Танец духов

44

Сан-Франциско ночью. От его вида дух захватывало.

Въезжая в город, Уилсон искренне любовался им. Огни подчеркивали холмистый ландшафт, небоскребы смотрелись сказочно, мосты были в гирляндах света, а фары и задние фонари машин служили дополнительным текучим украшением сбегающих к заливу улиц. И чем ближе был центр, тем эффектнее сочетались краски, тем величественнее смотрелся ночной абрис дивного города.

Сан-Франциско обязан своей красотой, конечно, прежде всего вознесенностью над морем, но именно современные технологии дают ему такое великолепие ночью. И одним из отцов этого волшебства был Тесла: благодаря в том числе и его изобретениям стала возможна первая городская иллюминация — в знаменитом Белом Городе на Чикагской всемирной выставке.

Какая ирония судьбы, думал Уилсон, что другое изобретение Теслы, доработанное им, Уилсоном, погасит электрические огни навсегда! Через несколько дней Америка забудет про ночную жизнь и опять станет ложиться спать с курами, а просыпаться с петухами.

Занятно, быстро ли влажный воздух залива истребит ставшие ненужными автомобили? Как долго они будут ржаветь, пока не исчезнут совсем? Что станет с пластиком? С резиной? Пройдут столетия, прежде чем окончательно исчезнут следы сегодняшней цивилизации. Что будет на месте Сан-Франциско? Опять леса по холмам?..

Дольше всего простоят мосты. Ржавые, непригодные. А потом и их прикончит очередное землетрясение.

В городе Уилсон ощутил, как заманчива нормальная, обыкновенная жизнь. Они с Ириной были бы счастливы здесь. Он мог бы продать ранчо и купить приличный дом в Сан-Франциско. Мог бы найти хорошую работу или начать собственный бизнес. Спрос на толковых инженеров всегда велик, и никто не станет обращать внимание на его «криминальное прошлое». Любой непредвзятый работодатель сразу поймет, что Уилсон просто жертва глупого стечения обстоятельств, а не какой-то врожденный преступник. Уилсон представил себе, сколько удовольствия он мог бы доставить Ирине, показывая ей Китайский город или парк «Золотые Ворота». Они могли бы играть на здешних чудесных теннисных кортах. Они могли бы купить мини-автобус и махнуть по побережью на север, к устью Русской реки, где жили когда-то соотечественники Ирины — трапперы и рыбаки.

Уилсон остановил «эскаладу» у гостиницы «Никко», вышел и бросил ключи служащему — пусть паркует. Трансмиттер — тот же, что он использовал в Кулпепере, — лежал на заднем сиденье, аккуратно прикрытый одеялом.

В номере Уилсон выпил холодной воды из мини-бара, сел в кресло, вынул бумажник и долго смотрел на фотографию Ирины. Чем дольше он вглядывался в ее лицо, тем значительнее и загадочнее оно ему казалось. Дивная смесь печали и упования… и еще что-то неуловимое… А в памяти она осталась еще более бесподобной. И душа, и тело — все в ней восхитительно… Через несколько дней Ирина прилетит в Лас-Вегас, и впереди у них целая совместная жизнь, когда он сможет не спеша разгадывать все дивные тайны этой чудесной женщины.

На следующее утро шел дождь. Тормозные огни весело отражались в лужах. По чистеньким улочкам с односторонним движением «эскалада» за несколько минут домчала Уилсона до Дворца правосудия. Из гостиницы он уже выписался.

Суд открывали только в девять; он специально приехал пораньше, чтобы запарковать машину без проблем и в нужном месте. В Кулпепере трансмиттер не нуждался в особо тонкой настройке: целью было множество зданий, рассеянных на большой территории. Теперь Уилсону предстояло нанести удар не только более мощный, но и более точный — по одному конкретному зданию. Поэтому он собирался с помощью спутниковой навигационной системы предельно тщательно зафиксировать координаты здания и места своей парковки. А затем пару раз проверить результаты компьютерной обработки данных.

Прицельный «выстрел» требовал направить жерло трансмиттера на цель, единственный «скользкий» момент во всей операции. Трансмиттер ничуть не напоминал оружие, однако выглядел подчеркнуто странно. Если кто-то увидит, как Уилсон возится с диковинным аппаратом, то уже не забудет. И это послужит зацепкой для полиции. Поэтому Уилсон несколько раз объехал округу в поисках подходящего места. Им оказался многоэтажный гараж на Тёрк-стрит — место достаточно укромное, и линию огня ничто не заслоняло.

Машины в этот ранний час стояли плотными рядами только на первых двух этажах. Третий был почти свободен. Выше — ни одного автомобиля. Уилсон поставил «эскаладу» на крышу — во время дождя это самое несоблазнительное место, вряд ли в ближайший час его кто-нибудь потревожит.

Он вышел из машины, сделал вид, что любуется пейзажем, а сам незаметно нашел глазами камеры наблюдения. Камер, как и на остальных уровнях, было четыре. Уилсон сел в машину и перегнал ее в другое место, где она была в поле зрения только одной камеры, но и от нее часть автомобиля загораживала колонна. Таким образом, Уилсон не рисковал быть заснятым во время манипуляций с трансмиттером. В гараже пять уровней. По четыре видеоглаза на каждом. То есть двадцать камер. Можно было закрасить линзы — баллончик с краской имелся. Но именно этой выходкой он мог так или иначе привлечь к себе нежелательное внимание. Лучше положиться на судьбу: без чрезвычайной ситуации ни один нормальный вахтер не следит за картинками двадцати камер. Видеозаписи внимательно изучают — задним числом, — лишь когда происходит что-то нехорошее. В действиях водителя «эскалады» камеры не зафиксируют ничего необычного. Поэтому пусть живут, он их не тронет.

Уилсон спустился в лифте на улицу и зашагал к зданию федерального суда. Старинное здание было огромно. Бывший окружной прокурор Созио, по изволению президента Буша, с 2003 года окружной судья. И сегодня будет председательствовать на процессе в зале номер три.

Уилсон не мог отказать себе в удовольствии заглянуть в глаза Созио.

При входе в Дворец правосудия у Уилсона спросили удостоверение личности, хотя фамилию нигде не зафиксировали.

В зале номер три судья Созио появился в девять тридцать две — Уилсон проверил по часам. Перед этим он с помощью навигатора снял нужные координаты; целью для пучка волн будет именно это помещение, и в нем никто не выживет. В остальном здании люди тоже сварятся заживо, но кому-то повезет, и он получит только сильные ожоги или всего лишь ослепнет — силу волн могут ослабить те или иные строительные конструкции.

Созио почти не постарел и выглядел таким же самовлюбленным и самодовольным сукиным сыном, каким был прежде, во времена своего прокурорства. Только теперь походкой и жестами он еще больше напоминал избалованную вниманием телезвезду.

Обегая взглядом зал, Созио скользнул глазами и по Уилсону. Тот внутренне обмер. Нет, не узнал.

Судили молодого парня-сальвадорца. В зале было много его соотечественников; родственники постарше, с печальными, измученными лицами, были скромно одеты, ровесники имели вид приблатненных — и каждый, очевидно, уже сталкивался с полицией.

Привел в зал и охранял подсудимого статный детина в полицейской форме, явно индеец. «Метис, наверное», — подумал Уилсон. Этого парня было немного жалко — его угораздило быть в неправильный час в неправильном месте.

Желая уйти, не привлекая к себе внимания, Уилсон дожидался перерыва. Ждать пришлось недолго: адвокат и прокурор с ходу так сцепились, что Созио пригласил их для беседы в свой кабинет.

«До свидания, дружок», — подумал Уилсон, выходя в коридор. Как приятно совершить наконец то убийство, за которое ты уже отсидел десять лет.

Напоследок он еще раз с сожалением посмотрел на индейца-полицейского. Они встретились глазами и улыбнулись друг другу.

На крыше гаража машина Уилсона стояла по-прежнему одиноко.

Он быстро ввел все необходимые данные в ноутбук, затем дважды перепроверил результат. Сняв одеяло с трансмиттера, присоединил его к компьютеру и поставил в нужную позицию. Включилась система электронного самонаведения.

Оставалось только щелкнуть выключателем.

Как и в Кулпепере, ничего особенного не произошло. Не помигивай лампочки и не будь показаний на экранчике, можно было усомниться, что аппарат действует. Через тридцать секунд Уилсон его выключил. Дело сделано. На сей раз мощь трансмиттера был поднята до летального для человека уровня. Вся электроника во Дворце правосудия сгорела в первые три секунды, остальное время волны поджаривали людей в здании, которое превратилось в огромную микроволновку.

Уилсон быстро отсоединил трансмиттер от ноутбука и спрятал аппарат под одеяло. Двигатель он не выключал и сразу тронулся с места, усилием воли заставив себя не гнать машину вниз — иначе на поворотах останутся следы шин (номера он предварительно сменил на фальшивые).

На выезде перед ним стояли два автомобиля, водители оплачивали стоянку. Уилсон тяжело дышал, в его глазах бегали искры. Начинался приступ. Очевидно, операция все-таки стоила ему нервов.

Проезжая мимо здания суда, он с интересом наблюдал, как из огромных дверей в панике, страшно крича, выбегают люди. Они были или временно ослеплены, или потеряли зрение навсегда и поэтому бессмысленно метались по широкому тротуару — как тараканы, нажравшиеся отравы. Некоторые падали на асфальт и неподвижно замирали в нелепых позах. Одна женщина выбежала на проезжую часть и, совершенно слепая, наскочила на капот медленно едущей «эскалады». Наверняка оставила вмятину, дура!

Но самое занятное происходило внутри здания. Те, кто не погиб сразу, наверное, катались по полу в агонии. Уилсона удивило, что было довольно много выживших — из дверей снова и снова выкатывались какие-то обезумевшие люди…

Однако задерживаться было опасно. Он прибавил скорости, но через несколько секунд с ужасом убедился, что приступ идиотской мигрени развивается стремительно. Вскоре он видел дорогу словно через замочную скважину.

Уилсон торопливо свернул на ближайшую парковку.

Там он сидел с закрытыми глазами, слушая вой сирен полицейских машин и машин «скорой помощи». Этот вой не ослабевал, наоборот, с каждой минутой усиливался. Подваливали все новые и новые блюстители порядка и спасатели. Сколько будет трупов? Сто, двести, тысяча?

Уилсон открыл глаза. Нестерпимая головная боль прошла, искры исчезли. Он метнул взгляд на часы. Потерял десять важнейших минут! Теперь из города на машине быстро не выбраться; уже сейчас движение вокруг Дворца правосудия парализовано в радиусе мили. Следовательно, «эскаладу» придется бросить — вместе с трансмиттером. На парковке, если правильно оплатить, ее никто не тронет. А после двадцать второго, может, от всего Сан-Франциско останутся одни головешки, если в результате его удара начнутся пожары… Итак, в аэропорт! В руках у него не будет ничего, кроме обычного ноутбука. Без машины скрыться даже легче.

«Что ж, действуем согласно плану Б», — решил Уилсон, запер «эскаладу» и быстро зашагал в сторону лифта.

На улице, у стойки с хот-догами рыжеволосая продавщица возбужденно рассказывала последние новости негру в тройке и с дорогим галстуком на шее:

— Радио говорит: дикий пожар во Дворце правосудия, вроде бы бойлер взорвался. Трупы не обгорелые, а вареные. Какой же у них там бойлер, чтобы столько народу перекалечить?!

Негр солидно возражал:

— Бойлер ни при чем. Всему виной перегретый воздух при пожаре.

А в аэропорту люди толпились перед экранами телевизоров. У многих был ошеломленно-подавленный вид. Репортерша, хорошенькая латиноамериканка, стояла перед зданием суда и комментировала то, что показывал маленький экран в углу большого: спасатели в оранжевых скафандрах выносили трупы. Было заметно, что девушка потрясена увиденным и с трудом держит себя в руках. С дрожью в голосе она говорила: «Никто — ни единый представитель властей — не мог ответить мне на вопрос, что произошло и кто виновник трагедии. Какова природа этой катастрофы? Террористический акт? Все в полной растерянности…»