Там, где оживают пески (СИ)

Глава 16

Тия старательно вышагивала рядом с наемником и думала о том, что их постоянный бег от погони теперь уже не кончится никогда. Змеелов, правда, объяснил ей, что он надеется, что в Альзаре им удастся спрятаться от людей Ияра хотя бы потому, что тамошний Правитель Закир — человек своевольный и плевать хотел, что власти Феруза кого-то разыскивают. Маленькой воровке в это, однако, верилось слабо. «Сколько бы пустынные львы меж собой не грызлись, а все одно, охотится будут вместе» — вспомнилась ей любимая присказка бабушки Нур. Хотя Тии очень хотелось, чтобы все вышло так, как ей сказал наемник. Уж слишком тяжело было в этот раз постоянно ступать по песку в новых войлочных сапожках на деревянной подошве, что купил ей Змеелов. Сапожник, видать, плохо подогнал их по ноге, потому, что в первый же день маленькая воровка до крови стерла ступни, не привычные к обуви.

Вечером, когда караван встал на ночлег, она упала рядом с костром без сил, и, шипя от боли, стянула с себя сапожки. Осмотрев ее кровоточившие ноги, Змеелов принялся рыться в холщовой торбе, что дала ей с собой бабушка Нур. Наконец, он выудил оттуда бинты и вопросительно посмотрел на Тию:

— Ты знаешь, в какой склянке снадобье для заживления ран?

— Коричневая мазь! — простонала она.

Наемник достал нужную скляночку, осторожно протер ей ноги смоченным в воде бинтом и начал осторожно втирать в стертые ступни мазь.

Кашта сидел напротив, помешивая в котелке над огнем их нехитрый ужин. Тия, чтобы как-то отвлечься от боли, что сжигала ноги, пристально смотрела на лицо караванщика, освещенное отблесками от костра. Причудливая игра света и тени делала его нереальным, словно выточенным из дерева. В неверных бликах огня морщины, сделались глубже, а глубоко посаженные небольшие глаза казались бездонными черными провалами.

— Что смотришь, девочка? — не поднимая головы, неожиданно спросил он. — Неужто ждешь сказки у костра?

— А ты знаешь сказки? — полюбопытствовала она. Змеелов с интересом прислушивался к их разговору, перебинтовывая ей ноги, но вмешиваться не стал. Кашта- старый контрабандист, такие как он много повидали на своем веку и, порой, могут рассказать такое, чего не услышишь больше нигде.

— Сказок, я, может и не знаю, а вот пару легенд рассказать могу. Только ты потом спать не будешь… — добродушно рассмеялся тот, и Змеелову в этот миг показалось, что он испытывал к Каште неприязнь совершенно напрасно: настолько простым сейчас стало лицо караванщика. — Они страшные.

— Это я — то спать не буду? Три раза «ха»! — вознегодовала Тия, отвергая саму мысль, что ей может стать страшно.

— Ну смотри, не говори потом, что это я виноват в твоих бессонных ночах! — лукаво погрозил пальцем Кашта.

— И не скажу! — задорно тряхнула головой маленькая воровка. — А послушаю с удовольствием.

— Ну, тогда слушай… — Лицо караванщика приняло отстраненное выражение. — Давным-давно тому назад, когда подлунный мир был молод и едва оформился в Первородном Хаосе, создали боги сушу и воду, небо, солнце и звезды, день и ночь и увидели они, что вышло хорошо. И стали думать, кем бы населить вновь созданный мир. Бог дождей и вод Куда заселил моря тварями водными, Эа, богиня плодородия, рассеяла по суше семена растений, и стали расти здесь леса и травы. Накбу, бог ветра, создал птиц и всех тварей летающих, а небесный охотник Баббар — животных. И возрадовались небожители, глядя на свое творение. Однако прошло время, наскучило творцам их создание, заскучали они. И тут хитрый Аш предложил сделать тварей разумных, чтобы веселили богов своими поступками. Призадумались боги, нашли, что он прав и стали создавать разум.

Первыми стали дэвы-порождения Изначальной Тьмы. Однако вышли они из-под контроля своих создателей, возомнив себя равными им, и богам пришлось приложить немало сил, чтобы загнать их на изнанку подлунного мира. Нет, решили небожители,

больше не будет таких своевольных созданий, и вдохнули жизнь в искры Священного Костра, освещавшего Первородный хаос. Так появились ифриты — огненные создания. Они готовы были повиноваться любому, кто станет их хозяином, и коварный Аш завладел их волей, возжелав в одиночку править подлунным миром. И снова пришлось богам постараться, чтобы усмирить неугомонного, а ифритов заперли они под горами в подземных пещерах, оттого-то, порой и извергают вершины огонь, что пытаются ифриты выбраться наружу, чтобы найти своего незадачливого хозяина.

И совершенно безвольные твари здесь не годятся, поняли боги. Создали они из воздуха оборотней — гулей и расселили их в новом мире. Но гули скоро обнаружили, что могут принимать любую форму и решили подшутить над богами, обернувшись ими самими. Разгневались небожители не на шутку, сбросили их с неба на землю, обрекая на вечные скитания, и наделили в наказание уродливой внешностью. Говорят, до сих пор ходят эти существа по земле, принимая форму людей и заманивая неосторожных путников к себе в логово, чтобы там ими отобедать…

— Знаю! — кивнула Тия. — Я слышала эту легенду! Последним сотворили боги человека. Они слепили его из глины, вдохнули живую душу и поселили на суше…

— А ты умная девочка! — одобрительно усмехнулся в бороду Кашта.

— И нисколечко не страшно! — махнула рукой Тия. — Вот если б ты гуля встретил…

— Да было дело… — протянул он, и, не обращая внимания на изумленный взгляд маленькой воровки, продолжал. — Я тогда только начал водить караваны. Однажды попали мы в песчаную бурю, сбились с пути… Сориентировались по солнцу и пошли на восток, рассчитывая, что скоро подойдем к караван — сараю…

— И что, не дошли? — настороженным голосом спросила Тия.

— Ну отчего же, дошли… — вздохнул караванщик. — Даже раньше, чем предполагали. Выбрались к оазису, а там поселение. Мы обрадовались, решили передохнуть и спросить дорогу, дело-то к вечеру… Встретили нас местные радушно, накормили, напоили наших верблюдов и пригласили заночевать. Часть моих товарищей разошлась по шатрам, а я с наемниками остался рядом с верблюдами. И, поверишь ли, гляжу, как солнце садится, а на душе все неспокойнее и неспокойнее, и наемники нервничают. Я даже спать не лег, решил, посторожу вместе с ними, все равно сон не идет. И вот, в глухую полночь послышалась со стороны шатров невнятная возня. Мы подошли поближе посмотреть в чем дело, а на нас оттуда выскочило все население проклятой деревеньки, находу теряя человеческий облик и дожевывая то, что осталось от несчастных наших товарищей… — маленькая воровка побледнела и тихонько вскрикнула.

— А… а как же вы отбились? — забыв, как дышать, спросила она.

— Был среди нас старый наемник… Крикнул он нам, чтобы рубили этих тварей, единожды ударив клинком в сердце. Второй-то удар их поднимает… Нас тогда осталось семеро, а гулей в три раза больше. Но мне повезло — наемники были опытными вояками, так что отбились мы, перебили всю нежить и ушли с рассветом оттуда, уводя животных с поклажей. А деревеньку ту подожгли.

— А как же вы объяснили отсутствие купцов в караване? — скептически поднял бровь Змеелов, все это время слушавший Кашту с интересом.

— Так песчаная буря… Песочком присыпало… — невесело усмехнулся тот. Тия почувствовала, как по позвоночнику пробежал неприятный холодок.

— А как они выглядят, эти гули? — поинтересовалась она со смесью ужаса и любопытства.

— Если под личиной, то вполне обычные люди! — пожал плечами караванщик. — Есть правда, один секрет. Если помянуть при них Великую Мать, эти твари принимают свой истинный облик. А сами-то по себе они низкорослые, коротконогие с длинными когтистыми лапами, маленькой уродливой головой с огромной зубастой пастью. Сизые и осклизлые…

— Фффу! — Тия почувствовала, как к горлу подступила тошнота.

Она поняла, что была очень неправа, расспрашивая старого караванщика о всякой нежити. Теперь каждый шорох в постепенно засыпавшем лагере казался ей подозрительным, а стоило закрыть глаза, как в голову лезли зубастые уродцы. Она свернулась комочком у догорающего костра и крепко прижалась к сидящему рядом Змеелову, который посмотрел на Кашту с осуждением.

— Негоже, почтеннейший, детей пугать страшными историями. — проговорил, наконец, он

— Но я же ее предупреждал, что некоторые сказки на ночь лучше не слушать… — грустно усмехнулся тот. — Не бойся, девочка. С тех пор я ходил разными тропами и переходами, но ни разу больше не встретил ни одной подобной твари. Подозреваю, что те, кого мы тогда убили, были вообще последними в подлунном мире…

— Звучит обнадеживающе… поежилась маленькая воровка, еще крепче прижавшись к Змеелову. Кашта лишь виновато развел руками и отошел от костра проверить верблюдов.

— Не слушай этого болтуна! — тихо сказал ей наемник. — Он придумал страшную сказку потому, что ты его раззадорила. Гули — это выдумки. Ни я, ни мои товарищи, с которыми мне довелось водить караваны, в глаза их не видели.

— Хотелось бы мне в это верить… — проворчала Тия, с головой заворачиваясь в шерстяное одеяло. — Но чур сегодня я сплю рядом с тобой!

— Ну что с тобой сделаешь! — устало вздохнул наемник…

Тия еще поворочалась какое-то время, но усталость после трудного перехода взяла, наконец, свое, и она крепко уснула, так и не услышав, как Змеелов ушел сторожить лагерь. Она проспала до самого рассвета без сновидений…

На следующий день история Кашты и впрямь показалась ей выдумкой. До того нереальным, и даже нелепым казалось все рассказанное накануне при свете яркого пустынного солнца, что она вскоре о ней позабыла. Маленькая воровка привычно шла рядом со Змееловом и беззаботно болтала о каких-то пустяках, наемник же, напротив, выглядел озабоченным и тем больше хмурился, чем дальше они уходили. Наконец, он сказал удивленной Тии, что должен потолковать с караванщиком и подошел к Каште.

— Сколько движемся вперед, уважаемый, а мест я не узнаю, и ориентиры совсем не те, что видел я по пути из Хибы в Тарус… — озабоченно нахмурился он.

— Все верно… — едва заметно улыбнулся тот. Мы контрабандисты, и оживленными караванными путями, как ты понимаешь, пользоваться не можем… Так что идем мышиными тропами, срезая путь. Видишь вдалеке небольшие курганчики, будто тушканчики из норки выглядывают? Так вот, путь меж теми курганчиками выведет нас прямиком к караван-сараю, от которого всего две остановки до Альзары и три — до Таруса. Мы будем там через три дня.

— Три дня? — изумился Змеелов. — Но это означает, что мы вдвое сократили путь…

— Как видишь, связь с контрабандистами — это не только пятно на репутации, но и возможность неплохо срезать путь… Через пару часов, кстати, должен быть оазис. Остановимся там для отдыха.

— Что ж, будь по-твоему… — настроение наемника заметно улучшилось и он вернулся на свое место. — Похоже, им с Тией все-таки повезло, и сложности длительного перехода удастся миновать.

Тия же, внезапно, почувствовала себя странно. Под ногами по-прежнему хрустела песчаная корочка, в небе светило солнце, но что-то явно было не так. Чутье подсказывало ей, что впереди их ожидают крупные неприятности, да и Мушил, вдруг разволновалась без всякой видимой причины.

— Змеелов! — дернула она наемника за рукав. — Ты ничего не замечаешь?

— А что не так? — удивился он, оглядевшись по сторонам. — По-моему, ты просто наслушалась вчера страшных сказок…

— Нет, я не о том… — нетерпеливо наморщила носик она. — Просто меня не покидает чувство, что здесь есть что-то неправильное…

— Пустыня, как пустыня! — пожал плечами он. — Разве что маршрут мне незнаком… Но Кашта сказал, скоро должен быть оазис, там мы остановимся отдохнуть… А вот, кстати, он показался на горизонте. — Змеелов указал вперед. Туда, где невдалеке виднелась вода и пальмовая рощица, под которой располагался навес. Тия только плечами пожала.

Вскоре караван подошел к самому оазису и Кашта скомандовал привал. Однако стоило им зайти в тень приветливой пальмовой рощицы, как небольшое озерцо рядом неожиданно исчезло, как исчез, в общем и сам караван-сарай вместе с пальмами, а путники оказались стоящими посреди пустыни в тени незнакомых утесов. И, не успели они оправиться от изумления, как сзади раздался истошный вопль: один из купцов неожиданно провалился по колено в песок и теперь кричал, что его продолжает затягивать.

— Аш вас всех разорви! — сплюнул Змеелов, обнаружив, что его ноги тоже погрузились в песок. — Не делай резких движений! — скомандовал он Тии. Однако запоздал. Маленькая воровка, пытаясь высвободить одну ногу сделала широкий шаг, но лишь крепко увязла другой.

Кашта, стоявший чуть поодаль, витиевато выругался и громко крикнул:

— Никому не дергаться! Медленно и аккуратно выбирайтесь за утесы — там должен быть твердый грунт! Бросте поклажу — она только помешает… Тем, кто увяз глубоко — лечь и осторожно ползти к краю зыбуна!

Сам же он остался стоять на месте, и казалось, вовсе не собирался уходить. Вместо этого он достал из своей походной торбы какой-то глиняный горшочек и стал рассыпать вокруг себя его содержимое, зажмурив глаза и бормоча нараспев какую-то абракадабру. Истошно ревевшие до того момента верблюды вдруг разом смолкли, успокоились и осторожно пошли к твердой земле. Тия и Змеелов, уже успевшие выбраться, теперь с удивлением наблюдали странную картину: животные один за одним выходили из зыбуна, люди, все еще остававшиеся в песчаной трясине, казалось, обрели под ногами твердую почву и теперь уверенно двигались вслед верблюдам. Кашта, впавший в транс, внезапно вскинул вверх руки, и окружающее пространство «поплыло», окутывая спасшихся путников густым молочным туманом, и через какие-то пару секунд, они снова оказались в знакомом оазисе под тенью навеса.

— Что это было? — ошалело уставилась Тия на Змеелова. Тот был удивлен не меньше ее. Других путников, похоже, это происшествие не так взволновало. Купцы осматривали поклажу и, озабоченно поцокивая языками, сокрушались о том, что один верблюд все-таки пропал…

Наемник в недоумении подошел к Каште и удивленно спросил:

— Что это было?

— Мышиная тропа сбилась — туманно ответил тот, держась за виски.

— Не понимаю… — нахмурился наемник

— А что тут непонятного? — угрюмо проговорил Кашта. — Ты что же, думаешь, будто действительно просто так можешь срезать в два раза многодневный переход?

— Магия? — потрясенно выдохнул наемник

— Да! Здесь был наведен магический тоннель, но он внезапно сбился, и меня это очень беспокоит — покачал головой старый караванщик.

Змеелов вернулся к томившейся от любопытства Тии, которая сразу же забросала его градом вопросов. Он же, в ответ только неопределенно махнул рукой, тихо и значительно проговорив: «Магия!». Тия, открывшая было рот для очередного недоуменного восклицания, тут же его захлопнула и понимающе кивнула. С самого раннего детства бабушка Нур вдалбливала ей в голову, что колдовство-тема запретная, и, за одно только упоминание об этом можно попасть в большие неприятности, а потому маленькая воровка поняла, что все то, что они здесь увидели должно быть напрочь забыто. Она только зябко передернула плечами: совершенно некстати вспомнился рассказ караванщика о деревне гулей…