Та Сторона Одиночества

Глава 12. Казнь. (Часть 2)

Часы пробили три дня, когда сквозь толпу, его окружавшую, прошла первая волна шума – это наконец-то прибыл Правитель со своими прихлебателями, но его едва было видно сквозь плотное кольцо охраны. Сама площадь по периметру тоже была оцеплена полицией, они строго и подозрительно смотрели по сторонам, переговариваясь по рациям, и даже казалось, что мир тронулся умом: в самый век расцвета цивилизации высоких технологий толпа ждала совершенно дикой расправы над человеком, не совершившем в жизни ни одной непростительной ошибки.

Когда на Лесничую Площадь прибыл хорошо охраняемый полицейский кортеж, шум поднялся снова, и Элиас понял, что сейчас он увидит Мориса, и стыд вспыхнул в нём, вызывая следом ярость и смятение.

Графа вели двое полицейских, поддерживая с двух сторон: он казался больным, слегка прихрамывая на правую ногу, одежда его была испачканной, неопрятной. Глаза Мориса были скрыты свинцовой повязкой, так же, как и ладони, закованные в свинцовые рукавицы – должно быть, так Правитель хотел обезопасить себя от его Силы.

Руки Дельфина сжались в кулаки, но он ждал подходящей минуты, чтобы расправиться со всей этой толпой зевак, разнести, стереть в горелый порошок охрану и наконец-таки взять за горло Правителя, завершив давно начатое дело.

Он не знал, когда подоспеет Тайлер и другие, сейчас он мог рассчитывать только на себя и свою Силу, что закипала в нём огнём праведного гнева.

Вместе со всеми Элиас наблюдал, как графа Анедо подвели к каменной стене, возведённой в середине площади, как пристегнули цепями его руки и оставили так на всеобщее обозрение.

Дельфину показалось, или на губах Мориса играла улыбка? Добрая, светлая – как всегда… Он улыбался своим палачам, как бы говоря им: я прощаю вас, вы не ведаете, что творите, но я прощаю…

Элиас всхлипнул, когда ком подступил к его горлу, а руки задрожали как при лихорадке… Он не был зрелищем жадной до сенсаций толпы, нет, его страдания видел лишь узкий круг людей, его мучителей, и никто, ни один из его друзей не пришёл на выручку, никого не было рядом, чтобы хотя бы прошептать: «Я с тобой…»

Но Морис был не один.

«Я с тобой». – Тихо прошептал он, и слёзы высохли на его глазах.

В нескольких метрах от графа выстроились «стрелки» - пятеро палачей, сжимающих в вытянутых руках оружие, направленное в сердце графа. Эл начал пробираться к «сцене» действа – к краю того места, где стоял прикованный пленник.

Сейчас он не смотрел в сторону Правителя, сконцентрировав всё своё внимание на Морисе. Как во сне он слышал отдаваемые «стрелкам» команды: оружие к бою, оружие – цель, … пли!!!

Яркие вспышки лазеров неистово вырвались наружу, победоносно блеснув всей своей мощью и тускло погасли, наткнувшись на более плотную, почти непроницаемую стену живой электрической энергии.

Элиас живым щитом застыл перед Морисом, загородив его своим телом, выставив вперёд руки, окутанные вихрями электричества, и сквозь весь его облик – кожу, глаза, волосы – проступали тонкие нити смертоносной энергии.

Правитель рухнул в своё походное кресло, едва не потеряв сознание, в толпе начался хаос и давка, напуганные люди пытались бежать, полицейские же готовились к бою, выхватывая оружие и беспомощно целясь в того, кого, по слухам, победить было нельзя.

Кровь стучала в висках Элиаса, он сатанел, чувствуя на себе дула лазеров, они не могли сейчас причинить ему вреда, но Морис по-прежнему был уязвим, и это окончательно вывело Дельфина из-под контроля разума.

Пара ударов по сторонам – и противников стало меньше, остальные со страхом попятились, кто-то пытался помочь раненым, вытаскивая их из-под обгоревших в секунду трупов.

На мгновение отвлекшись, Элиас одним движением руки разорвал цепи, что приковывали Мориса к стене, и граф упал на колени, словно разом обессилев. Не боясь более ничего вокруг, Дельфин сорвал с него свинцовую маску и сломал рукавицы, превратив их в пыль в своих жаждущих мести ладонях.

-Элиас. – Тихо произнёс граф, протянув затёкшую руку к своему другу и спасителю. – Прошу тебя, остановись…

В его голосе прозвучало столько мольбы и грусти, что это возымело обратный эффект над уже ничего не понимающим парнем.

-Прости, Морис, но он должен умереть…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍