Там

Глава 11

На пути к дому Шейлиса Блум был предельно внимателен и осторожен. Медленно пробираясь по полутемным дорожкам задних дворов, он то и дело останавливался, чтобы прислушаться к ночным звукам. Пару раз, когда дорожка, по которой он шел, пересекала боковую улочку, Блум быстро сворачивал в сторону и, присев на корточки, затаивался за кустом. И только удостоверившись, что никто не крадется за ним следом, он продолжал свой путь.

Это было похоже на игру, в которую человек играет сам с собой. Да Блум и сам не смог бы объяснить, рассчитывал ли он действительно выявить прячущихся в ночи врагов или же совершал все эти действия, подобно некоему мистическому обряду, который должен был уберечь его от опасности.

Как бы там ни было, до дома, в котором жил Шейлис, он добрался без каких-либо происшествий.

Не рискнув сразу же выйти на главную улицу, Блум в очередной раз присел на корточки среди кустов и осторожно раздвинул руками тонкие ветки перед лицом. При этом он отметил, что от листьев кустарника не исходит абсолютно никакого запаха. А ведь он сам писал в «Земляничной поляне» о том, какой неповторимо-волшебный аромат лета исходит от свежей, только что омытой дождем молодой листвы. Правда, описание это, так же, как и большинство других, которые приводил в своих книгах Блум, базировались не на собственном опыте, а на впечатлениях, полученных от просмотра видеофильмов или прочтения книг других авторов. Но, работая над книгой, Блум всегда старался проверять мельчайшие факты, включая и те, которые на первый взгляд кажутся абсолютно ничего не значащими. И, раз уж он написал, что листва кустарника имеет запах, значит так оно и должно быть.

Блум сорвал с ветки листок, размял его между большим и указательным пальцами и осторожно понюхал получившуюся зеленоватую кашицу. Вновь не почувствовав никакого запаха, Блум недоумевающе пожал плечами и вытер пальцы о штанину.

Соблюдая все возможные меры предосторожности, Блум выглянул из-за кустов и внимательно изучил оба направления главной улицы. Улица была пуста. Или, по крайней мере, выглядела пустой. Блум не увидел, ни автоэлов, ни людей, ни каких-либо других неожиданных или подозрительных объектов.

И все же Блум не стал выходить на улицу. Пробравшись сквозь кустарник к фасадной стене здания, он прошел вдоль неё до подъезда.

Остановившись неподалеку от стеклянной двери, но оставаясь все ещё вне поля зрения робота-привратника, Блум спрятал металлический прут в рюкзак. Прут встал вертикально. Конец его, длиною около десяти сантиметров, остался торчать из-под клапана, так что в любой момент прут легко можно было выхватить.

Пару раз Блум проделал упражнение, скидывая лямку рюкзака с левого плеча и одновременно правой рукой выхватывая из него прут. Убедившись в том, что все получается отлично и для того, чтобы вооружиться, ему требуется всего пара секунд, Блум повесил рюкзак на плечо, расправил завернувшуюся лямку и, постаравшись придать лицу безразличное выражение, не спеша направился к входу в здание.

Он только занес руку, чтобы постучать суставом согнутого пальца по стеклу, а робот-привратник, заметив позднего гостя, уже распахнул перед ним дверь.

– Мною никто не интересовался? – с деловым видом спросил Блум, проходя мимо робота.

– Простите, господин? – недоумевающе переспросил тот. Блум остановился посреди холла, развернулся на каблуках и смерил робота презрительным взглядом, который, как он надеялся, проникнет даже сквозь стекла солнцезащитных очков.

– Я спрашиваю: меня кто-нибудь спрашивал? – тщательно артикулируя каждую букву, повторил Блум.

– Простите, господин, но я смогу ответить на ваш вопрос только в том случае, если вы назовете свое имя, – интонации голоса робота сделались извинительными.

– А, иди ты, – махнул рукой Блум и шагнул в сторону лестницы.

Лифт, как один из механизмов, подконтрольных инфору, внушал ему опасение.

– Простите, господин, – окликнул его привратник. – Ваше имя, случайно, не Стили Блум?

Блум замер, вцепившись рукой в перекладину лестничных перил. Его эмоциональное состояние в очередной раз совершило стремительный скачок от плюса к минусу. Блум ощутил, как вдоль позвоночника прошла волна холодной дрожи. Ему показалось, что спины его, чуть ниже левой лопатки, уже коснулось холодное острие тонкого, как шило, стилета. Кожа почти не почувствует укола, но сердце… Что станет с сердцем, когда его пронзит сталь? Оно судорожно дернется? Сожмется в последний раз? Или же просто безвольно повиснет на ноже, сразу же превратившись в заурядный кусок мяса?.. Что чувствует человек в момент смерти?..

Сделав усилие, Блум прогнал прочь пугающее видение. Все ещё придерживаясь рукой за перила, он медленно развернулся в сторону парадной двери и стоявшего возле неё привратника.

– С чего ты это взял? – тяжело ворочая языком, с трудом проговорил он.

– Подобный вывод был сделан в результате обработки оперативной информации, поступившей за истекший час по инфо-сети, – ответил робот.

– Ты хочешь сказать, что у тебя хватает мозгов, чтобы сопоставлять факты?

– О, нет. Я работаю по жесткой программе. Данные получены мною из аналитического центра инфора.

– Понятно, – несколько приободрился Блум. – Ну, так передай своему инфору, что он полный кретин, потому что ищет Блума не там, где следует.

– Вы располагаете информацией о том, где сейчас может находиться Стили Блум? – тут же спросил робот.

– Конечно, – солидно и неторопливо кивнул Блум. – Тебе хочется это знать?

– Не мне лично, – ответил робот. – Информация о местонахождении Стили Блума требуется инфору.

– Зачем? – невинным тоном поинтересовался Блум.

– Стили Блум страдает тяжелой формой психического расстройства и нуждается в экстренной медицинской помощи.

– Понятно, – усмехнулся Блум. – Ну так поищите Блума в его собственной квартире. Я уверен, что именно там он и прячется.

– Невозможно, – безапелляционно заявил робот. – По данным инфора, Блум покинул свою квартиру.

– Ну и что? – выразительно пожал плечами Блум. – Он же мог в неё вернуться спустя какое-то время.

– Невозможно. После ухода Блума дверь в его квартиру больше не открывалась.

– А если он залез в неё через окно?

– Через окно?

– Да, через окно, – Блум глянул на робота с видом победителя. – Что ты скажешь на это?

– Квартира Стили Блума расположена на третьем этаже. Каким образом он мог добраться до окна по отвесной стене?

– А вот сам над этим и подумай, – усмехнулся Блум и, не оборачиваясь больше на робота, начал подниматься вверх по лестнице.

Поднимаясь на восьмой этаж, Блум изрядно запыхался.

Возле квартиры Шейлисов он ненадолго остановился, чтобы перевести дыхание, и только после этого нажал на кнопку звонка.

На короткий, деликатный звонок никто не ответил. За дверью, как и во всем доме, царило безмолвие.

С запоздалой досадой Блум подумал, что прежде, чем подниматься на восьмой этаж, следовало бы попросить робота-привратника проинформировать Шейлиса о приходе гостя.

Блум ещё раз надавил на кнопку звонка и держал её, не отпуская, не меньше минуты.

С одной стороны, то, что никто не торопился открыть ему дверь, успокаивало Блума, – если хозяева крепко спят, значит у Шейлисов все в порядке. Но, с другой стороны, насколько крепко нужно спать, чтобы не слышать непрекращающийся звон в прихожей?

Блум перестал давить на кнопку и приложил ухо к двери.

Ему показалось, что он слышит звуки какой-то возни, происходящей по ту сторону двери. Впрочем, он и сам прекрасно понимал, что это могло быть всего лишь игрой воображения.

Блум посмотрел вверх, на глазок видеосенсора, который, как и прежде, оставался неподвижным в своем гнезде.

Блум вновь приложил ухо к двери, но на этот раз ничего не услышал.

Нужно было что-то предпринять.

Но что именно?..

Блум посмотрел по сторонам.

Попробовать позвонить в соседнюю дверь?.. Ну и что толку? Даже, если там ему откроют, что само по себе почти невероятно, как это поможет ему выяснить, что происходит в квартире Шейлисов?..

Лифт!

Блум кинулся к лифту и с размаха ударил ладонью по кнопке вызова. Приглушенно заурчал приводной механизм. Световой индикатор движения лифта показал, что кабина поднимается с первого этажа.

Блум ждал прибытия лифта, пританцовывая от нетерпения. Едва только дверь лифта открылась, Блум ворвался в кабину. Придерживая одной рукой дверную створку, он пальцами другой быстро пробежался по рядам кнопок на панели управления. Есть!

Блум надавил большим пальцем на кнопку вызова привратника.

Из миниатюрного динамика, расположенного рядом с кнопкой, раздался уже знакомый Блуму вежливый голос:

– Слушаю вас.

– Есть проблема, – сказал Блум. – Я не могу попасть в квартиру.

– Будьте любезны, назовите номер квартиры.

– Восемьдесят восемь.

– Секунду… В квартире проживают двое: Люциус Шейлис и Лиза Шейлис. В данный момент оба находятся в квартире.

– Это мне и без тебя известно. Я не могу попасть к ним в квартиру… Шейлисы не могут открыть дверь.

– Причина?

– Должно быть что-то случилось с замком, – не задумываясь, соврал Блум.

– Замок в порядке, – ответил после непродолжительной паузы привратник.

– Откуда ты знаешь? – удивленно и недоверчиво спросил Блум, не ожидавший столь быстрого решения придуманной им проблемы.

– Я проверил систему замка.

– Ты можешь сделать это, оставаясь на своем месте?

– Конечно.

– В таком случае, проверь замок ещё раз.

– Нет необходимости…

– Сделай это для меня! Чтобы у меня не оставалось никаких сомнений!..

– Хорошо, – неожиданно легко согласился робот.

– Действуй!

Блум выскочил из лифта и со всех ног кинулся к двери квартиры Шейлисов.

Он успел точно к тому моменту, когда щелкнул открывшийся дверной замок.

Ударив дверь рукой, Блум распахнул её и вбежал в неосвещенную прихожую.

Проведя рукой по стене, он нашел клавишу выключателя и включил свет.

– Эй, – негромко позвал Блум. – Люц…

Никто ему не ответил.

Чтобы не оказаться запертым в чужой квартире, Блум поставил дверной замок на предохранитель, после чего осторожно прикрыл входную дверь.

– Люц!.. Лиза!..

Вновь не получив никакого ответа, Блум скинул рюкзак с плеча и вытащил металлический прут. Держа оружие перед собой в вытянутой руке, Блум медленно, с опаской двинулся в глубь квартиры.

Первой на его пути была дверь, за которой находилась комната Лизы. Подойдя к ней, Блум медленно вынес вперед свободную руку и чуть приоткрыл дверь.

Он сразу же почувствовал плотный, застоявшийся запах, состоявший из смеси различных парфюмерных ароматов.

В комнате было темно и тихо.

Блум осторожно прикрыл дверь и двинулся дальше по коридору.

В кабинете Шейлиса также было темно. Открыв дверь, Блум увидел только небольшой красный огонек, горевший на пульте инфора.

Нащупав справа от двери выключатель, Блум надавил на клавишу.

В комнате вспыхнул яркий верхний свет. Спавший в кресле Шейлис, вскинул руку, прикрывая глаза от света.

– Лиза… – недовольно проворчал он чуть хрипловатым спросонья голосом.

На нем было что-то вроде длинного банного халата с огромными красными кистями на поясе.

– Это я, – негромко произнес ночной гость. – Блум. Ладонь Шейлиса, закрывавшая лицо, отлетела в сторону. Близоруко щурясь, Шейлис смотрел на Блума, а рука его при этом суетливо шарила по горизонтальной плоскости терминала, пытаясь отыскать очки.

– Блум…

Найдя очки, Шейлис тут же надел их.

Вцепившись пальцами в подлокотники кресла, весь напрягшись, словно приготовившись к броску, Шейлис подался вперед.

– Ага, – коротко кивнул Блум.

Взяв за спинку стоявший неподалеку стул, он поставил его напротив кресла Шейлиса и сел на него верхом.

– Как дела, Люц? – сложив руки на спинке стула, спросил Блум.

– Неплохо, – натянуто улыбнулся Шейлис. Немного расслабившись, он откинулся на спинку кресла и, переплетя пальцы, сложил ладони на животе.

– Что это у тебя в руке? – спросил Шейлис, взглядом указав на прут, который сжимал в кулаке Блум.

– Это? – Блум приподнял прут и посмотрел на него едва ли не с любовью. – Это мое оружие, – произнес он с гордостью.

– Оружие? – Шейлис отрывисто хохотнул. – Решил стать нарушителем Закона?

– Разве в Городе существуют какие-то законы? – удивленно приподнял бровь Блум.

– Только один Закон! – дабы обратить особое внимание на сей факт, Шейлис поднял руку с вытянутым указательным пальцем. – Закон, запрещающий как изготовление оружия, так и владение им. Я недавно случайно откопал его в одном из городских архивов. Закон был принят вскоре после введения в строй современной системы защиты Города, полностью исключающей возможность вторжения противника извне.

– И как же действует эта оборонная система? – с интересом спросил Блум.

– Этого я не знаю, – покачал головой Шейлис. – Но, судя по всему, действует она достаточно эффективно.

– Достаточно для чего?

– Для того, чтобы защитить Город от возможного вторжения противника, – ответил на вопрос Блума Шейлис.

– А заодно и лишить жителей Города возможности покинуть его, – добавил Блум.

– Стоп, – поднял руку с открытой ладонью Шейлис. – Сти, сейчас уже почти час ночи, – он пальцем указал на настенные часы. – Если уж ты решил лично нанести мне визит в столь поздний час, вместо того, чтобы просто воспользоваться гостевым экраном инфора, то, я хочу надеяться, что у тебя для этого были достаточно веские причины. Если же это просто очередная твоя глупая выходка, имей в виду, я и злиться умею. Что случилось, Сти?

– Что случилось? – Блум посмотрел на часы, а затем перевел взгляд на Шейлиса. – Случилось то, что пару часов назад инфор попытался провести насильственную коррекцию моей психики. А после того, как мне удалось убежать, на меня началась охота…

– Охота? – на лице Шейлиса появилось тревожное выражение. – И кто же за тобой охотится?

– За мной следил автоэл.

– Автоэл?.. Машина?

– Да. А до этого робот-привратник не хотел выпускать меня из дома. Мне пришлось сломать ему руку.

– Боже мой, Блум!

– Я боялся, Люц, что с тобой произошло то же самое.

– Так! – Шейлис хлопнул себя ладонью по коленке и, запахнув полы халата, решительно поднялся на ноги. – По-моему, самое время приготовить чай!

– И, если не трудно, что-нибудь поесть, – добавил Блум. – Я дома даже поужинать не успел.

– Сообразим что-нибудь, – кивнул Шейлис. – Что ты хочешь?

– Закажи яичницу из трех яиц, – попросил Блум – С ветчиной.

– Как прикажешь, господин, – улыбнулся Шейлис, выходя из комнаты.

Однако улыбка получилась у него какая-то ненатуральная, – слишком уж веселая для вечно серьезного Шейлиса.

Блум водрузил подбородок поверх сложенных на спинке стула рук. Он наконец-то мог позволить себе расслабиться. Похоже, в доме Шейлисов все было в порядке.

Шейлис вернулся через несколько минут. Сервировочный столик он поставил между своим креслом и стулом, на котором сидел Блум.

– Твоя яичница, – указал он на тарелку, накрытую пластиковой крышкой.

– Спасибо, – поблагодарил Блум. – Не возражаешь, если я буду есть во время разговора?

– Да ради бога, – ответил Шейлис, опускаясь в кресло. Блум положил прут на пол возле стула и, сняв крышку с предложенной ему тарелки, с наслаждением втянул носом аромат свежеприготовленной пищи.

Посмотрев на довольное выражение лица Блума, Шейлис улыбнулся, на этот раз совершенно искренне. Взявшись двумя пальцами за оправу, он поправил очки и, оттолкнувшись ногами от пола, направил свое кресло к панели управления терминалом инфора.

– Итак…

– Не включай инфор! – крикнул Блум, вскочив со стула. Поднятая рука Шейлиса зависла в воздухе.

– В чем дело, Сти? – негромко, очень осторожно спросил он. – Я просто хотел воспользоваться картотекой…

Блум наклонился и поднял с пола прут.

– Ты что, не понял, что я тебе сказал? – сдавленно произнес он, сделав шаг в сторону Шейлиса. – Инфор пытался сделать из меня дебила! То же самое он может сделать и с тобой, стоит только тебе включить его!

– Да, конечно, – Шейлис опасливо покосился на металлический прут, который Блум держал на отлете. – Но, если я верно тебя понял, речь шла всего лишь о психокоррекции.

– Называй это как угодно, – уже почти спокойно произнес Блум.

Он взял стул за спинку, развернул его сидением к себе и сел, положив ногу на ногу. Руку, в которой у него был прут, он закинул за спинку стула и опустил вниз.

– Скажем так: инфор попытался изнасиловать мой мозг. Мне это не понравилось. Мы поссорились, и теперь я нахожусь в бегах. Такая версия тебя больше устраивает?

– Даже не знаю, что сказать, Сти, – кончиками пальцев Шейлис принялся массировать виски. – Звучит все это довольно-таки странно…

– Видел бы ты, как все это выглядит в натуре, – криво усмехнулся Блум. – А доктор был настолько убедителен, что ему едва не удалось убедить меня в том, что с моими мозгами на самом деле не все в порядке.

– Ну, критерии абсолютной психической нормальности до сих пор не выработаны, хотя интуитивно…

– Тебе знакомо имя: доктор Приит?

– Доктор Приит? – Шелис сосредоточенно сдвинул брови к переносице. – Впервые слышу.

– А он, между прочим, сказал, что знает тебя.

Блум взял со стола вилку и ковырнул ею остывающую яичницу.

– Приит… – Шейлис поднял брови и озадаченно покачал головой. – Нет, не припоминаю… Кто он такой?

– Твой коллега из отделения интенсивной психокоррекции.

– В таком случае, нет ничего удивительного в том, что я его не знаю. Отделение интенсивной психокоррекции это особое подразделение Медицинского департамента.

– Но направляет пациента на интенсивную психокоррекцию практикующий врач?

– Конечно.

– Тебе тоже приходилось это делать?

– Само-собой.

– И как часто?

– Ну, в среднем, около десяти случаев в месяц.

– Если перемножить на число всех врачей-психокорректоров, то цифра по Городу получится огромная. Мы живем в городе сумасшедших, Люц?

– Послушай, Блум, – нервно дернулся Шейлис. – Я никак не могу взять в толк, чем тебя пугает интенсивная психокоррекция? Быть может, тебе не нравится само название?

Блум усмехнулся и, положив прут на колени, стал с аппетитом есть яичницу.

– Знаешь, в чем твоя основная проблема? – глядя на Блума, спросил Шейлис.

– Ну-ну?.. – на секунду оторвавшись от еды, быстро кивнул Блум.

– Ты придаешь непомерно большое значение словам, символам и образам, не вникая при этом в их подлинный смысл. Тебе это ни к чему, потому что ты наполняешь их тем смыслом, который лично тебе кажется наиболее соответствующим их форме. Ты совершаешь бессознательную подмену, после чего пытаешься убедить всех вокруг в том, что плод твоей фантазии как раз и является единственно возможной реальностью.

– Понятно, – Блум отодвинул в сторону пустую тарелку и налил себе чашку чая. – То есть ты хочешь сказать, что сеанс интенсивной психокоррекции не представляет собой ничего ужасного и не оказывает никакого воздействия на психику того, кто через него проходит?

– Сеанс интенсивной психокоррекции представляет собой комплексное воздействие на внешние органы чувств, в результате которого в подсознании пациента блокируются определенные участки памяти, оказывающие негативное воздействие на его психику. Это могут быть как неприятные воспоминания, так и определенные комплексы, являющиеся результатом нервного или гормонального дисбаланса.

– То, что происходит на сеансах интенсивной психокоррекции, это не что иное, как насилие над психикой человека!

– Когда у тебя болит зуб, ты ведь не возражаешь против того, чтобы стоматологический автомат совершил над тобой небольшое насилие, – усмехнулся Шейлис. – А ведь он может и удалить больной зуб.

– Без зуба я останусь тем же человеком, что был и прежде, а вот лишившись памяти…

– Никто не покушается на твою память, Блум! В случае самой крайней необходимости из неё удаляются совершенно незначительные фрагменты, которые так же, как больной зуб, не дают человеку жить спокойно! Многие мои пациенты проходили курс интенсивной психокоррекции по несколько раз и ни один из них не превратился после этого в другого человека. Если в их характерах и происходили какие-то совершенно незначительные перемены, то только в лучшую сторону. Исчезали раздражительность, агрессивность, пессимизм… Возможно, само название «интенсивная психокоррекция» является несколько громоздким, а потому и представляется тебе устрашающим…

– При чем здесь название, Люц! – Блум едва не расплескал содержимое чашки, которую держал в руке. – Сегодня я имел возможность испытать на себе, что такое интенсивная психокоррекция!

– Сти, – Шейлис склонил голову к плечу и посмотрел на Друга с укором, но одновременно и с жалостью. – Сеанс интенсивной психокоррекции, через который, по твоим словам, ты сегодня прошел, это тоже всего лишь плод твоей фантазии.

– Что?! – Блум все ж таки опрокинул чашку и вылил остатки чая, к счастью, уже успевшего остыть, себе на штаны. – Похоже, все в этом Городе поставили перед собой цель убедить меня в том, что я сошел с ума!

– Успокойся, Блум, – Шейлис взял из рук гостя чашку и поставил её на стол. – Давай рассуждать спокойно, как здравомыслящие люди.

– Хочешь предложить мне ещё один сеанс психокоррекции?!

– Хочу попытаться убедить тебя в том, что ты зачастую принимаешь за действительность собственные фантазии.

– Напрасные потуги!

– И все же…

– Что ж, попытайся! – Блум откинулся на спинку стула и с неприступным видом сложил руки на груди. – Доктор Приит, например, пытался убедить меня в том, что это ты препоручил меня его заботам!

– Начнем с того, что никакого доктора Приита не существует…

– В этом я с тобой согласен, – кивнул Блум.

– Серьезно? – удивленно приподнял край левой брови Шейлис. – И что именно заставляет тебя так думать?

– То, что для общения со мной инфору не обязательно иметь реального посредника. Достаточно создать виртуальный образ человека, вызывающего доверие и способного расположить к себе собеседника.

– Понятно, – в голосе Шейлиса явственно прозвучали нотки разочарования. – Значит в том, что я советую тебе пройти курс интенсивной психокоррекции, ты тоже видишь козни преследующего тебя инфора?

– Не пытайся выставить меня идиотом, Люц, – выгнув губы скобкой, Блум скроил настолько кислую физиономию, что можно было подумать, будто под языком у него спрятана сочная лимонная долька. – То, что фантазия у меня богаче, чем у кого-то еще, вовсе не означает того, что я не способен отделять реальность от вымысла. А то, что тебе ничего не известно о назначенном мне сеансе интенсивной психокоррекции, лишний раз свидетельствует о том, что инфор действует самостоятельно, помимо желания и воли людей, которые его создали и которым он должен бы, по идее, служить.

– Сти, то, что мне ничего не известно о твоем сеансе интенсивной психокоррекции, подтверждает только то, что никакого сеанса вообще не было. Мы просто говорили с тобой о том, что тебе неплохо было бы пройти курс интенсивной психокоррекции, и не более того. То, что ты принял за сеанс, было, скорее всего, просто твоим сном, который оказался настолько реалистичным, что ты принял его за действительность. Не разобравшись, что к чему, ты выбежал из дома и бросился ко мне, чтобы предупредить меня о, якобы, грозящей мне опасности… Кстати, а почему ты решил, что инфор должен и мне, как ты выражаешься, прочистить мозги?

– Я считаю, что подлинной причиной того, что инфор решил забраться ко мне в черепную коробку, является наша с тобой сегодняшняя прогулка. Инфору почему-то не понравилось то, что нам удалось преодолеть условную границу Города в том месте, где делать это, судя по всему, не положено…

Слушая Блума, Шейлис поджал губы, пытаясь скрыть улыбку. Но его выдавали глаза, весело поблескивающие за стеклышками очков.

– Что смешного в том, что я говорю? – заметив реакцию Шейлиса на свои слова, Блум недовольно насупился.

Шейлис поставил локоть на подлокотник кресла и двумя пальцами поправил оправу очков. Он хотел, чтобы слова его прозвучали как можно мягче, а потому начал говорить негромко и медленно:

– Видишь ли, Сти, я даже не помню, когда и зачем я последний раз выходил из дома.

Словно за что-то извиняясь, Шейлис слегка развел руки в стороны.

Блум смотрел на приятеля с оторопелым видом. Теперь он не знал уже, что и думать. Возможность того, что Люциус просто пошутил, становилась все более призрачной по мере того, как пауза тянулась, а Шейлис по-прежнему сохранял на лице выражение, с каким здоровый, полный сил человек смотрит на сирого и убогого. Ни малейшего признака затаенного смеха. Так что же, выходит, что сегодняшней прогулки по Городу и в самом деле не было?.. Или же он бродил по улицам один, вообразив, что рядом с ним находится Шейлис?.. И в том и в другом случае получается, что с головой у него далеко не все так хорошо, как сам он думает… Что же остается? Признать свое сумасшествие, как непреложный факт?..

– Уж, наверное, я бы запомнил, если бы встречался сегодня с тобой на улице, – первым нарушил молчание Шейлис.

– Выходит, мы все же встречались?! – Блум ухватился за оброненное приятелем слово, как за соломинку, которая, быть может, ещё могла удержать его на поверхности бурных вод, грозящих сомкнуться над головой.

– Да, но только посредством гостевого экрана инфора, – ответил Шейлис.

– И о чем мы разговаривали?

– Ты на полном серьезе убеждал меня в том, что собираешься выйти на улицу. Зачем тебе это было нужно, объяснить вразумительно ты не смог. Но, по-моему, мне удалось отговорить тебя.

– А почему вдруг ты стал меня отговаривать? Почему ты не хотел, чтобы я выходил на улицу?

– Я уже сказал, – ты и сам не мог объяснить, для чего тебе это нужно. Желание выйти на улицу, это, скорее всего, одно из проявлений твоей болезни. Ведь, несмотря на все мои доводы, ты все же вышел на улицу, чтобы заявиться ко мне среди ночи. Хотя прекрасно мог сделать то же самое, воспользовавшись инфором.

– Я уже сказал тебе, что скрываюсь от инфора, – не глядя на Шейлиса, уперто повторил Блум.

– Да ради бога, – Шейлис взмахнул рукой, не сумев скрыть своего раздражения. – Можешь скрываться от кого угодно. Если хочешь, можешь прятаться от инфора в моей квартире. Мы с Лизой потеснимся!.. Чаю хочешь?

Блум отрицательно качнул головой.

Шейлис налил себе крепкого чаю и, взяв чашку в руку, поднялся на ноги, чтоб пройтись по комнате.

– Послушай меня, Блум. Мы знаем друг друга ещё со школы. В то время я был замкнутым и необщительным пареньком. Ты был единственным моим другом… Да и сейчас… Блум, я отношусь к тебе с глубоким уважением. И с пониманием. Я готов принять тебя со всеми твоими недостатками, которых у тебя, как ты сам знаешь, предостаточно… Черт побери, Блум, я был достаточно терпелив ко всем твоим выходкам, которые многие другие назвали бы не иначе, как безобразными… Но одно дело эксцентричность поведения… Когда же у меня на глазах начинает происходить необратимое разрушение личности близкого мне человека, я не могу, да и не имею права просто наблюдать за этим и, снисходительно посмеиваясь, давать время от времени ни к чему не обязывающие советы. В этом случае я должен поступить так, как мне подсказывает врачебный долг… И долг друга!.. Я, как мне кажется, сделал уже все возможное, чтобы убедить тебя в том, что никто не плетет вокруг тебя сеть тайных заговоров. Теперь, даже рискуя потерять друга, я вынужден сказать, что у тебя осталось последнее средство для спасения своего разума – интенсивная психокоррекция. И если уж даже она не поможет… – одним большим глотком Шейлис допил остававшийся в чашке чай и поставил её на столик. – Такого запущенного случая, как у тебя, я, признаться, ещё не встречал. Наверное, в этом есть и моя вина. Я слишком долго пытался говорить с тобой просто как друг, вместо того, чтобы проявить необходимую настойчивость…

– Ты можешь показать мне мою историю болезни? – неожиданно, перебив Шейлиса, спросил Блум.

– Что? – удивленно переспросил Шейлис. – Зачем тебе это?

– Хочу убедиться в том, что ты действительно не передавал мое дело в отделение интенсивной психокоррекции.

– Ты мне не веришь?

– Что бы ты ни думал, Люц, я все ещё уверен в том, что сеанс интенсивной психокоррекции, избежать которого мне удалось сегодня только чудом, был абсолютно реален. Если это была не твоя идея, следовательно прямое воздействие на мою психику пытался оказать сам инфор.

– Блум, инфор не способен принимать самостоятельных решений, – с досадой всплеснул руками Шейлис. – Он действует только в рамках заложенной в него программы. И, если я не направлял тебя на интенсивную психокоррекцию, значит ничего подобного не могло быть и в помине.

– На что способен инфор, я, будь уверен, знаю лучше тебя. И в данный момент я не хочу больше о нем говорить! – Блум быстро провел ладонью по лицу, словно для того, чтоб снять налипшую паутину. – Ты покажешь мне историю болезни?

– Честно говоря, Блум, твоя логика представляется мне насквозь порочной, – покачал головой Шейлис. – Но, в то же время, – Шейлис криво усмехнулся, – если я откажусь показать тебе твою историю болезни, ты еще, чего доброго, обвинишь меня в тайном сговоре с инфором. А так ты по крайней мере поймешь, что хотя бы я тебе не враг. – Шейлис бросил на Блума быстрый, настороженный взгляд. – Но для этого мне придется включить инфор.

– Надеюсь, ты не затеваешь ничего плохого, – язвительно улыбнулся Блум и, приподняв с колен, продемонстрировал Шейлису принесенный с собой металлический прут. – Это на тот случай, если какую-нибудь глупость решит учудить инфор.

– Ради бога, Блум! – возмущенно всплеснул руками Шейлис.

– Обещаю проявить здравомыслие и сдержанность! – клятвенно вскинул свободную руку Блум.

– Глядя на тебя, в это трудно поверить, – мрачно буркнул Шейлис, поворачиваясь к терминалу инфора.

– А в самом деле, Люц, что ты станешь делать, если к тебе в дом, размахивая топором, ворвется настоящий псих? – поинтересовался Блум.

– Нажму кнопку тревоги, – безучастно ответил Шейлис, включая экран инфора.

– И что дальше? Ты думаешь, кто-нибудь примчится к тебе на помощь?

– Не знаю, – пожал плечами Шейлис. – Мне ещё ни разу не приходилось ею пользоваться.

– А давай попробуем, – заговорщицким шепотом предложил Блум.

Обернувшись через плечо, Шейлис внимательно посмотрел на друга, после чего безнадежно покачал головой.

– Блум, ты и есть настоящий псих, – с тяжелым вздохом произнес он. – И к тому же, сам отлично это понимаешь.

– Ты недавно говорил, что критерии психической нормальности до сих пор не выработаны, – невинным голосом напомнил Блум.

– Точно, – не оборачиваясь, кивнул Шейлис. – Но я нутром чую психа.

– Потому что ты тоже псих, – усмехнулся Блум. Оперевшись рукой о край пульта, Шейлис развернулся к собеседнику.

– Знаешь, Блум, – вдохновенно произнес он, – подобные беседы с тобой доставляют мне истинное наслаждение.

– Аналогично, – искренне улыбнулся Блум.

– Получите свою историю болезни, господин Блум! – провозгласил Шейлис и, высоко вскинув руку, ударил пальцем по клавише ввода.

Мигнув, загорелся экран плоского переносного монитора, установленного слева от огромного гостевого экрана.

– Что за черт?..

Шейлис снова стукнул по клавише ввода. Затем ещё раз, сильнее.

– В чем дело? – спросил, подойдя к нему сзади, Блум. Ничего не ответив, Шейлис склонился над клавиатурой и с поразительной быстротой принялся двумя пальцами выстукивать на ней какие-то команды. На экране, сменяя друг друга, мелькали разноцветные графики, каталоги и меню.

– Да объясни же наконец, в чем дело?!

Блум поймал руку Шейлиса за запястье и поднял её вверх, не давая возможности дотянуться до клавиатуры.

Шейлис вначале дернул рукой, пытаясь вырваться. Но, не добившись успеха, повторной попытки делать не стал. Он весь сразу же как-то обвис, словно марионетка, у которой обрезали нити, связывающие её с кукловодом. Когда он обратил свое лицо к Блуму, глаза у него были совершенно пустыми. Такой взгляд мог быть у человека, который только что, собственными глазами, видел нечто такое, что не дано увидеть больше никому из смертных.

– Твоей медицинской карты нет, – деревянным голосом произнес он.

– А куда же она делась? – удивленно вскинул брови Блум.

– Не знаю, – все так же спокойно и безучастно произнес Шейлис.

Он снова потянул руку на себя, и на этот раз Блум не стал её удерживать. Не выключая инфор, Шейлис медленно, словно слепой, подошел к креслу и без сил рухнул в него.

Блум недоумевающе глянул на экран монитора, на который был выведен какой-то бесконечный список имен и фамилий, перемежающийся восьмизначными цифровыми кодами. Трудно было с первого взгляда понять, что именно в этих данных могло за пару минут напрочь вывести Шейлиса из состояния абсолютного душевного равновесия, в котором он пребывал до того как обратился за помощью к инфору.

Не отключая канал инфора, Блум выключил монитор.

Подойдя к Шейлису, он положил ему руку на плечо и негромко позвал:

– Люц…

– Мне нужно подумать, – Шейлис одной рукой сорвал с лица очки, и двумя пальцами другой принялся энергично массировать переносицу.

– Куда могла подеваться моя медицинская карта? – спросил Блум.

– Не знаю, – нервно ответил Шейлис. – Прежде такое случалось, только если…

Он умолк, словно боясь закончить фразу. Ладонью Блум почувствовал, как напряглось его плечо.

– Что? – сдавив плечо Шейлиса, потребовал ответа Блум.

– Все медицинские карты вместе с историями болезней хранятся в банке данных Медицинского департамента, – медленно и рассудительно, словно не передавая информацию Блуму, а просто размышляя вслух, произнес Шейлис. – Затребовать любую из них может каждый, кто имеет лицензию практикующего врача. Но, поскольку медицинская карта это не папка с подшитыми в неё листами, а информационный файл, записанный в памяти инфора, пользоваться ею одновременно может практически неограниченное число желающих и, конечно же, имеющих возможность сделать это. Медицинская карта субъекта изымается из банка данных Медицинского департамента только в том случае, если человек умирает.

– Весьма любопытно, – произнес Блум и, сняв руку с плеча Шейлиса, обошел вокруг кресла, чтобы снова сесть на стул. – Так кому ты на этот раз поверишь, – инфору или собственным глазам?

– Кончай свои штучки, Блум! – Шейлис вскинул руки над головой, словно собираясь защищаться от нападения сверху.

– А при чем здесь я? – демонстрируя недоумение, Блум поднял брови. – Или у тебя есть подозрение, что это я похитил свою медицинскую карту для того, чтобы ознакомиться с историей болезни?

– Если бы ты и хотел это сделать, то все равно бы не смог, – устало произнес Шейлис. – Вся информация, содержащаяся в городских архивах и базах данных, продублирована в сети инфора. При повреждении или изъятии файла тут же происходит его замена на точно такой же новый.

– Выходит, что такую шутку мог сыграть со мной только сам инфор?

– Кончай, Блум, – поморщился Шейлис, даже не взглянув при этом на собеседника. – Честное слово, мне сейчас не до того.

– А до чего, позволь узнать?

Шейлис приоткрыл рот, собираясь что-то сказать. На мгновение он замер в напряженной неподвижности. И в немом бессилии просто взмахнул руками. Что он хотел сказать своим отчаянным, почти отрешенным жестом, понять было трудно. Он словно бы даже и не пытался что-либо выразить, а просто хотел отбросить все от себя, оттолкнуть в сторону. Шейлису не нужны были проблемы, которых он не создавал, и он не собирался искать ответы на вопросы, поставленные другими. Для того, чтобы вновь обрести покой, ему нужно было вернуться в собственную нишу.

А где она?.. Что она собой представляет?.. Кем и когда была для него создана?… Вот о чем думал сейчас Шейлис. Даже, наверное, правильнее будет сказать, не думал, а напряженно, с невероятным усилием и скрипом соображал. И никак не мог взять в толк, почему этот процесс дается ему с таким невероятным трудом.

– Люц! – не давая Шейлису окончательно уйти в себя, тряхнул его за руку Блум.

– Тебя нет, Блум, – глупо усмехнувшись, негромко произнес Шейлис. – Просто нет – и все тут.

– Послушай, Люц, не стоит впадать в панику из-за глупой ошибки инфора. – Блум оттолкнул в сторону сервировочный столик и передвинул стул, на котором сидел, ближе к креслу Шейлиса. – Биться в истерике следовало бы, наверное, мне, а, как видишь, я себя очень даже неплохо чувствую.

– Да. – Шейлис снял очки и на секунду прижал ладонь к глазам. – Это всего лишь ошибка. Сейчас я выпью чаю и повторю запрос.

– И снова не добьешься никакого результата, – закончил за него Блум.

– Почему ты так думаешь? – с неприязнью глянул на него Шейлис.

– Да потому что ты и сам не веришь, что у тебя что-то получится. Просто хочешь взять тайм-аут. На самом-то деле мы ведь оба с тобой прекрасно знаем, что инфор не совершает ошибок. И если уж он решил изъять мою медицинскую карту из архива, значит хочет сделать видимость, что меня попросту не существует.

– Бред! – возмущенно воскликнул Шейлис.

– И это говорит человек, который не помнит, что с ним произошло несколько часов назад, – презрительно скривил губы Блум. – Склеротик!

– Не сотрясай воздух попусту, Блум.

– Да? Ну так расскажи мне, чем ты сегодня занимался?

– Чем и всегда.

– А именно?

– Работал с историями болезней… Читал… Принимал пациентов…

– И ты можешь назвать их по именам?

– Конечно!

– Ну?..

Шейлис наклонил голову и медленно провел пальцами по бровям.

– Точно не помню, – признался он наконец. И тут же с вызовом добавил: – Но все они занесены в книгу регистрации пациентов!

– Прошу тебя! – Блум сделал широкий жест рукой в сторону инфора. – Открой книгу регистрации и назови мне имена пациентов, с которыми ты сегодня работал!

– Какой в этом смысл? – заупрямился Шейлис.

– Хочу убедиться в том, что я ещё жив. Если, как ты утверждаешь, я был вчера у тебя на приеме, значит и мое имя должно быть занесено в книгу регистрации.

– Конечно…

Шейлис вместе с креслом развернулся в сторону пульта, включил монитор и положил клавиатуру себе на колени.

Блум пересел так, чтобы и ему было видно то, что происходит на экране монитора.

Шейлис быстро набрал код доступа к своему личному архиву. Затем выбрал строчку меню, в которой значилось «Книга регистрации пациентов». На экране возник календарь. Шейлис уверенно выбрал вчерашнее число.

Экран мигнул. В углу появилась затребованная дата. И больше ничего. Лист книги регистрации пациентов за истекшие сутки был девственно чист.

– Черт… – Шейлис в недоумении откинулся на спинку кресла. – Черт! – он в ярости что было сил саданул кулаком по клавиатуре. – Черт! Черт!! ЧЕРТ!!! – с последним выкриком клавиатура отлетела в угол комнаты.

– Потише, Люц, – спокойно произнес Блум, глядя на Шейлиса сверху вниз. – Лизу разбудишь.

– Черт, – прошипел сквозь зубы Шейлис. Зажав кисть правой руки в ладони левой, он прижал получившийся двойной кулак к горлу, надавив на него сверху подбородком.

– Похоже, других ругательств у тебя в запасе нет, – рассчитывая разрядить обстановку, попытался пошутить Блум.

Не поворачивая головы, Шейлис искоса взглянул на Блума.

– Неужели ты не понимаешь, что происходит, Блум? – едва слышно прошептал он. – Одна ошибка – это просто ошибка. Две – это уже система… Пространство и время распадаются… Все катится к черту… Я уже не могу разделить реальность и бред… Что с нами происходит, Блум?.. Кто мы?.. Для чего мы здесь?..

Бормотание Шейлиса становилось все тише, пока не сделалось совершенно неразборчивым.

Блум прошелся по комнате, подобрал с пола клавиатуру и осмотрел её. Нижняя пластиковая крышка лопнула от удара, но других повреждений, как будто, не было. По крайней мере, все клавиши были на месте.

Помахивая клавиатурой, Блум подошел к пульту инфора. Положив её в специальное гнездо на горизонтальной панели пульта, он, что-то негромко насвистывая, запросил список вызовов, поступивших за прошедший день через сеть инфора.

Поскольку личный архив Шейлиса был уже открыт, инфор тут же выдал ответ на экран.

Не найдя то, что ему было нужно, Блум запросил информацию о вызовах, совершенных абонентом.

Просматривая список с конца, он вскоре наткнулся на интересующую его запись:

«Время вызова: 20:12.»

Про себя Блум отметил, что Шейлис набрал номер вызова сразу же, как только вернулся домой.

«Абонент: Медицинский департамент.

Отделение интенсивной психокоррекции.

Время отбоя: 21:34.

Продолжительность разговора: 1:31.»

На вопрос, сохранилась ли запись разговора, был дан отрицательный ответ. Но Блум уже и без того догадался о том, что произошло после того, как Шейлис связался с Отделением интенсивной психокоррекции.

Блум отключил инфор и посмотрел на скорчившегося в кресле Шейлиса. Бедолага…

В том, что сейчас происходило с Шейлисом, Блум ощущал и частицу своей вины. Люц едва только успел ампутировать кусочек памяти, который мешал ему спокойно жить, а тут явился Блум и принялся заставлять его вспоминать.

Вспоминать труднее, чем забывать?.. Или больнее?..

Подойдя к Шейлису сзади, Блум положил руку на спинку кресла.

Что теперь оставалось делать? Шейлис, определенно, не мог внести никакой ясности в хронику событий прошедшего дня. Оставаться у него в квартире было бы, по меньшей мере, неосмотрительно. Угадать, что предпримет Люц в следующую минуту было практически невозможно. Он, похоже, давно уже сидел на виртуальной игле, прибегая к помощи интенсивной психокоррекции с такой же регулярностью, как и к услугам стоматолога. Реальностью для него было только то, что отфильтровывалось инфо-сетью Остального он предпочитал просто не замечать. Когда же его тыкали носом в нечто такое, что никак не укладывалось в созданную им для самого себя схему существования в гармоническом симбиозе с инфором, Шейлис впадал в состояние ступора. Что случилось с ним и сейчас. Это была своего рода защитная реакция, выработанная организмом. Наверное, если бы Шейлис мог, то, подобно ящерице, готовой расстаться в минуту опасности с собственным хвостом, он сам удалял бы из своей памяти тревожащие его воспоминания.

– Выходит все же, Люц, что это ты обо мне позаботился, – тяжело вздохнув, едва слышно произнес Блум. – Надеюсь, что ты поступил так из лучших побуждений.

Шейлис безвольно вытянул ноги и откинул голову на спинку кресла. Руки его бессильно свешивались с подлокотников, почти касаясь пальцами пола.

– У тебя, Блум, потрясающая способность переворачивать все с ног на голову, – даже не повернув головы, произнес он.

– Ты так считаешь? – удивленно спросил Блум. – А мне казалось, что я, напротив, стремлюсь все упорядочить.

– Когда между тобой и окружающей тебя действительностью возникает некий диссонанс, ты пытаешься изменить мир. В то время, как разумнее было бы попытаться измениться самому.

– Позволь не согласиться с тобой, Люц.

– Да ради бога, – Шейлис вяло махнул Кистью опущенной руки. – Своим упрямством ты добьешься только того, что мир поглотит тебя.

– Надеюсь, что у него от этого случится несварение, – мрачно усмехнулся Блум.

– Не строй напрасных иллюзий, Блум, – Шейлис снова слабо шевельнул рукой. – Мир переварит тебя, даже и не заметив этого.

– А если мне все же это удастся? – спросил после недолгого молчания Блум.

– Что именно? – запрокинув голову назад, посмотрел на него Шейлис.

Вместо ответа Блум только похлопал Шейниса по плечу. Нужные для себя выводы он уже сделал, а потому не видел смысла в продолжении беседы.

Подобрав с пола прут, Блум вышел за дверь. Шейлис приподнял обе руки и снова уронил их вниз. Кому был адресован этот жест и что именно он должен был означать, Шейлис и сам не знал. И не хотел даже думать об этом.

«Наверное… Да, скорее всего, так оно и есть…

Блум считает меня трусом, слизнем, тряпкой… Убогим, не годным ни на что созданием…

Он даже не стал прощаться со мной. Для него я превратился в ничто… Пустое место… А себя он не иначе как возводит в ранг борца! Вот только с чем и во имя чего он собирается бороться?!.. Даже если бы одному человеку было под силу изменить мир, стоит ли это делать? Во-первых, где взять уверенность в том, что то, что получится в итоге, будет лучше того, что было прежде? А, во-вторых, если тебе одному вдруг захотелось изменить мир, то это вовсе не означает, что того же жаждут миллионы других, живущих бок о бок с тобой. Как насчет моральной ответственности перед ними?..

Что более значимо и весомо: дерзкий и бессмысленный порыв одиночки или же смирение, которым живут миллионы?..

За свою многовековую историю человечество пережило множество потрясений и взрывов. Теперь все, что нам нужно, – это покой. Мы заслужили этого. И, если ради него приходится идти на некоторые жертвы… Что ж… Это дает мне уверенность в том, что я живу не только для себя одного»

«Изменить мир…

Весьма многозначительная оговорка.

С чего вдруг Шейлис решил, что я собираюсь бороться со всем миром? По-моему, я никогда и никому не давал повода так думать. Я просто хочу понять, что собой представляет мир, в котором я живу… В котором я вынужден жить…

Обречен…

Приговорен…

Так уж случилось, что я живу именно здесь и сейчас. И с этим ничего нельзя поделать.

Но я никому не позволю низводить меня до роли твари бездушной! Меня можно убить, но меня невозможно переделать! Я не стану мыслить по-иному, потому что не хочу этого! Я вполне устраиваю самого себя таким, какой я есть.

Я не могу изменить мир. Но я могу стать его центром и заставить мир вращаться вокруг меня…

Или, по крайней мере, создать иллюзию вращения.»