Там, где восток

Полевой лагерь немцев

— Ну-с, значит, вы служитель церкви? — заинтересованно разглядывал отца Виталия уже лысеющий офицер «СС».

— Так точно, герр офицер, — кивнул тот, сидя перед немцем за столом.

— Вот попробуйте, — налил в кружку перед отцом Виталием из бутылки офицер. — Между прочим, урожай тридцать седьмого года!

— На запах интересно, — заметил священник, понюхав налитое, и отпил глоток. — Очень интересно.

— Если вы святой отец, значит, вам нельзя брать в руки оружие? — продолжил расспросы эсэсовец.

— Нельзя, — кивнул отец Виталий.

— Но вы брали и убивали?

— Убивал, но исключительно фашистов.

— Что скажет на это ваше начальство?

— Запретит мне служение.

— Навсегда?

— Может, и навсегда.

— А может, и нет?

— Может, и нет, но придется принять епитимию — наказание.

— В чем же оно заключается?

— Труд, молитва.

— И все?

— Наверное, все.

— Нет, лучше вина я не пробовал за всю свою жизнь, — опорожнил свой стакан офицер. — Впрочем, один раз, в одной парижской забегаловке, я наткнулся на неплохое «бордо». А вообще-то, в каком случае священник не может служить?

— Есть, — пожал плечами отец Виталий, — отлучение, членовредительство, если отнять руку, предположим.

— Тогда?..

— Тогда я не смогу благословлять.

— Это правая рука? — уточнил эсэсовец. — Как рисуют на ваших иконах?

— Правая, — согласился священник.

— Интересно, — поцокал языком офицер и попросил: — Дайте мне посмотреть вашу правую руку, я вам скажу, что вам еще придется пережить в будущем. Меня научила одна цыганка в Румынии.

Не дожидаясь ответа отца Виталия, немец перегнулся через стол, взял правую руку его и заглянул в ладонь.

— Православные не верят в гадание, — сказал священник.

— А напрасно, вот я, например, могу с уверенностью сказать вам, что благословлять вам больше не придется. — После этих слов он схватил со стола армейский тесак и отрубил священнику правую кисть.

— Поверьте, я только освобождаю вас от ненужных духовных переживаний, — не обращая внимания на глухой стон священника и потоки крови, залившие стол, продолжил свои разглагольствования офицер. — Священник не может быть убийцей, а все ваши наказания — сплошной формализм, и вы это знаете. Теперь вы свободный человек, внутренне свободный, разумеется. — Он повернулся в сторону входа в палатку и крикнул: — Франц, принеси спирт и веревку.

Мы же обещали вас вернуть живым, — бросил он через плечо отцу Виталию.

— Исключительно признателен за подобную заботу, хотя вы уже и так много сделали для меня, — нашел в себе силы ответить священник.

— А вы знаете, теперь я верю, что Отто принял вашу веру, что-то в ней все-таки есть, — задумчиво заявил офицер.