Танцы на могиле (криминальный триллер об озёрах №1)

Поллок, казалось, отбросил свою обычную грубоватую внешность, сосредоточившись на том, что было необходимо, кратко и чётко. Когда пришла новость,

Мерсер запросил присутствие криминалистов на месте преступления, и теперь, когда ни Грейс, ни Сибсон не могли быть вызваны, Поллок ткнул пальцем в сторону Ника.

«Ты за рулём, парень. Так что подвинься».

Пока Ник лавировал в потоке машин, а стрелка спидометра дрожала на половине второго, инспектор наклонился, чтобы снова нажать кнопку повторного набора номера на гарнитуре. «Связь на Маллерстанге всегда была ужасной».

«Набранный вами номер недоступен», — сообщил им раздражающий автоматический голос. «Пожалуйста, попробуйте позже».

«Я скажу им: «Пожалуйста, попробуйте позже»!» — прорычал Поллок.

Ник стиснул зубы и надавил правой ногой немного сильнее.

Что-то в глубине души подсказывало ему, что если они не будут достаточно быстры или недостаточно удачливы, то « позже» может и не быть .

88

Мерсер шагнул через ворота, помня о своих ботинках на кожаной подошве среди пыльных колеи. Он заметил, что Грейс была одета в какие-то высокотехнологичные походные ботинки под лёгкими брюками-карго. Она больше походила на инструктора по скалолазанию, чем на специалиста по осмотру места преступления.

Сибсон, напротив, был в молескиновых брюках, клетчатой рубашке с закатанными рукавами и вязаном галстуке. Он нес компактную видеокамеру. У Грейс на плече висела дорогая на вид камера Canon, а вспышка была подключена к аккумулятору на поясе. У обоих из карманов торчало несколько пар нитриловых перчаток, но, по-видимому, никакого другого оборудования.

«Это все, что тебе нужно?» — с сомнением спросил Мерсер.

«Давайте сначала посмотрим, что у нас есть, ладно?» — спокойно сказал Сибсон. «Вы сами сказали, что мы лишь передовой отряд, а не главное событие».

Мерсер нервно оглянулся на стоявший у обочины БРП. Двое полицейских всё ещё ждали разрешения от Контроля, чтобы открыть оружие из сейфа в машине, и не собирались отступать от процедуры. Мерсер признал, что они не могли обеспечить серьёзную защиту от «Барретта», но рядом с ними ему было бы спокойнее.

Два криминалиста двинулись по траве. Вскоре местность начала подниматься, и Мерсер поберег дыхание для подъёма, держась рядом с Грейс.

плечо, словно защищая его. Он с горечью отметил, как легко она двигалась на своих длинных ногах, стараясь не задыхаться, когда склон стал немного скользить.

На полпути они остановились. Грейс сделала пару снимков амбара впереди. Главное здание представляло собой простой прямоугольник, укрытый ступенчатыми каменными плитами, типичными для этой местности. Выглядело оно в хорошем состоянии. Небольшая одноэтажная пристройка в северной части выглядела более ветхой. Часть угла отсутствовала, крыша была заделана гофрированным железом, частично сорванным зимними штормами.

«Странное место для укрытия». Сибсон повернулся и с тревогой посмотрел на долину, держа в руках видеокамеру. «Что он здесь заготовил, чтобы снимать?»

«Кто знает?» Мерсер, испытывая крайнюю неловкость от того, что он был неподвижной мишенью на таком открытом пространстве, немного приблизился к Грейс.

Не глядя на него прямо, она сказала обычным тоном: «Возможно, вам захочется вспомнить, что он выстрелил в вашу сестру с расстояния более тысячи восьмисот метров и в тот момент не коснулся ни волоска человека на ее руке».

Она взглянула на него, и он почувствовал, что ее взгляд слегка высокомерный, высмеивающий его отсутствие смелости.

«В смысле?» — резко спросил он.

Грейс подняла бровь. «Просто наблюдение. Продолжим?»

Для Мерсера убежище в амбаре оказалось как нельзя кстати. Хотя с запада он был широко открыт, сзади его защищала густая хвойная посадка, которая возвышалась полукругом с восточной стороны амбара, в ста пятидесяти метрах от него.

Двое криминалистов обошли здание, отбросив собственные страхи, чтобы профессионально запечатлеть то, что Мерсеру показалось сельскохозяйственным мусором у задней стены амбара, накопившимся за годы. Ржавая машина, назначение которой он никак не мог понять, штабель сломанных поддонов, прислонённый к открытой двери, пара старых бочек из-под масла, стоящих вплотную к куску листовой стали, и несколько ржавых…

секции гофрированного железа, вероятно, принесенные сюда в порыве неудовлетворенного энтузиазма, чтобы починить крышу меньшей секции.

«Что я чувствую?» — пробормотала Грейс, нахмурившись. «Дизель?»

Сибсон замер, принюхиваясь. Мерсер помахал рукой в сторону механизма.

«Наверное, эта штука протекает», — предположил он. «Эти фермеры утверждают, что они — защитники природы, а потом выливают в реки больше пестицидов, чем все химические заводы вместе взятые».

Грейс слегка улыбнулась и ничего не ответила.

Разочарованный их медлительностью, Мерсер, тем не менее, в своё время работал со многими экспертами по местам преступлений. Он вынужден был признать, что они были скрупулезны, рассматривая это место преступления, пока не выяснилось обратное. Когда — или если — дело дойдет до суда, оно станет резонансным. Они не могли позволить себе ошибок.

Наконец, осторожно и аккуратно опуская ноги, они двинулись к узкому дверному проему амбара.

И как раз когда они собирались войти, из-за дальнего угла каменной кладки вышла фигура в темно-зеленом камуфляже и спокойно произнесла: «На вашем месте я бы этого не делал».

Мерсер отшатнулся назад, едва сдерживая крик испуга.

«Какого черта ты здесь делаешь?»

Майор Джайлс Фредериксон неодобрительно нахмурился. «Я получил ваше сообщение», — сказал он. «Я так понимаю, вы обнаружили ещё одно убежище и хотели узнать моё мнение».

«Я пока не совсем уверен, что именно мы обнаружили», — сказал Сибсон. «Но мы, безусловно, будем рады узнать ваше мнение».

«Подождите-ка», — сказал Мерсер. «Какое сообщение? Когда?»

Майор взглянул на часы. «Примерно двадцать пять минут назад.

Мне в лагерь позвонила какая-то женщина из Пенритского уголовного розыска.

Мерсер колебался. Он , конечно, не просил помощи у майора, но без какой-либо официальной поддержки он не собирался ему отказывать.

«Почему ты не хотел, чтобы мы зашли внутрь?» — спросила Грейс.

«Мины-ловушки», — лаконично ответил Фредериксон. «Стандартная оперативная процедура на вражеской территории. Можно?»

Мерсер поспешно отступил назад. «Будьте моим гостем».

Фредериксон осторожно приблизился ко входу, пригнувшись, чтобы прижаться головой к траве, высматривая неровности земли или растяжки. Через несколько минут он поднялся, поправляя тунику.

«Возможно, вам стоит отойти немного назад», — предложил он с мрачной улыбкой. «На всякий случай».

Под предводительством Мерсера Сибсон и Грейс прошли около тридцати метров вверх по холму к плантации. Когда они остановились и оглянулись, майор уже скрылся в амбаре.

Они стояли молча, прислушиваясь к тихому шелесту деревьев, далёкому блеянию овец, изредка доносившемуся шуму машин. Мерсер нервно взглянул на лес позади них. Ветви были такими густыми, что свет не проникал сквозь них, оставляя на земле ржаво-коричневый ковёр из мёртвых иголок, где ничего не росло. Впрочем, он почти ничего не видел. Примерно через десять метров тьма стала абсолютной. Он поежился и снова отвернулся.

Изогнутые края плантации спускались по обе стороны от того места, где они стояли. Амбар находился прямо перед ними, не открывая прямого обзора долины.

Итак, если снайпер — Бардуэлл, или как он там себя называет, сейчас — где-то там, по крайней мере, он не может сделать четкий выстрел.

Они подождали ещё минуту. Сибсон начал рассеянно напевать себе под нос. Грейс просматривала сделанные снимки, не отрывая взгляда от маленького экрана на задней панели камеры, словно пытаясь отгородиться от окружающего мира.

Затем в дверях появился Фредериксон и поманил их. Они поспешили присоединиться к нему.

«Никаких следов взрывчатки». Он отошёл в сторону. «Смотрите сами».

Криминалисты остановились, чтобы надеть перчатки, и все четверо вошли в помещение.

Внутри амбара было полумрак, но не темно. Свет лился из нескольких окон.

открытые проемы, в которых когда-то могли быть окна, и второй открытый дверной проем в северном углу.

Рядом, аккуратно свёрнутый, лежал армейский спальный мешок на тонком слое походной пены, котелки, кухонная утварь, открытый суточный паёк, из которого вытекла половина содержимого, бутылки с водой. Все признаки тайного убежища. Грейс включила вспышку и сделала несколько снимков, как общих, так и крупных планов.

«Итак, кто-то здесь разбил лагерь, но это он?» — напряженно спросил Мерсер.

«Я бы так подумал», — Сибсон присел на корточки возле спального мешка.

«Посмотрите на это».

Они приблизились и наклонились над ним. Сибсон осторожно развернул рулон промасленной ткани. В центре лежали две самые большие пули, которые Мерсер когда-либо видел. Пули длиной почти с его ладонь, полированные из латуни, меди и свинца, со странно приплюснутыми кончиками. Мысль о том, что нечто подобное может разорвать его сестру, вызвала у Мерсера приступ ярости.

«Патроны VLD», — отрывисто ответил Фредериксон.

"Что?"

«Очень низкое сопротивление. Я бы сказал, это наш парень».

Сибсон встал. «Так, мы и так уже достаточно нарушили порядок», — отрывисто сказал он. «Отныне всё по правилам».

«Может, мне спуститься к фургону и принести наше снаряжение?» — спросила Грейс, за что Сибсон бросил на нее укоризненный взгляд поверх своих очков.

«Я не настолько дряхл, чтобы преодолеть этот пологий холм, не упав, Макколл».

«А я просто пыталась быть вежливой и исполнительной ученицей», — скромно сказала она. «Ты иди, конечно».

Он фыркнул. «Да ладно, давай! И не забудь, нам понадобится много

—”

«О пакетах для улик», — закончила она за него, улыбаясь. «Да, о мудрейший».

И она вышла.

«Если вы не возражаете, джентльмены?» Сибсон кивнул в сторону выхода.

«Не очень-то любезно с твоей стороны», — пробормотал Фредериксон Мерсеру, выходя следом за ним, — «взять с собой женщину в качестве прикрытия».

Мерсер пожал плечами. «Как и вы, майор, я воспользуюсь любым укрытием, которое будет под рукой».

Он резко сказал, убедившись, что Сибсон не слишком близко и не слышит. «Он гонится за мной, а не за ней, но ему явно нравится наш криминалист Макколл, иначе он бы ей не позвонил. Не собираюсь тратить время попусту». Он кивнул на амбар, возвышавшийся над ними. «И пока мы остаёмся по эту сторону чего-то с трёхфутовыми стенами из доброго старого лейклендского камня, мы будем в полной безопасности, не так ли?»

«Почему вы думаете, что он за вами гонится?»

Мерсер засунул руки в карманы. «Возможно, я был слишком усерден.

— просто выполнял свою работу. Но умер кто-то, кому, вероятно, не стоило этого делать.

Майор поджал губы. «Кажется, тут много такого ходит».

Мерсер подошёл к углу амбара и посмотрел вниз по склону. Грейс остановилась, чтобы сделать ещё пару снимков, и была метрах в тридцати от него. Он видел, как парни из отдела огнестрельного оружия толпятся у обочины. Только что прибыло ещё несколько полицейских, а рядом с ними – ослепительно-голубая «Субару» Ника Уэстона.

«Мне конец» , — подумал он. Ни за что на свете они не позволят ему продолжать расследование. Он снова повернулся к Фредериксону.

«Имя Патрик Бардуэлл вам что-нибудь говорит?»

Майор выглядел потрясённым. «Да», — сказал он. «Но я надеюсь, вы не предполагаете, что он стоит за всем этим, потому что могу вас совершенно категорически заверить, что это не так».

«Вы очень уверены в своих фактах, не правда ли, майор?»

«Если мы говорим о Патрике Бардуэлле, которого я знал, то он мертв».

89

«Ну же, ну же!» — пробормотал Ник себе под нос. В зрительную трубу, стянутую из отдела огнестрельного оружия, он наблюдал, как Грейс начала спускаться с холма, и ругалась, когда остановилась буквально на полпути. Неужели она не подозревала о возможной угрозе?

«Что, черт возьми, она затеяла?» — прорычал Поллок.

«Угадай? Пытается вызвать у нас всех сердечные приступы».

«Погодите-ка, кто это?» — Поллок указал. «Мужчина в военной форме».

Ник поднял подзорную трубу, сфокусировался на фигуре, которая только что появилась и быстро шла за Грейс. «Похоже, это майор Фредериксон, сэр».

«Какого чёрта он здесь делает?» Поллок покачал головой. «Мне это не нравится. Я же сказал им держаться подальше». Он, нахмурившись, повернулся к паре бойцов огнестрельного оружия, которые топтались неподалёку. «Спускайте их сюда, всех. Немедленно!»

Двое мужчин только начали отходить от ворот, как с дальней стороны амбара раздался оглушительный грохот, от которого земля под их ногами на мгновение вздыбилась и прогнулась. Он увидел, как Грейс и Фредериксон упали на землю.

Трава вокруг амбара примята, словно от сильного ветра. Затем язык грязно-оранжевого пламени взмыл высоко в воздух, разбросав кровельные флаги по полу.

размером с человека, лениво кувыркающего телегу.

И наконец раздался оглушительный раскат грома, и шум взрыва наконец достиг их.

90

МЕРСЕР БЫЛ ПОТЕРЯН. Он был в сознании, истекал кровью, всё ещё жив, но был тяжело ранен.

Он ничего не слышал из-за грохота в ушах и жжения в лёгких. Он потряс головой, пытаясь прочистить её, но это лишь вызвало спазм боли, пронзивший всю верхнюю часть тела. Когда он накатился на него, он понял, что не чувствует ног.

Он лежал, тяжело дыша, ощущая, как всепоглощающий холод проникает в живот и медленно поднимается вверх. В панике он схватился за живот. Руки стали грязными.

Он повернул голову и увидел Ричарда Сибсона, лежащего в нескольких метрах от него. Он видел половину лица криминалиста. Глаза его были открыты, взгляд устремлён вдаль, и взгляд уже начинал стекленеть.

Мерсер попытался закричать, но смог выдавить лишь булькающий звук, больше похожий на звериный, чем на человеческий, загнанный в угол, дикий. Он пытался подняться, беспомощно царапая пальцами мягкую землю. Что-то кольнуло его правую руку, вызвав новый приступ боли. Он неуклюже поднялся и обнаружил, что гвоздь пронзил его ладонь, словно распятие, почерневший и горячий на ощупь.

Осколок. Он схватил его другой рукой, с рычанием вырвал и отбросил, краем глаза заметив небольшие пожары, пятна выжженной земли.

Он осознал, что чувствует запах горелой плоти, как во время последней вспышки ящура, когда сжигали целые фермы крупного рогатого скота прямо на открытых полях.

И вдруг его охватили воспоминания о старых семейных барбекю; о том, как он и Анджела были детьми, подростками; о том, как много лет назад они были на её свадьбе, и о её поминальной службе только сегодня утром. Тело ещё не выдали. У него возникло ужасное предчувствие, что он не доживёт до её похорон.

В поле зрения появилась пара ног в ботинках. Он в надежде поднял голову, но увидел высокое существо в полном камуфляже, странную неземную фигуру, закутанную в полосы ржаво-коричневой ткани и обломки сухих хвоинок. Идеально сочеталось с бесплодной землей под деревьями…

Мы смотрели не туда, — смутно понял он. — Мы искали Убийца дальнего действия. Игнорировали то, что было прямо у нас под носом.

Он наблюдал, как ботинки двигались рядом с Сибсоном — размеренно, не спеша.

Они остановились, мужчина наклонился и на мгновение приложил два пальца к пустой точке пульса.

Мерсер видел, как он поднимается, как ботинки дернулись в его сторону. Он знал, что будет дальше. Кровь уже застыла во рту, слишком густая, чтобы её глотать. Он хотел быть смелым, но чувствовал лишь отчаянный страх.

Я не готов!

«Никто из них не был готов», — раздался откуда-то сверху глубокий голос, и он понял, что высказал трусливую мысль. Знаменитые последние слова.

Сквозь слезы он прищурился, глядя на дальнее лицо, бородатое и отстраненное.

Последняя мысль, промелькнувшая в голове Мерсера, была полной растерянностью. Он открыл рот, и голос его превратился в хриплый стон.

«Кто ты, во имя Бога…?»

91

ЭДИТ СИДЕЛА, ПИНАЯ каблуками стену возле заправочной станции супермаркета Моррисона на окраине Кендала.

Это был не первый её выбор таинственного места встречи. Железнодорожная станция возглавила бы список, но только если бы у них ещё ходили паровозы.

На ней был элегантный костюм с юбкой-карандашом и открытыми плечами, палантин из лисьего меха и маленькая шляпка с вуалью, едва прикрывавшая её дымчатые глаза. Патрик внезапно появлялся из клубящихся облаков в длинном пальто и лихой фетровой шляпе. Он бежал последние несколько метров, чтобы сбить её с ног, закружить в танце, пока последний экспресс в Париж прибывал следом.

Но это был не один из тех старых чёрно-белых фильмов, которые её мать смотрела, когда отец играл в полицейском участке дождливыми воскресными вечерами. Где все элегантно курили и говорили ужасно красноречиво, а женщины никогда никуда не выходили без перчаток.

Это была унылая реальная жизнь, со всей её грязью и пошлостью. Её жалкие разочарования становились ещё более наглядными, когда были представлены в полном цвете.

Она снова взглянула на часы, но, казалось, с тех пор, как она смотрела в последний раз, прошло совсем немного времени. Если бы не медленная дуга секундной стрелки, она почти поверила бы, что эта дурацкая штука спряталась. Это был всего лишь какой-то рыночный ларек.

Подделка, тончайшая позолота уже стёрлась с безеля. Она обещала себе настоящую вещь – потом. Когда они с Патриком оставят всё это далеко позади.

Только он не пришёл.

Она волновалась весь последний час, ещё до его опоздания. Она делала всё, что он просил, следовала его инструкциям до последней буквы, словно обезвреживала бомбу. Набирала номера, которые он ей дал, действовала от всего сердца. Ни одной оплошности, ни одной ошибки.

Этот лондонский коп, которого считали Великим Я, впитывал каждое слово. И этот глупый военный ни на секунду не заподозрил, что имеет дело не с настоящей женщиной-полицейским.

Но, несмотря на то, как блестяще она сыграла свою роль, Патрик не пришел за ней.

Единственной возможной причиной было то, что они, должно быть, его похитили. Где-то, где-то, его грандиозный замысел развалился, рухнул. Она питал отчаянную надежду, что, зная, что пленение будет означать их окончательную разлуку, он сражался с ними до последнего вздоха.

Погода наконец-то начала меняться, на небе сгущались тучи, закрывая солнце. Это идеально соответствовало настроению Эдит. « Если я не смогу быть с Патриком, — с трагизмом подумала она, — солнце больше никогда не засияет».

Она металась от одной крайности эмоций к другой, словно на американских горках, после того, как той ночью сбежала из хлева. Только на следующий день, когда она отчаянно постучала в его дверь, чтобы убраться, он заключил её в объятия, прижал к себе и сказал, как сильно он в ней нуждается. А потом показал ей. Туалет в хлеву в тот день так и не вымыли. Эдит всю дорогу домой ухмылялась под забралом шлема, пытаясь скрыть восторг перед родителями.

Потому что наконец-то — наконец-то — у нее все стало получаться.

Конечно, оглядываясь назад, Патрик, по сути, мало что объяснил. Он тщательно продумал, чего от неё хотят, но она поняла, что…

Неясно, почему . Возможно, ей стоило задать больше вопросов, чтобы знать, чего ожидать от их новой совместной жизни.

Но какое теперь все это имеет значение, если они его забрали?

Она барабанила каблуками по каменной кладке позади своих ног, выдавая случайный ритм и скорость, соответствующие ужасающему реву у нее в голове.

Дальше по Эпплби-роуд, ближе к центру города, она услышала отчаянный вой сирен. Навстречу ей неслись две патрульные машины, их мигающие фары жгли глаза, а на крыше горели фары. Она замерла, как кролик, ожидая, когда они проедут рядом, хлопнут дверями, послышатся топот ног в ботинках, будут выкрикивать команды лечь на землю, пока на неё надевают наручники.

Обе машины пронеслись мимо, не останавливаясь, направляясь в сторону Грейригга.

Сердцебиение Эдит медленно затихало, сливаясь с далёким воем, то в унисон с криками, то нет. Предчувствие камнем лежало в глубине её живота.

Эдит прождала ещё два часа, и к тому времени уже начал накрапывать проливной дождь. Она села на автобус до Тибея. Маршрут пролегал мимо входа в «Ретрит», который она ожидала увидеть забаррикадированным полицейскими, но ничто не указывало на то, что всё изменилось.

Эдит сидела в самом дальнем углу автобуса, прижимая к груди свою убегающую сумку, словно ребенка, и молча плакала всю оставшуюся поездку.

92

В двух милях от Аутгилла, дальше по долине, в сторону Нейтби, Джим Эйри вышел на дорогу и повелительно помахал рукой. Приближающийся «Ленд Ровер» замедлил ход, и какой-то волосатый старый фермер высунул голову из раздвижного окна, моргая от дождя.

«Что, черт возьми, происходит, сынок?»

«На месте произошёл серьёзный инцидент, сэр», — важно произнес Эйри, стараясь не отшатнуться при приближении. От мужчины несло так, будто он вывалялся в овечьей лапше. «Мне придётся попросить у вас удостоверение личности».

«Удостоверение личности?» — пробормотал фермер сквозь бороду. «Мы теперь в полицейском государстве, да? Неужели ты думаешь, что у меня есть дела поважнее, чем тащить меня за рулём?»

разъезжать по всему городу на тот случай, если кому-то из вас, таким как ты, взбредет в голову остановить меня?

Эйри вздохнул. Почти все, кого он останавливал до сих пор, говорили то же самое, и ему уже надоело спорить об этом.

Он указал на заднюю часть «Ленд Ровера». «Что же у тебя тут?»

Ворча, фермер неловко слез с водительского сиденья, ступая ходульно, словно человек, у которого десятилетия назад отказали колени. Он рывком распахнул заднюю дверь.

Внутрь ввалились три испуганные овцы, вдыхая резкий запах ланолина. Одна из овец начала нервно мочиться, жёлтая струя брызнула на голый металлический пол. Эйри поспешно отступил назад.

«Насмотрелся, сынок?» — спросил фермер. «Или хочешь попросить у них документы и всё такое?»

«Ой, иди отсюда», — сказал Эйри, покраснев.

Фермер лишь хмыкнул в ответ и неуверенно побрел обратно к своей кабине.

Фермеры! Эйри покачал головой. Кто ещё стал бы возить в багажнике своей машины кучу грязных, страдающих недержанием животных? Пусть этот «Ленд Ровер» и старый, но выглядел он на удивление хорошо: тёмно-синяя краска блестела почти как новенькая, когда он мчался прочь.

93

Ещё через милю Патрик Бардуэлл остановился у случайно выбранного проезда. Он ловко выскочил из кабины и открыл заднюю дверь. Три овцы породы Хердвик, взятые им в заложники, без дальнейших приглашений выскочили из машины и убежали в открытое поле.

Под Land Rover, завернутый в остатки маскировочного костюма Бардуэлла, аккуратно закрепленный на специальном кронштейне, спрятанный и надежный лежал Barrett.

ЧАСТЬ VII

94

«Команда по обезвреживанию бомб провела предварительный осмотр местности»,

Грейс сказала: «Судя по общей траектории взрыва и разбросу обломков, они пришли к выводу, что взрыв, скорее всего, произошёл от двух пятидесятигаллонных бочек из-под нефтепродуктов, приставленных к восточной стене амбара».

Брайан Поллок взглянул на высокую рыжеволосую девушку из-под кустистых бровей.

Она была опасно спокойна, подумал он, её обычная плавная походка теперь стала игривой и скованной, и дело было не только в мороси. Шок …

ей не следует здесь быть.

«Они не теряли времени даром».

«Ну, я смогла предоставить им подробные снимки места происшествия как раз перед…» Грейс еле заметно улыбнулась. «Я чуть не забыла фотоаппарат в сарае».

«А мы знаем, что это было за взрывчатое вещество?» — быстро спросил Поллок, которому не понравился внезапный блеск в её глазах. «В конце концов, мы находимся рядом с военным лагерем, не говоря уже о местных карьерах».

«Мне сказали, что наиболее вероятный кандидат — это ANFO — аммиачная селитра и мазут. Когда мы впервые прибыли сюда, мне показалось, что я чувствую запах дизельного топлива, но это меня не насторожило, потому что дизельное топливо очень трудно поджечь. А майор проверил местность на наличие явных признаков мины-ловушки». Она помолчала, вспоминая и сожалея. «Похоже, он наполнил бочки аммиаком.

селитру — вероятно, в виде удобрения — а затем залил туда смесь дизельного топлива и бензина».

Глаза Поллока сузились. «Две пятидесятигаллонные бочки? Значит, чуть больше, чем он мог выкачать из своей машины».

Грейс кивнула. «Должно быть, он где-то это раздобыл, а на заправочных станциях всегда есть камеры видеонаблюдения. В любом случае, стоит начать поиски».

«А что с детонатором? Есть ли информация о том, как он его привёл в действие?»

Она глубоко вздохнула, успокоившись. «На этом этапе они действуют осторожно, но, судя по месту удара на стальном листе прямо за бочками, похоже, наш человек просто дождался, пока цели будут установлены, а затем поджег устройство каким-то зажигательным снарядом. Они считают, что он мог также подбросить в бочки пару боевых патронов, просто для уверенности».

Губы Поллока сжались в тонкую линию. «Когда же они узнают наверняка?» Он постарался не обращать внимания на бледный упрек на её лице.

«Как можно скорее. Я понимаю, что всё так срочно, но у нас всего несколько часов», — устало заметила она. «А теперь, когда погода испортилась, у нас не осталось ни сил, ни сил просто попытаться сохранить место происшествия».

После взрыва на территории между амбаром и лесом вырос импровизированный поселок из палаток EZ-Up.

Поллок привлек всех своих людей и поставил во главе Криса Бленкиншипа.

Выбора-то никакого, в общем-то, не было. Парень был настойчив, но он уже отсидел, а Сибсона не стало…

Бленкиншип разделил место раскопок на сектора и заставил всех прочесывать траву в поисках бесчисленных разбросанных фрагментов. Грейс вернулась к работе с дронами. Теперь, одетая в костюм из тайвека, в ботинках и перчатках, она несла две горсти мешков с уликами к фургону, когда Поллок перехватил её — отчасти чтобы отчитаться о ходе работ, отчасти чтобы проверить, как она держится.

«Лучше, чем ожидалось» , – понял он. «Это точно вызвало настоящий бардак». Он помолчал, покачал головой. «Он нас хорошо и чинно устроил, да?»

«Хм», — отстранённо пробормотала Грейс. «Он, должно быть, знал, что мы постараемся держаться подальше от открытого пространства, ближе к склону амбара, где чувствовали себя в большей безопасности и менее уязвимыми».

«Да, и он был прав».

Её лицо похолодело. «Когда майор Фредериксон проводил инспекцию, он посоветовал нам отойти. Должно быть, мы тогда были так близко к нему…»

«Вы не могли знать», — почти мягко сказал Поллок.

Грейс сглотнула. «Хм, сам амбар действовал как дефлектор, сосредоточив силу взрыва в прилегающей к нему области, словно гигантский кумулятивный заряд».

«Как «Клеймор», — Поллок взглянул на неё. — Это…»

«Противопехотная мина М18А1», — нейтрально сказала она. «Да, сапёры сравнивали примерно так же. И, как и в случае с миной «Клеймор», наш снайпер начинил свою самодельную версию осколками. Очевидно, у него не было шарикоподшипников, поэтому он использовал любой хлам, который оказался под рукой». Она подняла сумки, в которых лежали почерневшие и покоробленные гайки, болты и гвозди. «Мы собирали их весь день».

«Отвратительно», — прокомментировал Поллок. «Я видел первоначальный отчёт о травмах, полученных обеими жертвами». Он колебался, осторожно выбирая дорогу.

«Ричард, должно быть, находился прямо рядом с одной из этих бочек, когда она взорвалась.

Он ничего об этом не знал».

Грейс кивнула и, как он надеялся, почерпнула из этой новости утешение. Он слышал слухи о ней и Сибсоне, принял их к сведению, хотя и не до конца в них верил. В конце концов, они оба были свободными агентами. Не его дело, пока это не касалось работы. Но, даже если их отношения были чисто профессиональными, она была прохладной.

После взрыва их всех какое-то время держали в стороне. К тому времени, как Огнестрельное Оружие дало им добро на продвижение, Бленкиншип уже прибыл, так что ей, по крайней мере, не пришлось лично собирать осколки Сибсона.

Собачьи упряжки работали весь день, наткнувшись на множество разных следов, которые в конечном итоге никуда не привели. Даже вертолёт, привлечённый с северо-востока с тепловизионным оборудованием, не дал никаких результатов.

Как будто гоняешься за чертовым призраком.

Он вздохнул и потёр лоб. Число погибших достигло четырёх. С тех пор, как Уэстон узнал о Коноре О’Кифе и его вражде с Мерсером, ситуация не только не стала проще, но и усложнилась. Пресса неистовствовала за блокпостами, установленными для защиты от любопытных глаз и объективов.

Он повернулся и внимательно посмотрел на неё. «Ты в порядке, девочка? Тебе стоит…

—”

«Нет», — резко сказала она, предвосхищая его предложение отправиться домой.

«Мне нужно быть здесь».

«Никто не будет думать о тебе хуже, Грейс, если ты сделаешь это сегодня».

«Я буду меньше о себе думать», — вмешалась Грейс, хрупкая, как стекло. «Два человека умерли, и я не один из них. Как я теперь могу закончить работу?»

95

Стоя у ворот, Ник увидел, как поникли плечи Грейс, когда она отвернулась от инспектора и направилась к нему. Что же... «Чёрт возьми, она всё ещё здесь делает?» — яростно подумал он и в следующий момент понял, что сделал бы то же самое. Продираясь сквозь это.

«Ты в порядке?» — спросил он, когда она подошла ближе. Её шаги замедлились, и на мгновение он почти ожидал, что она укусит его в ответ. Но затем её лицо снова слилось с этой безжизненной маской.

«Думаю, можно сказать, что мне стало лучше».

Он выпрямился, распахнул ворота и последовал за ней к фургону, куда она вывалила новую коллекцию улик. Тот упал на металлический пол с угрожающим глухим лязгом.

«Он ждал, да? Пока я не уйду». Она повернулась, опустилась на открытую ступеньку машины, сгорбившись и опустив глаза в землю. «Он мог взорвать бомбу, как только мы туда поднимемся. Так почему же он ждал?»

Ник присел перед ней на корточки и наклонил голову, чтобы убедиться, что она смотрит ему прямо в глаза. «Если за этим стоит Конор О’Киф, а не Пит Тоуни, возможно, у него действительно проблемы с убийством женщин».

«А как же Анджела Инглис?» — спросила Грейс. «Он без проблем убил её».

Ник вздохнул. «Женщины, которых он считает невинными», — поправил он.

«Женщины, которые не являются его главной целью».

«Думаешь, у него есть логика? Возможно, мы ищем логику у безумца».

«Нет, здесь есть определённый замысел. Мы просто пока не совсем понимаем, какой именно».

Грейс медленно кивнула и посидела ещё немного. «Прости меня». Она выпрямилась, поднимаясь. «Я не хотела распускать на тебя сентиментальные мысли».

«Если это ваше представление о сентиментальности, значит, вы вели очень замкнутый образ жизни».

Её улыбка померкла, не успев полностью сформироваться. «Что ты здесь делаешь?»

«Пришёл рассказать Поллоку о его жизни с О’Кифом». Ник полез в куртку за блокнотом. «Он больше не живёт по последнему адресу в Ливерпуле, который у нас был – вот так сюрприз», – мрачно сказал он. «Я разговаривал с его бывшей хозяйкой, которая живёт в квартире этажом выше. Она оказалась человеком любопытным и рассказала мне, что О’Киф, похоже, уехал «на север, в какое-то религиозное место» около месяца назад. На прошлое Рождество она узнала, что у него что-то смертельно опасное, как она решила, и либо продала всё своё имущество, либо раздарила, даже собаку».

«Он отдал свою собаку?» — спросила Грейс.

«Вот что она сказала. Неплохая история для прикрытия, если он имел это в виду». Он криво улыбнулся. «Она как раз рассказывала мне о чудесном телевизоре, который он ей подарил, когда, очевидно, поняла, что если копы будут о нём спрашивать, то телевизор может быть краденым, поэтому она начала яростно отступать».

Но Грейс не улыбнулась ему в ответ. «Он отдал свою собаку», — повторила она, встретив его взгляд обеспокоенными глазами. «Поэтому, куда бы он ни пошёл, он знал, что не вернётся».

96

У ДЖАЙЛЗА ФРЕДЕРИКСОНА была сильная головная боль и невыносимая жажда.

Он находился гораздо ближе к месту взрыва, чем Грейс Макколл, и до сих пор помнил сильнейшее сжатие в груди, когда взрыв задел внутренние органы и заставил его нырнуть.

Он отделался шишкою на голове, возможно, вывихом колена из-за неудачного приземления. В общем, ничего особенного. Ещё несколько секунд назад, мрачно подумал он, и всё было бы иначе.

Как это было с теми двумя бедолагами.

Медики, конечно, настаивали на госпитализации, но Фредериксон пережил достаточно перестрелок, чтобы понимать, когда ранения были серьёзными. По шкале сортировки раненых на поле боя он даже не считался ходячим. Ничего такого, что нельзя было бы вылечить крепким бренди и ванной. Он намеревался сделать и то, и другое, как только вернётся домой.

Покинув место преступления, он поехал на «Дефендере» на север, через красивый рыночный городок Киркби-Стивен, разогнался за кладбищем и свернул в сторону деревни Уоркоп.

Дорога была узкой и извилистой, но это был самый прямой путь. Удобный срез, позволяющий избежать обычных пробок на трассе A66. Фредериксон вёл машину на автомате, мысли его лихорадочно метались.

Саперы, конечно, мало что ему рассказали, но по их вопросам он понял, о чём они думают. Эти бочки из-под нефтепродуктов, должно быть, были набиты не только взрывчаткой, но и осколками.

Он достаточно часто видел подобные разрушения в Ираке. Да и на родине, если уж на то пошло, — две бомбы с гвоздями в лондонских парках в начале восьмидесятых.

Но это было нечто большее, чем просто бессмысленная резня. Как только Мерсер упомянул имя Патрика Бардуэлла, все прекрасно развитые инстинкты выживания Фредериксона подсказали ему поскорее убраться отсюда.

Бардуэлл, которого он знал, погиб в Афганистане, а весь его отряд погиб, когда машина, в которой они ехали, попала под снайперский обстрел. Эти горные дороги были узкими и опасными, и никто так и не узнал, то ли водитель резко дёрнулся при попадании осколочного снаряда, то ли сам рулевой механизм был оторван. В любом случае, результат был один и тот же. Долгий смертельный прыжок и ещё больше мешков с телами, загруженных в брюхо «Геркулеса».

«Их там никогда не должно было быть, — подумал он с яростью. — Я следовал своему приказы, увидел, что Тоуни последовал его …

Но Фредериксон помнил уверенность Мерсера в том, что целью был именно он .

Если снайпер в деревьях над амбаром не был Питом Тоуни, то, возможно, он ждал, пока Фредериксон и женщина уйдут. Но если он хотел минимизировать жертвы среди мирного населения, зачем же он убил ещё и криминалиста Сибсона? И это не объясняло, почему он использовал имя Патрик Бардуэлл.

Это не совпадение, Фредериксон был в этом уверен.

Он помассировал ссадину на виске под беретом, надеясь, что обезболивающее, которое ему дали медики, скоро подействует.

В нагрудном кармане майора завибрировал iPhone. Он надел Bluetooth-наушник.

«Фредериксон».

«Вам сегодня повезло, майор», — мужской голос, тихий, без злорадства.

Фредериксону потребовалось мгновение удивления, чтобы осознать это, и он вдруг обрадовался, что рулевое управление «Защитника» оказалось достаточно снисходительным, чтобы смягчить его рефлекторное подергивание.

Он пригнулся, осматривая быстро проносящуюся местность. Деревья, низинные поля, пара переоборудованных амбаров. Неблагоприятная местность для снайпера. Слишком замкнутая и извилистая, без достаточного количества господствующих возвышенностей.

Тем не менее, его правая нога на мгновение поднялась.

«Мистер Бардуэлл, полагаю», — сказал он, приходя в себя. «Звучит очень живо для мёртвого человека».

«Интересно, помните ли вы?»

Мне остановиться или продолжить? Фредериксон чудом ушёл от одной засады. Его гнали к другой, или он просто дразнил?

Он снова сильно нажал на педаль. «Дефендер» рванулся вперёд и набрал скорость, дифференциалы завизжали.

«Я тебя знаю, правда?» — Фредериксон старался говорить непринуждённо. Не Пит Тоуни, но этот голос …

«Для таких, как ты, я всего лишь очередной инструмент. Пока он работает, ты за ним ухаживаешь. Как только он перестаёт работать, он всё равно отправляется на свалку. Таких, как я, полно».

Фредериксон услышал горечь в его ровных словах. Он провёл «Дефендер» через очередной поворот, чётко пройдя его, и выступающая живая изгородь захлестнула кузов. Выбьи его из колеи. Отвлеки.

«Итак, вас демобилизовали», — сказал он, слегка растягивая слова. «В этом всё дело?»

Бардуэлл хмыкнул. «Иронично, не правда ли, майор? Вы считаете человека психически неспособным сражаться, но вы, как никто другой, знаете, что мы не можем делать то, чему нас учили, тур за туром, и оставаться совершенно в здравом уме».

«Когда история взглянет на то, что вы здесь сделали, все, кем вы были раньше, не будет иметь значения», — Фредериксон пересек горбатый мост через реку

Эден, достаточно быстрый, чтобы подвеска разгрузилась в районе короны. «Тебя увековечат как монстра».

«Кто в этом виноват? Вы учите нас забывать, что мы люди, а потом осуждаете нас, когда мы забываем. А когда решаете , что с нами покончено, вы ожидаете, что мы в одночасье снова превратимся в обычных людей. Один щелчок. Так поступить нельзя».

Разве я этого не знаю? «Если вы надеетесь наказать армию за безразличие, они даже не заметят».

«Кто-то вроде меня, свободно разгуливающий по родной земле с таким оружием?»

Бардуэлл съязвил: «Поверьте, они уже заметили».

Намек на отряд бывших наёмников SAS, о котором говорил Уэстон? Впереди показался поворот на деревню Масгрейв, и Фредериксон замешкался.

Стоит ли ему это сделать – отклониться от ожидаемого маршрута? Бардуэлл, кем бы он ни был, наверняка не успел обустроить новое укрытие. Этот голос был… дразняще знакомо.

«Значит, вы хотите что-то доказать? — спросил он. — Используя гражданских, некомбатантов?»

«Так или иначе, они были связаны», — сказал Бардуэлл, и Фредериксон стиснул зубы, напомнив себе, что этот человек хладнокровно убил Анджелу за действия её брата. «Армия дала мне единственную семью, которую я когда-либо знал, а потом попыталась её отнять».

Бой создаёт нерушимые узы. Сильнее крови.

«Ты говоришь так, будто я там никогда не был», — резко бросил Фредериксон, окончательно разозлившись. И в голове наконец вспыхнул образ стены его кабинета, ряда фотографий, и одной, в частности, сделанной в горах. Здоровенный парень, стоящий рядом с майором среди скал, держа на руках своего любимого Барретта, в окружении улыбающихся товарищей. Попался!

Отвлекшись, Фредериксон поздно затормозил на крутом повороте под девяносто градусов на мост через разобранный железнодорожный путь, едва не заблокировав колесо.

«На что, чёрт возьми, ты подписался, мужик?» — спросил он. «На сундук, полный медалей и славы?»

Ещё один хрип. «Все мы время от времени не дотягиваем до славы, майор. Вам следует это знать».

И связь резко прервалась.

Когда Фредериксон свернул на мост, солдат внутри него осознал свою ошибку. Мост был узким, прямым, длиной около тридцати метров. Прямо по курсу местность поднималась метров на пятнадцать к границе леса на вершине холма. Идеальный, беспрепятственный обзор контролируемой и рассчитанной зоны поражения.

Он нажал на газ, но перепутал передачи. Почти с места дизельный двигатель «Дефендера» без турбонаддува отреагировал совершенно вяло. Взгляд Фредериксона скользнул по вершине поля, мельком увидев сквозь деревья дымовые трубы. Он чуть не вздохнул с облегчением.

Безумие рисковать и стрелять так близко к жилью …

Пуля 50-го калибра пробила решётку радиатора, словно бумагу, и вонзилась прямо в чугунный блок двигателя. Двигатель мгновенно заглох, раздался взрыв.

Силы иссякли, и «Защитник» медленно пополз к выходу с моста, царапая каменную кладку.

Вон! Убирайся!

Фредериксон едва успел дотянуться до двери.

97

«ГРЕЙС! ВОТ ТЫ ГДЕ!»

Грейс подняла взгляд от ноутбука, который лежал на переднем сиденье микроавтобуса, работавшего на месте преступления и подключенного к дополнительному разъему, и увидела Криса Бленкиншипа, надвигающегося на нее по травянистой обочине. В наклоне его головы было что-то зловещее.

«Я как раз загружаю еще одну карту памяти», — сказала она, когда он приблизился.

Бленкиншип, возможно, и жаждал командования, подумала она, но он быстро понял, насколько обманчиво легким это выглядело благодаря Ричарду Сибсону.

При одной мысли о своем наставнике Грейс почувствовала, как у нее перехватывает горло.

«Грейс, дорогая, мне придется попросить тебя покинуть место происшествия».

Загрузка длилась последние пять секунд. Грейс подождала, пока она закончится, затем повернулась и спокойно посмотрела на него.

«Могу ли я спросить, почему?»

Бленкиншип шумно выдохнул. «Мне только что сообщили из лаборатории. Помнишь те образцы волос, которые ты собрал с первой найденной нами шкуры?»

Грейс не упускала из виду его использование «ты» и «мы». Маневрировал, присваивал себе заслуги и перекладывал вину. Её мысли вернулись назад, но она не нашла лазеек.

"Я помню."

Он снова вздохнул, на этот раз тяжелее. «Они только что проверили ещё один образец ДНК, который вы собрали, совершенно не связанный с другими, и получили совпадение». Он покачал головой. «Вы где-то накосячили, испортили улики».

Грейс закрыла программу, не обращая внимания на сжавшееся в животе чувство, и повернулась к нему. «Мы оба знаем, что этого не было. Я хорошо справляюсь со своей работой, Крис. Это было бы простой ошибкой, вызванной неосторожностью».

Он покраснел. «Ну, может быть, ты просто не так хорош, как сам думаешь».

Он резко бросил: «Вы могли поставить под угрозу достоверность всего этого дела. Я всегда считал, что Сибсон придаёт слишком большое значение…» Он даже чуть не произнес это вслух. «Просто идите домой, Грейс». И он отвернулся.

«Как именно были испорчены образцы?»

Он остановился, уже раздражённый. «У меня нет времени спорить об этом».

«Если вы меня отстраняете — официально или неофициально, — добавила она, когда он открыл рот, чтобы возразить, — то я имею право знать, за что, правда?» Она скрыла своё горе за холодным безразличием, которое, как она знала, его раздражало. Лучше было так, чем позволить ему увидеть её встревоженной. Он воспримет малейший намёк на неуверенность в себе как стопроцентное чувство вины, а это было последнее, что она могла себе позволить.

Бленкиншип повел плечами, словно готовясь к драке, и ровным голосом сказал: «Образец волос совпал с обычным мазком ДНК, который вы взяли у девушки Эйри после той истории с собакой. Если вам удастся заразить два совершенно разных образца, взятых с разницей больше недели…»

«Я была бы гением», — вмешалась Грейс. «Да ладно тебе, Крис! Это было бы сложно сделать намеренно, не говоря уже о случайности. Даже если бы я была такой неряшливой, как ты думаешь». Она нахмурилась. «Ты, конечно же, игнорируешь другое объяснение».

«Что?» Бленкиншип фыркнул от смеха и махнул рукой в сторону тлеющих остатков амбара. «Что это за анорексичная девчонка-подросток…

может быть, он тот, кто несет ответственность за все это?»

Но Грейс внезапно вспомнила разговор с Эдит на Хантер-лейн. Знание девушки об украинской женщине-снайпере, её отчуждённость, её ярость. И следы пальцев на её шее не соответствовали размеру рук её отца, это всё, что они знали. Так кто же пытался её задушить? И почему?

«Ответственность — нет», — пробормотала она. «Но она может быть замешана».

Бленкиншип раздраженно шлепнул его. «Ты хватаешься за соломинку, малыш», — сказал он, уже с раздражением. «В прошлом твои безумные теории, возможно, и получили бы полную свободу действий, но я не Сибсон».

«Нет», — Грейс подняла подбородок, давая волю гневу, кипящему где-то глубоко внутри. «Ты совершенно не такой».

Бленкиншип густо покраснел, черты его лица нахмурились. Он открыл рот, и тут же позади него по обочине появился Тай Фрост.

«Босс! Опять стрельба!»

На секунду лицо Бленкиншипа стало тревожным, затем он холодно сказал:

«Иди домой, Грейс. Если мне придётся сделать это официально, я так и сделаю. Нравится тебе это или нет, я руковожу этой сценой, и если я не могу доверить тебе выполнение работы как следует, то ты мне здесь ни к чему».

98

Бардуэлл въехал во двор «Ретрита» и заглушил двигатель «Ленд Ровера». Он посидел немного, положив руки на жёсткий обод руля, опустив голову, и в голове у него крутилась одна мысль.

Готово.

Он позволил себе нарушить собственные правила, убив Фредериксона.

Он измерил расстояние по мостику и рассчитал, что у него есть четыре-пять секунд безопасного воздействия. Не было необходимости сначала выводить из строя машину. Расстояние всего триста двадцать метров для «Барретта» было сущим пустяком.

Но он хотел, чтобы этот ублюдок знал.

Относительная близость фермерского дома вызывала беспокойство, но он полагал, что местные жители, учитывая регулярные взрывы из близлежащих карьеров и артиллерийский огонь на полигонах Уоркопа, привыкнут к звукам выстрелов.

Несомненно, к тому времени, как фермер надел ботинки, Бардуэлл уже пересек поле, добрался до «Ленд Ровера» и уехал.

Он сел. Логическая, клиническая часть его мозга холодно приказывала ему действовать. Бежать и уклоняться.

Он испустил долгий свистящий вздох. Половина его не ожидала, что когда-нибудь зайдет так далеко. Он думал, что почувствует ликование, но на самом деле ничего не произошло.

«Что я натворил?» — подумал он. Ответ пришёл быстро. «Мой долг».

Его разум прокручивал тысячи мелькающих образов, словно перелистывал альбом с фотографиями, возвращаясь к совершенно иному убийству. Он умолял о разрешении, сжав палец внутри ограждения, почти дрожа от усилий, необходимых, чтобы не выстрелить. Рядом с собой он едва слышал всё более отчаянный шёпот связи своего корректировщика с ближайшим командным пунктом.

Группа солдат насиловала мирных жителей, женщин и девочек. Это был небольшой городок, чуть больше деревни, недалеко от Сребреницы, после частичной эвакуации во время сербских бомбардировок. Женщины должны были быть в безопасности. Но этого не произошло.

Солдаты, казалось, не получали удовольствия от собственного разврата, действуя с напряженной целеустремленностью, словно по приказу. За этим унижением наблюдал полковник – крупный мужчина в шинели, накинутой на плечи. Убежище Бардуэлла находилось менее чем в пятистах метрах по ветру, достаточно близко, чтобы он мог учуять запах сигаретного дыма, секса, крови и страха.

Командование хотело, чтобы он стоял рядом, наблюдал, не сдаваясь ради тактического преимущества. Когда они отрезали первую из девочек, вырывающихся из стада, он перестал слушать.

Он намеренно выстрелил толстому полковнику высоко, в горло, так что у него отвалилась голова, как у террориста-смертника. Ободранным солдатам следовало бы потом перебить и его, и его корректировщика, но они разбежались в позорном беспорядке.

Отступая, Бардуэлл испытывал лишь неистовое удовлетворение от того, что оказался в нужном месте в нужное время, имея в своем распоряжении неограниченную власть.

Должно быть, именно тогда его начальство решило, что на него больше нельзя положиться. Как выразился Фредериксон? Когда они решили его уволить .

Он сел, разжав онемевшие пальцы, и вошел в хлев. Как только он закрыл за собой дверь кухни, он ощутил легкую разницу в вязкости воздуха, словно ощутил вибрацию другого сердца.

Его взгляд снова метнулся к двери. Времени не было.

Он отступил в сторону, тихонько открыл ящик рядом с раковиной и вытащил разделочный нож с лезвием длиной в двадцать сантиметров. Бесшумно направляясь в гостиную, он перехватил нож так, чтобы лезвие оказалось наклонно вверх, упираясь в предплечье, где оно было спрятано в рукаве. Легко использовать, но трудно отобрать, даже опытному человеку.

Он проскользнул в дверь. Шторы были задернуты, но в тусклом свете он увидел человека, сидевшего в кресле с открытой спинкой без рук. Человека, который стал ему очень знаком.

«Тебе это не понадобится, Патрик», — мягко сказал Иэн Хогг.

Бардуэлл посмотрел на него с минуту, затем поднял руку и позволил ножу со стуком упасть рукояткой вперед в угольное ведро.

«Я не знал, что это ты». Он не потянулся к выключателю.

«Я даже не знаю, кто ты», — сказал Хогг с большой грустью в голосе.

Бардуэлл продвинулся дальше в комнату. Хогг не пытался встать, но его пальцы крепче сжали подлокотники кресла.

«Ты меня знаешь», — тихо сказал Бардуэлл, глядя на него сверху вниз.

Хогг покачал головой. «Это было сегодня в новостях. Тебя хотят посадить за все эти убийства».

Губы Бардуэлла сжались. Да, когда-то так и было.

«Не стоит верить всему, что слышишь в новостях».

«Я не хотел в это верить», — Хогг усмехнулся, еле сдерживая слезы. «Но я позвонил подполковнику, с которым служил, а теперь служит в Креденхилле. Он очень хотел узнать, где ты, потому что, по его словам, был на твоих похоронах прошлой зимой. Так кто же ты, Патрик?»

Креденхилл, мрачно подумал Бардуэлл. Он вспомнил искаженный отчет Эдит о людях, которых, по-видимому, послали выследить его. Похоже, она думала, что это были бойцы SAS из Херефорда. Вероятно, она ошиблась в фактах, но он не был уверен. А армия не хотела бы позорного суда. Если они уже не знали, где он, Хогг…

Невинный вопрос мог бы направить собак по его следу. У меня меньше времени, чем я мог бы. мысль.

«Тогда ты позвонишь в полицию?»

«Ещё нет», — спокойно ответил Хогг. «Ты пришёл ко мне за убежищем. Я не мог предать твоё доверие, не дав тебе возможности объясниться».

Бардуэлл вздохнул, охваченный сожалением. «Я видел, как людей загоняли в церкви и сжигали заживо, падре». Он наклонился над стулом, наблюдая, как человек, который почти стал его другом, старается не отшатнуться.

«Нет никакого убежища».

99

Эдит резко выпрямилась, услышав, как отец хлопнул входной дверью. Она сидела у себя в комнате, рыдая, с тех пор, как вернулась домой, и переключала каналы новостей, которые смогла найти. Во всех новостях была одна и та же отрывочная информация.

Произошёл инцидент, взрыв. Погибли два человека, предположительно полицейские. А затем поступили экстренные новости о третьем мужчине, застреленном в засаде на дороге, его Land Rover был найден брошенным. Были намеки на его связи с военными. Имя Патрика Бардуэлла было раскрыто.

Любой, кто располагает какой-либо информацией, должен сообщить об этом. На данный момент подробностей нет.

Эдит добавила множество своих собственных.

Она вскочила с кровати и помчалась вниз по лестнице. Отец был в дальней гостиной, стягивая бронежилет. Рубашка под ним прилипла к телу от пота и дождя. Он мельком взглянул на неё, когда она застыла в дверном проёме, вцепившись в косяк.

«Твоя мать ещё не вернулась со смены?» Он бросил жилет на стол, шумно вздохнув. «Сделай что-нибудь полезное и поставь чайник, ладно? У меня пересохло».

«Что случилось?» — вскричала Эдит. «Он что, умер?»

«О чём ты, Эдит?» Он повернулся и пристально посмотрел на неё. «Кто умер?»

Эдит вышла вперёд, вся белая. Как мне начать объяснять, что там? был между Патрик и я?

«Что? Случилось ?» — прохрипела она.

Отец продолжал смотреть на неё с раздражением. Он покачал головой, но был явно рад, что у него есть возможность увидеть свою роль в разворачивающейся драме.

«Сегодня утром нам дали наводку. Какая-то проститутка назвала нам фальшивое имя, которым он пользуется. Этот приятель, очевидно, переспал с ней, а потом бросил. Она сказала, что он засел в старом сарае к югу от Киркби-Стивена. Кто бы мог подумать, что он окажется прямо у нас на пороге, а?»

Эйри зашёл на кухню в поисках еды. Эдит последовала за ним и увидела, как он вытащил из холодильника кусок сыра и откусил его, разговаривая с набитым ртом.

«В общем, этот парень из Особого отдела, Мерсер, помчался туда с парой криминалистов и тем военным, Фредериксоном. Тот, у которого была собака… ну, вы знаете, кто». Он посмотрел на неё, запихивая в рот ещё еды. «Когда они добрались – бац! По словам сапёров, всё там было заминировано. Это было спланировано с самого начала».

«Подстава?» — тупо пробормотала Эдит. «Значит, это не Патрик умер?»

«Патрик?» — рассеянно спросил Эйри, открывая хлебницу и вытаскивая пару ломтей закрученного белого хлеба. «Кто такой Патрик? Нет, пара наших забрала. Изрядно их изуродовала, насколько я слышал. Чуть не задел Фредериксона, но прикончил его по пути обратно в Уоркоп, как вам нравится». Он нашёл нож и выложил на хлеб ярко-жёлтые пикалли, посыпав его кусочками сыра, прижав второй ломоть сверху ладонью.

С довольным кряхтением он сгреб свою еду и снова направился в гостиную. «Я пойду переоденусь. Эдит, ты слышала, что я сказал?

сказала? Не стой там, девочка, поставь чайник. Я умираю от желания выпить чашечку чая.

Сегодня днём мы были совершенно измотаны. Я ничего не ел с обеда.

Он вышел. Эдит смутно слышала, как он тяжело ступает по лестнице, но всё равно не двинулась с места.

Если Патрик жив, то почему он не пришёл за мной?

Правда медленно дошла до Эдит, стоящей на грязной кухне и наблюдающей, как капля пикалли медленно скользит по стенке банки, которую ее отец оставил без крышки на столешнице.

Температура, казалось, резко упала. Эдит почувствовала это по дрожи, которая прошла по голеням, животу и, наконец, к затылку, проникая в кожу головы.

Он солгал мне.

Она извивалась, шаталась, схватилась за раковину и закрыла глаза, но выхода не было. Никакой другой версии того, что он сделал, не существовало.

Он использовал меня.

Он принял преданность, любовь, которыми одарила его Эдит, принял всё это с эгоистичным высокомерием и оставил её ни с чем. Глубина его предательства разрывала ей душу. Она отдала ему всё, всё.

Ему это с рук не сойдет.

Эдит оттолкнулась от раковины, мельком взглянула на своё отражение в заляпанном печёночными пятнами зеркале, которое мать постоянно вешала на угол плиты. Её запавшие глаза яростно горели, а гнев нарастал внутри неё, пока ей не показалось, что она вот-вот разорвётся на части и вырвется наружу, словно гигантская солнечная вспышка.

Никто так со мной не поступает.

Она отвернулась от раковины и спотыкаясь спустилась по ступенькам в подвал. Замок, который её отец хранил на своём незаконном оружейном складе, был достаточно надёжным, но деревянная дверь, к которой он крепился, была старой и мягкой.

Эдит схватила длинную плоскую отвёртку с полки у лестницы. Она просунула лезвие между засовом и дверью и потянула. Даже

С её худощавым телом, она чувствовала себя на её стороне. Винты выкрутились, и дверь распахнулась. Раньше ей нужен был ключ, чтобы отец не узнал, что она здесь была. Теперь ей было всё равно.

Эдит шагнула в узкое пространство, сняла АК-47 со стойки, схватила несколько патронов и начала с холодной решимостью вставлять их в магазин. Руки её дрожали, когда она вставляла каждый патрон на место.

Он пожалеет.

Она почти закончила, когда услышала наверху голос отца, возмущённого тем, что чайник пустой, а газ не горит. Она не ответила.

Отец спустился по ступенькам, пригнувшись, как только оказался достаточно низко. Его лицо залилось краской при виде сломанной двери и винтовки в руках Эдит.

«Эдит! Ты мелкая!!» Он пробежал последние несколько шагов. «Что ты, чёрт возьми, задумала?»

Эдит дослала последний патрон, вставила длинный изогнутый магазин в ствольную коробку и перевела селектор до упора в положение «ОД» для одиночного огня. Теперь её руки двигались без запинки. Как… Так и должно было быть. Судьба.

Затем, с чувством огромной силы, переполняющей её, она перевела рукоятку заряжания, чтобы дослать первый патрон, и направила ствол АК в сторону отца. Он замер на полушаге, гнев быстро сменился испугом, а затем и страхом.

Страх, как она видела, снова вернул его к гневу. Злость на то, что его собственная жалкая, бесполезная, толстая, уродливая дочка посмела угрожать ему. В его собственном доме, с его собственным пистолетом. С ревом он бросился на неё.

Эдит нажала на курок.

100

НИК ехал по автостраде, когда набрал номер мобильного телефона Грейс, не ожидая, что она ответит, но она ответила после полудюжины гудков, и голос ее звучал рассеянно.

«Извини, Грейс», — сказал он. «Я думал, мне придётся оставить тебе голосовое сообщение…»

что вы будете на месте происшествия».

«Нет. Я дома». И в её голосе прозвучало что-то хрупкое, чего он раньше не слышал. От этого у него волосы на затылке встали дыбом.

"Что это такое?"

«Бленкиншип считает, что я испортил образцы ДНК с одного из предыдущих мест преступления. Он не верит, что Эдит Эйри могла быть в убежище, поэтому я… отстраняюсь от дела». Он услышал её прерывистый вздох. «Я отстраняюсь от всех дел».

Ник тихо выругался. «Это…» Он замолчал, увидел приближающийся перекрёсток, посмотрел в зеркало и перестроил «Импрезу» в левый ряд. «Слушай, судя по тому, что я только что узнал, она вполне могла там быть. Я в Тибее. Буду через пару минут, хорошо?» Он нажал кнопку завершения вызова, не дожидаясь ответа.

К тому времени, как он добрался до коттеджа Грейс, она уже сидела на гравии, засунув руки в карманы, а Тэлли сидела у ее ног.

Макс Кэрри стоял рядом с ней. Он с лёгким весельем и снисходительным видом окинул взглядом «Импрезу», небрежно облокотившись на переднее крыло своего дорогого «Мерседеса». Ник с кислой миной отметил дополнительные значки AMG.

Но она ведь все равно с ним развелась, не так ли?

Он вылез из машины и молча подождал, пока они попрощались. Макс выехал задним ходом и нажал на газ. «Мерседес» скрылся с места с впечатляющей скоростью, и Ник попытался убедить себя, что это признак неуверенности Макса.

«Что он здесь делал?»

«Я позвонила ему», — сказала Грейс. «После того, что случилось с Ричардом… мне… мне нужен был кто-то». Он никогда не слышал от неё такой неуверенности. Он положил руки ей на плечи и посмотрел прямо в глаза, игнорируя предупреждающее рычание собаки.

«С тобой все в порядке?»

«Нет», — призналась она, высвобождаясь из его объятий и потирая руки, словно от холода. «Меня ещё никогда не отстраняли за некомпетентность». Она коротко улыбнулась. «Земля под ногами вдруг показалась какой-то неустойчивой».

«Так не должно быть. Я видел, как ты работаешь, Грейс. Мы оба знаем, что ты не совершила ни одной ошибки».

Она благодарно вздохнула. «Что ты имел в виду по телефону, насчёт Эдит?»

«Поллок заставил меня искать топливо для бомбы», — сказал он.

«Кажется, это лучше, чем удобрения. В конце концов, это сельскохозяйственная страна.

Должно быть, сотни мест, где хранятся старые мешки с этим хламом. Кстати, я только что разговаривал с парнем из одной из автосервисных служб, который признался, что продал две канистры смеси дизельного топлива и бензина. Удивительно, как много людей заправляются не тем топливом, а потом снова его сливают.

Тэлли ткнулась в ногу Грейс, и та наклонилась, чтобы погладить собаку по голове. «И не спросила, зачем она им».

«Вообще-то, он так и сказал. Чтобы ездить на танке «Чифтен». Увидев её поднятую бровь, он добавил: «Одна из этих групп любителей старой военной техники, так утверждал тот парень, которому он её продал. Они выжимают всё, что могут».

«О», — он наблюдал, как она впитывает эту информацию. «Он дал тебе описание?»

«Какой-то неопределённый — крупный, бородатый». Он криво поморщился. «Но он знал, что наш человек ездит на тёмно-синем Land Rover Series Two 1956 года с удлинённой колёсной базой.

Я немного помешан на машинах».

«А какое место здесь занимает Эдит?»

«Он специально упомянул об этом, сказав, что не подозревает, потому что с этим парнем была его дочь».

«Это может быть совпадением», — Грейс выглядела безразличной. «В конце концов, у многих есть дочери».

«Верно, но мы связались со всеми любителями военной техники».

Группа. Все они отрицают, что кто-либо был в этом районе и собирал топливо для заправки. А тут ещё и Land Rover.

Лицо Грейс стало задумчивым. «Я знаю, они довольно распространены, но, кажется, они постоянно появляются, не так ли? Какого цвета, он сказал, они были?»

«Тёмно-синий», — Ник заметил её разочарование и быстро добавил: «Но он также сказал, что это нестандартный цвет, и машина выглядела свежо. Как я уже говорил, он был помешан на машинах. Неудивительно, что наш парень не мог её перекрасить, хотя, казалось бы, он выбрал более радикальную смену цвета».

«Нет, не стал бы», — сказала Грейс, нахмурившись. «Просто сменить цвет со светло-синего на тёмно-синий означает, что ему не придётся менять цвет, указанный в документах на автомобиль. И если бы кто-то провёл проверку PNC, это не вызвало бы никаких подозрений».

«Чёрт, — сказал Ник, улыбнувшись. — И почему я сам об этом не подумал?»

Грейс улыбнулась в ответ, и это было первое настоящее оживление с момента его появления. «Вот для этого я и нужна ».

«Нам нужно забрать Эдит Эйри». Он достал телефон и набрал номер Хантер-Лейн. «Сомневаюсь, что она сама была инициатором, но держу пари, она знает, кто это сделал».

«И быстро. Если наш таинственный незнакомец стоит за следами на шее Эдит, он, возможно, уже пытался её убить. А наводка сегодня утром пришла от молодой женщины. Если он поймёт, что она отвернулась от него…» Она замолчала, увидев, как его лицо посуровело после короткого разговора.

"Что?"

«Кто-то застрелил Джима Эйри у него дома», — сказал Ник. Он кивнул в сторону «Импрезы». «Собирай снаряжение».

Грейс не стала спорить. Она загнала собаку внутрь и через мгновение появилась с сумкой для фотоаппарата и необходимым набором для осмотра места преступления. К тому времени, как она села на пассажирское сиденье и пристегнула ремень безопасности, Ник уже выезжал на дорогу.

«Как думаешь, он пришёл за ней?» — спросила Грейс, когда они набрали скорость. «А Эйри пытался защитить дочь, мешал?»

«Либо это, либо она сама застрелила старика. Она разбирается в огнестрельном оружии, не забывай, и ты встречала Джима Эйри». Он отвёл взгляд от дороги и бросил на неё короткий мрачный взгляд. «А ты бы не хотела его застрелить?»

101

Скорая помощь и патруль АРВ уже припарковались возле дома Эйри.

дом, когда Ник завернул за последний угол.

Он резко затормозил рядом с машиной как раз в тот момент, когда двое парамедиков спускали носилки по крыльцу на тротуар, заполненный толпой глазеющих соседей, вытягивавших шеи, чтобы увидеть, кто в машине. Грейс всмотрелась в их лица и увидела тот же ужас и заворожённость, что и у всех, кто видел место преступления.

Джим Эйри лежал на носилках, глаза его были закрыты, кожа — восково-бежевого цвета. Он лежал совершенно неподвижно, не жалуясь на тряску по пути в машину скорой помощи.

Грейс услышала, как Ник с тихим шипением втянул воздух. Она взглянула на него, увидела мрачное выражение его лица и поняла, что он сожалеет о своей шутке насчёт выстрела в Эйри, теперь, когда он столкнулся с реальностью.

«Не надо», — она легонько положила руку ему на плечо. «Я достаточно долго проработала в полиции, чтобы знать, как работает чувство юмора в стрессовых ситуациях».

Мускул на его челюсти пульсировал, но он не ответил, пока она собирала свое снаряжение, а только показал свое удостоверение одному из парамедиков.

"Что случилось?"

«Одиночное огнестрельное ранение в ногу», — коротко сказал фельдшер. «Я бы сказал, крупнокалиберный. Ему повезло, что не задела артерию, иначе он бы истек кровью».

Закрепив носилки, он вышел, закрыл одну дверь и кивнул в сторону дома. «Жена позвонила. Говорит, что пришла с работы и нашла его почти без сознания в подвале».

Крупная женщина в запятнанной накидке вышла на тротуар, рыдая в платок, не замечая, что руки её в крови. Ник схватил её за руку.

«Миссис Эйри, мне очень жаль вашего мужа. Он сказал, кто это сделал?»

Она посмотрела на него, лицо её было искажено. «Он сказал, что это наша Эдит». Её голос был растерянным воплем, вызвавшим всхлипывание в толпе. «Я старалась быть хорошей матерью». Она громко всхлипнула. «Что мы натворили?»

Фельдшер злобно взглянул на Ника, схватил миссис Эйри за руку и быстро втащил ее в машину скорой помощи, захлопнув за ней последнюю дверь.

«В больнице Ланкастера есть свободные койки, поэтому мы везем его туда»,

Он бросил Нику: «Допросишь его позже».

Когда скорая тронулась с места с ярко горящими фарами, Грейс последовала за Ником в дом. Казалось, прошло уже много времени с тех пор, как она проводила Эдит тест FDR. Если бы мы только знали тогда …

Услышав их шаги, в дверях задней гостиной появился офицер в форме огнестрельного оружия и настороженно поприветствовал их.

«Это место безопасно?» — спросил Ник.

Офицер кивнул. «Наш стрелок давно скрылся. Похоже, бедняга Джим заперся в подвале». Он мотнул головой. «У него там целый арсенал. Я знал, что он увлечён своим оружием, но ни за что бы не подумал, что так много».

«Его жена считает, что это дочь», — сказал Ник. «Её следы есть?»

«Ничего», — сказал офицер. «Машина всё ещё стоит снаружи, но есть скутер, зарегистрированный на имя матери, и его нет. Я уже разыскал его».

Он коротко улыбнулся. «Эти штуки развивают скорость всего около тридцати миль в час, так что она не могла уйти далеко».

Ник шагнул вперёд. «Тогда давайте посмотрим на этот арсенал».

«Я пойду и проверю комнату Эдит», — сказала Грейс.

Ник вопросительно посмотрел на нее.

"Вы уверены?"

«Мы не найдем, куда она делась, заглядывая в подвал».

Она сразу поднялась по лестнице. Комнату Эдит она нашла без труда. Все эти дома были планированы одинаково: две комнаты наверху, две внизу, а кухня и ванная располагались в пристройке сзади. Эдит же принадлежала крошечная спальня в задней части дома.

Все еще не оправившись от увольнения Бленкиншипа, она отложила свои вещи, надела перчатки и ботинки, прежде чем войти внутрь.

В комнате было мрачно в дневном свете. Когда Грейс включила единственную лампочку на потолке, комната стала выглядеть ещё более обшарпанной.

Обои были детскими, девчачьими, на стенах вокруг окна были наклеены отклеивающиеся плакаты с кинозвездами и знаменитостями, у которых она могла лежать в постели, смотреть на них и мечтать.

Если бы не эти плакаты, ей было бы трудно состарить обитательницу этой комнаты. Эдит словно была привязана к младенчеству, пытаясь перейти во взрослую жизнь, минуя естественную юность.

Грейс чувствовала разительный контраст с собственной спальней дома, давно опустевшей. У неё никогда, даже в детстве, не возникало желания украсить это место яркими обоями или мягкой мебелью, которая больше напоминала товар, чем функционал. Её поощряли выражать свою индивидуальность другими способами: в безопасности, сохранности и любви.

По крайней мере, до смерти ее отца.

Грейс даже не знала, что он болен. Оглядываясь назад, она видела, как много они скрывали, полагая, что лучше позволить ей думать, будто всё будет продолжаться вечно. Она сожалела об их решении. Да, узнать это было бы больно, но это дало бы ей время подготовиться…

Она тряхнула головой, чтобы стряхнуть пыль воспоминаний, и огляделась вокруг.

«Ну же, Эдит, — пробормотала она. — Поговори со мной. Что тобой движет?»

Она тщательно обыскала комнату, нашла стопку зачитанных журналов о моде и образе жизни богатых и знаменитых, страницы которых были помяты от постоянного перечитывания.

Она нашла расшатанные половицы под окном, а под ними – большой пластиковый контейнер Tupperware, в котором хранились остатки тайника Эдит, припрятанного из-за нелегальной еды. Находка разбила ей сердце, но она отложила его в сторону и села на корточки. Это не сказало ей ничего нового.

«Как дела?» — спросил Ник с порога.

Она подняла взгляд и увидела, что он прислонился к косяку.

«Ничего полезного», — устало сказала она. «Должно быть, она первая девочка-подросток в истории, которая не ведёт дневник. А ты?»

Ник провёл рукой по затылку. «Там полный бардак.

Должно быть, она попала в него чем-то довольно большим. Пуля прошла прямо через бедро Эйри и застряла в лестнице. Я предоставлю вам возможность самостоятельно извлечь пулю.

«Есть ли у нас какие-либо соображения относительно того, что это было за оружие?»

«Ну, у Эйри есть небольшой тайник, где всё оборудовано, даже есть собственное снаряжение для перезарядки патронов. Нашёл целую коробку вот этого».

Он сунул руку в карман, вытащил что-то маленькое и цилиндрическое и бросил ей. Грейс поймала это, посмотрела вниз и увидела длинную тонкую гильзу. Она повертела её в руках. На дне было выбито 7,62x39.

«Семь и шестьдесят два — это был старый калибр НАТО», — сказала она, нахмурившись.

«Но тридцать девять — это…»

«Русская», — мрачно сказал Ник. «Там нет ничего, что могло бы выдержать пулю такого размера, но, судя по другим вещам, собранным Эйри, я бы предположил, что она где-то разгуливает с АК-47».

«Боже мой, — тихо сказала Грейс. — Сколько вреда она могла натворить с помощью этого».

«Вы уверены, что здесь нет ничего, что могло бы подсказать нам, куда она ушла?»

Взгляд Грейс упал на односпальную кровать в углу комнаты. Она уже проверила под матрасом, но теперь, опираясь на руки, заглянула под раму и заметила что-то скомканное у изголовья. Она сделала снимок, прежде чем сунуть руку под кровать и вытащить это. Что-то, сначала показавшееся ей кучей тряпок, свёрнутых в рубашку, очевидно, Эдит.

Ник хмыкнул, теряя интерес. «Если бы она была подростком, это было бы не единственное, что ты нашёл под кроватью».

Но Грейс огляделась. «Она такая аккуратная», — медленно проговорила она. «Она не разбрасывает одежду по всему дому. Так почему же она спрятала это…?»

Она осторожно расправила рубашку на полу, осмотрела её, но на уродливой полосе не было ни капли крови. Она перевернула её, затем по очереди подняла каждый рукав. И там, на левом, обнаружила тёмное пятно, засохшее пятно.

"Что это такое?"

«Не знаю». Грейс встала, подошла к окну и отдернула тонкую занавеску, разглядывая рубашку при естественном освещении.

«Это кровь?»

«Нет», — пробормотала Грейс. «Он засох, как… краска». Она обернулась.

«Тёмно-синяя краска». Её взгляд метнулся к нему, и уверенность охватила её. «Ах, какая же я дура», — яростно сказала она. «Я знаю, где он. И знаю, куда она ушла».

102

ЭДИТ въехала на скотный двор через решетку, не ослабляя своей крепкой хватки на дроссельной заслонке, так что двигатель скутера взвизгнул, когда заднее колесо пронеслось по скользким стальным рельсам.

Она резко остановилась у входа в коровник и, не постучав, бросилась на кухню. Автомат Калашникова, в котором остался один патрон, висел на ремне у неё на плече.

«Патрик!» — крикнула она. В ушах всё ещё звенело от стрельбы из винтовки в тесноте подвала. Она снова покачала головой. Этот настойчивый шум цеплял за неё, словно чувство вины.

Ответа на ее крик не было, но она услышала движение в гостиной и бросилась к двери, ее грудь тяжело вздымалась, словно она пробежала марафон.

Вид Иэна Хогга, сидевшего на диване и таращившегося на неё, едва осознал. Её взгляд был прикован к Патрику Бардуэллу, сидевшему в кресле с подголовником в углу, перед которым на низком столике стояла модель Barrett. Она вскрикнула от возмущения, увидев, что он задумал.

Затем он поднял глаза и спокойно посмотрел на нее, его руки все еще действовали почти сами собой.

«Что ты делаешь? » — потребовала она.

«Как это выглядит?»

Он уже снял прицел Унертла с крепления на верхней части ствольной коробки и дульный тормоз с конца ствола, открутил складные ножки сошек, выкрутил два винта, крепивших амортизирующую накладку из сорботена к концу приклада.

«Прекрати», — прошептала Эдит. Он проигнорировал её. Она рванулась вперёд, взревела:

«ПРЕКРАТИ!»

«Эдит, моя дорогая девочка…» — запротестовал Хогг, широко раскрыв глаза при виде её неожиданной ярости и пистолета на плече. Если бы она была внимательнее, то увидела бы в его глазах полное отчаяние.

Но Бардуэлл прекратил свои действия, и выражение его лица было близко к жалости.

«Как ты думаешь, Эдит, что должно было произойти дальше?» — тихо спросил он.

«Чем, по-вашему, это закончится?»

«Не здесь». Слёзы обожгли ей горло. Разозлившись на себя, она сглотнула. «Ещё нет».

«Всё готово». Холодный взгляд скользнул по её лицу. «Ничего не осталось».

« Ты хочешь сказать, что тебе ничего не осталось ?» — бросила она в ответ. «А как же я?

А как же мои мечты?»

«Сны?» — повторил Хогг, и она услышала нотки недоверия. «Боже мой, Эдит, кому снятся сны об убийствах?» Он с трудом поднялся на ноги, и она инстинктивно отступила назад.

«Речь шла о преданности и уважении», — подавленно сказал Бардуэлл.

«Ты думаешь, это было ради удовлетворения каких-то больных амбиций?»

«Мы никогда не узнаем, правда?» — Её голос был тихим рычанием. «Что бы мы ни сделали, это всегда был твой выбор. Ты никогда не давала мне шанса, не так ли?»

«Шанс сделать что? Ты сделала свой выбор, Эдит, и это правильно».

«Когда ты мне позволил!» — бросила она ему в ответ. «И даже тогда ты не взял меня с собой, не так ли? Ты знал, что я хочу быть там. Ты знал

— Голос её дрогнул. — Я любила тебя. Она проигнорировала стон Хогга, надеясь подтолкнуть Бардуэлла к собственному признанию. Его молчание стало для неё тяжёлым ударом.

Хогг с трудом вздохнул. «Послушай, дитя…»

«Я не ребёнок!» — закричала Эдит. «Я женщина. Взрослая женщина!» Она повернулась к возлюбленному, уже открыто плача, ручьи слез текли по её щекам. «Ты бросил меня — сидела там, как дура, ждала тебя — и так и не вернулся, правда, Патрик?»

«Это никогда не было связано с тобой». Сквозь пелену слёз она ничего не прочла на его лице. С таким же успехом она смотрела на каменную глыбу. «Иди домой. Забудь обо мне и возвращайся к своей жизни».

С рычанием Эдит сняла с плеча АК, крепко сжала его в руках и увидела, как его голова поднялась.

«Какая жизнь?» — с горечью сказала она. «У меня нет жизни, по крайней мере, сейчас. Я отдала её тебе».

Он очень спокойно отложил отвёртку и развёл руками. «Тогда делай, что должен».

«Ради всего святого…» Хогг протиснулся между ними и неуклюже схватил пистолет. Ствол изогнулся, и руки Эдит рефлекторно напряглись.

На этот раз она была готова к шуму, вспышке и отдаче, но не к тому, как Патрик отреагировал, словно на мощный удар в живот.

Его лёгкое удивление было первой эмоцией, которую он проявил с момента её появления. Он тихонько застонал, согнувшись пополам и облокотившись на подлокотник кресла.

О Боже. Патрик …

Эдит вырвала пистолет из внезапно ослабевшей хватки Хогга. Он опустился на колени над Патриком, его руки дрожали.

«Не трогай его!» — закричала она. Ослеплённая яростью, она прижала дуло к виску Хогга и нажала на курок. Эффект был сокрушительным и мгновенным. Кровь брызнула на дальнюю стену тонким туманом. Хогг упала, словно кусок мяса, в лавке, где работал её отец, отскочив от стола и дергаясь, лежа на потрёпанном ковре. Пули из пустого магазина разлетелись вокруг него.

Эдит бросила АК и бросилась к Патрику, пытаясь удержать его на руках, хныча извинения и ласки, голос ее был надломлен, а разум кричал.

Его грудь начала дрожать, а дыхание стало поверхностным из-за боли.

Он оттолкнул ее одной рукой, а другую крепко прижал к своему животу, чтобы остановить поток.

Кровь, тёмная и липкая, сочилась из раны чуть выше пояса с правой стороны, словно оползень. Она уже пропитала половину его рубашки, бедро, подушку и подлокотник кресла.

Эдит с ужасом и заворожённостью смотрела на растущую лужу. Она не задержалась достаточно долго, чтобы увидеть, как истекает кровью её отец.

«Патрик, я…»

«Тсс», — его улыбка была грустной и мягкой, лицо блестело от пота. «Тебе нужно идти».

Он поднял руку и заправил прядь волос ей за ухо. Она не думала, что кто-то смотрел на неё с таким восхищением, прикасался к ней с такой бесконечной нежностью. Он начал задыхаться, его рука опустилась. Она снова разразилась хриплыми рыданиями.

«Я не могу тебя бросить!» — икнула она. «Не брошу!»

«Они идут, Эдит». Он говорил теперь короткими фразами, и его было труднее разобрать. «Хогг предупредил их — SAS, но сообщение дойдет. Они закончат с этим. Осталось совсем немного. Иди… Не дай им… тебя забрать».

Его веки начали опускаться, а затем и вовсе закрылись.

Эдит схватила его за руку и громко заплакала, тряся его, но он не пошевелился. Она откинулась назад, всё ещё плача и шмыгая носом, и посмотрела на полуразобранный Барретт на столе.

SAS … Они закончат это …

Она вскочила на ноги, схватила прицел и прикрепила его к верхнему кронштейну. Её пальцы повозились с болтами крепления сошек, понадежнее вкрутили винты затыльника, прикрепили дульный тормоз. Она

схватил тяжелый магазин и с каким-то резким движением вставил его на место.

В конце концов, она же лежала рядом с Патриком и отрабатывала дистанции, не так ли? Он просто нажал на курок, и она доказала, что умеет это делать.

Эдит подняла «Барретт», руки напряглись под его тяжестью. Она бросила последний долгий взгляд на Патрика, сгорбившегося в кресле с закрытыми глазами.

«SAS или кто бы они ни были, они не остановят это, Патрик», — поклялась она, и решимость пылала в ней ярко и яростно. « Я остановлю».

103

ПАТРИК БАРДВЕЛЛ Блуждал где-то между этим миром и следующим.

Боль вывела его из тела, в глубины разума, где туманная смесь невнятных образов спотыкалась, плясал и кувыркался, пока он не утратил способность отличать реальность от воображения. Призрачные воспоминания, освободившиеся от ограничений сознательного мышления, бродили повсюду.

Через некоторое время после ухода Эдит он попытался подняться, движимый животным инстинктом выживания. Он проковылял всего несколько футов, но упал, цепляясь скользкими руками за дверной косяк кухни.

Теперь он лежал там, ни в одной комнате, ни в другой, убежденный в моменты просветления, что он стоит прямо, а все остальное каким-то образом вывернулось на девяносто градусов.

Перед его глазами мелькнуло суровое величие пустыни. Он чувствовал, как песок хлестал кожу, пока солнце гасло, багрово-золотая, за скалистыми выступами на западе. Перед глазами мерцали высокогорья Афганистана, голые известняковые Динарские Альпы, возвышающиеся на границе Хорватии и Боснии, пышные тропические леса Южной Америки.

Места, где он путешествовал, люди, которых ему было поручено убить. Дни, проведённые лежа, ожидая, наблюдая, чувствуя себя вовлечённым в каждую…

ландшафт, часть земли, нерожденный.

«Зачем все это было?»

Он вздрогнул, почувствовав сильную вонь от коз, поднял глаза и увидел стоящего над ним иракского мальчика, у которого из перерезанного горла текла кровь.

«Ты что-то изменил?» — спросил мальчик. «Ты что-нибудь изменил?»

Следующей была девушка, гордая, не по годам чувственная, с лицом, изуродованным пулей снайпера, которая разнесла ей половину черепа. У её ног, с протянутыми руками, стояли двое маленьких детей, мальчик и девочка, исхудавшие, голодные.

«Ты плохо искал», — девушка печально отвернулась от него. «Ты даже не пытался».

Я пытался.

«Что пробовал?»

Губы его шевелились, но голоса не было. Перед ним стояли три фигуры – незнакомцы в камуфляже, без знамен. Они на цыпочках прокрались в поле зрения по кухонному линолеуму, и их шаги были такими мягкими, что он не чувствовал эха под скулой.

Чья это память?

Солдат внутри него автоматически отметил, что у них есть винтовки H&K MP5.

Хорошее скрытное оружие — СД с толстым стволом и глушителем, так что звук работы меха был громче выстрела. Интересно, что даже в глубинах этой галлюциногенной фантазии его тактика была разумной.

Затем одна из теней опустилась на колени и грубо перевернула его на спину.

Что-то разорвалось глубоко внутри. Погруженный в реальность, Бардуэлл взбрыкнул и закричал, протяжный вопль боли вырвался из его живота, но лишь отчаянный вздох прозвучал в тишине комнаты.

Кто-то выругался – на него или из-за него, Бардуэлл не был уверен. Когда боль отступила, он услышал ещё голоса, тихое бормотание. Уловил слова «морфин» и «поторопись».

Теперь, когда скрытность не требовалась, он почувствовал их шаги и быстро пробрался через хлев. Первая тень обыскала его, разорвала рубашку и ощупала рану – небрежно, но бесстрастно, как хирург или мясник.

Другая фигура приблизилась, пытаясь ухватиться за обнажённую кожу. Бардуэлл почувствовал царапанье иглы.

Опиат притупил огонь в животе, словно лёд, и он застыл, дрожа от холода. Затем второй мужчина сказал: «Держи его», — и вонзил ему прямо в грудь иглу размером с заборный столб.

Доза адреналина взмыла в кровь, словно почин натощак. Он с рычанием оседлал волну, и его притуплённые чувства вновь оживились, переполняя его яркими деталями, красками, запахами, шумом.

«Посмотрите на меня», — кричал первый мужчина, перекрывая гул в голове Бардуэлла, схватив его за подбородок стальными пальцами и заставив посмотреть ему в глаза. «Где он? Где пистолет?»

«Не здесь», – выдавил Бардуэлл едва слышным хрипом. Он подумал об Эдит. Они убьют её, если поймают – без вариантов. Его всегда преследовали молодые, и, несмотря на все её протесты, в семнадцать лет она всё ещё была ребёнком. Он закрыл глаза. «Разбита», – солгал он. «Похоронена. Не найдёт».

Из гостиной появилась ещё одна фигура. Он дёрнул головой.

«Там настоящая бойня», — сказал он напряжённо. «Похоже, двое из них устроили драку с АК».

Первый мужчина, бригадир, выругался, отпустил его и отступил назад.

Тот, кто вколол Бардуэллу перевязочный материал, плотно прижимая его к размокшему входному отверстию в животе и к лопнувшему выходному отверстию сразу за бедром, отрывая куски клейкой ленты, чтобы закрепить их. Его руки замедлились.

«Я тебя знаю», — сказал он, повернувшись к руководителю группы. «Я его знаю».

«Ага», — мрачно потупил взгляд руководитель группы. «Я тоже».

«Что теперь?» — тихо спросил медик. «Мы всё ещё…?»

«Что думаешь? Позвони Гэри, — сказал бригадир. — Пусть подгонит машину. Местные полицейские уже близко. Передай ему, что нам нужна быстрая эвакуация».

Медик поднялся на ноги и вышел наружу. Руководитель бригады продолжал смотреть на Бардуэлла сверху вниз.

«Как, чёрт возьми, ты до этого докатился?» — тихо спросил он, с горечью и гневом в голосе. «Я знаю твои дела. Ты был чёрт возьми героем».

«Дал обещание», — хрипло проговорил Бардуэлл, словно в горле у него застряла колючая проволока. «Ничего больше не осталось… они всё забрали».

Через мгновение мужчина кивнул, как будто этого было достаточно.

Третий мужчина закончил поиски, перешагнул через Бардуэлла на кухню и что-то передал бригадиру. Бардуэлл услышал металлический звон, увидел, как тот перевернул два предмета в перчатках и поднял их с лёгкой улыбкой. Пара патронов, которые он вынул из магазина «Барретта». Девушка не привыкла к весу магазина, будь он полным или пустым. Осознавала ли она это?

«Без этого мало толку». Руководитель группы ещё немного постоял, глядя на него.

«Полагаю, вы все-таки его закопали».

Медик вернулся с MP5 на плече. «Гэри уже в пути», — сказал он. «Прибытие через три минуты».

«Ладно, давайте вытащим его». Он наклонился, приблизив лицо. «Извини, солдат, но кое-кто хочет немного поговорить, прежде чем мы тебя заберём», — сказал он, ничуть не раскаиваясь. «Ничего личного».

Бардуэллу удалось изобразить едва заметную улыбку. «Приказы», — пробормотал он.

«Ты прав», — сказал руководитель группы. Он помолчал. «Когда придёт время, я сделаю это быстро, хорошо?»

Бардуэлл не столько кивнул, сколько медленно моргнул в знак согласия.

Даже после того, как морфин, двигаясь, обжег рану, он был измучен. Его вытащили на руках через кухню, прислонив дрожащего к старому оцинкованному корыту, как раз в тот момент, когда тёмно-красный «Дискавери» прогрохотал по скотопрогону в дальнем конце двора.

Первоначальный эффект адреналина уже прошел, оставив после себя затуманенную голову и невыносимо тяжелые конечности, поскольку опиат еще больше понизил кровяное давление.

Значит, его собирались спрятать. В этом он не сомневался.

Никаких настоящих чувств. Да он и ничего не мог с этим поделать. Их было четверо, вооружённые, серьёзные. Их бы не послали на это задание, если бы они не были профессионалами, преданными своему делу. Шансы были бы невелики, даже если бы он был цел. Но раненый, без оружия…

И вот, лёжа, когда металлический желобок впечатался краем ему в висок, Бардуэлл вспомнил о своей страховке. С мучительной медлительностью его пальцы скользнули под стелющуюся листву и нащупали так тщательно спрятанную верёвочку.

Он метнул взгляд вверх. Ближайший мужчина, тот, что проводил обыск, стоял с MP5 наготове, но слегка повернувшись спиной к Бардуэллу, высматривая внешнюю угрозу. Двое других открывали двери «Дискавери».

Он потянул изо всех сил, но слабо. Мягкая земля клумбы немного сопротивлялась, затем промасленный мешок бесшумно вырвался на поверхность и шлёпнулся ему в руки. Он обвёл револьвер по контуру и замер.

Не здесь и не сейчас. Полиция, наверное, уже в пути. Нельзя так ездить.

Отсюда меня легко выследить.

Он взглянул на группу тайной эвакуации, отправленную, чтобы избавиться от него. Простая казнь вызвала бы слишком много вопросов. Он был позором, который должен был исчезнуть, словно его никогда и не было. Ирония в том,

кстати, учитывая все усилия, которые он предпринял, чтобы скрыться, прежде чем приехать сюда.

Лучше позволить им делать свою работу. По крайней мере, первую её часть.

Он чувствовал свинцовый холод пулевого ранения в живот, понимал, что слабеет с каждой минутой. К тому времени, как они доберутся до места назначения, скорее всего, до какой-нибудь безлюдной пустоши, с ним всё равно будет покончено. Препараты, которые они ему вкололи, действовали быстро, но, вероятно, в конечном итоге привели к смерти. Возможно, на это они и рассчитывали.

Он неуклюже засунул промасленную сумку в карман своих старых боевых штанов и снова закрыл глаза, зрение потемнело.

Посмотрим …

104

«Я ВИДЕЛА ЕГО». Грейс вцепилась в дверную ручку, когда Ник врезал «Импрезе» в серию крутых поворотов. Она скользнула взглядом по его лицу, заметив сосредоточенное выражение. «Я встречала его и никогда не знала».

«В Ретрите?»

«Да. В тот день мы обедали в Стейвли. Я заглянул туда на обратном пути, разыскивая Эдит. Из старого амбара вышел мужчина и сказал мне зайти на ферму, но её там не оказалось».

«Узнаешь ли ты его снова?» — спросил Ник, когда машина легко перевалила через крутой гребень. Она уперлась коленом в сумку для фотоаппарата, застрявшую в нише для ног, когда они жёстко приземлились, и помчалась дальше.

«Возможно, хотя я и близко не подходила. Снаружи стоял бледно-голубой «Ленд Ровер». Я посмотрела прямо на него…» Она резко оборвала себя, когда он врезался в вершину правого поворота и чуть не поменялся с темно-красным внедорожником, ехавшим навстречу, который от собственной чрезмерной скорости отклонился в сторону.

«Извините», — процедил он сквозь зубы, когда они вылетели с другой стороны, чудом невредимые. «Если вас это хоть как-то утешит, я получил высшие баллы на всех курсах безопасного вождения».

«Хм», — сказала Грейс. «Возможно, мне стоит отметить, что я замолчала, чтобы не отвлекать вас, а не потому, что онемела от страха». Она одарила его быстрой улыбкой и робко добавила: «Моя мать водила раллийные машины».

для Sunbeam в шестидесятых. Мне было восемь, когда я понял, что ручной тормоз предназначен только для парковки.

Он коротко рассмеялся, но, как она отметила, благородно удержался от искушения въехать на машине на подъездную дорожку к дому отдыхающих, когда они вскоре туда подъехали.

«Вот он», — сказала Грейс, указывая, когда они вышли во двор. «И ты права — его перекрасили».

Она вспомнила, как впервые спросила его о «Ленд Ровере» на стоянке на вершине холма над Ортоном. Последняя буква номерного знака была «L» (Лима), как он и предполагал, но это был старый номер без позднейших префиксов и суффиксов, указывающих на год регистрации. Как престижный номер, он стоил дороже, чем автомобиль, к которому был прикреплён.

«Дверь открыта». Ник замедлил шаг. «Заходить или ждать сапёров?»

«Разум подсказывает, конечно, надо подождать. Но сердце…?» Она пожала плечами. «Если человек, убивший Ричарда, здесь, я хочу поймать его — прежде, чем он убьёт кого-нибудь ещё».

Ник подъехал к фермерскому дому, достаточно далеко от коровника, чтобы не уничтожить улики. Не хочет, чтобы его машина взорвалась. либо , подумала Грейс.

Они вышли. Ник, прищурившись, оглядел двор. Когда они осторожно приблизились к открытой двери, Грейс надела нитриловые перчатки. Ник остановился у поилки прямо за дверью, присев на корточки у тёмных пятен на бетоне.

«Что вы об этом думаете?» — тихо спросил он.

Грейс поставила сумку, опустилась на колени, наклонилась и понюхала. «Кровь. Ещё не полностью запекшаяся». Она посмотрела на него. «Возможно, кровь Эдит».

«Или любой, кто встанет у неё на пути», — мрачно сказал Ник. Он тяжело вздохнул. «Мы должны войти, не так ли?»

Грейс почувствовала, как напряжение в её груди отозвалось в его голосе. Он... Она поняла , что испугалась , и его уязвимость каким-то образом успокоила её . нас двое.

Он положил ей руку на плечо, когда она собиралась повести его. «Я не всегда верю, что женщины и дети — прежде всего», — сказал он с натянутой улыбкой, проходя мимо неё.

Она выдавила из себя сдержанную улыбку. «Я предпочитаю называть это скорее «CSI», чем «CID»». Но она позволила ему взять инициативу в свои руки.

Крови на кухне было ещё больше, гораздо больше. Она лужицей лежала на полу у двери в гостиную, размазанная по деревянной раме, словно кто-то держался за неё из последних сил.

Грейс изучала узор как можно более объективно, пытаясь отогнать мысль о том, что место происшествия не охраняется, а опасность неизвестна. Наконец, она осторожно переступила через кровавое пятно и прошла в гостиную.

Тело мужчины неловко лежало между диваном и журнальным столиком, всё вокруг было залито кровью. Одна сторона головы отсутствовала, кожа лица была покрыта горелым порохом. Губы были приоткрыты, словно от удивления.

Грейс никогда не встречала Яна Хогга, поэтому не узнала его тело. Она нежно коснулась пальцами щеки мертвеца и слегка погладила её.

«Я не претендую на звание эксперта, но не думаю, что вы сможете его таким образом переубедить», — сказал Ник с порога. «Даже я вижу, что в него стреляли».

Грейс восприняла этот мрачный юмор как способ снять напряжение. «Трупное окоченение обычно начинается с мелких мышц лица», — сказала она через плечо.

«И он ещё тёплый», — она поднялась на ноги. «Нам нужно позвонить в больницу».

«Подождите-ка», — пробормотал он. «Давайте сначала проверим, нет ли каких-нибудь неприятных сюрпризов, ладно?»

Не дожидаясь ответа, он прошёл по другим комнатам. Она отметила, что его нервы, похоже, успокоились, словно внезапный страх перед тем, как они вошли в хлев, был просто помрачением рассудка.

Что с тобой случилось, Ник?

Оставшись одна, она внимательно осмотрела залитое кровью кресло с высокой спинкой, забрызганные стены и промокший ковёр у кухонной двери. Кем был этот покойник? Вошла ли Эдит, размахивая оружием, и столкнулась с более смертоносной силой? Если да, то означал ли пустой коттедж, что таинственный Бардуэлл отправился избавиться от её тела? И не ушёл далеко, иначе он бы поехал на «Ленд Ровере»…

Грейс охватил внезапный холод, от которого по коже побежали мурашки. Она была рада возвращению Ника.

«Всё чисто. Это тот человек, которого вы видели?»

«Нет, у него была густая борода», — сказала она через мгновение, изучая жертву, ее воображение наполняло его оживлением жизни, мыслей, эмоций.

«Если бы он брился в последние несколько недель, загар был бы неровным», — она выпрямилась. «И он стал крупнее в целом — выше, тяжелее. Это не он».

«Отлично», — услышала она бормотание Ника. «Итак, число жертв снова возросло».

«И это может повториться. В стене видны два отчётливых пулевых отверстия.

Вот здесь и вот здесь». Она указала на одну пулю, окружённую кровью и костью, и на вторую за стулом. «Судя по количеству крови, я бы предположила, что это вторая жертва огнестрельного ранения. На данном этапе я не могу сказать калибр, но пуля достаточно большая, чтобы пробить насквозь — как мебель, так и плоть. Возможно, придётся снести половину стены, чтобы извлечь пули».

«Это был АК», — сказал Ник.

« Мы не можем делать предположения, даже если думаем , что Эдит приняла именно это».

«Ладно, а что насчет этого?» Он кивнул на штурмовую винтовку, наполовину засунутую под обивку дивана.

Печальным знаком времени, подумала Грейс, было то, что она без труда узнала характерный изогнутый магазин АК-47. Она уже не в первый раз натыкалась на него на месте преступления. Он потянулся к нему.

«Не надо», — быстро сказала она. «По крайней мере, пока я не сфотографирую. Я принесу своё оборудование снаружи».

105

Взгляд Эдит Эйри был прикован к открытой двери в коровник, изображение накладывалось на миллиметровые линии сетки прицела Унертла.

Ей удалось пронести «Барретт» всего на шестьсот метров от двора фермы, вверх по покатому полю, возвышавшемуся позади нее, прежде чем она услышала хриплое приближение двигателя, мчащегося на большой скорости, и ей пришлось укрыться в небольшой роще деревьев.

Роща находилась примерно на полпути к вершине холма, и она поняла, что это будет идеальным укрытием для установки ружья так, как она видела у Патрика.

Теперь, лежа позади него, копируя его позу, она чувствовала себя сильной и всепобеждающей.

Отсюда ей открывался беспрепятственный вид на фасад коровника, расположенный в узком проёме между фермерским домом с одной стороны и стеной амбара с другой. Она надеялась оторваться подальше, чтобы воспользоваться мощью и дальностью стрельбы «Барретта», но для первого раза и этого было достаточно.

«С практикой у меня станет получаться лучше», — подумала она, и эта мысль согрела ее сердце.

Пистолет оказался гораздо тяжелее, чем она ожидала. Патрик всегда старался, чтобы это выглядело так легко. Она взяла и его маскировочный костюм, как трофей, и потащила его с собой на холм, шатаясь под своей неуклюжей ношей. К тому времени, как она…

Добравшись до безопасного места среди деревьев, она почувствовала головокружение от напряжения и восторга.

Она выбрала окольный путь к своему нынешнему местоположению, следуя вдоль живой изгороди, которая шла слева от неё, поэтому на какое-то время ей был закрыт обзор двора. Наконец она добралась до нужной позиции и увидела, как четверо мужчин садятся в тёмно-красный «Дискавери». Машина быстро описала круг и уехала.

Патрик!

Эдит горько переживала упущенную возможность, злясь, что они уехали, прежде чем она успела подготовиться. Но прошло совсем немного времени, всего несколько минут, прежде чем она услышала, как другая машина набирает скорость по фермерской дороге, и мельком увидела, как она въезжает во двор. Спустя несколько мгновений двое из тех, кого она больше всего хотела увидеть в прицел снайперской винтовки, попали в кадр.

Она расправила под собой маскировочный костюм и заняла позицию за пистолетом. Сосредоточившись на дыхании, она внезапно ощутила сомнение. Не в том, что собиралась сделать, а в собственной готовности.

Она смутилась и поняла, что не отрегулировала прицел на такое расстояние.

Она не рассчитала направление и скорость ветра, разницу высот. Её собственный маленький 22-й калибр не был способен стрелять на такую дальность, и она не была уверена, насколько важно учитывать снижение траектории пули при стрельбе из такого мощного оружия, как «Барретт». Будет ли это иметь значение, если цель окажется так близко?

И пока она колебалась, она наблюдала, как парочка с насмешкой задержалась у двери, наклонилась, чтобы рассмотреть что-то около старого поилки, а затем исчезла внутри.

Проклятие!

На мгновение она сникла, чувствуя себя побежденной, позволяя слезам жалости к себе навернуться на глаза, но тут же смахнула их и упрямо стиснула зубы.

Людмила Павличенко не сдалась так просто. Судя по тому, что Эдит помнила из рассказов об этой украинской снайперше, она уже была метким стрелком, когда добровольно пошла воевать после нацистского вторжения в 1941 году. Древняя история.

Была ли она так же напугана, когда совершила свои первые два убийства под Беляевкой? Если да, то она быстро преодолела свой страх. Меньше чем через год после того, как Павличенко пришла в военкомат Красной Армии, она получила награду за уничтожение двухсот пятидесяти семи солдат противника в боях за Одессу и Севастополь.

После войны она гастролировала по Америке, встречалась с ликующими толпами, встречалась с президентом в Белом доме, была осыпана похвалами и медалями за доблесть. Лежа за «Барреттом», Эдит чувствовала, что её ждёт несомненный триумф.

Она снова заёрзала, пытаясь принять ту же непринуждённую позу, что и Патрик. Но пистолет был гораздо больше её Гоше, не только калибром, но и во всём. Прижав приклад к плечу, она едва могла дотянуться до рукояти пистолета. Рука словно вытянулась из-за расстояния до спускового крючка. Но она согнула указательный палец внутри предохранительной планки и почувствовала, как паника начинает отступать. Она сделала глубокий вдох и судорожно выдохнула.

Успокоившись, Эдит потянулась к уменьшению вертикали прицела, но её рука замерла, не желая менять идеальные настройки Патрика. Так же, как она не хотела, чтобы детектив игрался с прицелом её собственного пистолета. Я могу… Рассчитайте дистанцию . В последний раз они с Патриком стреляли с расстояния в тысячу метров, верно? Из задней части «Лендровера» недалеко от Райсбека. Сейчас она была чуть больше, чем в два раза дальше.

Я могу это сделать.

Она закрыла глаза, наконец почувствовав, как пульс стабилизируется. Но ей нужно было быть готовой к уколу, как морально, так и физически.

Он первый, решила она, уже имея возможность визуализировать розовый туман и падение, вспоминая, как частички Анджелы Инглис на самом деле катались колесом

по воздуху. В один момент — человек, а в следующий…

К тому же, если судить по прошлому разу, эта женщина – эта стерва Макколл – набросится на него, как только он спустится. Она предстанет перед ним, наглая, глупая, и Эдит сможет спокойно прицелиться в неё.

Пока Эдит думала только о том, чтобы ждать, воспоминания всплыли на поверхность. Как Иэн Хогг просто перестал существовать по-человечески в тот момент, когда она нажала на курок. Как шок на лице её отца, когда пуля из АК оторвала ему ногу и отбросила назад. Он упал на задницу, глупо хватаясь за скрюченное бедро, и выглядел так, будто вот-вот заплачет.

«Он не может быть моим настоящим отцом, — подумала она с яростным презрением. — Моя мать…» Должно быть, у неё был роман с таинственным незнакомцем. Но образ , возникший в голове, был настолько нелеп, что его невозможно описать словами. Представить её толстую, маленькую, встревоженную мать, предающуюся страстному роману. Значит, её удочерили. Так-то лучше!

Ее доставили к их порогу новорожденной среди ночи, и никто не рассказал ей о ее истинном происхождении.

Кровь вытечет.

Внезапно в дверном проёме внизу послышалось движение, и они вышли. Он быстро пересёк двор и скрылся из виду, прежде чем она успела собраться с мыслями. Но с Макколл всё было иначе. Она схватила сумку, достала фотоаппарат и начала снимать у бортика поилки.

Эдит вытерла вспотевшую ладонь о бедро, просунула палец обратно под щиток, но замешкалась, не желая отказываться от первоначального плана. Она метнулась через двор, но светловолосый детектив уже исчез. В бою снайперам приходится приспосабливаться к обстоятельствам, сказала она себе. Как ещё я могу надеяться повторить рекорд Павличенко?

В прицел она проследила, как рыжеволосая девушка медленно, опустив глаза, скользила по бетону, следуя по какому-то следу, невидимому с такого расстояния. Наконец она остановилась примерно там, где стоял «Дискавери».

низко наклонилась, чтобы повнимательнее рассмотреть что-то на земле. Как она «Знаю?» — подумала Эдит. Неужели она действительно видит их следы?

Эдит прицелилась. Она положила палец на спусковой крючок и глубоко вдохнула.

За славу и почет …

106

«КАПЛИ КРОВИ из входной двери просто остановятся здесь», — крикнула Грейс.

«Там следы от шин. Похоже, он или она села в машину».

Ник, стоявший у «Импрезы», разговаривал по телефону с Поллоком о находке. Он взглянул на Грейс, пока она говорила, и увидел, как она нахмурилась, снова подняв камеру, – в тот самый момент, когда земля у её ног вздыбилась.

Она приземлилась с жестокой силой, окутанная облаком осколков и пыли, когда её голова с грохотом ударилась о бетон. Чудовищный звук выстрела мгновенно перенёс Ника на поле боя, к беззащитности плоти.

Телефон вылетел из рук. «ГРЕЙС!» — крикнул он, уже бросаясь бежать.

Он подхватил её безжизненное тело на руки и чуть не швырнул в дверной проём сарая, вкатившись следом. Силой инерции они оба покатились по линолеуму. Они врезались в дальние шкафы, и Ник принял на себя основной удар, пытаясь защитить её. Он всё ещё задыхался от шока, от внезапного, всепоглощающего приступа страха.

Она не двигается!

Кровь была повсюду. Он сорвал с неё футболку, чтобы найти рану, прежде чем она успела заметить, что если бы её ранили, от неё бы мало что осталось.

«У вас однобокий ум, мистер Уэстон», – пробормотала она сбивчивым голосом. Она распахнула глаза так близко, что он мог различить отдельные цвета её глаз.

Радужная оболочка. Её взгляд, казалось, был где-то за его левым плечом, в нескольких милях от стен коттеджа. Сотрясение мозга , понял он.

«Боже мой, Грейс…» — пробормотал он, ослабев. — «Я думал, он тебя поймал. Я думал…»

«Неправильно», — сказала она, всё ещё не понимая. «Он промахнулся». Она подняла руку к голове, но её энергия иссякла ещё до того, как она успела его завершить. Она поморщилась, и рука упала. «В основном».

«Ненамного», — ответил Ник, прерывисто дыша. Он осторожно смахнул большим пальцем струйку крови с её брови.

Она начала дрожать, слегка дрожать. Ник обнял её.

«Ты в порядке, всё в порядке», — пробормотал он, скрывая дрожь. «Я тебя поймаю».

«Я знаю», — отчетливо сказала она и снова закрыла глаза.

Ник подождал немного. «Грейс?» Ответа не было. «Грейс!»

Он осторожно выбрался из-под её раскинутых конечностей и осмотрел её. Кроме многочисленных мелких порезов от осколков бетона, явных следов раны не было. Но когда он снял куртку, чтобы поддержать её голову, его пальцы нащупали пугающую шишку на затылке, сорванную кожу, кровь. В замедленной съёмке он увидел, как она снова упала, с тошнотворной силой ударившись головой о бетон.

Возможно, перелом , – отметил он, обнаружив пустоту внизу живота. – Ей нужен врач – скорая помощь.

Он поискал глазами телефон, но обнаружил, что стационарной связи нет. Рация и мобильный телефон остались в машине.

Он тихо выругался, посмотрел на залитый солнцем двор, на расстояние до «Субару». Оставалось лишь надеяться, что даже по мобильному телефону Поллок распознал громкий выстрел и что группа огнестрельного оружия уже в пути.

Между тем, ему оставалось только сидеть и ждать.

Между тем, прозвучал злобный голос в его голове, она может умереть.

Ник, стараясь не запачкаться кровью, прокрался в гостиную, держась пониже уровня кухонного окна. Он потянулся за автоматом Калашникова, всё ещё лежавшим у низкого столика в центре комнаты.

«Прости, Грейс», — пробормотал он, поднимая пистолет, вытаскивая магазин, чтобы убедиться, что патрон полный. Он шлепнул его ладонью, чтобы он плотно встал на место.

Прошло много времени с тех пор, как он в последний раз держал в руках штурмовую винтовку.

Грейс не шевелилась, её дыхание было поверхностным. На мгновение он засомневался, стоит ли оставлять её. Если при падении у неё был перелом черепа, она могла перестать дышать. Он мог бы дышать за неё, если бы пришлось, до приезда скорой. Но не если бы он побежал, пытаясь погибнуть…

Убеждая себя, что самое разумное — оставаться на месте (какое облегчение принесло бы такое решение), он не чувствовал себя менее неудачником.

И это не делало его ужас перед перспективой отправиться туда менее реальным.

Ты трус. Ты чёртов трус …

Наклонив голову набок, он выглянул из-за столешницы в окно. Выстрел произошёл со стороны фермерского дома, но он не увидел открытых окон ни на одном из этажей. Дверь амбара была плотно закрыта и не имела щелей.

Поле за фермой оставалось открытым, за исключением единственной группы деревьев на полпути. Ник не видел никаких случайных отражений от прицела, но инстинкт подсказывал ему, что именно там он найдёт снайпера.

Бросив последний, полный сожаления взгляд на Грейс, он отступил назад, насколько позволяли размеры комнаты, прижимая АК к груди. Руки дрожали. Он сделал пару глубоких вдохов и ринулся в атаку. К тому времени, как он переступил порог, он уже набрал ход.

Он побежал к машине, пробормотал что-то в рацию и проигнорировал приказ не высовываться, пока не прибудет подкрепление. Всё это время он пытался понять, почему никто не выстрелил в него.

Он знал правила стрельбы и манёвра не хуже других. Неужели снайпер изменил позицию, чтобы следующий выстрел пришёл с совершенно другого направления, как это было на полигоне? Ник старался не обращать на это внимания.

Перед тем, как они вошли в коровник, он внезапно ощутил приступ страха, который одновременно и устыдил, и удивил его, поскольку воспоминания о том, как он попал в ту тайную засаду, овладели им.

«Так вот почему ты это делаешь?» — спросил он себя с насмешкой и цинизмом.

Пытаешься доказать, что ты все еще мужик?

Ник крепче сжал приклад АК и рванул к углу фермерского дома. Ни пронзительного свиста, ни оглушительного грохота выстрела. Он осторожно выглянул из-за края каменной кладки, мгновенно окинув взглядом окружающий пейзаж. Вернувшись к стене, он сделал ещё пару вдохов, а затем снова побежал, на этот раз к стене, на соседнее поле, перепрыгнув через ворота и выкатившись через водопад на другой стороне. Он мчался по полю, и от деревьев его отделяла лишь живая изгородь, яростно радуясь выносливости, накопленной за ежедневные пробежки.

Он ждал, что кора барретта вот-вот прорвётся сквозь ветви. От одного этого пот закапал ему в глаза. Он яростно заморгал. Почему же всё становится хуже, когда ждёшь этого?

Сразу за рощей находилась открытая калитка. Ник бросился в неё и упал на землю с другой стороны, держа перед собой АК.

По-прежнему нет выстрела.

Через мгновение он осторожно поднял голову, но ничего не шелохнулось, кроме лёгкого ветерка, шевелящего траву. Трава была мокрой после недавнего дождя, и его рубашка промокла насквозь.

Нервы Ника были натянуты, дыхание прерывистое, сердце бешено колотилось за грудиной. Он вскочил на ноги и побежал, преодолевая расстояние, отделявшее его от деревьев, словно заяц от гончих.

Он был на подъёме, и уклон добавлял инерции. Он добрался до деревьев и резко перешёл на шаг, держа винтовку наготове, приклад плотно прижат к плечу, палец зажат в гарде. На мгновение ему захотелось надеть бронежилет, но он отбросил эту мысль.

В любом случае против Барретта это бесполезно.

Затем, сквозь стук в ушах, он услышал тихие сдавленные рыдания. Он пополз туда, чувствуя, как пересохло во рту.

В передней части рощи, глядя вниз, на группу фермерских построек, он увидел Эдит Эйри, которая сидела и плакала посреди своего рваного камуфляжа, держа перед собой на боку огромное ружьё. АК

в его руках это была игрушка по сравнению с этим.

Причина отсутствия дополнительных снимков стала сразу очевидна по ее сутулой позе и по тому, как она прижимала к себе руку.

У нее было сломано плечо.

Она услышала его приближение и, невидяще глядя на него, подняла голову. Ник подумал: не показалось ли ему это? Может, это просто слёзы придали её глазам такой яркий блеск?

«Ну? Я это сделала?» — спросила она. «Она мертва?»

ЧАСТЬ VIII

107

«ЗАЧЕМ ТЫ ЕЕ УБИЛА, ЭДИТ?»

«Потому что я её ненавидела, конечно». Эдит звонко рассмеялась, словно вопрос был совершенно абсурдным. «Она обвинила меня. Как я должна была реагировать?»

«И за это вы ее убили», — категорично заявил инспектор Поллок.

Он использовал один и тот же нейтральный тон на протяжении всего повествования. Эдит подумала, что она чувствует себя подавленной перед лицом такого величия.

«Да», — она небрежно откинулась на спинку пластикового стула.

Она рассеянно почесала плечо под повязкой. В больнице ей установили пластину, чтобы скрепить сломанную ключицу. Она постоянно чесалась.

Теперь, беспокойно сидя на очередном бесконечном интервью, она всё ещё не понимала, что именно пошло не так. Она знала лишь, что отдача «Барретта» была не похожа ни на что, что она испытывала раньше, словно удар кувалдой, отключивший её разум от всего, кроме боли.

Сначала она была в шоке и расстроена тем, что все её планы рухнули. Но теперь она поняла, что это всё ещё может стать отличной возможностью.

В конце концов, она ведь там была, не так ли?

По крайней мере, большую часть времени.

«Итак, миссис Инглис обвинила вас в краже пары старинных запонок, а вы раздобыли крупнокалиберную снайперскую винтовку и застрелили её?» Поллок

сказала она, и Эдит показалось, что она уловила нотку удивления.

Она кивнула.

«Пожалуйста, говорите». Другой детектив, Уэстон, указал на диктофон, стоявший на конце стола. «Для протокола».

Это был тот блондин, красавец-гестаповец, но в то же время злобный и опасный. Тот, кто выскочил из леса за ней с АК в руках и смертью в холодных голубых глазах. Она думала, он застрелит её прямо там. Но если бы он это сделал, она бы всё это пропустила.

Эдит демонстративно наклонилась ближе к микрофону. «Да, — сказала она чётко и отчётливо, — именно поэтому я застрелила Анджелу Инглис. И её собаку».

«Правда, мисс Эйри, — запротестовал капризный адвокат, которого ей приписали сотрудники юридической помощи, дрожа руками, — я настоятельно рекомендую вам сообщать как можно меньше информации».

Эдит посмотрела на неё с изумлением и презрением. «Зачем мне это делать?»

«Где ты взяла винтовку, Эдит?» — почти мягко спросил Поллок. Пот стекал по его вискам и широкому лбу. В комнате для допросов на Хантер-лейн было жарко, почти душно, но Эдит никогда не чувствовала себя так прохладно.