Сын серой смерти (Рейн 8)

Глава 22

Выехали мы в сопровождении не только Брата Вопрошающего, но и охранников, среди которых оказался Гонджи. Когда он меня увидел, его лицо отразило одновременно несколько эмоций, расшифровать которые я с ходу не смог.

— Что, господин Рейн, опять новое приключение? — спросил он, но, заметив удивленно приподнятые брови Теагана, тут же постарался сделать вид, будто ничего не говорил и вообще его тут нет.

— Приключение, — все же согласился я. — Или что-то в этом роде.

Когда мы покинули пределы Светлого Города — той части столицы, что принадлежала Церкви — уличные фонари, разгонявшие вечернюю темноту, как-то разом оказались погасшими, а потом и вовсе исчезли с улиц. Хорошо хоть многочисленные выбоины в мостовой занес снег и плотно притоптали тысячи ног. Кто-то из охраны создал огненные шары — напомнившие мне те, что я видел в форте ордена Достойных Братьев — и они поплыли над нашими головами, освещая путь.

Дом ректора располагался в западном районе Деврана, богатом и хорошо охраняемом, но, чтобы туда добраться, нам следовало проехать через Ремесленную слободу, куда уличная стража заглядывала довольно редко и в основном лишь днем. Несколько раз я замечал на себе злые и жадные взгляды невидимок, прячущихся в темных переулках и подворотнях, а один раз трое типов с рожами откровенных висельников даже вышли вперед, под свет магических огней, и проводили наш отряд мрачными взглядами.

— Наглые, — проговорил я, тоже поглядев на них, и повернулся к Теагану. — Когда столицу в последний раз чистили от подобного отребья?

Тот пожал плечами.

— Не при моей жизни точно.

Ну, неудивительно, что тут развелось столько уличных преступников и по ночам они практически правили городом. Маги ладно, они могли защититься, но как, спрашивается, тут жили простые люди?

Конечно, бандиты не являлись такой же страшной угрозой, как черные сектанты или одержимые, но от них тоже страдали люди. Я сделал зарубку себе на памяти поговорить об этом с господином Гоалом — все же старший дознаватель Северной Канцелярии лучше прочих должен был знать о ситуации с преступностью.

Особняк ректора оказался трехэтажным, сложенным из светлого камня и окруженным высоким кованным забором, по металлическим остриям которого то и дело пробегали бледные огоньки — магическая защита.

Привратник, услышав, что в гости к его хозяину явился да-вир верховного иерарха, ошеломленно заморгал, явно не поверив, но решать проблему нашего появления самостоятельно не посмел и побежал докладывать хозяину. Но вместо хозяина появилась хозяйка — бледная худая женщина, на лице которой застыло растерянное выражение. Когда она узнала Теагана — тут мне стало интересно, где они встречались — к растерянности добавился испуг.

— Простите за задержку, светлейший, — проговорила она, торопливо кланяясь. — Прошу вас, проходите.

Мы пересекли просторный двор, тщательно очищенный от снега, поднялись по широкой мраморной лестнице, прошли через просторный зал, украшенный картинами в тяжелых позолоченных рамах, и оказались в гостиной, обставленной еще более богато.

Супруга ректора предложила нам горячий чай с закусками, как диктовали правила этикета, пить который я, конечно, не стал. Можно было лишь представить, насколько сильнее напугалась бы хозяйка дома, если бы я начал проверять предложенный напиток на наличие яда.

— Мой муж занят важным разговором в дальних покоях, но я уже отправила за ним прислугу, — проговорила женщина, судорожно теребя вышитую салфетку, которая по тем же правилам этикета должна была лежать у нее на коленях. Нервничала она очень заметно. Интересно, дело было только во внезапном появлении Теагана, или она что-то знала?

Ректор действительно появился быстро и видно было, что спешил. Причем не один — следом за ним шел декан первого курса, господин Ронцо. На лицах обоих читалось откровенное беспокойство, которое они даже не пытались спрятать. Впрочем, беспокойство вполне объяснимое, если к тебе в гости без приглашения заявился второй человек Церкви.

— Светлейший, какая неожиданная честь, — проговорил ректор, склоняясь в почтительном поклоне. — Чем могу служить?

По мне он скользнул недоуменным взглядом, явно не понимая, что студент делает в такой компании в его доме. Тот факт, что я являлся студентом, выдавала форма — я привык к ней настолько, что даже не подумал сменить на что-то другое во время визита, и Теаган тоже ничего не сказал. Ну а в лицо ректор меня не знал.

А вот господин Ронцо со мной был знаком лично, и потому, тоже вежливо поприветствовав Теагана, на мне взгляд задержал. Очень подозрительный взгляд — ему явно пришла в голову мысль, что именно меня стоит благодарить за сегодняшний внезапный визит.

— Думаю, нам стоит пройти в ваш кабинет, дан Корнель, — сказал Теаган ректору, поднимаясь.

В кабинете ректор активировал руны от подслушивания, и заметно было, что он изо всех сил старается не смотреть на Достойных Братьев, которые молча разошлись по комнате. Брат Вопрошающий, кстати, был одет как остальные охранники и выделялся лишь стрижкой — Вопрошающие виски не выбривали — но вряд ли хозяин дома эту деталь отметил.

— Так что все же привело вас ко мне, светлейший? — спросил ректор, усевшись за массивный дубовый стол и пригласив Теагана сесть напротив. Ни я, ни даже господин Ронцо подобного приглашения не удостоились.

— Меня интересуют результаты экзаменационной сессии первого курса вашей Академии, — произнес Теаган привычным нейтрально-доброжелательным тоном. — В частности, количество не справившихся с испытаниями студентов.

Ректор заметно напрягся. А вот наш декан лишь недоуменно нахмурился, а потом вопросительно посмотрел на меня, будто ожидая, что именно я сейчас все объясню.

— Сессия еще не завершена, светлейший, — проговорил ректор. — Результаты станут известны лишь через несколько дней.

— Ну право, дан Корнель, мы ведь с вами уже знаем, что две трети первокурсников успели получить неудовлетворительные оценки по меньшей мере по одному предмету, — возразил Теаган. — Причем многие из этих студентов во время учебы показывали весьма хорошие результаты. Удивительное количество неудач, не находите?

Повисла тяжелая пауза. Потом ректор встряхнулся.

— Я не совсем понимаю, каким образом успеваемость наших студентов стала делом Церкви. Простите, светлейший, но…

— Простить? — перебил его Теаган. — Вы полагаете, будто у вас есть право решать, что относится к делам Церкви, а что нет?

— Я лишь имел в виду…

— Или вы подвергаете сомнению мое право задавать вам вопросы?

Ректор побледнел.

— Прошу прощения, светлейший. Я ни в коей мере не хотел усомниться в ваших полномочиях. Вы не так меня поняли!

— В таком случае, дан Корнель, ответьте — почему такой большой процент студентов первого курса завалил экзамены?

— Но… Откуда мне знать? То есть, — торопливо поправился он, должно быть заметив тень недовольства на лице Теагана, — то есть я хотел сказать, что в этом году к нам поступило очень много молодых людей, которых, в иной ситуации, мы бы просто не приняли на учебу. Можете себе представить, светлейший, некоторые из них едва умели читать! Вы упомянули, что две трети из них не смогли сдать текущие экзамены? Увы, прискорбно, но неудивительно.

Если поначалу ректор пытался выкрутиться, ничего толком не говоря, то сейчас в ход пошло откровенное вранье. Я шевельнулся, думая о том, вмешаться ли в разговор, но тут Теаган сам повернулся ко мне.

— Рейн, что скажешь?

— Скажу, что дан Корнель лжет. Он прекрасно знает и о том, сколько студентов было намеренно завалено, и о том, почему это произошло.

— Позвольте! — ректор гневно выпрямился и даже привстал с места. — Что себе позволяет этот юноша⁈ И кто он вообще такой⁈

— Это Рейн аль-Ифрит, — торопливо пояснил декан, бросив в мою сторону недовольный взгляд. — Помните, я упоминал о том, что Церковь взяла его под свое покровительство?

Нахмурившись, ректор сел.

— Помню. Но даже покровительство Церкви не оправдывает такого возмутительного поведения. Подумать только, обвинить меня во лжи!

— Рейн аль-Ифрит обладает даром этера уровня иртос и способен различать ложь в словах людей, — нейтральным тоном произнес Теаган.

— Но даже если такая способность у него есть, это вовсе не гарантирует, что сам он говорит правду! — воскликнул ректор.

— Его слова можно проверить, — не стал спорить Теаган и позвал: — Брат Деже, подойдите.

— Что вы планируете делать, светлейший? — напряженно спросил ректор, уставившись на означенного брата, который, приблизившись, почтительно поклонился и замер.

— Планирую проверить, правду ли вы говорите, — отозвался Теаган. — Брат Деже принадлежит ордену Вопрошающих и поможет нам в этом.

Взгляд ректора забегал по комнате, будто пытаясь найти выход, но вместо того всякий раз натыкаясь на мрачные лица Достойных Братьев. Маску благородного возмущения держать он уже даже не пытался.

— Вы собираетесь подвергнуть меня ментальному допросу? — спросил он резко.

— Именно.

— У Академии неприкосновенность!

— Только от вмешательства светских властей, — поправил его Теаган. — Церковь стоит выше подобных ограничений.

— Но вы не можете просто взять и допросить меня! Это произвол!

Теаган позволил себе устало вздохнуть.

— Что ж, выскажусь откровенно. Церковь имеет основания подозревать, что вы, дан Корнель, либо из жадности и душевной гнили, либо по договоренности с демонами, решили ослабить боевой потенциал Империи, отправив на Границы около четырех сотен неподготовленных, недоученных магов. При этом вы прекрасно понимали, что большинство из них там ждет скорая и абсолютно бесполезная смерть. Ослабить Империю значит предать интересы человечества. Я проявил снисхождение, придя сюда лично, а не велев арестовать вас и притащить в Обитель как преступника. Так что не стоит и дальше испытывать мое терпение.

Чем дольше Теаган говорил, тем сильнее бледнел ректор, пока его лицо не приобрело нездоровый землистый оттенок.

— Но я… Нет… Что вы такое говорите! Конечно же я не… не предавал человечество! — забормотал он, едва Теаган замолчал.

— И сейчас мы это подтвердим или опровергнем, — и Теаган кивнул Брату Вопрошающему: — Начинайте.

— Н-нет! — ректор дернул головой. — Я не позволю, не позволю…

Интересно, сколько у Брата Вопрошающего было камней? И сколько у ректора? Вряд ли во главе Академии стоял слабый маг. Из рассказанной мне теории я знал, что магическая сила того, кто проводит допрос, очень важна — слабый маг просто не сможет продавить сильного. Вернее, сможет, но только если сильный не будет сопротивляться и ставить ментальные барьеры.

Теаган нахмурился, камень в кольце у него на пальце начал слабо светиться, и мне вспомнилось, что таким вот образом, своей магией, его наставник поддерживал Семареса, когда тот проводил ментальный допрос императорского советника. Но ректор был определенно намного слабее Райхана Сироты, поскольку уже этой начальной поддержки от Теагана Вопрошающему хватило.

— Я прошел все барьеры, — сообщил он. — Можете задавать вопросы, светлейший.

Теаган кивнул ему и посмотрел на ректора.

— Дан Корнель, кто распорядился сделать так, чтобы студенты проваливали экзамены?

Тот содрогнулся всем телом — явно в попытке скинуть удавку ментального давления — и ответил:

— Это был мой приказ.

— Причина?

— Чтобы отправить их на Границы, естественно.

— То есть вы, дан Корнель, признаете, что намеренно желали уничтожить сотни будущих боевых магов и тем ослабить Империю?

— Плевать мне было, подохнут они там или нет! — сказал тот резко.

Ага, такое из теории я тоже помнил — некоторые люди при допросе теряли все эмоции и начинали отвечать на вопросы пустым мертвым голосом, а вот другие могли выплескивать чувства, которые прежде держали спрятанными. — И на Империю мне тоже плевать! Ослабнет она там, не ослабнет. Мое дело заботиться о процветании Академии — и о своем собственном.

— Кто еще из преподавателей Академии знал о вашем плане отправить молодых магов на верную смерть? — ровным тоном спросил Теаган.

— Да все знали! А кто не знал, тот догадывался. Всем было всё равно!

— Какова была причина вашего желания избавиться от этих студентов?

Ректор скривился.

— Деньги, естественно. С их появлением Академия почти перестала приносить доход. Я планировал оставить сто семьдесят человек — из хороших семей, со связями. Остальным тут делать нечего!

— И вы были уверены, что это вам сойдет с рук и никто не вмешается?

— Да.

— Откуда пришла такая уверенность?

Ректор, казалось, смирившийся с допросом, вновь резко дернулся, его лицо исказилось в болезненной гримасе — он явно опять пытался сопротивляться.

— Н-не… — выдавил он. — Н-не…

Камень в кольце Теагана начал гореть чуть ярче.

— Он! Он мне пообещал! — выкрикнул ректор.

— Кто «он»?

— Н-нельзя… Н-не могу… — ректор схватил себя за ворот рубашки и рванул так, что отлетели пуговицы.

Теаган нахмурился и вопросительно посмотрел на Брата Вопрошающего, но тот вряд ли заметил — все его внимание было сосредоточено на объекте допроса.

— Им… Агхх… Им… — прохрипел ректор и тут изо рта у него хлынула кровь. Он вцепился руками в стол, будто пытаясь подняться, а потом его глаза закатились и он обмяк. И только изо рта продолжала идти кровавая пена.

Один из Достойных Братьев, целитель, подбежал к нему и прижал одну руку к шее, а другой начал торопливо выводить в воздухе руны, но уже десять секунд спустя прекратил и посмотрел на Теагана.

— Он мертв, светлейший.

— Причина? — резко спросил Теаган.

— Множественные разрывы сосудов внутренних органов.

— Отчего такое могло произойти?

— Не знаю, светлейший, надо изучить тело. Но одно могу сказать точно — это не результат ошибки в ментальном допросе, поскольку в мозгу повреждений нет.

После слов целителя наступило молчание — мы все лишь смотрели на неожиданно получившийся свежий труп.