Танья-богатырь. Мансийские сказы.

ЗАКОЛДОВАННОЕ СЛОВО

Не у синего моря, не у горных круч, не у рек могучих, а в глухой тайге жил Тарка-охотник.

С ветром в детстве Тарка дружил: он его и ласкал, и за кудри трепал, и учил, как свистеть-кричать, где на случай беды искать. С детства Тарка и к морозу привык. Знал проделки и повадки его. И по хрусту деревьев угадывал, где шагает мороз, серебрит все вокруг, леденит. В такую пору долго в чуме охотник сидел, ноги грел в золе, ждал, когда мороз пройдет, успокоится.

А под песни пурги засыпал крепко, видел сладкие сны.

Как настанет пора, на охоту Тарка торопится. Разглядит он под утренней порошей соболий след, идет день, идет другой, идет много дней, все равно изловит зверя.

В неудачные дни говорил сам себе:,Не ругай, Тарка, ловушки, нет у них ума“.

А сам думает: «Плохо, плохо, Тарка, охотился. Пустые крошни — тяжелая ноша охотнику».

Так и жил Тарка на родной земле.

Как-то под вечер торопился Тарка с охоты, густым лесом шел, прямей дорогу к чуму искал. Вдруг учуял он запах дыма едкого. Остановился, постоял, поглядел в разные стороны. Тишина, только черный дым меж деревьями крадется, как лиса. Сбросил Тарка крошни с плеч и пошел посмотреть, кто в тайгу пришел? Кто дым по тайге пустил?

И увидел Тарка большие костры. Притаился за деревьями, смотрит, слушает, видит: люди топорами стучат, гул кругом стоит, с шумом падают кедры могучие. Их в костры бросают, только искры к небу летят, дым по земле стелется.

Вдруг гром раздался. С перепугу присел Тарка. «Кто среди зимы гром делает? — подумал и назад побежал. Видит: звери бегут и птицы летят, обгоняют его. — Кто в тайгу пришел? У кого спросить?»

Прибежал Тарка к озеру. Изловил оленя белобокого и бегом к берегам речным — ветер отыскать, ветру рассказать про беду в тайге.

И помчал его олень во весь мах: из-под широких копыт снег комьями выбрасывая, рога большие ветвистые на спину закидывая. Долго бежал олень, устал. Остановился. Рогом снег пободал, на колени пал.

— Ты оставь меня, Тарка-охотник! — вдруг сказал олень голосом человечьим. — Отпусти на болото меня, дай набраться сил!

Рассердился Тарка, вскочил с нарт{5} и давай кричать, ругаться.

— Ты дурной олень! Стороной бежишь! Мох-лишайник ешь! Ничего не глядишь! В тайгу люди пришли! Дым-огонь принесли! Загорит тайга. Злой огонь весь лишайник съест, не оставит мха…

Вскочил олень, промычал, проревел, боль-усталость стряхнул — и с вспотевших боков на землю ворсинки посыпались.

— Уж недолго бежать! — слышит крик в стороне.

То сова кричит с опаленным крылом.

— Ты по сору беги! Потом к Янге сверни! Через гору скачи! И на берег реки!

И помчался олень, обгоняя птиц: на сор прибежал, по Янге свернул, через гору на берег выбежал. А ветер тут как тут. По широкой реке катается, то в одной стороне, то в другой его длинная снежная борода покажется. То в вершинах деревьев зашумит, бородой за ветки зацепится и придавит их к земле, то кустарники треплет, то с пушистыми снежинками заигрывает да так закрутит их, что до самых звезд они поднимаются. Улыбается ветер, радуется.

Как увидел Тарку, шапку с него сбросил, укатил в кусты и давай кидать самого в разные стороны. От куста к кусту, от кочки к кочке. Шагу сделать не может охотник.

— О-го-о-го! О-го-го! Ты дурной ветер, зачем балуешь? — закричал Тарка- охотник. — Я к тебе за помощью пришел!

Ветер замолчал, за деревья могучие ухватился, качается, головой трясет, бородой метет, только снег летит-кружит в разные стороны.

— Говори скорей! — кричит. — Сил не хватает стоять.

— В тайгу плохие люди пришли! — крикнул охотник. — Дым-огонь принесли! Среди зимнего дня гром делают.

Зашумел ветер, полетел. Летит, летит, остановится. Видит: тихо спят снега, под тяжелым льдом дремлют реки, а от леса гарью, дымом напахнуло.

Видит: войско большое прискакало. За плечами у солдат котомки немалые. Кони сытые, запряжены в сани-розвальни.

Заскрипели полозья, забуровили кони нетронутый снег.

Вздрогнул ветер, от злости затрясся весь. Закружил, замел — не видать ни следа, ни дороженьки. Лопотину рвет, полы прямо на голову закидывает. Ну, раздеть, разуть норовит. Даже кони и те с ног валятся.

— На какой нам леший эта Сибирь! — взмолились люди. — Ни следа, ни дороги нет. Жди — мороз еще в гости пожалует!

— Устоим. Приберем к рукам. Обуздаем всех. На то и послано сюда войско царское!

Взметнулся ветер, взлетел в облака и помчался брата мороза на подмогу звать.

А тем временем войско царское разожгло костры огромные. Торопилось у огня отогреть руки примороженные.

Покряхтел мороз, подкрался тихонечко. Поначалу со всеми заигрывал. Кому нос щипнет, кому ухо, а кому до щеки доберется.

— Проклятущий край! Ни одной избенки вокруг! — Слышит это мороз да радуется.

Сам тихонечко до ног и до рук добирается, а зазевается кто — и под шубу залезет.

Заплясали ноги, забегали. А мороз знает дело свое. Примораживает.

И давай плясать войско царское. Пляшет день, другой. С ног все валятся, остановиться не могут. А мороз трещит. Хоть кого в сосульку оборотит, а ветрище трясет беспрестанно всех.

— Пропади ты пропадом, весь безлюдный край! Со своими зверями и птицами. Со своими лесами и реками!

И помчалось войско в обратный путь. Стало тихо в тайге, обрадовался Тарка. Ветру, морозу откланялся и домой пошел.

С той поры много дней прошло, много зим.

Как-то ночью слышит Тарка незнакомый звон. Колокольчики позвякивают и у чума упряжка останавливается. Ввалился в чум чужой человек. И язык чужой — не может Тарка ничего понять. «Соболь, белка, куница» — только и понял. Тут же принес человеку дорогие меха. Тот сложил их на нарты и уехал дальше в тайгу, бубенцами побрякивает.

Вышел Тарка из чума, да к ветру скорей: узнать, кто такой по тайге разъезжает?

Полетел ветер. Слышит: орет, горланит во все горло Тютюримко-шаман. Рядом с ним на нартах в теплой шубе сидит чужой человек, все про соболя, белку расспрашивает.

— Соболь, белка — полно! Горностай — полно! И песец — полно! — кричит Тютюримко-шаман. — Ты, купец, приезжай! Нам побольше таскай воды огненной.

Ветер тут налетел. Опрокинул нарты вверх полозьями.

И мороз успел прискакать. Ну морозить купца. В меховые унты забирается, в совике{6} гуляет-хозяйничает. У купца от холода глаза выкатываются. Губы синие дрожат зубы чакают.

— Пропади пропадом и пушнина вся! — взмолился купец обмороженный. — Домой скорей! Погоняй оленей!

И надолго забыли купцы дорогу в эту сторону…

А если и приезжали, то крадучись, чтобы с ветром да морозом не встретиться…

Еще много зим прошло. Лето настало. Ветер в ту пору праздновал: тальники мыл в воде, свою бороду расчесывал день-деньской впопыхах был и радостях. Песня звонкая до него докатилася. Бросил ветер дело свое, полетел послушать.

Видит: люди идут, смех и радость в глазах. Ветер зашумел засвистел. Только люди не испугались его, не попрятались. Дальше идут.

Удивился ветер. Кто такие отчаянные? У леса спросил, у рек спросил, у озер спросил Никто не знает. А когда спросил горы Уральские, засмеялись они, загрохотали повалили камни в разные стороны.

— Геологи пришли! Люди это бесстрашные! Ничего тебе с ними не сделать.

Полетел ветер к холодному морю. Стал мороз на помощь звать.

— Не могу, — говорит мороз. — Не пришла пора! Лето сейчас. Ты слетай-ка

на болота, озера — попроси комаров. Не бывать такому, чтоб не справились!

Поднялось войско комариное. Загудело, запищало, небо тучей заволокло, закрыло.

— Берегись, геолог! — ветер кричит. — Мы еще до мороза тебя выживем!

А у геологов пилы визжат, машины шумят, дома строятся. Смотрит ветер: Тарка тут же ходит, улыбается.

— Ты чего, Тарка, делаешь? — прокричал ему ветер на ухо.

Погрозил охотник ветру, улыбнулся. А геологи дальше идут, песни поют.

За работу принялся ветер. Без умолку шумел, без умолку хлестал много дней подряд. Пока силы его не покинули.

Тут комариная туча навалилась. Хоть лопатой греби, хоть кострами жги это войско иглоносое. Передохнуть нельзя!

Вдруг вздрогнула земля, зашевелилась.

Испугался Тарка, плашмя в лодку пал. Ветер прочь полетел, комарье на болота сдул. А земля снова вздрогнула. К небу огненный столб подбросила. Побежала речка черная да пахучая.

Парни песни поют, радуются.

— И чего орут, окаянные! — ветер думает.

— Ты, Сибирь, Сибирь, наша Родина! — несется вокруг.

Видит — Тарка едет. Санквалтап{7} везет.

— Ты куда это, Тарка, отправился? — ветер крикнул вслед.

— Я поехал к геологам! — крикнул Тарка.

— Заколдованное, видно, крепко-накрепко это слово. Ничего с ним не поделаем. — заныл ветер.

— Быть хозяином ему! — прохрипел мороз.

Ветер долго летал, долго снегом кидал, долго слушал песни добрые да и сам вдруг запел.

Про луга пропел, про леса пропел. Не забыл и про реки великие.

Только лучше других была песня новая, здесь неслыханная.

Про больших людей, молодых парней, озорных, работящих, отчаянных, тех, которых геологами зовут.