Таинственный всадник

Глава 6

Роберт Дадли уже устал от напряженного ожидания; лошади были готовы, и он бормотал что-то себе под нос, наверняка ругательства, когда Тайрон внезапно возник из темноты.

— Я, черт побери, уже заждался, — проворчал он, передавая уздечку Ареса Тайрону Харту.

— Мы интересно поболтали.

— Поболтали? Но ты выяснил, что хотел?

Тайрон посмотрел сквозь деревья и увидел лишь контуры крутых крыш и наклонных фронтонов Гарвуда.

— Я выяснил… Она — исключительно прелестное, когда без одежды, существо.

Дадли сощурился.

— У тебя не было времени…

— Не тужи, Робби. Я говорю всего-навсего о том, что на ней не было длинного плаща и капюшона. Вообрази, — он усмехнулся и оглянулся на дорогу, вскакивая в седло, — еще пять минут — и я мог бы произвести на тебя впечатление собственным мастерством.

— Ты и так каждый день меня впечатляешь, — сухо заметил Дадли, вскакивая в седло следом за ним. — Смею спросить, о чем вы говорили?

— О ее предстоящем браке с Эдгаром Винсентом, кроме всего прочего.

Дадли, который старался осторожно провести лошадь среди переплетенных толстых корней, поднял голову так резко, что ветка хлестнула его по макушке, и если бы не быстрая реакция, шляпа точно слетела бы на землю.

— Ты сказал… Эдгар Винсент?

— Именно так. Это он — удачливый женишок нашей миленькой маленькой французской распутницы.

Дадли пробормотал:

— О Боже.

— Точно, — подтвердил Тайрон. — Она говорит, что приходится племянницей лорду Пакстону; она обручена с Эдгаром Винсентом и помогает полковнику Бертрану Росу устроить нам с тобой западню.

Дадли медленно оглянулся, кожаное седло заскрипело под его тяжестью.

— Естественно, она отрицала, что видела этого полковника в гостинице?

Харт покачал головой:

— Нет, она призналась, что встречалась с ним. Кроме того, она сказала, что это он велел ей завлечь нас, соблазнить и подманить.

— И?..

— И… Она, похоже, думает, что предложенный ею план просто великолепен, и хочет, чтобы я стащил рубины из-под носа полковника Роса.

— Что-о? — Дадли подался вперед. Казалось, он не верил собственным ушам. — Она хочет надуть Роса?

— Похоже на то.

— Конечно, ты ей не веришь?

Харт нахмурился. Он верил тем ужасным синякам, которые оставил на ее шее Рос, он верил ненависти, которую увидел у нее в глазах в гостинице. Участие лорда Пакстона в этом деле Тайрон тоже мог понять. Граф был игрок, у него большой долг, и если он на самом деле обручил ее с Эдгаром Винсентом, то сделал это или во имя денег или ради исполнения обязательств перед партнерами. Винсент же — торговец рыбой, незатейливый мужлан, который начал свое дело, торгуя карпами в Лондоне. Как он стал одним из богатейших людей, для некоторых было глубокой тайной, но не для тех, кто тоже занимался торговлей. Его имя было хорошо известно на черном рынке. Иметь дело с богатством французских мертвецов-аристократов — это только звучит неприятно, а на самом деле достаточно выгодно. И Винсент этим занялся.

Но крысе из канавы на все деньги мира нельзя купить того, чего хотелось больше всего, — респектабельности. Брак с племянницей Пакстона дал бы Винсенту положение в обществе, особенно если заглянуть немного вперед и увидеть будущую смерть лорда. Единственный сын Пакстона умер от лихорадки еще в детстве, а если в браке Винсента и Рене д'Антон родится наследник мужского пола, то мальчик, вероятно, унаследует все титулы и состояние.

Что касается Роса, этот высокомерный и честолюбивый тип решил сделать себе имя, чего бы это ему ни стоило. Он воспользовался бы любыми средствами, подвернувшимися под руку, ради достижения поставленной цели… Поэтому, решил Тайрон Харт, он должен узнать все, абсолютно все о Рене д'Антон и о том, какой выгоды от нее ищет полковник Бертран Рос.

— Ты поверил, Тайрон, это написано на твоем лице, — заметил Дадли. — Похоже, мы приближаемся к виселице.

— Я пока еще не дал согласия.

— Но ты ведь не послал ее подальше, так ведь?

— Мне интересно посмотреть, как будут развиваться события, — объяснил Харт.

Роберт Дадли вздохнул:

— Развиваться? Да я уже чувствую петлю на шее.

— Ради пятидесяти тысяч фунтов стоит потерпеть некоторые неудобства.

— Пятьдесят тысяч? — Дадли тихо присвистнул. — А наш кусок?

— Все пятьдесят тысяч, естественно. — Тайрон направил Ареса вперед. — Доверься мне, старина. Я когда-нибудь позволял женщине вмешиваться в дела?

— Нет, но всегда все случается в первый раз. А для тебя первый раз может оказаться последним.

— Поверь мне, я не возьмусь за дело, если не буду убежден, что игра стоит свеч. И не стану рисковать попусту.

Дадли фыркнул.

— Да, если бы мы только обсудили с тобой сначала, что такое риск.

Тайрон тихо засмеялся.

— Риск, мой дорогой, — это то, что способно удержать кровь, слишком быстро текущую по венам.

Но в голосе компаньона не было уверенности Тайрона.

— Как ты расстался с ней? Что вы решили?

— Я сказал ей, что мне надо все обдумать. И мы встретимся через три дня, как и планировали, вот тогда я и сообщу о своем решении.

— Три дня… не много времени.

— Она говорила Росу о возможности нашей встречи, поэтому надо ожидать и его появления.

— Конечно, — сухо бросил Дадли.

— Если бы я передумал и отказался от встречи, то Рос, который за ней следит, сразу бы понял: что-то пошло не так. И его нос, обладающий прекрасным чутьем, задергался бы, как у бладхаунда, когда у него жар, и мы могли бы потерять собственное преимущество.

— А у нас есть преимущество?

Тайрон наклонился и хлопнул Дадли по руке.

— У нас есть ты. В течение трех дней ты сможешь выяснить все, даже то, почему моча у короля синяя, а… — Он хотел добавить еще что-то в том же духе, но передумал. — Ты должен узнать насчет девочки: чем именно держит ее Рос, и как мы можем эти сведения обернуть себе на пользу.

Дадли свирепо посмотрел на приятеля.

— И это все?

— Ну, поскольку ты сам напрашиваешься, то можешь осторожно поинтересоваться насчет рубинов. Она назвала Этот гарнитур «Кровью Дракона» и подозревает, что рубины из дворца короля Людовика. Они стоят кучу денег и были отданы торговцу рыбой на хранение. Это займет у тебя дня два. А пока, я думаю, — Харт оглянулся назад и внимательно всмотрелся в темноту, — визит к Дорис Райли будет весьма полезен. Если кто и знает что-нибудь насчет приближающегося бракосочетания Эдгара Винсента, то это должна быть мадам его любимого публичного дома.

— Ты в бордель, а мне, значит, за городскими сплетнями? Несправедливое распределение труда.

Тайрон засмеялся:

— Прекрасно! Ты отправишься к Дорис, а я поеду обратно на Прайори-лейн и объясню беременной девахе, которая ждет тебя в твоей постели, что ты в Берксвелле собираешь кое-какие сведения у кого надо.

— Ага. — Дадли сдвинул шляпу на затылок. — Понимаю твою мысль.

— Мысль моя заключается в том, Робби, что нельзя позволять женщине залезать тебе под кожу, чтобы ты чувствовал себя виноватым, если загляделся на другую пару хорошеньких ножек.

— Знаешь мое самое заветное желание? Вернуть тебе в один прекрасный день вот эти самые слова.

— Этого никогда не случится. У меня слишком толстая кожа, и я слишком впечатлительный.

Как только деревья кончились, Тайрон направил Ареса вперед и они быстро понеслись по открытой местности, так быстро, словно это были не лошадь и всадник, а черная молния. В мгновение ока перед Тайроном возникли дома. Это означало, что они приближаются к деревеньке Берксвелл. Харт повернул на восток, стараясь держаться в тени де-реэьев. Он петлял, подъезжая к городку, пока не достиг западных окраин и не натолкнулся на высокий, величественный дом, обнесенный низкой каменной стеной.

Для случайного прохожего он был обычным модным домом, каких немало расположено по берегу реки. Но местные жители, особенно мужчины, прекрасно знали, что это один из известнейших борделей между Ковентри и Бирмингемом.

Сейчас на Дорис работали четыре девочки: Лаура, Кэти и две Джуди. Тайрон Харт знаком со всеми. Они были красивые и энергичные и всегда с радостью проводили с ним вечера и ночи, когда он бывал здесь.

Двадцатидевятилетнюю Дорис девочки называли мамочкой или королевой. Она развлекала тех, кого хотела, и не обижалась, когда местные матроны, раздувая ноздри, переходили на другую сторону улицы, чтобы быть от нее подальше. В случае если ее сильно задевали, она сообщала богатым и благородным леди то, что они заслужили услышать, поскольку знала по именам всех мужей, посещавших ее заведение. Она была зрелая, грешная и свободная и время от времени делила ложе с Тайроном.

Это случилось почти четыре года назад, когда после столкновения с военным патрулем тяжелораненый Тайрон очнулся в берксвеллском доме. Дорис не задавала никаких вопросов. Она просто раздела его, уложила в кровать, и когда стражи порядка захотели обыскать помещение, они обнаружили Тайрона и Дорис, занятых делом.

За эти годы она стала одним из его лучших осведомителей. Среди личной клиентуры Дорис были армейские чины, местные судьи, банкиры, торговцы. Они хвастались перед ней, сколько у них денег, сколько их при себе и какие меры предосторожности они обычно предпринимают. Она присылала открытку или записку, приглашая Тайрона пообедать вечерком, и как бы между прочим упоминала о ком-то, кто ехал на следующий день в Лондон, или где трусливый дьявол-бюргер прячет налоговые сборы. Ни в одной пьяной компании никогда ни взглядом, ни жестом Дорис не выдала того, что ей известно, кто скрывается за высоко поднятым воротником плаща и надвинутой на глаза треуголкой.

Однажды, по ее совету, Тайрон остановил повозку на дороге в Нарборо, и каково же было его удивление, когда из кареты появилась Дорис Райли, одетая лишь в румяней на щеках и с алмазным кулоном на груди. Ее спутник, подчиняясь угрозам, явился в лунном свете в весьма деликатном виде — его единственным украшением были лишь красные ленты вокруг нижней части тела.

Тайрон узнал Эдгара Винсента сразу, несмотря на нелепый облик. Высокий, с бычьей шеей, с сильным телом борца и воинственным характером, он не привык, чтобы в его личную жизнь или в его секреты кто-то вторгался. Мудрый вор, обнаружив, кого он по неосторожности хотел ограбить, должен был бы рассыпаться в извинениях и поспешить подальше от этого проклятого места, да как можно быстрее, и лететь без остановки до тех пор, пока за спиной не останется в пыли половина Британии от быстрых лошадиных копыт.

Но Тайрон только расхохотался.

Винсент осыпал его проклятиями, призывая на голову Тайрона все беды мира, но пока сбылась лишь одна угроза. Полковник Бертран Рос прибыл в Ковентри и выставил ночные патрули на дорогах. Он распорядился останавливать каждого одинокого всадника, а если тот отказывался подчиниться или пытался удрать, то разрешалось стрелять.

Дело, которым занимался Тайрон Харт, было весьма прибыльным, да и возбуждало, щекотало нервы. Случались и ночи, когда Тайрон испытывал только одно-единственное желание: повыть на луну. И ночи, когда с каждым вдохом он чувствовал, как в самые глубины легких входит свежий холодок, и тело переполнено остротой ощущений, и — он живой.

To были ночи, когда у него не возникало никакого сожаления, никаких мук совести или чувства вины за избранный путь, а лишь абсолютное смирение перед фактом, что он — вор, негодяй, жулик, бандит с большой дороги. Это лучшее из того, что судьба могла бы уготовить ему. И не известно, что бы с ними было, если бы он пошел по пути отца и деда. Они оба были служителями закона, они происходили от гордого племени лесников; то были времена, когда девять десятых Англии были в лесах и мужчина мог лишиться руки и жизни из-за королевского оленя.

У Тайрона не было бы никакой надежды выбиться в люди, если бы судьба не распорядилась так, что в этот мир в ту же самую неделю, что и он, явился сын и наследник хозяина поместья. Поскольку мать Тайрона была кормилицей наследника и делила молоко между двумя младенцами, Тайрон провел первые годы жизни в приятелях и компаньонах у юного Реджинальда Брейтуэйта, толстого, испорченного и грубого ребенка, который устраивал истерики и бился в припадках, если не получал желаемого. Реджинальд ненавидел учебу и заявлял, что согласится терпеть наставника, если Тайрон вместе с ним будет мучиться на уроках. Хотя он сидел в дальнем углу и на него никто не обращал внимания, Харт наблюдал и слушал. У него были хорошие мозги, и едва он понял, что из букв можно составлять слова, он переключился на романы, которые крал по ночам в библиотеке и читал столько, сколько могла вместить изголодавшаяся голова. В то время как юный лорд проклинал переводы и плевался, Тайрон изучил французский, латинский и греческий языки. Оказалось, у него был дар подражания: он улавливал произношение и развлекал наследника тем, что копировал речь оксфордского педагога, присланного наполнить знаниями пустую голову Реджинальда.

Когда Тайрону исполнилось шестнадцать, отец наследника решил, что пришло время показать сыну Европу. Хитрый Реджинальд отказывался даже говорить об этом путешествии, если вместе с ним в качестве компаньона и телохранителя не поедет Тайрон. Они провели за границей гораздо дольше запланированных шести месяцев — Тайрон хотел увидеть пирамиды и Парфенон, послушать поэтов в Италии и фортепьянные концерты во Франкфурте. Там, в лето своего семнадцатого года, Реджинальд подхватил воспаление горла, и два утомленных путешественника вернулись домой. Не прошло и недели, как молодой лорд умер, а Тайрон вернулся на конюшню.

Ко всем трудностям прибавилась еще одна: когда он улыбнулся дочери хозяина, помогая ей оседлать лошадь, он схлопотал удар кнутом по лицу и был обвинен в чрезмерной смелости и неблагодарности к своим благодетелям. Ему приказали немедленно убраться из имения, без денег, куда глаза глядят. И он отправился на лондонский берег, долго блуждал там, пока не нанялся на борт первого попавшегося судна, чьи орудия, похоже, использовались не только для охоты на китов.

Жизнь на корабле открыла ему многие чудеса, лежащие за далеким горизонтом. Она же оставила и первые рубцы на его душе и теле — кожа на спине и на плечах Тайрона Харта покрылась шрамами. Властный боцман решил, что простому моряку не следует так часто цитировать греческих классиков. Харт прослужил три года помощником стрелка — до пьяного спора на берегу, когда тот же боцман обвинил его в убийстве. Решив, что моря с него предостаточно, Тайрон направился на север, в Шотландию, где вступил в банду и научился грабить и дурачить британских солдат, которые оккупировали гористую Шотландию после неудавшегося восстания.

Та двухлетняя авантюра оставила на нем еще больше шрамов и закончилась в Британской тюрьме, где он и встретил Роберта Дадли, жертву неудачного падения с фургона, перевозящего шотландское жидкое золото — виски — через границу в Англию.

Ночью накануне казни — Дадли должны были повесить — он извел охрану просьбами, чтобы не забрали Тайрона. В предыдущее утро Харта избили просто зверски, и Дадли заявил, что тот умер и сильно воняет, а осужденному на казнь человеку невозможно находиться в такой обстановке в последнюю ночь на земле. Один из охранников, устав от воплей Дадли, пришел в камеру (что было не слишком-то разумно с его стороны) и пообещал сломать ему и другую ногу, а то и прикончить еще до того момента, когда на рассвете за ним явится палач. Он успел произнести лишь эти несколько слов, когда чудом воскресший Тайрон, поднявшись с заплесневелой соломы — своего смертного одра, схватил охранника и шмякнул о каменную стену с такой силой, что череп его треснул, как зрелый грецкий орех.

Воспользовавшись ключами и конфискованным оружием, Харт и Дадли сумели сбежать и двинулись на юг в поисках хорошего английского эля. Именно на темной дороге из Экстера они натолкнулись на богатую карету со сломанной осью.

Тайрон, подскочив к хозяину, свалил его одним ударом. Оставив его у дороги, они поехали подальше — с жеребцом и с толстым кошельком, набитым золотом.

Это произошло шесть лет назад, и ни Дадли, ни Харт нисколько не жалели о пути, который они избрали в жизни. Они подбирались к своим жертвам осторожно, просчитывая десятки вариантов, чтобы избежать опасности. Тайрон и Дадли не грабили кого попало, они не грабили тех, для кого это было бы огромной и невосполнимой потерей, они не трогали местные почтовые кареты, но останавливали фургоны контрабандистов — справедливая цена за сверхдоходы на черном рынке. Им помогали. Были такие, как Дорис Рай-ли, которые делились сведениями за небольшую плату, а были владельцы гостиниц, которым нравилось, что стражи порядка гоняются за своей собственной тенью.

Тайрон, конечно, верил в собственную неуязвимость. Он мог совершить ошибку, и один из солдат Роса оказался бы более удачливым. Такой день не за горами, потому что объявленная награда в две тысячи фунтов — искушение для многих; это слишком большие деньги для тех же владельцев гостиниц, чтобы устоять перед соблазном. Но если даже веревка сдавит горло Тайрона на следующее утро, он все равно будет смеяться, веря, что он чертовски хорошо устроил свою жизнь: он никому не подчиняется, его ничто не сдерживает, и он ничего больше не хочет на этом свете.

Редкая, почти детская улыбка скользнула по лицу Тайрона, когда он остановился недалеко от дома Дорис Райли и наблюдал, как тает на земле лунная дорожка. В голове промелькнуло недавно виденное: поток света струится в открытое окно, освещает короткую влажную женскую сорочку, почти прозрачную, серебряные кудри… Рене д'Антон. Даже имя ее — экзотическое и невесомое. Ее глаза, когда она обнаружила его в тени комнаты, светились, ее губы были теплые и мягкие, почти бархатные, как он и предполагал, а ее тело… Ох… А если бы, целуя ее, он позволил своей руке коснуться ее упругой груди… стоял бы он сейчас здесь, вглядываясь в темноту?

Осколок луны исчез и, мигнув на прощание, оставил Тайрона наедине с иным видением — мужчина и женщина упали на атласную простыню… Лица двух воображаемых любовников прояснились. Она — французская красотка, а он — Эдгар Винсент. Но Рене извивается на постели не от удовольствия, а от боли. Он раздвигает ее бедра, а она не может даже сопротивляться, потому что ее запястья и лодыжки привязаны к кровати кроваво-красными лентами.

Тайрон оглянулся, глубоко втянул воздух и услышал реальный звук, который прервал поток его мыслей. Тайрон мгновенно метнулся в тень за дверным проемом. Он инстинктивно потянулся за пистолетом, но вспомнил, что оставил оружие в сумке, притороченной к седлу. В долю секунды он скатился по низким деревянным перилам и присел в кустарнике, избегая широкой полосы света из распахнувшейся двери. Зазвенел женский смех.

— Достаточно, — хохотала она. — Ты уже порвал одно из моих лучших платьев. На сегодня хватит.

— Я буду рад разорвать дюжину твоих платьев и куплю еще дюжину.

Тайрон почувствовал, как волосы встают дыбом. Он напрягся, когда увидел на веранде высокого здоровенного мужчину, который тащил лениво упирающуюся, смеющуюся Дорис Райли на воздух. Ее смех был приглушен поцелуем, и было слышно, как лопается очередной шов, и мужчина мнет чувственные груди Дорис.

Ее стон был наполовину искренним, наполовину профессиональным, она вырывалась у него из рук.

— Ты сказал, что должен ехать, — напомнила ему Дорис. — Два часа прошло с тех пор. Разве полковник не будет интересоваться, что с тобой случилось?

У мужчины был массивный зад, и казалось, что штаны вот-вот лопнут на нем.

— Да ничего, черт возьми, — усмехался он. — Этот ублюдок вообще не ждет меня в Ковентри до завтрашнего вечера. Почему это только он должен забавляться?

Дорис засмеялась и страстно притянула нетерпеливого любовника; она завизжала от восторга, когда он сгреб ее и потащил в дом, громко хлопнув дверью.

Тайрон ждал; его ладони стали влажными и холодными, а кровь бешено понеслась по жилам.

Это был Эдгар Винсент.