Танец теней

Глава 15

Чашка выпала из ее задрожавших пальцев, и на какую-то долю секунды Аманда провалилась в пустоту, не понимая, что происходит. Ее зрачки расширились, и телефон вдруг показался ей огненно-красным. Она осознала, что Ронда наклонилась, чтобы вытереть с пола остатки кофе и подобрать осколки чашки, чувствовала тепло руки Тристана, поддерживающего ее за локоть. Джо Кэш по кивку Маклофлина направился в спальню, а Эдварде возился с подслушивающим устройством и испуганно вскидывал на нее глаза.

— Ты помнишь, о чем мы договаривались раньше, детка? — Голос Тристана был жестким, но взгляд, которым он посмотрел на побледневшую Аманду был мягок. Она неуверенно кивнула, и он легко потряс ее:

— Посмотри на меня! — Она прищурилась и после некоторого усилия смогла сфокусировать свой взгляд на его лице.

— Сними трубку на четвертый звонок! — холодно скомандовал он, невзирая на ее ужас. — Джо снимет параллельную трубку в твоей спальне.

Тристан знал, что это следовало бы сделать ему, поскольку он единственный, кто слышал голос Дюка. Но он не мог оставить Аманду одну в таком состоянии. Он ощущал дрожь ее тела и неосознанно начал поглаживать ее по руке.

— Постарайся удержать его как можно дольше, детка. Хорошо, вот третий звонок.

— Алло!

— Где вы были вчера вечером, Аманда? — пожелал узнать шепчущий вкрадчивый голос, и сердце Аманды громко застучало. Она бросила взгляд на Тристана, и ей стало немного спокойнее. Человек, говорящий по телефону, не сделает ей ничего плохого, пока Маклофлин здесь.

— Кто вы? — она присела на диван, сжав трубку так сильно, что пальцы ее побелели.

— Я спрашиваю вас, где вы были вчера вечером? — вопрос был задан таким требовательным тоном, что кровь застыла в жилах, и Аманда стала объяснять, чувствуя, что делает это только потому, что ею руководит страх.

— Я сидела весь вечер с больной подругой. — Затем, набравшись на минуту храбрости, спросила:

— И, в любом случае, какое вам до этого дело? Вы даже не сказали мне свое имя!

— Я ваш друг, Аманда, — мягко сказал голос. — Я беспокоюсь, что вы поздно вечером выходите в город. — Незнакомец помолчал, потом добавил:

— Это опасно!

— Скажите, как вас зовут, — выдохнула она тихо.

— Это неважно. А что случилось с вашей подругой?

— Мигрень, просто убийственная… — ох, плохой выбор слов, Аманда, — М-мм., невыносимая головная боль и насморк. — Боже, догадался ли он? Она нетерпеливо тряхнула головой. — Послушайте, мне это не нравится.

Похоже, вы много знаете обо мне, но ничего не хотите сообщить мне о себе.

— Вы хорошая девушка, Аманда, — медленно произнес голос. — Красивая и талантливая, добрая и чистая.

Аманда закрыла глаза. — Пожалуйста, — прошептала она, — Почему вы не назоветесь? Вы звоните мне каждый вечер, говорите столько комплиментов, но не желаете сказать, кто вы… К чему эти загадки?…

— Спокойной ночи, Аманда. — На этих словах неизвестный повесил трубку.

— Черт вас всех побери! — закричала Аманда и швырнула трубку на рычаг. Она закрыла лицо дрожащими руками. Ронда села рядом с ней на диван и положила руки ей на плечи, шепча слова утешения.

Тристан вопросительно посмотрел на Эдвардса, но тот отрицательно покачал головой. Слишком мало времени, чтобы определить, откуда звонили. Джо появился из спальни. Тристан отдал какие-то распоряжения, затем перешел к дивану. Ронда подвинулась, уступая ему место, и он сел рядом с Амандой, взяв ее за руку. Поглаживая ее пальцы он сказал почти нежно:

— Ты все сделала хорошо, детка.

— Почему бы тебе не принять горячий душ? — посоветовала ей Ронда. — А я пока согрею тебе молока, чтобы ты выпила перед сном.

Аманда не выходила из ванной, пока в доме все не успокоилось. Ей не хотелось видеть никого, кроме Ронды. Конечно, нежелательно оставаться сегодня ночью одной, но она действительно чувствовала, что не может ни с кем поддерживать разговор.

Она вытерлась и одела шелковую ночную рубашку. Закрывая дверь ванной она услышала звук микроволнового таймера на кухне и последовала туда.

Тристан наливал в чашку молоко. Когда Аманда вошла, он повернулся и подвинул к ней чашку.

— А где Ронда?

Тристан смущенно взглянул на нее.

— Я отослал ее домой. Я побуду здесь сегодня ночью.

Аманда устало кивнула. Что ж, с Тристаном она все-таки будет в безопасности.

Что-то теплое и мокрое ткнулось в ее ногу, и, взглянув вниз, она увидела домашнего дога Тристана, развалившегося в своей любимой позе.

— О! — воскликнула Аманда и одарила Тристана радостной улыбкой. — Вы взяли Эйса за компанию.

Она поставила чашку на стол и наклонилась погладить собаку.

Тристан выжидательно посмотрел на нее. Он знал, что здесь жарко, что она рассчитывала застать здесь Ронду, а не его, но все же он бы предпочел, чтобы она была в платье.

Его задевало весь день, что она ведет себя так холодно с ним. Она не смотрела на него, когда могла этого избежать. Он отослал Ронду не потому, что у него были возражения против ее присутствия. Он убедил ее, что как полицейский он сможет гораздо лучше защитить Аманду, если в этом возникнет необходимость, и Ронда, спасибо ей, приняла это объяснение с совершенно невозмутимым видом.

Но Аманда прекрасно понимала, что перед ней сейчас не просто полицейский, рьяно выполняющий свой долг. Если бы это было только так, то он принял бы необходимые меры по обеспечению безопасности Аманды, а потом спокойно пошел бы домой и забыл о ней. Да, отнюдь не просто полицейский находится здесь сейчас, поворачивается к ней с улыбкой в ответ на радостное восклицание по поводу его собаки, смотрит с обожанием на ее шелковистую кожу, порозовевшую после горячей ванны, отмечающий с замиранием сердца, как тонкое трико ее ночной рубашки туго обтягивает ее округлые бедра и обозначает глубокую впадину посреди ее полной груди, груди, тяжесть которой помнят его руки.

— Тристан? — Аманда посмотрела на него, поймала его взгляд, и откровенная жажда, которая читалась в его глазах, заставила ее непроизвольно вспыхнуть от ответного желания. О, нет! Она должна запретить себе это чувствовать. Достаточно ему взглянуть на нее так, и она уже хочет его! Нехорошо все это! Она забыла, какой вопрос собиралась задать и медленно поднялась на ноги. Не отводя от него взгляда, она сделала шаг назад.

Несмотря на внезапное вожделение, которое пульсировало у него в венах, Тристан честно собирался просто быть рядом и охранять ее всю ночь, намеревался только поддержать ее в случае необходимости и позаботиться о ней, если она будет нуждаться в такой заботе.

Жизнь научила Тристана умерять свои собственные нужды и желания, и это был как раз один из тех случаев, когда надо было не принимать во внимание желания своего тела.

Но ответное желание, которое сверкнуло в фиалково-голубых глазах Аманды, когда она заметила, как вожделенно он смотрит на нее, и то, как напряглись бутоны ее сосков под полупрозрачным шелком ее ночной рубашки, будто напрашиваясь на то, чтобы их заметили, заставили его потерять самообладание. Почти против своей воли он последовал за ней, чтобы не дать ей уйти, и вдруг с удивлением обнаружил, что прижал ее к стене!

— О! — простонала она, слабо сопротивляясь, когда голова Тристана наклонилась к ее губам. — Может быть, не надо?

Он водил языком по ее губам, и это действовало так же возбуждающе, как и в первый раз. Тристан обладал удивительной особенностью полностью сосредоточиваться на том, что он делал в данный момент. Ее обожгло словно током, и она начала страстно желать его настойчивых влажных губ, примерно так, как наркоман жаждет наркотика. Она не закрывала своих глаз и было что-то забавное в том, что она могла наблюдать за ним, в то время как он ее не видел.

Его глаза были закрыты, тень его ресниц падала на смуглые скулы, и широкая линия бровей сходилась у переносицы. Его руки держали ее почти грубо, но губы были удивительно нежны, а язык горяч и настойчив.

Аманда обхватила руками его за талию и нетерпеливо выдернула полы его рубашки из брюк, чтобы почувствовать своими ладонями его горячую кожу. На своих трепетных губах она ощущала горячее и прерывистое дыхание Тристана.

Аманда поднялась на носки, нетерпеливо пытаясь дотянуться до него, когда он приподнял голову, чтобы вздохнуть, но Тристан снова наклонился и крепко поцеловал ее в раскрытые губы. Затем он поднял ее на руки и отнес в спальню, плотно закрыв дверь перед носом Эйса, последовавшего за ними.

Здесь он поставил Аманду на ноги, снял с плеча ремень с револьвером и аккуратно повесил на спинку стула. Потом Тристан сел на стул и, сняв ботинки и носки, агрессивно посмотрел на ее ночную рубашку.

— Сними это, — хриплым голосом произнес он, расстегивая воротничок своей рубашки.

Тонкая струйка недовольства вторглась в лихорадочное возбуждение, которое испытывала Аманда. Он заставлял ее раздеться, но Аманда не привыкла делать это на глазах у мужчин. Ладно бы он сказал это шутливым и нежным тоном и помог бы ей снять рубашку… Она вызывающе вздернула подбородок.

— А если нет, что тогда?

— Тогда я разорву ее на тебе.

«О! Что он о себе вообразил? Что он — герой дешевой пьесы об изнасиловании? Ну, ладно, посмотрим, что будет, если они поменяются ролями». С решительным видом Аманда двинулась к нему. Тристан поднялся ей навстречу, явно не готовый к тому, что она схватит обе полы его белоснежной сорочки и дернет их со всей силы в разные стороны. Полетели пуговицы, разорванная рубашка упала с плеч, и Тристан оказался стоящим в одном галстуке на голое тело, с безукоризненно завязанным узлом.

Тристан вытаращил глаза на свою разорванную рубашку и с гневной грубостью шотландца воскликнул:

— Какого черта ты это сделала? Она ведь совсем новая!

— Да? Моя рубашка тоже новая, а ты ведь собирался порвать ее!

— Ну, конечно, нет! Что за странная привычка делать гадости людям прежде, чем они смогут сделать их тебе?

Аманда сразу почувствовала угрызения совести от того, что сделала. И что у нее за характер, право? То она тише воды ниже травы, то вдруг взрывается, как вулкан. Теперь он жутко зол на нее и, возможно, вообще развернется и уйдет.

Но она не приняла во внимание природную агрессивность мужской натуры.

— О, черт, Аманда! — возмущенно заключил Тристан и, притянув ее к себе, впился губами в ее губы. Его губы дрожали от едва сдерживаемой ярости, но когда он почувствовал, что Аманда напряглась, то смягчился. Но, тем не менее, потребовал полной капитуляции.

— Сними с себя все, Мэнди! — прошептал он. — Пожалуйста, девочка. Я хочу видеть твое тело, и мои руки слишком большие и неуклюжие, чтобы я мог сам раздеть тебя, — он отпустил ее и сдвинул бретельки с плеч.

Аманда нерешительно стала расстегивать лифчик, но когда она заметила горячий жар в глазах Тристана, наблюдающего за ней, то начала закипать. Если он так хочет посмотреть стриптиз, то она ему покажет. Она покажет ему зрелище, которого он никогда не забудет! Она взялась кончиками пальцев за подол своей ночной рубашки и начала постепенно приподнимать ее вверх, пока не показались обнаженные колени и верх бедер. Затем она внезапно разжала пальцы, и юбка ночной рубашки опять закрыла ее ноги, в то время как она освободившейся рукой стала снимать заколку, скреплявшую ее волосы. Она тряхнула головой, светлые волосы рассыпались по ее плечам, и она опять взялась за подол ночной рубашки, то приподнимая ее, то вновь опуская.

— Не мучь меня, девочка, — хрипло прошептал он, и огонь в его голосе зажег и Аманду. Ей и самой уже надоела эта игра. Она сняла рубашку, за ней кружевные трусики и возле ее ног образовалась причудливая шелковая горка из нижнего белья.

Дыхание Тристана стало хриплым, и он нетерпеливо скинул с себя брюки и трусы. Его взгляд скользнул по ее пленительной обнаженной фигуре, затем он приподнял Аманду и посадил на кровать. Наклонившись над ней, он вынудил ее откинуться на подушки.

— Боже, как ты хороша! — прошептал он изменившимся голосом, уткнувшись губами в подушку рядом с ее шеей. — Ты не правдоподобно хороша…

У Аманды не было никаких сомнений в том, кто является ведущим в их любовной игре. С первого прикосновения его губ она чувствовала доминирующую роль Тристана, и вовсе не потому, что он стремился показать свое превосходство над ней. Просто ей казалось, что она теряет всякий контроль над происходящим, едва оказывается в его объятиях. Все, что ему надо было сделать, это просто поцеловать ее, коснуться ее, и она полностью оказывалась в его власти.

Тристан водил полуоткрытыми губами по прекрасной нежной шее Аманды, затем чуть приоткрыл глаза, отодвинулся и исследовал взглядом все ее тело. Его взгляд был столь жарким и всепожирающим, что Аманда даже испугалась, но он настолько откровенно был восхищен тем, что он видел, что она продолжала лежать спокойно, позволяя ему откровенно рассматривать себя.

Тристан протянул руку и кончиками пальцев стал водить по ложбинке между ее грудей, потом стал поглаживать ладонью каждую грудь. Он чертил что-то наподобие восьмерки, едва касаясь ее груди, но не дотрагиваясь до сосков.

— Ты действительно блондинка, — пробормотал он.

Отвлеченная его действиями, она ответила:

— Да, конечно, — Затем, когда смысл его слов дошел до нее, ее брови приподнялись. — Тристан Маклофлин! Ты думал, что я крашу свои волосы!?

Она негодующе потрясла его за широкое плечо, что, правда, ни на миллиметр не сдвинуло его с места. Он просто лукаво улыбнулся и большим и указательным пальцами мягко взял ее за сосок. Затем наклонился и провел горячими губами и языком по захваченному им пленнику. Аманда вздрогнула, и голова ее откинулась назад. Тристан же удивленно и откровенно стал разглядывать невысокий холмик светлых кудрявых волос внизу ее живота. Затем он пробормотал себе под нос:

— Теперь я вижу, что был не прав, да, я был не прав.

Струящийся по телу огонь обжег ее, и что-то сильное и твердое зашевелилось между ног Тристана. Он был тверд и готов к соитию, но он не спешил. Он собирался протянуть это состояние так долго, как сможет вынести. Черт! Он должен был заранее придумать тысячи способов доставить ей удовольствие, пока лежал ночью в одиночестве. Теперь, когда она, наконец, рядом, он не будет спешить — ни за что!

Тристан запустил руку в ее пышные волосы и притянул ее губы к своим губам. Она отвечала с рабской готовностью и возбуждала его так, как никакая другая женщина, с которой он когда-либо был прежде. Ее губы были такие нежные и пухлые, такие сладкие!.. И когда он целовал ее, ее тело страстно изгибалось, прижимаясь к нему все крепче. Она обнимала его за шею, нежно поглаживая пальцами его лицо.

Тристан повел свою руку вдоль ее тела, дошел до груди. Ее глаза закатились, когда ладонь Тристана коснулась внутренней стороны ее бедер. Его поглаживания шли кругом, все выше и выше. Она обняла его за плечи и прошептала его имя, затем стала гладить рукой его спину, живот и бедра, доходя до его твердого пениса. Тристан пытался повернуться и избежать ее ищущих пальцев, чтобы не перевозбуждаться и продлить как можно дольше их любовные игры, но он почувствовал, как ее рука обхватила его орудие любви как раз в тот момент, когда он проник большим пальцем правой руки в центр кудрявого холмика и раздвинул в нем дорожку.

Аманда изогнулась, и ее пальцы разжались. Ее бедра приподнимались, прося наслаждения, но почти тут же она остановила себя и попыталась убрать руку Тристана.

— Пожалуйста, — прошептала она, глядя в его горящие серые глаза, следящие за ее реакцией. — Пожалуйста, Тристан, ты…..О! — ее глаза сомкнулись, потом вновь открылись. — О, Боже, ты должен прекратить. Я не могу, я сейчас…

— Давай, родная, — поддержал он, и его палец ушел глубже в ее лоно, и он закрыл губы Аманды своими, ловя ее крики удовольствия. Он крепко сжимал ее в объятиях, пока последняя дрожь не прошла по ее телу и она не расслабилась в его руках.

Тогда он вновь начал возбуждать ее. Он осыпал ее поцелуями, пока его язык не занял то место, где перед тем располагался его палец. Через некоторое время сладостная дрожь вновь сотрясла ее тело. И только после этого Тристан приподнялся и дотянулся до брюк. Не желая потерять контакта, он продолжал поглаживать ладонью ее бедра, а сам в этот момент доставал презерватив из заднего кармана брюк. Аманда следила за его большими руками, которые опытными движениями раскручивали и натягивали резину вниз, вниз, — ox, — на восхитительную длину. Когда он взглянул на нее, она обняла его за плечи.

Сердце Тристана подпрыгнуло в груди, он притянул ее к себе, целуя с нескрываемой страстью. Аманда сжала ладонью его пенис и стала медленно поводить рукой вверх и вниз.

— Направь меня, — попросил он. У него перехватило дыхание, когда она ввела его на этот первый дюйм.

Тело Аманды, не привыкшее к такой активности, нервно сжалось, не пуская его дальше. Тристан сжал зубы и постарался быть терпеливым, неторопливым, без спешки преодолевая ее природное сопротивление.

— Пожалуйста, милая, — шепнул он ей на ухо, — чуть-чуть расслабься, я буду осторожен, я не причиню тебе… О, Боже, да, так, — его глаза медленно раскрылись, и он посмотрел на нее. — Возьми меня всего, Аманда… Пожалуйста, Мэнди, возьми меня… Так, так, милая.

О, Господи, да, вот так.

И он проник в нее так быстро, насколько это возможно.

Впервые в жизни, имея дело с женщиной, он не чувствовал себя одиноким, впервые он по-настоящему чувствовал единение с ней. Ведь раньше самое большее, на что он мог надеяться, — это на некоторую временную теплоту.

С Амандой все было по-другому. Господи, он должен продлить это состояние как можно дольше. Он очень осторожно сокращал свои бедра. Аманда пробормотала что-то у его плеча и сделала то же самое. Тристан тихо стал выходить. Мягкие руки Аманды влекли его обратно.

Он вздрогнул и прошептал:

— О, Господи, ты сводишь меня с ума, — и медленно и осторожно, начал снова входить в нее.

Он двигался с разжигающей медлительностью. Как Аманда ни старалась, она не могла заставить его двигаться быстрее. Уже после небольшого количества таких осторожных движений Аманда почувствовала себя опять на грани оргазма. Когда она пыталась убыстрить темп, он просто сжимал свои бедра, пока она не успокаивалась. Ее просящий шепот оставался без ответа, заглушаемый его бесконечными поцелуями и ласками. Но когда она доходила почти до экстаза, он опять старался остудить ее пыл, и начинал все сначала.

Аманда была на грани безумия, извиваясь под ним; она обхватила руками его за шею, мотая головой из стороны в сторону на смятой подушке. Но Тристан все еще не хотел доходить до последней точки, продолжая свои спокойные ритмичные движения, и только его дыхание становилось все более горячим.

Аманда не могла терпеть такую интенсивность ласк, не сходя с ума. Она посмотрела на его лицо, и поняла, что он тоже на грани.

Было бы трудно определить в точности момент, когда его так долго сдерживаемый экстаз вырвался наружу и изменил его внешность. Судорога прошла по его большому телу, он стал похож на человека, внезапно озаренного вспышкой молнии.

— Тристан, — прошептала Аманда и приникла губами к его горячей и влажной шее, водя губами по ней вверх и вниз. — Пожалуйста, — всхлипнула она. — Я не могу… Пожалуйста!

Тристан непонимающе взглянул на нее и продолжил свои размеренные движения.

— О, Боже, — прошептала она, приподнимая повыше свои бедра. — О, Тристан, я люблю тебя. Я люблю тебя…

И он вскрикнул, как будто его ударило электрическим током.

Аманда не меньше его была потрясена своим признанием. Она не знала почему, она не знала как, но она знала совершенно точно, что этот, казавшийся таким хладнокровным и неприступным, мужчина проложил путь к ее сердцу и навсегда обосновался в нем. Ее признание оказало на него магическое действие, потому что наконец его железный контроль был сломлен, и он начал входить в нее все сильнее и чаще, тверже и грубее. Внезапно он оторвался от ее губ и закричал, и войдя в нее, отпустил все свое столь долго сдерживаемое напряжение.

Пока не улеглись последние волны дрожи, Аманда испытала состояние неземного блаженства. Но уже моментом позже все предшествующие события этого долгого дня внезапно разом навалились на нее, и она разрыдалась.