Там, где оживают пески (СИ)

Глава 15

Гюрза нервничал. Он накануне так и не выяснил, куда ходил Змеелов, а, самое главное, в какой город беглецы направятся из Хибы и как скоро они это сделают. Хоть хдесь и не такой оживленный перекресток торговых путей как в Ферузе но уйти все равно можно в любую сторону. Гюрза задумчиво потер лоб. Ну, обратно в сторону Феруза они больше не сунутся, это ясно. Однако, здесь и без того слишком много мест, куда можно податься. Например, в Сиб. Хотя, это вряд ли. До него добрых две недели перехода, путь этот считается одним из самых сложных во всей Великой Пустыне. Змеелов вряд ли отважится его проделать, имея на попечении девчонку… На пути в Сиб лежит Тарус, не такой крупный, как Хиба или Феруз, но тоже довольно оживленный торговый город, где при большом желании можно было бы затеряться. Ну, допустим… в противоположном от Таруса направлении находится Аструм, что в последние двадцать лет очень разросся и вот-вот сможет соперничать с Хибой, но что там будет делать Змеелов, да еще и с девчонкой? Для наемника, может быть и хлебное место, но не станет же тот таскать с собой этого ребенка с караванами? Гюрза пробормотал что-то невнятное и покачал головой. Нет, все это ерунда. Если девчонка и впрямь его родственница, то логичнее всего было бы отвести ее в Альзару, откуда Змеелов родом. Да, скорее всего, он так и поступит. В Альзаре у него хотя бы есть дом… А вдруг история о маленькой сиротке — просто вранье? Вириец подошел к витражному окну и со стуком распахнул его, жадно вдохнув прохладный ночной воздух… Задачка получалась не из простых.

Он не спал всю ночь, раздумывая, что теперь делать, однако ничего удачнее, чем отдать местным властям портреты его однокашника, чтобы их вывесили на всех площадях города, в голову так и не пришло. Вот тогда-то и замечется Змеелов, словно в ловушке, будет пытаться уйти из города с первым же попутным караваном, и Гюрза, пожалуй, даже позволит ему это сделать, расспросив после этого Тиду о том, куда ушел наемник с девчонкой. Да, так он и сделает! Завтра же отправится во дворец местного Правителя. С этой мыслью он и уснул.

На следующее утро Гюрза, даже не позавтракав, отправился во Дворец Правителя Шираха, что стоял у власти в Хибе уже добрых три десятка лет, и отдал в его канцелярию свитки с портретами, сказав, что из Феруза сбежал государственный преступник, и его сейчас повсюду ищут. Однако, умолчал о том, что Змеелов в Хибе, иначе его поймали бы, чего Гюрза как раз очень не хотел… Пояснил лишь, что портреты эти необходимо развесить в людных местах, дабы каждый мог его опознать.

Сразу после этого он пошел к казармам городской стражи, нашел там Тиду и, затащив его за угол, объявил, что есть разговор. Стражник смотрел на Гюрзу со смесью досады и интереса, и наемник видел, что в нем борются сейчас два желания: подзаработать и послать навязчивого собеседника к Ашу. Наконец, жадность перевесила, и Тиду спросил:

— Что тебе нужно, почтенный?

— Вот это я понимаю, разговор! — выдавил из себя улыбку Гюрза. — Мне нужно, чтобы ты проследил с каким караваном уйдут наши с тобой знакомые и сказал мне, куда они направились в этот раз.

— Это все? — нахмурился стражник, явно намекая на вознаграждение.

— Не совсем… — наемник достал из кошеля на поясе томан и теперь пристально глядел, как монета блестит на солнце. — Дело в том, что с сегодняшнего дня они в розыске. Тот, кто укажет городским властям местоположение беглецов, получит десять золотых в награду.

— Но…

— Так вот, если ты позволишь им уйти, и позаботишься, чтобы твои товарищи не чинили им препятствий, получишь от меня пятнадцать томанов. Ну, так что, уважаемый, я могу рассчитывать на маленькую услугу с твоей стороны? — Гюрза искренне забавлялся, наблюдая на лице стражника борьбу жадности с осторожностью.

— Ладно! — облизнув пересохшие губы, согласился, наконец, тот.

— Вот и славно! А вознаграждение получишь после того, как выполнишь работу — он спрятал монету обратно в кошель и посмотрел стражнику в глаза. — Жду!

Змеелов торопливо позавтракал, и когда Тия спустилась вниз, уже собирался уходить. Увидев ее удивленный взгляд, наемник улыбнулся и развел руками:

— Дела, милая племянница! Придется мне сегодня снова отойти, чтобы решить один вопрос. А ты, конечно, будешь благоразумной девочкой, и никуда не уйдешь? — полуутвердительно спросил он.

— Буду! — коротко кивнула Тия. Если вчера она бы с ним еще поспорила, то после происшествия в городе желания искать приключений на свою голову заметно поубавилось.

— Вот и хорошо. Не скучайте здесь с Мушил! — он взъерошил обезьянке шерстку на голове, несмотря на ее протестующее шипение, и вышел с постоялого двора.

— Дела, дела! — проворчала Тия. — Путешествуем вместе, а он все еще воспринимает меня, как шпиона. — Мушил в ответ только раздраженно фыркнула, приглаживая лапками хохолок на голове.

Змеелов забрал у оружейника свой заказ, и теперь, довольный, возвращался обратно, намереваясь купить по дороге еще кое-каких припасов. Однако этим планам не суждено было сбыться. Когда он вышел на рыночную площадь, то услышал, как посреди нее, на возвышении глашатай зачитывает указ Правителя. Было довольно далеко, и до наемника доносились лишь обрывки фраз: «разыскивается…», «тот, кто знает, где он прячется..», «вознаграждение…». «Опять какого-то преступника ловят» — подумал он, и хотел было пройти мимо, как вдруг увидел на стене ближайшего дома свой портрет. По спине пробежал холодок, и Змеелов мгновенно осознал, за кого было нынче обещано вознаграждение…

Он торопливо свернул в ближайший переулок, закрыл лицо дупаттой и стал пробираться к постоялому двору, стараясь привлекать к себе как можно меньше внимания. Ему повезло, и многочисленные прохожие равнодушно скользили глазами по человеку с мечом, чье лицо скрывал платок. Мало ли, какой наемник мог прийти утром из пустыни с караваном? Когда впереди показались ворота постоялого двора, Змеелов вздохнул с облегчением и возблагодарил богов. Кажется, пока пронесло… Однако в городе теперь оставаться просто опасно. Похоже, все — таки придется принимать предложение того караванщика. Наемник поморщился. Уж очень ему этого не хотелось: переход обещал быть не из легких, да и караванщик вызывал подозрение… Но другого выхода не было.

Змеелов зашел к Тии в комнату и сказал, что в городе им оставаться уже нельзя.

— Почему? — вскинула на него глаза маленькая воровка. — Что случилось?

— Похоже, наша погоня все же добралась до Хибы. Сегодня я обнаружил свой портрет на рыночной площади. Под ним была написана сумма вознаграждения. Целых десять томанов… — невесело усмехнулся он.

— Великая Мать! — испугалась Тия. — Что же нам теперь делать?

— Ну, вообще-то, один погонщик предложил мне идти с ними, но в конце пути нам придется разойтись с караваном. Купцы пойдут в Сиб через Тарус, а мы самостоятельно дойдем последний отрезок пути до Альзары…

— А как долго нам придется идти самим? — озабоченно нахмурилась маленькая воровка

— Полдня, так что если не заблудимся, то…

— Это не смешная шутка! — покачала головой она.

— А я разве смеюсь? — устало потер лоб наемник. — Ладно, собирайся, а я пойду разыщу караванщика и потолкую с ним… И, ради Великой Матери, не выходи из своей комнаты, пока я не позову.

— Ладно! — слегка побледнев, кивнула Тия.

Змеелов спустился обратно в зал и осмотрелся. Хоть чайхана и была полупустой, но сейчас здесь было немало людей: кто-то зашел пообедать, кто-то столковаться о делах, были и те, кто пришел с караваном и теперь разместились тут. Однако давешнего караванщика он среди них не заметил. Наемник подошел к чайхани и спросил:

— Доброго дня, почтеннейший. Кажи-ка ты мне, где тот караванщик, что сидел утром вон за тем столом? — показал он в угол.

— Кто именно, уважаемый? Там сегодня сидело много народу… Всех и не упомню. — хозяин постоялого двора старательно протирал стол.

— Высокий худой старик — вздохнул Змеелов, положив рядом с чайхани мелкую серебряную монетку.

— Ах, караванщик Кашта? — сладко улыбнулся чайхани, припрятав монетку в карман. — Он ушел в город и будет к вечеру. Что-то ему передать?

— Нет, просто скажи, когда он вернется… — попросил Змеелов и пошел к себе. Маячить в общем зале у всех на глазах совсем не хотелось.

Остаток дня он посвятил сборам. Перетряхнул и сложил в тюки вещи, почистил меч, аккуратно подрезав пломбу городской стражи, наполнил бурдюк водой и сложил в холщовую торбу немудрящие съестные припасы: пшеничные лепешки, мешочки с чечевицей и рисом, финики, соль и приправы. Едва он закончил со сборами, как в дверь постучали, и заглянул Кашта.

— Мне сказали ты искал меня, наемник? — улыбнулся он.

— Да уважаемый проходи! — сделал приглашающий жест Змеелов. Он дождался пока тот зайдет и захлопнул дверь.

— Я тут подумал и решил принять твое предложение. Оно ведь еще в силе?

— Да конечно… Я знал что ты не откажешься. Тем более, положение у тебя сейчас безвыходное — хитро улыбнулся Кашта. Змеелов нахмурился и дотронулся до меча. Его собеседник, однако, заметил это движение и примирительно вскинул руку:

— Не горячись, уважаемый! Мой товар тоже не из разряда разрешенных, так что, думаю, каждому из нас есть что скрывать от городской стражи… — наемник мысленно помянул Аша. И угораздило же его связаться с контрабандистами! Если об этом станет известно, то на его добром имени наемника можно будет ставить крест… Хотя, не все ли теперь равно, когда его объявили преступником?

— Выходим завтра на рассвете, не забудь — тем временем продолжал Кашта.

— Сколько заплатишь? — небрежным тоном поинтересовался он.

— А разве возможность ускользнуть из-под носа городской стражи не есть, сама по себе, лучшая награда? — улыбнулся караванщик. Змеелов сжал зубы, уговаривая себя, чтобы не бросится на собеседника с кулаками. Овладев собой, он медленно проговорил:

— Рассуди сам, почтенный Кашта… Я сильно рискую, связываясь с контрабандистами. В крайнем случае, уйду в Пустыню самостоятельно, дойду до Альзары и спрячусь на какое-то время, тем более что тамошний правитель на дух не переносит Ияра, и палец о палец не ударит, чтобы помочь властям Феруза. А вот как ты сделаешь столь долгий переход, если у тебя нет даже необходимого числа наемников, мне представляется слабо. В пути, ведь, всякое может случиться… И никто не станет возмещать контрабандисту стоимость пропавших по пути товаров. — Лицо Кашты сморщилось на мгновение, будто тот лимон проглотил.

— Ладно! — после минутного молчания согласился он. — Твоя взяла. Десять томанов, большего дать не могу.

— Спасибо! — любезно улыбнулся Змеелов. — И, раз уж мы обо всем договорились, то встретимся завтра на рассвете. А сейчас- доброй ночи.

— Доброй ночи! — кивнул тот и вышел за дверь.

Змеелов подождал, пока он спустится в зал, зашел к Тии в комнату и сказал, что завтра с рассветом они выходят. Маленькая воровка только вздохнула. Жизнь на постоялом дворе была куда комфортнее переходов через пустыню, однако придется ей привыкнуть к кочевой жизни. По крайней мере, пока.

На следующее утро немногочисленный караван из семи верблюдов, трех купцов и шести наемников выдвинулся из Хибы в сторону Таруса. У ворот их задержали было стражники, допытываясь, что в тюках, но Кашта ткнул им в нос какой-то свиток и их, наконец, выпустили. Один из солдат заприметил было в караване человека, похожего на преступника, но Тиду отвлек его разговором, и тот вскоре забыл о странном наемнике…

Гюрзу разбудил настойчивый стук в дверь. Послав стучавшему парочку проклятий на вирийском языке, наемник все же вынужден был встать с постели и открыть. На пороге он увидел смущенного слугу, который передал ему, что несколько минут назад прибегал какой-то оборванный мальчишка и просил сказать господину Гюрзе, что птички улетели. Помянув про себя, в который раз за утро, всех бестий подлунного мира, вириец быстро оделся и бросился к городским воротам. Разыскав Тиду, он с изумлением выслушал, что беглецы ушли с караваном в Сиб. Отсчитав ему пятнадцать томанов, Гюрза вернулся на постоялый двор и спешно приступил к сборам, не переставая удивляться логике Змеелова. Такой переход с ребенком — чистое самоубийство, даже если считать, что они могут остановиться на какое-то время в Тарусе. Однако, времени раздумывать не было. Гюрза поспешил во Дворец Правителя, где, предъявив бумагу об оказании ему всемерного содействия, потребовал немедленно выделить ему двоих провожатых до Таруса. Однако, его пыл охладили, сказав, что провожатые будут лишь к вечеру.

Спорить было бесполезно, и Гюрза вернулся к себе в отвратительном настроении. Не известно, сможет ли он не потерять караван этого Кашты, или придется преследовать их до самого Сиба, чего наемнику очень не хотелось…

Наконец, на закате, он выехал из Хибы в сопровождении двоих гвардейцев, что должны были показать ему короткий путь в Тарус, обещая прибыть туда через четыре дня. Гюрза в последний раз обернулся на золотистые стены города, с досадой подумал, что впереди несколько суток изнурительной скачки и мысленно обозвал Змеелова ослом.