Танцоры в трауре Кэмпион 09

Глава 6

“ХЛОЯ ПАЙ ТРАГИЧЕСКИ ПОГИБАЕТ"

“блестящий молодой танцор сталкивается со смертельным исходом

“Сегодня вечером, вскоре после десяти, мисс Хлоя Пай, которая только вчера вечером успешно вернулась на лондонскую сцену в " Буфере " театра "Аргоси", разбилась насмерть под колесами встречного автомобиля. Авария произошла в загородном поместье мистера Джимми Сутане, где она проводила выходные. Мистер Сутане, который был за рулем автомобиля, когда произошел смертельный инцидент, находится в состоянии шока.

И я не вижу, что мы можем сказать больше, чем это, не так ли? Это дает им это в одном лице. Конечно, это обрушит их на нас, как тучу шершней. Тем не менее, они все равно пришли бы ”.

Дик Пойзер оторвал взгляд от бюро в гостиной и заговорил, держа в воздухе авторучку. Сак, который развалился позади него, засунув руки в карманы, беспокойно пожал плечами.

“Вы можете вычеркнуть "Буфера в театре Аргоси’, ” сказал он. “Они этого не напечатают. О, ладно, старина, хорошо. Я сделаю это ронео и разнесу по кругу, если это доставит вам удовольствие. Некоторые из них могут даже воспользоваться этим. Но нам это так легко не сойдет с рук, поверьте мне ”.

Пойзер бросил ручку, и чернила забрызгали законченную страницу.

“Кто, черт возьми, сказал, что мы такие?” потребовал он, его голос был пронзительным от раздражения. “Когда вы проработаете в этом бизнесе столько, сколько я, вы поймете, что если вы даете журналисту готовый к отправке фрагмент текста, есть вероятность, что он воспользуется им или, по крайней мере, его частью, вместо того, чтобы утруждать себя составлением предложений самостоятельно. Ты не можешь им диктовать, но иногда ты можешь их убедить, если они не знают, что ты это делаешь.

“Кроме того, - добавил он с большой серьезностью, “ все это вопрос времени”.

“Ты говоришь мне”, - мрачно сказал Сак, взяв исписанный лист.

“О, ради бога!” - сказала Сутане.

Он сидел в кресле у камина, который мисс Финбро пыталась разжечь. Линда с несчастным видом стояла за его стулом, а дядя Уильям тихо моргал в углу, его круглое розовое лицо слегка посинело, а пухлые руки были сложены на животе.

Двое мужчин у бюро мгновенно прекратили свои пререкания.

“Иди спать, Джимми”, - сказал Пойзер. “Ты должен поддерживать форму, старина”.

Сак поднял глаза, его юное лицо осветила кривая улыбка.

“Весь наряд зависит от тебя, Джеймс”, - сказал он с сожалением.

“Я отведу его наверх”, - пробормотала мисс Финбро, как будто говорила о ребенке.

Сутане оглядел их всех, и на его грустном, умном лице появилась искра неподдельного веселья.

“За кого ты меня принимаешь?” - сказал он. “Уходи, Финни. Я вполне способен позаботиться о себе. Я не сумасшедший. Может, я гениальный танцор, может, я зарабатываю несколько тысяч в год, может, я только что убил Хлою Пай, бедняжку, но я не чертов ребенок. О, привет, Кэмпион, как ты поладила с доктором?”

Было удивительно, как его приятный нервный голос мог приобрести такую властность. Все они замолчали, когда вошел Кэмпион.

Худощавый молодой человек слабо улыбнулся им и сдержанно рассказал о своем визите.

“Он не такой уж непривлекательный старикашка”, - сказал он наконец, стараясь звучать ободряюще. “Его сбил с толку купальный костюм. Как только я объяснила ему, что все мы совершенно нормальные, но занятые люди, он стал намного сговорчивее. Он, конечно, проведет вскрытие. Я—э-э— я не думаю, что он настолько настроен на самоубийство, как раньше ”.

“Хороший человек”, - сказал Сутане. “Хороший человек. Я ценю это, Кэмпион. Сак рассказал мне о машине. Это было забавно. Мне не следовало думать об этом сгоряча. Знаешь, тебе придется остаться и помочь нам пройти через это ”.

“Что это? Что это?”

Пойзер заинтересовался, и, к большому смущению мистера Кэмпиона, его маленькая уловка была подробно объяснена. Он стоял рядом, неловко глядя на них всех, пока они со школьным удовлетворением обсуждали механику движения. Тогда ему пришло в голову, какими детьми они были, все они. Их энтузиазм, их стремление убежать от основной шокирующей реальности, их склонность делать все более сносным, драматизируя это; это было самой чертой молодости.

Он взглянул на Линду. Она единственная отреагировала на трагедию так, как он полностью понимал. Когда она стояла за креслом Сутане, ее руки безвольно свисали по бокам, а лицо было бледным, она выглядела измученной, готовой уснуть на ногах.

Сок вышел в зал и вернулся в потертом кожаном пальто. Он был таким бодрым, как будто только что встал.

“Ну, тогда я пойду”, - сказал он. “Я пройдусь рысцой и увижу всех, кого смогу найти. Мы не можем держать это в секрете. Мы все это знаем, не так ли? Но я замолвлю словечко тут и там, а утром спущусь и познакомлюсь с мальчиками, когда они придут. Ты иди спать, Джимми. Предоставь все это нам ”. Он вышел, а Сутане повернулся в кресле и взглянул на свою жену.

“Мерсеру лучше бы поставить этих двоих”, - сказал он. “Где он?”

“Я оставил его в маленькой музыкальной комнате”, - сказал дядя Уильям, резко приходя в себя. “Я пойду и найду его”.

Он прошлепал через комнату и вернулся с композитором. Мерсер серьезно огляделся.

“Я знал, что ничего не смогу сделать, - сказал он, - поэтому я слонялся там, чтобы не путаться под ногами. Это было правильно? Что случилось? Полиция уехала?”

“Да”. Дик Пойзер закрыл бюро. “Да. Они вернутся утром. Будет дознание. Тебе придется присутствовать на нем, Джимми. Не хотели бы вы отказаться от шоу на день или около того? Пусть этим займется Конрад ”.

Сутане нахмурилась. “Как ты думаешь...” - начал он несчастным тоном.

Линда прервала его. “Сейчас три часа ночи”, - сказала она. “Он должен выспаться. Поговорим завтра”.

Мисс Финбро фыркнула.

“В пользу этого можно многое сказать”, - вставила она так резко, что Кэмпион посмотрела на нее. Он заметил, что она была обижена, и ему пришло в голову, что ей не нравилось, когда какая-либо другая женщина думала о физическом благополучии Сутане, области, которую она, очевидно, считала полностью своей.

“Где Конрад?” Поинтересовался Кэмпион.

“О, он пошел спать”. Пойзер смеялся, говоря это. “Конни должен выспаться, кого бы ни убили. Ему нужно думать о своем ралли”.

Линда повернулась к Мерсеру.

“Я подумала, не приютили ли бы вы дядю Уильяма и мистера Кэмпиона?” спросила она. “Видите ли, они не собирались оставаться, и комната еще не готова”.

“Да. Я бы хотел этого”. Мерсер говорил так, как будто это предложение было выдвинуто как мера, призванная избавить его от одиночества. “Мы довольно скоро отчалим, не так ли? Становится поздно”.

“Хорошая идея”, - согласился дядя Уильям. “Утром подумай получше”. Он взял Линду за руку и сжал ее. “Ужасная вещь, моя дорогая”, - сказал он. “Ужасная вещь. Но мы здесь, ты знаешь, Кэмпион и я. Делаем все, что в наших силах. Ты можешь на нас положиться. Постарайся уснуть и забыть обо всем до утра. Утром все никогда не кажется таким уж плохим. Я замечал это всю свою жизнь ”.

Это не было вдохновенной речью, но ее намерение было безошибочным. Линда благодарно улыбнулась ему.

“Ты прелесть”, - сказала она. “Спокойной ночи”.

Мерсер огляделся вокруг.

“У меня было пальто ...” - начал он. “Нет, все верно, у меня его не было. Мне лучше взять одно из гардероба, не так ли, Джимми?" В это время ночи становится чертовски холодно”.

Он вышел, чтобы забрать позаимствованную одежду, и Пойзер захихикал. Как и у многих очень маленьких мужчин, у него был странный дребезжащий смех с бульканьем, который обычно ассоциируется с детством.

“Что за парень!” - пробормотал он. “Что ж, я посплю пару часов и поднимусь на рассвете”.

Дядя Уильям тронул Кэмпиона за рукав.

“Давай, мой мальчик”, - сказал он. “Зайди за нашим ведущим в зал, разве ты не знаешь”.

Трое мужчин не разговаривали, пока шли по темному саду, но когда они пересекли мост, Мерсер остановился и потребовал показать место происшествия. Кэмпион с любопытством взглянул на него. Он выглядел странно в полумраке, его тяжелые плечи натягивали швы пальто Сутане; в то время как его отношение к происходящему, которое было отношением незаинтересованного, но привилегированного зрителя, приводило в замешательство.

“Должно быть, это было самоубийство”, - рассудительно заявил он, когда Кэмпион изложил ему голые факты. “Я не буду так говорить, конечно, если они не хотят, чтобы это стало известно, но любому дураку понятно, что это было сделано намеренно. Необычный поступок для женщины. Представьте себе, прийти в чужой дом на выходные и спокойно свернуть себе там шею, создавая проблемы и неудобства для всех. Тем не менее, я не удивлен. Я подумал, что она определенно была странной в гостиной этим утром ”.

Он двинулся дальше, и они охотно последовали за ним. На раннем рассвете было прохладно, и зубы дяди Уильяма стучали, в то время как мистер Кэмпион по личным причинам не имел желания говорить о смерти Хлои Пай.

Мерсер продолжал растягивать слова. Его артикуляция была невыносимо плохой, и он, казалось, думал вслух.

“Эта женщина даже не была танцовщицей”, - сказал он. “Я видел ее однажды. У нее вообще не было таланта. Пойзер сказал мне, что субботним вечером она ужасно гремела. Почему Джимми пригласил ее в шоу? Ты знаешь?”

Казалось, он не ожидал ответа, но продолжал что-то бормотать, пока они не прошли через огромный огород к его дому на краю поместья.

Кэмпион заметила длинный узкий кирпичный фасад, силуэт которого вырисовывался на фоне неба, а затем Мерсер пинком распахнул дверь, и они прошли через выложенный каменными плитами холл с дубовыми балками в огромную студию или музыкальный зал, занимавший по меньшей мере половину всего здания.

Первым впечатлением Кэмпиона от этого необычного помещения была неуместность, вторым - экстравагантность. Всю стену занимал замечательный радиоприемник. Это было необычное приспособление, которое выглядело так, как будто его изначально спроектировал Хит Робинсон, а затем ему позволили разрастись на манер виргинской лианы на всем, что попадалось на его пути.

Огромный концертный стейнвей занимал центр зала, и там было одно великолепное кресло.

В остальной части зала царил настоящий хаос. В каждом углу валялись груды пыльных бумаг, книги валялись в диком беспорядке, а изысканная кантонская шаль, покрывавшая стену над камином, была грязной и сильно обгорела.

Мерсер убрал с бокового столика кучу бумаг и радиоприемных устройств и достал из-под них поднос с "танталом" и стаканами.

“Угощайтесь. Я не пью по ночам”, - сказал он и бросился в кресло, но тут же снова из него выбрался. “Этот чертов пиджак жмет”, - сказал он, снимая его и бросая на пол, как будто у него были на него претензии. “Я ненавижу обтягивающую одежду”.

Дядя Уильям налил себе крепкого напитка и настоял на том, чтобы смешать его для мистера Кэмпиона. Они стояли, облокотившись на каминную полку, в то время как Мерсер развалился в кресле и рассматривал их, его светлые глаза были мрачными.

“Это случается очень скоро — я имею в виду смерть”, - торжественно сказал он. “Была женщина, которую мы не знали и не особенно хотели знать. Она была грубой, шумной и чертовски уродливой, а теперь она мертва. Куда она делась?”

Дядя Уильям кашлянул в свой стакан, и его пухлое розовое лицо смутилось.

“Не надо быть болезненным, мой мальчик”, - сказал он. “Очень грустно и все такое. Шокирующе. Приходится смотреть правде в глаза”.

Мерсер выглядел удивленным.

“Боже милостивый, ты же не веришь во все это, не так ли?” - сказал он с превосходством, которое было каким-то подростковым, но от этого не менее раздражающим. “Печально ... шокирующе ... это всего лишь слова. Я думал, когда мы шли сегодня вечером, как это было необычно, что она ушла так быстро. Можно подумать, что что-то от нее останется. Например, этот ужасный раскачивающийся смех. Я имею в виду, вы могли бы подумать, что вещи, которые делали ее такой яркой фигурой, какой она была, исчезали бы по одному, по крайней мере, не все погасли бы с треском, как если бы повернули выключатель. Это любопытная вещь, это. Я никогда не замечал этого раньше ”.

Дядя Уильям уставился на него так, словно подозревал, что он в своем уме.

“Мой дорогой парень, отправляйся в постель”, - сказал он. “Ты потрясен. Мы все потрясены”.

“Потрясены?” Мерсер был возмущен. “У меня появилась идея. Я не потрясен. Почему я должен быть? Я даже не знал эту женщину, а если бы и знал, она, вероятно, не понравилась бы мне. Ее смерть меня совершенно не трогает. Ко мне это не имеет никакого отношения. Это не имеет отношения ни к кому из нас. Я думаю, Джимми поднимает из-за этого слишком много шума. В конце концов, она всего лишь попала под его машину. Он не мог не ударить ее. Боже мой, во мне нет ничего болезненного! Я просто думала о фактах дела. Этим утром она была жуткой помехой в доме, поэтому я не могла не заметить ее странности. Теперь все это только что ушло. Куда? В этом есть идея. Понимаете, что я имею в виду? Это конкретная идея. Вы могли бы даже преобразовать ее в число. ‘Там, в темноте, где мои руки не могут тебя удержать’. Посмотрите на что-нибудь в этом роде. Вот как пишутся эти песни. Что-то приходит в голову и запускает цепочку мыслей ”.

“Я бы хотел лечь спать”, - тяжело сказал дядя Уильям.

Мерсер нахмурился. “Я думаю, ты права”, - сказал он с сожалением. “Нужно спать. Это ужасная трата времени. Глупо организованный бизнес. Почему бы не позволить нам жить половину времени налегке, вместо того чтобы валять дурака, ложиться спать, снова вставать и бриться. Это расточительство ”.

Кэмпион пристально посмотрел на него, но на его тяжелом смуглом лице не было и следа притворства. Очевидно, он был совершенно искренен. Вера во всемогущий разум, которую подразумевал его аргумент, была настолько неожиданной и нехарактерной для Кэмпиона, что он затруднялся объяснить это, пока его не осенила простая истина. Мерсер вообще не думал в общепринятом смысле этого слова. Идеи приходили ему в голову и порождали другие идеи. Но процесс, который связывал любых двоих из них, был мрачной процессией, происходящей в какой-то подсознательной части мозга.

То, что его попытки конструктивно мыслить были ребячеством, стало очевидным из его следующего замечания.

“Для ‘обнять тебя’ нет по-настоящему хорошей рифмы, кроме "обнять тебя", не так ли?” сказал он. “Это гнилой язык. Я должен привлечь Питера Дилла к тексту. Я думаю, что могу спеть эту песню. В ней есть возможности, все эти ‘where are you’, ‘так близко и в то же время так далеко”.

“Этот парень сумасшедший”, - сказал дядя Уильям, когда дверь большой спальни, которую им предстояло делить, закрылась за ними несколько минут спустя. “Надеюсь, простыни проветрены”.

В большой старомодной комнате стояли три кровати, и он торжественно открыл их все, прежде чем высказать взвешенное мнение о двух лучших. Мерсер небрежно указал на дверь их комнаты, когда они поднимались наверх, и именно дядя Уильям потребовал и в конце концов достал пижамы для них обоих.

Он сел на выбранной им кровати, его белые кудри были зачесаны наверх, а лицо розовое и сияющее, как у только что искупавшегося херувима, и принюхался.

“Деньги”, - сказал он, как будто почувствовал их запах. “Много денег, но нечем их прилично потратить. Парень, вероятно, никогда так или иначе не рассматривает свою банковскую книжку. Твоя кровать удобная?”

“Очень”, - рассеянно сказал Кэмпион. “Это какой-то патент”.

“Скорее всего”. В голосе дяди Уильяма не было одобрения. “Эти богатые, беспечные парни получают все, что им пожелают. Продавцы подходят к двери”.

“Не в кроватях, конечно?”

“С чем угодно”. Старик говорил с неопровержимой убежденностью человека, который знает. “Они добираются до слуг, если не могут найти никого получше. Полагаю, здесь есть слуги?”

“Конечно, будут”. Кэмпион говорил механически, его мысли были заняты деликатной проблемой смерти Хлои Пай и его собственным отношением к ней. Он никогда раньше не утаивал важную информацию, и его внезапное решение отступить от своей обычной беспристрастности сильно обеспокоило его. В конце концов, была убита женщина, и, предположительно, одним из людей, с которыми он провел день. Это была ситуация, заставляющая задуматься.

Однако дядя Уильям был в разговорчивом настроении.

“Там может не быть никакой прислуги. Никогда не знаешь наверняка с таким парнем, как Мерсер”, - заметил он. “Знаешь, что я о нем думаю, Кэмпион? Он из тех парней, которым следовало бы слоняться без дела, спать у людей на полу, подбирать объедки комфорта, следить за собой, как лондонский голубь, но с помощью хитрости, разве вы не знаете, с помощью хитрости он сколотил состояние на своих песнях, и это выбило парня из колеи. Я встречал таких мужчин, как он, раньше, но никогда с деньгами ”.

Мистер Кэмпион, чье внимание было привлечено только к середине этой речи, поднял глаза.

“Я думаю, ты права”, - согласился он. “Ему не на что тратить свои деньги, кроме как на себя”.

“Вот именно”. Дядя Уильям начинал волноваться. “И он из тех парней, которые многого не хотят. Он всегда думает о том, как поступить по-своему, и, конечно, он это получает. Он не из тех парней, которым нужны бриллианты ”.

“Бриллианты?”

“Ну, тогда слоны. Фигура речи”.

“О, я понимаю”. Мистер Кэмпион оставался задумчивым. “Его песни пользуются большим успехом”, - сказал он.

“Чувственная болтовня”, - заявил дядя Уильям с откровенным отвращением. “Я не музыкален, но я узнаю чушь, когда слышу это. Тем не менее, кажется, что это проходит. Все, что слишком глупо, чтобы быть сказанным, можно спеть. Один немецкий парень указал на это ”.

Кэмпион покачал головой.

“Во всех вещах Мерсера что-то есть”, - сказал он. “Это не просто гниль ради гнилья. В них есть подлинное чувство, каким бы ужасным оно ни было выражено. Именно это делает некоторые из этих песен такими невыносимо смущающими ”.

Дядя Уильям просиял.

“Как обычный парень, рассказывающий тебе о своих проблемах и шокирующий тебя, потому что они напоминают тебе о твоих собственных священных мыслях о какой-то великолепной маленькой женщине?” неожиданно сказал он. “Знаете, я это заметил, но никогда не решался упомянуть об этом. О, ну, в душе мы все снобы”.

Открытие, казалось, обрадовало его. Он усмехнулся.

“Самое удивительное, что этот парень ничего не знает о женщинах”, - продолжал он. “Знаете, в театре это такая шутка. Сутане знает его с тех пор, как он впервые начал писать. Никогда в жизни не был влюблен. Даже никогда не угощал женщин едой. Относится к ним нежно, но не интересуется ими, как будто они домашние кролики или что-то в этом роде. Должен выбросить все это из своей головы. Я помню, как мой двоюродный брат Эндрю — тот, из-за кого были все неприятности, — однажды вечером рассказал мне длинную чушь о том вечере. ‘Исполнение желаний’, как он это назвал; никогда не забывал это слово. Мне оно показалось нездоровым, и я так ему и сказал. Но с тех пор, как я, так сказать, вышел в мир, я заметил, что в этом что-то есть. Мерсер - легкомысленный парень. Совершенно необычайно эгоистичный. В этом доме должно быть несколько спален, но он собирает нас здесь вместе, потому что ему лень указать на другую ”.

Кэмпион не ответил. Дядя Уильям выключил свет над своей кроватью и устроился поудобнее. Но ему все еще не хотелось спать.

“Самоубийство или несчастный случай”, - пробормотал он, придерживаясь своей философской жилки, которая была новой для Кэмпион. “Какое это имеет значение? Не хочу быть жестоким, но я чувствую, что ей лучше умереть. Возраст совсем не подошел бы к ее книге, не так ли?”

Кэмпион хранил молчание, но его спутницу было не успокоить.

“Кэмпион...” Его голос звучал настойчиво в полумраке.

“Да?”

“Мы попали в забавную компанию, мой мальчик, не так ли? Чертовски любопытная компания бандеровцев. Ничего похожего на Кембридж”.

Кэмпион с сожалением отбросил свои собственные мысли.

“Бандарлогги?” поинтересовался он.

“Индейцы”, - объяснил дядя Уильям. “Означает ‘народ обезьян’. Почерпнул это из "Книг джунглей", ” скромно добавил он. “Получил всю мою Индию за свои мемуары из "Книг джунглей" и "Вокруг света за восемьдесят дней". Пытался Ким, но не смог с этим смириться. Забавная вещь в этих мемуарах, Кэмпион. Если бы я поступил достойно и придерживался правды, никто бы их не прочитал. Как бы то ни было, они смеялись надо мной, и я сколотил небольшое состояние. Я не болван, ты знаешь. Я понимаю, как это произошло. Лучше быть клоуном, чем напыщенным старым дураком. Мама бы этого не поняла, хотя она была умной женщиной, упокой Господь ее душу. Я наткнулся на это, и это заставило меня. Послушайте, мне придется пойти на дознание по делу мисс Пай? Я не присутствовал ни на одном дознании после той глупой истории с Эндрю. Не знаю, хочу ли я этого.”

Кэмпион пошевелился. “Где ты был весь вечер?”

“Я?” Дядя Уильям рассмеялся. “Со мной все было в порядке. Нет смысла говорить как полицейский. Я не видел ту женщину после ужина. Я не свидетель. Я был в маленькой музыкальной комнате за столовой, слушал Мерсера. Я не возражаю против его бренчания, когда нет слов. Именно эти парни, выбалтывающие свои вульгарные личные мысли, заставляют меня чувствовать себя неуютно ”.

Кэмпион приподнялся на одном локте.

“Вы слушали игру Мерсера весь вечер, с момента окончания ужина и до какого времени?”

“Пока не вошла Линда, похожая на привидение, и не рассказала нам все об аварии”.

“Понятно. Где был Конрад?”

“Этот маленький коротышка?” Старик был полон презрения. “Он говорит, что оставил мисс Пай у озера и поднялся наверх, в свою спальню, которая находится над комнатой, которую мы использовали. Он лежал там с открытым окном, прислушиваясь — по крайней мере, так он говорит ”.

Он повернулся и запахнул одежду вокруг себя.

“Не хочу показаться недобрым, ” бросил он через плечо, - но если бы я был женщиной, один взгляд на этого парня вызвал бы у меня желание перерезать себе горло”.