Танковые засады. «Бронебойным, огонь!»

Глава 11 Spiegeln Sie den Feind[34]

— Das ist schlecht! Плохо! — выдохнул оберст, зло блеснув моноклем на вытянувшегося по стойке «смирно» обер-лейтенанта Дитриха Шталльманна. — Вы опозорили честь немецкого солдата! Потеряли боевую единицу и своих боевых товарищей. Вы отступили с поля боя, уступив инициативу в схватке этим untermenchen,[35] проклятым большевикам! Как вы могли себе такое позволить?!

Обер-лейтенант Шталльманн молчал, но его стальная выдержка была на пределе. Да что мог знать этот напыщенный индюк с витыми погонами?!

Его «боевая группа» была раздолбана, что называется, «под орех». Русские средние танки Т-34 вместе с этими монстрами — KV были просто неуязвимы! Его стрелок Вальтер Зибер чуть разума не лишился, всаживая один бронебойный снаряд за другим в толстую стальную «шкуру» бронированных монстров с красными звездами на башнях. А Дитрих Шталльманн только и делал, что считал рикошеты, ругаясь на немецком и русском языках. А вокруг один за другим гибли его подчиненные. Легкие танки вообще оказались отличными мишенями для русских боевых машин. Трофейные чешские Pz.Kpfw.38(t) вообще были сметены и раздавлены — даже их хваленая скорость не могла теперь считаться преимуществом. Пока тяжелые танки КВ-1 методично расстреливали немецкие «панцеры» и отвлекали на себя их огонь, «тридцатьчетверки» с их широкими гусеницами легко таранили снежные наносы и маневром сковывали основные силы «кампфгруппы» обер-лейтенанта Шталльманна.

В итоге русским удалось уничтожить дюжину легких и средних «панцеров», а еще — столько же бронетранспортеров и грузовиков с мотопехотой. Русские же отделались всего четырьмя подбитыми танками — и ни одного тяжелого «Клима Ворошилова» уничтожить не удалось. Verdammt! Проклятье! Броневики же русские вообще разорвали в клочья.

А штабной оберст, который и боя-то настоящего не видел, распалялся все больше и больше:

— Dummkopf! Schweinehund! Идиоты! Свинские собаки!.. Да как вы вообще могли позволить русским побить вас?!

Дитрих Шталльманн молчал. Все его «стальное» хладнокровие сейчас было просто на пределе. Боевой танковый офицер чувствовал, что еще немного — и он бросится на эту жирную штабную крысу и придушит ее ко всем чертям! И только знаменитая прусская дисциплина, вбитая фельдфебелем в него — тогда еще зеленого кадета, держала его нервы в узде. Да еще осознание того, что если он сейчас сорвется, то ему вполне светит Kriegsgericht — военный трибунал. И он окажется в гестапо, а потом — в концлагере.

Излив на обер-лейтенанта всю желчь и никчемную злость, оберст соблаговолил, наконец-то, отдать осмысленный приказ.

— Обер-лейтенант Шталльманн, приказываю вам принять командование ротой трофейных танков!

— Яволь, герр оберст! — Дитрих щелкнул каблуками начищенных до блеска сапог, четко развернулся «кругом» через левое плечо и, чеканя шаг, вышел из штабного блиндажа.

Трофейная рота… Мало чести было командовать таким подразделением. Механик-водитель Алекс «Аржмайстер» Кнаге ярче и образнее всех описал такую перспективу на совершенно непереводимой смеси русских, немецких и даже парочки французских ругательств! Дитрих Шталльманн только головой покачал, выслушав его тираду. И, против обыкновения, не стал бранить «Аржмайстера» за его грубости.

Тем не менее у них теперь были танки. И хоть это были не знакомые Pz.Kpfw.III и Pz.Kpfw.IV, но все же это лучше, чем болтаться в резерве.

Теперь под командованием обер-лейтенанта оказалось восемь русских «тридцатьчетверок» и три большевистских «шнелльпанцера» — БТ-7. В немецких войсках весьма охотно осваивали трофейную технику: чешское стрелковое оружие, те же танки LT-35 и Pz.Kpfw.38(t) «Прага», французские бронемашины «Панар» и легкие танки; русские орудия, минометы, бронетехника, и даже самолеты — все использовалось хозяйственными и воинственными германцами.

В танковых подразделениях Вермахта советский средний танк Т-34 получил название Pz.Kpfw.747 Т-34®. Поначалу немцы и не знали о существовании такого танка у русских. И считали его таким же «отсталым», как и легкие боевые машины Страны Советов.

Кстати, это и неудивительно. Бронетанковые силы РККА находились в начале войны на стадии реформирования, командование и управление мехкорпусами еще не было отлажено, а тактика — не отработана. Экипажи имели крайне низкий уровень подготовки на новых машинах Т-34 и КВ. Тем не менее первые же бои и с теми, и с другими показали абсолютное превосходство советской бронетехники!

Столкнувшись с «тридцатьчетверками» в бою, гитлеровские танкисты собственной кровью написали им хвалебные строки.

«У нас не было ничего сравнимого уровня», — сказал о Т-34 генерал-майор Фридрих фон Меллентин. Фельдмаршал фон Клейст был по-военному краток в оценке знаменитой «тридцатьчетверки»: «Лучший танк мира».

«Среди танков противника находились и совершенно неизвестные для немцев, превосходные по своей маневренности и боевой мощи танки Т-34, против которых в тот момент были бессильны все противотанковые средства» — так говорил о нем немецкий историк, в прошлом офицер Вермахта Вернер Хаупт.

А по мнению немецкого военного историка генерал-майора Мюллера-Гиллебрандта, появление танка Т-34 ознаменовало зарождение так называемой танкобоязни у немецких солдат на Восточном фронте.

«На вооружение Красной Армии к началу кампании поступил новый танк Т-34, которому немецкие сухопутные силы не смогли противопоставить ни равноценного танка, ни соответствующего оборонительного средства. Появление танка Т-34 было неприятной неожиданностью, поскольку он благодаря своей скорости, высокой проходимости, усиленной бронезащите, вооружению и главным образом наличию удлиненной 76-мм пушки, обладающей повышенной меткостью стрельбы и пробивной способностью снарядов на большой, до сих пор не достигаемой дистанции, представлял собой совершенно новый тип танкового оружия. Появление танков Т-34 в корне изменило тактику действий танковых войск. Если до сих пор к конструкции танка и его вооружению предъявлялись определенные требования, в частности подавлять пехоту и поддерживающие пехоту средства, то теперь в качестве главной задачи выдвигалось требование на максимально дальней дистанции поражать вражеские танки, с тем чтобы создавать предпосылки для последующего успеха в бою. В это же время появились новые конструкции танков, на базе которых позже были введены танки типов V „Пантера“ и VI „Тигр“» — это его слова.

«Т-34 с его хорошей броней, идеальной формой и великолепным 76,2-миллиметровым длинноствольным орудием всех приводил в трепет, и его побаивались все немецкие танки вплоть до конца войны… В то время 37-миллиметровая пушка все еще была нашим сильнейшим противотанковым оружием. Если повезет, мы могли попасть в погон башни Т-34 и заклинить его. Если еще больше повезет, танк после этого не сможет эффективно действовать в бою. Конечно, не очень-то обнадеживающая ситуация!

Единственный выход оставляло 88-миллиметровое зенитное орудие. С его помощью можно было эффективно действовать даже против этого нового русского танка» — а это уже из воспоминаний знаменитого немецкого танкового аса Отто Кариуса.

Начальник Куннесдорфского полигона полковник Эссер в декабре 1942 года на заседании военно-технической секции союза германских инженеров докладывал:

Один из преподавателей бронетанковой школы в Вюнсдорфе высказывался в марте 1942 года более категорично:

А теоретик и практик германских танковых войск генерал-полковник Гудериан в своих «Воспоминаниях солдата» писал:

Так что практичные немцы весьма высоко оценили боевые качества и функциональность знаменитой «тридцатьчетверки».

И вот здесь хочется сделать небольшое авторское отступление. Сейчас принято ругать советских военачальников, советских конструкторов и инженеров — мол, не заботились они о русском солдате.

Нынешнему поколению очень тяжело понять условия тотальной войны, той, в которой мы, пусть и ценой огромных жертв, победили.

Речь идет не о простом сопоставлении технических характеристик той же «тридцатьчетверки» и, например, «Пантеры» или «Тигра». Наши танкисты считали Т-34 нормальным танком, на котором можно было вполне эффективно воевать. Ведь сражались прежде всего люди, а потом уж техника.

Вот что говорит танкист, ветеран 63-й гвардейской танковой бригады Уральского добровольческого танкового корпуса Николай Яковлевич Железнов:

Трофейные танки Дитриху Шталльманну понравились. Непривычно, конечно, да и тесно очень в башне и в боевом отделении, опять же — должность наводчика орудия не предусмотрена. Но зато танк очень простой и надежный. А его ремонтопригодность была и вообще выше всяких похвал! Доступ в кормовой отсек к двигателю и трансмиссии был очень простым: через откидные люки и также откидывающийся наклонный кормовой бронелист.

Но больше всего Дитриха Шталльманна и Алекса Кнаге поразил дизельный двигатель! С алюминиевым блоком цилиндров! С ума сойти: русские использовали дефицитный «крылатый металл» в танкостроении! Поэтому «сердце» боевой машины оказалось легким и довольно надежным, особенно — на морозе. При низких температурах карбюраторные моторы немецких танков становились капризными, часто вообще не заводились. К тому же и работали они преимущественно на искусственном эрзац-бензине. Зато русский дизель работал уверенно и мощно.

Такой же мощной оказалась и длинноствольная 76,2-миллиметровая пушка. За счет сбалансированного сочетания сравнительно высокого действия как против бронированных, так и против небронированных целей, она в 1940–1941 годах являлась самой универсальной и мощной среди всех танковых артсистем. Очень важная особенность: русская танковая пушка могла стрелять любыми 76-миллиметровыми снарядами полевой артиллерии, так что проблем с боекомплектом не возникало.

Снарядов и других боеприпасов гитлеровцы тоже захватили вдосталь.

Алекс Кнаге ругался, конечно, заняв место механика-водителя. Рычагами управления мог ворочать, наверное, только лишь былинный русский богатырь. А сам отсек страдал теснотой и не очень хорошей обзорностью. Но все же управлять танком оказалось довольно легко. А широкие гусеницы и довольно высокая удельная мощность в восемнадцать и более лошадиных сил на тонну создавали «тридцатьчетверке» весьма высокие динамические характеристики.

Вот что было откровенно дерьмовым, по мнению немецких танкистов, так это обзорность и радиосвязь. Сам Дитрих Шталльманн не раз помянул любимые ругательства «Аржмайстера», пока освоился у орудия. Наблюдать за полем боя, стрелять из пушки и пулемета, да еще и командовать подразделением было практически невозможно! Как же с этим справляются сами русские?!

Но тем не менее Дитриху Шталльманну не впервой было «кататься» на трофейной технике. В Польше, например, он воевал на трофейном чешском танке Pz.Kpfw.38(t) «Прага». Этот легкий «панцер» был, в принципе, неплох, сочетая в своей конструкции неплохую подвижность и огневую мощь 37-миллиметровой полуавтоматической пушки «Шкода» А-7 с длиной ствола в 47,8 калибра и начальной скоростью бронебойного снаряда в 762 метра в секунду.

Однако броня чешских танков была хрупкой, а они сами были собраны на стальных каркасах, к которым бронелисты крепились заклепками. В итоге осколки отколовшейся изнутри брони и увесистые обломки крепежа создавали внутри танка своеобразную шрапнель.

Уродливый кривой шрам на лице Шталльманна как раз и остался после того, как их хрупкую броню пробил польский снаряд и осколки бронеплит, словно шрапнель, стеганули по экипажу…

Теперь вот пришлось осваивать русскую «тридцатьчетверку» — у нее хоть с броней все было нормально. Наклонные бронелисты обеспечивали великолепную противоснарядную защиту. Уж в этом-то обер-лейтенант, да и весь его танковый экипаж убедились на собственном горьком опыте.

Вальтер Зибер был временно «понижен в должности» до заряжающего и теперь разбирался с укладкой семидесятишестимиллиметровых снарядов. Они располагались в стенках башни и в специальных «чемоданах»-укладках на полу боевого отделения. Это тоже было не очень удобно. Сами унитары оказались более тяжелыми, чем немецкие 75-миллиметровые выстрелы. А уж тем более их нельзя было сравнить с «компактными» 50-миллиметровыми унитарами. Но зато русские снаряды и были помощнее германских.

Сутки ушли на подготовку и обкатку боевой техники. Экипажи за это время успели освоиться с трофейными танками и малость попривыкнуть к их тесноте. Еще одним существенным недостатком башни «тридцатьчетверки» первых выпусков было наличие всего одного люка. И при пожаре или ином боевом повреждении быстро выбраться через него втроем было практически невозможно.

Приказ о выдвижении на исходные позиции пришел как раз в обед.

— Так, dien alte Fronthasen — «старые фронтовые зайцы», пора в бой! — «обрадовал» своих подчиненных обер-лейтенант Шталльманн. — Получен приказ прикрыть атаку наших парней на позиции русских в районе железнодорожной станции Кубинка. Там расположилась батарея сверхмощных орудий большевиков, которая для наших войск — как заноза в заднице.

— Ага, и теперь доблестное командование вместе с этим придурком-оберстом хочет воткнуть эту крупнокалиберную большевистскую «занозу» в наши задницы?! — безо всякого почтения заявил Алекс «Аржмайстер» Кнаге. Он как раз допивал горячий эрзац-кофе с черствым кексом и мечтал больше о сигарете, чем об очередном бое с этими упрямыми русскими.

— Steit auf — Подъем! Поторапливайся, «Аржмайстер», иначе я сейчас твою задницу насажу на занозу в виде штыка от карабина «маузера»!

Это грубоватое замечание вызвало взрыв хохота. Танкисты надевали шинели и выходили из уютной теплоты блиндажа на русский мороз. На всю округу не было ни одного уцелевшего села, ни одной пригодной для жизни хаты. Частью они были уничтожены немцами, часть сожгли сами русские, припомнив суровый опыт партизанской войны с Наполеоном еще в 1812 году. Население было эвакуировано заблаговременно или ушло в леса и теперь партизанило.

Механики-водители быстро завели двигатели трофейных Pz.Kpfw.747 Т-34®. Невиданные 12-цилиндровые дизельные двигатели жидкостного охлаждения с непосредственным впрыском топлива и алюминиевым блоком цилиндров на морозе работали превосходно. Между тем в Вермахте дизельными моторами оснащались лишь тяжелые тягачи, да и то не все.

Рота трофейной бронетехники вышла на исходные позиции. Позади уже осталось и расположение гаубичной батареи 15-сантиметровых орудий KwK-18 — аккуратные орудийные дворики, маскировочные сети, штабеля снарядов. В отдалении — полугусеничные тягачи и грузовики с боеприпасами.

Кроме того, командование подтянуло дополнительно еще и батарею самоходных орудий. Это были тяжелые и неуклюжие 150-миллиметровые самоходные гаубицы «Sturmpanzer-I». Они предназначались для усиления немецких пехотных и мотострелковых подразделений. Первая версия самоходной гаубицы появилась еще во время Французской кампании, в мае 1940 года.

Это была обычная тяжелая пехотная гаубица sIG-33, смонтированная на шасси легкого танка Pz.Kpfw.I. Массивная пушка снабжалась бронещитом для защиты экипажа, так же как и ее буксируемый вариант. Кроме того, установленная на шасси танка Pz.Kpfw.I пехотная гаубица сохраняла лафет и колеса! Вся установка защищалась четырехмиллиметровой бронированной рубкой, открытой сверху и с кормы.

Центр тяжести машины оказался завышен, а шасси — перегружено. И тем не менее самоходная гаубица «Sturmpanzer-I» на базе пехотной sIG-33 была нужна пехоте как средство маневренной огневой поддержки. Артиллерия на конной тяге уже не успевала за быстрыми танковыми прорывами «молниеносной войны». В феврале 1940 года фирмой «Alkett» были переоборудованы тридцать восемь самоходок этого типа. Несмотря на ряд весьма существенных недостатков, самоходка «Sturmpanzer-I» пользовалась популярностью в Вермахте из-за высокой огневой мощи. Немецкое самоходное орудие, как и его пехотный прототип, имело большой спектр боеприпасов, включавших в себя кумулятивные, дымовые снаряды и мощную надкалиберную мину.

И теперь эти неуклюжие монстры на гусеницах вели огонь вместе с обычными гаубицами. Однако даже они не могли полностью подавить сверхмощную артиллерию русских. Дитрих Шталльманн, едва высунувшись из люка, увидел гигантские фонтаны взрывов, вздымающиеся над лесом. От ударов мощных фугасов дрожала и раскачивалась земля.

А у большевиков, похоже, в этой Кубинке были не только сверхмощные пушки, но и танки. По крайней мере, Шталльманну по рации передали приказ немедленно контратаковать русских и не дать возможность выйти к гаубичной батарее и артиллерийским самоходкам. Рации на трофейных русских танках работали отвратительно, и Дитрих Шталльманн с трудом разобрал приказ. Сквозь хрипы статики он также услышал, что их атаку поддержат самоходки — истребители танков.

Командование группы армий «Центр» не зря собрало здесь такие силы. Если русские прорвутся сюда, то участь всей наступательной операции Вермахта на этом участке фронта будет предрешена. Но во многом и генерал-фельдмаршалу фон Клюге, и генерал-полковнику Гудериану пришлось импровизировать. У знаменитого танкового генерала уже заканчивались танки. Его соперник, генерал-майор бронетанковых войск РККА Михаил Ефимович Ватутин, правильно оценил необходимые действия в отношении своих врагов. «Главное — выбить у немцев танки!»

И теперь «трофейная рота» обер-лейтенанта Шталльманна должна была этому воспрепятствовать самым решительным образом.

Трофейные танки Pz.Kpfw.747 Т-34® вышли на гребень холма и сразу же открыли огонь по таким же «тридцатьчетверкам», которые теснили угловатые «Панцеры-IV» и приземистые, словно бы распластанные самоходки «Артштурм». Оставалось их совсем немного — остальные коптили небо погребальными кострами.

— Panzer, vorwärts! Танки, вперед! — отдал приказ обер-лейтенант Шталльманн. — Выходим наперерез русским. Башни — «на один час». Бронебойным заряжай. Дальность восемьсот метров, по группе вражеских танков — беглый огонь!

Дитрих обозрел пространство перед танком в прицельную панораму. Сейчас обер-лейтенант не сомневался в своем успехе. Дюжина танков да плюс еще подошедший взвод истребителей танков «Panzerjager-I».

Эта самоходка была первым немецким истребителем танков. И хотя во многом это был прототип, но прототип весьма удачный. «Panzerjager-I» стал одним из возможных путей продолжения жизни «единичек» — легких пулеметных танков Pz.I. На их перспективах боевой карьеры был поставлен крест еще до начала Второй мировой войны, и только создание на их базе легких самоходно-артиллерийских установок могло оправдать хоть как-то существование «обузы Панцерваффе». Именно так его охарактеризовал Гейнц Гудериан.

В 1939 году специалисты берлинской фирмы «Alkett» предложили сразу три варианта самоходки на базе легкого танка Pz.I. На несколько доработанном корпусе с частично срезанной подбашенной коробкой за легким щитом предполагалось установить 37-миллиметровую противотанковую пушку Pak-35\36, 20-миллиметровую зенитную пушку Flak-30 или 75-миллиметровое пехотное орудие LelG-18.

Но 75-миллиметровое самоходное орудие поддержки отложили однозначно, так как в производстве уже осваивалась StuG.III, а самоходка с 37-миллиметровой противотанковой пушкой тоже не была одобрена из-за слабости орудия.

И тут как нельзя кстати пришлись 47-миллиметровые противотанковые пушки чешского производства, доставшиеся Германии в значительных количествах при аншлюсе Чехословакии. Это орудие в 1937–1938 годах разрабатывала фирма «Шкода» под обозначением «4.7-cm KPUV vz.38», заводской индекс — «А5».

При всех замечательных характеристиках эта пушка имела один существенный недостаток — она была совершенно не приспособлена к механической тяге. Скорость буксировки на конной тяге составляла 10–15 километров в час. Это было достаточным для чехословацкой армии, но абсолютно неприемлемо для немецкого блицкрига.

Зимой 1940 года фирма «Alkett» получила заказ на проектирование самоходной артиллерийской установки с использованием чешской 47-миллиметровой пушки и шасси танка Pz.I или Pz.II.

Для установки нового орудия готовый проект 37-миллиметровой противотанковой самоходки на базе «единички» был переработан, так как изначально эта самоходка была сконструирована на базе Pz.I Ausf.A. Ну, а этот танк оказался непригодным для такой переделки — при стрельбе без специальных упоров у него разбивало ленивец. Орудие установили на шасси танка Pz.I Ausf.B, и вместо штатного щита оно получило открытую сверху и сзади рубку с толщиной брони в четырнадцать с половиной миллиметров.

В летних боях 1941 года «Panzerjager-I» с подкалиберными снарядами показали себя очень хорошо, и вся критика в их адрес сводилась исключительно к ходовой части и трансмиссии. Часто шасси застревали на русских грунтовых дорогах даже после небольшого дождя. Но вот осенью и особенно зимой от гусеничной платформы на базе немецкого легкого танка вообще толку не было.

И вообще, 47-миллиметровая противотанковая пушка, разработанная в конце тридцатых годов, была ориентирована на борьбу с тогдашними танками. Но отнюдь не с советскими Т-34 и КВ. Однако выбирать не приходилось.

Вот и сейчас трофейные чешские самоходки открыли огонь вместе с трофейными русскими танками по русским же «тридцатьчетверкам». Вообще этот бой напоминал какую-то сумасшедшую фантасмагорию. Трофейная техника гитлеровских войск пыталась остановить атакующие русские танки. Русских было немного — всего четыре танка, два из них к тому же были легкими «шнелльпанцерами» БТ-7. Но большевики имели существенное преимущество: за ними стояли сверхмощные самоходные гаубицы.

Трофейные танки Pz.Kpfw.747 Т-34® сразу же перешли в атаку. Их 76-миллиметровые били залпами, но их снаряды рикошетировали от наклонных бронелистов советских «тридцатьчетверок». Дитрих Шталльманн снова удивился: русские создали такой танк, что даже его собственное оружие не пробивало его!

«Тридцатьчетверки» с крестами на башнях и новым, чужим обозначением Pz.Kpfw.747 Т-34® пошли в бой на такие же танки Т-34. Обер-лейтенант Шталльманн развернул башню и взялся за маховики вертикальной наводки.

— Stop! Feuer frei! Огонь! — по привычке выкрикнул Шталльманн, нажимая на электроспуск русской пушки.

Удар отдачи, сизый дым из казенника. Гильза, тускло блеснув, упала на пол боевого отделения.

— Laden! Заряжай!

Вальтер Зибер схватил новый унитар и вогнал его в пушку, захлопнул затвор.

Очередной бронебойный снаряд поднял фонтан взрыва позади легкого русского танка. «Бэтэшка» развернулась на скорости и скрылась за небольшим взгорком. Verdammt! Проклятье! Недостаток бронезащиты русский «шнелльпанцер» с лихвой компенсировал исключительной маневренностью.

Шталльманн выпустил снаряд — на этот раз бронебойный снаряд отрикошетил от лобовой бронеплиты. Ее толщина в сорок пять миллиметров и угол наклона в шестьдесят градусов довольно эффективно защищали от ударов бронебойных снарядов. В этом и сам Дитрих Шталльманн убедился, когда от русских прилетел ответный «гостинец».

— Rechts — um! Направо! — скомандовал обер-лейтенант своему механику-водителю.

— Яволь! — Алекс Кнаге навалился на тугие рычаги управления, выжал сцепление и с силой рванул рычаг переключения скоростей.

«Тридцатьчетверка» с крестами на башне резко развернулась, уходя от нескольких ответных выстрелов. Бронебойная «болванка» ударила по башне танка Дитриха Шталльманна, но повезло — смерть ушла рикошетом.

Танки вышли на дистанцию прямого выстрела и теперь кружились в смертельном «вальсе», взметая снежные кружева. Вот тут-то Дитрих Шталльманн и оценил по достоинству динамические характеристики русского танка! Трофейная «тридцатьчетверка» — Pz.Kpfw.747 Т-34® летала по снегу, будто сама ничего не весила!

Шталльманн бил из пушки как заведенный, но попасть, а тем более — поразить такой же, идентичный по характеристикам, русский танк было практически невозможно. В танковый прицел он видел, как 76-миллиметровые бронебойные снаряды с искрами отлетают от брони «тридцатьчетверок» с красными звездами на башнях!

— Ricochet, Rüstung ist nicht gebrochen! Verdammt! Рикошет, броня не пробита! Проклятье! — выругался Шталльманн.

Конечно, на короткой дистанции даже снаряд меньшего, чем 76 миллиметров, калибра способен нанести даже «тридцатьчетверке» фатальные повреждения. Однако танковый прицел существенно сужает поле зрения, а сами танки постоянно маневрируют. Вдобавок к этому — дым, облака снежной пыли, которые снижают видимость, да и постоянные удары по броне не самым лучшим образом влияют на точность прицеливания. Так что даже в таких случаях возможны рикошеты.

— Verdammt! Проклятье! — выругался обер-лейтенант Шталльманн. — Panzerkampfen feuer! Бронебойным огонь!

— Jawohl! Понял!

— Achtung! Feuer! Внимание! Огонь!

Огонь вели не только трофейные Pz.Kpfw.747 Т-34®, но и самоходные истребители танков «Panzerjager-I». Но их огонь был совершенно неэффективен. Фашистские 47-миллиметровые орудия чешского производства на дистанции в семьсот метров пробивали броню всех советских танков, за исключением Т-34 и КВ. Правда, и у этих танков была своя ахиллесова пята: «Panzerjager-I» мог пробить борт литых башен с дистанции до четырехсот метров.

Впрочем, такая точная, просто снайперская стрельба не носила массовый характер, и существенно повысить бронепробиваемость 47-миллиметровой пушки смог только новый подкалиберный снаряд. Его появление в боекомплекте «панцеръягеров» позволило пробивать броню и советских тяжелых танков с дистанции в полкилометра.

Правда, заброневое действие вольфрамо-молибденового сердечника оказалось очень слабым. Незначительным было и число вторичных осколков, представлявших наибольшую угрозу экипажу. Частыми были случаи, когда сердечник, пробив броню, раскалывался на два-три куска и просто падал на пол танка, не причинив вреда ни экипажу, ни оборудованию.

Так что, сколько они ни стреляли, их бронебойные и даже подкалиберные снаряды сыпались от брони «тридцатьчетверок», как горох. Кроме того, русские танки были весьма маневренными, а за рычагами управления сидели уже опытные воины, закаленные в боях и научившиеся укрощать стальных «зверей» Панцерваффе.

Так и шла эта смертельная перестрелка между стальными чудовищами. Русские потеряли оба легких танка, но и рота обер-лейтенанта Шталльманна лишилась двух Pz.Kpfw.747 Т-34®. Правда несколько танкистов из их экипажей все же спаслись.

Дитриху казалось, что еще немного, и он дожмет этих упрямых русских, которые, несмотря на численное превосходство немцев, продолжали сопротивляться. Его ярость была такой же сильной, как и смелость тех русских, которые противостояли ему! Сейчас он, забыв обо всем, стрелял в дыму и грохоте по силуэтам боевых машин своих противников. И каждый его снаряд ложился ближе и ближе к цели. Обер-лейтенант видел, как несколько попаданий его снарядов едва не подбили русские «тридцатьчетверки». Еще немного!

Но…

Из клубов дыма, из мельчайшей снежной завесы появились совершенно невообразимые механизмы, похожие на стальных динозавров! Скрежет металла о металл, лязг гусениц, рев моторов… Это были русские сверхмощные самоходки.

Дитрих Шталльманн вспомнил вдруг старинную немецкую поговорку: «Große Keulen schlagen große Beulen» — «Большая дубина набивает большие шишки». Так вот у русских как раз и были самые большие дубины!

Шталльманну и до этого попадались в бою сверхтяжелые танки КВ-2. То, что сейчас появилось из клубов дыма и снежного тумана, и напоминало их. И неспроста.

Это была сверхтяжелая самоходка «Объект 212», который создавался под общим руководством автора конструкции тяжелых танков КВ-1 и КВ-2 Жозефа Яковлевича Котина. Незадолго до начала Великой Отечественной войны ходовая часть тяжелого танка «Клим Ворошилов» послужила основой для разработки самоходного орудия. Проект, представленный на рассмотрение Автобронетанковому управлению в конце 1940 года, разрабатывался под явным влиянием советско-финской войны.

Преодоление долговременных укреплений Линии Маннергейма оказалось намного более сложной задачей, чем она представлялась Генштабу РККА, и решить ее без помощи тяжелой артиллерии оказалось просто невозможно. В ряде случаев стрельба из тяжелых орудий велась по финским ДОТам прямой наводкой, что было не всегда возможно в условиях сильного огневого противодействия.

Проблема могла решиться принятием на вооружение самоходных артустановок, оснащенных крупнокалиберными орудиями. Однако такие машины поступили на испытания лишь в начале февраля 1940 года, когда оборона противника была уже прорвана. Поскольку острая необходимость в такого рода самоходках исчезла, проекты T-100-Y и СУ-14-1 предпочли закрыть в пользу танка прорыва КВ-2.

Воспользовавшись этим, Котин решил самостоятельно развивать тему тяжелых самоходок, которые можно было бы использовать для ударов по ближним тылам противника либо по его переднему краю обороны.

Хотя тяжелые самоходные орудия утратили прежний приоритет, проект «Объекта 212А» получил одобрение АБТУ и был принят к реализации. Постройку сверхтяжелой самоходки надлежало провести на Ленинградском Кировском заводе, куда в декабре 1940 года был отправлен комплект рабочих чертежей для изготовления корпуса. Однако в это время предприятие было сильно загружено заказами на выпуск КВ-1 и КВ-2, на доработку которых были брошены основные силы кировского КБ. Так что работы над самоходкой значительно затормозились.

Для будущего самоходного орудия была выбрана пушка Бр-2 калибра 152,4 миллиметра, ранее установленная на сверхтяжелой самоходке СУ-14 образца 1937 года. Эта артиллерийская система была создана конструкторским бюро завода «Баррикады» в 1931 году. На сравнительных испытаниях самоходка с орудием Б-30 была вначале отвергнута, но затем — по не вполне ясной причине — все же принята на вооружение. Выбор в пользу Бр-2 оказался не самым оптимальным, так как пушка обладала несколькими конструктивными недостатками, а ее опытный образец был практически разрушен по причине разрыва ствола. Тем не менее в течение 1937–1940 годов было выпущено тридцать семь орудий, которые впоследствии вошли в состав тяжелого пушечного полка Резерва Верховного Главного Командования.

При всех своих недостатках — невысокой мобильности, трудоемкости в изготовлении, низкой живучести ствола — гаубица Бр-2 обладала высокой мощностью.

Конструктивно орудие Бр-2 состояло из ствола длиной 47,2 калибра, массивного затвора поршневого типа, лафета, гидравлического тормоза отката и гидропневматического накатника. Для облегчения подачи снарядов с грунта имелся специальный кран с лебедкой.

Для того чтобы разместить на базе тяжелого танка КВ эту артиллерийскую систему, пришлось значительно доработать ходовую часть. Число опорных катков увеличили до семи штук на борт. Причем в задней части расстояние между ними было сокращено, а в средней, менее нагруженной, — увеличено.

Изменения в конструкцию шасси были внесены по причине полного перепроектирования компоновки. Боевое отделение располагалось сзади и частично в средней части корпуса. Отделение управления, в котором находились места механика-водителя и стрелка-радиста, находилось между трансмиссионным и моторным отделением. Корпус был сварным и собирался из катаных броневых листов.

Для защиты от пехоты сверхтяжелая самоходка «Объект-212А» оснащалась тремя пулеметами «Дегтярев-танковый». Один из них устанавливался в лобовом листе корпуса, а второй — в кормовой части боевого отделения, третий пулемет был зенитным и должен был монтироваться на турели на крыше боевого отделения.

Боезапас для орудия Бр-2 составлял сорок семь выстрелов раздельного заряжания. Для сравнения: танк КВ-2 комплектовался тридцатью шестью арт-выстрелами.

Поскольку масса «Объекта-212А» приближалась к шестидесяти пяти тоннам, для такой тяжелой самоходки понадобился сверхмощный двигатель. В качестве основного варианта был выбран форсированный дизель В-2 с приводным центробежным нагнетателем, который должен был развивать максимальную мощность 850 лошадиных сил. Это позволило развивать максимальную скорость до тридцати пяти километров в час и иметь запас хода по шоссе порядка двухсот километров.

Сверхтяжелая самоходка Жозефа Котина «Объект-212А» тоже была включена в состав Отдельного тяжелого дивизиона особого назначения. И теперь она била прямой наводкой по танкам обер-лейтенанта Шталльманна.

В номенклатуру боеприпасов орудия Бр-2, установленного на «Объекте-212А», входили два типа боеприпасов: осколочно-фугасные 53-ОФ-551 массой 48,9 килограмма и бетонобойные 53-Г-551 массой 49 килограммов. Начальная скорость снаряда 53-ОФ-551 составляла 880 метров в секунду, а максимальная дальность выстрела — 25 километров. Также в боекомплекте был и мощный бронебойный снаряд массой более пятидесяти килограммов. Он имел начальную скорость 860 метров в секунду и на дистанции пять километров мог пробить 40-миллиметровый лист брони.

Попадание любого из этих нарядов разваливало любой танк, кроме, пожалуй «Клима Ворошилова», до основания!

Грохот их выстрелов проник даже под броню трофейного Pz.Kpfw.747 Т-34®. На глазах Дитриха Шталльманна несколько его танков просто разлетелись вдребезги! Удар в наклонную лобовую бронеплиту просто проломил люк механика-водителя и взорвался внутри. Поток яростного пламени сорвал башню, выбил все люки, катки, изорвал стальные траки. В одно мгновение грозный стальной хищник превратился в изорванную и обожженную груду металлолома! А потом такая же печальная участь постигла еще три танка из подразделения обер-лейтенанта Шталльманна.

А на самоходках — истребителях танков «Panzerjager-I» и вообще можно было поставить жирный черный крест с белой окантовкой!

Вместе пара советских «тридцатьчетверок» продолжали беглый огонь по своим «зеркальным врагам». При поддержке сверхмощных самоходок, бьющих прямой наводкой, у них появились неплохие шансы.

Бой длился еще полтора часа. Полтора часа русские выдерживали шквальный огонь и постоянные атаки. Но вот во время одной из передышек между атаками Дитриху Шталльманну по рации пришел приказ выйти из боя, оставить позиции и вместе с уцелевшими самоходками возвращаться в расположение танкового батальона. Приказ был передан из самого штаба группы армий «Центр». Видимо, осторожный генерал-фельдмаршал фон Клюге решил более не рисковать своими подвижными механизированными соединениями.

Бой, который длился полдня и который не принес успеха ни одной из сторон, был завершен. Впрочем, русские все же выстояли, и гитлеровским мотомеханизированным подразделениям не удалось взять Кубинку. И в этом им помогли сверхмощные самоходки и стойкость советских танкистов.