Танцы на могиле (криминальный триллер об озёрах №1)

Им так и не удалось поймать Людмилу Павличенко, как они ни старались.

Разве в её послужном списке не было тридцати шести убитых вражеских снайперов? Но она тоже была ранена при исполнении своих обязанностей. Миномётный взрыв. К тому времени она уже была майором, и её отстранили от службы. Российское руководство посчитало её слишком ценным пропагандистским инструментом, чтобы снова рисковать ею на поле боя.

«Мой отец много лет коллекционирует, — скромно сказала она. — Вам лучше спросить его самого».

«Мы видели. Он утверждает, что никогда раньше этого не видел и что это не имеет к нему никакого отношения».

«Ну», — ухмыльнулась Эдит, — «он бы так и сказал, не так ли?»

Поллок тяжело откинулся на спинку стула и жестом пригласил Уэстона вперед, словно они участвовали в командном рестлинге.

«Ты не спросил нас о своём отце», — Уэстон оперся локтями на поцарапанную столешницу. «Разве тебя не волнует, как сильно ты его ранил?»

«Я попала ему только в ногу», — усмехнулась она, словно это было сделано намеренно, намеренно. Она подняла подбородок. «Если бы я хотела его смерти, он бы уже умер» . прекрасный образец бравады — достойный самой Павличенко.

Уэстон на мгновение опустил глаза, словно признавая её мастерство, а затем взглянул вверх, пронзив её взглядом. «Он когда-нибудь причинял тебе боль?» — спросил он, помедлив. «Прикасался к тебе хоть как-то?»

Эдит потребовалось мгновение, чтобы понять его слова, а затем она залилась густой, некрасивой краской. Неужели он действительно думал, что что-то подобное происходило ?

«Не будь отвратительным».

«Насколько далеко вы были?» — спросил он, меняя тактику. «Когда вы сделали тот первый выстрел?»

«Тысяча восемьсот тридцать метров, плюс-минус», — быстро ответила Эдит.

«Но ты же раскрыл мою шкуру, так ты же это знаешь?» Она нашла в себе смелость посмотреть в эти живые глаза. «Казнь была безупречна, не так ли?»

«А второй? Еще одна шкура?»

«Конечно, нет». Она нахмурилась, увидев, как он не поддался. «Это было скорее спонтанное действие. Огонь и манёвр, понимаешь? Я сидела в кузове «Ленд Ровера», а сошки стояли на вершине сухой каменной стены. Возможно, даже остались следы». Она переводила взгляд с одного лица на другое. «Могу показать, если хочешь?» — презрительно предложила она, обводя взглядом углы комнаты. «Мне бы не помешало выехать из этой свалки».

Уэстон снова откинулся назад, позволив инспектору взять ситуацию в свои руки.

«А ваш выбор цели?» — спросил Поллок с ноткой ярости в голосе. «Вы тоже ненавидели констебля полиции Дэниела Робертшоу?»

«После всей лжи, которую он обо мне распространял?» Эдит снова покраснела при этом воспоминании.

«Да!» Она пожала плечами так хорошо, как могла, используя только одно рабочее плечо.

«И зачем пытаться убить криминалиста Макколла?»

Эдит снова небрежно пожала плечами. Она не собиралась пересказывать разговор, который состоялся у них в тот день на Хантер-лейн, где высокая рыжеволосая девушка нанесла ей пугающе точное описание её жизни, её тайн.

Как она смеет пытаться присвоить себе часть этой боли?

Никто никогда не проходил через подобное раньше, и никто никогда не пройдет снова. Положение Эдит было уникальным, и она цеплялась за него. Она стиснула зубы.

«Почему бы и нет? Она вошла ко мне домой и отобрала у меня винтовку — одну из моих винтовок», — быстро добавила она. «Я не могла оставить это безнаказанным».

«А Иэн Хогг? — не унимался Поллок. — Что он сделал?»

«Он пытался мне помешать», — сказала Эдит, охваченная рефлекторным порывом ярости при воспоминании о том, как он боролся с ней за пистолет, о выстреле, о падении Патрика… «Хогг был предателем». Она скривила губы. «Он заслужил то, что получил».

Поллок обменялся взглядом с Уэстоном, смысл которого она не смогла расшифровать.

«Кто такой Патрик Бардуэлл?» — спросил инспектор, слегка наклонив голову, чтобы посмотреть на её реакцию. Она постаралась не подать виду.

«Он был просто неудачником, который жил в этом доме престарелых», — сказала она как можно небрежнее. «Я у него убиралась».

«Насколько хорошо вы его знали?»

«Не очень хорошо. Он был неразговорчивым».

«У нас есть запись женского голоса, сообщающего, что за этими расстрелами стоит Патрик Бардуэлл», — сказал Поллок ледяным голосом. «Теперь становится ясно, что этот звонок был сделан исключительно для того, чтобы заманить наших офицеров в засаду». Он сделал паузу и тихо продолжил: «Когда наши эксперты закончат проводить сравнительные тесты голосов, они обнаружат, что звонок был сделан вами, не так ли, Эдит?»

По лицу Эдит медленно расплылась улыбка, и она рассмеялась. «Конечно. Тебе следовало бы просто спросить, прежде чем тратить столько сил, и я бы тебе сказала». Она переводила взгляд с одного на другого. «Он пытался меня задушить, если хочешь знать. Вот». Она трагически опустила воротник рубашки, показав им последние бледные пятна на шее.

«Зачем ему это делать?»

«Потому что он был псих. Посттравматический стресс или что-то в этом роде. Иначе зачем бы он был в этом пансионате?»

«Итак, почему вы сказали мистеру Мерсеру, что он снайпер?»

«Потому что я хотела от него избавиться, — сказала она. — И я хотела обмануть тебя, заставив поверить, что это не я с пистолетом. И это сработало, правда?»

«Два человека погибли», — тихо и торжественно отметил Поллок.

Эдит попыталась вспомнить, что сказал отец о взрыве в амбаре, но её настолько парализовало беспокойство за Патрика, что она не обратила на это внимания. До неё дошло лишь то, что он обманул, использовал и бросил её. Значит, в конце концов, он тоже оказался предателем.

Она снова пожала плечами, попытавшись принять загадочный вид.

«Мы нашли много крови в коровнике, — сказал Поллок. — Что случилось с Бардуэллом?»

Она предпочла частичную правду вымыслу. «О, какой-то спецназ SAS приехал и увез его — на тёмно-красном Land Rover Discovery».

Она поерзала на стуле, пытаясь унять боль в плече. Пластина под кожей была бугристой и неудобной, и снова невыносимо чесалась. По крайней мере, её адвокат был на высоте.

«Нам нужно остановиться там на перерыв», — чопорно сказала она. «Моя клиентка только что перенесла операцию. Ей нужно отдохнуть».

«На данный момент я закончил», — Поллок искоса взглянул на Уэстона.

«Хочешь еще что-нибудь спросить, Ник?»

«Один последний вопрос». Уэстон снова посмотрел на неё, словно на бабочку, прикреплённую под стеклом. «Почему, Эдит? Что побудило тебя сделать что-то подобное?»

Эдит уставилась на него. Неужели он это серьёзно?

«Быть кем-то, конечно». Она заметила, что три бесстрастных лица повернулись к ней. Она чуть не рассмеялась, увидев их полное непонимание. После этого Эдит Эйри станет именем нарицательным. «Да ладно ! А как же я ещё могла прославиться?»

108

Когда Ник закрыл за собой дверь комнаты для допросов, инспектор Поллок испустил долгий вздох, как будто больше не мог его сдерживать. Крупный мужчина прислонился спиной к противоположной стене коридора и вытер глаза рукой.

« Знаменитые … зубы чёрта с два. Мне в своё время приходилось иметь дело с психами, но это?» Он покачал головой.

«Ужасающая, правда?» — согласился Ник. «Не могу понять, что хуже.

Тот факт, что она хочет нести ответственность, или тот факт, что есть слабая вероятность того, что она сама в это верит».

« Вы верите во что-нибудь из этого?»

Ник сделал жест «может быть, а может и нет». «Она умница. В ней столько правды, что в этой фантазии столько правды, что хочется остановиться и задуматься. Сейчас, может быть, там и мало что видно, но Грейс заметила следы на шее Эдит. А в двух милях от «Ретрита» мы проехали мимо тёмно-красного «Дискавери», который, как она и говорит, вполне мог принадлежать тем бывшим бойцам SAS», — добавил он. «Они мчались как угорелые. Мы чуть не уничтожили друг друга, что было бы интересно».

Поллок хмыкнул. «Их фирма всё ещё пытается нам объяснить, что именно эти ребята должны были здесь делать. Если это они его похитили, мы, возможно, никогда не докопаемся до сути. Тем не менее, похоже, Эдит определённо выстрелила из АК, убив Яна Хогга. Мы проясним…

Хотя бы это, — он посмотрел на Ника без всякого выражения. — Всё-таки стоило выдать тебе ордер на Эйри, а?

Ник благоразумно воздержался от комментариев. «Независимо от того, верите ли вы, что Эдит стояла за Барреттом или нет, она знает детали, которые могут указывать только на её присутствие. Значит, в шкуре, должно быть, была обнаружена именно её ДНК», — счёл необходимым указать Ник. «Какие бы сомнения ни были у Бленкиншипа по этому поводу».

«Ага, парень, понял. На Грейс не похоже устраивать такие неприятности».

Поллок согласился. «Ты был у неё?»

Ник посмотрел на часы. «Я уже еду отсюда».

«Хорошо», — сказал Поллок. «Передай ей привет, ладно? Скажи ей, что она нужна нам на работе. И скажи ей, что она молодец».

«Хорошо. Спасибо, сэр».

Дверь в комнату для допросов открылась, вышла адвокат и закрыла ее за собой, сжимая в руках портфель.

«Мы, конечно, попросим предоставить полное психиатрическое заключение», — сказала она сухим голосом.

«Так и думал», — хмуро кивнул Поллок. «В последний раз, когда я видел что-то столь фруктово-ореховое, оно продавалось в обёртке Cadbury's».

Адвокат ушел, стараясь не улыбаться.

Поллок собирался снова заговорить, когда в дверном проеме дальше по коридору появился человек в форме.

«Эй, Уэстон!» — позвал он. «Тебя ждут в приёмной».

«Спасибо. Есть идеи, почему?»

Мужчина пожал плечами. «Не знаю, но она, кажется, блондинка и красивая, так что, возможно, вам стоит взглянуть».

Ник обернулся и увидел, что Поллок наблюдает за ним. «Тогда иди», — хрипло сказал он. «О, и Ник…?»

Ник вопросительно помолчал.

«Молодец, парень», — сказал Поллок, нахмурившись, чтобы Ник не совершил ошибку, решив, что он размяк. «То есть, не дай мне поймать тебя на слове

Ты опять делаешь эту чертовски глупую вещь, но... все равно молодец.

Ник сохранил серьёзное выражение лица. «Спасибо, сэр».

Но он всё ещё улыбался, когда, добравшись до приёмной, обнаружил, что Лиза ждёт его в одиночестве. Она, как он посчитал, вполне соответствовала описанию, данному его посланником: лёгкое летнее платье и босоножки на высоком каблуке с ремешками.

«Лиза! Всё в порядке? Софи?..»

«С ней всё в порядке», — неловко сказала Лиза. «Я… я здесь насчёт Карла».

«О?» — Ник провёл рукой по затылку. «Слушай, прости, что не перезвонил тебе, но что с…»

«Нет-нет, я понимаю», — быстро сказала она. «Это было во всех новостях».

Она помолчала. «Папа сказал, они говорили о том, чтобы дать тебе какую-то медаль».

«Ну да, — он неловко пожал плечами. — Слова ничего не стоят, не так ли?»

Она слегка пошевелилась, и солнечный свет из окна осветил пшенично-золотистые её волосы. Он заметил, что сегодня она уделила им время, накрасилась как следует. Неужели это очередное оскорбительное заклинание в адрес брата?

«Карла отпускают», — она нерешительно улыбнулась, без малейшего намека на недавнюю напряжённость. «Недостаточно доказательств, так они решили».

«О», — снова сказал Ник. «Это… хорошо, правда?»

«Я же говорила тебе, что он ничего не сделал». Но Ник услышал в её голосе скорее облегчение, чем убеждённость. «Похоже, это был один из парней, с которыми он работает», — продолжила она, не обращая внимания на его молчание, с нетерпением ожидая повторить историю, словно чтобы закрепить её в своей голове. «Они оба иногда берут один и тот же фургон. Карл тут совершенно ни при чём».

Ник выдавил улыбку, скрывая горький привкус во рту. «А, хорошо». Итак, Этот мерзавец снова ускользнул от наказания. Он услышал свой голос: «Я рад, что всё получилось».

«Я знаю, что ты имеешь к этому отношение, Ник».

Он замер. «Чем?»

«Сохраняй спокойствие , — предупредил он себя. — Всё отрицай». Я позвонил и сообщил о наводке. Анонимно. Никто не знает. Если она когда-нибудь узнает, я никогда не увижу Софи. снова без боя.

Она вздохнула, увидев его нарочитую тупость, но её тон был более снисходительным. «Конечно, Карла отпустили», — легкомысленно сказала она. «Я знаю, что ты замолвил за него словечко перед этим сержантом Кроутером. Я просто хотела, чтобы ты знал: я, ну, благодарна тебе за то, что ты заставил их отнестись к его истории серьёзно».

Ник понял, что отрицать это было бы не в его интересах. Если бы я сказал… что бы ни случилось с Кроутером, он бы продолжал копать, пока не нашел Доказательства, подумал он . Карл был виновен, как грех, так что должны были быть какие-то.

Он вдруг осознал, что Лиза пристально за ним наблюдает. «Я, э-э…»

«Всё в порядке», — она приняла смущение за скромность. «Тебе не обязательно ничего говорить».

Она подошла, потянулась к нему, чтобы нежно поцеловать, формально в щеку, но украдкой коснулась уголка губ. Ник уловил аромат духов, которые он купил ей на прошлый день рождения, смягчённый от соприкосновения с её кожей, превратившись в аромат, принадлежавший только ей. Он на мгновение прикрыл глаза.

Она отступила назад, улыбаясь.

«Итак», — запинаясь, произнесла она, — «я, э-э, хотела узнать, собираетесь ли вы чем-нибудь заниматься в эти выходные?»

«Я пока не уверен», — сказал Ник. «Но я заскочу к Софи, если буду свободен».

«Ну, я подумал, что мы могли бы куда-нибудь сходить втроем, устроить пикник или что-то в этом роде?»

Ник смотрел на него, вспоминая слова Грейс после того, как Лиза устроила сцену в Стейвли во время обеда. Что всё не так уж и кончено, как он думал.

«Могу ли я вам перезвонить?» Он удивился собственному отсутствию ликования.

«Мы всё ещё не до конца разобрались с этим делом. Много нераскрытых фактов, которые нужно довести до конца».

«Да, конечно», — поспешно сказала она, хватая сумочку со стула.

«Я уверена, Софи с удовольствием проведёт с тобой время, если ты сможешь». Она взялась за ручку входной двери и тихо добавила: «И я бы тоже».

Ник стоял и смотрел ей вслед, понимая, что она это заметила, по покачиванию бёдер. И вдруг ему представилось движение другой женщины, совсем не похожее на Лизу. Длинноногой и сдержанной, демонстрирующей менее откровенную женственность. Более утончённой и каким-то образом бесконечно более привлекательной.

И если раньше он без колебаний заявлял, что предпочитает миниатюрных блондинок, то теперь его вкусы сместились в сторону рыжих. Высоких, чуть более высокомерных рыжеволосых, с холодным, проницательным взглядом и сухим чувством юмора. Но что это значило для Софи?

«Черт», — сказал он.

Дверь в главное здание открылась за его спиной. Он обернулся и увидел, как Поллок с нескрываемым любопытством наблюдает за его изумлением.

«Рад, что застал тебя, парень», — сказал он, протягивая листок бумаги. «Мы, возможно, видели…»

109

Грейс смотрела сквозь французские окна на дождь. Резкая перемена погоды соответствовала её настроению. За считанные минуты обычно яркий пейзаж превратился в бесформенное монохромное пятно в тумане.

Рационально она понимала, что её нынешнее недомогание – это сочетание отсроченного шока и горя, а также последствий черепно-мозговой травмы. Первые несколько дней после выписки из больницы она в основном спала, давая восстановиться хотя бы физическому состоянию. Её отпустили на две недели с возможностью продления. Она понимала, что её психологическое состояние могло бы восстановиться быстрее, если бы она сразу же вернулась в строй.

Теперь ее одолевали сомнения.

Макс не помог, хотя и с самыми благими намерениями. Позади неё на журнальном столике лежали глянцевые рекламные проспекты богато украшенного «Гранд-отеля» во Флоренции – часть его плана постепенно сломить её сопротивление. На этот раз его неудобные мужские инстинкты оказались защитными .

«К чему тут хандрить?» — уговаривал он. «Поехали со мной во Флоренцию, дорогая. Когда вернёшься, будет время обо всём этом подумать. А если этот Бленкиншип тебя и правда не ценит, почему бы просто не послать его к чёрту?»

В тот же день, когда Бленкиншип был назначен исполняющим обязанности главы криминалистического отдела, она узнала, что её отстранение отменили, но он так и не вышел на связь. Даже чтобы узнать.

за её здоровьем. Грейс, которую правильно воспитали отправлять благодарственные письма по любому поводу, не могла не чувствовать себя обделённой.

Стуки дождя, барабанившие по световым люкам над жилой зоной, заглушали звук приближающегося автомобиля, поэтому первым предупреждением для нее стал дверной звонок и привычный нерешительный лай Тэлли.

Она обнаружила Ника на пороге своего дома, сгорбившегося, уткнувшись в поднятый воротник пиджака, и у нее не было иного выбора, кроме как пригласить его войти.

«В Пенрите было солнечно», — начал он. Он кивнул в сторону плюща, стряхивая с себя лишнюю воду. «Веб-камеры больше нет?»

"Незачем."

«Мы его еще не поймали, Грейс».

«Может, и нет», — согласилась она, ведя его вперед, — «но у тебя есть пистолет».

Она отметила, что он сразу увидел брошюры и пару пустых кофейных чашек, но не стал это комментировать.

«Мы отследили серийный номер «Барретта» через производителя», — сказал он, внимательно наблюдая за ней. «Вы были совершенно правы. Скорее всего, он прибыл из Афганистана».

Она пожала плечами и пошла на кухню, чтобы сварить свежий кофе.

Он тихо спросил: «Когда ты вернешься?»

Она налила чайник, радуясь, что хоть чем-то заняла руки. «Ну, головные боли прекратились, и шишка почти сошла, так что, полагаю… как только они проедут, я смогу водить». Этот спокойный, холодный взгляд нервировал её. «Бедняжка Тэлли никогда так долго не гуляла. Она совсем выбилась из сил».

«Ты что, сомневаешься насчет этой работы, да?»

Грейс перестала возиться с кофейником. «Честно?» Она бросила на него прямой взгляд. «Да, честно».

"Почему?"

Ещё одно пожатие плеч, почти раздраженное подергивание. «Разве у тебя не было сомнений…»

после того, как ваше последнее задание под прикрытием пошло так плохо?

«Ты меня проверял». Что-то быстрое и яркое мелькнуло в его глазах. «О, я бы, наверное, заставил себя снова сесть на лошадь, но нужно было думать о Софи». Он грустно улыбнулся. «В тот момент я был рад такому оправданию».

«Ну вот, — она подняла чистые чашки.

«Я не говорил, что никогда не жалел об этом решении, но я был бы обузой». Он прислонился бедром к столешнице, скрестив руки.

«А если на меня нельзя положиться в плане выполнения моей работы на местах, — согласилась она, игнорируя боль в груди, — то я тоже никому не помогу».

«Ну что, всё? Становится трудно, и ты сдаёшься?»

И когда она обернулась, удивленная таким убийственным спокойствием, он добавил: «Тебе никогда не приходилось ни в чем нуждаться , не так ли?»

Скрывая обиду, она сказала: «Это несправедливо и неправда!»

«Таким, как ты, всю жизнь жилось так легко, а ты просто не можешь справиться, когда становится трудно. Это же случилось и с твоим браком, Грейс? Ты сбежала?»

«И, конечно, ты настоящий эксперт по отношениям». Она замолчала, подняла подбородок, её голос был хриплым, как лёд. «Мне не нужно оправдывать перед тобой свои решения».

«Нет, не нужно, но нужно оправдывать их перед собой. Знаешь, что я думаю?»

«Нет, но я уверен, что ты мне сейчас расскажешь».

«Думаю, тебе было слишком легко с Сибсоном. Ты была его открытием, его любимчиком, и он делал тебе много скидок». Этот безжалостный взгляд с презрением пронзил её. «Теперь, когда Бленкиншип взял верх, тебе придётся бороться, чтобы проявить себя. И я не думаю, что тебе когда-либо приходилось это делать, не так ли, Грейс?»

«Я упорно трудилась, чтобы добиться того, что имею». Но дрожь в голосе придавала ее словам неуверенность.

Его губы скривились. «Ты, конечно, много работал – в окружении людей, которые тебя поддерживали, верили в тебя. И теперь, впервые, твои способности подвергаются сомнению». Его голос стал грубее. «И ты не справишься».

Чайник закипел, щёлкнул. Грейс молча отвернулась, отмерила кофе, налила воды, руки её машинально двигались.

Повернувшись к нему спиной, она сказала: «Макс во многих отношениях замечателен…

Щедрый, бескорыстный, но он настолько целеустремлён, настолько ясен в своих взглядах, что жизнь с ним не оставила мне места. Двенадцать лет я жила в его тени, словно придаток, а не как самостоятельная личность.

Ричард это понимал. Без него… — Она беспомощно замолчала, оглянулась через плечо и пожалела, что Ника так трудно понять.

Он пошевелился. «Он был не единственным, кто видел, как хорошо ты справляешься со своей работой, Грейс. Не позволяй такому придурку, как Бленкиншип, заставить тебя всё это бросить».

Она моргнула. «Ты намеренно подлишь, чтобы меня разозлить, да?»

«Да», — сказал он почти весело. «Мне кажется, Макс уже приходил, похлопывал тебя по руке, говорил: «Ну-ну-ну» и вообще не делал тебе никаких одолжений». Он усмехнулся, внезапно по-мальчишески. «Тебе нужен был хороший пинок под зад».

«Спасибо, я думаю», — серьёзно сказала она. «Так вот почему вы пришли…»

просто чтобы потрясти мою клетку?

«Нет, я подумал, что тебе понравится прокатиться». Что-то в его голосе пробудило в ней интерес, словно полузабытый запах.

Она подняла бровь и холодно спросила: «Что вы имели в виду?»

«Я слышал, в Уитеншоу в это время года хорошо».

«Уитеншоу?» — повторила она. «Манчестер, не так ли? Что в Уитеншоу такого важного для меня?»

«Вчера вечером к нам поступил мужчина с тяжёлой инфекцией в виде огнестрельного ранения. Хотите угадать его имя?»

Грейс уставилась на него. «Ты же не имеешь в виду…?»

«Пит Тоуни. Тот самый. Я еду к нему на интервью и хотел бы, чтобы ты пошёл со мной».

«Но все следы уже давно исчезли», — отметила Грейс.

«Вы можете считать, что стандарты гигиены в Национальной службе здравоохранения низкие, но прошло уже больше недели, и…»

«Ты видел его», — тихо перебил Ник. «В тот день, когда ты отправился на поиски Эдит в приют. Ты видел его лицо. Один из немногих, кто выжил и смог рассказать эту историю».

Грейс замолчала. Она сделала несколько набросков. В глазах этого мужчины было что-то такое, что она не забудет. Как бы она ни старалась…

«Пошли, Грейс», — пробормотал он. «Пойдем потравим призраков, а?»

110

Движение на автостраде было слабым. Менее чем через два с половиной часа после выезда из Ортона Ник свернул в больницу Уитеншоу на юго-западе Манчестера. Он удивился, как быстро пролетело время.

Усаживая свои длинные ноги на пассажирское сиденье «Импрезы», Грейс сказала: «Надеюсь, вы не против, но я взяла с собой свой iPod. Я заметила, что в вашей стереосистеме есть вход для него».

Он подавил стон. «Никакой оперы», — предупредил он. «Мне всё это напоминает толстух, душащих кошек». Но его воодушевил проблеск веселья в её глазах.

«Конечно, я несколько раз была в Глайндборне с Максом».

«Конечно», — пробормотал он, отстраняясь.

«Но, честно говоря, мне всегда больше нравился Гластонбери. А теперь — Goldfrapp или Foo Fighters?»

По какому-то молчаливому соглашению они избегали обсуждения дела во время поездки, предпочитая говорить о музыке и фильмах, еде и путешествиях. Она была приятным собеседником, хорошим слушателем и обладала острым умом, который он находил очень приятным.

Еще более жаль …

Пробираясь сквозь лабиринт коридоров и палат больницы, они нашли Пита Тоуни в отдельной палате. Ник показал удостоверение констеблю в форме, охранявшему дверь, и кивнул головой, указывая на человека внутри.

«Итак, какова его история?»

«Он говорит, что только что вернулся в Великобританию и ничего об этом не знает»,

— сказал констебль. — Не совсем мистер Информатор.

«Не против, если мы на него набросимся?»

Констебль пожал плечами, скользнув взглядом по Грейс. «Угощайтесь».

В комнате на кровати лежал почти голый мужчина, небрежно откинув скомканные простыни. К тыльной стороне его правой руки была подключена капельница, а рядом стоял электрический вентилятор, работающий на полной скорости, словно пропеллер самолёта, готовящегося к взлёту. Тем не менее, он сильно потел.

Увидев Ника, Пит Тоуни коротко и проникновенно выругался и откинул голову на подушки.

«Хватит медяков», — пробормотал он, игнорируя протянутую ему карточку ордера.

«Кого вы ожидали увидеть?» — мягко спросил Ник.

Подойдя к кровати, он увидел, что правая нога Тоуни ужасно воспалена: тёмное пятнистое пятно распространялось от глубокой раны к верхней части бедра. Даже обычный густой коктейль больничных ароматов не мог скрыть исходивший от неё кислый, зловонный запах.

Тоуни невесело рассмеялся, увидев его инстинктивное отступление.

«Да. Что бы ты ни пришёл, приятель, ничего не забудь,

потому что, скорее всего, я не смогу продержаться достаточно долго, чтобы ты успел вернуться.

«У вас влажная гангрена, — совершенно бесстрастно сказала Грейс. — Это редкость для такого открытого участка, как нога, если только вы не находились в очень влажном климате».

«О, очень хорошо», — съязвил Тоуни. «Дай даме кокос».

Грейс приподняла бровь, но не ответила. Ник наградил его суровым взглядом, пока тот не опустил свой вызывающий взгляд.

У Тоуни был вид человека, когда-то накаченного мускулами, а теперь снизившегося до дикого минимума. У него была стрижка «ёжик», которую даже морской пехотинец счёл бы слишком строгой, а кожа головы, пронизанная щетиной, была глубоко загорелой.

И хотя его лицо было чисто выбрито, на его двухцветном загаре отчетливо просматривались следы недавней щетины.

«Я бы предположила, что это Африка», — сказала Грейс. «Если бы вы были в Южной Америке, вы бы отправились на лечение в Штаты, может быть, в Мексику, а не рисковали бы трансатлантическим перелётом в вашем состоянии».

Ник взглянул на лицо Тоуни и по хмурому выражению его губ увидел справедливость высказывания Грейс.

«Ну и что?» — спросил Тоуни. «У меня там была работа. Конго, Нигерия, Чад. Хорошие деньги».

«Какая работа?» — спросил Ник.

«Миссионер, что думаешь?» — спросил Тоуни и снова рассмеялся резким смехом. — «Я могу обрушить руку Божью на полторы тысячи ярдов».

«Как долго вас не было?»

Тоуни вытер рукой влажный лоб. «Не знаю, потерял счёт времени. Друг предложил мне работу как раз перед моим освобождением. Меня здесь ничто не держало, поэтому я пошёл».

«Нет никаких записей о вашем выезде из страны».

Тоуни оскалился. «Ещё один мой приятель водит «Сансикер» из Саутгемптона. Удивительно, как быстро можно передвигаться по Франции, без лишних вопросов, на этой славной маленькой скоростной лодке, которая делает шестьдесят узлов».

«Интересные у вас приятели», — пробормотал Ник. «И как же вас ранило в ногу?»

«Назови это профессиональным риском», — сказал Тоуни. «Ты мне объяснишь, в чём дело?» Он посмотрел на них почти с надеждой. «Что я, по-твоему, должен был сделать?»

«Ничего», — Грейс перехватила взгляд Ника. «Это был не ты».

«Да ладно тебе!» — запротестовала Тоуни. «Кто же умер, что ты меня в кадре держала? Я вообще-то не в курсе новостей».

Ник на мгновение задумался. «Майор Джайлс Фредериксон», — произнёс он прямо.

Тоуни замер, а затем тихонько усмехнулся. «Ну-ну», — сказал он почти с удивлением. «Извини, приятель. Если бы ты говорил о парочке чокнутых африканских диктаторов, я бы, возможно, смог помочь тебе с расследованием, но, как видишь, — он махнул рукой, — «меня не было в городе».

«Какова сейчас ставка наёмника?» — спросил Ник мягким голосом. «И на что именно вы тратите свою зарплату?»

«Вино, женщины и песни, приятель». Он устал, цвет лица начал покидать его, кожа стала восковой. «Если хочешь попытаться доказать обратное, удачи тебе».

«Фредериксон стоил тебе карьеры. Разве ты не ненавидел его за это?»

Тоуни пожал плечами, но избегал встречаться взглядом с Ником. «С меня армия уже давно хватила». Его голос начал звучать невнятно. «По крайней мере, в частном секторе не ссорятся из-за того, кто выходит на патрулирование с работающей рацией, и не тянут жребий за бронежилет».

111

«ОНА, конечно, НЕ МОГЛА БЫ СТРЕЛЯТЬ из «Барретта», прежде чем нанести тебе смертельный удар», — сказал Ник. «Иначе она бы знала, что отдача от такой пушки будет брыкаться, как обезумевший мул».

«Это было чудовищное оружие, — согласилась Грейс. — Во всех смыслах этого слова».

«Достаточно было взглянуть на длину приклада и размер рукояти, чтобы понять, что он был изготовлен на заказ для человека вдвое крупнее девушки. С таким пистолетом нужно подстраиваться, иначе он тебя просто разнесёт. Неудивительно, что он раздробил ей ключицу вдребезги при первой же попытке. Она, должно быть, была не в себе, даже пытаясь всадить в него пулю».

«Это может быть своего рода «Уловкой-22», — заметила Грейс. «Разве вы не говорили, что адвокат Эдит требует заключения психиатра?»

«Мм, думаю, ты прав», — он взмахнул палочками. «Как тебе сашими?»

«Превосходно», — тепло сказала она. «Я и понятия не имела, что это место здесь есть».

Они сидели за тихим угловым столиком в небольшом японском ресторане в Ланкастере, между ними стояли тарелки с суши, сашими и темпурой.

Ник осторожно предложил поужинать по пути обратно вглубь страны, и Грейс, вспомнив о своем пустом холодильнике, с готовностью согласилась.

«Я всегда любил японскую кухню», — сказал он. «Когда я только переехал в Лондон, я арендовал помещение у знакомого бывшего бармена. Он бросил пабную работу, чтобы выучиться на суши-повара. Он научил меня готовить». Ник ловко обмакнул кусочек желтохвоста на палочке риса в смесь соевого соуса и васаби, откусил и проглотил. Его взгляд стал циничным. «Полагаю, ты сейчас скажешь, что провёл там какое-то время».

«Япония — единственное место, где я никогда не была», — спокойно сказала Грейс, — «хотя, конечно, очень хотелось бы. Все эти маленькие святилища и храмы, и эти величественные дзенские сады».

«Я был там несколько лет назад», — признался он. Она подумала, что ей немного неловко, что она может похвастаться хотя бы одним опытом, который она сама превзошла. «Токио, Осака, дальше — Нагасаки. Проехал на скоростном поезде мимо горы Фудзи. Всё, как обычно, туристическая суета».

Он пожал плечами. «Это было потрясающе».

Грейс отпила зелёного чая, долила им обеим по порции из чайника с бамбуковой ручкой, стоявшего на столе, и почувствовала необходимость спросить: «Лизе понравилось?»

Ник поморщился. «Она уехала на Тенерифе с подругами из салона, где работала, а я – в Японию со своими, включая шеф-повара по суши. Как оказалось, это большое преимущество. Он умел находить вкусную еду в самых неприметных местах». Он подтолкнул тарелку через стол. «Попробуй угря. Он очень вкусный».

«Это звучало гораздо аппетитнее, когда вы назвали это унаги ».

Она подумала, что в совместном приготовлении блюд есть что-то интимное, чувство единения, которого она не чувствовала со времён Макса. Вот только с бывшим, конечно, разговор не зашёл бы о мотивах или убийстве.

«До сих пор не могу поверить, что бедная девочка могла подумать, что это её билет к славе и богатству», — Ник покачал головой. «Кто так отчаянно хочет прославиться, что попытается взять на себя вину за хладнокровное убийство людей?»

«Что это была за старая песня? Что-то о том, как нужно остерегаться молодых девушек, которые мечтают только о том, чтобы плакать на свадьбе и танцевать на

могила."

«Кто это пел?»

«Дори Превин, кажется. Странно подходит в данном случае», — сказала Грейс.

«Но мы живём в поверхностном, движимом образами мире. Некоторым людям кажется, что быть запомненным за что угодно, каким бы ужасным оно ни было, лучше, чем не быть запомненным вовсе».

«Да, но Эдит, очевидно, не осознаёт, что, поскольку ей ещё нет восемнадцати, мы не можем раскрыть её имя СМИ», — заметил Ник. «Скорее всего, никто никогда не узнает, какую роль она сыграла…

что бы это ни оказалось».

«Масса мужчин живет в тихом отчаянии», — тихо сказала Грейс.

«Ты сегодня очень поэтичен. Генри Торо, кажется, сказал это? „И сойти в могилу, сохранив в себе песню“». Ник потянулся, чтобы наполнить палочки для еды ломтиками маринованного имбиря, и ухмыльнулся, глядя на её поднятую бровь. «Я не совсем крестьянин, знаешь ли».

Грейс проигнорировала насмешку и сосредоточилась на своем предыдущем комментарии.

«Из того, что вы мне рассказали, самое печальное, похоже, то, что если этот человек в приюте был тем, кто пытался ее задушить — а мы знаем, что кто-то это сделал, — то она тогда к нам не обратилась».

«Какая бы от этого была польза?»

«Ну, если из винтовки стреляла не Эдит, то, должно быть, это был таинственный мистер Бардуэлл», — медленно проговорила Грейс. «Если бы она только заговорила, когда он пытался её убить, мы бы, без сомнения, поймали его и немного покопались. Возможно, мы узнали бы о пистолете. Возможно, мы остановили бы его». Она подняла взгляд и увидела в его глазах удивление и осознание. «Тогда она действительно сделала бы что-то, чтобы прославиться».

112

НЕДЕЛЮ СПУСТЯ Ник постучал в открытую дверь кабинета криминалистов. Грейс рассеянно подняла взгляд, отвлекаясь от просмотра на экране кадров ограбления в Эпплби.

«Рада снова видеть тебя, Грейс».

«После этой последней напутственной речи как я мог не вернуться?»

Он кивнул, стараясь, чтобы ее слова не вызвали у него нелепого удовольствия.

«Где Бленкиншип?»

«На курсе лидерских навыков». В её резком голосе слышалось лёгкое напряжение. «У меня нет иллюзий, что он вернётся другим человеком. Могу я помочь?»

«Я искал тебя». Он помолчал. «Не думаю, что ты захочешь ещё одну небольшую вылазку, правда?»

Она отодвинулась от стола и спросила тем же холодным тоном: «И что вы имели в виду на этот раз?»

«Ну, я слышал... в Шотландии в это время года хорошо», — он вдруг усмехнулся.

«Я наконец-то нашёл Конора О’Кифа, и Поллок дал мне добро. Бери пальто».

113

Они ехали по автостраде на север, когда Грейс сказала: «Кстати, мы получили все результаты лабораторных анализов из коровника».

«Никакой радости?» Он выехал на обогон, чтобы обогнать вереницу медленно движущихся грузовиков возле вершины Битток-Саммит.

«О, у нас всё идеально совпадает: отпечатки, кровь, ДНК. Всё работает», — но голос её звучал приглушённо.

«А. Почему у меня такое чувство, что это нехорошо?»

«Потому что они совпали с данными старшего сержанта Патрика Бардуэлла».

«Но…» — Ник нахмурился. «Я думал, это просто псевдоним?»

«Так и есть, если только вы не верите в привидения. По данным армии, Бардуэлл погиб в результате инцидента с «дружественным огнём», в котором участвовали Пит Тоуни и майор Фредериксон. Свидетели были, прежде чем вы спросите», — добавила она. «Кем бы он ни был, этот человек, выдававший себя за Бардуэлла, он приложил немало усилий, чтобы запутать след».

«Должно быть, ему тоже немало помогали», — наконец сказал Ник. «Нельзя подменить военную медицинскую карту без кого-то из своих. Неважно, где он взял пистолет, как за него заплатил. Ты же знаешь, что ребята из огнестрельного оружия привезли «Барретт» на стрельбище Уоркопа, чтобы испытать его?» — в его голосе прозвучала ирония.

«Похоже, им всем это пришлось сделать».

Грейс взглянула на него: «Ты не хотел повернуть?»

Он вздрогнул. «Я и так видел более чем достаточно того, на что он способен, спасибо».

«Ну, мальчишки есть мальчишки», — спокойно сказала она.

Улыбка на его лице быстро появилась и исчезла. «Они выяснили, почему она промахнулась.

Во всяком случае, это еще одна из причин.

Она слегка повернулась на сиденье. «Почему?»

«Прицел был установлен на триста метров — последний выстрел по Фредериксону», — сказал он. «Эдит, должно быть, находилась как минимум в шестистах или семистах метрах от фермы, так что она сильно просчиталась с дистанцией».

Грейс печально покачала головой и пробормотала: «Бедная девочка».

«Бедная девочка ?» — резко повторил Ник. «Грейс, если бы она не перепутала дистанцию, она бы тебя убила! Пуля вонзилась в бетон слишком близко, чтобы я чувствовал себя комфортно».

«Тем не менее, я воспринимаю её скорее как объект жалости, чем ненависти. Ты же знаешь, что она объявила голодовку?»

«Да, я слышал. Они хотят, чтобы психиатры посмотрели, что с ней можно сделать».

«И что вы о ней думаете теперь, когда вы потратили столько времени на интервью с этой девушкой?»

«Она просто сумасшедшая и запутавшаяся девчонка», — сказал Ник. «И хотя она, конечно, не совершила и половины того, что утверждает, она определённо была там — по крайней мере, часть времени». Он устало пожал плечами. «Заметьте, её история так сильно меняется, что, думаю, даже она сама не знает всей правды».

114

Из Пенрита до побережья чуть ниже Обана потребовалось чуть больше четырёх часов. Дорога шла к большому и крепкому серому каменному дому, наполовину замку, на мысе Минард с видом на залив Ферт-оф-Лорн. Если бы не карманный GPS Грейс, Ник бы усомнился в правильности данных ему указаний. Последние полторы мили шли по разбитой дороге, полной грязных луж, несмотря на ненасытное солнце конца июня, из-за которого половина страны была вынуждена запретить полив поливочным шлангом.

Ник поморщился, когда подвеска наехала на очередную выбоину.

«Возможно, нам следовало бы...» — начала Грейс.

«Если бы мы приехали на твоем огромном грузовике», — процедил Ник сквозь зубы, — «мы бы все еще были на автостраде».

«Мне и в голову не приходит сравнивать черепаху и зайца»,

— вежливо спросила она. Она кивнула в сторону дома, возвышавшегося на горизонте.

«Вы действительно думаете, что Конор О'Киф — это Бардуэлл?»

«Кто знает?» Он обогнул кратер, в котором с радостью поместилась бы большая собака. «Но когда О’Киф уехал из Ливерпуля, он обнулил свои банковские счета, перевёл всё своё имущество в наличные — довольно большую часть». Он оглянулся. «Чтобы заполучить «Барретт» и контрабандой ввезти его в страну, потребовались определённые средства».

Они остановились на гранитной крошке у обветренного главного входа. Даже гравий здесь, наверху, каменистый , подумал Ник. Над мысом поднялся сильный ветер. Вдали, смутно притаившись, виднелись очертания острова, который Ник смутно принял за Малл. Сверкающее море между островом и материком было усеяно чайками.

«Как вы нашли это место?» — спросила Грейс, когда они поднимались по покрытым лишайником ступеням.

«О’Киф всё ещё требует армейскую пенсию», — Ник кивнул на внушительный фасад. «Письмо поступает на абонентский ящик в почтовом отделении, а затем пересылается сюда».

Он позвонил. Вскоре дверь открыла суровая женщина в старомодной белой форме медсестры. Её изысканный чепчик был длинным сзади, словно вуаль.

«Да?» Ей удалось придать этому единственному слову нотку настороженности и холода, не опускаясь при этом до открытой враждебности.

Ник потянулся за удостоверением личности. «Детектив Уэстон, отдел уголовных расследований округа Камбрия, мэм», — вежливо сказал он. «Это мисс Макколл, криминалист. Насколько мы знаем, здесь находится некий джентльмен по имени Конор О’Киф?»

«Меня зовут «Сестра», если вы не против». Медсестра шмыгнула носом, напомнив Нику сержанта в Пенрите. Она не спеша проверила их документы, вернула их и отошла в сторону. «Он вас ждёт».

«Ждете нас?»

Она бросила на них ледяной, полный неодобрения взгляд. «Или кто-то вроде вас», — сказала она, разворачиваясь. «Сюда, пожалуйста».

Он заметил тихое веселье Грейс и скорчил ей гримасу за удаляющейся спиной медсестры.

«Вы из хосписа», — сказала Грейс. «Рак?»

"По большей части."

«Я поговорю с мужем о вашей работе», — сказала Грейс безразличным голосом. Медсестра обернулась, её взгляд был задумчивым, и Грейс добавила:

легкая улыбка. «Он известный сторонник достойных дел».

«Конечно, мы полностью полагаемся на добровольные пожертвования», — призналась медсестра чуть более примирительным тоном. «Мы предлагаем как духовную, так и паллиативную помощь».

«Восхитительно».

« Бывший муж, ты имеешь в виду?» — прошептал Ник, когда медсестра вела его вверх по широкой лестнице, с одной стороны которой был установлен подъёмник. «И стыдно тебе, что ты так ею манипулируешь».

«Как?» — Грейс, казалось, удивилась. «Макс был бы более чем счастлив выписать им чек, если бы я его попросила».

Ник лишь покачал головой. Они шли по зеркально отполированному коридору. Всё было выкрашено в белый цвет, словно готовя обитателей к видению загробной жизни.

Медсестра остановилась у открытой двери и жестом пригласила их войти. «Всего пять минут, пожалуйста». Она сделала неловкое движение губами, которое можно было принять за улыбку. «Он легко устаёт».

Если Ник и считал, что Пит Тоуни выглядит неважно, то ничто не подготовило его к появлению Конора О’Кифа. Белый и изможденный, бывший снайпер сидел у окна, закутанный в одеяла, съёжившись, и с тоской смотрел на открытую воду за забрызганным солью стеклом.

Не отводя взгляда, О'Киф сказал: «Если вы здесь, чтобы сообщить мне, что он мертв, поберегите силы». В его мягком голосе слышался сильный глазгийский акцент.

«Сказать вам, кто умер, мистер О'Киф?» — спросил Ник.

«Мерсер». Он окинул обоих странно равнодушным взглядом. Рядом с его стулом, на высокой подставке, стоял шприц с морфином, а капельница змеилась между складками кремового одеяла, обернутого вокруг его тела. Его тонкие губы слегка растянулись в улыбке. «Сёстры, может, и верят в простую, опрятную жизнь здесь, наверху, но мы всё равно смотрим все спутниковые новостные каналы».

«Если вы уже знаете, что мистер Мерсер мертв, почему вы согласились встретиться с нами?»

— спросила Грейс.

«Потому что отказ только сделает тебя ещё большей обузой, и ты вернёшься». Он посмотрел на неё без эмоций. «Я умираю», — прямо сказал он. «Умираю уже несколько месяцев. Началось с поджелудочной железы, а теперь в костях, так мне сказали. Никто бы из меня не выбрал, но кто же выбирает?» Его бледный взгляд метнулся к Нику. «Всё, чего я хочу, — это чтобы меня оставили в покое, чтобы я мог идти своим путём, в своё время».

«Все долги уплачены?» — осторожно спросил Ник. «Все… счёты сведены?»

«Я привёл свои дела в порядок, если ты это имеешь в виду», — беззлобно ответил О’Киф. «Зачем? Думаешь, я мог как-то ночью пробраться под колёса и покончить с собой?»

Ник прислонился к противоположной стороне оконной рамы и посмотрел на него сверху вниз. «Ты не только снайпер, но и, насколько я знаю, эксперт по самодельным взрывным устройствам».

Губы О’Кифа расплылись в горькой улыбке. «Как и любой, у кого есть интернет или старая книга «Поваренная книга анархиста », — отмахнулся он. «Не заставляйте меня проливать слезы по Мерсеру. Он был настоящим королевским мерзавцем, без сомнения».

«Вы не услышите от меня никаких возражений», — пробормотал Ник. Он всё ещё помнил звук собственных ломающихся костей.

Недопоняв, О’Киф слегка кивнул. «Если ты копал, то знаешь об этом мальчике. Ему было пятнадцать, когда он повесился. Полный надежд и смеха, он так рад был приехать сюда…»

Он замолчал, его взгляд отвелся, словно его влекло море.

В них был неистовый блеск, и Ник дал ему время его усмирить.

«Я опознал тело», — голос О’Кифа был почти шёпотом. «Они сказали, что он пытался перерезать себе вены меньше недели назад, и они даже не установили за ним наблюдение. Пятнадцать ». Он покачал головой. «Мне пришлось сказать его матери,

Его бабушка и дедушка, которые обещали заботиться о нём, а я их подвёл. И знаешь, что самое худшее?

Ник слегка покачал головой.

«Они даже не удивились. Как будто и не ожидали, что я присмотрю за мальчиком». Он посмотрел прямо на Ника, прямо и спокойно. «Разве удивительно, что я желал зла мистеру Мерсеру? Чёрт возьми, если бы я был на это способен, я бы танцевал танго на его могиле».

«Вы ликвидировали свои активы, — сказал Ник. — Нет причин, по которым вы не могли бы заплатить кому-то другому за эту работу».

«О, а можно, можно?» — О’Киф хрипло рассмеялся. «Что? Зайди на hire-a-hitman.com, а? Вот так просто, правда?»

«Для человека со старыми связями, старыми товарищами? Да, вероятно».

«Отдал всё до последнего пенни здешним сёстрам», — сказал О’Киф. «Думаю, к тому времени, как я уйду отсюда, они это заслужат. Спросите их, если не верите».

«Мы попросим судебного бухгалтера проверить наши книги».

О’Киф покачал головой. «Ты никогда не служил, да?»

"Почему ты спрашиваешь?"

«Потому что если бы ты это сделал, ты бы знал, что зря тратишь время, пытаясь выпросить кровавые деньги». Руки О’Кифа беспокойно задвигались под одеялом. «Я провёл всю свою взрослую жизнь среди мужчин, готовых убивать или умирать друг за друга, и если ты этого не понимаешь, тебе его не поймать». Он задумчиво улыбнулся. «У некоторых вещей, конечно, есть цена, но их нельзя купить».

«Ты говоришь так, словно восхищаешься тем, что он сделал», — тихо сказала Грейс.

«Возможно, вы ненавидели Мэтью Мерсера, но из-за этого погибли и невинные люди, включая двадцатилетнего полицейского и моего начальника».

«Личное, да?» О’Киф долго смотрел на неё. «Они учат нас делать вашу грязную работу, вы, гражданские, и вы не можете просто так включить нас и…

По желанию. Иногда есть сопутствующий ущерб, всякое случается, и мы все не дотягиваем до славы. — Он помолчал. — Но мне очень жаль… вашей утраты.

В дверях появилась медсестра, которая их приняла. «Я настаиваю, чтобы вы немедленно оставили мистера О’Кифа», — зловеще сказала она. «Ему нужен отдых».

«Ах, только и делаю, что отдыхаю», — пожаловался О’Киф, но тон его был мягким. Она почти улыбнулась ему, но её лицо стало ещё суровее, когда она провожала Ника и Грейс туда, откуда они пришли, словно желая убедиться, что они уже покинули территорию.

На лестнице Ник сказал: «Мистер О'Киф сказал нам, что он сделал значительное пожертвование».

«Он был очень щедр», — чопорно сказала она. «Конечно, наша помощь не подразумевает каких-либо условий, но мы были… благодарны».

Грейс спросила: «Сколько времени у него осталось?»

Медсестра поджала губы. «Несколько недель», — наконец сказала она. «Может быть, месяц. Ненамного больше. Он опоздал с постановкой диагноза, как это часто бывает».

У входной двери она схватила с витрины цветную брошюру и протянула её. Грейс открыла сумку, чтобы положить её внутрь, и достала фотокопию своего наброска человека из «Убежища».

«Этот человек навещал мистера О'Кифа, пока тот был здесь?»

Медсестра взяла рисунок, лишь слегка поколебавшись, внимательно его рассмотрела и, нахмурившись, вернула. «Похоже, это брат мистера О’Кифа. Он был с ним, когда его только что госпитализировали, но с тех пор не возвращался. Полагаю, это может быть он. Трудно сказать». Она сжалась в комок. «Я не могу сказать точно».

Она крепко, но крепко пожала руку Нику, прикрыв ее обеими руками, и повторила то же самое с Грейс, но с большим пылом, как он заметил.

«Мы свяжемся с вами», — Ник протянул ей визитку. «Вы дадите нам знать, если…?»

«Вы имеете в виду , когда ?» — спокойно сказала медсестра. «Конечно».

Они поднялись по ступенькам и услышали, как за ними плотно закрылась тяжёлая деревянная дверь. Ник остановился у «Импрезы», а Грейс подошла к краю гравия, обхватив себя руками, словно ей было холодно.

Он подошёл к ней, засунув руки в карманы, и они несколько мгновений молча стояли рядом. Солнце уже садилось, раскрашивая небо бледно-голубыми и розовыми полосами, омывая пейзаж мягким золотом.

Ветер мягко откидывал ее волосы с лица, и она выглядела невыносимо грустной, подумал он.

«Конечно, он знает, — сказала Грейс. — Даже если он не финансировал это, он знает».

«Если он это сделает, он унесет эти знания с собой в могилу».

«И танцевать на нём, как он сказал». Она повернулась и посмотрела на него. «Думаешь, мы когда-нибудь поймём?»

Ник пожал плечами. «Сомневаюсь». Он помолчал. «Кстати, у О’Кифа нет брата».

«Нет, ты ошибаешься», — сказала Грейс тем же отстранённым голосом, которым говорила при их первой встрече. «У него сотни, и одна из них была готова убить ради него».

ЭПИЛОГ

Эдит вышла из своей камеры на площадку верхнего этажа и почувствовала, как изменилась атмосфера внутри тюрьмы. Словно по камню и стали здания пробежала волна.

Она подошла к перилам – стройная и дерзкая фигура в стандартном оранжевом комбинезоне. Воротник был расстегнут ровно настолько, чтобы обнажить один конец исчезающего шрама от её закованной в пластины ключицы, а закатанные рукава обнажали ряд параллельных порезов вдоль предплечий. Яркие, почти племенные, порезы на бледной коже.

Не обращая внимания на взгляды, наблюдавшие за ней сквозь промышленную сетку, она облокотилась на перила. Глядя сквозь сетку вниз на первый этаж, она видела лишь запрокинутые лица.

Каждый из них смотрел.

Глядя на нее.

Она сохраняла бесстрастное выражение лица, сосредоточенно изучая их взглядом. Запах этого места бил сильнее всего. Запах подавленной агрессии, разочарования, отчаяния, смазанный потом и подавленный страхом.

Она попыталась представить, как Патрик с этим справился бы, но за месяцы, прошедшие с момента ее пленения, черты его лица постепенно становились все более размытыми, и она едва могла их вспомнить.

Она не знала, жив он или мёртв – никаких новостей не было. Где-то в глубине души она оплакивала его исчезновение так же, как оплакивают все обречённые любовные связи. О, он никогда по-настоящему её не любил – теперь она это понимала – но от этого её чувства к нему становились ещё более горько-сладкими.

Потому что, несмотря на всю глубину её любви к нему, в последние мгновения их совместной жизни она держала баланс его жизни в своих руках и всё же нажала на курок. Она обнаружила, что такая безжалостность здесь была настоящей ценностью. Она вызывала восхищение, уважение, а может быть, даже лёгкий трепет.

Ходили слухи, что она сумасшедшая, хладнокровная стерва.

Вокруг неё доносились перешептывания, шёпот слухов, приукрашенных и преподнесённых как неоспоримые факты. И она поняла, что, возможно, они и отняли у неё свободу, но заменили её чем-то гораздо более могущественным.

Здесь она наконец освободилась от удушающего призрака толстой, маленькой, уродливой, бесполезной Эдит Эйри. Эдит-неудачница. Эдит-мечтательница. Эдит, которая «с такими, как мы, такие вещи не случаются». Эдит, чья мать хныкала каждый день суда, а отец был слишком стыден своей трусости, чтобы даже посмотреть ей в глаза, когда выносили приговор.

Справа от неё раздалось какое-то шарканье. Те, кто стоял ближе всего к площадке, расступились и прижались к краям, отводя взгляд, словно испуганные овцы. Эдит смотрела на них с презрением, хотя и признавала, что когда-то и сама поступила бы так же.

Слегка согнув руки, она отошла от перил и повернулась, чтобы встретить организаторов встречи, которые гордо вышагивали среди толпы.

Их было трое, что было неожиданно. О, она знала, что её навестит нынешняя «Главная Сучка», но то, что это случилось так скоро после её появления, было… поучительно.

Женщину сопровождали двое телохранителей, сидевших на высоких женщинах, которые выглядели скорее как мужчины, чем как женщины. «Купальцы » — Эдит уже знала этот тип. Они…

Они стояли на шаг позади по обе стороны, словно почетный караул, возвышаясь над своим лидером и обладая вдвое большей мощью, но при этом далеко не представляя угрозы.

Трио остановилось достаточно близко, чтобы продемонстрировать свою власть, не наталкиваясь при этом на нее, и расстояние было рассчитано точно.

Женщина в центре одарила её откровенным взглядом. Эдит ответила взаимностью. У женщины были коротко стриженные волосы, обрамлявшие лицо, которое явно мало улыбалось и ещё меньше смеялось. Она была старой – возможно, лет сорока.

Ее оранжевый комбинезон сидел на ней лучше, чем на других, как будто был сшит на заказ.

«Слышала о тебе, — наконец сказала женщина. — Говорят, ты убил полицейского».

Она дернула подбородком. «Вот именно?»

«Нет», — сказала Эдит, подражая Грейс Макколл, с её отстранённой протяжной речью. Она немного подождала, прежде чем небрежно добавить: «Вообще-то, я убила троих».

Хорошо, один из них был просто гражданским специалистом по осмотру места преступления, но он Он ведь все еще работал в полиции, не так ли?

Ещё одна волна волн разошлась по женщинам на лестничной площадке, перекинулась вниз и вперёд. Затем послышалось несколько вздохов, а почти в самом конце — отчётливый смешок.

Эдит сделала тихий вдох, стараясь, чтобы ее лицо не горело, а сердце не колотилось.

«Я тоже убила солдата – какого-то самоуверенного майора. И жену политика, которая однажды пыталась меня подставить. И ублюдка, который меня сдал, и всё такое», – сказала она достаточно громко, чтобы её голос разнесся по всему залу. «Отстояла за это суд. Пошла за это на дно». Смех затих и больше не повторялся. Эдит взглянула на лица окружающих, убедившись, что на этот раз никто не спешит опровергнуть её слова.

Женщина снова пристально посмотрела на неё. Её взгляд пронзил её ещё на мгновение. У неё были тёмно-серые глаза, словно мокрый сланец. Выражение её лица не изменилось.

«И это все, да?»

«Я и своего отца застрелил, если ты это имеешь в виду», — пожала плечами Эдит.

«Только этот тупой ублюдок был слишком глуп, чтобы лечь и умереть».

На этот раз смех был нервным и стих, когда она не присоединилась к нему.

Это заслужило лёгкий кивок в знак признательности. Она увидела, как взгляд женщины скользнул по её израненным предплечьям.

«Так что... ты собираешься создать нам проблемы?»

Эдит не упустила из виду формулировку вопроса: она собиралась причинить им неприятности , а не наоборот. Её плечи слегка расправились, но она скрыла это, скрестив руки и склонив голову набок, словно размышляя.

«Нет, если никто из вас не будет создавать мне проблем».

«Мы еще посмотрим, а?» Женщина оглянулась через плечо и, казалось, скорее почувствовала, чем увидела многозначительные кивки от жеребцов.

«Достаточно хорошо». Эдит позволила себе искусно прозвучавший намёк на сомнение. Он был достаточно лёгким, чтобы его легко было не заметить, но она знала, что женщина ничего не упустила. И не приняла вызов.

Вместо этого она сказала: «Приходи ко мне, когда обустроишься. Я расскажу тебе всё об этом месте». Она кивнула в сторону, откуда пришла.

«Через соседнюю дверь. У нас тут пентхаусы».

«Конечно», — сказала Эдит. «Я так и сделаю».

Женщина помедлила мгновение, а затем протянула руку. «Я Надин.

Ты?"

Эдит не пришлось долго думать над ответом, она приняла предложенное рукопожатие.

«Меня называют Павличенко».

«… ПАВЛИЧЕНКО ».

«Что это, Эдит? Мы ведь не к этому снова вернёмся, да?»

Медсестра постучала в армированное стекло двери в палату, где находилась девочка. Никакого ответа. Она достала ключи и повернула один из них в замке.

Девочка, казалось, не заметила, что кто-то вошел. Её глаза были открыты, но совершенно рассеянны, когда она сгорбилась на кровати, беззвучно повторяя одни и те же слова, словно мантру. Её предплечья были покрыты пятнами царапин, от которых она ритмично царапала ногтями кожу.

«Ну же, Эдит», — уговаривала медсестра, глядя на нетронутый поднос с застывшей едой. «Если ты не будешь есть, тебе снова назначат лекарства».

Она протянула руку и успокоила беспокойные пальцы.

— Павличенко… — пробормотала Эдит.

Медсестра вздохнула. Некоторым пациентам, поступившим в это учреждение, можно было помочь, но другие, прибывшие космическими курсантами, скорее всего, таковыми и останутся. Она покачала головой и вышла из палаты, заперев за собой дверь. Она бросила последний взгляд через стекло. Эдит не изменила позы. Жалкая маленькая фигурка, которая снова начала царапать её руки и бормотать это дурацкое имя.

« … Меня называют Павличенко».

«На твоей родной планете — может быть», — пробормотала медсестра себе под нос.

«Но я очень сомневаюсь, что они когда-либо сделают это на моем…»

Структура документа

• Предисловие

• Часть I

◦