Они сверху видели, как комендант подошел к машине, как перед ним жандарм открыл дверь, как тот сел внутрь и как через мгновение машину объял пламень, а землю потряс мощный взрыв. Раздались многочисленные выстрелы, крики. По двору заметались тени. Еще что-то взорвалось неподалеку, и, как факелы, вспыхнули палатки полевых кухонь.
Отец с сыном упали на бетон, под прикрытие каменного парапета, и лежали там, пока шум на улице не стих, а из навесных динамиков не раздалась русская речь: «Дорогие товарищи заключенные, вас освободила от немецкого плена отдельная партизанская бригада под командованием капитана Зимина. Всех просим для пересчета потерь на площадь к колодцу. Не пересчитанные будут расстреляны как потенциальные предатели».
— Пошли, что ли, — помог подняться с холодного бетона ребенку отец.
— Мне жалко Иоанна, — признался Алексей. — Он, наверняка, как благочестивый разбойник, уже в раю.
— Это я пронес бомбы, — признался отец, — но я не знал. Кто-то мне их засунул в сумку. Боюсь признаться себе в этом, но я предполагаю — кто.
— Жалко детей Иоанна, — повторил мальчик. — Они не скоро узнают о подвиге своего отца.
— Пошли, — дернул его за рукав отец, и они спустились по лестнице на улицу.
Прямо на улице им встретился куда-то бегущий Петька.
— Всем к колодцу, там наши! — сообщил он Алексею и побежал дальше.
— Твой отец там? — крикнул ему вслед мальчик.
— Умер папка, вышкой завалило, — донесся голос Петьки.