Танцы на могиле (криминальный триллер об озёрах №1) - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Зоэ Шарп (ч. 3)

« Если мы найдем подозреваемого», — пробормотал Ник, устало улыбнувшись.

«Спасибо, Грейс».

Он спрятал блокнот обратно во внутренний карман, но, казалось, не желал уходить.

«Ваш босс упомянул, что ПМ на собаке показал, что это военная винтовка?»

«Такого калибра, конечно». Его упрямая решимость не выпускать эту женщину из рук удивила её. «Почему?»

«Я знал, что Фредериксон что-то скрывает», — сказал он, пронзив ее свирепым взглядом, словно желая, чтобы она отнеслась к нему серьезно.

Грейс снова наклонилась, чтобы потрогать гипс. Нужна ещё минута.

«Я думала, совершенно очевидно, что эти двое скрывают», — бросила она через плечо. Она снова встала и заметила, что он пристально смотрит на неё.

«И когда именно ты собирался посвятить меня в этот маленький секрет?»

Грейс выдержала его пристальный взгляд, не дрогнув. «Я работаю криминалистом совсем недолго, но первое, чему я научилась, — это предлагать факты, а не мнения. Если бы я нашла какие-либо веские доказательства, вы бы узнали об этом первыми», — решительно заявила она. «Как я уже говорила, я не люблю гадать».

Она позволила ему обдумать это, пока снова пыталась наложить гипс. Следующие несколько минут она игнорировала мужчину позади себя, сосредоточившись на том, чтобы аккуратно снять гипс и задокументировать свои действия. Обернувшись, она увидела, что его лицо затуманено.

«Итак, без веских доказательств , почему вы думаете, что между ними что-то происходит?»

Она взяла свои вещи и осторожно ступила на ближайшую ступеньку, ожидая, что он посторонится и пропустит её. Когда он этого не сделал, она прислонилась к шершавой стене соседнего здания, чтобы переждать его.

«Они стояли так близко друг к другу, но при этом были так осторожны, чтобы не соприкасаться».

Она пожала плечами. «Если бы он был достаточно спокоен, чтобы навестить её в такой ранний час, она была бы совершенно счастлива положить ему руку утешения».

На его плечах, в сложившихся обстоятельствах. Вместо этого они отчаянно пытались подчеркнуть расстояние между ними. Угрызения совести, не правда ли?

Он некоторое время переваривал информацию, устремив взгляд внутрь себя.

«Чёрт, — наконец сказал он. — И почему я этого не заметил?»

Она могла бы сказать ему, что годами скрашивала скуку чопорных светских вечеринок с Максом, играя в «Определи неверность». Люди дают Так много всего ускользает от внимания, хотя они изо всех сил стараются этого не замечать. Она улыбнулась и легкомысленно сказала: «Ну, неудивительно, что так много интрижек остаются незамеченными».

«Это то, что случилось? У твоего бывшего была интрижка?»

Грейс пристально смотрела на него, пока он не покраснел и не опустил глаза.

«Нет. И я бы точно заметила». По какой-то причине она почувствовала непривычную потребность высказаться. «Я просто обнаружила, что мне нравится быть одной».

Он кивнул, но она заметила, как опустились его плечи. Он выглядел усталым, поняла она. Более того, он был смертельно устал.

«Ты когда-нибудь…скучаешь по браку?»

«Конечно», — честно ответила она. «Но нечасто. В основном я… счастлива в своей собственной компании». И вдруг она вспомнила несчастную фигуру девочки, Эдит, дерзко сидящей над частично разобранным пистолетом на родительском

Обшарпанный кухонный стол. «Некоторые люди просто рождаются одинокими».

ПЯТНАДЦАТЬ МИНУТ СПУСТЯ Ник догнал высокую криминалистку, когда она загружала остатки своего оборудования в фургон для осмотра места преступления. Она уже сняла нитриловые перчатки и теперь, откинув капюшон расстегнутого комбинезона, энергично провела пальцами по копне густых рыжих волос.

«Все готово?» — спросил он, идя к ней по потрескавшемуся бетону.

«Думаю, да». Она спустила костюм до колен и села в дверной проём фургона, чтобы натянуть его на ботинки. Под ним на ней были выцветшие джинсы и бледно-голубая рубашка с закатанными рукавами, обнажавшими нечто похожее на потёртые мужские часы.

Что она пытается доказать? — подумал Ник. Ответ последовал незамедлительно.

Все.

Он прислонился к открытой раздвижной двери, наблюдая за ней. В вопросах женской одежды он был таким же старомодным, как и любой другой мужчина. Ему нравилось, когда женщины выглядели как женщины: красивая одежда и макияж – главное, чтобы ему не приходилось торчать рядом, пока они это выбирают.

«Кстати, вы были совершенно правы. Хозяин говорит, что починил неисправную защелку на этом окне только на прошлой неделе. Его страховой агент поднял шум, потому что приближался срок продления полиса».

Грейс остановилась, задумавшись. «Хорошо, что он до этого додумался, иначе его заявление могли бы отклонить».

«Хм», — Ник поднял взгляд, прищурился от яркого солнца и полез в карман за тёмными очками. «Значит, наши воры не были здесь с прошлой недели, иначе бы они поняли, что это пустая трата времени».

«Или они знали, что защелка установлена, и всё равно считали, что это лучший вариант», — Грейс улыбнулась. «Извините. Просто изображаю адвоката дьявола».

Ник невольно улыбнулся в ответ. «И собаки у него тоже нет. Видимо, на них аллергия. Говорит, все его постоянные клиенты знают, что своих собак нужно держать на улице».

«Ну что ж», — Грейс стянула остатки костюма и бросила их в мусорный мешок. «Это уже что-то». Она встала. «Извини, что больше ничего».

«Не переживай. Ты раскопал больше, чем кто-либо другой. Кто знает, может, нам и вправду удастся расшифровать это».

Говоря это, он осознал, что к нему вернулось прежнее рвение к работе. Он приехал сюда, всё ещё охваченный тем же приступом угрюмого раздражения, от которого так и не смог избавиться. Но теперь он почувствовал нечто, что можно было бы назвать оптимизмом. Она, возможно, и немного отчуждённая, но, без сомнения, знает свое дело.

Его всё ещё раздражало, что он пропустил признаки романа между Фредериксоном и Анджелой Инглис, но он пожал плечами. Если Поллок не считал, что это… стоит ли воспринимать это всерьез, кто он такой, чтобы спорить?

Ник отступил назад, позволяя Грейс захлопнуть боковую дверь, держа в руке ключи от фургона.

«Не думаю, — сказал он, когда она подошла к водительскому месту, — что ты разрешишь мне угостить тебя обедом?»

Она взглянула на него свысока, глядя на свой длинный аристократический нос, и кивнула в сторону фургона.

«Было бы непрофессионально оставлять улики без присмотра».

Ник кивнул в сторону кафе на другом конце жилого комплекса, которое, очевидно, обслуживало не только близлежащие заведения, но и пешеходов и прохожих. Снаружи стояло с полдюжины хромированных столиков и стульев, откуда хорошо просматривались их автомобили. «Вам и не нужно».

«Хм, это очень мило с вашей стороны, но я так не думаю», — ответила она своим слегка отстранённым голосом. Разочарование захлестнуло его, но, присмотревшись, он заметил лёгкую улыбку, тронувшую уголок её губ. «Я вполне могу сама купить себе обед », — добавила она. «Вы можете присоединиться ко мне».

«Ладно», — он постарался не выдать облегчения. «Я займу нам столик, ладно?»

И он быстро ушел, на всякий случай, если она захочет передумать.

Громкий стук вырвал Патрика Бардуэлла из дремоты. Его рука автоматически потянулась к оружию, которого не было, и он, моргнув, окончательно проснулся, судорожно вздохнув, словно утопающий.

Шум стих, и мир выровнялся, стабилизировался. Он снова оказался в тесной гостиной коттеджа, уютно устроившись в выцветшем кресле с подголовником, где и устроился, ожидая, когда за ним придут.

Он был уверен, что они придут . Как же иначе? Девушка видела его там, на холме. Она достаточно разбиралась в оружии, чтобы понять, что он задумал. И даже если её слова были подвергнуты сомнению, отпечатки пальцев на её горле сами всё расскажут.

На мгновение он напряг слух. Действительно ли кто-то стучался, или ему снова разыгралось воображение? Он устало потёр бороду, и руки стали влажными и холодными, как рыба. Он учуял страх в собственном поту – резкий, горький запах. Давно он не испытывал такого страха.

Он снял часы, спрятал их подальше, чтобы они не отобрали их у него, когда его схватят, и теперь он потерял контроль над временем. Солнце стояло слишком высоко для предрассветного рейда, который, как он знал, они предпочитали, когда они надеялись вытащить его из постели, потерявшего ориентацию.

Ну, не он.

Ему потребовалось время, чтобы прийти в себя после побега девушки. Наконец он спустился вниз и собрал инструменты, убирая их, словно автомат, и какой-то подуровневый уровень его сознания следил за его движениями, не регистрируя их.

Он выехал на «Ленд Ровере» на улицу и отнёс винтовку обратно в хлев. Хороший солдат прежде всего заботится о своём снаряжении. Этому его научили на начальной подготовке, и это доказали годы в бою. Поэтому он задернул шторы и разобрал «Барретт», его руки двигались плавно и точно.

Пистолет теперь стоял на низком столике в гостиной, расставив сошки и точно выровняв их по углам, словно для осмотра снаряжения, а увесистый десятизарядный магазин лежал рядом. Затем он откинулся на спинку стула, спокойно положив руки на подлокотники, и стал ждать, когда они подойдут.

Стук раздался снова, и воображение Бардуэлла взорвалось ярким красочным снимком: одетые в чёрное бандиты из SCO19 столпились у входа в коттедж с автоматами наготове. В его воображении ещё одна пара вбежала, замахнулась стальным молотом на петли и…

Еще один стук, и, по мере того как его бдительность возрастала, он распознал робость в вежливом постукивании.

Затем кадр резко обрывается и показывает одинокого сельского хулигана, который неуверенно стоит на пороге своего дома, возможно, немного смущенный тем, что ему приходится воплощать в жизнь дикие фантазии расстроенной девочки-подростка.

Бардуэлл пошатнулся и поднялся на ноги, его конечности протестовали против внезапного движения.

«Минутку», — хрипло позвал он. «Дай мне минутку».

Ответа не последовало, и, несмотря на весь его прежний фатализм, теперь, когда настал этот момент, его первым инстинктом было бежать.

Он схватил «Барретт» и журнал и понёс их в крошечную спальню. Пространство почти полностью занимала двуспальная кровать в центре, доставшаяся ему в наследство от сдачи фермы в аренду на время отпуска.

Бардуэлл опустился на колени и сунул винтовку под кровать, завёрнутую в одеяло. Он нырнул обратно в гостиную, но тут же смахнул со стола пропитанную маслом тряпку и бросил её в угольное ведро.

На кухне он немного успокоился, прежде чем наконец открыть дверь. На улице стоял гость, которого он явно не ожидал.

Эдит.

Он застал её в тот момент, когда она нервно оглядывалась через плечо, словно знала, что приходить сюда – плохая идея. Услышав звук открывающейся двери, она резко повернулась к нему, её рот беззвучно сложился в букву «О». Её шея казалась слишком длинной и тонкой, чтобы держать голову с бесформенной шапкой плохо подстриженных волос. В этой испуганной, неловкой позе Бардуэлл напоминал не молодого оленёнка, а, что менее лестно, жирафа.

В течение бесконечного, оторванного от реальности мгновения они смотрели друг на друга.

Девушка пришла в себя первой. Его присутствие не стало для неё неожиданностью, как бы сильно она ни потеряла самообладание.

«Ну что ж», – наконец смело произнесла она, резко дернув головой, словно пытаясь изобразить небрежность, но вместо этого создав впечатление, что она впала в судорогу. – «Ты не собираешься пригласить меня войти?»

Бардуэлл молча отступил в сторону. И прежде чем закрыть за ней дверь, он быстро оглядел заброшенный двор фермы. Если всё пойдёт так, как он опасался, чем меньше свидетелей, тем лучше.

У КАФЕ В СТЭВЕЛИ Ник вернулся к столику, стараясь не пролить полные стаканы лимонада, которые он балансировал. Грейс смотрела куда-то вдаль, он видел, как открытая тетрадь лежала на столе, рассеянно постукивая ручкой по странице. Она закрыла её с извиняющейся улыбкой, когда он приблизился.

«Извините. Иногда трудно отвлечься от работы».

«Эй, я последний человек, которому тебе нужно это объяснять». Он умудрился поставить оба стакана, не расплескав их содержимое, и сел на стул напротив.

Кафе представляло собой популярную закусочную с небольшой зоной отдыха на открытом воздухе, отгороженной узкими вазами с геранью, достаточно красочной, чтобы привлекать внимание прохожих на главной улице неподалеку.

Ник ожидал, что она закажет салат, но когда он кивнул в сторону меню, все еще лежавшего на столе, ее улыбка стала заговорщической.

«Мне не нужно этого видеть. Не тогда, когда меня с самого приезда сюда манит запах бекона».

Ник покачал головой и вернулся в дом, чтобы сделать заказ, размышляя о том, как часто эта женщина будет его удивлять.

Когда он вернулся, Грейс осматривалась по сторонам, оценивая всё с профессиональным видом. Что-то подсказывало Нику, что она сможет описать это место во всех подробностях, даже спустя долгое время после того, как уйдёт оттуда.

«Я редко ем на улице в последнее время. С тех пор, как запретили курение, — обычно там как в пепельнице». Она скользнула взглядом по его рукам. «Конечно, я принимаю как должное, что ты не куришь».

«Исправился», — сказал он, потянувшись за стаканом. «Почти пять лет».

Грейс слабо улыбнулась и подняла свой бокал в молчаливом тосте.

«Почти?» — спросила она.

Он усмехнулся, застигнутый врасплох. «Четыре года, шесть месяцев и, ну, около четырнадцати дней». До сих пор помню день, когда я ушёл. День, когда Лиза сказала мне, что она… беременна Софи …

«Тяжело ли было сдаться?»

Он пожал плечами. «Я знал, что мне нужно бросить, и я это сделал. Оглядываясь назад, понимаю, что делал это только по случаю. Глупо, конечно, но я вырос в пабах, когда все курили. Если хочешь вписаться, ты тоже».

«Ты вырос в пабе?»

Он улыбнулся, услышав сомнительную ноту, и отпил глоток. «Мой отец управлял серией закусок для одной пивоварни за другой. К двенадцати годам я мог в одиночку опорожнить целый бар». Часто приходилось, когда у старика случалось… утром вцепился мертвой хваткой в кровать.

«А как же твоя мать?»

Ник заставил себя не напрягаться. «Она ушла», — коротко сказал он. «Мне было лет семь, я был таким сопливым ребёнком. Хотя не могу сказать, что виню её. Мой отец любил играть на публику».

Грейс кивнула, но не сделала обычных сочувственных жестов, и Ник был благодарен. Вместо этого она сказала: «Это был долгий путь от управления пабом до твоей нынешней работы», — с таким интересом в голосе, что это прозвучало как вопрос.

Он откинулся назад, словно размышляя. «Может быть, я решил, что если уж мне приходится разнимать драки каждую субботу вечером, то лучше уж делать это с помощью газового баллончика и ордера на арест, и получать за это деньги».

Это было неуклюже. Он видел по её лицу, что она разочарована, и добавил: «Моей первой работой под прикрытием было то, что я устроился управлять барами в очень сомнительном ночном клубе, так что этот опыт мне очень пригодился».

Она слегка наклонилась вперёд, вложив всю себя в то внимание, которое оказывала ему. Ник старался не поддаваться льстивому настроению; это был всего лишь приём. Из Грейс получился бы хороший дознаватель. Люди говорили только для того, чтобы посмотреть, как она слушает. Во всяком случае, мужчины.

«Успешно?» — спросила она. «Ваше первое задание под прикрытием».

Ник криво усмехнулся. «Даже когда нас обыскали, босс велел мне держать рот на замке, и он меня сразу заметит, так что, думаю, можно с уверенностью сказать, что моё прикрытие было довольно надёжным». Лучше не вспоминать то время, когда… Не было. Он снова потянулся за стаканом и спросил полушутя: «И что же делает такая славная девушка, как ты, на такой работе?»

На мгновение Грейс нахмурилась, глядя в свой лимонад, а затем откровенно сказала: «Я уже занималась фотографией — чисто любительской, понимаете…

когда мой друг-адвокат попросил меня сделать несколько фотографий здания, в котором произошло ограбление».

«Ты имеешь в виду, как сегодня?»

Она элегантно пожала плечами. «Офисное здание, а не мастерская, и, боюсь, цель эксперимента заключалась в том, чтобы доказать, что свидетель обвинения просто не мог видеть то, что утверждал, находясь в том положении, в котором он, как предполагалось, находился в тот момент».

«И вам это удалось?»

«Это зависит от вашей точки зрения». Она откинулась назад и скрестила длинные ноги, обтянутые джинсами. «Мы доказали свою правоту, если вы это имеете в виду.

Клиент моего друга вышел, и после этого ко мне подошел Ричард Сибсон.

и сказал мне — довольно бодро, как мне показалось, — что я разрушил его дело. Затем он дал мне визитку и сказал, что если я когда-нибудь захочу работать на стороне ангелов, ему пригодится кто-то с моим глазом — его словами.

«Итак, вы приняли его предложение».

«Нет, не сразу. После того, как мы с Максом расстались, я поступила в колледж на северо-востоке. К моменту развода я уже была достаточно образована, чтобы поступить».

В её голосе было что-то особенное, и Ник взглянул на неё, но выражение её лица не выдало никаких эмоций. Осторожно он спросил: «Разве твой бывший не хотел, чтобы ты согласилась на эту работу?»

Она сделала лицо, в котором было больше веселья, чем раздражения. «Он не хотел, чтобы я устраивалась на какую-либо работу. Он зарабатывал достаточно, чтобы содержать нас обоих, так зачем мне работать?»

Её деловой тон раздражал его. Как будто все работающие мужья сталкиваются с одной и той же дилеммой. «Полагаю, после заключения сделки тебе это всё равно не нужно».

Грейс снова взяла свой стакан и холодно взглянула на него поверх его края.

«А я думал, что на вашей работе вы уже научились бы ничего не предполагать».

Он ухмыльнулся ей, подняв бокал в знак признания. «Кстати, хочешь поделиться своими предположениями об этом ограблении?

Ты думаешь, они действительно не знали об этом окне?

Они обсуждали первые выводы Грейс, пока не подошли остальные посетители. Затем им принесли еду – два огромных сэндвича с горячим беконом – и они в приятном молчании погрузились в процесс еды.

Ник заметил, что она ела с осторожностью и сосредоточенностью, не перебирая еду и не беспокоясь о калориях. Может быть, она просто от природы худая?

Он вспомнил скудное содержимое её холодильника. Или, может быть, она просто... дома мало ест. И он подумал о том, чтобы пригласить её разделить с нами

Ещё один ужин с ним. Может быть, тихий ужин, когда их не будет волновать работа…

Когда их тарелки опустели, она тихо спросила: «Ты всё ещё волнуешься за девочку, Эдит, да? Что ты собираешься делать?»

Ник взглянул и увидел, что она нахмурилась.

«Не уверен». Как и она, он говорил тихо, остерегаясь соседних столиков. «Я надеялся, что кто-нибудь из… офиса поговорит с ней, но это будет сложно. Для начала, её отец узнает, что мне велели не лезть в это дело».

«Хм. Я мог бы заскочить по дороге домой — ничего официального, конечно, — если думаешь, это поможет?»

Да? — Думаю, да. — Он одарил её печальной улыбкой и откровенно добавил:

«По крайней мере, если слух дойдет до ее отца, он не станет подстраивать так, чтобы его дружки затащили тебя в темный переулок».

«Как благородно», — сказала она этим слегка хрипловатым голосом, который был на волосок от того, чтобы рассмеяться над ним. А затем её взгляд метнулся в точку чуть выше его правого плеча и погас.

Прежде чем Ник успел обернуться, позади него раздался голос: «Я ведь никому не помешал, правда?»

«Лиза!» Ник, произнося её имя, понимал, что на его лице написано виноватое удивление. Чёрт! Он резко встал. «Слушай, я…»

«Пощади меня», — резко бросила Лиза. «Вижу, ты занята». Она окинула Грейс взглядом с ног до головы. «Для тебя она старовата, да?»

Он внутренне застонал, но Грейс не отреагировала на колкость.

«Это полностью зависит», — спокойно сказала она, — «от того, что, по-твоему, он со мной делал?»

Ник увидел, как Лиза пришла в себя. Он схватил её за руку, чувствуя на себе пристальный взгляд окружающих. «Давай поговорим об этом позже, ладно?»

Лиза вырвала руку. «О чём говорить?»

Ник узнал этот кипящий взгляд. Он глубоко вздохнул.

«Слушай, я просто обедаю с коллегой», — сказал он, понимая, что его голос устал от поражения. «К нам тут ограбление. Так что говори, что хочешь сказать, и не опозорься, а?» И, хотя он понимал, что это не поможет, добавил: «Теперь здесь живёшь ты, дорогая, а не я».

Её хорошенькое личико вспыхнуло – от гнева или стыда, он не понял. Она мельком взглянула на восторженные лица за соседними столиками, большинство из которых поспешно отвели взгляд.

Кстати, Лиза была из тех, кто приковывает взгляды всех. Маленькая, светловолосая и миниатюрная, с невероятно тонкой талией и лицом в форме сердечка, она познакомилась с Ником, когда кто-то пытался ограбить парикмахерскую, где она работала в Манчестере. Тогда он ещё был в форме, первым прибежал на место и увидел эту миниатюрную фигурку, яростно угрожавшую кастрировать загнанного в угол несостоявшегося вора раскалёнными щипцами для завивки волос.

Он не мог утверждать, что его не предупреждали о ее вспыльчивом характере.

Сегодня на ней было цветочное летнее платье, в котором она выглядела невероятно изящной по сравнению с Грейс, но почему-то далеко не такой привлекательной...

«Я узнала твою машину», — сказала она, нахмурившись. «Я хотела сказать тебе, что заскочу к тебе на выходные, чтобы забрать игрушки Софи».

Игрушки Софи. Этого хватило, чтобы порезать, и всё. Ник отвернулся, чтобы она не увидела. «Да, конечно. Если я не буду работать, я тебе помогу».

«В этом нет необходимости», — сказала она так быстро, что он поморщился. «Наш Карл сказал, что отвезёт меня в Кендал на фургоне, чтобы мы могли забрать её дом Венди».

Карл был угрюмым, коренастым братом Лизы. Они с Ником никогда не ладили даже в лучшие времена. Ник не мог представить, что ситуация улучшится теперь, когда им больше не нужна была мнимая амнистия.

Он подавил желание засунуть руки в карманы, словно нашкодивший школьник, и неловко спросил: «Я... как дела? Как Софи? Она...

—?»

«Она с моей мамой. У нас обеих всё хорошо», — шмыгнула носом Лиза. «И у тебя, судя по всему, тоже».

Она бросила последний ядовитый взгляд в сторону Грейс, которая выдержала его с вежливым безразличием, и отшатнулась.

Тишина после ухода Лизы была оглушительной. Ник медленно сел, не в силах выдержать пристальный взгляд Грейс. Какое-то время они оба молчали.

«Я облегчу тебе задачу», — сказала Грейс. «Лиза — твоя девушка, я так понимаю, а Софи…»

«Наша дочь», — закончил за неё Ник. Он попытался выдавить улыбку, но безуспешно. «Ей четыре. Лиза забрала её к себе, когда бросила меня пару недель назад».

"Я понимаю."

Он увидел, как она мысленно подсчитывает время, и его собственный гнев грозил снова взять верх. «Слушай, я бы предпочёл, чтобы ты не упоминал об этом на работе. Ты же знаешь, как на станции любят сплетничать».

«Да, я так считаю». В её голосе послышалась лёгкая дрожь. Ник с некоторым опозданием понял, что она, вероятно, последний человек, кто распространял слухи.

«Прости, Грейс, это было...»

«Бесстактично? Оскорбительно? Да, — сказала она уже более непринуждённо, — так оно и было. Но не волнуйтесь. Ваш секрет останется со мной». Она поднялась на ноги, внезапно показав себя очень высокой и уверенной в себе. Она взяла сумку и положила сложенную купюру на стол под стакан. «Этого должно хватить на мою половину обеда. Я дам вам знать, как только получу результаты».

Но, проходя мимо, она остановилась, положив руку ему на плечо, и посмотрела ему прямо в глаза. «Ты не видел лица Лизы, когда…

«Она первая увидела нас двоих», — пробормотала она. «Она, конечно, рассердилась, но дело было не только в этом». Взгляд её карих глаз скользнул по его лицу, словно выискивая двуличие. «Если она бросила тебя , как ты говоришь, думаю, она могла бы передумать. Так что не упускай свой шанс, ладно? Хотя бы ради твоей дочери».

Она похлопала его по плечу и, ослепительно улыбнувшись официантке, ушла.

Ник откинулся на спинку сиденья. Неужели Лиза действительно сомневалась, стоит ли её оставлять?

Мысль о возвращении маленькой Софи приводила его в восторг, но что касается самой Лизы?.. Почему перспектива возобновления этой части отношений не наполняла его такой же радостью?

Краем глаза он наблюдал, как Грейс идёт через парковку к фургону. И он был достаточно честен с собой, чтобы признаться, что чувствовал лишь разочарование от того, что ему не удастся познакомиться с рыжеволосой криминалисткой вне работы.

Он облокотился на стол, уставился на остатки своего напитка и пробормотал себе под нос: «Черт».

"ПРОКЛЯТИЕ!"

Грейс подождала, пока не села за руль, прежде чем выплеснуть своё разочарование в тихом ругательстве, но быстро отбросила эту жалобную мысль. В голове Ника мелькнула какая-то острота, которая ей нравилась, и редкий ужин был бы… приятным. Но она не хотела делить свою жизнь с кем-то.

Это было одним из самых сложных моментов, которые ей пришлось объяснить Максу. Дело было не только в том, что она больше не хотела выходить за него замуж , но и в том, что она вообще больше не хотела выходить замуж. Он даже просил права первого выбора, если она передумает, словно они обсуждали картину или дом. Возможно, это была ещё одна причина, по которой она с ним развелась.

Выехав на главную дорогу в сторону Кендала, Грейс обнаружила, что её ничуть не оскорбляют ехидные замечания Лизы о её возрасте. Грейс совершенно спокойно отнеслась к тому, что ей уже исполнилось сорок. Она подозревала, что у той женщины кризис из-за трёхсот.

Она узнала, что Нику тридцать два года — на восемь лет моложе её. Интересное совпадение, учитывая, что Макс был на восемь лет старше.

Она впервые встретила Макса на каком-то художественном мероприятии, которое она проводила вместе с матерью в театре «У озера» в Кесвике. Тогда у него не было средств, чтобы удовлетворить свою страсть к искусству, но, проведя несколько минут в его обществе, она инстинктивно…

Он знал, что достигнет любых поставленных целей. Грейс только что вышла из нерешительных отношений, которые она ошибочно приняла за настоящую любовь, и найти кого-то столь проницательного и бесстыдно амбициозного было для неё глотком свежего воздуха.

Макс пытался покорить её – итальянец в нём – но обнаружил, что она удивительно уравновешена. Ему потребовалось три месяца, чтобы затащить её в постель, и ещё шесть, прежде чем она приняла его предложение.

У них были схожие интересы, они редко ссорились, и все считали, что у них идеальный брак. Оглядываясь назад, Грейс поняла, что отчасти виной тому была её собственная уступчивость. Возможно, если бы она сначала отталкивала его чуть сильнее, создавала для себя больше пространства, она бы не оказалась так подавлена в конце.

Она вспомнила приглашение Макса во Флоренцию. Пятнадцать лет , подумала она с лёгким уколом сожаления. Ей всё ещё нравилось его общество, но они ещё не собирались повторять свои клятвы, а выходные в Италии, вероятно, заставят его строить планы в этом направлении.

Жаль, что Ника не было рядом. Ей бы не помешало отвлечься. Но мужчина с такими привязанностями был определённо вне зоны доступа. Она была разочарована, что уловила в нём интерес. Кому-то из них стоило бы быть осторожнее.

Её беспокоило, что с ним было так легко общаться. Может быть, мне просто нужно друг, с кем-то, с кем я могу поговорить?

И всё же, ей не стоило рассказывать ему об ограблении, с которого началась её карьера, как бы много она ни умолчала. Он мог бы упомянуть об этом в участке или спросить Ричарда Сибсона. Кто-нибудь мог бы рассказать ему остальную часть истории…

Сказать, что Грейс не гордилась тем, как всё закончилось, было бы мягко сказано. Через месяц после оправдания грабитель решил, что пустующее жильё может оказаться более лёгкой добычей. Однако выбранный им дом оказался вовсе не пустым. Там гостила пожилая тётя приехавших на отдых хозяев.

Взволнованный грабитель избил её до потери сознания и привязал к стулу. Он скрылся, оставив старушку связанной, напуганной и униженной. Несколько часов спустя у неё случился обширный инсульт, от которого она так и не оправилась.

Тщательное судебно-медицинское расследование неопровержимо связало преступника с преступлением.

Именно Макс указал на газетную статью. Грейс так и не поняла, почему. Возможно, он надеялся отбить у неё охоту к этому занятию, заставить вернуться в безопасный дом и домашний очаг. Вместо этого именно это в конечном итоге её и оттолкнуло.

Теперь её руки сжимали руль, пытаясь выбросить воспоминания из головы. Она пыталась сосредоточиться на девушке, Эдит. Если ей позволят ускользнуть, кто знает, какая катастрофа может там случиться?

Грейс нахмурилась, раздумывая, как лучше к ней подойти, спускаясь с холма в Кендал. Она проехала по одностороннему шоссе через центр города, пересекла реку Кент и поднялась по извилистой дороге в сторону Грейригга и Тибея.

Приближаясь к Грейриггу, она заметила в плюще, окружающем нечто, похожее на вход на ферму, вывеску «Убежище».

Что-то всколыхнуло её память. Она посмотрела в зеркало и резко затормозила, прежде чем проехать несколько метров по пустынной дороге, чтобы свернуть на подъездную дорожку.

Эдит здесь работает, вспомнила она. Зайти-то ведь не грех, правда?

Бардуэлл узнал высокую рыжеволосую девушку, как только она вышла из машины посреди фермерского двора. Услышав её приближение, он вытирался полотенцем после душа, ему нужно было привести себя в порядок. Теперь его руки дрожали.

Так вот, девчонка меня всё равно сдала. Всё было зря.

Он, конечно, этого от неё ожидал. Какой разумный человек не пойдёт сразу в полицию, увидев мужчину, преследующего его с пистолетом? После того, как тот его чуть не задушил?

Но как только эта мысль сформировалась, логическая часть его мозга отклонила ее.

Эдит была далека от рационального мышления, и если бы она позвала кого-нибудь на помощь, прежде чем так дерзко постучаться в его дверь, то это была бы не эта женщина. Даже отстранённо наблюдая, Бардуэлл понял, что рыжеволосая — какой-то техник, а не детектив.

Нет, это была бы тяжелая толпа.

Все еще наблюдая за ней, он сбросил полотенце и накинул чистую рубашку. Хорошо выстиранный хлопок приятно скользил по его коже.

Рыжеволосая медленно обернулась посреди пустого двора, с мельчайшим вниманием впитывая всё, что его тревожило. Казалось, дольше всего она смотрела на хлев. Он сказал себе, что это единственный хлев, где кто-то вёл себя, а не какая-то там более тёмная причина. Он вывел «Ленд Ровер» из…

амбар и оставил его у двери, всё было нормально. Бардуэлл открыл кухонную дверь.

«Помочь тебе?» — крикнул он через двор, сохраняя нейтралитет, не выказывая недружелюбия и не побуждая ее задерживаться.

Она нахмурилась, словно что-то ее беспокоило, и, обернувшись на звук его голоса, сделала несколько шагов вперед.

«Привет», — сказала она спокойно и непринужденно, не испугавшись его размеров.

«Я ищу Эдит Эйри. Насколько я знаю, она здесь работает. Она здесь?»

Бардуэлл пожал плечами. «Не знаю». Он кивнул в сторону фермерского дома. «Если её там нет, она, скорее всего, уже ушла домой».

Она кивнула ему и коротко улыбнулась. «Спасибо», — сказала она. «Я попробую».

Бардуэлл отступила внутрь, пока она совершала свое бесплодное путешествие.

Не двигаясь, он всё ещё наблюдал, как она вернулась к машине через несколько минут. Она ещё раз осмотрелась, любопытная, прежде чем медленно выехать со двора.

Когда она скрылась из виду, он глубоко вздохнул. Каким-то образом катастрофа была предотвращена. Оружие было в безопасности, угроза нейтрализована. Теперь ему оставалось лишь сосредоточиться на текущей задаче.

Так почему же он не мог стереть из памяти образ женщины с рыжими, как лис, волосами? Впервые он увидел её через прицел своей винтовки. Между ними возникла тесная связь, которая не могла быть разорвана, осознавала она это или нет.

Их пути снова пересекутся. Эти узоры закружились и затвердели в голове Бардуэлла. Я об этом позабочусь.

ЧАСТЬ III

НИК СТОЯЛ у окна спальни квартиры, которую он делил с Лизой, скрестив руки на груди и сжав кулаки, и смотрел вниз, на парковку. Это была его первая выходная суббота за несколько недель, и он совсем не так представлял себе её…

наблюдая, как неуклюжий брат Лизы, Карл, с трудом загружает яркий домик Венди, принадлежащий Софи, в кузов взятого напрокат фургона Luton.

Разобрать эту неуклюжую конструкцию было бы проще: она развалилась бы за несколько минут, если бы знать, как это сделать. Но предложение Ника помочь было грубо отвергнуто.

Лиза всё время надзирала, мешала, а двое сыновей Карла — будущие хулиганы — бесчинствовали на клумбах. Что ещё было нового?

Они всегда смотрели на него и на его профессию с бесстрашным высокомерием.

Определенно, в будущем нас ждут неприятности.

И вот Карл вошел в квартиру, Лиза последовала за ним.

«И это всё?» — торжество Карла лишь слегка смягчилось потом, полученным в результате его усилий. Ник был благодарен хотя бы за это.

Ник предпочитал жить на верхнем этаже, и не только из соображений безопасности.

Там были более красивые виды, и лучше было не иметь соседей сверху.

Хотя Софи уже не была в коляске, Лиза все еще жаловалась на подъем.

Ну что ж, ей больше не придется об этом беспокоиться, не так ли?

«Думаю, на этом пока всё». Лиза не смотрела Нику в глаза. Она неопределённо обвела квартиру: пустоты на книжной полке, полупустую полку для компакт-дисков, место, где раньше стояла микроволновка. «С остальным разберёмся в другой раз, Ник, ладно?»

«Да, конечно». Он засунул руки в карманы джинсов и обнаружил, что тоже не может встретиться с ней взглядом. «Как скажешь».

«Тебе пора идти, Лиз», — бодро сказал Карл, поднимая грязную толстовку, которую он ранее бросил на спинку кремового льняного дивана.

«Пообещал боссу, что верну фургон до двенадцати». Он вытащил сигареты, сунул одну в рот, но знал, что лучше не закуривать в присутствии Ника.

«Да, хорошо, я спущусь через минуту».

Карл нахмурился, словно не желая оставлять их наедине. Ник наградил его своим самым лучшим взглядом, типичным для полицейских Мосс-Сайда.

«Я буду в фургоне», — пробормотал Карл.

Они слышали его тяжёлые шаги на лестнице. Удивительно, что старое здание вообще сохранилось. Ник слышал, как он зовёт мальчиков, когда подходил к входной двери на первом этаже. Лиза всё ещё молчала.

Наконец она вздохнула и откинула волосы назад, а затем сложила руки на груди, защищаясь.

«Слушай, Ник, нам нужно кое-что уладить».

«Как разобрались?» Ты ушёл. Вот и разобрались.

Ещё один вздох, словно она старалась быть разумной, а он нарочно упрямился. «Насчёт Софи».

«Вы имеете в виду право посещения?»

Она снова отвела взгляд. «Нет, алименты».

Ник почувствовал, как его грудь сжалась, а за глазами что-то закипело.

«Ага», — сказал он, чувствуя металлический привкус во рту. «Ага, конечно».

«Ты же знаешь, что можешь увидеть Софи, когда захочешь». Она попыталась слегка улыбнуться, протягивая руку. «Конечно, можешь. Она ведь и твоя дочь тоже, верно?»

Взгляд Ника скользнул по квартире, лишённой присутствия ребёнка. «Да?» — с горечью, не задумываясь, спросил он.

Лицо Лизы от недоверия исказилось, превратившись в гнев, словно угнанный автомобиль, слетевший с края карьера. Её рука выскользнула и больно ударила его по щеке. Где-то рядом с левым глазом сверкнула вспышка, и он резко запрокинул голову, выдержав сильнейшее потрясение.

«Ты ублюдок! » — прошипела она и, выходя, хлопнула дверью с такой силой, что задребезжали стекла в кухонных шкафах.

Ну что ж, думаю, я это заслужил, не так ли?

Ник медленно приложил руку к лицу. Оставался синяк, на работе это бы понравилось. Лучше приложить лёд .

Но когда он отвернулся, то заметил пятно на спинке дивана, где раньше была толстовка Карла.

Этот грязный маленький …

Но присмотревшись, Ник понял, что это не пятно. Забыв о своём лице, он достал из кухни пакет для сэндвичей с застёжкой-молнией и пинцет из аптечки над раковиной. Он очень осторожно взял образец, запечатал пакет, поднёс его к свету и слегка встряхнул содержимое.

Если он не сильно ошибся, то он просто подобрал собачью шерсть.

Грейс нашла собачью шерсть на месте преступления в Стейвли. Эта мысль крутилась где-то в глубине его сознания. И хотя он понимал, что это маловероятно, в глубине души он бы долго и громко ликовал, если бы по какой-то случайности они оказались одинаковыми.

Рациональная половина его мозга взяла верх, и у него сжалось сердце. Потому что, если бы это произошло, то о том, какие проблемы , как личные, так и профессиональные, это могло бы вызвать, было просто невыносимо думать.

«Итак», — произнес он вслух в пустую квартиру, — «что еще может пойти не так сегодня?»

В ЧЕТЫРНАДЦАТИ МИЛЯХ К СЕВЕРО-ВОСТОЧНОМУ ОТ КЕНДАЛА, на ровном, неровно скошенном поле, тянущемся вдоль реки Эден над Тибеем, сельскохозяйственная выставка была в самом разгаре. Джайлз Фредериксон критически оглядывал своих кадетов, пока они бежали по главной арене, расставляя препятствия для занятий по аджилити с собаками. Неплохое выступление, решил он, но они могли бы… закончил еще одну неделю практики.

В своё время Фредериксон участвовал во всевозможных мероприятиях — от Королевского турнира до зимних Олимпийских игр. Он был склонен оценивать все остальные публичные выступления по этим стандартам и редко был полностью удовлетворён.

Но всё равно неплохо.

Он понимал, что кадеты не виноваты в его скверном настроении. Даже узнав, что полиция не собирается расследовать дело о стрельбе, он всё равно сказал Анджеле, что пора положить конец этому роману. К тому же, после сегодняшнего у них не будет законных оснований общаться так регулярно и открыто. Конечно, её недалекий муж мог начать что-то подозревать.

Майор всё ещё испытывал некоторое удовлетворение от того, что Анджела передала подарок мужа — собаку — своему любовнику. И бедный рогоносец был ему даже благодарен за то, что он избавил их от Бена. Если… знал только он.

Ему будет трудно забыть Анджелу. Под этой ледяной маской она оказалась женщиной страстной и стойкой. Слава Богу за Виагру, подумал он . Он не питал иллюзий, что стал её первой изменой или всего лишь мимолетным развлечением, но ему нравилось думать, что она ещё не готова его отпустить.

На Дальнем Востоке он узнал то, что, похоже, удивляло западных женщин в постели, и Анджела не была исключением.

Она презрительно предположила, что, попав под пристальное внимание полиции, он сдался, и он её не разочаровал. Правда, он беспокоился о детективе Уэстоне. Фредериксон умел распознавать прирождённого охотника, едва столкнувшись с ним. Если бы ему не сказали не трогать, кто знает, что мог бы раскрыть детектив?

«А, Джайлз, вот ты где. Я уж было подумала, что ты меня избегаешь», — голос Анджелы Инглис тронул майора за живое.

Он обернулся. Она выглядела безупречно, как всегда, уравновешенная и спокойная, несмотря на душную летнюю жару, в бледно-зелёном платье, словно из необработанного шёлка, обманчиво простом и скромно доходящем до колена.

«Вы знакомы с Максом Кэрри?» — спросила она, прежде чем он успел что-либо сказать. «Макс — один из наших замечательных спонсоров».

В этот момент ожила система оповещения, призывая всех юных участников конкурса Working Hunter направиться на ринг для сбора призов, а судей в категории цветочных композиций — к шатру изделий ручной работы.

Прерывание беседы дало Фредериксону возможность изучить мужчину, руку которого его бывшая любовница сжала с таким легким, но собственническим прикосновением.

Спонсоры, льстящие своим словам, были в почёте у Анджелы, поэтому он слышал о Кэрри, но не встречался с ним в преддверии шоу. Увиденное его не порадовало.

В отличие от твида и цветочных узоров, столь любимых туземцами, мужчина был одет в панаму и кремовый льняной костюм с небрежным видом человека, потратившего много времени и денег на свой гардероб.

У Фредериксона мгновенно сложилось мнение, что он был слишком холеным, слишком самодовольным, слишком... хищным.

Фредериксону не понравилось и довольное мурлыканье в голосе Анджелы. И то, что они выглядели очень подходящими друг другу.

Так легко меня заменил, да?

Кэрри, тем временем, ответил на его испытующий взгляд, лишь слегка дернув уголком рта, что выдавало внутреннее веселье. Фредериксон расправил плечи в парадной форме и протянул руку в кожаной перчатке. Кэрри пожал её, не пытаясь проявить геройский хладнокровие.

«Должен сказать, Анджела пела вам дифирамбы», — сказал Кэрри.

Фредериксон ожидал, что у него будет итальянский акцент, соответствующий цвету его кожи и имени, но голос был безупречно английским . уроки, с гадостью подумал он.

«Она слишком добра», — голос Фредериксона был безразличным.

«Вы, конечно, хорошо подготовили своих ребят», — Кэрри кивнул толпе кадетов. Он грустно улыбнулся. «Если бы мои люди могли работать так слаженно, я бы разбогател».

«О, Макс», — Анджела хрипло рассмеялась. «Ты богатый человек».

Он самоуничижительно пожал плечами. «Удобно, конечно. Достаточно, чтобы отпугнуть волка от двери и позволить себе такие излишества». Он улыбнулся ей, и Фредериксон почувствовал, как его руки напряглись. «Но что значит платить за несколько трофеев и символическую сумму призовых, если не вложить все силы в то, чтобы все это произошло?»

Анджела трепетала от похвалы. Затем, исполнив свой долг и, возможно, достигнув цели, она начала отворачиваться, остановившись лишь для того, чтобы одарить Фредериксона последней, любезной улыбкой. «Ты, конечно, присоединишься к нам в шатре с закусками на обед, Джайлз?»

Чтобы я мог ещё немного понаблюдать, как ты будешь перед ним лебезить? — Нет, не думаю.

Он слегка улыбнулся, чтобы смягчить боль от отказа, кивнув

Кадеты. «Приходится присматривать за ребятами, чтобы всё шло по графику. Сроки довольно жёсткие. В любом случае, спасибо».

К её чести, ей удалось изобразить разочарование. «Ты понадобишься нам на главной сцене для церемонии награждения», — твёрдо заявила она. «Ровно в три. Никаких оправданий».

«Нет, мэм. Я буду там».

«РИЧАРД, могу я кое-что с тобой обсудить?»

В тридцати милях отсюда, сидя за своим столом на станции Хантер-Лейн, Ричард Сибсон поднял глаза и увидел Грейс в дверях офиса.

Он взглянул на бумаги в её руке. «Это подразумевает разглядывание фотографий обнажённых женщин, которые на самом деле живы?»

Грейс улыбнулась. «Теперь я понимаю, почему ты работаешь в субботу утром. Тебе действительно стоит чаще выходить из дома».

Он хмыкнул, властно протягивая руку за листком. «О, давай, Макколл».

«Помнишь, я проводила тест на синдром Рузвельта-Дрейфера у Эдит Эйри?» — начала она.

Сибсон отодвинул стул и издал звук, который можно было принять за раздраженный вздох. «Ты же всё ещё этим занимаешься, да? Разве ты не получил приказ сверху, чтобы мы не предпринимали дальнейших действий?»

«Конечно. И я обратила на это пристальное внимание», — невозмутимо сказала она.

«Но я уже отправил в лабораторию собранные у Эдит остатки вместе с образцом патронов 22-го калибра, которые мы изъяли в доме её родителей. Не смотри на меня так — ты же не хуже меня знаешь, что это стандартная процедура».

«Да, да, хорошо. И?»

«Они не совсем совпадают». Наконец она отдала распечатку.

«Не было никаких сомнений в том, что Эдит стреляла в то утро, как она утверждала, но остатки, которые я обнаружил на ее руках и волосах, имели дополнительные признаки, помимо тех, что присутствовали в пулях, которые она нам дала».

Сибсон нахмурился, невольно заинтригованный. «Может, другая партия?» — предположил он.

«Коробка была наполовину использована», — Грейс немного помедлила. «Я подумала, не было ли это другого пистолета».

Сибсон пожал плечами и вернул бумаги. «Всё кончено». Он начал поворачиваться к столу, но остановился и взглянул на неё.

«А вы разве не собирались спокойно поговорить? Вы с Уэстоном, кажется, подумали, что дома может происходить что-то странное?»

«Хм. Я заезжал к ней на работу несколько дней назад, возвращаясь после ограбления дома Стейвли, но её, похоже, уже не было. С тех пор я пару раз пытался дозвониться до неё дома, но безрезультатно. Попробую ещё раз сегодня днём, наверное.

На выходных шансов может быть больше.

«Кстати, о деле Стейвли, у меня только что поступило ещё одно». Сибсон поискал документы на столе. «На этот раз в Эмблсайде, и это должно стать для тебя приятной пробежкой. Похоже, почерк тот же — ремонтная мастерская, на этот раз украли четыре квадроцикла, где-то ночью. Наша банда воров велосипедов становится всё амбициознее».

Грейс взяла предложенный листок и, как он заметил, сумела сдержать смятение от перспективы пробираться сквозь поток туристов, набирающих деньги в выходные дни. «Ладно, я уже еду», — пробормотала она, просматривая листок и направляясь к двери. «А это может означать, что они просто используют фургон побольше».

Сибсон смотрел ей вслед, не отрывая взгляда, пока она шла по коридору, пока она не достигла лестницы и не скрылась из виду.

БЕЗОПАСНОСТЬ ДОРОЖНОГО ДВИЖЕНИЯ! Я позабочусь о безопасности дорожного движения!

Джим Эйри потел под бронежилетом и шлемом, дежуря на параде полиции Камбрии в глубине главной арены. Чёрный цвет был неподходящим для такой жары, да и тени не было, разве что он прятался за возвышением, где должны были вручать призы.

Эйри был возмущен тем, что его просили освещать такие события, как сельскохозяйственная выставка.

Тратил время и опыт, когда, по его мнению, мог бы заняться поимкой настоящих преступников. Такая уж у него работа.

Дэнни Робертшоу шёл к нему по подстриженной траве, посасывая мороженое с крошкой. Оно растаяло по краям рожка и капнуло ему на руку. Он держал мороженое неловко, чтобы оно не капнуло на форму, останавливаясь каждые несколько метров, чтобы облизать пальцы, но ему удавалось лишь размазать его по рту, словно пятилетнему ребёнку.

Эйри закатил глаза. «Хоть это и не шоколад».

«Всё в порядке?» — крикнул Робертшоу, подходя. — «Что-нибудь интересное произошло?»

«Что думаешь ?» — Эйри угрюмо посмотрел на липкую массу. «А где моя?»

РАССТОЯВ НЕМНОГО БОЛЕЕ ЧЕМ В МИЛИ ОТ СЕБЯ, не отрывая взгляда от прицела Унертла, Патрик Бардуэлл следил за перемещениями молодого полицейского, пока тот не скрылся из виду.

Он лежал за длинным ружьём в выдолбленной шкуре, выдававшейся клином в склон холма над Боудердейлом. Сетка тонких веток поддерживала крышу из срезанного под ним дёрна. Впереди виднелся частичный занавес из крапивы. Сверху, даже вблизи, он почти идеально сливался с местностью. Узкий карман, словно он разрыл кусок земли и проскользнул внутрь, безопасный, как утроба матери. Всё это он сделал до восхода солнца. Им нужно было почти настичь его, чтобы понять, что он здесь.

Хотя никто и не смотрел.

Благодаря шкуре Бардуэлл отказался от своего маскировочного костюма.

Молодец, как он вспотел. Вместо этого он был одет в неприметную походную одежду, как и тысячи других, гулявших по холмам Лейкленда в субботу в июне, когда погода была сонная и тяжёлая.

Возле его правой руки стояли три фляги с водой: две полные, а одна была опущена на утрамбованную землю прямо перед дулом, чтобы заглушить предательскую пыль от ракеты. У фляги было широкое горлышко, на всякий случай. Впрочем, Бардуэлл не ожидал, что ему придётся ею воспользоваться.

Но если так, то полный мочевой пузырь — это отвлекающий фактор, без которого он вполне мог обойтись.

Он испытывал знакомое чувство, словно выскользнул из своей кожи, остро ощущая атмосферу вокруг, каждое ленивое дуновение ветра, шевелившее траву между его позицией и местом убийства. Всё остальное сужалось, отфильтровывалось, словно далёкие фоновые звуки, по мере того как другие чувства выходили на первый план. Так случалось всегда: внешний мир смягчался, пока единственным, что он мог ясно видеть, была цель, и даже биение его собственного сердца не совпадало с заданным им трансовым ритмом. Ему пытались объяснить это как форму самозащиты, чтобы он мог убивать, не терзая свою совесть реальностью.

Он кивнул, с нетерпением ожидая поскорее с ними покончить, но, по правде говоря, у него никогда не возникало никаких проблем в этом отношении.

Тем не менее, он понимал, что этот случай был иным. Он не был результатом приказов, отданных сверху, тактических целей, поставленных выше, или рисков, оцененных каким-то занудным аналитиком, затаившимся в бункере за много миль от места сражения.

Это был его выбор. Он был здесь, потому что хотел быть здесь. Потому что обещал. Потому что это было необходимо. И с единственным непредвиденным фактором, с единственным, что могло бы его скомпрометировать, он справился.

«Ну?» — резко спросил он. «Что ты видишь?»

Сидя рядом с ним, Эдит Эйри оторвала взгляд от прицела наблюдателя и несколько раз моргнула, привыкая к полумраку. На ней были старые джинсы и камуфляжная куртка, в которой она охотилась на кроликов, а на макушке неловко торчали наушники.

В замкнутом пространстве он почти мог учуять ее возбуждение.

«Всё», — её голос был полон яростного изумления. «Я всё вижу».

«ЧТО ТЫ ВИДИШЬ?» — снова спросил он.

Эдит повернула фокусировочное кольцо на прицеле, как он ей показывал, и изображение стало ярким, чётким и чётким. В центре сетки располагалась градуированная шкала с милли-точками для расчёта дальности.

«Вау!» Она взглянула мимо прицела, словно желая убедиться, что они действительно находятся на таком большом расстоянии от поля, где проходила сельскохозяйственная выставка. Без десятикратного увеличения палатки, флаги и толпа людей и животных казались крошечными фигурками из игрушечного городка. Она снова нырнула за объектив. «С этим я могу пересчитать волоски у них в носу».

Она надеялась на какую-то реакцию мужчины, лежащего рядом с ней, но Бардуэлл не рассмеялся, даже не улыбнулся, как следовало бы.

Разве они теперь не партнеры?

Она снова искоса взглянула на него, полностью сосредоточившись. Даже голос у него был другой, словно он отключил всё, что не имело прямого отношения к работе пистолета, включая мимические мышцы.

Когда Эдит в тот день вошла в хлев, чтобы предъявить свой ультиматум, она не знала, чего ожидать. Лишь позже она поняла, что он мог просто закончить то, что начал в сарае, закопав её тело где-нибудь вдали от цивилизации. Кем бы она тогда стала? Просто очередной девчонкой-беглецом? Родители точно не стали бы поднимать шум, это уж точно.

Но едва переступив порог, она ощутила в нём горе, страх. И впервые она осознала свою силу. Он боялся её. Того, что она может сделать. Его судьба была в её руках.

Как только Эдит это осознала, она поняла, чего она от него хочет.

В тот день на Ортон-Скар она лишь мельком увидела длинноствольное ружьё, но забыть его быстро не собиралась. Ни оружие, ни тот день.

Она думала, что АК — монстр по сравнению с ее тщедушным Гоше, но это был совершенно другой мир, и внезапно ей захотелось — возжелалось —

быть его частью.

«Покажи мне его», — приказала она величественно, словно королева, и он молча выполнил ее приказание, неуклюже, побежденный тяжестью ожидания.

Что она сдаст его за то, что он уже сделал. За то, что он явно собирался сделать.

Когда она впервые увидела «Барретт» во всей красе, когда он принёс его и разложил перед ней, Эдит испытала такое благоговение, что едва могла дышать. Она стояла там, в крошечной гостиной коттеджа, где убиралась для него каждую неделю, никем не замеченная и неблагодарная, и чувствовала, как баланс всей её жизни начинает меняться.

«Я хочу быть там, — сказала она. — Когда ты снимаешь. Ведь это твоя работа, не так ли?»

Он покачал головой и еще больше погрузился в себя.

«Почему?» Эдит ненавидела ноющие нотки в собственном голосе. «Почему я не могу быть там?»

Он поднял голову и посмотрел на неё мёртвым взглядом. «Не твоя борьба. Пути назад нет, и у тебя ещё вся жизнь впереди».

Эдит снова почувствовала, как к глазам подступают слёзы. Кто бы мог подумать, что она так сильно заплачет? «Какая жизнь!» — простонала она. «Если бы ты меня не остановил, я бы уже всё это закончила».

Она сразу поняла, что попала в цель. Это была не пустая угроза от истеричной девчонки. Реальность, которую он видел собственными глазами. Безжалостно она этим воспользовалась.

«Если ты выгонишь меня сейчас, обещаю, к завтрашнему дню я буду мертва. Так же мертва, как если бы ты сжимала мне горло руками и продолжала сжимать». Это прозвучало драматично в её голове. Слишком драматично, когда вырвалось наружу. Она опустилась на диван, устроившись на жёстких, как камень, подушках. «Пожалуйста?» — повторила она кротко. «Я могу тебе помочь. Позволь мне помочь».

Он повернулся, не сказав ни слова, не моргнув глазом, и вышел из гостиной, направляясь обратно в спальню, где спрятал винтовку. Эдит закрыла лицо руками, полная мрачного ужаса от того, что ей придётся пройти через это сейчас.

Она подождала, вытерла нос тыльной стороной ладони и слегка шмыгнула носом.

Затем она услышала его возвращающиеся шаги и не смогла заставить себя поднять глаза, пока он не бросил что-то тяжелое в цилиндрической нейлоновой сумке ей на колени, испуганно ахнув.

«Снайперу нужен корректировщик. Утром покажу, как им пользоваться.

У меня мало времени.

От удивления и благодарности Эдит вскочила, обняла его за шею, словно любимого дядюшку. На мгновение он отшатнулся, и она вздрогнула. Разве мистер Хогг не говорил ей всегда, как осторожно нужно быть с его «гостями»? Насколько же они были изранены .

Но затем он слегка задрожал, приподнял её, и она почувствовала мягкое прикосновение его бороды к своим волосам, вздымающуюся грудь. И Эдит увидела этот момент его слабости, когда он хотел её.

«О, Патрик », — выдохнула она и поцеловала его.

Это был безумный поцелуй, по крайней мере с её стороны, полный отчаяния. На несколько долгих секунд его губы казались вялыми, а затем начали двигаться. И как только это произошло, она словно высвободила что-то внутри него. Одна большая рука легла ей на поясницу, прижимая её к себе, не оставляя Эдит никаких сомнений в его желании.

Этот «Так и должно быть» , – поняла она с ликованием, когда он поднял её и прижал к себе, пока стена не выбила из её тела дух, придавая ему форму его собственного тела. А не тех незрелых мальчишек, с которыми она возилась до сих пор.

Настоящий мужчина!

Она цеплялась за его штаны, хныча, и уговаривала его пойти в спальню, прежде чем он успел прийти в себя. Перспектива сделать это…

полностью обнаженной в настоящей постели — была редкостью, которая только усиливала прилив похоти Эдит.

Секс всегда был для неё скорее путешествием, чем пунктом назначения, поиском чего-то, чего он никогда ей не даст. А потом, всего неделю назад, она узнала, как её называли за спиной.

Дэнни Робертшоу, который ослепил её своей униформой, но оказался не более искусным, чем подростки, с которыми она водила до него. Возможно, ей не стоило этого говорить, но он не имел права клеймить её деревенским велосипедом.

Последняя капля …

Она не ожидала, что тело Патрика произведёт на неё впечатление. В конце концов, он был старым, но когда он сбросил рубашку, она обнаружила торс, покрытый рельефными мышцами, и ни намёка на мягкий живот. На самом деле, всё в нём было твёрдым.

В нём чувствовалась какая-то неистовая энергия. Откинув одеяло, он едва ли поцеловал её, переворачивая, его дыхание прерывисто касалось её затылка. Он не произнес ни слова, кроме прошептал: «Ты мне нужна».

После этого ей стало всё равно, насколько он груб. Всё произошло быстро. Когда он просунул тяжёлую руку ей между ног, Эдит замерла в знак протеста, застыв в

Потрясённый, довольный точностью своих манипуляций, он рефлекторно выгнул спину. Этого приглашения ему было вполне достаточно. Он обхватил её бёдра мозолистыми руками и глубоко вошёл.

После этого он плакал от тихой печали, а Эдит, которая больше не была ему подчиненной, прижимала его к себе.

Ей показалось, что она услышала шум подъезжающей машины, когда она была в душе, и она внезапно испугалась, что мистер Хогг может их застать, но Патрик сказал ей, что это не кто иной.

А когда она уходила, он взял ее за подбородок, приподнял ее лицо и крепко поцеловал в губы.

«Подшути надо мной, Эдит», — сказал он мягко, но холодно, с бесстрастным лицом, — «и я сдержу твоё обещание. Хорошо?»

Она ехала домой на маленьком скутере в оцепенении, дважды чуть не съехала с дороги. А той ночью, когда родители храпели в своих кроватях, она наелась до отвала, съела всё, что было в тайнике под неплотно задвинутыми половицами в спальне. Наедалась до тех пор, пока желудок не лопнул, а потом принесла всё обратно, безмолвно кашляя в темноте, дрожа, опустилась на колени на линолеум в ванной, вцепившись в миску.

В конце концов, она ощутила лишь своего рода покой, очищенный ритуалом. Контролируя ситуацию. Не только свою жизнь, но и судьбу кого-то другого. Всевозможные варианты расцветали так бурно, так быстро, что она не слышала ничего из-за их рева, разворачивающегося в её голове.

«НАЙДИ ССЫЛКУ», — сказал Бардуэлл своим хриплым голосом. «Назови мне диапазон».

Эдит, пристыженная, обвела взглядом поле, поспешно выбирая и отбрасывая объекты. На парковке участников ряд за рядом стояли

Большие, шикарные полноприводные автомобили с прицепами для лошадей сзади, выстроенные, как боевой флот. Любое количество на выбор.

«Range Rover — это ты?»

Бардуэлл, казалось, почти не двигался. «Слишком далеко. Найдите мне что-нибудь поближе к цели».

Эдит перевела взгляд на мелькание разноцветных пони, летних шляпок, воздушных шаров и сахарной ваты, к простору главной арены, где кадеты суетливо переставляли шесты, крылья и хворост, воплощая какой-то грандиозный замысел. Она двинулась дальше, что-то поймала и вернулась назад.

Там!

«А как насчёт того большого конкура — красной стены? Прямо по центру. Он должен быть шесть футов по краям. Как думаешь?»

Бардуэлл слегка пошевелился. «Довольно», — пробормотал он. «Почти пора».

«ВПЕРЁД, РЕБЯТА!» — раздался голос Фредериксона из динамиков, расставленных по всей главной арене. «Ровно двенадцать минут до начала следующего занятия. Смотрите в оба!»

В комментаторском посту Фредериксон отложил микрофон и вытер пот со лба. За пыльным стеклом кадеты изо всех сил старались собраться, добавляя последний ряд полых деревянных брусков, чтобы поднять красную стену для конкура на нужную высоту. Утром они бежали по траве, словно щенки. Теперь же они едва могли бегать трусцой.

После этого всем раздали мороженое, выпили холодные напитки и отдохнули в тени. иметь и пряник, и кнут.

Не то чтобы внутри поста с комментариями было прохладнее. Громкое название для всего лишь тонкой фанерной будки на колёсах. Даже с откинутой дверью и распахнутыми настежь окнами внутри было душно.

Пожилой отставной полковник, которому всё мероприятие поручили комментировать, был только рад уступить свою должность более низкому званию, пока они меняли маршрут. В последний раз Фредериксон видел, как он направлялся к пивной палатке с непреклонной решимостью человека, идущего маршем по пустыне.

Он с раздражением изучал план трассы. Будь на его усмотрение, план был бы гораздо проще, гораздо легче было бы переключаться между занятиями верховой езды и езды на пони, а также с демонстрацией аджилити с собаками. В итоге они потратили драгоценное время, перестраивая часть трассы в середине дня. Казалось… неопрятным. Типичная гражданская операция.

«Я вижу, вы все еще усердно работаете, майор Фредериксон».

Он взглянул и увидел Макса Кэрри на полпути к короткой лестнице, ведущей к ложе. Мужчина держал одну руку в кармане, с нарочитой небрежностью откидывая куртку назад; классические солнцезащитные очки «Уэйфарер» скрывали глаза под полями шляпы.

«Да», — ответил Фредериксон с ледяной улыбкой. Он почувствовал, как пол слегка закачался, когда Кэрри подошла к нему, и с нелепой радостью заметил, что тот был ниже ростом на пару сантиметров, даже в шляпе. Он намеревался вежливо, но решительно отмахнуться, и когда стало ясно, что эта тактика не сработала, подавил вздох и снова поднял взгляд.

Кэрри снял солнцезащитные очки и засунул их в карман платка. У него были тёмные глаза с очень длинными ресницами, которыми он не отрывал взгляда от напряжённой работы кадетов на арене, обмахиваясь панамой.

«Анджела Инглис — замечательная женщина», — наконец произнес он без всякого выражения.

«Да», — ответил Фредериксон в тон ему, — «так оно и есть».

«Меня её общество… воодушевляет. Но я хотел заверить тебя, что у меня нет на неё никаких планов».

Фредериксон напрягся. «Миссис Инглис счастливо замужем», — сказал он, сознавая свою напыщенность.

«Ну и что? Я тоже была очень счастлива в браке — вплоть до развода». Кэрри посмотрела на него прямо, уже с улыбкой. «В её голосе есть что-то особенное, когда она говорит о тебе. Возможно, тебе стоит упомянуть об этом, вдруг её муж более проницателен, чем ты думаешь».

«Вы, надеюсь, извините меня за прямоту, — ледяным тоном ответил Фредериксон, — но я не думаю, что это ваше дело».

«О, конечно, нет».

Кэрри наклонил голову и снова надел панаму. Его взгляд метнулся за стекло, и Фредериксон, обернувшись, увидел приближающуюся Анджелу.

«Я так и думала, что вы двое замышляете что-то неладное», — она приподняла бровь.

«Я просто восхищался техникой майора», — плавно сказал Кэрри, спускаясь по трапу. Он кивнул курсантам, которые устало стягивались к комментаторскому посту. «Похоже, вся его команда закончила. Они проделали потрясающую работу».

«О, я полностью согласна», — сказала Анджела, бросив легкий взгляд в сторону.

«В таком случае, Джайлз, у тебя ведь нет оправданий не присоединиться к нам в палатке с закусками, не так ли?»

Спускаясь сам, Фредериксон снова бросил взгляд на Кэрри, но тот уже спрятался за солнцезащитными очками. Их тёмно-зелёные линзы ничего не выдавали.

Фредериксон понимал, что ревновать глупо, но ничего не мог с собой поделать.

Возможно, именно поэтому он произнес: «Естественно», когда Анджела шагнула вперед и взяла руку, которую вежливо предложила Кэрри.

Он их удивил. Фредериксон скрыл мрачное удовлетворение, отвернувшись и кратко отдав кадетам указания раздобыть себе еды и питья. Они разбежались с новым энтузиазмом.

Затем взмахом руки он указал на арену, в центре которой красовалась красная стена для конкура. Палатка с закусками находилась прямо напротив комментаторского поста, на другой стороне.

«Может, срежем путь?»

«ЭТО НАША ЦЕЛЬ!»

Эдит хотела быть крутой и смертоносной. Вместо этого её голос звучал как голос йоркширского терьера, обдолбанного кофеином.

«Где?» Спокойно и медленно.

«Середина арены. Группа из трёх. Там. Там! Возле красной стены».

«Циферблат, мальчик, помнишь?» Голос его был тихим, рычащим, но неторопливым, движения — изящными.

«О, да, эм, в десять часов?»

«Спрашивать или рассказывать?»

«Десять часов! Я же тебе говорю, да? Десять часов».

«Понял. Дальность?»

Эдит знала, что миллиметровые точки на сетке прицела наблюдателя находятся на заданном расстоянии. Зная размер наблюдаемого объекта, можно было легко рассчитать расстояние, и наоборот.

Но теперь она неуклюже пыталась подсчитать в уме, боясь ошибиться. В школе у неё были хорошие способности к математике — ещё один бесполезный талант. До сих пор.

«Тысяча восемьсот тридцать», — прошептала она, задыхаясь, и засияла, когда Бардуэлл даже не усомнился в ее словах.

«Температура воздуха?»

Она считывала показания датчика, установленного снаружи.

«Навострите уши», — сказал он.

Бардуэллу не нужна была дилетантская информация, которую давало тёплое тело слева. Мальчик, девочка, они оставили лишь смутное впечатление, словно графическое изображение. Только очертания, туманные и нечёткие.

Через прицел винтовки он мог определить расстояние до человека ростом с человека без посторонней помощи. Он делал это достаточно часто, и эти цели были проще большинства. Они не были готовы к возможности появления снайпера. Окопались, укрепились, бегали между своими укрытиями из мешков с песком, согнувшись и уворачиваясь, как загнанные зайцы.

Цели, за которыми он наблюдал, теперь шли медленно и неторопливо, останавливаясь на несколько минут, стоя, болтая, как будто дразня его дерзостью собственной обнаженности.

Что касается атмосферных условий, он инстинктивно знал, какое влияние текущая температура и влажность окажут на снимок.

Он впитывал в себя пейзаж между укрытием и целью, прищурившись, улавливал порывы ветра, впитывая каждый шелест травы, каждый трепет деревьев. Он ждал, когда ритм природы проявится сам собой, чтобы найти затишье перед каждым вздохом. Искусство, равно как и наука.

Перед этим он закрыл глаза, глубоко вздохнул и снова открыл их.

Его ведущий правый глаз всё ещё находился близко к прицелу. Изображение в прицеле не изменилось. Положение было идеальным.

И тут, между ударами сердца, правый указательный палец Бардуэлла напрягся на спусковом крючке.

Он знал, что большинство стрелков совершенно не осознают, что происходит между моментом нажатия пальца на спусковой крючок и вылетом пули из пистолета. Но он не осознавал этого. Каждый раз в его голове проносилась почти подсознательная цепная реакция.

Скачок курка, удар бойка по капсюлю с Абсолютная точность. Его деликатная смесь химических веществ, воспламеняющихся и пылающих к основному заряду. Мгновенный взрыв.

Обтурация. Перегретые газы расширяются по экспоненциальной скорости. в пределах гильзы; сама гильза деформируется создать герметичное уплотнение у стенки камеры обжига и ослабить его захват пули.

Запуск снаряда в сужение ствола; обжимка подходит, так как он проталкивается через коническое отверстие; формовка к внутренней части контуры, взаимодействующие с нарезами, чтобы получить максимальное ускорение от Извергающиеся газы отступали назад. Круг, клеймящий себя отличительные участки и канавки по всей его длине, которые связывают его с оружие, из которого произведен выстрел.

В этом случае ствол винтовки имеет двенадцать нарезов с правосторонним направлением Скручивание. Получаемое вращение представляет собой тонко сбалансированный компромисс между скорость, стабильность и максимальная пробивная способность снаряда.

И сам патрон – не обычная пуля. Внешняя медно-никелевая оболочка прецизионно фрезерован на токарном станке с ЧПУ. Внутренний сердечник – свинцовый, с полым полость в носу, помогающая сместить центр тяжести назад.

Сверхточный профиль обеспечивает очень низкое сопротивление, сглаживая траекторию пули. траектории, уменьшая его боковой дрейф при боковом ветре и заставляя его замедляться в полете менее быстро, так что он достигает точки удара с его максимальная кинетическая энергия остается неизменной.

К тому времени, как снаряд диаметром в полдюйма вылетит из конца Морда Барретта, она движется со скоростью чуть меньше двух тысяч миль в год. час — почти трёхзвуковой. Рождённый среди ярости пожара и в пути.

Ослепительно смертоносный, великолепно обтекаемый, он достигнет своей цели, более чем в миле от него, менее чем за две секунды, буксируя свою звуковую волну фракция позади.

Отдача при спуске курка ударила рукояткой в плечо Бардуэлла. Удар был словно от удара нападающего финала чемпионата мира по пустым воротам.

Бардуэлл на мгновение потерял из виду картинку.

К тому времени, как он его снова приобрел, смотреть уже было не на что.

МАКС КАРРИ так и не понял, что с ним произошло.

Только что он пересекал главную арену под руку с Анджелой Инглис, оглядываясь назад и любезно улыбаясь майору Фредериксону. В следующее мгновение он уже лежал на земле, ослеплённый, оглушённый, задыхающийся.

Он слабо бился, словно жук на спине, не понимая, почему не может подняться и как упал. Он не видел, не мог открыть глаза.

Одна его рука была прижата, а на ногах лежало что-то тяжелое.

Где-то вдалеке, приглушённо, ему послышался крик. Голова закружилась, мыслительный процесс стал невнятным.

Бомба? Теперь это не за горами, после Башен-близнецов, Мадрида, лондонского метро. Я умер? Поэтому боли нет?

«О, БОЖЕ МОЙ», — снова и снова бормотала Эдит тихим испуганным шепотом.

«Статус?» — спросил Бардуэлл, всё ещё напряжённо и сдержанно. Сквозь наушники она не услышала ни ненависти, ни торжества в его голосе. Он был ровным и ровным.

Как он может это сделать? Как он может вызывать такие разрушения и это... Ничего для него не значащее? Она украдкой взглянула на пистолет, всё ещё не оправившийся от яростного спазма и всей этой суматохи.

«Цель поражена?»

Эдит вырвалась из оцепенения и принялась возиться с прицелом.

«Низко?» — повторила она, и язык у неё вдруг распух, а в животе разгорался огонь, который она приняла за ликование. «О да, цель точно низвергнута. Цель снесена».

Бардуэлл кивнул, не выражая удовлетворения. «Тогда мы закончили».

«ВСТАВАЙ, МУЖЧИНА! ВСТАВАЙ, ВСТАВАЙ!»

Кэрри ответил на команду, не усваивая слов. Он сопротивлялся всё сильнее, почти неистово, пока чья-то рука не схватила его за локоть, не дернула вверх, а затем чьё-то плечо не подхватило его под руку и не заставило его бежать по неровной земле, повторяя его шаг за шагом.

Всё ещё ослеплённый, Кэрри споткнулся и подвернул ноги. Он упал на колени, хватая ртом остатки дыхания. Спаситель тащил его вперёд силой воли, в спокойной ярости. Затем другие руки схватили его за руку, за плечо, развернули и снова повалили на землю.

Ещё больше голосов, высоких от напряжения и паники. Сквозь землю под собой Кэрри ощутил грохот копыт где-то рядом, стремясь уйти от неожиданной опасности, которая затронула их первобытный инстинкт. Инстинкт, подсказывающий им бежать со всех ног.

Они были не единственными. Кэрри услышал рыдания и вдруг обрадовался, хотя и испугался, что не может видеть.

Рука обхватила его затылок и запрокинула голову. «Глаза закройте, сэр», — произнёс дрожащий голос. «Давайте избавимся от худшего».

Кэрри вздрогнул, когда ему на лицо вылили жидкость. Она была тёплой и шипела на коже, словно кислота. На мгновение он снова запаниковал, но тут же почувствовал запах. Кола, понял он, липкая и приторная. Любой порт в шторм.

Жёсткая ткань неуклюже царапала его лицо, царапая веки, и наконец он смог открыть глаза. Пока он это делал, кола хлынула внутрь, обжигая и прилипая, и это наконец привело его в себя. Он с трудом сел, наклонил голову вперёд и попытался потереть глаза. Кто-то схватил его за руку, чтобы помешать.

«Вот, используй это». Ему сунули скомканную тряпку в руку, и Кэрри промокнула лицо, пока неприятные ощущения не прошли. Он робко поднял голову, моргнул и обнаружил, что видит цвета. Слава богу! Образы затвердели, превратившись в красную ткань, изрытую коричневую землю и тёмную форму молодого полицейского, склонившегося над ним, с белым лицом, возможно, с зеленоватым оттенком.

Позади него другой полицейский, пригнувшись, кричал в рацию, одновременно испуганный и возбуждённый. Дюжина из них, незнакомцев, дрожала в тени сцены, словно вампиры, прячущиеся от солнечного света.

«Где ты ранен?» — спросил молодой полицейский.

Кэрри открыл рот, закрыл его снова. «Я в порядке», — сказал он. Смешно.

Меня только что взорвали. Как, чёрт возьми, я могу быть в порядке?

По лицу полицейского было видно, что он думает то же самое, но вслух он этого не произнес.

Кэрри перебирал красную ткань в руках, пытаясь найти сухой участок.

Под ней ткань была бледно-голубой. Он замер. Затем вытянул руки и обнаружил, что они такого же цвета, как ткань. Красные, словно обмакнули в краску, от запястий и до самых рук. Глубокий, насыщенный, глянцевый, сверкающий красный цвет.

Кроваво-красный.

Запах бойни ударил Кэрри словно удар в живот.

Он пошатнулся в сторону, тяжело дыша. Молодой полицейский отшатнулся назад, едва не потеряв равновесие и вылетев из укрытия. Другой полицейский рванулся вперёд с приличной для такого толстяка скоростью, схватил своего коллегу за бронежилет и дернул его обратно.

Молодой полицейский тяжело приземлился на задницу, широко раскрыв глаза и хватая ртом воздух.

«К-кто?..» — начал Кэрри, у него кружилась голова, его охватывал ужас, но внимание полицейских было приковано к другому.

Майор Фредериксон стремительно проскользнул по краю сцены, ногами вперёд, сбив перед собой двух оцепеневших курсантов. Он прижал парней к земле и, не сводя глаз с двух полицейских, подкрался к ним.

«Это последний из них», — сказал он, напрягшись от ярости. На груди его парадной формы растеклось тёмное пятно, корка растеклась по скуле, впитавшись в плечи.

«Это он меня разбудил», — подумал Кэрри с невольным восхищением. Он посмотрел на остальных. «Но где же…?»

Фредериксон бросил на него прищуренный взгляд, и он сразу все понял.

Боже мой. Анджела …

«Разве вы не видели?» — спросил Фредериксон.

«Вижу что?» — Кэрри почувствовал, что теряется, его страх превращается в гнев.

«Слушай, приятель, я ни черта не видел. Что там случилось ?»

«Как вы думаете?» — спросил Фредериксон. «Снайпер. Где-то дальше по долине, ближе к возвышенности, наверное. Примерно в миле от места задержки».

Он наклонился вбок, чтобы осторожно оглядеть пустынную арену.

За ним Кэрри видел разбросанный мусор, оставленный бегущей толпой: сумки, еда, даже одежда, шляпы, изредка попадались палки, когда хромые чудом смогли бежать. Небольшие дрожащие группы людей жались к любым прочным предметам, которые им попадались, а лошади были предоставлены сами себе.

«Кавалерия уже в пути, так что давайте все будем ждать, пока они не прибудут, ладно?» — Толстый полицейский отпустил рацию и подошёл ближе. — «Высылают вертолёт».

«На вашем месте я бы велел им не трогать это». Фредериксон снял перчатки и потёр ими лицо. Фуражка исчезла, и он выглядел…

постарел, его кожа стала серой в тени.

«Сэр, я думаю, вы можете предоставить это экспертам...»

«В такой ситуации я эксперт !» — рявкнул майор. «Подумай головой, приятель. Миссис Инглис застрелили из мощной винтовки. Очень мощной винтовки. Она чуть не рассыпалась на части у меня на глазах».

Его взгляд скользнул по Кэрри. И на мой, подумала Кэрри, и её чуть не стошнило. Фредериксон, казалось, увидел слабость, презирал её и снова повернулся к полицейскому.

«Как вы думаете, что может сделать нечто с такой пробивной силой с гражданским самолетом?»

Лицо толстого полицейского побледнело. Он снова поднял рацию.

ЧАСТЬ IV

«ОТКУДА ТЫ УЗНАЛ?» — спросил Ник.

Джайлз Фредериксон ответил не сразу. Он стоял, прислонившись к одной из полицейских машин быстрого реагирования, скрестив руки на груди, в чужом костюме из материала «Тайвек».

Криминалисты забрали его испорченную форму, упаковали в пакет и снабдили этикеткой, и Фредериксон выглядел из-за этого обеспокоенным. Ник цинично подумал, что майор, несомненно, раздел достаточно пленных вражеских солдат, чтобы понимать психологический эффект.

Кстати, Фредериксон добился большего, чем Макс Кэрри. Бедняга.

Внутри одной из машин скорой помощи справа от Ника он все еще мог видеть истекающего кровью мужчину, которого Фредериксон вытащил с места убийства.

Они забрали всё, включая его достоинство, оставив его, завёрнутым в жёлтое больничное одеяло, и его страдания. Ник увидел высокую фигуру Грейс, спешащую к нему по крыльцу. Не совсем так Ник представлял себе её бывшего, но он признал, что, вероятно, не видел успешного предпринимателя в лучшем свете.

Он снова посмотрел на майора, ожидая. Взгляд Фредериксона был прикован к обломкам, разбросанным вокруг красной стены для конкура в центре арены.

После выстрела что-то ударилось о стену, обрушив центр. Ник не хотел думать, что это могло быть. Стена выглядела внушительно, но была построена из лёгких пустотелых блоков, более крупные секции внизу переходили к отдельным кирпичам наверху для точной регулировки высоты. Испытание смелости и мастерства лошади и всадника, но её легко сбить – ради безопасности и штрафных очков.

Анджела Инглис допустила четыре ошибки, затем .

Наконец Фредериксон оторвал взгляд от сцены разрушений и встретился глазами с Ником.

«Откуда я знаю?» В его голосе слышалась лёгкая ошеломлённость, характерная для жертв серьёзного, внезапного, жестокого преступления. Когда адреналин спадает и реальность возвращается. Но из всех на поле Фредериксон, пожалуй, был единственным, кто когда-либо попадал под такой огонь, и Ник с интересом наблюдал за его реакцией.

«Тип оружия?» — спросил он. «Откуда ты знаешь?»

Лицо Фредериксона дрогнуло. «Всю свою военную карьеру я посвятил не организации выставок собак и пони, мистер Уэстон. Скажем так, у меня достаточно опыта непосредственного обращения с крупнокалиберными снайперскими винтовками, чтобы распознать их, когда они направлены на цель в нескольких футах от меня».

Кровавая полоска, струившаяся по скуле, придавала майору вид воина, запятнанного боем. Его взгляд снова метнулся к арене, к остаткам стены.

«Ты уверен, что это не была реактивная граната?» — настаивал Ник, осматривая повреждения.

«Эффективная дальность стрельбы такого оружия составляет около пятисот пятидесяти ярдов», — небрежно сказал Фредериксон. «У них относительно низкая начальная скорость пули — менее тысячи футов в секунду. Вдвое меньше скорости средней винтовочной пули». Его взгляд снова метнулся к Нику, теперь уже с прикрытыми веками. «Я бы это заметил».

Ник понял , что это не пустое хвастовство . Он кивнул и нацарапал записку. Выданный ему бронежилет натирал кожу при движении, а рубашка уже приклеилась к спине и груди под ним. Никто не жаловался.

Ник хандрил у супермаркета Моррисона на окраине Кендала, когда раздался звонок. Он почти с облегчением бросил тележку в отделе с хлопьями. А он-то думал, что визит Лизы станет самым унылым моментом дня.

Он прибыл в хаос: сотни людей заблокировали вход на поле, пока патрульные пытались переместить их в зону ожидания, где хотя бы можно было записать имена и контактные данные. Толпа была напугана, в панике. Произошло несколько стычек. Ничто так не выявляет лучшие и худшие качества людей, как кризис. Движение по-прежнему было затруднено, и ребята из отдела огнестрельного оружия не подпускали команды криминалистов, пока те не убедились, что зона безопасна. Для этого случая были стянуты сотрудники со всего округа.

«Хотите предположить, что они использовали , майор?»

Фредериксон едва заметно повел плечом, едва ли достаточно, чтобы пожать плечами. «Есть много оружия с такими возможностями». Он мотнул головой в сторону арены. «Макмиллан, Стоунер, Барретт — все они производят снайперские винтовки калибра 12,7 мм для поражения тяжёлой техники. Пожалуй, одна из них. «Гепард М3» — калибра 14,5 мм. Он слегка натянуто улыбнулся Нику. «Эта пробьёт дыру в дюйме брони с расстояния 650 ярдов, так что можешь представить, что она сделает с хрупким человеческим телом даже гораздо дальше».

Его взгляд заметался, становясь холоднее. «Ну, это вы и сами видите».

Ник понял его горечь. «Не могли бы вы оценить вероятный диапазон?»

«Мы услышали выстрел примерно через четыре-пять секунд после…» Фредериксон замолчал, сглотнув. «После того, как миссис Инглис упала. Примерно в двух тысячах двухстах ярдах, максимум». Он откашлялся и снова едва заметно пожал плечами.

«В Афганистане мы фиксировали убийства с такого расстояния».

«Мы?» — спросил Ник и получил в ответ суровый взгляд.

«Не спрашивайте, мистер Уэстон. У вас ещё нет разрешения. Поверьте мне на слово, вам нужно установить заграждения как минимум в двух милях отсюда, если вы ещё этого не сделали».

«Уверен, моё начальство пришло к такому же выводу, сэр». Он оглянулся на безжизненные далёкие холмы. «Хотя подозреваю, что наш человек ушёл задолго до того, как мы добрались сюда, если он хоть немного здравомыслящий».

Майор фыркнул: «Думаешь, здравый смысл сыграл какую-то роль?»

«Тебе кажется, что это случайная стрельба?» — тихо спросил Ник.

Даже Деррик Бёрд, прежде чем начать стрелять в прохожих, сначала выбирал конкретные цели. И, думаю, у нашего человека была конкретная цель.

Вопрос в том, попал ли он в цель?

Фредериксон инстинктивно вдохнул, чтобы огрызнуться, но потом выдохнул, и вместе с этим в нём пробудилась и часть его решимости. «Возможно, вам поможет, если вы скажете мне, что именно вы хотите знать, мистер Уэстон», — сказал он, больше уставший, чем разгневанный. «Да выкладывайте же, приятель, ради бога».

Ник демонстративно захлопнул блокнот. «Он целился в тебя?»

Рот Фредериксона сжался в тонкую линию. «Трудно сказать. На таком расстоянии малейшая ошибка в калибровке прицела, расчёте поправки на ветер, да ещё и множество других факторов, и вы промахнётесь по слону». Он сделал короткий пренебрежительный жест. «Кто знает, сколько времени он потратил на пристрелку? И какой у него вообще опыт?»

Что-то в этом последнем замечании кольнуло полицейское чутьё Ника. За эти годы он наслушался лжи, произнесённой с разной степенью уверенности и отчаяния. Ложь, он понял это сразу. Даже не осознанный мыслительный процесс, а просто рефлекторная реакция.

«Любой, кто потрудится раздобыть такое оружие, должен быть абсолютно уверен в своей способности им пользоваться». Он подождал немного, а затем тихо сказал:

«Кто он, майор?»

Взгляд Фредериксона не сошелся с ним. «Откуда мне знать?»

«Сначала твоя собака, теперь твоя хозяйка». Ник заметил удивление. Он шагнул ближе, и уверенность в нём засияла. «Должно быть, он серьёзно на тебя зуб имеет. Может быть, кто-то, с кем ты служил? Или против кого?»

Вопрос был в том, куда он упал. Майор долго молчал. Ник знал, что если бы он был далеко не прав, первой реакцией мужчины было бы отрицание и насмешка. Но это было не так.

— Ни то, ни другое, — Фредериксон выпрямился. Он говорил, не глядя на Ника, устремив взгляд вдаль. — Подозреваю, это может быть кто-то, кто служил под моим началом.

"ВОЗ?"

Фредериксон взглянул на него. «Вы были совершенно правы, когда спросили, что я сделал, чтобы оказаться здесь», — сказал он с мрачной улыбкой. «Я здесь в качестве покаяния. Иначе человек с моим опытом не был бы отправлен в какую-нибудь сельскую глушь на данном этапе своей карьеры».

Ник тихо спросил: «Что случилось?»

«Я совершил ошибку», — без обиняков сказал Фредериксон. «Серьёзную. Моя последняя командировка в Афганистан. Район Кандагара. Я отвечал за координацию небольшой группы снайперов. Лучших, что у нас были. Слишком хороших, как оказалось».

«Слишком хорошо?»

«Нам дали неверную разведывательную информацию, что привело к тому, что можно назвать инцидентом «дружественного огня». Его плечи слегка расправились, измождённое лицо застыло. «Это была моя операция, я был главным, поэтому я и нес ответственность».

Ник услышал боль в его голосе. Более того, глубокую, непреходящую печаль.

«Как ты думаешь, кто за тобой гонится?» — спросил он. «Кто-то из друзей убитых?»

«Нет», — сказал Фредериксон. «Пит Тоуни. Человек, который их убил».

Ник нахмурился. «Но ведь…?»

Фредериксон криво улыбнулся: «Тоуни усомнился в приказе открыть огонь.

Его корректировщик неоднократно передавал по радио запросы на подтверждение цели. В тот момент у меня не было причин сомневаться, поэтому я дал запрос. Боюсь, довольно настойчиво».

Подняв руку, он прихлопнул муху, которая кружила у его лица, привлеченная засохшей кровью. «Потом, когда вся эта гадость вылезла наружу, он…

Ударил меня кулаком, поклялся отомстить. За свои злоключения угодил в теплицу в Колчестере. Военная тюрьма.

«Я знаю об этом учреждении», — сухо ответил Ник. «Когда Тоуни освободился?»

«Шесть месяцев назад. Психиатры, конечно же, утверждали, что у него посттравматическое стрессовое расстройство, и он должен был регулярно отмечаться, но через неделю после освобождения он исчез, пропал из виду». Он видел, как вопрос зарождается на лице Ника. «Мне пришло письмо от старого друга, который велел мне быть осторожнее».

«И этот Тоуни был способен использовать одну из упомянутых вами винтовок?»

«Он любил Barrett Light Fifty и был одним из лучших, что у нас были. В своё время я встречал много снайперов, мистер Уэстон, но Тоуни отличался от многих из них в одном важном отношении». Фредериксон снова оглянулся на арену, где начали собираться падальщики. «Он без проблем убивал женщин».

Сидя по другую сторону БРП, Джим Эйри на мгновение закрыл глаза.

Он не собирался подслушивать, но если ты оказался в нужном месте и люди начали говорить о чем-то важном, ну, глупо было не послушать, верно?

Барретт. Эйри никогда не видел его вживую. Предполагалось, что ИРА использовала Light Fifty для уничтожения британских бойцов в Северной Ирландии, стреляя издалека, через границу на юге. Ходили слухи, что они даже сбили вертолёт. И он видел видео в интернете, якобы на которых американские снайперы уничтожают боевиков Талибана. Осколки просто разлетелись …

Эйри сглотнул. Он не смотрел на арену в момент удара Анджелы Инглис, но успел увидеть, что осталось от её земли, достаточно сильный, чтобы обрушить стену. Не думал, что когда-нибудь забудет это.

Винтовка. Большая винтовка …

Что сказала Эдит в тот день, когда он спросил ее об АК?

Утверждала, что видела кого-то в камуфляже на Ортон-Скар, над поместьем Инглиса, с длинным ружьем, достаточно большим, чтобы его можно было установить на сошки, с прицелом и дульным тормозом.

Думал, она, как обычно, врёт. А что, если нет …

Эйри хитро протёр подбородок. Что, если именно он станет тем, кто поможет раскрыть дело об этом громком убийстве?

Он услышал что-то, почти рычание, резко поднял взгляд и увидел ДиСи.

Уэстон сердито посмотрел на него.

«Чего ты ищешь, прячешься?»

«Ну, — смущённо пробежал взглядом Эйри по удаляющейся спине майора Фредериксона. — Я…»

Но Уэстон заметил виноватый жест. «Просто попробуй хоть раз вести себя как настоящий коп, Эйри. Уверен, твоему приятелю Робертшоу не помешало бы поработать регулировщиком. Там настоящий хаос».

«Да, сэр».

Выскочка маленькая … Если я дам им лидерство в премьер-лиге, у них не будет «Я регулирую движение», — угрюмо подумал он, — «это точно».

Он поплелся по траве к толпе машин и коневозок, отчаянно пытавшихся сбежать с поля. Что ж, если бы Уэстон не был заинтересован, нашлись бы другие.

В конце концов, Дункан Инглис был важным человеком. И смерть жены депутата Европарламента при столь эффектном и публичном случае должна была стать новостью на первых полосах всех газет. Журналисты всегда щеголяли деньгами.

Утешенный этой прибыльной мыслью, Эйри постучал в окно большого внедорожника Shogun 4x4 с личным номер, водитель которого только что нетерпеливо посигналил.

«Ладно, сынок», — потребовал Эйри с бодрой и воинственной решимостью. «В чём твоя игра?»

«Ты посмотри на него, старый толстый пердун», — пробормотала Эдит себе под нос. В поле зрения наблюдателя её отец возвышался во весь рост и был вдвойне уродлив. «Парковать машины. Больше он ни на что не годен».

Она сидела рядом с Бардуэллом на заднем сиденье Land Rover.

Пространство между колёсными арками было узким, и из них двоих именно ему требовалось удобное положение, поэтому Эдит неловко свернулась калачиком вокруг него. Она лежала на боку, полусогнувшись, чтобы было удобнее пользоваться прицелом, а ребристый металлический пол причинял боль под рёбрами.

Из-за необходимости, находясь в тесной постели, её таз был прижат к бедру Бардуэлла, а грудина упиралась в его локоть. От этой вынужденной близости её щеки запылали, а дыхание затрепетало.

Как только Бардуэлл сделал первый выстрел, они обрушили укрытие и отступили к припаркованному «Ленд Роверу», скрытому от зрителей. Потребовалось всего мгновение, чтобы закрепить пистолет в укрытии под ним, под присмотром Эдит. Затем они спокойно выехали на дорогу, ведущую в Райсбек.

Доехать на север было совсем недолго. Дорога шла под уклон к лесу Рейсбек, оставляя позади Хай-Пайк. Бардуэлл заехал на Land Rover задним ходом на травянистую обочину под углом, распахнув заднюю дверь, чтобы скрыть

очертания Барретта, его двуногие ножки надежно покоятся на вершине сухой каменной стены.

Теперь он чуть приподнял голову от пистолета, чтобы встретиться с ней взглядом. Его глаза были серыми, невзрачными, и он, казалось, ни разу не моргнул.

«Хочешь, я его выведу?»

На мгновение у Эдит перехватило дыхание. «Ты серьёзно?» — выдохнула она, и сердце её ёкнуло. «Ты правда это сделаешь? Ради меня?»

Он дернул одним плечом и снова опустил взгляд на зрелище.

Эдит на мгновение замолчала. Неужели она действительно хотела избавиться от отца? Время от времени ей хотелось этого, но внезапно это стало для неё реальностью.

В голове у неё всплыл образ римского Колизея. В школе это проходили на уроках истории, и все смотрели фильмы. Она представила себя сидящей высоко над кровопролитием вместе с императором, в тончайших шелках, лениво махающей рукой в сторону кровавой бойни, разыгрывающейся внизу для её развлечения.

В фантазию вплелась пухлая фигура отца, испуганно стоящего на окровавленном песке, всё ещё в полицейской форме. Полуобнажённый гладиатор, блестящий от крови побед, стоял над ним с поднятым мечом. Воин поднял на неё глаза, восхищённый и вопросительный.

Эдит увидела себя – бледную, стройную красавицу, окружённую рабами, – с кулаком, прикрывающим большой палец, словно поддразнивая. Медленно она повернула руку так, чтобы большой палец был направлен вверх, что, как объяснил учитель, не означало милосердия, а было подтверждением убийства. Толпа разрослась и закричала, сверкнул меч. И последнее, что Эдит увидела, – недоверчивый взгляд отца…

«Нет», — сказала она, не в силах сдержать дрожь. Что толку, если он не… Знаете, чья за этим рука? «Пока нет».

«Кто же тогда?»

«Ты имеешь в виду… на этот раз я могу выбирать?» Эдит поёжилась, а затем замерла, но он никак не показал, что почувствовал её движение, не говоря уже о том, что он был тронут. Она помнила его страсть в тот день у коровника. Хотел меня. тогда, не так ли?

«Ты уже сделал то, что я хотел».

«Ну и что? Выбирай другого». И теперь в нём было что-то напряжённое.

«Часы тикают».

Она почувствовала, как его разочарование сжало горло, и снова прижала глаз к подзорной трубе, отчаянно осматриваясь. И вдруг среди моря белых фигур одна прыгнула прямо на неё. Вот!

"Понятно."

"Конечно?"

«Да», — решительно сказала Эдит. «Окончательный ответ».

« НАКОНЕЦ-ТО, мы получили доступ к месту преступления». Ричард Сибсон слегка повысил голос, чтобы его услышала вся команда. Грейс и ещё полдюжины криминалистов, которых они стащили со всех участков. «Мало», — подумал Сибсон, оглядываясь на них. Но придётся смириться.

Сибсон работал со всеми ними. Стив Скотт и Пол Маккендрик из Кендала; Кен Олкотт и Тайсон Фрост из Уоркингтона; Крис Бленкиншип и Тони Марш из Карлайла. Эксперты-криминалисты, стянутые со всей Камбрии в безумной спешке, часами ждали возможности выполнить свою работу. Фрост и Маккендрик, возможно, ещё были немного неопытными, но в остальном – хорошими опытными специалистами. Тем не менее, им никогда не приходилось сталкиваться ни с чем подобным.

«Нам предстоит осмотреть большую территорию, — продолжил Сибсон. — И это только первое место преступления, которое нам предстоит осмотреть сегодня. Если повезёт, они найдут местонахождение стрелка. Это станет нашим второстепенным местом». Он взглянул на него. «Грейс, я хотел бы оставить тебя в резерве для этого».

«От неё никакой толку», — прямо сказал Крис Бленкиншип. Сибсон заметил, как Грейс повернула голову, но та лишь приподняла бровь. «Не стоит так на меня смотреть, дорогая», — продолжил Бленкиншип, качая головой. «Ты же знаешь, что уже близко общалась с одним из свидетелей. Не терпелось снять с него одежду, правда?»

Конечно, — Макс. Сибсон подавил вздох. — Я должен был догадаться. Она… Она не была бы человеком, если бы держалась подальше от своего бывшего мужа после что-то вроде этого.

Грейс одарила своего босса слегка бледной улыбкой. «Извините», — сказала она. Он не был уверен, за ошибку или за то, что на неё указал Бленкиншип. «Конечно, Крис совершенно прав. Всё, что я получу со второго места преступления, можно считать загрязнённым».

«Если я не могу доверять тебе в соблюдении процедуры, значит, я зря трачу время, обучая тебя».

«Тогда я возьмусь за вторую сцену, ладно?» — сказал Бленкиншип . После самого Сибсона у Бленкиншипа было больше всего времени в полиции Камбрии. Высокий джорди, пытавшийся скрыть раннюю лысину под армейскую стрижку «ёжик», в юности пробовался в «Сандерленд» и до сих пор не растерял свой шанс на славу.

Он знал, что Сибсон подумывал об отставке и позиционировал себя как естественного преемника. Сибсон не уделял много времени политике и слегка презирал тех, кто имел склонность и талант к этой игре. Он уважал способности Бленкиншипа, но не мог заставить себя по-настоящему полюбить этого человека.

«Ладно», — Сибсон холодно посмотрел на него. «В таком случае Макколл займётся фото- и видеосъёмкой. Начнём с жертвы». Он не упустил из виду лёгкий взгляд, которым Бленкиншип обменялись с Кеном Оллкоттом, и достаточно точно уловил его смысл.

«Макколл, безусловно, мой лучший фотограф», — ровным голосом сказал он. «Не хотите ли объяснить начальнику полиции, почему мы не смогли направить лучших сотрудников на те задачи, для которых они лучше всего подходят?» Бленкиншип перестал ухмыляться.

«Хорошо», — сказал Сибсон. «Разделите арену на зоны, как обычно. Каждый должен взять по одной зоне, отработать организованную сетку поиска. Нам нужно действовать быстро и тщательно. Если кто-то находит что-то необычное, он отмечает это и вызывает…

Макколл. Надеюсь, никто не возражает? Он позволил себе нотку сарказма, как обычно.

«А как насчет стены?»

Сибсона заставил отшатнуться не только сам вопрос, но и то, что его задала Грейс.

"Что?"

«Стена». Она проигнорировала скрытое веселье вокруг. «По словам свидетелей, миссис Инглис проходила мимо неё, когда её убили, и стена в процессе упала».

«Да, да, нам, безусловно, придётся удалить некоторые из упавших сегментов, чтобы извлечь все останки», — нетерпеливо сказал Сибсон. «Любой ущерб будет задокументирован в установленном порядке».

«Но мы не можем игнорировать возможность, учитывая положение жертвы, что пуля также прошла сквозь стену. Разве вы не считаете важным выяснить это?» Она сделала паузу. «Согласно информации, предоставленной майором Фредериксоном, снайпер мог быть на расстоянии более мили. Это очень большой объём информации для исследования. Конечно, всё, что мы можем сделать, чтобы сузить зону поиска для поисковых групп, должно быть приоритетом, не так ли?»

Сибсон переваривал эти мысли, поджимая губы.

Бленкиншип, неправильно истолковав его реакцию, фыркнул. «Нам нужно как можно быстрее обработать эту сцену», — сказал он ей. «Не могу поверить, что ты хочешь тратить время на игру с кубиками».

«И я не могу поверить, что мы не додумались до этого раньше». Сибсон коротко кивнул Грейс, позволив взгляду озарить безжалостно сдерживаемую улыбку. «Хорошая мысль, Макколл».

Бленкиншип покраснел. «Сэр, при всём уважении, нам нужны все на земле. Мы не можем просто…»

« Ваша работа не начнется, пока мы не найдем вторую сцену», — вмешался Сибсон.

«До тех пор я хочу, чтобы ты восстановил эту стену. Если пуля действительно прошла насквозь, это может дать нам не только направление, но и высоту».

И как раз перед тем, как Бленкиншип надулся, он добавил: «Важное задание, Крис.

Нужен кто-то вашего ранга.

Не впечатлённый, Бленкиншип поднял руки, словно отражая дальнейшие лесть. «Ладно. Я займусь этим».

«Хорошо», — сказал Сибсон. «Если кто-нибудь что-нибудь найдёт, Макколл сфотографирует, прежде чем упакуют и повесят бирку. Понятно?» Все кивнули. «Ладно, надевайте костюмы, и давайте разберёмся с местом преступления, пока эти мерзкие вороны не утащили ещё что-нибудь из нашей бедной жертвы, хорошо?»

ГРЕЙС, натягивая комбинезон из тайвека, взглянула на Криса Бленкиншипа, который обсуждал точные размеры конкурной стены с майором Фредериксоном. Посоветоваться с ним было разумно, ведь именно он изначально отвечал за её строительство, но Грейс беспокоило участие военного. Он был слишком близко, слишком… связан.

«Тебе следует быть с ним осторожнее, моя дорогая».

Она обернулась и увидела Ричарда Сибсона рядом со своим плечом. «Осторожно с кем?»

Сибсон вздохнул. «Крис Бленкиншип. Он хочет занять моё место, и, полагаю, он скоро его получит». Он бросил на неё суровый взгляд поверх очков, разминая пальцы в нитриловых перчатках.

«Было бы разумно не наживать в нем врага».

«Ну, Кристофер не тот человек, с которым я бы хотел дружить»,

Грейс непринужденно сказала, заправляя волосы под капюшон костюма. «И я пока не вижу, чтобы тебя катали по парку в кресле для купания, правда?»

«Тем не менее, моя дорогая, просто помни, что ты была моим выбором»,

Сибсон предупредил: «Почти наверняка ты ему не достанешь».

Его слова задержались в памяти, когда криминалисты вышли на арену. Грейс никогда не пыталась сблизиться с коллегами. Она не ходила на вечерние посиделки, на пикники, по магазинам. После многих лет светской жизни

Несмотря на то, что все места были забронированы на несколько месяцев вперед, свобода заниматься своими делами в удобное для нее время все равно оставалась роскошью, которой она наслаждалась.

«Грейс, обязательно сними крупным планом, как расчленяются останки?» — сказал Сибсон, отмечая на траве куски окровавленной ткани, которая, возможно, когда-то была бледно-зелёным шёлком. — «Этот разброс вполне может помочь идентифицировать орудие».

Он слегка покачался на каблуках, пока она клала весы и наклонялась над участком, чтобы сделать снимки, регулируя экспозицию.

Грейс выпрямилась. «Мне казалось, майор Фредериксон сказал, что это… что это было? Barrett Light Fifty?»

«А я думал, что научил тебя никогда не пытаться подогнать улики под чужие теории», — резко ответил Сибсон. «Кроме того, майор работает исключительно на основе предположений. Он считает, что этот Тоуни может охотиться за ним, но, как ты будешь первым, кто даст показания, что бы это ни было, оно совершенно не похоже на то, что убило собаку».

Грейс нахмурилась. «Ты тоже говорил мне никогда не доверять совпадениям».

Он вздохнул. «Тебе обязательно помнить всё, что я сказал, Макколл?»

«Ричард», — пробормотала она, — «ты же знаешь, я ловлю каждое твое слово».

Сибсон ответил лишь хрюканьем. Он наклонился, чтобы осмотреть другой фрагмент того, что ещё недавно было человеком, отмахиваясь от мух. «Что бы там ни было, всё произошло быстро. Она бы ничего не почувствовала, бедняжка».

Грейс подумала, забудет ли Макс когда-нибудь увиденное. Она пришла в ужас, впервые увидев его, съежившегося на заднем сиденье машины скорой помощи, покрытого кровью и костями. За все годы их брака она никогда не видела его таким растерянным, таким уязвимым .

Он никогда не узнает, как тяжело ей было относиться к нему с той отстраненностью, которая требуется в ее работе, упаковывать и маркировать его одежду, строго придерживаясь процедуры, сохраняя цепочку доказательств в целости и сохранности, когда все, чего она хотела, – это предложить ему утешение, в котором он так отчаянно нуждался.

Из-за яркого солнечного света она прикрепила к Canon вспышку, чтобы устранить контраст теней, и сделала еще несколько снимков, а затем встала, чтобы охватить взглядом сцену со своей позиции.

В этот момент её взгляд привлекла слабая цветная вспышка. Она поднесла камеру к глазу, зумировала объектив, просто чтобы убедиться, и совершенно пропустила следующий комментарий начальника. Увидев её молчание, он поднял взгляд.

«Что это?» — быстро спросил он, и раздражение утихло.

«Хм? О, мне показалось, что я что-то видела. Возможно, машину», — сказала она, указывая.

Он проследил за её направлением, прищурившись. «Точно подмечено».

Грейс нажала кнопку спуска затвора и посмотрела на изображение. «Я принесу штатив из фургона». Она поставила сумку. «Чем меньше тряска, тем больше можно увеличить».

«И пусть кто-нибудь этим займётся», — добавила Сибсон через плечо, уходя. «Если это какой-нибудь фермер, занимающийся своим скотом, то, возможно, у нас появится ещё один потенциальный свидетель, который пополнит толпу».

Грейс кивнула, огляделась и заметила Дэнни Робертшоу возле одного из фургонов, попавших в аварию.

«Дэниел!» — позвала она достаточно громко, чтобы привлечь его внимание.

Он повернулся и направился к ней. Грейс прошла сквозь ограждение, ограждавшее арену, и вышла на солнечный свет. Она откинула капюшон костюма, и волосы свободно упали ей на плечи.

«ТУТ! СМОТРИ — ОНИ НАС ВИДЕЛИ!» Возмущение Эдит едва коснулось гладкой поверхности мыслительных процессов Бардуэлла.

Он ничего не чувствовал. Ни к обезличенным целям, которые он рассматривал через увеличение прицела, ни к телу, лежащему рядом с ним. Её изредка ёрзающая походка слегка раздражала. Ничего больше.

Он уже оценил вероятность обнаружения, как только одна из фигур неопределённо указала рукой в их сторону. Стрельба из машины была осознанным риском. На данном этапе все поисковые усилия будут сосредоточены в направлении, которое уведёт их дальше от нынешнего местоположения Бардуэлла. Он не ожидал, что они попытаются определить местонахождение укрытия по углу выстрела сквозь стену. Хитро.

Но эта следующая цель посеет хаос из-за своей абсолютной случайности. Они будут тратить время на поиски причины там, где её нет.

Заставить девушку сделать выбор имело и ещё один плюс. Возможно, она пришла к нему , но не смогла оценить всю глубину его намерений. Он был удивлён её волнением после первого чистого убийства…

Его это даже беспокоило, но Бардуэлл встречал множество людей, для которых смерть становилась чем-то большим, чем просто работой. Она витала где-то на грани религии. В Эдит чувствовался налёт фанатизма. Лучше разжечь это пламя, а затем контролировать его.

Поэтому он заставил её сделать выбор, зная, что соучастие привяжет её к нему так, как никакое устное обещание никогда не сделает. Как только он уничтожил её цель, подчинившись её приказу, она оказалась связана с ним кровью до конца.

И к тому времени это уже не будет иметь значения.

Он никогда не собирался брать девушку в постель, но одного взгляда на её лицо, когда она обнимала его в коттедже, было достаточно, чтобы сделать её преданной, как собака. В долгосрочной перспективе это будет менее хлопотно, чем прятать её труп.

К тому же, прошло уже много времени, и в этом тощем теле было что-то особенное, даже если он едва мог заставить себя поцеловать её. Но она была жалко неумелой и жадной, и не знала достаточно, чтобы усомниться в его сожалениях.

«Стреляй!» — потребовала Эдит, и голос её дрогнул. «Ты пытаешься нас поймать? Они фотографируют. Сделай это сейчас же, потому что…»

«Хватит», – прорычал он и едва заметил, что она замкнулась в себе, разве что наконец она затихла и замерла. Ветер стих, деревья едва шевелились, да и расстояние было не таким уж большим – чуть больше тысячи метров. Он выбрал цель, не прося её назвать дистанцию, не нуждаясь в этом, скользя под поверхностными ритмами, чтобы почувствовать нужный момент. Бардуэлл деликатно и точно нажал на спусковой крючок.

И в тот самый момент, когда он это сделал, он уловил мимолетное движение и понял, что в эту долю секунды все пошло не так.

Сибсон присел на корточки, чтобы посмотреть, как Грейс разговаривает с молодым констеблем. Он смотрел прямо на них обоих, когда пуля снайпера достигла цели.

Грейс откинула капюшон и машинально провела рукой по волосам, и Сибсон подумал, не догадывается ли она, как Робертшоу смотрит на нее.

Да, парень, она производит такое впечатление, не так ли?

Грейс только что указала на что-то, и молодой полицейский резко переключил внимание, энергично кивнув, и краска залила его шею. Она ослепительно улыбнулась, коснулась его плеча и двинулась дальше. Робертшоу ещё мгновение оставался неподвижным, глядя ей вслед, затем, казалось, встряхнулся и резко отвернулся.

И в этот момент правая рука Робертшоу выше локтя взорвалась, словно он держал гранату, и наружу вырвался непристойный розовый туман. Сибсон едва успел ощутить странный шок от разлетающихся осколков, прежде чем грохот выстрела обрушился на всех.

Он долгое время работал криминалистом. Видел последствия взрывов, пожаров, самоубийств, трагических происшествий и убийственной ярости. Ничто не подготовило его к ужасающему опыту: увидеть, как человек падает от одного крупнокалиберного выстрела, преодолев звуковой барьер более чем дважды, и услышать…

свист, треск и раскатистый гром, последовавшие через две ужасающие секунды.

Он вспомнил оценку времени задержки, данную майором Фредериксоном. Четыре или пять секунд. Боже мой, подумал Сибсон. Он приблизился.

Все нырнули, причем невероятно медленно, и один только звук сбил их с ног.

К этому времени большая часть людей уже была эвакуирована, даже несмотря на то, что Джим Эйри был на дежурстве, но людей оставалось достаточно, чтобы запаниковать. Сибсон слышал крики, какофонию ревущих дизельных двигателей, когда водители инстинктивно нажимали на педаль газа, независимо от того, был ли сзади прицеп для животных или нет. Раздался грохот и скрежет как минимум двух автомобилей, пытавшихся выбраться в безопасное место одним и тем же путём, сталкиваясь друг с другом.

Сибсон, лежа на животе, извивался в поисках Грейс. Он заметил мелькнувшие рыжие волосы, лежащие на земле, примерно в шести метрах от того места, где, должно быть, упал молодой полицейский. Тело Робертшоу Сибсону было скрыто обломками конкура между ними, и, в каком-то смысле, он был благодарен за это.

«Грейс! С тобой всё в порядке?»

«Я… да, я в порядке, но Дэниел ужасно ранен», — её голос был чётким, с лёгкой дрожью. «Ему нужна помощь».

Сибсон открыл рот, чтобы выкрикнуть предупреждение, но его прервал другой голос, раздавшийся знакомым ревом.

«Не высовывайся, Макколл!» — крикнул инспектор Брайан Поллок.

Сибсон оглянулся и увидел, что коренастый инспектор умудрился втиснуться под передние защитные дуги внедорожника на краю арены.

Поллок встретился взглядом с Сибсоном на окровавленной траве, и, несмотря на свирепый тон, криминалист прочитал в его взгляде тоску. «Оставайтесь на месте», — предупредил Поллок. «Пока мы не обезопасим эту территорию, вы не двинетесь с места, слышите?»

«Грейс», — мягко сказал Сибсон, чувствуя, что она готовится к борьбе. «Ты ничего не можешь для него сделать».

На мгновение воцарилась тишина, а затем снова раздался голос Грейс, ледяной в своём спокойствии: «Конечно, я могу кое-что сделать. Он истекает кровью прямо у меня на глазах. Я могу…»

«Дорогой, пожалуйста, просто послушай их!» Другой голос — Макс Кэрри. Он стоит рядом с машиной скорой помощи, всё ещё завёрнутый в одеяло, а констебль Уэстон изо всех сил пытается удержать его от того, чтобы он пошёл к бывшей жене.

«Нет, послушай ты». Сибсон услышал нарастающий гнев в её голосе. От этого по его спине пробежал холодок страха, потому что люди становятся храбрее всего, когда злятся. И меньше всего ему сейчас хотелось от Грейс той глупой бескорыстной храбрости, которая принесла павшим солдатам посмертные медали и салют из двадцати одного орудия над их могилой.

«Я ему помогу», — сказала она, уже собравшись с духом. «И если меня подстрелят, можете сказать: «Я же говорила», но если я буду лежать здесь, и молодой офицер погибнет из-за того, что я была слишком труслива, чтобы попытаться его спасти, я, чёрт возьми, заслуживаю расстрела. И, честно говоря, то же самое нужно и вам».

Сибсон увидел, как Поллок закрыл глаза. «Чёрт возьми, Грейс. Не вставай».

Боль в его голосе не спутаешь ни с чем. «Это прямой приказ».

«Вы превышаете свои полномочия, детектив-инспектор. Я гражданское лицо», — в её голосе слышалось неповиновение. «Вы не можете отдавать мне прямые приказы».

«Ричард, ты не можешь контролировать своих людей?» — взревел Поллок.

«Трудно спорить с человеком, который полон решимости поступить правильно», — ответил Сибсон, хотя сердце у него стояло камнем в горле.

«Грейс!» — снова позвала Кэрри, возмущённая и потрясённая. «Дорогая, ради Бога, не надо этого делать. Пожалуйста » .

Сибсон видел, как она двигала головой, пока не нашла его. «Мне очень жаль, Макс», — сказала она без тени сожаления. «Конечно, я сожалею».

Сибсон сама увидела свою компанию, готовящуюся подняться. За пределами арены Кэрри сбросил одеяло, под которым обнаружились дизайнерские боксёрские трусы, и запрыгнул в машину скорой помощи. Через несколько мгновений он вернулся с охапкой повязок и бинтов. Он выглядел не так нелепо, как мужчина в…

Сибсон понял, что позиция должна была сработать. Возможно, именно его мужество внушило ему хоть какое-то уважение. И ещё тот факт, что он всё ещё был покрыт кровью предыдущей жертвы снайпера.

«Уэстон, задержи этого гражданского, — рявкнул Поллок. — Арестуй его, если понадобится».

Уэстон вышел вперед Кэрри, когда тот должен был выйти вперед.

Сибсон находился слишком далеко, чтобы слышать их разговор, но он находился под нужным углом, чтобы видеть, как Уэстон забрал у Кэрри повязки, засунул их в карманы, а остальные крепко прижал к груди. Затем, не обращая внимания на гневный вопль Поллока, Уэстон повернулся и, пригнувшись, побежал в зону обстрела.

Настала очередь Ника сидеть на ступеньках машины скорой помощи, накинув на плечи одеяло. Он держал предплечья на коленях, а кисти рук свободно свисали.

Они всё ещё были в крови по запястья. Рубашку пришлось бы выбросить в мусорное ведро, если бы она не требовалась как улика. Какой именно, он не был уверен.

Прошёл час с тех пор, как он, с бешено колотящимся сердцем, бросился через поле на помощь Грейс. Он сомневался, что когда-нибудь забудет, как резко остановился рядом с ней и уставился на изуродованное тело Робертшоу.