Сюрреализм по-английски

Неужели песнь слепой лошади сладостней,

Нежели свист игрушечной пташки, подпевающей проводам накаленным?

Та и другая и улеглись поудобней, принеся себя

В жертву ужину и капризным ножам.

В снегу, выпавшем на краешек языка Нового года,

Латающего плевки, как пузырьки, разнесенными комнатами,

Влюбленный мужчина наедине с прутиками своих глаз, двух костров,

Разложенных под белоснежным градом нервов и блюд,

Приправляет ломтик времен смертоносным лесом волос

На ветру, ощипавшем гусыню,

И даже в тот миг, когда взбешенный язык разрывает могилы их,

Не обернется, чтобы взглянуть на красный расшатанный корень.

Неужели из-за того, что вон там стоит озябшая женушка,

Притча во языцех всего городка лоботрясов,

чья кровь тайком застывает, подобно скульптуре

Из волн оледеневших,

Я, пригвожденный к качающейся, раскаленной улице,

Не оглянусь на минувший год,

Опрокинутый и пылающий в хаосе башен и галерей,

Похожих на скомканные фотографии мальчиков?

Я кормлю этот столп соляной,

Стоящий среди развалин, мифическим мясом.

Когда мертвецы голодны, их животы сбивают

С ног прямоходящего антипода южных широт

Или взбивают скалогрудое, брызголикое море:

Над трапезою прошедшего я читаю эту молитву.