Тарсо, Христа ради юродивая

Введение

Читатели Патериков[11] и других творений святых отцов знают, что аскетические подвиги обычно совершались в пустыне. Святые, чья жизнь была посвящена достижению евангельского духовного совершенства, а подвижничество было суровым до крови, изначально просияли во Святом Духе именно там — в таком месте на земле, которое лишено зелени и воды, тени деревьев и утешения от живущего рядом человека.

Пустыня зачастую была весьма сурова даже для самых аскетичных ревнителей пустыннической жизни. Но во времена расцвета подвигов трезвения и молитвы она стала обычным полем боя за очищение души и причастие небесным мистическим дарованиям Святого Духа. Так, пустыни Нитрии, Фиваиды, Синая, Палестины, Иордана сделались духовными символами и остались в памяти Христовой Церкви аскетическими памятниками бесчисленным христианам, просиявшим в подвиге ради очищения от страстей и ради жизни, насыщенной таинствами благодати Божией.

* * *

Но нельзя забывать, что Святой Дух, обоживающий человека, не связан установлениями и обычаями человеческой жизни. Дух дышит, где хочет[12].

В смене времен и течении непрестанно изменяющихся условий жизни Святой Дух — свет и жизнь, и живой разумный источник, Дух премудрости, Дух разума, благой, правый, мыслящий, владычествующий, очищающий согрешения, Бог и боготворящий[13] — совершает духовное возрождение и спасение любящих Бога душ во все мгновения времени и в любых жизненных обстоятельствах.

Конечно, пустыня — это мистическая цитадель православного аскетизма. Но жизнь в этом месте сама по себе не очищает от страстей и не возрождает человеческую душу во Христе Иисусе. Человека делает подвижником не место, а образ его жизни. Там, где трезвение и бодрствование, затеплившиеся от огня Святого Духа, совершают таинство личного спасения в горящей от Божественной любви душе, там таинственно, невидимо для неискушенного ума, сияет духовное величие пустыни, в которой подвизались святые отцы.

Свет этой пустыни просиял и в наши дни — в Кератее, пригороде Афин, на пустыре неподалеку от одного большого монастыря. Этого клочка аттической земли коснулась подвижническая слава Фиваиды и Нитрии.

* * *

Молодая женщина, имея мужественный подвижнический ум и горящее Божественной любовью сердце, смогла вырваться из пустыни общества потребления, наполненной идолами и алтарями всевозможных страстей. Она поселилась на этом клочке аттической земли и превратила его в сияющую Божественным светом арену святоотеческих подвигов, в место, откуда звучала обращенная к нам, казалось бы добрым христианам, проповедь той великой евангельской истины, что Царство Небесное силою берется и употребляющие усилие овладевают им[14].

Храня верность Евангелию, она подвизалась не только до пота, но и до крови. Поэтому ее жизнь стала для нас светлым примером, стала вызовом, заставляющим проснуться нашу христианскую совесть, убаюканную повседневными житейскими делами. Для знавших Тар со ее жизнь была промыслительным обличением нас, нынешних христиан, захваченных стремлением к вещам и благополучию, забывших заповедь о понуждении себя ради Царства Небесного и в итоге успокоившихся в болоте внушенной бесами смертоносной лености.

Посмотрим же внимательнее на эту жизнь — не для того, чтобы подивиться и прославить похвалами, но для того, чтобы увидеть в зеркале ее подвижнического жития наше «до отвратительности загрязненное лицо»[15] — увидеть самих себя, расслабленных и ленивых, не желающих хоть немного потрудиться для приобретения подлинных евангельских сокровищ.

* * *

Юная Тарсо в четырнадцать лет была призвана благодатью Святого Духа, как и все христиане, подвизаться ради спасения своей души — ведь Бог хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины[16].

Бог желает спасения всех людей и поэтому в притче о званных на вечерю делает особый упор на обращенный к ним призыв. Он велит Своим служителям вновь и вновь звать людей, вплоть до применения силы[17], чтобы преодолеть безразличие или леность тех, кто и рад бы прийти, да не идет.

Но, конечно, Бог ни в коем случае не спасает человека насильно, против его воли. Он спасает тех, кто действительно хочет спастись и кто подтверждает это желание, беря на себя суровый подвиг неуклонного воплощения в своей жизни спасительных евангельских заповедей. Именно таких людей, как говорит об этом преподобный Максим Исповедник, Святой Дух «претворяет к обожению»[18].

* * *

Желание Тарсо достигнуть спасения и посвятить этому свое подвижничество открыло — в конкретный благодатный момент ее жизни — вход Святому Духу и положило начало ее обожению. Святые отцы говорят, что наше спасение зависит от нашего желания. История блаженной Тарсо вновь подтвердила эти слова.

Даже воцерковленный христианин может думать, что человек, достигший духовного совершенства, то есть по-настоящему святой человек, от чрева матери предопределен Богом для обретения святости. Наверное, такой христианин думает так потому, что его воображение потрясают (особенно при сравнении с собственными, часто преувеличенными, немощами) великие подвиги святого, суровая аскетическая жизнь почти за гранью человеческих возможностей и неусыпная борьба со своими страстями.

И когда мы хотим оправдаться за наше бессилие стать святым, тогда хватаемся за «спасительный» аргумент «грешного человека» — не для покаяния, но для оправдания нашей неспособности вести подлинную духовную жизнь: «Мы ведь грешники, куда нам до святых!»

У блаженной Тарсо была другая логика. Приступив к подвигу, она без страха смотрела в лицо смерти — смерти собственной самости. Иногда, отбросив юродство, она говорила: «На это место меня привез катафалк. Вот здесь меня выгрузили», — и показывала на землю.

Так, всю свою жизнь она старалась непрестанно умерщвлять свою самость[19]. Она была мертва для всего прекрасного и усладительного, но вместе с тем и для всего скорбного, свойственного этому миру. Именно это умерщвление всего человеческого в ее жизни побуждало тех, кто с ней знакомился, думать: «Разве возможно кому-нибудь достичь меры Тарсо? Она — избранница Божия».

Но любовь Божия желает спасения всех людей, ее благодатный призыв обращен ко всем в равной мере. Ведь Бог есть любовь, Он благ и справедлив. Даже если кажется, что кому-то Он дает больше, это не значит, что другому Он дает меньше из-за предвзятого отношения. Бог нелицеприятен[20].

Здесь мы сталкиваемся с проблемой свободы человека и его права или возможности выбора пути своего спасения. Речь идет о выборе своей собственной меры[21] духовного подвижничества, то есть об употреблении своего[22] конкретного личного таланта[23], данного для спасения.

* * *

Преподобный Максим Исповедник в этой связи замечает: «Бог, ради пестрого разнообразия в устроении наших душ, по благости Своей сотворил соответственное множество путей, приводящих в вечные обители безукоризненно шествующих по ним, так что каждый, избрав подходящий себе путь и по нему совершив шествие жизни, сможет занять на небесах чаемое место в вечной славе»[24].

Говоря это, святой Максим подразумевает, что каждый человек получил от Бога свой собственный талант спасения. То есть каждому человеку отпущена своя мера подвижнических сил, которые он призван приложить, следуя по своему пути к Царствию Божию. И если он достигнет своей цели, то достигнет и своей меры совершенства во Христе Иисусе. Поэтому слово святого Максима ясно и однозначно: «Если кто будет подвизаться соответственно своей мере, то, когда он достигнет Царствия Божия, достигнет определенной ему обители, это будет значить, что он достиг совершенства, хотя бы и был один выше другого по степени или мере духовного возраста (то есть по результату духовного подвига)»[25].

Какова же наша собственная мера? Знаем ли мы ее? Может быть, из-за лености, незаметно для нас овладевшей нами, мы вообще ничего не желаем знать про это?

Но блаженная Тарсо увидела, по благодати Божией, свою меру и выбрала свой путь к Царствию Божию — путь юродства ради Христа.

Ее домашние, как водится, оказались не в состоянии понять столь высокие устремления. Им казалось, что все это неестественно для очень красивой, умной и образованной девушки.

Такое настойчивое желание уйти из мира и избрать монашескую жизнь часто приводит родственников к выводу: «ребенок психически болен». Прийти к такому выводу легче всего, тем более что он позволяет очень просто воспрепятствовать такому уходу. Так Тарсо «понадобилась» психиатрическая помощь.

* * *

Люди, не понимающие, что значит юродство во Христе, обращают внимание только на внешнюю сторону юродства, на удивительное поведение юродивых. Поэтому они думают: «Ребенок сошел с ума. Она стала не такой, какой мы ее знали раньше. Она помешалась».

Но Христа ради юродивый христианин ни в коем случае не является безумным или выжившим из ума. Он не глупец, не маньяк и не сумасшедший. Он более разумен, чем самые разумные люди на свете. Он мыслит абсолютно здраво.

* * *

Один святой афонский старец сказал своему послушнику, попытавшемуся уйти от него, убежать от послушания, чтобы стать юродивым ради Христа: «Дитя мое, чтобы стать юродивым ради Христа, ты должен быть разумным, если хочешь иметь награду. А когда я и ты — юродивы (то есть когда у нас мозги не на месте), то как мы можем стать юродивыми, если мы уже таковы?»[26]

* * *

Нет, блаженная Тарсо не была сумасшедшей. Она была гораздо разумней тех монахинь из соседнего монастыря, которые презирали и избегали ее, считая полоумной.

Она была юродивой ради Христа, то есть вся — душой и телом, сердцем и разумом — была предана своему Спасителю Христу. Она была верна святоотеческому слову: «Предадим себя всецело Господу, чтобы воспринять Его всецелого»[27]. В этом всецелом предании себя Христу ее ум непрестанно просвещался светом Христовым. Об этом говорит Псалмопевец: Ты просветиши светильник мой, Господи, Боже мой, просветиши тьму мою[28].

После того как святой Андрей мужественно сразился с демонами и победил их, однажды ночью он увидел такой сон. Толпа эфиопов исчезла с великим стыдом, явился тот славный юноша, подарил блаженному Андрею драгоценные венки и, облобызав его, сказал: «Отныне ты наш друг и брат; а посему беги нагим в этом прекрасном ристании, стань юродивым ради Меня, и Я сделаю тебя причастным многих благ в царствии Моем»[29].