У меня в горле булькнула истерика. Гася ее, я коротко и часто дышала. В груди было жарко, остановившееся на миг сердце разбухло от прилива крови и теперь тяжело и неповоротливо трепыхалось, стуча о ребра.

– Открывай.

Я медленно распахнула глаза. Закусила губу, но из горла все равно вырвался всхлип. Это был мой зал. Моя мечта! О которой он не мог знать, но узнал… Как-то.

Облизав пересохшие губы, я огляделась. Здесь были светлые стены, высокие потолки и вытянутые узкие окна, у которых валялись пустые коробки из-под офисной бумаги и пара дешевых столов из МДФ. В углу стояло сломанное кресло. Картину довершал унылый видавший виды ремонт. Казалось бы, абсолютно ничего привлекательного или достойного внимания. Но я-то видела больше. В моей голове вдоль противоположной стены тянулись зеркала и станки… Стены были очищены до старого красного кирпича, лепнина восстановлена и побелена, а паркет начищен до зеркального блеска.

– Нравится?

– Очень, – кивнула я. – Но как ты узнал?

– Благодаря Косте.

Я резко обернулась.

– Серьезно?

– Угу. Так что скажешь? Как тебе подарок?

– Что скажу? Скажу, что я в полном шоке, Паша. Ты не должен был, – просипела я, боясь даже представить, о каких деньгах идет речь, и чего ему это стоило. Волнение было таким, что слова тонули в шуме крови. Я не понимала… Искренне не понимала, что его заставило пойти на этот шаг. Не настолько уж мы были близки! Наши отношения только начали зарождаться. Господи! Да мы даже не целовались! А если что-то пойдет не так?! И с поцелуями, да и в целом.

– Тщ-щ-щ! Ты чего? Ну-ка… Холодно, что ли?

Паша подошел вплотную ко мне и крепко-крепко обнял, растирая огромными ладонями дрожащие, как у трусливого зайца, плечи.

– П-просто зря ты…

– Почему?

– Потому что! А в-вдруг у нас не получится? В-вдруг что-то у нас не заладится?

– Например, что? – усмехнулся святоша мне в волосы.

– Что угодно! Мало ли. Может, мы вообще не подходим друг другу?

– Мне так не кажется.

– Да откуда эта уверенность?! – возмутилась я. – Мы даже еще не спали!

– О, поверь. Этот досадный факт забыть невозможно.

Этот дуралей смеялся! Да-да, натурально смеялся в лицо моим страхам.

– И даже не целовались, – бесилась я.

– Если мы поцелуемся, ты, наконец, расслабишься?

– Паша!

– Что?

Мой полыхающий праведным гневом взгляд встретился с его, смеющимся. Да, наверное, я говорила какие-то глупости, но я говорила, а он их совершал!

– Паш, – мой голос жалобно дрогнул. Я не знала, что можно сказать человеку, который делает невозможное – не из корысти, не ради признательности, а… Просто так? – Пашка… – всхлипнула.

– Нравится?

– Спрашиваешь! У меня слов нет. Вообще ни одного слова.

– Спасибо будет достаточно.

– Спасибо, – я прижалась к его груди. – Ты даже не представляешь, – прошептала я, — сколько ночей я стояла здесь, на улице, и представляла, как всё будет, когда это место станет моим.

– Теперь можешь представлять изнутри.

Я засмеялась, всхлипнув.

– Ты не оставляешь мне ни одного шанса устоять перед тобой.

– И не собираюсь. Зачем тебе это? – усмехнулся он. – Нет уж, извини. Пойдём, покажу тебе остальное.

Святоша открыл двери в соседнюю комнату. Поменьше. Здесь можно было бы устроить раздевалку. Я оглядывалась по сторонам, не веря, что всё это теперь моё. Голова шла кругом. Что-то подсказывало – надо бы уточнить детали. Например, на какой срок заключен договор аренды. И на чье имя… Но я боялась показаться ему меркантильной.

– Паш, я все-все тебе верну. Клянусь. Хочешь, я даже расписку напишу…

– Тс! С ума сошла?! Никаких расписок. Аренда оплачена вперед на полгода. Дальше крутись сама.

– Конечно! Мне большего и не надо, правда, Паш… – частила я, захлебываясь эмоциями. – Господи.

Я отошла, наверное, лишь тогда осознав до конца истинный масштаб происходящего. Спрятала пылающее лицо в ладонях, усмиряя взбесившиеся эмоции.

– Паш…

– М-м-м?

– Можно я тебя поцелую?

– Из благодарности?

– Нет! Потому что хочу… Очень. Правда.

Он не сказал ни да, ни нет. Он вообще, как я поняла, был больше по части действий, чем пустых разговоров. Резкий шаг – и вот я уже в его крепких объятьях. Рывок – и губы коснулись губ. Он поцеловал меня так, словно до этого момента сдерживал себя неделями. Терпел. Ждал, из последних сил сохраняя самообладание. А теперь позволил себе сразу всё.

В первое мгновение я замерла от шока, от силы, от напора, от… От этого странного ощущения, будто земля стремительно уходит из-под моих ослабевших ног. Его губы были горячими, уверенными, но в них не было ни намёка на спешку. Паша вдумчиво меня изучал. Прислушивался, скользил по щекам руками, бережно обнимая лицо и ничуть не скрывая, как же его от меня колбасит! Окружающая действительность схлопнулась, исчезла, перестала что-либо значить – на Земле остались лишь мы.

Мои колени подогнулись, и Паша тут же крепче прижал меня к себе.

– Тише, – прошептал он мне в губы. – Надо притормозить, иначе...

Я отчаянно закивала. Остановиться нам и впрямь не мешало. Поддавшись чувствам, мы действительно немного забылись. Сердце колотилось в груди, отбивая безумный ритм.

– Вот, – хрипло сказал Паша, – теперь можешь не переживать, что мы не целовались.

Я рассмеялась:

– Это точно.

Он склонился к моему лбу, коснулся его губами. На контрасте с творившимся секундой назад безумием это было почти невинное касание, но я потянулась к нему, как цветок к солнцу.

– Кажется, теперь можно и домой?

– Да…

– Папа там, наверное, уже достал шампанское.

Я кивнула, с сожалением выходя в коридор вслед за святошей. Уходить не хотелось. Казалось, я уйду – и эта сказка закончится. Пришлось даже напомнить себе, что нет… Нет! Все только начинается, а значит, продолжение будет еще более сказочным.

Обратно ехали в уютном молчании. Паша иногда бросал на меня короткие взгляды. Я сидела, с улыбкой глядя на проносящийся за окном город, и всё ещё не могла поверить, что всё это происходит со мной.

Новый год. Я. Он. И жизнь… И, наверное, любовь.

Когда мы вернулись домой, Валентина Петровна и Андрей Павлович уже вовсю хлопотали на кухне, из которой доносились вкуснейшие ароматы жарящегося мяса и чеснока.

– Ну, наконец-то! – с притворным упрёком произнес отец Паши, выставляя на стол бокалы. – Уже думал, не дождёмся вас, влюблённых.

Мы со святошей переглянулись, не став ничего отрицать.

– Да вроде несильно мы и задержались.

– Угу, – хмыкнула Валентина Петровна, глядя на нас с таким добрым лукавством, что я смутилась и опустила глаза. – Вижу, сюрприз удался?

– Не то слово. Паша исполнил мою мечту, – улыбнулась я, немного стеснительно опустив голову на грудь святоше. – Дашка не просыпалась?

– Ой! Совсем забыла сказать, – всплеснула руками няня. – Там к ней бабушка пришла!

Я округлила глаза и ломанулась в спальню. Дашка не спала, с удовольствием потроша принесенные свекровью подарки.

– Добрый вечер.

– Добрый, Ида. Ничего, что я без приглашения? – усмехнулась Лариса Юрьевна, подтрунивая над собой. – На этот раз я позвонила в дверь. Каково же было мое удивление, когда мне открыли чужие люди!

– Ну… Не совсем чужие.

– Это я уже поняла. Никак, серьезно у тебя с этим Павлом?

– Серьезно. Да! – приготовившись защищаться, я выпятила вперед подбородок.

– Ну и хорошо, – огорошила меня свекровь, отворачиваясь к окну. – Ты прости меня… Я просто… Илья… Он же мой единственный сын…

– Я все понимаю, – шепнула я, моментально ей все простив. – Это больно.

Свекровь пустила слезу, я погладила ее по плечу, хотя сама едва справлялась с эмоциями.

– Ладно, чего это я, – шмыгнула носом Лариса Юрьевна. – Новый год на дворе, а я тут развела сырость. Пойдем, Дашка, проводишь бабу?

– Так, может, вы бы остались? – опомнилась я, вскакивая на ноги.

– Спасибо, Ид. Но нет. Не буду мешать. Зайду как-нибудь после.

Лариса Юрьевна ушла, но мы расстались довольно тепло – впервые за очень долгое время. Несмотря на это, Пашу явно обеспокоил ее визит. Я поцеловала его в щеку, не придумав лучшего способа дать понять, что он ничего не изменил между нами, и громко позвала гостей за стол. Было очень вкусно, весело и тепло. Отец святоши обладал поистине искрометным чувством юмора. Мы с Валентиной Петровной так хохотали над его историями, что чуть было не пропустили наступление полуночи. Шампанское разливали буквально на последних секундах! Чокнулись, наперебой желая друг другу счастья. Я даже успела сделать пару глотков, до того как Паша бесцеремонно выдернул меня из-за стола.

– У меня еще один сюрприз, – просиял он. – Скорей.

– Погоди! А куртка? – возмутилась я.

– Она тебе не понадобится.

Ничего не понимая, я вложила руку в ладонь святоши, позволяя ему вести.

– Мы на крышу, что ли? – с сомнением спросила я.

– Увидишь.

Лифт остановился на последнем этаже. Паша повернул налево и достал ключи.

– Закрой глаза.

– Опять?!

– Скорей!

Так и бежала я с закрытыми глазами. И был у меня один ориентир – он.

– Открывай. Ну, что скажешь?

Я открыла глаза и ахнула! Мы стояли у панорамных окон пентхауса, а вокруг полыхали салюты, огни которых отражались в стеклах, золотились на стенах квартиры и дрожали на бронзовой от загара коже святоши.

– Ну что, – сказал он, тихо приобнимая меня, – как тебе вид?

– Вид совершенно прекрасный, – в искреннем восхищении вздохнула я, разведя руками.

– Как думаешь, ты могла бы здесь жить?