Святоша

Глава 8

Павел

Отец выглядел отлично. Особенно с учётом того, что еще неделю назад врачи наперебой говорили о «пожилом возрасте» и «сопутствующих рисках», будто заранее готовя нас к худшему.

– Ну что, пап? Готов ехать домой?

– Готов, Павлуша. Как бы не были хороши здешние медсестрички, домой хочется все равно.

– О, ну если ты уже на медсестричек засматриваешься, значит, и правда поправился, – усмехнулся я, подхватывая пакет, куда заранее сложил отцовские вещи.

– А ты бы не засматривался? Они же тут все как на подбор – глаза светятся, руки нежные, слова ласковые. Может, познакомился бы с кем-то?

– Я? – изумился.

– Ну, а что ты все один, да один. Я-то, конечно, помирать не собираюсь, но, сам понимаешь, этого исключать нельзя. Ты же, сынок, без женщины. А без женщины – что за жизнь? Все равно, что чай без заварки. Вроде горячо, а вкуса нет.

Ого! А ведь я буквально недавно думал о том, как хорошо, что отец не торопит меня с женитьбой. Это, никак, время в больничке так на него повлияло? М-да. Экзистенциальный кризис у него случился, что ли?

– Ну, ты же как-то жил один.

– Кто? Я?! Да ты что, Пашка! У меня ты был. Я себя одиноким не чувствовал.

Мы неспешно спустились вниз. Холодное зимнее солнце поблескивало в окнах машин. На улице был легкий морозец, асфальт превратился в каток, и хоть дворники обильно посыпали дорожки песком, я все равно взял отца под локоть для большей устойчивости.

Только устроились в машине, как у меня зазвонил телефон.

– Слушаю, – бросил не глядя.

– Ну, привет, пропажа! Чего молчишь?

Вот же черт! Светка! Послать бы ее, так отец ведь рядом…

– Привет. Дела были.

– Ах, дела-а-а, – пропела Маслова в трубку. – А я вино купила. Белое. Кажется, в прошлый раз тебе такое понравилось. Приезжай, посидим.

– Нет, Свет, не могу. Я отца забираю из больницы…

Пантомиму старика в этот момент надо было видеть! Он так не хотел мешать моей личной жизни, что едва на ходу из машины не выпрыгнул. Руками встряхнул, дескать, нет-нет, не обращай на меня внимания, Пашка! И я бы его, может, даже послушал, если бы Светка имела для меня хоть малейшую ценность. Так ведь нет! Я и раньше ничего такого к этой бабе не чувствовал, а после истории с колье… Даже некоторая брезгливость к ней появилась. Бывают же гнилые люди. Непонятно, какого черта Ида не погонит ее поганой метлой.

– Вот как? Ну, передавай отцу привет, – пропела Света таким сладким голосом, что сахар на зубах скрипнул. – Потом заедешь?

– Нет, Свет, не думаю.

– А что так?

– Извини, мне сейчас неудобно говорить. Давай в другой раз.

Отбил вызов и стиснул зубы. До чего же я не люблю вот эти все выяснения отношений! А тут ко всему вообще непонятно, с чего Светка решила, что нам есть что выяснять.

Отец покосился на меня, не сумев скрыть любопытства.

– Не слишком ли ты жестко, Паш, с девушкой?

– Да нормально, бать. Там такая девушка, что на ней клеймо негде ставить.

– Вот как? – старик нахмурился. – А что ж ты на такую позарился, а теперь в кусты?

– Так я ничего ей не обещал, па. Встретились для совместного времяпровождения – разбежались. Не о чем и говорить.

– Непохоже, чтобы она так к этому относилась, – отец стрельнул глазами в сторону брошенного на консоль телефона.

– Это ее проблемы.

– Жестоко.

– Поверь, там тоже далеко не трепетная лань…

– Ну, как знаешь.

Я потрепал отца по морщинистой руке и вновь сосредоточился на дороге.

– Машину так и не купил?

– Уже. Но прибудет она в лучшем случае через неделю. А что? Тебе Патриот понадобился? Так я отдам.

– Да нет. Господь с тобой. Реакции уже не те. Ладно, сам убьюсь, а если кого-то за собой утащу?

Я кивнул, радуясь такому здравому подходу.

– Если захочешь куда-то съездить, я без проблем тебя отвезу. Только заранее предупреди, пожалуйста.

– Я и такси умею пользоваться, Пашуня.

– Да знаю я! Но мне же нетрудно. Приехали.

Пока мы добирались до дому, мороз заметно окреп. Воздух стал колким и звенящим. Изо рта клубами вырывался пар. Скованные инеем деревья искрились. А ледяная корка под ногами опасно похрустывала.

– Пап, без меня не ходи. Еще не хватало упасть.

Я забрал пакеты и помог отцу подняться по ступенькам. В подъезде пахло штукатуркой и старым деревом. Дома было тепло. Старые батареи гудели, на плите стояла кастрюля с супом, который я сварил к отцовскому возвращению. Тот с аппетитом поел. А мне кусок не лез в горло.

– Пашка, а сам ты что, на диете? – подколол меня батя.

– Нет, мне пока не хочется.

Я машинально глянул на часы. Длинная стрелка застыла между двенадцатью и часом. Мне пора было выезжать.

– Куда-то спешишь? – поинтересовался старик, откладывая ложку.

– Да, у меня назначена встреча, – кивнул я.

– В такую погоду? По работе никак?

– Нет. Это личное.

– А… – протянул отец. – Ну, если личное, то конечно. Только не гони. И потом позвони, как закончишь, ладно?

– Пап, ну мне что, пять лет?

– Пять – не пять, а я все равно волнуюсь.

Я потрепал отца по плечу и быстро собрался. С сомнением посмотрел на себя в зеркало – простые джинсы и безразмерное худи очень слабо походили на те костюмы, что я видел у танцоров в роликах, подвернувшихся мне на Ютьюбе. Впрочем, я даже гипотетически не мог представить себя в долбаных блестках.

– Я ушел! – крикнул напоследок, захлопнул дверь и, как пацан, побежал вниз по ступеням. Предстоящая встреча с Идой нервировала. Я все время думал о ней. И это конкретно сбивало с толку. Понимал ведь, что там все непросто. Что шансов у меня с ней, скорее всего, никаких, но тянуло к этой женщине зверски.

До зала я добрался быстрее, чем думал. Пробок не было. Видимо, холод разогнал людей по домам. Здание, в котором находилась студия, в прошлом было заводским цехом. Когда промышленные предприятия вытеснили за черту города, здесь далеко не все было снесено. Какие-то постройки предпочли модернизировать, чтобы оставить память о прошлом, и это был как раз такой случай.

С интересом оглядываясь по сторонам, толкнул дверь. Прошел по гулкому коридору. Пахло воском, старым деревом и чем-то сладковатым, напоминающим аромат, витающий в школьном спортзале. Полы здесь были натёрты до блеска, а на стенах висели афиши.

Руководствуясь табличками-указателями, я прошел к нужному залу. Дверь открылась легко. Внутри царил полумрак, хотя на дворе еще белый день был. Зал оказался пуст, и я на секунду подумал, что перепутал время. Но потом из маленькой раздевалки сбоку вышла Ида. В отличие от меня, оделась она, как подобает – в трико и короткую юбку-клеш.

– Привет, – сказала она спокойно. – Ты рано.

– Ага. Побоялся пробок и выехал загодя, – отозвался я. Голос прозвучал ниже, чем обычно. Взгляд метнулся вниз по стройным идеально ровным ногам. – Если что, я могу подождать.

– Да нет. Зачем ждать? Чем раньше начнем, тем быстрее закончим. Готов?

Ида улыбнулась и подошла ближе, протягивая мне руку. Это было обычное, я бы сказал, даже необходимое движение – предложить партнёру руку для танца. Ему не следовало придавать какое-то другое значение. Но меня все равно тряхнуло, когда я осторожно обхватил ее маленькую ладошку. Пальцы Иды были холодными. Неужели до сих пор не согрелись после улицы?

– Правильно ли я понимаю, что ты хотел бы освоить вальс?

– Освоить – это, конечно, громко сказано… – пробурчал я, отчего-то страшно волнуясь.

– Ничего… Глаза боятся, а…

– Глаза боятся, а руки из задницы, – хмыкнул я, чтобы уж сразу обозначить свои таланты по части танцев. Ида моргнула, переваривая мои слова, и звонко захохотала.

– Руки из задницы – самая распространённая мутация на Земле. Но в танцах все-таки важнее ноги. Для начала встань ровно. Не сутулься, разверни плечи. Грудь вперёд. Так, отлично. Теперь левую руку сюда.

Ида подошла вплотную, поправила мою ладонь, уложив её на свою талию. От неё пахло чем-то свежим, немного сладковатым… Так бы пахла ветка жасмина, выставленная на мороз.

– Не дави, – шепнула она. – Просто держи. Чувствуешь, где у меня центр тяжести?

– Пока чувствую только, что я идиот.

– Это нормально, – усмехнулась Ида. – Мужчины склонны думать, что танцы – это совсем не мужское занятие.

Одну свою ладонь она положила мне на плечо, другую просунула в мою руку.

– Вальс – это как дыхание. Три четверти. Раз-два-три. Раз-два-три. – Ида слегка качнулась, показывая ритм. – Главное – не считай шаги в голове. Постарайся почувствовать ритм.

Она медленно пошла по кругу, увлекая меня за собой. И я, к собственному удивлению, довольно быстро подстроился. Шаг. Поворот. Её юбка чуть качнулась, задевая мою ногу. Касание короткое, но будто по нервам током.

– Во-о-от, – сказала Ида. – Но ты опять смотришь не туда, – мягко одёрнула она.

– Не туда? – как дебил, переспросил я, облизав пересохшие губы.

– Да. Ты смотришь на меня, а надо сквозь, – кажется, ее дыхание тоже сбилось. От танцев? Или… Я откашлялся.

– Это сложно.

– Почему?

– Потому что ты непрозрачная.

Она улыбнулась. В который раз за этот вечер. Отвела взгляд и снова меня закружила. Я перехватил инициативу. Ида терпеливо поправляла мои руки.

– Не зажимай, – сказала она. – Двигайся со мной. Расслабься.

Легко сказать... Я попытался, да, и только тогда впервые почувствовал, как это – вести. Это напоминало секс. Там тоже, если все сделать правильно, без усилий можно подчинить тело партнера. И вот оно уже само подстраивается под ритм, под движение и даже дыхание.

Ида, видимо, тоже это почувствовала. Её спина мягко выгнулась, когда я подался вперёд, наши шаги совпали. Моя ладонь на ее талии горела от того, каких мне усилий стоило не дать ей соскользнуть ниже. Она дышала неровно, грудь слегка касалась моего плеча.

– Вот так, – выдохнула она. – Только не спеши. Музыка не торопится – и ты не должен.

Её голос дрожал. Не от страха. От концентрации, может быть. Или от того, что нас обоих в этот момент накрыло одним и тем же.

– У тебя хорошо получается, – сказала она. – Давай добавим поворот?

Мы начали новый круг. Ида сделала шаг в сторону, я – вперёд, и в следующую секунду мы закрутились в плавном вращении. Я перестал слышать музыку – слышал только, как она дышит, все ниже и ниже склоняясь. К ее губам. На какой-то миг даже показалось, что она собиралась ответить, но тут я сделал неудачный шаг, потерял равновесие, Ида ойкнула, и чары рассеялись.

– Осторожно! – вскрикнула она. Но было поздно. Мы рухнули. Больно не было, просто глупо получилось. Хорошо, что прежде чем загреметь, я успел извернуться, чтобы принять удар на себя.

– Упс. Извини. Я, кажется, слишком в себя поверил.

– Да, это было самонадеянно.

Мы посмотрели друг на друга – и вдруг засмеялись, через смех освобождаясь от напряжения. Ида уткнулась носом в мое плечо. Наши ноги переплелись.

– Ну и что здесь происходит? – застал нас врасплох звенящий, как хрусталь, голос.

Мы с Идой замерли и синхронно повернулись на звук.

– Свет? Привет… Это мы… репетируем.

– Надо же, – протянула она, облокачиваясь о косяк. – А я думала, Паш, ты нянчишь помирающего отца.

– Ты что несешь? – рыкнул я, вставая с пола.

– А что не так?! Ты сам сказал…

– Что везу отца домой из больницы!

– Ну, прости. Вспылила. Поставь себя на мое место. Я захожу, а ты тут с моей подругой валяешься.

– Так, ребят, там, кажется, Дашка проснулась, – Ида вскочила на ноги, проигнорировав мою протянутую руку, и скрылась за дверями раздевалки. Я проводил ее обреченным взглядом. Ну, вот какого фига? Все же было так хорошо!

– Что-то я не пойму, Свет… А тебя каким боком касается, с кем я валяюсь? Я тебе что, в верности до гроба клялся?

Даже под толстым слоем автозагара было видно, что лицо Масловой пошло красными пятнами. И нет, я не хотел быть жестоким. Просто реально не понимал, какого черта эта шалава бросает мне предъявы.

– Нет, – процедила она.

– Ну, вот и завязывай с истериками. Или прибереги их для другого.