Танец теней

Глава 2

Когда они подъехали к дому, Тристан испытал чувство удивления. Впечатление, которое производила на него Аманда, ее неожиданно изысканный облик заставили его предположить, что он увидит что-то очень современное, может быть, очень холодное и элегантное, но уж никак не это расползшееся, кремового цвета, с разновысокими крышами сооружение, поставленное прямо в середине жилого квартала, в котором проживает верхушка среднего класса.

Это был большой неуклюжий старый дом, состоявший как бы из трех частей-квартир, каждая из которых располагалась на своем ярусе, и все вместе они размещались на украшенной папоротником и цветами каменной площадке. Темно-синие ставни и рамы плюс окрашенная в синий и кофейный цвета деревянная обшивка, которая заполняла широкие пролеты между маленькими застекленными окошками, — все это придавало дому опрятный и даже уютный вид. После пристального изучения Тристан обнаружил две двери кофейного цвета, выходящие в небольшой огражденный дворик, и ведущие в две разные половины этого дома. Рядом с дверями на стене висел до блеска отполированный металлический почтовый ящик с выгравированными на нем затейливым курсивом адресом и буквами «А», "В" и «С», которые обозначали квартиры. Третьей двери не было видно, однако Тристан пришел к выводу, что она должна выходить на площадку вверху короткого лестничного пролета, широкие кирпичные ступени которого вели на средний ярус здания.

Каждая часть дома внешне отличалась от двух других. Та, что была расположена на верхнем ярусе, имела деревянный настил над каменной кладкой; нижняя часть дома выделялась упиравшимся в землю портиком, тонкие колонны которого казались слишком хрупкими для того, чтобы поддерживать верхнюю часть дома. Отличительным признаком третьей квартиры были французского типа застекленные двери, которые выходили на маленький деревянный балкон.

Дворик, окруженный низкой островерхой изгородью поверх каменной ограды, создавал полную иллюзию уединения. Узкая, мощенная кирпичом дорожка шла вдоль ограды и заканчивалась на другой стороне дома ступенями, ведущими во дворик; но Аманда повела их налево, туда, где дорожка упиралась в лестницу, ведущую к квартире, дверь которой не была видна с улицы. Пока они поднимались по ступенькам, Тристан с гораздо большим любопытством, чем он хотел выказать, разглядывал внутренний дворик. Он отметил, что двор ухоженный, хотя и не слишком — цветы и папоротники вдоль ограды сильно разрослись.

Открыв дверь своей квартиры и пропустив гостей внутрь, Аманда тяжело вздохнула. Ей не нравилась перспектива вторжения посторонних людей в ее личные владения, но она отдавала себе отчет в том, что бессильна этого избежать. Боже правый, сделай так, чтобы они поскорее задали свои вопросы и ушли. И все же она еще не оставила слабой надежды на то, что вечером можно будет надолго забраться в горячую ванну и наконец избавиться от этой пробирающей до костей дрожи, которая, как ей казалось сейчас, преследует ее уже бесконечно долго.

В квартире было темно. Ронда, войдя первой, прошла вглубь с такой уверенностью, которая показывала, что она чувствует себя здесь, как у себя дома, и включила лампу в гостиной. Лампа стояла на мраморном столике между двумя креслами, обитыми серым вельветом. Ронда плюхнулась в одно из них и экспансивно махнула рукой двум полицейским, приглашая их сесть на оставшийся стул или на стоящий рядом обитый сереньким мебельным ситцем диван. Наконец, двое мужчин разместились, и Ронда предложила им прохладительные напитки. Аманда, решительно не обращая внимания ни на что вокруг происходящее, проследовала в ванную комнату, где у нее хранился аспирин.

Она еще не вышла из ванной, когда раздался звонок у входной двери. Вернувшись в гостиную, она застала там целую толпу мужчин. Маклофлин отделился от остальных и подошел к ней.

— Мисс Чарльз, можно попросить у вас ключи от квартиры мисс Фаррел? Пришли эксперты из лаборатории, им надо приступить к работе, — Тристан помрачнел, наблюдая за ней. Она потеряла свой внешний лоск, который так поразил его в первые минуты знакомства и с сочувствием сообразил, что она, наверное, сильно проголодалась и устала.

Его собственный интерес к ней и сочувствие к ее состоянию удивили и смутили Тристана. Он нарушил одно из своих железных правил — никогда не проявлять личного пристрастия в любом деле, которое он ведет. Он видел, как это мешало работе некоторых из его коллег, и твердо решил: всегда сохранять беспристрастность! Однако, вопреки своим рациональным правилам и суждениям, он последовал за Амандой на кухню и, когда она, сняв с крючка на стене ключ, протянула его, он импульсивно покачнулся вперед и сжал в своей ладони ее запястье. Ее рука показалась ему удивительно хрупкой.

Аманда растерянно взглянула на него.

— Детка, свари себе кофе, — прогремел он, рассеянно поглаживая своим большим пальцем кожу на тыльной стороне ее запястья. — Мы постараемся сегодня быстро все уладить, так что скоро ты сможешь отдохнуть. Жаль, что нельзя совсем освободить тебя от этой неприятной процедуры.

Отпустив ее руку, он повернулся и вышел из кухни.

Аманда удивленно смотрела на его спину, пока он не исчез из виду. Затем недоуменно пожала плечами и поставила чайник на плиту. Кончатся когда-нибудь эти чудеса? Странно, но, в конечном счете, этот полицейский монстр, оказывается, похож на человека.

Она быстро расставила чашки на подносе, и, пока чайник закипал, проделала несколько дыхательных упражнений, которые позволили ей хотя бы немного успокоиться. Внеся поднос в гостиную, она с облегчением заметила, что толпа уже рассеялась. Поставив поднос на маленький дубовый столик, Аманда, наконец, откинулась на мягкие диванные подушки.

— А где Ронда?

— Она побежала наверх покормить кота, — ответил Джо, наклоняясь к столику, чтобы взять чашку. Он достал из кармана свою записную книжку и сверился с ней. — Она живет в квартире "А"?

— Да, — Аманда держала в обеих руках хрупкую чашечку из китайского фарфора, с удовольствием ощущая тепло, которое разливалось по рукам и немного унимало внутреннюю дрожь. — Ронда живет в номере «А», я в «В», а Марианна живет… она жила… в "С".

— Были ли у мисс Фаррел близкие родственники? — спросил Тристан. — Кто-либо, кого надо поставить в известность о происшедшем?

— Нет, — Аманда угрюмо уткнулась в свою чашку. — По крайней мере, я никого не знаю. Она говорила как-то, что родилась в Огайо, но что у нее уже не осталось там никого из родных.

— Мисс Чарльз, что побудило вас позвонить в участок? — Тристан смотрел на нее холодно и отстранение.

— Марианны не было дома три дня, — она отпила из чашки, поставила ее на столик и продолжила:

— Не подумайте, что мы жили каждая сама по себе. У нас была договоренность. Мы обычно предупреждали друг друга, если кто-нибудь из нас собирался надолго отлучиться. Это снимало многие проблемы: остальным не надо было понапрасну беспокоиться, и мы присматривали за квартирой, пока там никого не было. Ну, вы понимаете: занести газеты и почту, включить или выключить освещение вокруг дома и прочее.

Аманда снова подняла чашку, пристально глядя поверх нее на двух полицейских.

— Так мы договаривались, но не всегда так получалось. Раз или два Марианна исчезала, никого не предупредив. Поэтому, когда она исчезла на этот раз, мы решили, что она проводит время с каким-то мужчиной, вы понимаете?

Ронда вернулась, присела на диван и налила себе чашку кофе.

— Марианна вечно влюблялась, — включилась она в разговор, откинувшись на спинку дивана и скрестив свои длинные стройные ноги. — Это было вроде постоянной игры, у каждой из нас — своя. Марианна была всегда «влюбленной». Я — тоже.

Затем она ткнула пальцем в направлении Аманды, и ее голос выразил неодобрение:

— А эта недотрога всегда была настолько разборчива, что вообще почти ни с кем не встречалась.

На губах Аманды появилась немного вымученная улыбка.

— Верно, — сухо согласилась она и продолжила:

— Так вот, сначала я не беспокоилась о ней. Мы обговорили это с Рондой и решили, что, скорее всего, она опять кого-нибудь встретила и что, как обычно, появится через несколько дней. Я была совершенно спокойна до тех пор, пока Чарли не спросил меня, не заболела ли Марианна.

— Кто это — Чарли? — оценивающий взгляд Тристана метнулся вверх и вниз, охватывая фигуру Аманды, прежде чем сфокусировался опять на ее глазах. «Итак, она очень разборчива», — подумал он про себя. — «Вот уж не ожидал».

— Чарли, — повторила Аманда так, будто считала, что это имя само собой все объясняет.

Тристан смотрел на нее спокойно и выжидательно.

Аманда попыталась разъяснить:

— Чарли Баготта из кабаре. Он… я даже не знаю, как в точности объяснить, что такое Чарли.

— Старательный надсмотрщик за рабами, — подсказала Ронда с циничной усмешкой.

— Чарли, он… Ну, у него определенные обязанности. Он постановщик танцев, — медленно проговорила Аманда.

— Чарли орет, кричит, унижает нас и доводит до полного физического изнеможения, — дополнила Ронда с категорической решительностью. — Если мы не будем плавать в поту, как загнанные лошади, Чарли просто умрет от горя.

Обе женщины замялись на мгновение, как бы не зная, чья сейчас очередь продолжить объяснения.

— Если вам необходимо срочно отпроситься, — сказала Аманда, — идете к Чарли… Если у вас проблемы с театральным швейцаром Джонни, вы идете к Чарли… Если вы считаете, что можете сделать какой-нибудь дополнительный номер в текущей программе, вы идете…

— Но если вы вдруг сбились с ритма во время выступления, то вам лучше не попадаться на глаза Чарли… — добавила Ронда.

— Ну и что дальше?.. — прервал их Джо. — Чарли спросил, не заболела ли мисс Фаррел?..

— Да, — Аманда уставилась затуманившимся взглядом сначала на Джо, потом на Тристана, но не видела их. Вместо этого она увидела безжизненное тело Марианны на стальной некрашеной плите в морге. Обхватив себя за плечи, она нервно водила ладонями вверх и вниз, даже сквозь теплый свитер чувствуя мурашки на коже. — И вот тогда я действительно забеспокоилась. Видите ли, вы не можете просто так, без уважительной причины, пропустить рабочий день в кабаре. Ни в коем случае, если вы не хотите быть уволенным. Конечно, можно иногда притвориться больным, но обязательно надо позвонить и предупредить. И Марианна, независимо от того, насколько сильно влюбленной могла себя внезапно вообразить, знала это. Она могла быть беззаботно романтичной, когда речь шла о мужчинах, но в то же время была абсолютно практичной во всем, что касалось работы и доходов.

Последние слова Аманда проговорила уже совсем упавшим голосом и опустила голову, глядя на безупречно сделанный маникюр на красивых длинных пальцах, нервную дрожь в которых ей никак не удавалось унять.

Джо бросил на нее быстрый взгляд и полуутвердительно спросил:

— Так вот почему вы решили позвонить нам?

— Не сразу, — Аманда с трудом подняла глаза и наморщила лоб.

— Это было незадолго до ночного выступления, когда Чарли спросил Аманду о Марианне, — вставила Ронда. — Она сейчас же подошла ко мне…

— Мы растерялись, — подхватила Аманда. — Если она была просто с каким-то мужчиной, а мы бы позвонили в полицию, она бы никогда нам этого не простила. С другой стороны, случись что-то серьезное, а мы не позвонили в полицию, мы никогда не простили бы этого себе. Так мы рассуждали в костюмерной и всю дорогу домой и, в конце концов, решили, что подождем еще один день, прежде чем заявить в полицию. Но когда я проснулась сегодня утром и включила теленовости, там сообщали о женщине, которую полиция считает последней жертвой убийцы эстрадных девушек. Описание подходило к Марианне. Поэтому я и позвонила.

— Вам не приходило в голову до этого, что она может оказаться последней жертвой?

— Нет. Ни разу, — уголки губ Аманды сложились в горькую самоосуждающую усмешку. — Это, может быть, звучит невероятно глупо для вас. Мы все, конечно, слышали об этой серии убийств. О них ведь сообщалось ежедневно в краткой сводке новостей. Но одно дело, когда вы слышите о таком по радио или читаете в газетах, и совсем другое, когда нечто подобное случается с вами или с вашими близкими. Это казалось нам совершенно невероятным…

— Вот именно, — согласилась Ронда. — Возьмите хоть то первое убийство — мисс Морган. Ведь тогда еще никто не мог подумать, что за ним последуют другие подобные преступления. Ведь и в новостях это подавали сначала так, будто ее убил ревнивый любовник. И поскольку она была первой, мы не сопоставляли убийство с тем, кто была та девушка и кем работала. Один из парней в нашей труппе упоминал, что работал с ней недолго у Бэллая, и рассказывал, что про нее говорили, будто она любит подразнить мужчин. Он говорил, что двое парней, которые за ней приударяли, чуть было из-за нее не пришили друг друга.

— Как зовут этого парня из вашей труппы? — спросил Маклофлин.

Ронда замялась.

Тристан молча наблюдал за ней, твердый взгляд его серых глаз показывал, что он ждет либо объяснений, либо ответа на свой вопрос.

Ронда взглянула на Аманду в поисках поддержки. Аманда спокойно пожала плечами. По ее убеждению, лучше, чтобы Ронда рассказала инспектору все. У нее была уверенность, что если Маклофлин решил вытянуть из кого-то важную для него информацию, то он не успокоится, пока не получит. Так что сопротивление бесполезно.

— Шрайбер, — наконец выдавила из себя Ронда, сдаваясь. — Пит Шрайбер.

Тристан записал имя и фамилию, потом опять взглянул на Ронду и заметил, что она расстроена.

— Послушай, девочка, мы вовсе не собираемся его арестовывать, — сказал он, улыбаясь. — Но мы просто обязаны иметь информацию, которая может дополнить наши сведения о предыдущих жертвах. Никогда заранее не можешь сказать, что окажется важным, а что второстепенным.

Обе девушки, и Аманда, и Ронда мгновенно успокоились от его улыбки. У него были белые, не совсем ровные зубы, и какая-то особая, совершенно обезоруживающая мужская улыбка, которая моментально превращала его из сурового полицейского в дружелюбного обаятельного мужчину.

Аманда подумала, не была ли она слишком враждебна в своем безоглядном неприятии его, а Ронда испытала немедленное желание запрыгнуть в его постель.

Внезапное внимание к своей персоне обеих женщин привело к тому, что улыбка Тристана увяла, он почувствовал набегающие толчки крови под внезапно ставшим узким воротником рубашки и туго завязанным галстуком, и в то же самое мгновение сделал усилие, чтобы противостоять возникшему искушению, расслабив узел галстука и расстегнув верхнюю пуговицу рубашки.

Какого дьявола они так на него смотрят? Их испытующие взгляды поднимают со дна его души спрятанную там застенчивость. В профессиональных делах у него никогда не возникало таких проблем. Он мог разговаривать с кем угодно и когда угодно. Он на службе, и этим все сказано. Но в том, как эти девушки смотрели на него, было что-то неожиданное и личное.

Тристан испытал легкое смущение от столь явного отсутствия профессионализма в своих мыслях и начал опять задавать вопросы, пожалуй, в еще более сухой и холодной манере, чем раньше. Наконец, он захлопнул записную книжку и засунул ее во внутренний карман своего коричневого шерстяного пиджака. Затем кивнул Джо, и они поднялись.

— Детектив Кэш, оставьте девушкам наши координаты, — сказал Тристан, и пока Джо доставал визитные карточки и передавал их дамам, инспектор продолжал громко давать указания, радуясь, что опять может командовать.

— Позвоните, если у вас возникнут какие-то вопросы или если вспомните что-то, на ваш взгляд важное. Как я уже сказал раньше, никогда нельзя заранее предсказать, что может оказаться важным. Позвоните по этому телефону и спросите детектива Кэша или меня, — он помедлил мгновение в нерешительности, а затем опять улыбнулся женщинам. — Мы благодарны вам за вашу помощь и мы хотели бы еще раз поговорить с вами обеими.

Потом он пристально посмотрел на Аманду.

— Мисс Чарльз, вы прекрасно держались сегодня. Я действительно сожалею, что вынужден был провести вас через эти неприятные формальности. Я понимаю, как это было тяжело для вас, но вы можете гордиться своей выдержкой в столь трудных обстоятельствах.

Затем он перевел свой взгляд на Ронду. Разговаривать с ней ему было как-то проще. Она не вызывала у него ощущения неловкости и неудобства.

— И мисс Смит может не беспокоиться за своего друга мистера Шрайбера. Вам пришлось назвать нам его имя, но он не узнает от нас об этом. Нам в любом случае предстоит опрашивать весь штат, или труппу, и вообще всех, с кем вы работаете. Поэтому у него будет возможность самому рассказать нам о том, что он работал вместе с мисс Морган. Если он не сделает этого, то мы просто дадим ему понять, что мы в курсе событий.

Джо Кэш внимательно наблюдал за Тристаном. Он не ожидал увидеть в нем столь тонкого дипломата. Маклофлин — настоящий профессионал, это Джо нутром почувствовал с того самого момента, когда Тристан не раздумывая решил ехать вместе с ним в морг, вместо того, чтобы наблюдать за ходом дела из полицейского участка или расположившись в отеле. Отличный полицейский — Джо готов биться об заклад, что не обманулся в нем. У Маклофлина, бесспорно, есть чему поучиться.

Однако, капитан Твид, конечно, будет недоволен. Он заранее убежден, что Маклофлин — самый заурядный бюрократ из центра, который по прибытии сейчас же займется общим руководством и будет использовать остальных для уличной работы.

Они быстро распрощались. Тристан вышел на улицу и поежился от зябкого весеннего ветерка.

— Давай посмотрим, как идут дела у экспертов, — предложил он, однако не успел сделать и нескольких шагов, как Джо схватил его за рукав.

— Слушай, Маклофлин, да ты хоть раз перекусил сегодня? — спросил детектив. — Не знаю, как ты, но я зверски голоден, и мне гораздо лучше работается на сытый желудок.

Боже правый, да он никогда еще не встречал парня с такой бездной целенаправленной энергии. Он производит впечатление человека, фанатично преданного работе.

— Прости, Джо, — ответил Тристан извиняющимся тоном. — У тебя семья? Тебя, наверное, давно ждут к ужину?

— Да нет, я разведен. Я тоже считаю, что надо вернуться обратно и проверить, что там с квартирой Фаррел. Но сначала предлагаю сходить в Комсток и перекусить, — тон его голоса стал уговаривающим. — По паре нью-йоркских бифштексов, Маклофлин! Ты получаешь здоровый горячий кусок мяса, с картошкой и салатом в придачу, и все это за шесть долларов! Чертовски дешево. С арахисовыми орешками, Маклофлин, прямо королевская еда, — он с усмешкой взглянул на Тристана. — Я не буду отрицать, что у нас множество проблем в этом городе, в том числе самая высокая статистика по убийствам и непропорционально большое число уголовных преступлений. Однако проблема недоедания не является одной из них. Это здесь самое лучшее место в округе, где можно действительно хорошо пообедать.

От дома Аманды до деловой части города было недалеко. Тихий жилой район, где жили танцовщицы постепенно переходил в деловой центр, весьма оживленный в это вечернее время. По мере того, как Джо продвигался в самое сердце делового квартала Рено, Тристан пытался разобраться во внезапно атаковавших его впечатлениях.

Они уже проезжали здесь, когда направлялись в морг, но натиск города не был таким ощутимым в дневное время. Тысячи электрических лампочек и неоновых трубок всех вообразимых цветов сверкали во тьме, безвкусные, и пошлые, и яркие на фоне черного неба. Некоторые были неподвижны, другие непрерывно мигали, вспыхивали или крутились, завлекая и зазывая в казино. Некоторые заведения как бы не имели наружных стен, их внутренняя обстановка была видна с улицы; и игровые автоматы и столы стояли, казалось, прямо на тротуаре. В других заведениях окна были занавешены, и трудно было что-либо разглядеть за их затемненными дымчатыми стеклами. Только непрерывно хлопающие двери и входящие и выходящие толпы людей подтверждали, что там идет оживленная ночная жизнь. Уличные торговцы стояли перед входом, продавая купоны и расхваливая преимущества их казино перед остальными. И на каждом углу улицы, как показалось Тристану, размещались ссудные кассы. Вы могли заложить любую вещь, чтобы еще раз попытать счастья у игрового автомата или рулетки.

Тристан недоуменно пожимал плечами: что за лихорадочно сумасшедший город!

Однако, в точности, как и обещал Джо, в Комстоке было хорошее обслуживание, качественная еда и почти абсурдно дешевые цены. Нечасто Тристану удавалось найти ресторан с полным обслуживанием, в котором он мог бы удовлетворить свой аппетит меньше, чем за десять долларов. Когда он отставил свою пустую тарелку и откинулся на спинку стула, то был полностью удовлетворен.

Пока два полицейских шли назад в квартиру убитой женщины, Тристан проникся явным оптимизмом по поводу своего назначения в Рено. Возможно, в конце концов, это и не так чертовски ужасно.

Толпа судебных экспертов и детективов уже значительно поредела, когда Джо и Тристан вернулись в дом. Все поверхности в квартире мисс Фаррел были покрыты тонкой пленкой черного порошка. Один из экспертов, снимавший отпечатки, уже закрывал свой чемоданчик, готовясь уходить.

— Привет, Кэш, вы хотите, чтобы я сегодня же вечером снял отпечатки у этих двух девок, что здесь живут? — обратился он к Джо, и Тристан оторвался от изучения записной книжки убитой. Он резко захлопнул ее, заложив страницу шариковой ручкой, которую достал из своего нагрудного кармана. Тонкая морщина обозначилась у него на переносице между тяжелыми надбровьями.

— Эй, дружок, будь повежливее, — произнес он тихим, но внушительным голосом. — Какие они тебе девки.

— Ну, привет, они же не принцессы какие-нибудь, а просто пара миловидных тупоголовых кукол. Тоже мне, донкихот нашелся!

Кого, черт возьми, ты из себя разыгрываешь? — усмехнулся полицейский.

Джо никогда прежде не видел, чтобы мужчина, обладающий габаритами Тристана, двигался столь быстро. Тот молниеносно пересек комнату, и наклонился над судебным экспертом, глядя на него в упор.

— Я не задумываясь подвешу твои мозги на просушку, если ты не научишься хотя бы элементарному уважению, — прорычал Тристан. — Эти женщины — не подозреваемые, а свидетельницы. Жертвой была их подруга. Она убита, и убита очень жестоким способом, и они провели тяжелый день в морге на опознании, а потом еще несколько часов отвечали на наши вопросы по этому делу. Последний человек, которого им меньше всего хотелось бы видеть сегодня вечером, — это рыскающий по дому любопытный полицейский, считающий, что его обязанности по делу позволяют ему быть грубияном. Считай, что я ответил на твой первый вопрос: нет, мы не будем брать сегодня отпечатки пальцев у этих женщин. Отложим на завтра.

Понял?

Тристан отстранился, давая полицейскому, который стал белее мела, возможность отдохнуть.

— Что касается твоего второго вопроса, то мое имя не Дон-Кихот. Я — лейтенант Маклофлин. И на сегодняшний день я возглавляю это расследование.

Эксперт покрылся испариной, но сделал над собой усилие и твердо посмотрел на Тристана.

— Извините, сэр, — выдавил он из себя. — Я — сержант Мейк Джонсон. Я… я не знал, кто вы…

— Кто я — не имеет значения, Джонсон. Форма, которую вы носите, накладывает на вас ответственность, и деньги, которые вы получаете, требуют, по крайней мере, соблюдения приличий и вежливости. У меня самого в голове крутится много невежливых мыслей, — глаза Тристана холодно смотрели на человека, стоящего перед ним. — Однако, пока вы на работе, храните свои мысли при себе, сержант.

Джонсон отер пот со лба рукавом рубашки.

— Да, сэр, — повторил он.

— Вот и хорошо, — Тристан махнул рукой. — Джо сообщил мне, что вы очень толковый специалист в своей области. Обнаружили ли вы уже отпечатки мисс Фаррел?

Джонсон вздохнул чуть свободнее.

— Да, сэр. Отпечатки из морга совпадают с ними.

Тристан удовлетворенно кивнул.

— Позвоните мисс Смит и мисс Чарльз завтра утром и, если возможно, договоритесь о времени, которое всех устраивает.

— Да, сэр.

— Отлично. Вы уже здесь все закончили?

— Да, сэр.

— Тогда можете быть свободны, — губы Тристана тронула легкая усмешка, когда Джонсон отошел от него с невыразимым облегчением, — Да, кстати, Джонсон! — крикнул в до-гонку Маклофлин.

Судебный эксперт обернулся с испуганным лицом.

— Да, сэр?

— Вы можете не называть меня «сэр», сержант.

Джонсон ухмыльнулся:

— Слушаюсь, лейтенант.

Через некоторое время ушли все из тех, кто еще оставался. Тристан опечатал квартиру и забрал ключи. Потом Джо отвез его в дешевый мотель, расположенный неподалеку от полицейского участка.

Комната в мотеле была похожа на тысячи других комнат в любом городе любого штата, с преобладанием оранжевого и золотого цветов, с мебелью светлых тонов неопределенного современного стиля, и страшно душная.

Тристан разделся до трусов, педантично развесил свои вещи, и даже выровнял носки ботинок, аккуратно поставив их возле кровати. Он снял револьвер в кожаной кобуре и повесил на спинку стула так, чтобы, в случае чего, до него можно было дотянуться одним движением.

Он с наслаждением вытянулся на кровати и перебрал в уме происшедшие события за последние десять часов. Ему казалось, что прошла целая вечность с тех пор, как он покинул Сиэтл. Впечатления последних часов переполнили его. Он думал о новом городе, об убийстве и об этой женщине — Аманде Чарльз.

«Проклятый день», — решил он, оглядывая эту безликую комнату с белым потолком, становящуюся то красной, то синей, то зеленой, в зависимости от рекламы, мигающей на стене противоположного здания.