Там

Глава 5

– Куда мы идем?

– К концу улицы.

– Зачем?

– Я уже объяснял тебе…

– Я не желаю снова выслушивать дурацкую историю о поисках границы Города! – сделав это заявление, Шейлис остановился. – Я не двинусь с места, пока ты внятно не объяснишь мне, чего ты пытаешься добиться на самом деле!

Пройдя по инерции ещё несколько шагов, Блум тоже остановился и, обернувшись, удивленно посмотрел на друга.

– Разве не ты сегодня утром пригласил меня прогуляться? – чуть склонив голову к плечу, спросил он у Шейлиса. – Ну так гуляй! – выкинув руку вперед, Блум описал ею полуокружность, охватывающую улицу и дома по обеим сторонам от нее. – Получай удовольствие!

– Я хотел увидеть Город, и я его увидел! Все! – рука Шейлиса прочертила в воздухе строго вертикальную линию. – Довольно! С меня хватит!..

Шейлис запнулся, взглянув на невозмутимо спокойное лицо своего спутника.

– Ну? Что ещё скажешь? – не проявляя никаких эмоций, как будто даже с ленцой, поинтересовался Блум.

– Пора остановиться, Блум, – развел руками Шейлис.

– Почему?

– Потому что мы уже увидели все, что хотели.

– Говори только за себя, Люц.

– Хорошо, – с суетливой поспешностью кивнул Шейлис. – Я увидел Город, – он повторил широкий жест рукой, который незадолго до этого сделал Блум. – Если прежде у меня, возможно, и были какие-то подсознательные сомнения по поводу реальности его существования, то теперь я полностью от них избавился…

– Уверен? – с едва заметным лукавством прищурил глаз Блум.

Шейлис был недоволен тем, что его перебили, но постарался скрыть раздражение, поскольку, как он сам подозревал, вызвано оно было не только словами Блума. Не совсем тактичная реплика приятеля могла послужить лишь поводом для того, чтобы позволить нервному раздражению вырваться наружу. Но подобное Шейлис считал для себя недопустимым. Он, как всегда, должен быть спокоен, уравновешен и не испытывать никаких сомнений… В его жизни не могло быть места для сомнений!

– В чем именно я должен быть уверен? – спросил он у Блума.

Блум не спеша, вразвалочку подошел к Шейнису. Свалившийся с плеча, полупустой рюкзак висел у него на сгибе локтя.

– Ты уверен, что избавился от всех своих иллюзий? – негромко спросил Блум, сделав особый акцент на слове «всех».

Шейлису все же не удалось совладать со своими эмоциями. Возмущенно всплеснув руками, он с плохо скрытым раздражением воскликнул:

– Ты можешь выражаться чуть более конкретно, Блум?! – руки его, с ладонями, раскрытыми, словно в ожидании подношения или подарка, оказались направлены в сторону Блума. – Какие именно иллюзии тебя интересуют?! Я говорил только о Городе! О Городе, Блум! – Шейлис снова раскинул руки в стороны, чуть приподняв их вверх. – Я не имел в виду ничего такого…

– Какого? – с невинным видом поинтересовался Блум.

– Ничего такого, что имеешь в виду ты, когда говоришь о Городе! – подавшись всем телом вперед, почти прокричал ему в лицо Шейлис.

Блум как-то странно дернул подбородком и, чуть приподняв кисть левой руки, сделал движение, словно пытаясь поймать повисшую в воздухе невидимую нить.

– Мне хотелось бы обсудить возникшую у нас проблему спокойно, – сдержанно произнес он. – Без излишней нервозности.

– Лично у меня нет никаких проблем, – глядя куда-то в сторону, ответил Шейлис. – Если у кого они и есть, так только у тебя.

– Хорошо, – не стал спорить Блум. – Давай обсудим мои проблемы.

– Запишись ко мне на прием, – буркнул в ответ Шейлис.

– Что ж, – Блум ухмыльнулся и с безучастным видом сложил руки на груди. – Можешь поступать, как тебе угодно.

– Я хочу вернуться домой, – раздельно произнес Шейлис.

– Ради бога, – Блум вытянул руку в направлении безнадежно пустой и кажущейся бесконечно длинной улицы.

При этом лицо его сохраняло выражение каменного идола, забытого даже теми, кто его когда-то создал. Блум не хотел, чтобы Шейлис понял, что им пытаются манипулировать. К тому же страх перед пустыми улицами Города, от которого он и сам ещё не до конца избавился, вовсе не казался Блуму достойным объектом для насмешек.

Шейлис бросил быстрый взгляд через плечо. Затем он засунул правую руку в карман и, опустив глаза, посмотрел на носки своих ботинок.

– Мне не хотелось бы оставлять тебя одного, – глухо произнес он.

– Так в чем же дело?

– Мне наскучила эта дурацкая, бессмысленная прогулка, Блум! – с отчаянием воскликнул Шейлис.

– По-моему, скука – это не совсем то, что ты сейчас испытываешь.

– Какая разница, Блум! – дернув коленом, Шейлис нетерпеливо стукнул каблуком по дорожному покрытию. – Мы не в слова играем!

– А чем же мы, в таком случае, занимаемся?

– Хорошо, Блум, – медленно произнес Шейлис. Чуть наклонив голову, он приложил к виску сложенные щепотью пальцы левой руки. – Я готов признать, что в чем-то ты прав… Город, действительно, оказывает на человека некое, пока ещё не до конца мне понятное воздействие… Ощущение довольно необычное и странное… Но я могу с уверенностью сказать, что это не просто страх…

– Согласен, – быстро кивнул Блум.

– Ну, так что ещё тебе нужно? – непонимающе посмотрел на него Шейлис.

– Мне?! – удивление Блума было ещё более неподдельным, чем у его приятеля. При этом интонации Блума сделались Даже несколько агрессивными. – Я не собираюсь удерживать тебя силой, Люц! Вдвоем всегда проще разобраться в любой ситуации! Но, останешься ты со мной или нет, я все равно сделаю то, что задумал!..

– Все, – останавливая рвущийся из Блума поток слов, устало махнул рукой Шейлис. – У меня больше нет сил спорить с тобой.

– И что дальше?

– О чем ты?

– Могу предложить тебе три варианта. Первый: мы расстаемся, я иду своей дорогой, а ты возвращаешься домой. Второй: мы вместе идем дальше. И, наконец, третий: прежде, чем что-либо решать, мы сядем в кафе где-нибудь неподалеку и спокойно поговорим.

В полнейшей нерешительности Шейлис погрузился в созерцание носков собственных ботинок. Какие же они все-таки уродливо-тупые… Для чего нужен такой широкий рант по краям?.. Неужели, для того, чтобы выйти на улицу, обязательно нужно натягивать на ноги эту кошмарную обувь, а затем ещё и привязывать её к стопам плотной шнуровкой? Чем хуже обувь для приемов? Легкая, удобная, её почти не ощущаешь на ноге…

– Люц, ты меня слышишь? – с некоторой долей тревоги окликнул приятеля Блум.

Шейлис ответил не сразу. Сначала он поднял и повернул голову, чтобы ещё раз взглянуть на пугающе пустую улицу за спиной. Затем взгляд его медленно прополз по стене дома, угол которого украшала квадратная вывеска с цифрой 155, на короткое время задержался на стеклянной двери парадного, скользнул по зелени ровно подстриженного кустарника… Для того, чтобы ветки кустов были все, как одна, требуемой длины, кто-то должен был внимательно следить за ними…

– Я не прочь был бы где-нибудь ненадолго присесть, – тихо произнес он, не глядя на того, кому были адресованы его слова. А, быть может, он и сам не знал, к кому обращался.

Честно признаться, Блум был почти уверен, что Шейлис, махнув рукой на все, в том числе и на собственные страхи, решит отправиться домой. Он даже собирался попросить ближайшего робота-привратника вызвать для приятеля автоэл, чтобы избавить его от мучительной необходимости идти назад в одиночестве.

Озадаченно поджав губы, Блум указал Шейлису направление, выбранное наугад, в расчете на то, что кафе имеется позади любого дома.

Двигаясь следом за Шейлисом по гравиевой дорожке, огибающей дом, Блум больше всего боялся, что в указанном им месте кафе не окажется. До сих пор, как ему казалось, только его уверенность являлась тем магнитом, который удерживал возле него Шейлиса. Если он вдруг остановится и начнет в растерянности оглядываться по сторонам, Шейлис, скорее всего, тут же сорвется с места и кинется по направлению к дому.

К счастью, кафе, ничем не отличавшееся от того, что посетил Блум вчера, оказалось именно там, где он и рассчитывал. В небольшом дворике стояли три круглых белых столика на причудливо изогнутых ножках. Раздвижные стеклянные двери, ведущие в помещение кафе, были прикрыты.

Блум прошел вперед и сел за крайний столик. Гостеприимным жестом он указал Шейлису на соседний стул.

Шейлис подошел к стулу, скинул с плеча рюкзачок и неуверенно положил ладонь на ажурную, изогнутую, подобно арфе, спинку. Убедившись в надежности стула, Шейлис чуть отодвинул его от стола и присел на самый краешек.

– Рад приветствовать вас, господа, в нашем кафе!

Шейлис, сидевший спиной к двери и не видевший стремительно выкатившего из неё робота-официанта, от неожиданности подпрыгнул на месте.

– Не вздумай заводить с ним беседу, – взглядом указав на приближающегося робота, заговорщицки шепнул приятелю Блум. – Потом не отвяжешься…

Шейлис нервно сглотнул и судорожно кивнул.

– Что желают господа? – учтиво осведомился остановившийся возле столика робот.

– Два черных кофе, – сказал Блум. – Ты хочешь ещё что-нибудь? – спросил он у Шейлиса.

Тот, ни слова не говоря, отрицательно мотнул головой.

– Я бы мог посоветовать вам взять к кофе…

Похоже, все роботы-официанты в Городе были одинаково болтливы. Должно быть, эта черта была одной из обязательных составляющих их программы, основным назначением которой было максимальное удовлетворение всех потребностей клиентов.

– Два кофе! – повысив голос, Блум ещё для убедительности показал роботу два пальца.

– Понял, – коротко ответил тот. – Сей момент.

Мигнув сенсорами, робот стремительно укатил в сторону служебных помещений.

– С ними иначе нельзя, – взглянув на Шейлиса, с сожалением улыбнулся Блум.

Когда робот-официант принес заказ, Блум глянул на него столь выразительно, что робот тут же укатил к себе в подсобку, успев все же бросить на ходу:

– Всегда к вашим услугам, господа!..

Взяв чашку двумя пальцами за ручку, Блум приподнял её и осторожно сделал небольшой глоток обжигающе горячего, умело приготовленного, а потому необыкновенно ароматного кофе.

– Ты не забыл про кофе? – спросил он у Шейлиса, взглядом указав на чашку, к которой тот даже и не прикоснулся.

– Да, конечно! – Шейлис поспешно, словно от этого зависела его репутация, схватился за чашку.

– Не торопись, – кофе горячий, – едва заметно улыбнувшись, предостерег его Блум.

Сделав глоток, Шейлис с видом знатока подвигал губами, оценивая аромат напитка.

– Неплохо, – сообщил он, закончив дегустацию. – Совеем неплохо… Отличные вкусоиммтаторы…

Немного расслабившись, Шейлис наконец-то с интересом посмотрел по сторонам.

– Любопытное местечко, – сказал он, обведя взглядом невысокую изгородь и стоящие за ней деревья с ровными конусообразными кронами. – Ты говоришь, что такие же кафе имеются возле каждого дома?

Блум молча кивнул.

– Странно, – Шейлис сделал ещё один небольшой глоток кофе. – Не похоже, чтобы здесь бывало много посетителей.

– В том кафе, где я был вчера, робот-официант сообщил мне, что я его первый клиент со дня открытия заведения, – сказал Блум.

– Для чего строить кафе, в которые никто не ходит?

– Ты у меня спрашиваешь?

– Нет… Просто размышляю…

– Быть может, в былые времена люди любили посидеть в кафе, – предположил Блум.

– В былые времена… – Шейлис указательным пальцем поправил очки на переносице. – Как по-твоему, сколько лет этому кафе?

– Ну, не знаю… Если тебя это интересует, можно спросить у официанта…

Живо прикативший на зов посетителей робот-официант с готовностью сообщил, что работает в кафе с первого дня его открытия, вот уже тридцать три года, и за это время во вверенном его заботам заведении не было ни одного клиента.

– Если я не ошибаюсь, – задумчиво произнес Блум, – то кафе, в которое я заходил вчера, тоже было открыто тридцать три года назад.

– Ничего удивительного, – Шейлис двумя глотками допил кофе и протянул роботу пустую чашку. – Будь добр, принеси мне ещё одну чашечку кофе, – сказал он, после чего снова повернулся к Блуму. – Скорее всего, вся улица, на которой мы сейчас находимся, была выстроена в одно и то же время.

– Совершенно верно, – подтвердил его догадку вернувшийся с новой чашкой кофе робот. – Шестьдесят третья улица была возведена по типовому проекту тридцать три года назад.

– А сколько лет тебе? – спросил у Шейлиса Блум.

– Как будто не знаешь, – дернул плечом тот. – Столько же, сколько и тебе.

– Тридцать три, – со значением произнес Блум, вознеся к небу указательный палец.

– Ну и что с того? – безразлично пожал плечами Шейлис.

– Мы всю жизнь прожили на улице, которая была построена в тот год, когда мы родились. Сначала мы жили в яслях, потом в интернате при нормальной школе. После окончания школы каждый из нас получил собственную квартиру все на той же Шестьдесят третьей улице и стал заниматься тем, к чему испытывал склонность… Сколько лет твоей жене, Люц?

– Тридцать три, – ответил Шейлис и усмехнулся. – Только не пытайся убедить меня в том, что все мы созданы вместе с улицей по единому типовому проекту.

– Нет, – с серьезным видом покачал головой Блум. – Тут все куда как сложнее… Но некая взаимосвязь между нашим возрастом и сроками возведения улицы, на которой мы живем, несомненно, существует… Тебе никогда не приходило в голову переселиться на другую улицу?

– Зачем? – удивился Шейлис. – Мне и здесь неплохо… К тому же, скорее всего, одна улица ничем не отличается от другой. Ты же слышал: типовой проект.

– Если в Городе строятся новые здания, следовательно, Город постоянно разрастается, увеличиваясь в размерах.

– Совсем не обязательно. Новые улицы могут возводиться на месте старых, обветшавших и пришедших в негодность застроек.

– Возможно, что и так, – задумчиво кивнул Блум. – Но для чего тогда строить многочисленные кафе? Ведь эта улица нам ровесница, а среди нашего поколения привычка посещать время от времени открытое кафе, как мне кажется, не слишком широко распространена.

– Я очень сильно удивлюсь, если узнаю, что кто-то из моих знакомых ходит в кафе, вместо того, чтобы завтракать дома, – заметил Шейлис. И тут же быстро поправил себя: – Я, конечно, не имею в виду тебя Блум.

– Спасибо, – саркастически усмехнулся Блум. – И все же, для чего строить кафе, в которые никто не ходит?

– Типовой проект, – продолжал отстаивать свою версию Шейлис. – Сохранившийся с тех пор, когда кафе являлись неотъемлемой частью жизни горожан.

– Возможно, – подумав, согласился с ним Блум. – Но, в таком случае, следует сделать вывод, что тот, кто занимается городским строительством, не имеет ни малейшего представления об образе жизни обитателей Города.

– Инфор? – настороженно спросил Шейлис.

– У тебя имеется какая-то другая кандидатура?

– Даже если так, – Шейлис покачал остатки кофе на дне чашки. – Я не вижу в этом никакого злого умысла.

– Разве максимальное удовлетворение всех потребностей городского населения не является основной задачей инфора?

– Конечно…

– Так для чего же он снова и снова строит кафе, которые никому не нужны?!

– Откуда я знаю, – недовольно поморщился Шейлис. – Если хочешь, можешь навести справки…

– Каким образом? – с нескрываемой иронией поинтересовался Блум. – Воспользовавшись услугами инфора?

– Другого способа я не знаю, – театрально развел руками Шейлис.

– В таком случае, послушай, что я тебе скажу, – подавшись вперед, Блум навалился грудью на стол и, приблизив свое лицо к лицу собеседника, понизил голос. – Инфор полностью слился с Городом, растворившись в его инфраструктуре. Теперь он уже не вспомогательная система, – он и есть сам Город… Поэтому-то мы и испытываем некий подсознательный дискомфорт, передвигаясь по улицам Города, – мы чувствуем, что находимся внутри самостоятельного живого организма…

Шейлис откинулся на спинку стула, стараясь дистанцироваться от напирающего на него Блума.

– А кафе-то здесь при чем? – растерянно спросил он первое, что пришло в голову.

– При том, что инфор возводит новые кварталы и улицы не для того, чтобы улучшить условия жизни обитателей Города, – едва слышно прошептал Блум. – Он заново воспроизводит самого себя. Как живой организм, который заменяет отмирающие клетки новыми.

– Ну, Блум!.. – Шейлис вознес руки к небу, нарисованному где-то высоко над головой. – Это уже просто не лезет ни в какие рамки!.. Ты человек творческий, и, наверное, поэтому тебе свойственно рассматривать обыденные явления и вещи под нетрадиционным углом зрения… Но сказать такое!.. Послушай, Сти, а ты, часом, не разыгрываешь меня?.. Я здесь из кожи вон лезу, доказывая тебе прописные истины, а ты, быть может, про себя тихо посмеиваешься надо мной?..

– Я говорю абсолютно серьезно, – сказал Блум. Момент истины миновал, и он спокойно опустился на стул, положив согнутую в локте руку на его изогнутую спинку. Шейлис постучал пальцами по краю стола. Сначала он смотрел на свою руку. Затем взгляд его быстро скользнул по лицу Блума и снова вернулся к созерцанию движущихся пальцев.

– В таком случае, Сти, боюсь, что тебе необходимо пройти курс интенсивной психокоррекции, – произнес он негромко, но с безаппеляционной определенностью. – Твои фантазии, насколько я могу судить, приобретают все более необратимый и, что особенно настораживает, весьма агрессивный характер. В конечном итоге это может привести к полной утрате чувства реальности.

– Я где-то читал, что объект становится реальным, только будучи припущенным через органы восприятия и сознание субъекта, – натянуто улыбнулся Блум.

– Безнадежно устаревшая теория, – ответил Шейлис. – Окружающий мир потому и является абсолютно реальным, что существует помимо нашего сознания. Сознание начинает трансформировать образ реальности в том случае, если он в значительной степени не соответствует ожиданиям субъекта. Но в результате мы получаем отнюдь не новую реальность, а всего лишь бредовые галлюцинации.

– А если мир настолько кошмарен, то бредят все его обитатели?

– И только ты один видишь его таким, какой он есть на самом деле? – Шейлис усмехнулся и покачал головой. – Подобное предположение противоречит элементарному здравому смыслу.

– Но в предложенных мною условиях оказывается извращено и само понятие здравого смысла, – заметил Блум.

– Кончай, Блум, – недовольно поморщился Шейлис. – Я знаю, что в слова ты можешь играть без конца. И признаю, что уступаю тебе в этой игре. Но я никогда не поверю в то, что сейчас ты говоришь серьезно. Да ты и сам прекрасно понимаешь, что под твоими умозрительными конструкциями нет реальной почвы. Мир, который ты пытаешься придумать, попросту не может существовать.

– Почему? – почти с искренним недоумением посмотрел на собеседника Блум. – Чем он так плох?

– Тем, что все его жители, по твоему предположению, психически ненормальны.

– Я не имел в виду полных идиотов, – покачал головой Блум. – И ты, как врач, должен лучше меня знать, что человек, страдающий галлюцинациями, совсем не обязательно должен быть при этом ещё и умственно неполноценным.

– Пустой разговор, Блум, – устало махнул рукой Шейлис. – Пора возвращаться домой… Мне нужно все хорошенько обдумать, сделать кое-какие записи…

– У меня есть при себе бумага и авторучка, – Блум поднял с пола рюкзак и поставил его на колени.

– Ты хочешь, чтобы я писал прямо здесь? – Шейлис недоумевающе указал обеими руками на разделяющий их стол.

– А почему бы нет? Разве тебе здесь не нравится?

– Не то, чтобы не нравилось… – Шейлис зябко повел плечами. – Но я привык работать дома, в удобной обстановке… Да и вообще… Знаешь что, Блум, – Шейлис положил руки ладонями на стол, привстал и подался всем корпусом вперед. – Мне-все-это-уже-на-до-е-ло!

Шейлис произнес фразу на одном выдохе, постепенно повышая голос, так что последний слог он почти прокричал в лицо Блуму.

Блум откинулся назад. Стул, на котором он сидел, замер в положении неустойчивого равновесия, балансируя на тоненьких, как спицы, задних ножках.

Совершенно неожиданно Блум легко и непринужденно улыбнулся.

– Хорошо, – сказал он. – Раз надоело, – давай поскорее с этим покончим.

Подозревая, что за словами Блума кроется какой-то подвох, Шейлис настороженно сдвинул брови.

– С чем именно?

– С тем, что тебе надоело, – совершенно обыденным тоном ответил Блум.

– Что ты имеешь в виду? – осторожно поинтересовался Шейлис, снова присаживаясь на краешек стула.

– А ты?..

Повернувшись к Шейлису в полоборота, Блум с непринужденным видом закинул ногу на ногу.

– Хорошо, – медленно наклонил голову Шейлис. – Будем считать, что в этот раз ты меня подловил…

– Только в этот? – удивленно вскинул брови Блум. – Мне казалось, что я выигрываю по всем статьям.

– И?..

– И – ничего! – весело и бесшабашно улыбнувшись, Блум развел руками. – А что ты рассчитывал услышать?

– Блум!

– Хорошо! – Блум на мгновение вскинул руку, обратив её Открытой ладонью в сторону Шейлиса, и тут же припечатал ладонь к столу. – Давай говорить серьезно. До конца улицы нам осталось пройти не так много. Сейчас мы находимся возле дома номер сто пятнадцать, а всего на улице, если верить плану, который выдал мне инфор, сто двадцать домов.

– Ну, допустим, дойдем мы до конца улицы, – кивнул Шейлис. – Что дальше?

– Дальше?.. – Блум провел согнутым пальцем по переносице.

Похоже, он и сам ещё не знал, что станет делать после того, как цель будет достигнута.

– Ты надеешься увидеть там что-то необычное? – уточнил свой вопрос Шейлис. – Что-то, что перевернет все твои представления о мире?

– Не знаю, – честно признался Блум. – Я хотел бы увидеть границу, отделяющую Город от остального мира.

– Ты хочешь сказать от того, что осталось от прежнего мира, – поправил его Шейлис.

– Может быть, и так, – не стал спорить Блум.

– Если бы за пределами Города можно было жить, то люди давно бы уже расселились по всему миру, – с безапелляционной убежденностью произнес Шейлис.

– Ты уже забыл, чего мне стоило вытащить тебя на улицу? – усмехнувшись, напомнил Блум. – Или ты думаешь, что у других жителей Города потребность в миграции заложена на генетическом уровне?

– У Города нет границ, – насупившись, произнес Шейлис.

– Но мир за его пределами существует?

– Существовал когда-то. Что находится за пределами Города сейчас никому не известно.

– Поэтому-то и любопытно взглянуть.

– Там ничего нет!

– Ну, значит, мне нужно увидеть это самое «ничего», – разговор вертелся на одном и том же месте, и это начало раздражать Блума. – Интересно, как ты сам себе представляешь это «ничего»?

– Да кто его знает, – безразлично пожал плечами Шейлис. – Может быть, пустыня какая-нибудь…

– И все?

– А что там ещё может быть?.. Во всяком случае, ничего такого, ради чего стоило бы тратить время и силы.

– Что ж…

Словно ища поддержки у кого-то незримо присутствующего при их беседе, Блум поднял взгляд вверх. Небо выглядело не просто ненастоящим, оно было мертвым. Под стать ему были безжизненные кусты и деревья, полукольцом охватывающие маленький дворик открытого кафе.

Блум тяжко вздохнул.

– Возможно, мне просто хочется положить всему конец.

«…Неужели все врачи только тем и занимаются, что выискивают возможных пациентов среди своих знакомых?.. В принципе, Люц неплохой парень. Но есть все же в нем нечто такое, что не позволяет мне быть с ним до конца откровенным, даже когда я сам этого хочу… Даже не знаю, как это правильно назвать… Чувствую, но в словах выразить не удается… Люц сам создал для себя рамки, за которые не выйдет никогда, ни при каких условиях, что бы ни случилось… Даже, если от этого будет зависеть его собственная жизнь!.. Это, как граница для Города: что по эту сторону, то принимается полностью, без каких-либо оговорок, а то, что снаружи, – далекое воспоминание, вымысел, бред, о котором и говорить-то не стоит… В пределах жизненного круга, который очертил для себя Люц, он милый человек и хороший товарищ. Что произойдет с ним за его пределами, я лично судить не берусь… Но, если он идет со мной, значит сам хочет это узнать.»