Тайфун

«Я не антиамериканец», — сказал он. «Я просто презираю нынешнюю американскую администрацию. Я в отчаянии от того, что Буш сделал обычных, порядочных людей такими, какие они есть».

Мир должен дважды подумать о том, что когда-то было и всё ещё может стать великой страной, когда события 11 сентября должны были заставить обычных, порядочных людей во всём мире принять Америку как никогда прежде. Мне не нравится, что политики-неоконсерваторы запугивают своих так называемых союзников, одновременно играя на худших, расистских инстинктах своего собственного растерянного электората. Мне не нравится, что мы живём в эпоху, когда быть против войны означает быть антиамериканистом, быть пропалестинцем — быть антисемитом, критиковать Блэра — значит каким-то образом поддерживать Путина и Ширака. Всё, чего все просят в эту так называемую эпоху террора, — это какое-то лидерство. Однако, куда ни глянь в общественной жизни, нигде нет ни правды, ни мужества, ни достоинства.

Подобные настроения неизбежно привлекли внимание отдела кадров SIS – коварных и циничных людей, которые, как мне кажется, часто больше заинтересованы в подрыве доверия своих сотрудников, чем в обеспечении надлежащего настроя для надлежащего выполнения ими своих обязанностей. Ходили мрачные слухи, что Джо «слег»: его видели читающим газету No Logo на линии District Line, и он даже рекомендовал статьи Роберта Фиска и Джона Пильгера переводчику с арабского в столовой на Воксхолл-Кросс.

К счастью, спокойствие восторжествовало. Леннокс не был протолеваком; его послужной список свидетельствовал о готовности принимать жёсткие решения и мириться с некоторыми довольно сомнительными оперативными методами ради обеспечения долгосрочного преимущества Службы. Любые его опасения относительно направления политики правительства в Ираке были лишь отражением общественного мнения в целом и, если уж на то пошло, мнения примерно семидесяти пяти процентов сотрудников СИС.

Ещё одной особенностью трёхлетней командировки Джо в Лондон была скука. Поездка на метро до станции Воксхолл каждое утро не идёт ни в какое сравнение с захватывающим зрелищем переправы на пароме Star Ferry через гавань Виктория. И взаимодействие с Уайтхоллом по вопросам разведывательной информации не сравнится с волнением и трудностями самостоятельного получения этих данных. Будучи совой по натуре, Джо скучал по барам и ресторанам Куала-Лумпура, по давке и потливости азиатских улиц. Выход в Сингапур означал, что нужно было просто снять телефонную трубку, договориться о встрече с другом через два часа и не выходить из дома до пяти-шести утра.

Чтобы выйти в свет в Лондоне, нужно было договориться за две недели, записать имена в список гостей, отстоять полчаса в очереди, чтобы попасть в дорогой, переполненный ночной клуб, а затем уклониться от куч рвоты на

Дорога домой. Как бы то ни было, к 2004 году большинство друзей Джо из прежних времён остепенились. Он чувствовал себя всё более оторванным от их мира подгузников и брака. Джо любил цитировать изречение Гёте: «Человек может вынести всё, кроме череды обыденных дней» — и мечтал вернуться в Азию. «Там я чувствую себя как дома», — говорил он. «Там я счастливее всего».

Осенью 2004 года ситуация достигла критической точки. На званом ужине в Тафнелл-парке Джо встретил своего старого университетского друга Гая Коутса, который искал человека, свободно владеющего китайским языком, для открытия представительства в Пекине для Quayler, узкоспециализированной фармацевтической компании, которая надеялась выйти на китайский рынок. Офисы такого типа не должны быть чем-то большим, чем стол и факс, но они позволяют западным компаниям продвигать и продавать свою продукцию в ограниченных масштабах до регистрации в качестве полноценного предприятия китайским правительством. Три дня спустя, на обеде в Сити, Коутс предложил Джо пятилетний контракт стоимостью около 90 000 фунтов стерлингов в год с квартирой в Саньлитуне и небольшим пакетом акций. Джо соблазнился, не в последнюю очередь зарплатой, которая более чем вдвое превышала его зарплату в SIS. Я также пытался уговорить его вернуться на Восток. По совпадению, SIS как раз воспользовалась некоторыми связями, чтобы устроить меня на работу в Пекине в американской новостной организации, и я решил, что моя социальная жизнь значительно улучшится, если Джо будет рядом.

«Всё будет как в старые добрые времена», — сказал я ему по телефону. «Кроме того, тебе нужно уехать из Лондона к черту».

Джо оказался перед дилеммой. Остаться в SIS и рискнуть трёхлетней командировкой в азиатскую глушь или сбежать с корабля, чтобы работать в китайской столице в период подготовки к Олимпиаде 2008 года? Джо никогда не интересовали деньги, и у Дальневосточного управления могли быть более интересные варианты, чем, скажем, Северная Корея, но он чувствовал необходимость обсудить ситуацию со своим непосредственным начальником в Воксхолл-Кросс.

Обеспокоенные тем, что Джо может прекратить работу в трудное для Службы время, и обеспокоенные тем, что не хотят потерять одного из своих лучших и самых опытных офицеров, SIS

В отчаянной попытке убедить Джо, Дэвид Уотерфилд отправил его в последний путь. В конце концов, вмешательство наставника Джо уже увенчалось успехом. Не было оснований полагать, что и в этот раз они не смогут добиться успеха.

26 Чайнатаун

Никто на самом деле не знает, что случилось с Джошем Пиннегаром. Никто не знает, было ли это случайностью или умыслом. Инцидент до сих пор обсуждается в барах и ресторанах Сан-Франциско, хотя в самом Чайнатауне на все вопросы наталкивается стена молчания. Более чем через год после его убийства ни один свидетель из местного сообщества не выступил с описанием нападавших на Пиннегара или не подтвердил конкретные детали нападения. Попытки ФБР доказать, что ответственная банда Триад была нанята МГБ, предсказуемо потерпели неудачу. Прокитайские газеты в районе Сан-Франциско — Singtao Daily , China Press , Ming Pao — обвиняют в этом простом случае ошибочной идентификации. Другие утверждают, что щупальца Коммунистической партии Китая простираются через Тихий океан во все аспекты жизни китайцев в Соединенных Штатах Америки. Они утверждают, что правительство в Пекине использует банды Триад для запугивания этнических китайцев, открыто критикующих режим у себя на родине. Из этого следует, что им было бы слишком легко профинансировать убийство такого рода.

Таковы факты.

В начале зимы 2004 года Джош Пиннегар получил в Лэнгли зашифрованное сообщение от неактивного источника в китайских вооружённых силах, который в течение короткого времени передавал информацию ЦРУ во время тайфуна. Источник организовал встречу с Пиннегаром в известном баре на Грант-авеню в Чайнатауне Сан-Франциско. Дальнейшее расследование показало, что источник должен был прилететь в аэропорт Лос-Анджелеса 10 ноября, чтобы присутствовать на свадьбе в Сакраменто 13-го числа. Он так и не сел в самолёт.

В тот вечер Пиннегар прошёл в бар и два часа ждал за столиком у окна. Бар пользовался популярностью у студентов и туристов, и в пятницу вечером было многолюдно. Один из сотрудников вспоминает, что Пиннегар выглядел несколько неуместно в образе «мужчины лет тридцати, читающего роман и пьющего газировку», в то время как вокруг него толпились молодые американцы.

«попиваем пиво и играем в бильярд».

Ближе к десяти вечера Джош убедился, что его контакт не появится. Он попросил чек и оставил десять долларов чаевых. Он пошёл в

ванную комнату, взял пальто, а затем вышел из бара через главный вход на Грант-авеню.

Двое членов банды «Триада» подошли пешком с другой стороны улицы, размахивая мясницкими тесаками, смоченными в экскрементах, чтобы вызвать мгновенный сепсис. Первый удар оторвал Пиннегару правую руку по плечу. Второй удар попал по мобильному телефону в кармане его брюк, оставив неглубокую рану на верхней части бедра. Свидетелей было как минимум семь, шестеро из которых были китайцами. Студентка юридического факультета Йельского университета, проходившая мимо и говорившая с полицией на условиях полной анонимности, слышала, как во время нападения кричала женщина и кто-то ещё: «Вызовите полицию!». Насколько она помнила, Пиннегар не издал ни звука, пока на него обрушивались удары.

За считанные секунды он потерял не менее двух пинт крови. Раны на голове и туловище слишком ужасны, чтобы их описывать. Джош Пиннегар был констатирован мёртвым по прибытии в больницу Сан-Франциско. Нападавшие скрылись на мотоциклах, которые позже были найдены брошенными и сожжёнными в парке Редвуд.

27 ВОДА ПОД МОСТОМ

, красноречивый, аристократичный и не терпящий дураков, был британским шпионом старой закалки. Работая в Лондоне, он неизменно носил костюм от Хоукса с Сэвил-Роу, броги от Джона Лобба, рубашку от Тернбулла и Ассера и носки от Нью-Йорка и Лингвуда. Он часто обедал в своём клубе на Пэлл-Мэлл, каждые третьи выходные проводил в коттедже в Дорсете и иногда посещал собрания Сельского союза. Летом, три недели, он с женой отдыхал в роскошном фермерском доме в португальском Алентежу, предоставленном бывшим сотрудником разведки.

коллега, добившийся успеха в «Кейзновс». Выход на пенсию, вероятно, будет включать в себя непродолжительную работу в Национальном фонде, с редкими лекциями в IONEC. Действительно, Дэвид Уотерфилд настолько легко вписывался в определённый стереотип Форин-офиса, что, когда он вышел с платформы 16 на вокзале Ватерлоо, чтобы пройти через переполненный вестибюль вокзала, ожидающему Джо пришло в голову, что он именно тот самый джентльмен-шпион высшего класса, который испортил репутацию МИ-6. Они были

Слишком легко высмеять, проще простого высмеять. Однако Джо также понимал, что этот образ совершенно обманчив: за добродушием выпускника частной школы Уотерфилда скрывался ум, столь же острый и убедительный, как и любой другой на службе. Джо с нетерпением ждал, как тот попытается его переубедить.

Из Ватерлоо они направились на север, к реке, обсуждая широкое влияние Батлера и размышляя о былых временах в Восточной Азии.

Уотерфилд оставался в недавно созданном специальном административном районе Гонконг до 2000 года, а затем три года провёл в Пекине. Их пути пересекались лишь дважды, пока Джо работал в Малайзии и Сингапуре, но они возобновили профессиональную дружбу, работая вместе в Vauxhall Cross.

«Скажите, — сказал Уотерфилд, когда они бок о бок спускались по винтовой лестнице, ведущей в Фестивальный зал. — Что вы помните о Кеннете Ленане?»

Из всех вопросов, которых Джо ожидал, этот был совсем не тем. Насколько ему было известно, Ленан уволился из Управления в начале 1998 года, чтобы работать в американской строительной компании в Китае. Какое отношение его история имела к неопределённому будущему Джо в SIS?

«Он ушёл вскоре после того, как я переехал в Куала-Лумпур, не так ли?» — сказал он. «Получил выгодное предложение от Halliburton или Bechtel поработать в провинции Ганьсу».

Возможно, последующее поведение Ленана стало предостережением.

«Работа была в корпорации Macklinson», — поправил Уотерфилд.

Они вышли на широкую пешеходную дорожку, которая тянется от London Eye до галереи Tate Modern и ведёт на восток, к мосту Блэкфрайарс. «Он провёл шесть недель в Ланьчжоу, а затем переехал в Урумчи на более или менее постоянной основе».

Подросток на скейтборде прогрохотал мимо, нырнув под бетонный навес здания Королевы Елизаветы. Услышав слово «Урумчи», Джо начал прослеживать в сознании смутную, неопределённую связь между Ленаном и профессором Ван Кайсюанем, когда Уотерфилд спросил: «А что вы помните об отношениях Кеннета с Майлзом Кулиджем?»

Чайки низко кружили над сланцево-серыми водами Темзы. Джо чувствовал, как прошлое накатывает на него, словно приливная волна.

«Я помню, что не доверял ему, — сказал он. — Помню, были какие-то проблемы с профессором Ваном».

«И почему это было?»

«Это долгая история». Джо чувствовал, что Уотерфилд уже знал большую часть истории.

«У нас много времени».

Неподалёку виднелись перила, выходящие на Темзу. Джо направился к ним. Стояло свежее сентябрьское утро, на небе ни облачка. Джо закурил сигарету и, словно пытаясь пробудить память, начал пересказывать события той тревожной недели семилетней давности: внезапное появление Ленана среди ночи; неуклюжую ложь Ли в конспиративной квартире; неуклюжие отрицания Майлзом заговора ЦРУ, произнесённые в глубине ночного клуба в Ваньчае. Уотерфилд слушал, как его взгляд скользил по лодкам на реке и поездам на Хангерфордском мосту.

«И это был последний раз, когда вы о нём слышали?» — спросил он, когда Джо закончил. «Ни Майлз, ни Кеннет больше никогда не упоминали Ванга?»

"Никогда."

Они развернулись и пошли на восток. Мимо прогрохотал ещё один скейтбордист, и Уотерфилд тихо выругался. «Пойдём внутрь», — сказал он.

"Кофе."

Кафе Национального кинотеатра просторное, со стеклянным фасадом.

Уотерфилд и Джо словно отец и сын заказывали у стойки капучино и пирожные. Джо нашёл им столик у окна с видом на книжные лавки под мостом Ватерлоо. Пока толпы прохожих толпились вокруг лотков со старыми картами и книгами в мягких обложках, Уотерфилд снял тяжёлое зимнее пальто и приступил к делу.

«Вы когда-нибудь на каком-либо этапе своей карьеры сталкивались с названием TYPHOON?»

Джо ответил отрицательно.

«Тайфун» — криптоним операции ЦРУ по дестабилизации обстановки в Синьцзян-Уйгурском автономном районе, прекращённой после 11 сентября. Майлз Кулидж руководил ею, в том числе при содействии Кеннета Ленана». Джо ел молоко и тёртый шоколад с поверхности капучино.

Он был поражен этим открытием, но сила привычки скрыла его реакцию. В начале вашего интервью с профессором Ваном Майлз позвонил на Гарден-роуд и узнал, что вы пользуетесь общим конспиративным домом. Кеннет Ленан подтвердил в последующем телефонном звонке, что вы участвовали в допросе ханьца из Урумчи, который был настроен враждебно по отношению к Пекину. Майлз начал слушать прямую трансляцию в консульстве и сразу же принялся за дело. Он и Кеннет ранее участвовали в нескольких небольших махинациях, о некоторых из которых я знал, о некоторых – нет. Можно сказать, это были взаимовыгодные отношения, особенно для Кеннета, которому удалось накопить американских денег на десять пенсий. Короче говоря, Майлз искал способы развития операций в Синьцзяне. Ван выглядел как раз тем, что нужно. Майлз убедил Кеннета передать его Казенсам и, используя каналы SIS, вывезти профессора из Гонконга обратно в материковый Китай. Впоследствии Ван был завербован и подготовлен на Тайване в качестве агента ЦРУ с заданием создать сеть радикальных… Уйгурская молодежь, которая сеет хаос на улицах, устраивая взрывы, беспорядки и антикоммунистические демонстрации».

«Господи Иисусе», — воскликнул Джо. «И вы говорите, что ничего об этом не знали? Я шесть недель переживал, что не смог опознать Ванга как рукопись».

«Это то, что тебе сказал Майлз?»

«Они оба так и сделали. Настаивали на том, что он был офицером китайской разведки, известным Казинсам, который участвовал в операции, приведшей к высылке сотрудников ЦРУ».

«И вы в это поверили?»

«Не совсем. Но я был молод. Неопытен. Я находился слишком низко в пищевой цепочке, чтобы поднимать шум».

Судя по языку тела Уотерфилда, он принял общую логику этого утверждения. Он откусил кусок и следующие десять минут описывал роль Маклинсона в фильме «Тайфун». Джо всё ещё не оправился от откровения: Ван Кайсюань, благодушный интеллектуал-идеалист, которого он интервьюировал в Цим Ша Цуй, каким-то образом, практически в одночасье, превратился в патриарха террора. Семь лет Джо Леннокс был в курсе разведывательных донесений из Китая о терактах в Синьцзяне и за его пределами. Трудно было поверить, что Ван, с американской помощью, мог быть ответственен за организацию некоторых из них.

«Насколько велик был Тайфун? О каком масштабе идёт речь?»

«Поначалу безгранично. Конечно, Лэнгли свёл остроту к минимуму. Всё оружие и взрывчатка попали к небольшой группе экстремистов — некоторые из них находились под контролем Вана, некоторые нет, — которые продолжали взрывать автобусы и супермаркеты в таких местах, как Ланьчжоу и Кашгар. Но более мягкие инструменты пропаганды — видеокамеры, продемократические документы, портфели с деньгами — достались гораздо более широкому кругу студентов-интеллектуалов и молодых сторонников демократии. «Тайфун» начинался как операция, направленная на достижение независимости Восточного Туркестана, но очень быстро перерос в широкое, спонсируемое Америкой продемократическое движение по всему ханьскому Китаю».

«Как янки думали, что им это сойдет с рук?»

«Бог знает. И если коротко, то нет». Уотерфилд почесал шею, отчего над воротником рубашки появился ярко-красный след. «Единственное, что Казенсы прекрасно понимали, – это страх Пекина перед массовым, организованным восстанием в провинциях. Именно это они и пытались спровоцировать. Да луань . „Большой хаос“. Но в то же время они очень плохо понимали ситуацию на местах. Нельзя просто так взять и прийти в такую страну, как Китай, и начать разжигать крестьянское восстание. Обязательно финансируйте и курируйте небольшую сеть псевдоисламистских радикалов, но не вздумайте брать на себя ответственность за что-то выше своего положения. Информаторы действуют на всех уровнях китайского общества. Вас поймают. Вас раскроют».

«И вот что произошло?»

«Конечно, так и есть». Если Уотерфилд и звучал расстроенным, то лишь потому, что всё ещё был ошеломлён наивностью концепции «Тайфуна». «Весной 2000 года одна из партий «Маклинсона» была перехвачена китайской таможней в Даляне. Вскоре после этого, примерно в восьмидесяти километрах от Шихэцзы, был обнаружен сарай, набитый копировальными аппаратами и антикоммунистической литературой. В период с 1999 по весну 2001 года МГБ проникло как минимум в три камеры с отпечатками пальцев «Тайфуна», и до девятнадцати уйгурских сепаратистов впоследствии были подвергнуты пыткам и казнены за раскольническую деятельность. Четверо так называемых сотрудников «Маклинсона», все на самом деле сотрудники ЦРУ, были высланы из Китая за «подрыв безопасности Социалистической Родины посредством подрывной деятельности и саботажа». Это была полная кровавая катастрофа».

«Почему мы об этом не услышали?»

«Хороший вопрос. По сути, потому что китайцы и янки пришли к соглашению».

«Какого рода соглашение?»

«Такого рода, из-за которого гибнут люди».

В какой-то странный и волнующий момент, за который Джо потом стыдно было, он подумал, что Уотерфилд собирается рассказать ему, что Майлз Кулидж был казнён НОАК. Подошла официантка и убрала тарелки и чашки.

«Вот в чём дело», — сказал Уотерфилд. Он стряхнул пылинку с рукава своего костюма. «Три недели назад тело Кеннета Ленана вытащили из реки Хуанпу. У него был вырезан язык. Все сухожилия в его теле были перерезаны. Китайские власти утверждают, что понятия не имеют, кто это с ним сделал. Мы в это не очень-то верим».

28 ВОССТАНОВЛЕННЫХ

Убийства — редкое явление в секретном мире. SIS гордится тем, что ни один сотрудник не погиб при исполнении служебных обязанностей со времён Второй мировой войны.

Кеннет Ленан, возможно, и был предателем Службы, изгоем в частном секторе, но Джо всё равно потребовалось некоторое время, чтобы осмыслить то, что сказал ему Уотерфилд. Они вышли из кафе и прошли мимо входа в Национальный театр.

«Его смерть, — сказал он, — это почерк Зелёной банды».

Понимают ли люди это?

«Люди это понимают», — ответил Уотерфилд.

«Зелёная банда» – печально известное преступное сообщество, действовавшее в Шанхае до прихода к власти коммунистов в 1949 году. Лэнань стал жертвой особой формы убийства из мести: предателям перерезали все сухожилия фруктовым ножом, а затем оставляли истекать кровью на улице. Из-за полученных травм их часто помещали в мешок, придавленный камнями, и бросали в реку Хуанпу.

«Так кого же он предал?»

Уотерфилд посмотрел на небо и улыбнулся. Он уже пережил свою скорбь.

«Кого», — поправил он.

Джо не был настроен играть в игры. «Ну ладно. Кого ?»

«Это мог быть кто угодно».

«Кто-то на нашей стороне?»

Нахмурившись, Уотерфилд дал понять, что считает эту идею одновременно неприятной и нелепой.

«И что же тогда? Ты считаешь, что его убийство связано с ТАЙФУНОМ?»

«Я бы сказал, почти наверняка».

Они прошли молча около сотни метров. Казалось, Уотерфилд предвкушал определённый вопрос, который Джо ещё не успел задать. Солнце грело лицо Джо. Молодой жонглер с дредами распаковывал чемодан прямо перед ними на тропинке.

«Вы сказали, что TYPHOON был ликвидирован после 11 сентября».

«Да». Уотерфилд снова почесал шею. Джо предположил, что его укусило какое-то насекомое, прямо за левым ухом. «После этого всё стало ясно. Лэнгли получил приказ прекратить поддержку любой мусульманской группы в радиусе пяти тысяч миль от Кабула».

«Но ТАЙФУН продолжал идти?»

«Не совсем. К лету того года операция была настолько серьёзно подорвана, что практически заглохла».

«Вана арестовали?» По причине, которую он не мог точно объяснить, Джо надеялся, что профессор ещё жив.

«Нет. Ему повезло. Насколько я знаю, Ван жил в Тяньцзине».

Они свернули за угол, и Джо понял, что профессор — источник информации Уотерфилда. Иначе откуда он мог так много знать о «Тайфуне»?

«Мы что, Ванга завербовали?» — спросил он. «Вы его завербовали, когда служили в Пекине? Откуда вы знаете, где он?»

Уотерфилд, казалось, был удивлен этой идеей. «Всё, что я рассказал вам сегодня утром, исходит из двух разных источников, и ни один из них не профессор Ван Кайсюань». Он энергично высморкался в свежевыстиранный платок. «В МГБ появился новый высокопоставленный сотрудник, завербованный резидентурой в Пекине за последние двенадцать месяцев».

У нас также есть старый, проверенный контакт с американской стороны, с которым я установил отношения еще давно в Гонконге».

«У вас в 97-м был кузен?»

Уотерфилд позволил себе почувствовать себя польщённым. «Я был вовлечён во множество дел, о которых RUN не знал. Как ты и сказал, Джо, ты был очень низко в пищевой цепочке».

Это прозвучало как оскорбление, но Уотерфилд смягчил свою шутку понимающей ухмылкой. Слегка напряжённая атмосфера, царившая между ними с момента встречи в кафе, теперь рассеялась.

«А что ваши источники рассказали вам о смерти Ленана?»

«Это всё ещё во многом загадка», — Уотерфилд с фаталистическим видом взглянул на небо. «Могу предположить».

Джо отошел в сторону, чтобы пропустить мимо них хромающего бегуна.

«Это связано с Маклинсоном. По словам моего кузена, благодаря связям с ЦРУ, Кеннет подружился с финансовым директором компании, человеком по имени Майкл Ламберт. Они вместе играли в гольф и всё такое. Ламберт теперь генеральный директор Маклинсона, потому что пару лет назад его замечательный Билл Марстон скончался от сердечного приступа. В конце 1990-х, когда операция «Тайфун» была в самом разгаре, Ламберт был очень воодушевлён нефтегазовым потенциалом Синьцзяна и, исходя из стратегических соображений, инвестировал в компанию Petrosina».

«Китайский государственный производитель нефти? Но они не допускают иностранных инвестиций в любых масштабах».

«Это не совсем так. Маклинсон купил контрольный пакет акций специализированной нефтяной компании Devon Chataway, которой китайское правительство продало 2,4% акций Petrosina. Ламберт видел, как всё будет развиваться, если TYFHOON

Если бы дело провалилось, Маклинсон сохранил бы значительную долю в запасах ископаемого топлива в Синьцзяне. В случае успеха корпорация получила бы все шансы стать крупным игроком в независимом Восточном Туркестане. Он объяснил всё это Кеннету, который перезаложил свой дом в Ричмонде, выписал своему биржевому маклеру чек на 950 000 фунтов стерлингов и велел ему вложить эти деньги в китайскую нефть.

Джо покачал головой.

«Единственное, чего никто из них не ожидал, – это провал масштабов «Тайфуна». По мере того, как операция начала разваливаться, МГБ оказывало сильное давление на Маклинсона и, в частности, на Ламберта. «Расскажите нам, что вам известно о ваших операциях в Китае, и вы сможете продолжать вести здесь бизнес. Назовите имена сотрудников ЦРУ, с которыми вы связаны, и мы продолжим позволять Девону Чатауэю получать прибыль от их инвестиций в «Петросину». Откажетесь сотрудничать, и Пекин превратит «Тайфун» в международный скандал, который унизит американское правительство».

Джо выругался и посмотрел на реку. Вот он, безграничный цинизм жадности и власти, проклятие века. Каждый за свой банковский счёт, и плевать на последствия. Стояло тихое, безупречное утро на Темзе, и он испытывал чувство бессильной злости, близкое к бессильному разочарованию от наблюдения за каждодневными ужасами Ирака.

«Значит, Ленан от них отказался?» — спросил он. Это был единственно возможный исход.

«Он и Ламберт продали ЦРУ, чтобы защитить свои инвестиции?»

Уотерфилд кивнул. «Это всего лишь моё личное мнение», — сказал он. «Это всего лишь теория Дэвида Уотерфилда».

Эти двое мужчин были знакомы почти десять лет, и, тем не менее, характер их отношений за это время практически не изменился. Хотя Джо уже перевалило за тридцать, он по-прежнему относился к Уотерфилду так же, как и в Гонконге: как к своему отцу и наставнику, как к опытному человеку, чья мудрость и интуиция были почти священны. Ни с одним другим старшим коллегой в SIS Джо не испытывал подобных чувств. Как будто его запрограммировали никогда не подвергать сомнению суждения Уотерфилда.

«А как же Майлз?» — спросил Джо. «Что с ним случилось?»

Вопрос был провокационным, и оба это понимали. Майлз имел в виду Изабеллу, а Изабелла была прошлым Джо. Где бы они ни были, он непременно последует за ними. В этом и заключалась цель встречи.

О чём Уотерфилд собирался его спросить? Теперь вопрос был лишь в том, как он сформулирует своё предложение.

«Похоже, Майлз оставался вне поля зрения китайцев. Какую бы информацию Маклинсон и Ленан ни предоставили MSS, мы не думаем, что она содержала что-либо о сетях Кулиджа».

«Если только китайцы намеренно не дали ему достаточно веревки, чтобы он мог повеситься».

Уотерфилд допускал такую возможность, но отмахивался от этой мысли, словно от пыли с безупречного рукава своей куртки. «Учитывая, что Ван разгуливает по улицам как свободный человек, можно предположить, что между ними есть какая-то связь».

«Но вы ранее говорили, что Ленан живёт в Урумчи. Разве это не означает, что он, а не Майлз, управлял Ваном, и поэтому Ван был бы первым человеком, от которого он бы отказался?»

Уотерфилд, казалось, на мгновение оказался в замешательстве. Иногда он позволял себе забыть об остроте памяти Джо и скорости, с которой тот производил оперативные расчёты.

«Всё работало не так. Насколько нам известно, кузены пытались разместить как можно больше воды между собой и клеточными структурами.

Например, Майлз управлял Ваном из Чэнду. Они встречались всего два раза в год в местах, которые мы до сих пор не смогли установить. Люди Ленана работали в Ганьсу и Цинхае, где было произведено большинство арестов после тайфуна. Двое из трёх сотрудников ЦРУ, работавших под прикрытием в Macklinson, базировались в Шэньчжэне, но были замечены во встречах с контактами в таких отдалённых местах, как Тайюань, Харбин и Цзилинь. Третий действовал из офиса Macklinson в Голмуде, но был слабо связан с уйгурскими группировками в Инине и Кашгаре. Тайфун прошёлся по всему Китаю. В любом случае, всё это уже позади. Это не имеет никакого отношения к тому, что я предлагаю.

«И что ты предлагаешь, Дэвид?»

«Пойдем в галерею Тейт».

Четверть мили спустя, Дэвид Уотерфилд и Джо Леннокс стояли в очереди за сэндвичами в почти пустом зале для членов Tate Modern. Уотерфилд заплатил, а Джо нашел пару мест напротив с видом на реку и собор Святого Павла. У него в голове роилось столько вопросов, что он был рад короткому времени наедине с собой. Познакомили ли Изабеллу с Ленаном? Познакомил ли Майлз ее с TYFOOON? Он подумал обо всех неделях и месяцах, которые она, должно быть, провела в одиночестве в Чэнду, пока Майлз колесил по стране, управляя своей подрывной сетью. Вот это жизнь! То, что она была готова обменять их совместное будущее на неблагодарное существование в провинции Сычуань, всегда казалось ему последней, изнурительной иронией их разлуки. Обменять одного шпиона, один набор лжи на другого. Напрасная любовь.

«Вы выглядите глубоко задумавшимся», — сказал Уотерфилд, неся пластиковый поднос, на котором он поставил две бутылки минеральной воды и пару готовых сэндвичей. «Всё в порядке?»

Он сидел напротив Джо и смотрел вниз на мост Миллениум.

«Где всё это время была Изабелла?» — спросил Джо.

Уотерфилд был удивлён его откровенностью. Изабелла Обер — имя, которое вы не упомянули в RUN.

«Они всё ещё вместе», — сказал он, отвечая на вопрос, который, как ему казалось, хотел задать Джо. «Последние два года она живёт в Шанхае с Майлзом».

Сердце Джо забилось как обычно: сначала колотилось от потери, потом накатывала желчь от ревности и сожаления. За семь лет ничего не изменилось. Он спросил: «Значит, они с Ленаном дружили?»

«Кеннет был в Шанхае, когда его убили. Мы не знаем, встречался ли он с Кулиджем в тот период. Если он сдал ЦРУ, и если Майлз узнал об этом, можно представить, насколько он мог быть огорчён».

«Это как-то связано с Изабеллой, не так ли?» Джо не продумал вопрос, который выдал истинную направленность его чувств.

Уотерфилд запил свою реакцию глотком воды.

«Вы хотите, чтобы это было как-то связано с Изабеллой?»

Джо совершил ошибку. Офицер, осведомленный о информации, которую раскрыл Уотерфилд, не должен был зацикливаться на аспектах своей личной жизни. Ему следовало думать об ответном ударе, об убийстве, о последствиях тайфуна для «Особых отношений».

«Прошу прощения», — сказал он. «Просто мне показалось…»

Уотерфилд избавил его от страданий. «Слушай, насколько я понимаю, у них не всё было гладко. Оставим всё как есть. Она нашла работу с детьми из неблагополучных семей в Чэнду и, возможно, бросила бы всё это, если бы не это».

Джо почувствовал, как его дух оживился. «Откуда ты черпаешь информацию?»

«Виноградная лоза». Уотерфилд уставился куда-то за плечо Джо. «Разве Изабелла не была католичкой?»

Джо кивнул.

«Это может объяснить несколько вещей. Брачные обеты. Нет освобождения в глазах Бога от пожизненного обязательства. Страна Грэма Грина. Никогда не недооценивайте упрямство католической невесты. Как ещё объяснить, что такая женщина, как Изабелла, провела остаток своей жизни с Майлзом Кулиджем?»

Джо начал испытывать странное и не совсем приятное чувство дезориентации. Зачем Уотерфилд ему всё это рассказывал? Чтобы подбодрить его? Неужели всё это было просто ложью? Две пожилые женщины уселись за соседний столик, и Уотерфилд быстро обобщил разговор.

«Скажите мне», — сказал он, — «насколько серьезны все эти антивоенные заявления?»

Джо обрадовался смене темы и разорвал пластиковую упаковку сэндвича. «Что ты имеешь в виду?»

«В какой степени фиаско в Ираке повлияло на ваше решение работать на Гая Коутса?»

У Джо было две реакции на это. Во-первых, он отметил, что Уотерфилд назвал Ирак «фиаско». Он впервые услышал от него столь прямую критику войны. Во-вторых, Дэвид знал о Куайлере. Джо никому в SIS не раскрывал название своего будущего работодателя.

«Как вы об этом узнали?»

Уотерфилд снова перевел взгляд на реку. Среди шпионов существует негласное правило: не спрашивать коллегу о природе его источников информации без крайней необходимости. Джо нарушил это правило как минимум дважды за одно утро.

«Виноградная лоза», — снова ответил он. «Смотри». Уотерфилд наклонился к нему.

Он хотел успокоить Джо в чём-то. «Я знаю, что у тебя есть опасения по поводу выдачи. Я знаю, что тебя беспокоит использование веществ, возможно, полученных из пыточных камер Каира и Дамаска.

Мы все так делаем». Он понизил голос, пока две пожилые дамы размешивали сахар в чашках чая. «Но какая альтернатива? Мы все уйдём в отставку в знак протеста и оставим Офис в руках кучки карьеристов-блэристов? Идите и пишите мемуары? Брось. В любом случае, нынешние, — он кивнул через реку в сторону Уайтхолла, — через несколько лет останутся без работы». Политика циклична, Джо. Нужно только выждать время, и нужные люди снова найдутся. Тогда всё может вернуться к прежнему». Джо смотрел в пол. «Я хочу сказать тебе вот что», — Уотерфилд говорил почти шёпотом. «Ты можешь дойти до конца в этом бизнесе. За тобой следят, Джо». Он попытался смягчить комплимент шуткой. Вы не можете бросить нас на произвол судьбы, детища Перси Крэддока и Дэн Сяопина. У нас и так слишком много китаистов, заложников Поднебесной. Вы всегда были жёстче. Вы видите, что такое Политбюро. Следующие десять-пятнадцать лет будут иметь решающее значение для англо-китайских отношений, и мы не можем позволить себе сдаться и вывесить белый флаг. Вы могли бы сыграть в этом решающую роль.

Это был вполне приличный, местами точный, приём. Со времён Паттена и Вана Джо питал глубочайшее недоверие и подозрительность к коммунистическому Китаю, что не всегда разделяли его коллеги в Форин-офисе, большинство из которых видели огромный рыночный потенциал страны для британского бизнеса. Но Уотерфилд видел, что ему всё ещё не удаётся донести свою мысль. Он поставил бутылку воды на стол и попробовал другой подход.

«Мне кажется, вам скучно, — сказал он. — Мне кажется, вы предпочли бы работать в поле, внося свой вклад. Никто не хочет сидеть сложа руки за столом в Лондоне».

«Но что вы можете мне предложить?» — спросил Джо, не пытаясь торговаться, а скорее выражая своё убеждение, что все лучшие рабочие места в Китае уже заняты. Теперь же всё внимание было приковано к Ираку и Афганистану. Дальневосточное управление было разгромлено до основания. «Если выбирать между достойной карьерой в частном секторе и переводом в какую-нибудь дыру вроде Манилы или Улан-Батора, я знаю, к чему склонны мои инстинкты».

«Ваши инстинкты — да. Но как насчёт вашей преданности?»

Уотерфилд знал Джо достаточно хорошо, чтобы рискнуть разыграть карту вины. Несмотря на все свои опасения по поводу направления британской политики после 11 сентября, Джо Леннокс в душе был патриотом. Вычеркните либерального гуманиста, выступавшего против Буша и Блэра, и вы увидите старомодного слугу государства, всё ещё верящего в мираж королевы и страны, в главенство западных ценностей. Это было похоже на веру Джо в христианского Бога – странное, узаконенное следствие его привилегированного воспитания. И всё же он сказал: «Да ладно. Неужели всё сводится к этому?»

Мы оба знаем, как пройти через порт, так что мне придется держать британский конец сверху?

«Пентагон, возможно, пытается возобновить операцию TYPHOON», — ответил Уотерфилд, саботируя аргумент Джо четким и однозначным указанием времени своего признания.

«Кто сказал?»

«Говорит надежный источник в Вашингтоне». Прежде чем Джо успел перебить его, Уотерфилд снова принялся его критиковать.

«Имеющиеся у нас данные отрывочны. Конечно, официальная позиция Буша заключается в том, что Исламское движение Восточного Туркестана — террористическая организация, связанная с «Аль-Каидой». Скорее всего, Майлз финансировал часть ИДВТ.

Он был мальчишкой до 11 сентября, а теперь сошел с дистанции. Мы полагаем, что он проводит тайную операцию по расписанию ЦРУ, не ставя в известность своих хозяев в Лэнгли. Кто-то в Пентагоне, почти наверняка человек из окружения Дональда Рамсфелда, дал ему полную свободу действий в Китае.

«Даже после всего, что случилось?»

«Даже после всего, что случилось».

Джо был в растерянности. Это прямо противоречило позиции администрации Буша по Синьцзяну. «Наверняка кто-то в Лэнгли знает, что происходит? Почему бы его не вернуть домой?»

«Обыщите меня». В разведывательном сообществе было общеизвестно, что после 11 сентября ЦРУ было вывернуто наизнанку. «Навлечь на себя гнев Дика и Дональда в наши дни – и можно начинать убираться со своего стола. Лучше держать рот на замке, верно? Лучше просто сесть и перестать раскачивать лодку». Уотерфилд отпил глоток воды. «Послушайте. Нам нужен кто-то, кто уже знает Майлза, чтобы пойти и выяснить, что происходит. И положить этому конец, если потребуется. Уязвимо ли Управление?

Был ли Кулидж ответственен за то, что случилось с Кеннетом, и приведёт ли след обратно в Лондон? Мы не можем позволить себе британские отпечатки пальцев на новом тайфуне. Если китайцы знают, что Ленан когда-то был одним из наших, нам нужно что-то с этим сделать.

В комнате для участников царил шелест посуды и звучали разговоры, пока Джо обдумывал сделку. Уотерфилд, увидев, что тот не собирается отвечать, добавил: «Да ладно тебе, Джо. Ты и правда хочешь провести следующие пять лет своей жизни в бездушной квартире в Пекине, мотаясь по Китаю, пытаясь получить патенты для крошечной фармацевтической компании, которая через пять лет, вероятно, не будет стоить даже бумаги, на которой они написаны?»

Но Джо не нужно было больше уговаривать. Предложение было слишком заманчивым, чтобы отказаться. Это был Майлз, это был Чайна, это была Изабелла. Более игривым тоном он спросил: «Что не так с Пекином, Дэвид?», и в этот момент Уотерфилд понял, что наконец-то поймал своего человека на крючок. Ответив Джо своей улыбкой, он откинулся на спинку дивана и потянулся.

«Ох, всё не так с Пекином», — сказал он. «Полгода там холодно, а полгода — знойно. Любой, у кого есть хоть какой-то вкус, предпочитает Шанхай».

29 Ограничитель хода

Проблема заключалась в том, как доставить Джо в Шанхай.

Во-первых, Уотерфилду нужно было обратиться к Гаю Коутсу с предложением. Хотел ли он помочь правительству Её Величества в благородной борьбе с китайской тиранией и угнетением? Хотел? Отлично. В таком случае, будет ли Куэйлер готов открыть второе представительство, на этот раз в Шанхае, с Джо и двумя местными китайцами, которые будут числиться в Секретной разведывательной службе? Британское правительство, конечно, оплатит, но Куэйлеру придётся найти кого-то другого для руководства их операцией в Пекине. Джо уже занимался подобным, так что беспокоиться не о чем. Нет, он не работал на Министерство обороны в Лондоне. Это было просто его прикрытие. Уверен, вы немного удивлены. Вам придётся согласовать эту идею с вашим советом директоров? Хорошо. Но, должно быть, Гай Коутс — единственный сотрудник, посвящённый в происходящее. Хотите ещё шестьдесят тысяч? Без проблем. По крайней мере, мы можем помочь в сложившихся обстоятельствах.

Просто распишитесь здесь, внизу, где мы напечатали ваше имя.

После этого Джоу оставалось только подать заявление об увольнении, сославшись на

«этические проблемы, связанные с так называемой войной с террором», и отбывая последние три месяца в Воксхолл-Кросс. Всем, кто готов был слушать, он жаловался на «несправедливость» назначения сэра Джона Скарлетта на пост «С».

и предположил, что бывший глава Объединённого разведывательного комитета заключил сделку с № 10, согласно которой тот получит высший пост в разведывательной службе в обмен на помощь в досье по иракскому ОМУ. После этого большинство коллег Джо убедились, что он рехнулся. Что Джо и намеревался сделать.

«Нам придется устроить для тебя прощальную вечеринку», — сказал Уотерфилд.

«Правда? А не слишком ли это далеко заходит?»

«Вовсе нет. Обязательно пригласите несколько янки с Гросвенор-сквер. Так слух может дойти до Лэнгли. Чем больше людей узнают о кризисе совести Джо Леннокса, тем лучше».

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Шанхай

2005

30 ПАРИЖ АЗИИ

Китай доминировал в жизни Джо. Когда он был маленьким мальчиком, родители читали ему истории об огромной, густонаселенной стране к востоку от Гималаев, фантастической стране бесстрашных военачальников и роскошных пагод, которые казались его детскому воображению столь же далекими и таинственными, как галактики научной фантастики или угрожающие вершины Мордора. В раннем подростковом возрасте он прочитал великие романы Джеймса Клавелла « Тай-Пэн» и «Благородный дом» , жаркие саги о корпоративной жадности, действие которых происходит в Гонконге колониальной эпохи. С подростковым возрастом появилась «Империя Солнца» — и книга, которую Джо проглотил за один уикенд во время пасхальных каникул 1986 года, и фильм Спилберга, вышедший годом позже. Заметив эту тягу к Востоку, крёстный Джо подарил ему на восемнадцатилетие первое издание книги Эдгара Сноу « Красная звезда над Китаем» , и Джо всерьёз задумался о том, чтобы провести год в Пекине, прежде чем резня на площади Тяньаньмэнь вынудила его сразу поступить в Оксфорд. Следующие три года он с головой погрузился в историю и литературу Китая, читая романы Лао Шэ, Ло Гуаньчжуна и Мо Яня на оригинальном китайском и изучая научные статьи о династии Цин. Постепенное освоение языка, отточенное за год обучения на Тайване, открыло ему новые горизонты в китайской истории и культуре, и Джо, возможно, провёл бы ещё три года в аспирантуре SOAS, если бы не своевременное вмешательство SIS.

Однако за всё это время, включая более чем десятилетнюю работу в Дальневосточном управлении, он ни разу не посетил Шанхай. В результате самый знаменитый город Китая остался местом его воображения, азиатским Парижем, бурлящим торговым портом, где истории о насилии и излишествах, мести и грехе, о богатствах, завоёванных и потерянных, формировали в его сознании роскошный сюжет. Шанхай был Ушастым Ду, грозным крёстным отцом Зелёной банды, правившим городом вместе с Чан Кайши в эпоху до коммунистического правления. Шанхай был Бундом, самым известным

магистралью всей Азии, великолепным изгибом колониальной архитектуры протяженностью четверть мили на западном берегу реки Хуанпу. Шанхай был «Катай», великолепным отелем в стиле ар-деко на набережной Вайтань, построенным сэром Виктором Сассуном, где, по легенде, можно было заказать опиум в номер, а Ноэль Кауард написал « Частную жизнь» , скончавшись от гриппа. История города была столь же яркой и захватывающей, сколь и уникальной. Где еще в эпоху империализма британские, французские, американские и японские граждане жили бок о бок с коренным населением в иностранных концессиях, управляемых своими законами и охраняемых собственными вооруженными силами? До Мао Шанхай был не столько китайским городом, сколько международным сортировочным пунктом для разоренных меньшинств мира. Именно в Шанхай европейские евреи бежали от погромов. Именно в Шанхае 20 000 белых русских эмигрантов нашли убежище от революции 1917 года. Когда Джо летел над Восточно-Китайским морем влажным январским днем 2005 года, у него было такое ощущение, будто он путешествует в сон истории.

Понимал ли он, во что ввязывается? Целью операции Джо в Шанхае было подобраться как можно ближе к Майлзу Кулиджу. Но сблизиться с Майлзом означало сблизиться с Изабеллой.

«Если ты приедешь в Китай, то увидеть её — лишь вопрос времени», — сказал я ему. «Если переедешь в Шанхай, то столкнёшься с Изабеллой и вспомнишь всё прошлое».

Он это уже учел. «В этом-то и весь смысл», — сказал он. «Разве ты не понимаешь? В этом-то и вся идея».

История Джо с Майлзом была ключом к успеху. До американца ещё долго доходили слухи о том, что его старый спарринг-партнёр обосновался в городе. Как только это случится, Майлз не сможет устоять перед соблазном возобновить их знакомство.

«Посмотрите на это так», — сказал Уотерфилд своим коллегам во время одного из нескольких предварительных мозговых штурмов в Воксхолл-Кросс. «Если Майлз думает, что Джо приехал в Шанхай, чтобы попытаться вернуть Изабеллу, он воспримет это как вызов. Если же он думает, что работает под прикрытием в Куэйлере, он захочет принять в этом участие».

«Именно так», — добавил Джо, разжигая интерес к теме. «И если он действительно верит, что я страдаю от угрызений совести из-за Ирака, он с удовольствием попытается разнести в пух и прах мои аргументы. Если Майлз Кулидж кого и ненавидит, так это самодовольных британцев».

Конечно, они были правы. Их понимание психологии Майлза было точным. Ни один другой британский шпион не обладал потенциалом подобраться к Кулиджу так быстро и эффективно, как Джо. Тем не менее, меня беспокоило то, что Джо, похоже, не признавал ни последствий своих действий, ни сути своих собственных чувств. Как бы он ни старался представить дело так, будто едет в Шанхай исключительно из преданности фирме, было очевидно, что за этим стоял гораздо более глубокий, личный импульс.

31 ТУРИЗМ

Ключом к его подходу было намеренное отсутствие уловок. С момента прохождения таможни в международном аэропорту Пудун, путешествуя по собственному паспорту и тридцатидневной туристической визе, Джо Леннокс был всего лишь очередным западным бизнесменом, окунувшимся в воды самого оживлённого города Китая. Его прикрытием было поведение европейца с широко раскрытыми глазами, что не требовало от Джо никаких усилий, поскольку он жаждал побывать в каждом уголке города. Например, в терминале аэропорта он поступил так, как поступил бы большинство пытливых британцев, – купил билет на маглев – поезд немецкой конструкции на электромагнитных пружинах, который курсирует между аэропортом и центром Пудуна со скоростью более 480 км/ч. Когда мимо проносились ровные, влажные болота, первым, что бросилось Джо в глаза, стал далёкий лес небоскребов, затянутый смогом. Он покинул Лондон менее пятнадцати часов назад, но уже ощутил захватывающую анонимность пребывания в Азии.

При других обстоятельствах тайный агент SIS мог бы забронировать себе номер в одном из небольших шанхайских отелей, чтобы не привлекать к себе внимания. Но Джо рассудил, что тридцатилетний бизнесмен с ограниченным бюджетом, недавно уволенный после десятилетней службы на государственной службе, может захотеть позволить себе роскошную жизнь. С этой целью он договорился с Куайлером о бронировании номера в отеле Portman Ritz-Carlton на Нанкин-Лу, пятизвездочном высотном здании со спа-центром размером примерно с Коулун. Номер Джо обошелся бы даже самым халтурным дельцам Воксхолл-Кросс более чем в 300 долларов за ночь.

Другим роскошным отелем, привлекшим его внимание, был Grand Hyatt, расположенный на верхних тридцати четырёх этажах башни Цзинь Мао в Пудуне, но Джо из достоверных источников знал, что размещение на восточной стороне Хуанпу было ошибкой: все события в Шанхае происходили к западу от реки, в районе Пуси. Регистрация в одном из лучших отелей города давала и дополнительное оперативное преимущество. Каждый вечер НОАК получала список иностранных резидентов. Если Джо был «пекинским красным»…

– то есть, если бы его личность как сотрудника МИ-6 когда-либо была раскрыта китайской разведкой, его пребывание в отеле «Ритц-Карлтон» было бы раскрыто. После этого за ним будет установлено круглосуточное наблюдение, которое не прекратится на протяжении всего его пребывания в Китае. В этом случае Джо будет обязан покинуть страну и прекратить операцию против Майлза.

Первые несколько дней в Шанхае стали для Джо волшебным освобождением от того, что он называл «смирительной рубашкой Лондона». Вооружившись лишь небольшим рюкзаком с кошельком, фотоаппаратом и путеводителем «Rough Guide to China » , он отправился знакомиться с географией города и посетить около дюжины мест, которые он мечтал посетить после всей жизни, проведенной за просмотром фильмов и чтением.

Зарегистрировавшись и приняв душ, он первым делом направился к набережной Вайтань, не в последнюю очередь потому, что она ощущалась как духовный центр Шанхая, место, где китайский и европейский опыт сталкиваются с силой истории.

Прогуливаясь по широкой аллее, выходящей на небоскребы центра Пудуна, он наблюдал, как молодые китайские пары с застывшими улыбками позируют для фотографий на фоне застывших кораблей и неоновых вывесок.

Над восточным берегом возвышалась причудливая, выпуклая ракета телебашни «Восточная жемчужина», а за ней в предвечернее небо взмывал «Цзинь Мао», словно зазубренный сверкающий кинжал. Эти потрясающие здания были зримыми символами китайского экономического чуда, и казалось вполне уместным, что они смотрят через Хуанпу на величественные неоклассические здания на набережной Вайтань, которые сами по себе являли собой архитектурное свидетельство более ранней эпохи бурного процветания и роста.

На следующий день, проснувшись в пять часовых поясов из-за смены часовых поясов, Джо отправился на утреннюю прогулку на лодке к устью Янцзы, осознав, к своему постепенному разочарованию, что Хуанпу — это не река его романтического воображения — Сена или Дунай Востока, — а бурлящий морской путь, такой же серый и такой же грязный

раздувшийся труп Кеннета Ленана. В тот же день, чтобы обеспечить базовое прикрытие, он провёл первую из нескольких встреч с консультантом, консультировавшим зарубежные компании по вопросам логистики открытия бизнеса в Китае. Встреча, организованная из лондонской штаб-квартиры Quayler, длилась два часа и проходила в холле отеля Ritz-Carlton для максимального освещения в СМИ. Джо продолжал звонить по работе из своего номера и регулярно пользовался электронной почтой и факсом в бизнес-лаунже отеля. Вернувшись в туристический образ, он пообедал пельменями в ресторане Nanxiang Mantou Dian, выпил обязательный чай в садах Юй Юань и совершил экскурсию в базилику XIX века, построенную католическими миссионерами в Шэшане. Для всех, кто случайно наблюдал, Джо Леннокс был именно тем, кем казался: одиноким человеком с независимым достатком, постепенно обживающим Шанхай.

На ранних этапах мой новый куратор SIS рассчитал, что я буду полезным агентом поддержки для Джо, работая на моей базе в Пекине. Моей первой задачей было познакомить его с одним из самых популярных и влиятельных экспатов в Шанхае, моим старым другом по имени Том Харпер. Я понятия не имел, что они так быстро найдут общий язык, хотя природная склонность Джо к людям с изъянами и индивидуалистами должна была меня насторожить.

Получив образование в Англии, Том унаследовал небольшое состояние в возрасте двадцати лет, когда его родители умерли с разницей в шесть месяцев. Следующие пятнадцать лет он провел, путешествуя по миру, получив степень бакалавра в Беркли, степень магистра делового администрирования (MBA) в бизнес-школе INSEAD, и женившись...

Недолгое время он был французской актрисой телевидения и сбивал с толку целую плеяду дорогостоящих психоаналитиков. Он был человеком почти безграничного чувства юмора и щедрости, о котором редко можно было услышать недоброе слово. Он также знал всё, что нужно знать о том, как хорошо провести время в Шанхае.

За три года жизни в городе Том успел поработать манекенщиком, импресарио ночных клубов, яхтенным брокером и ресторатором. Он был на каждом званом ужине, на каждой кинопремьере и на каждом достойном упоминания открытии бара или клуба. Казалось, он спал не больше четырёх-пяти часов в сутки и выживал на диете из кофеина, алкоголя и запрещённых наркотиков. Он не был знаком с Майлзом Кулиджем лично, но это не имело значения: в Шанхае всё было устроено так, что не более двух-трёх степеней…

Разрыв между ними. Исходя из этого, Том рано или поздно приведёт Джо к своей добыче.

Воскресный бранч в отеле Westin показался им идеальным местом для встречи. Westin – отель, принадлежащий индонезийцам, на пересечении улиц Хэнань и Гуандун, который несколько портит вид на набережную Вайтань: загляните за старое здание HSBC, и вы увидите массивную высотку в двух кварталах от него с подсвеченной металлической короной, возвышающейся над его крышей. По воскресным утрам в отеле сервируется роскошный шведский стол, который посещают богатые западные семьи и богатые ребята чуть старше двадцати, жаждущие произвести впечатление на своих новых подружек. Примерно за 400 юаней – что эквивалентно 25 фунтам стерлингов в 2005 году или недельной зарплате среднестатистического китайца из Шанхая – гости могут угоститься неограниченным количеством суши, пармской и серранской ветчины, русской икры, ростбифа, свежеиспеченных тортеллини и столько шампанского «Вдова Клико», сколько смогут проглотить. Бранч в Westin стал традицией в городе, не в последнюю очередь как место, где люди могут узнать последние сплетни, товар — как социальный, так и коммерческий, — за счет которого процветает зарубежное сообщество.

Я дал Джо номер Тома, и они договорились встретиться в холле в полдень в воскресенье, 30 января. Вместо того чтобы подробно описывать завтрак, я процитирую пару писем, которые Том мне прислал. Оба письма помогают нарисовать картину первых недель Джо в Шанхае.

Воля--

Одна из вещей, которая мне нравится в Китае, и в Шанхае в частности, — это полная меритократия. Возможно, это звучит странно для города, где непристойное богатство и непристойная нищета соседствуют друг с другом, но мне всегда казалось, по крайней мере, с точки зрения иностранца, что в Китае одной репутацией ничего не добьёшься. Выпускник Йеля, выпускник Сорбонны, выпускник Кембриджа с двумя звёздами — здесь всё это не имеет значения.

Это место не имеет значения ни классовой принадлежности, ни происхождения. Если не сделаешь обещанного, тебя разоблачат. Это не Гонконг или Сингапур, где множество посредственных людей десятилетиями зарабатывали огромные деньги лёгкими деньгами. Если вы приедете в Китай в ожидании, что местные жители будут вам благодарны, вас ждёт большой шок. Здесь добиваются успеха только лучшие. Здесь всё безжалостно.

Поэтому всякий раз, когда я встречаю очередного Джардина Джонни, только что сошедшего с самолёта и желающего «попытать счастья в Шанхае», я всегда испытываю лёгкое подозрение. Неужели они считают, что Китай должен им прокормиться? Они хоть немного понимают, во что ввязываются?

Всё это — своего рода косвенная благодарность вам за то, что вы познакомили меня с Джо, с которым я часто виделся в последние недели. Во-первых, он приехал без всяких иллюзий насчёт Китая, что всегда помогает. К тому же, похоже, он знает о Китае и китайцах гораздо больше, чем большинство людей, живущих здесь уже пять или десять лет. Откуда, вы сказали, вы его знаете?

Мы встретились в отеле «Вестин», как вы и рекомендовали. Там была обычная картина: провинившиеся инвестиционные банкиры, нашедшие трёхчасовой перерыв между встречами и проститутками, чтобы провести «семейное время» с женой и детьми; несовершеннолетние китайские гимнасты, выворачивающиеся наизнанку в холле под живую музыку, исполняющую лучшие хиты Карли Саймон; парень в костюме Человека-паука, прикреплённый к крыше страховочным тросом, протирал окна в 30 метрах над нашими головами. Я всю ночь тусовался в клубах и не ложился спать. Около 10 утра я сидел в «Дрэгоне» с двумя девушками из Барселоны, одна из которых как раз отходила от плохого лекарства, когда взглянул на часы и увидел время. Я серьёзно подумывал отменить всё это, но поскольку Джо был твоим другом, а я сам очень порядочный и порядочный человек, я схватил куртку, принял душ и взял такси до отеля «Вестин». Опоздал как минимум на двадцать минут, был измотан и всё такое, но Джо был невероятно любезен. Он стоял в вестибюле и разговаривал (на беглом, очень старомодном мандаринском) с восьмидесятилетней уборщицей с мешками под глазами, как у панды Хуань Хуань. Выглядела она так, будто с ней никто не разговаривал со времён Культурной революции, и только и делал, что рассказывал Джо истории о старых зданиях в её районе, которые снесли застройщики.

Он взглянул на меня и, должно быть, понял, в каком я положении, потому что первые двадцать минут говорил в основном он. Он также оплатил счёт за нас обоих, когда мы вошли, и вскоре мы уже выпили почти половину бутылки шампанского. Я совершенно забыл о похмелье, и было такое чувство, будто мы знакомы уже много лет.

Это второе письмо. Том Харпер — один из последних великих авторов писем, но первая половина письма, приведённого ниже, представляла собой рассказ о поездке в Таиланд объёмом 1500 слов. Раздел, имеющий отношение к Джо, начинался примерно в середине:

Забавно, как быстро в Шанхае распространяется слух о появлении нового интересного лица. На днях я сводил Джо в Babyface (это ночной клуб, Уилл, на всякий случай, если ты слишком стар) и познакомил его с несколькими знакомыми, рассказал им, что он раньше работал в Министерстве иностранных дел и так далее. По какой-то причине эта информация разлетелась по городу со скоростью звука. Не преувеличиваю, когда говорю, что за несколько недель как минимум дюжина случайных людей спросила меня о Джо. «Как вы с ним познакомились?»

«Он холост?»

«Он действительно ушёл из Министерства иностранных дел в знак протеста против войны?» Ходит один (предсказуемый) слух, что он был шпионом, но я в этом не уверен. Не могу представить его занимающимся грязными делами. К тому же, большую часть времени он отсыпается от похмелья в отеле Ritz-Carlton.

Разве сотрудники Министерства иностранных дел не должны вести себя прилично?

На днях по телефону вы спрашивали о Куайлере, который, похоже, процветает. Когда он только приехал, я познакомил Джо с агентством по аренде недвижимости, с которым я был знаком ещё со времён работы в ресторане. У него был свободный офис в здании с видом на Синьтяньди. Джо нашёл…

У него двое китайских сотрудников, и, кажется, они переехали туда на прошлой неделе. Я также познакомил его с австралийкой, которая снимает квартиру во Французской концессии. Если всё сложится, он должен будет переехать туда к концу марта и, возможно, сможет сдать её в субаренду на год или даже на 18 лет.

месяцев, потому что девочка едет домой ухаживать за матерью, у которой рак или что-то в этом роде.

Так что не говорите, что я не забочусь о своих друзьях, ладно? Мои действия были просто героическими.

Одна маленькая претензия: у него привычка долго и нудно рассуждать о своей работе, но, похоже, он здесь новичок, как и все мы, когда только приехали, так что я не могу его в этом винить. И он, похоже, знает, о чём говорит. Вы предупреждали меня, что он может быть немного заумным и замкнутым, но мне он таким не показался. Этот парень может пить, как Сью Эллен. Не знаю, каковы его отношения с женщинами, но я нахожу его очень открытым, весёлым и приятным в общении. У него явно работает большой мозг, и мне бы хотелось узнать о нём побольше. Он говорит, что жил в Гонконге, Сингапуре, Малайзии, но всегда меняет тему, как только пытаешься слишком глубоко углубиться в его прошлое. (Господи, может, он и правда был шпионом...)

В любом случае, позвони мне и расскажи всё. А ещё лучше, скажи своей газете, что тебе нужно приехать, чтобы написать статью. Мы все хотим знать правду о Джо Ленноксе...

С любовью, Том

Том, вероятно, не поблагодарит меня за воспроизведение его личной переписки, но меня завораживают эти письма, ведь они раскрывают мастерство Джо. «Бубление» о Куайлере, например, было бы его намеренной тактикой, чтобы помешать людям копаться в его прикрытии. Цель была проста: утомить любого, кто случайно его слушал, до состояния, близкого к коме. Поверьте, как только вы услышите десятиминутный монолог Джо о будущем нишевой фармацевтики…

Население Китая составляет двадцать процентов населения мира, но только одна с половиной десятая часть процентов мирового фармацевтического рынка. . . Сектор растет на шестнадцать процентов в год, в основном потому, что растет потребление наркотиков среди Китайский средний класс ... - вам больше никогда не захочется спрашивать его о работе.

Меня интересуют и другие детали письма Westin: предложение оплатить счёт; нашёл время поговорить с пожилой уборщицей в вестибюле; продемонстрировал свободное владение китайским. Всё это было заранее продуманной тактикой, призванной внушить Тому, что Джо Леннокс — щедрый, умный человек, опытный в китайских делах, но без заносчивости и манер, с которым стоит дружить. Также интересно, что Джо «на три четверти осушил бутылку…»

«Шампанское» вскоре после завтрака. Джо редко употреблял алкоголь в течение дня, но, должно быть, интуитивно догадывался, что Том относится к тем людям, для которых выпивка – это своего рода полурелигия, и вёл себя соответственно. Минеральная вода вряд ли бы передала нужный образ. Можно также гарантировать, что, когда Джо якобы «отсыпался с похмелья в отеле «Ритц-Карлтон», он на самом деле расследовал сообщения полиции и СМИ об убийстве Кеннета Ленана, чтобы ещё больше укрепить свою репутацию. Его решение раскрыть, что он ушёл из МИДа по моральным соображениям, также было преднамеренным. Если что-то и было задумано для того, чтобы спровоцировать шквал слухов и полуправды, так это именно это. Я говорил Джо, что Том Харпер – один из эпицентров шанхайских сплетен, но понятия не имел, что он собирается предоставить ему столько материала для работы.

И, конечно же, во втором письме есть загадочная строка: «Я не знаю, какова его история в отношении женщин». По какой-то причине Джо никому не рассказывал о своих отношениях с Изабеллой. Возможно, это было тактикой – он также не упоминал Майлза по имени никому из друзей Тома, – но он также не реагировал на бесчисленные сексуальные возможности, которые являются неотъемлемой частью жизни в Шанхае. Призрачная возможность примирения с Изабеллой стала одним из главных катализаторов работы Джо в Китае. Позже тем летом он рассказал мне, что боялся того, что он назвал «моментом Живаго», когда, проезжая мимо в автобусе или такси, он мог увидеть Изабеллу на оживлённой шанхайской улице или, ещё хуже, оказаться перед ней на вечеринке и увидеть в её глазах лишь смутные воспоминания. Несмотря на всё это, её влияние на него оставалось нездоровым. Я, конечно, сказал ему об этом, но он не стал меня слушать. Когда дело касалось Изабеллы Обер, Джо был замкнутым и отстраненным, казалось, одержимым идеей столкновения между ними двумя, которое, по моему убеждению, должно было закончиться трагедией.

32 спальных места

Все, что осталось от TYPHOON, — это четыре уйгурских мужчины, живущие в 2000 году.

В милях друг от друга, по разные стороны Китая. Террористическая ячейка. Бомба замедленного действия.

Ансари Турсун и Абдул Бари жили и работали в Шанхае, но никогда не появлялись вместе на публике. Абдул был женат, имел сына и работал.

Четырнадцатичасовой рабочий день на фабрике в районе Путо, где упаковывают детали для детских игрушек.

У Ансари не было девушки и близких родственников. Он подрабатывал официантом в уйгурском ресторане на улице Ишань Лу. Оба мужчины, под руководством профессора Ван Кайсюаня, с октября 1997 года по конец 2001 года осуществляли маломасштабные теракты против ханьцев. По совету Ван они свернули свою деятельность после распада «Тайфуна» в 2002 году. Майлз Кулидж вернул их к работе два года спустя.

Третьим членом ячейки был двадцатидевятилетний казах по имени Мемет Алмас, который в 2000 году в течение нескольких недель подряд взорвал четыре пекинских такси, используя взрывчатку, поставленную в Китай корпорацией Macklinson.

В январе 2001 года, к большому разочарованию ЦРУ, Алмас был арестован по другому обвинению в мелком воровстве и отправлен во Вторую тюрьму Пекина на два года. В сложившихся обстоятельствах это было лучшее, что могло с ним случиться.

Пока он томился в тюрьме, китайские власти арестовали и казнили девять уйгурских радикалов, с которыми он почти наверняка был связан. После освобождения в 2004 году Мемет встретился с Майлзом Кулиджем во время футбольного матча на стадионе «Рабочий» в Пекине и получил указание перебраться в Синьцзян и ждать дальнейших указаний. Майлз сказал ему, что ячейка совершит лишь один или два крупных теракта в Китае в течение следующих пяти лет. Эти теракты, по его словам, привлекут беспрецедентное внимание к делу уйгуров. Мемет выжидал, работая продавцом одежды на рынке в Кашгаре. Его считали тихим, трудолюбивым человеком, мало интересующимся религией или политикой. Его жена, Ниясам, была школьной учительницей и ничего не знала о его революционном прошлом. Детей у них не было. Ансари, Абдул и Мемет были практикующими мусульманами, но Майлз запретил им посещать мечеть, опасаясь привлечь внимание властей. Им также было приказано сбрить бороды.

Лидером ячейки и её старейшим членом был Аблимит Джелил. В подростковом возрасте, в 1980-х годах, Аблимит был арестован и заключён в тюрьму за кражу автомата Калашникова из полицейского управления в своём родном городе Хотан. В тюрьме он попал под влияние уйгурского имама, который…

Развивались как его исламская вера, так и ненависть к правящей династии Хань. Позже Аблимит присоединился к подпольной группе, которая бомбила железнодорожные пути, офисные здания и другие «легкоуязвимые» цели в Синьцзяне. Он участвовал в восстании в Барене в апреле 1990 года и бежал в горы Куньлунь вместе с сотнями других активистов, когда туда прибыли китайские войска. Многие из этих активистов, а также жители деревни, симпатизировавшие сепаратистам, впоследствии были арестованы и заключены в тюрьму. Однако Аблимит избежал поимки и два года спустя заложил бомбу в урумчинский автобус, полный ханьцев, праздновавших китайский Новый год. В результате взрыва бомбы погибло шесть человек. В 1997 году он был ответственен за гибель восьми солдат и четырёх работников столовой в армейских казармах в Турфане, когда бомба, заложенная им в кладовку, взорвалась во время ужина.

Незадолго до 11 сентября Аблимит Джелил совершил первую из двух поездок в тренировочный лагерь «Аль-Каиды» в горах Памира в Таджикистане. Будучи более ревностным мусульманином, чем другие члены ячейки, он сумел получить разрешение на совершение хаджа, и именно в Мекке был завербован в качестве агента ЦРУ Джошем Пиннегаром, выдававшим себя за американского репортёра.

Ячейка была необычной тем, что четверых её членов намеренно держали раздельно. Аблимит, вдовец, жил в Урумчи, где работал швейцаром в пятизвёздочном отеле, обслуживавшем иностранцев и богатых китайских бизнесменов.

Приезжая в город, Майлз всегда останавливался в отеле и мог общаться с Аблимиттом, просто передавая ему сообщения в виде подсказок. Обычно эти сообщения писались на китайских и американских банкнотах чернилами, видимыми только в ультрафиолетовом свете. Вскоре после терактов в Мадриде в марте 2004 года Аблимит сообщил Майлзу, что хочет переехать с Меметом в Шанхай и объединиться с Абдулом Бари и Ансари Турсуном. По его словам, отношения между ханьцами и уйгурами в Урумчи резко ухудшились. 11 сентября предоставило китайским властям карт-бланш на подавление мусульманского меньшинства и обращение с ним с немыслимым ранее презрением. Информаторы теперь действовали на всех уровнях общества. По улицам бродили одетые в черное полицейские из антитеррористических подразделений. Там, где когда-то ханьцы и уйгуры мирно жили бок о бок, теперь две этнические группы были разделены страхом и взаимными подозрениями.

Паспорта, принадлежащие тысячам граждан-мусульман, были конфискованы.

властями. Теперь все поездки должны были быть одобрены китайским правительством, параноидально опасавшимся, что угнетённые меньшинства присоединятся к вооружённым группировкам в Чечне и Пакистане и вернутся на родину, планируя сеять хаос. Только инцидента, подобного Мадридскому, в Шанхае или Пекине, было бы достаточно, сказал Джелил, чтобы ускорить дело независимости Восточного Туркестана.

Теория Аблимитта совпадала с теорией Майлза, который пришёл к выводу, что мелкомасштабные атаки на материке, о большинстве из которых на Западе не сообщалось, не представляют стратегической ценности для Соединённых Штатов. Он усвоил этот урок из более раннего воплощения операции «Тайфун». Конечной целью группы лиц в Вашингтоне, осуществлявших тактический контроль над операцией Майлза, была спонсируемая Америкой катастрофа на Олимпийских играх в Пекине. Однако это событие было настолько далёким, что Майлз не раскрыл эту цель никому из членов ячейки. Вместо этого он сообщил Аблимитту, что начнёт рассматривать цели в Шанхае для возможной операции летом 2005 года. Мемет сказал жене, что едет в Шанхай искать работу в строительной отрасли. Аблимитт нашёл себе работу на кухне в отеле той же сети, в которой он работал в Урумчи.

Была одна сложность: в ячейке некоторое время был пятый член.

Энвер Семед сражался на стороне Талибана в лагере Тора-Бора и был захвачен американскими солдатами в декабре 2001 года. Его отправили в Гуантанамо, где он содержался вместе с двадцатью двумя другими уйгурскими боевиками, предположительно связанными с «Аль-Каидой». В начале 2004 года Трибунал по пересмотру статуса комбатанта рассмотрел дело о задержании Семеда, постановив, что он больше не является «врагом» Соединенных Штатов. Причина была проста: ЦРУ завербовало Семеда в качестве двойного агента. Репатриированный в Китай по поддельным документам, он доложил Джошу Пиннегару, который передал контроль над Семедом Кеннету Ленану. Ленан, под давлением МГБ из-за его связей с Маклинсоном, почти сразу же выдал его. Два месяца спустя Семед был арестован по обвинению в принадлежности к ИДВТ и казнен в ГУЛАГе в Цинхае. Именно весть о смерти Семеда Ленан привез Кулиджу во время своего последнего визита в Шанхай.

33 СТАРБАКС

Проведя почти семь недель в Китае, Джо был готов ускорить операцию. Каждая его контрнаблюдательная операция, проводимая с метрономической регулярностью, будь то работа в офисе, поездка на такси в ресторан, прогулки по Французской концессии или посещение спортзала отеля Ritz-Carlton, убедила его в том, что за ним не следят и не прослушивают. В зашифрованном электронном письме Воксхолл-Кросс, отправленном из случайно выбранного интернет-кафе на Шаньси-роуд, он сообщил Уотерфилду, что, по его мнению, RUN чист. Ни американцы, ни китайский посредник не имели ни малейшего представления о том, что задумал Джо Леннокс.

Лондон ответил на следующий день текстовым сообщением, которого так ждал Джо: «Тони хочет встретиться выпить в шесть в понедельник. Принеси свою книгу об Испании». Это был простой, заранее оговоренный код. «Тони» было оперативным именем Чжао Цзяня, агента SIS, ханьского происхождения, который жил и работал в Шанхае. Цзянь и два его младших брата тайно работали в британском посольстве и следили за Майлзом с Рождества, документируя его передвижения, готовясь к приезду Джо. «Встретиться выпить» означало, что Джо должен встретиться с Цзянем в филиале Starbucks на северной стороне парка Жэньминь. «В шесть в понедельник» означало просто пять часов вечера в следующее воскресенье. «Книга об Испании» оказалась книгой в твердом переплете романа Артуро Переса-Реверте « Королева «Юг» , который Джо должен был разместить на видном месте за столиком на открытом воздухе, давая сигнал к продолжению встречи. Джо запомнил полдюжины подобных безобидных фраз. Например, фраза «Позвони сестре» означала, что нам следует немедленно связаться друг с другом, используя чистые мобильные телефоны.

«Папа нашел твою украденную машину» — это было экстренное указание прекратить операцию и вернуться в Лондон по псевдонимному паспорту.

Ближе к вечеру воскресенья, в день своей первой встречи с Чжао Цзянем, Джо спустился в вестибюль отеля «Ритц-Карлтон», поделился шуткой со швейцаром (за почти два месяца, проведенных в отеле, он успел подружиться с большинством персонала) и сел в такси. Водитель был полным и переутомленным и не удосужился поприветствовать Джо, пока ему на безупречном китайском не приказали направиться в отель «Парк». После этого он спросил, откуда Джо, и пустился в оживленное обсуждение обстоятельств смерти Дианы, принцессы Уэльской. Джо,

сидя на заднем сиденье кабины, прижался к плексигласовому разделителю, в котором находился водитель, и заверил его, что, насколько ему известно, народная принцесса не была убита МИ-6.

Кондиционер в кабине сломался, и Джо опустил стекло, вдыхая горячий, загазованный воздух с привкусом серы. На нём была белая льняная рубашка, хлопковые брюки и поношенные кеды Campers, потому что день был влажный, и он знал, что Цзянь захочет пройтись немного перед встречей, чтобы убедиться, что ни за кем из них не увязался слежка.

Подъезжая к парку, водитель подал знак остановиться, и Джо повернулся на раскалённом заднем сиденье, чтобы проверить, нет ли необычного движения в машинах позади. Оплатив проезд, он протянул водителю свою карточку Quayler со словами: «Остерегайтесь наших товаров!» — и направился в вестибюль отеля, чтобы отвлечь внимание от возможной слежки с улицы. Минуту спустя он выехал через малозаметный боковой выход, который обнаружил тремя днями ранее. Джо продолжал наблюдать за выездом из телефонной будки на Фэньян-роуд около девяноста секунд.

Когда за это время только один работник кухни вышел опорожнить мусор, Джо убедился, что за ним никто не следит.

Филиал Starbucks, расположенный напротив парка через дорогу от Нанкинской улицы, является одним из десятков франчайзинговых заведений, открывшихся по всему Китаю за последние годы. Здесь продают латте, кексы и чай с корицей, ничем не отличающиеся от тех, что продаются в Сиднее, Париже и Вашингтоне.

Позже Джо написал в своем отчете, что он вошел в кафе через вход со стороны Нанкинской улицы примерно в 16:40. С кружкой капучино в руках он направился к задней двери и нашел столик на открытом воздухе с видом на юг, на парк Жэньминь.

Среди посетителей Джо были в основном западные туристы и несколько состоятельных китайцев. Он курил сигарету, пока солнце, затянутое смогом, грело его лицо. Предыдущий посетитель столика оставил экземпляр журнала « That's». На стуле рядом с ним лежал еженедельный англоязычный журнал «Шанхай» . Джо открыл его, пролистал содержимое и прочитал рецензию на новый бар, открывшийся в Пудуне.

Незадолго до пяти часов он достал «Королеву Юга» из рюкзака и положил её на стол. Он не нервничал и не испытывал особого беспокойства. Он уже подготовился, и такая работа была для него привычной.

Примерно в 17:05 Джо заметил мужчину, стоящего рядом со столом, примерно в двух метрах от него, и говорящего по-китайски в мобильный телефон. Это был хань средних лет, в дешёвых кожаных туфлях без застёжек, чёрных брюках с высокой талией и белой рубашке с короткими рукавами. Его поведение примерно соответствовало описанию Цзяня, которое Уотерфилд дал ему в Лондоне. Чтобы убедиться в этом, Джо взглянул на правую руку мужчины и увидел толстый шрам, тянущийся от запястья до костяшки среднего пальца. («Несчастный случай на рыбалке», – объяснил Уотерфилд.) В той же руке Цзянь нес тонкий чёрный кейс. Джо допил кофе, положил книгу в рюкзак и отодвинул стул от стола.

В качестве официального сигнала он наклонился, чтобы затянуть шнурки на ботинках, и к тому времени, как он встал, Цзянь был уже в двадцати метрах от него, направляясь в парк.

Задача Джо была проста: следить за своим контактом и убедиться, что за ним не следят. В своё время было решено, что Цзянь остановится на поляне у небольшого пруда, заросшего лотосами, где местные мужчины и женщины играли в карты и мацзян . В этот момент их роли поменялись: Джо продолжит путь, а Цзянь последует на почтительном расстоянии, следя за тем, чтобы и он был чист. Вероятность того, что кто-то из них будет скомпрометирован, была минимальной, но отчасти именно потому, что они проявляли подобную осторожность в прошлом, им так долго удавалось оставаться незамеченными в своей карьере.

Цзянь шёл на запад, к новому Большому театру, и очень быстро шум Шанхая превратился в далёкий гул. Чтобы разведать обстановку, Джо уже четыре раза посещал парк Жэньминь, и всегда наслаждался этим внезапным, чудесным спокойствием. Словно узкие тропинки и ветви деревьев вокруг него каким-то образом сомкнулись, поглощая непрекращающийся городской шум. Даже обычно душный, загрязнённый воздух казался на этот раз благословенно чистым. Примерно через три минуты Цзянь остановился и позвонил по мобильному телефону, стоя посреди тропинки. Это позволило Джо наблюдать за окружающими мужчинами и женщинами на предмет совпадения в поведении. Если они тоже внезапно останавливались или пытались спрятаться, Джо прекращал встречу, выходя из парка. В этом случае Цзяню приходилось срочно связываться со своим куратором в посольстве и с командой по проведению операции.

против TYPHOON почти наверняка будет отложена. Однако ничего необычного не было. Во время разговора пара молодых влюблённых, робко идущих, держась за руки, сошла с тропинки и расстелила на траве коврик. Пожилая китаянка, заметив подругу, сидящую на скамейке неподалеку, помахала ей и подошла к ней. Закрыв телефон, Цзянь продолжил свой путь. Примерно через четыре минуты он остановился у пруда, покрытого лотосами, и присоединился к небольшой группе зрителей, собравшихся посмотреть игру в чудади . Джо заметил какое-то движение в деревьях позади них, но это был всего лишь пожилой мужчина, занимавшийся тайцзи в тени гинкго. Джо прошёл мимо их группы и был вынужден обойти старую деревянную тележку, в которую садовник бросал мусор и сорняки. Атмосфера была мирной, и он слышал только бормотание разговоров, шлепки игральных карт по твёрдым бетонным столам, пощёлкивание пластиковой плитки.

Затем он продолжил движение против часовой стрелки к Шанхайскому музею, потягивая из бутылки «Эвиан» и прислушиваясь к пению птиц. Джо знал, что Цзянь идёт за ним, что его опытный китайский глаз не уловил никакой проблемы, потому что он дважды воспользовался отражающей металлической поверхностью парковых урн, чтобы определить, где находится Цзянь позади него.

У него была лёгкая, раскованная походка, характерная для китайцев определённого телосложения, и он двигался размеренным шагом. Достигнув юго-восточного угла парка, Джо остановился у круга уединённых скамеек, где должна была состояться встреча.

Джо заметил, что две из четырёх скамеек заняты, но это его не беспокоило. Главным преимуществом этого места было наличие поблизости нескольких громкоговорителей, транслирующих классическую музыку. Поэтому разговоры были практически полностью заглушены, что развеяло любые опасения по поводу прослушивания.

Подняв глаза с тропинки, Цзянь впервые встретился взглядом с Джо и двинулся к самой дальней из четырех скамеек с широкой улыбкой на лице.

«Мистер Джо, — позвал он. — Очень рад снова вас видеть».

Скамейки располагались на небольшой поляне, размером примерно с половину теннисного корта, и с трёх сторон были окружены густым кустарником акации и пионов. Джо и Цзянь можно было наблюдать с главной тропы, которая…

Улица проходит вдоль южного периметра парка Жэньминь, но вид ханьца из среднего класса, беседующего с западным человеком в этой части города, был вполне уместным. Язык их тела говорил о том, что они достаточно хорошо знакомы и, вероятно, решили провести неформальную деловую встречу на открытом воздухе, воспользовавшись тёплой погодой выходного дня. Цзянь пожал Джо руку, указал на пару недостроенных небоскрёбов и упомянул, что парк Жэньминь когда-то был ипподромом.

Затем он достал из своего кейса тонкий ноутбук и принялся за дело.

«Что у тебя для меня сегодня?» — спросил Джо.

Китайский студент, сидевший на ближайшей из трёх скамей, слушал рок-музыку на высокой громкости на MP3-плеере. Из белых наушников доносился приглушённый синтетический гул барабанов и гитар. Вторая занятая скамейка находилась более чем в трёх метрах от первой и располагалась прямо под одной из колонок. «Адажио для струнных» Сэмюэля Барбера только что заменило арию из «Вариаций на тему Голдберга», и Джо пытался вспомнить название фильма, в котором звучала эта музыка.

«Ваш американский друг часто уезжает из города», — начал Цзянь. Было решено, что они будут говорить по-английски. «Мы семь раз следовали за его машиной до аэропорта».

«Направления?» — спросил Джо. Наконец-то стало легче, когда можно было обсуждать передвижения Майлза Кулиджа в городе, где американец обосновался. После недель тщательного планирования операция наконец началась.

«За годы долгого сотрудничества с вашей компанией я понял, что лучше всего честно говорить о своих недостатках», — сказал Цзянь. Он улыбался, но его круглые глаза оставались простыми и серьёзными. «Поэтому должен сказать, что мы были абсолютно уверены в его месте назначения лишь дважды. Видите ли, наши ресурсы ограничены».

Джо ценил его честность и знал, что ему понравится работать с Цзянем. Опасаться нужно было тех, у кого были ответы на все вопросы.

«Конечно», — сказал он.

«В обоих случаях ваш друг летал в Урумчи».

Джо скрыл своё удивление, предложив Цзяню сигарету. Тот отказался, и Джо спрятал пачку в карман брюк, предварительно закурив.

«А остальные пять? Это были все внутренние рейсы из Хунцяо?»

«Нет», — Цзянь покачал головой. Ему было лет пятьдесят пять, с гладкими, пухлыми щеками, которые напомнили Джо белку, запасающую орехи на зиму.

«Дважды его забирали на машине из квартиры рано утром и отвозили в аэропорт Пудун. Если бы мне пришлось строить предположения о цели этих поездок, я бы сказал, что он направлялся в Соединённые Штаты».

«Почему вы так думаете?»

«Потому что оба раза он не возвращался больше недели, потому что в те утра были рейсы в Вашингтон, которые совпадали с его расписанием, и потому что он не взял с собой жену».

Изабелла. Мысль о её имени мелодраматично звучала под парящие скрипки «Адажио» Барбера. Джо хотелось спросить Цзянь, как она, что он о ней думает, счастлива ли она или грустна. Он поймал себя на мысли, не в первый раз за время своего короткого пребывания в Шанхае, что дышит тем же воздухом, что и любимая женщина. Это было тихое безумие, в котором жило его сердце.

«Но остальные три были внутренними рейсами в Китае?»

Да. И один из них мог быть в Урумчи, потому что время прибытия тоже было схожим. Но это всего лишь мои догадки. Остальные, мы почти уверены, направлялись в разные места.

«В рамках его работы?»

Цзянь кивнул. Прикрытие Майлза заключалось в том, чтобы выдавать себя за сотрудника Microsoft, расследующего случаи кражи авторских прав в Китае. Это было…

хитрая уловка, в том числе и потому, что она позволяла высокопоставленному сотруднику ЦРУ свободно перемещаться по стране, не вызывая подозрений.

«Что еще вы можете рассказать мне о его передвижениях?»

Цзянь выдохнул, надул щеки и наклонил голову набок.

Его брови изогнулись в комичном выражении измученного недоумения, и Джо было очевидно, что Майлз ничуть не изменился. Ни один другой мужчина не смог бы вызвать подобную реакцию у Цзяня, обладающего таким опытом.

«Он тот ещё тип, этот американец». Цзянь загрузил ноутбук, просмотрел несколько папок и передал его Джо. Это был небольшой Lenovo, лёгкий и современный. На экране была фотография размером с отпускной снимок, и Джо отрегулировал наклон крышки, чтобы лучше рассмотреть изображение.

«Если нас потревожат, — тихо сказал ему Цзянь, глядя на траву перед собой, — если кто-нибудь подойдёт к нам и попросит просмотреть информацию на этом компьютере, просто нажмите клавишу F8, которая запрограммирована на удаление всех соответствующих файлов». Более театральная персона, возможно, сделала бы здесь паузу для драматического эффекта, но Цзянь быстро продолжил: «На первом снимке изображен человек, который, вероятно, вас очень заинтересует». Фотография была крупным планом запечатлена на оживлённой улице при ярком солнце. «Мы полагаем, что ваш друг вступает в сексуальную связь с этой женщиной. Её английское имя — Линда, а китайское — Лин Шу. В настоящее время он не в Шанхае, и мы полагаем, что они вместе на Хайнане. Я составил более подробный отчёт об их встречах в основном файле исследования, хранящемся на рабочем столе». Джо почувствовал странный, противоречивый прилив облегчения и гнева: облегчения оттого, что Майлз своей изменой разрушал его брак; гнева оттого, что он этим причинял боль Изабелле. Цзянь протянул руку и нажал на стрелке вправо на ноутбуке. Фотография Линды сменилась другим снимком, на этот раз с другой женщиной.

«На этом втором изображении, как вы видите, также изображена девочка, китаянка примерно того же возраста, что и первая».

Цзянь убрал руку и откинулся на спинку скамьи. Не скрывалось ли в этом лёгкое моральное отвращение? Джо ничего не знал о личной жизни Цзяня.

но резкая манера, в которой он описал вторую женщину, заставила его заподозрить, что он сам является отцом девочки.

«Майлз встречается с обеими женщинами одновременно?»

Цзянь издал странный гортанный звук, который мог быть и дружеским мужским смехом, и неодобрением старшего. «Да. Мы тоже так считаем».

Перед ними на траву села птица и быстро улетела.

«Эта живет в квартире неподалеку отсюда и имеет несколько разных бойфрендов».

«Ты хочешь сказать, что она проститутка?»

Цзянь пожал плечами. Западные мужчины охотились на китаянок; китайские девушки – на западных мужчин. Иногда деньги переходили из рук в руки, иногда нет. Таков был порядок вещей. Музыка из динамиков сменилась на вальс из « Спящей красавицы» . Солнце скрылось за грядой жёлтых облаков, но на поляне всё ещё было тепло. Джо вспомнил мелодию «Адажио» из фильма «Взвод» , и она засела у него в голове.

«Есть ещё много фотографий», — сказал ему Цзянь. Джо удивился, когда на следующем снимке Майлз стоял, судя по всему, за стойкой какого-то фешенебельного отеля. Джо так давно не видел его современного снимка, что поймал себя на том, что щурится, глядя на него почти с недоверием. Вес Майлза увеличился до четырнадцати или пятнадцати стоунов, и, возможно, чтобы компенсировать соответствующий отёк лица, он отрастил буйную чёрную бороду, которая каким-то образом усилила его природную харизму. У бара Майлза окружили трое белых — мужчина и две женщины — все моложе его и громко смеялись над его словами. Это зрелище одновременно успокаивало и удручало. Джо затушил сигарету.

«Нажимайте на эти кнопки», — сказал Цзянь, указывая на клавиатуру. Пока Джо прокручивал слайд-шоу, Цзянь сопровождал его подробными комментариями . коллеги вашего друга по работе. Это американский юрист, который... Встречается как минимум два раза в неделю. Это его спортзал. Это его машина. Здесь он

идёт в кино . Как пуля в русской рулетке, Джо ждал первого взгляда на Изабеллу, но пуля так и не появилась.

Сделав, наверное, тридцать или сорок фотографий, он спросил: «А как же его жена?»

«А что с ней, пожалуйста?»

«Ну и где же она?»

Это был единственный момент неловкости между ними. Цзянь отреагировал так, словно СИС сомневалась в качестве его работы. Джо почувствовал себя обязанным его успокоить.

«Не поймите меня неправильно, — сказал он. — Просто, похоже, они не проводят много времени вместе».

«Нет, — без обиняков ответил Цзянь. — Она почти никогда не бывает с ним».

Джо подумал, что это хорошие новости, но радости он не испытывал. Он всегда знал, что брак Изабеллы с Майлзом будет фиктивным, что американец предаст её, что она будет несчастна. Видеть, как всё обернулось так, как он предсказывал, было мрачно и удручающе. «Почти никогда?» — спросил он.

«Они не выходят?»

"Почти никогда."

Было множество ночных фотографий Майлза. На серии снимков с контровым светом, сделанных в помещении, которое Цзянь несколько загадочно описал как «мексиканский ночной клуб», Майлз был запечатлён горячо беседующим с молодым человеком не старше двадцати шести-двадцати семи лет, на вид пакистанского или североиндийского происхождения. В Шанхае довольно редко можно было увидеть выходцев с субконтинента, и Джо начал размышлять о возможной связи с тайфуном.

«Кто этот парень?» — спросил он, нажав на экран так, что кончик его пальца размыл лицо мужчины.

«Мы не знаем», — быстро ответил Цзянь. «Сделать эти снимки было очень сложно, потому что было очень темно. Мой брат мог пользоваться только телефоном».

«Он не дипломат? Он здесь живёт?» Джо думал о горах Памира, отделяющих Синьцзян от Индии и Пакистана.

Источник Уотерфилда в Пекине сообщил ему, что взрывчатые вещества, которые впоследствии использовались ячейками «Тайфуна» в террористических актах, были переправлены контрабандой через перевал Хунджераб летом 1999 года.

«Мы ничего не знаем. Извините. Эта фотография, которую вы смотрите, была сделана всего неделю назад, может быть, дней десять. Но я видел его с вашим другом несколько раз, и он всегда здесь. Мы зовём его «Сэмми».

потому что он напоминает нам кого-то из нашей семьи».

"Сэмми?"

«Да. Он из компании твоего друга, который ходит по ночам в бары и клубы. Он моложе большинства из них. Это всё, что я могу тебе сказать».

По совпадению, на следующей фотографии был запечатлён средний крупный план уйгура с усами, слегка размытый и снятый с высоты пояса, возможно, из-под столика в ресторане. Он был одет в традиционную вышитую жёлтую рубашку и доппу .

«Кто это?» — сразу спросил Джо. «Есть ли между ними какая-то связь?»

«Нет, этот человек всего лишь официант», — Цзянь почувствовал растущий интерес Джо.

«Если он просто официант, зачем вы его сфотографировали?»

«Твой друг ездит в Урумчи», — тихо ответил Цзянь. «Он также обедает в ресторане «Кала Куэр», где много общается с этим человеком. Я видел их вместе. И я достаточно долго занимаюсь этим бизнесом, чтобы знать, что когда иностранцы проявляют интерес к Синьцзяну, это не всегда связано с едой».

Джо улыбнулся. В улыбке Цзяня мелькнула ирония.

Возможно, он всё-таки знал, зачем Джо приехал в Шанхай. Человек, связанный с Цзянем, его гуаньси , вероятно, учуял приближение тайфуна.

давно.

«Так вы знаете имя официанта?» — спросил он.

«Конечно». Цзянь, казалось, был рад наконец-то получить правильный ответ. Слайд-шоу закончилось, и он потянулся за ноутбуком. «Официанта зовут Ансари Турсун».

34 НОЧНОЕ ПОЛЗАНИЕ

Всю дорогу обратно в отель, на лифте к своему номеру, в спа-салон и двадцать кругов по открытому бассейну отеля «Ритц-Карлтон» Джо Леннокс пытался вспомнить, где он слышал имя Ансари Турсун. Включив CNN в восемь часов, он увидел репортаж о заложенной в автомобиль бомбе в Ираке и подумывал отправить сообщение в Воксхолл-Кросс с просьбой проверить файлы на предмет упоминания имени Турсун. Но Джо был упрямым человеком, и для него стало предметом оперативной гордости вспомнить, где он слышал это имя, до того, как Лондон проснётся утром. Если он не сможет найти ответа, он признает поражение и свяжется с Уотерфилдом. Тем не менее, он извлёк из памяти «Взвод» и скрипки Барбера

«Адажио» всё ещё витало у него в голове. В чём же разница? Вопрос был лишь в том, чтобы найти мелодию Ансари Турсуна.

У кровати зазвонил телефон. Джо выключил звук телевизора и ответил.

«Джо? Это Том. Что ты делаешь на ужин?»

На прошлой неделе он трижды видел Тома Харпера. В других обстоятельствах это могло бы показаться излишним, но в Шанхае, где группы западных экспатов встречались иногда три-четыре вечера в неделю, это было вполне нормально. Альтернатива была безрадостной: сидеть дома и смотреть дешёвые пиратские DVD с последними голливудскими блокбастерами, за компанию с едой из Sherpa’s. Большинство интересных зарубежных радиостанций были запрещены китайской интернет-цензурой, а государственное телевидение состояло в основном из игровых шоу, военных парадов и исторических сериалов. Когда…

Джо жил в Гонконге, Малайзии и Сингапуре, экспаты тоже сбивались в банды, и жизнь там была такой излишествами, которые были бы немыслимы дома. Именно это больше всего раздражало его в возвращении в Лондон: по сравнению с этим его социальная жизнь казалась пресной и предсказуемой.

«У меня не было никаких планов», — ответил он.

Том объяснил, что полдюжины его друзей собираются в «Paradise Gardens», тайский ресторан на Фумин Лу. Джо был рад приглашению, и не только из-за оперативного преимущества, которое давало возможность быть замеченным в Шанхае. Он также начал ощущать ограничения, накладываемые жизнью в отеле. Его не тянуло к женщинам, но и не хотелось проводить каждую свободную минуту, думая о Майлзе и Изабелле. Хотя его профессия предполагала существование в состоянии, которое можно было бы назвать постоянным искусственным, Джо ничем не отличался от большинства людей в том, что ему требовалась отдушина – время от времени выходить в свет.

Они договорились встретиться в ресторане в девять. Джо спустился на лифте в бар на первом этаже, где выпил водку с тоником и кивнул группе – новоорлеанскому джазовому трио, которое играло в отеле последние две недели и знало Джо в лицо. Он купил пианисту колу («Я – АА», – написал он).

(о чём он рассказал во время их единственного разговора), солодовый виски для вокалиста и барабанщика, и подписал счёт за номер. Внизу стояла длинная очередь на такси, поэтому он прошёл квартал на восток по улице Нанкин Лу и остановил машину на улице.

К тому времени, как Джо пришёл в ресторан, друзья Тома – трое мужчин и две женщины – уже сидели за столиками. Он знал всех, кроме одной, эффектной женщины лет двадцати пяти, энергичной на вид и, возможно, малайзийки. Остальные – Рики, скаузер, управляющий фабрикой женского нижнего белья на окраине Шанхая; Майк, учитель физики в Американской школе в Пудуне; Джефф, бывший канадский юрист, теперь торговавший отбеливающими средствами для зубов в Китае; и Сандрин, старшая сотрудница французского происхождения в компании Estee Lauder – были знакомыми лицами. Все они были примерно одного возраста и уже несколько лет жили в Шанхае.

«Осторожно, сюда идет шпион», — крикнул Рики, когда Джо вошел.

«Ты сегодня очень красиво выглядишь, приятель».

«Это потому, что я надел один из твоих бюстгальтеров, Рики», — ответил Джо, и все рассмеялись. Он извинился за опоздание и сел на свободное место между Томом и малазийской девушкой, которая представилась как Меган. Её голос звучал уверенно и выдержанно, и Джо заподозрил, что она когда-то получила образование в Америке. Он потрогал её безымянный палец и увидел, что она не замужем.

«Ну как тебе Ритц-Карлтон?» — спросил Джефф. Джефф всегда спрашивал про Ритц-Карлтон.

«Дорого. Сегодня утром мне звонила директор по работе с клиентами моей компании и спрашивала, почему я отправил ей счёт на пятнадцать тысяч долларов».

«Пятнадцать тысяч долларов? Почему так много?»

«Потому что шпионы смотрят много порно», — сказал Рики.

Джо показали меню, из которого он заказал пиво и зелёное куриное карри. Его не смущали шутки Рики подобного рода: с одной стороны, они подкрепляли легенду о Ленноксе, что было полезно для того, чтобы слухи дошли до Майлза; с другой стороны, откровенная наглость Рики говорила о том, что он не слишком серьёзно относился к мысли о том, что Джо когда-то мог быть шпионом. Если бы он это сделал, то почти наверняка промолчал бы. Схватив салфетку и положив её на колени, Джо ощутил мимолетное беспокойство, возникающее, когда сидишь рядом с привлекательной женщиной, и обрадовался, когда Том напрямую заговорил с ним. Они говорили о здании, которое сносили в районе Тома, чтобы освободить место для торгового центра, но Ансари Турсун всё ещё не выходил у Джо из головы, и он попытался пробудить в памяти воспоминания.

«Вы когда-нибудь обедали в ресторане под названием Кала Куэр?»

«Синьцзянская еда?»

Джо кивнул.

«Конечно. Это на Ишань Лу. Наверное, лучшая лапша ла мянь в городе.

Почему? Тебе надоел китайский?

«Очень», — ответил Джо. «Надо бы как-нибудь туда съездить».

Пиво Джо принесли, и он решил продолжить. Том был ходячим справочником шанхайских баров и ресторанов, и это экономило время на поиски.

«А как насчет мексиканских ночных клубов?»

«А что с ними?» — Меган наклонилась, чтобы перебить его, оставляя за собой невидимый аромат духов и шампуня. Она посмотрела на Джо и улыбнулась, показав ему, что она — испытание. Я свободна, ты свободна. Эти Ребята нас подставляют .

«Один из музыкантов в баре моего отеля рассказал мне, как хорошо он провёл время в одном мексиканском ночном клубе». Он взял пиво у официанта и поблагодарил его по-китайски. «Сказал, что мне стоит туда сходить, но не смог вспомнить название».

Меган и Том обменялись взглядами, смысл которых Джо не смог понять. Через мгновение она сказала: «Вот куда мы и собирались потом пойти».

"Серьезно?"

«Должно быть, он говорил о «Запате», — объяснил Том. — Это единственный мексиканский бар отсюда до Тихуаны».

«Это бар, а не ночной клуб?»

«Это всё», — прошептала Меган. «Увидишь».

Двухэтажное здание на углу улиц Хэншань и Дунпин, Zapata's – это шумный и хаотичный шанхайский ночной клуб, атмосфера которого создаётся благодаря коктейлю из дешёвого алкоголя, гибкого графика работы и жаркой азиатской погоды. Джо прибыл прямо из ресторана вместе с Томом, Меган и Рики, которые провели его через многолюдную открытую террасу, где загорелые, свежевымытые экспаты пили пиво Heineken и обсуждали дела в полуночную жару.

двадцати градусов. Помня о том, что Чжао Цзянь сообщил, что Сэмми, пакистанский связной Майлза, был постоянным клиентом, Джо всматривался в толпу, высматривая его лицо, но народу было слишком много, чтобы сделать точную оценку.

Деревянная лестница на дальней стороне террасы вела в переполненный бар на первом этаже, где на маргариту действовали специальные предложения, а очереди у бара достигали трёх человек. Майк, приехавший на отдельном такси с Джеффом и Сандрин, уже заказал напитки и разносил их с небольшого металлического подноса. Под оглушительный шум Aerosmith и Run DMC Джо поблагодарил его и сделал глоток колотого льда и дешёвой текилы, от которого онемело во рту.

«Что думаешь?» — спросила Меган, глядя на него широко раскрытыми тёмными глазами. После долгой беседы за ужином она всё ещё флиртовала, видимо, оценивая его потенциал.

«Протаранили», — только и успел сказать Джо, прежде чем Рики схватил ее за руку и потащил сквозь толпу.

«Ты танцуешь», — сказал он ей.

Джо обернулся. Там был второй, внутренний вход, к которому Рики вёл смеющуюся Меган. Джо последовал за ними и оказался на трёхстороннем деревянном балконе с видом на переполненный бар и танцпол. Девушка в бикини и обтягивающих джинсах запрыгнула на вершину изогнутой барной стойки и начала извиваться под припев «Walk this Way». Мужчины и женщины хлопали и ликовали на танцполе, когда к ним присоединилась вторая девушка, сняла футболку и бросила её в толпу. Том появился рядом с Джо и, должно быть, неправильно истолковал выражение его лица, потому что сказал: «Вот это я называю культурной революцией. Председатель Мао, должно быть, в гробу переворачивается».

Один из барменов, жилистый китаец с навощенными, скульптурно уложенными волосами, как у модели, протянул руку, и более симпатичная из двух девушек помогла ему подняться на стойку. Джо увидел, что тот несёт бутылку текилы. Посетители прямо под ним, похоже, поняли, что это значит, потому что обернулись, запрокинули головы и позволили бармену влить её прямо им в открытые рты. Ещё больше ликующих возгласов, ещё больше воплей, когда текила…

кашлял, сплюнул и проглотил. Неизбежное «Билли Джин» заменило

«Иди сюда», — и Джо достал сигарету.

«Интересное место», — сказал он.

Именно тогда он его и заметил. Слева от балкона, примерно в шести метрах, глядя вниз на творящийся внизу хаос. Сэмми. Сходство было несомненным, хотя Джо теперь понимал, что это, скорее всего, перс или араб, а не пакистанец, как изначально предполагала фотография Цзянь; игра света придала лицу мужчины ложные очертания и цвет. Ему было около тридцати лет, он был приятной внешности, крепкого телосложения и стройной фигуры, на нём было золотое ожерелье, элегантная рубашка с воротником, джинсы и дорогие часы. Он также, казалось, был один.

«Еще выпить?» — крикнул Том.

«Конечно. Можно мне пива?»

Пора было идти на работу. Пока Том пробирался обратно к бару кантины, Джо не спускал глаз с Сэмми, пытаясь быстро оценить его обстоятельства и характер. Его язык тела — напряжённый, отстранённый —

продолжал утверждать, что он не был с другом и не входил ни в какую группу.

Бутылка «Хайнекена» в его руке была почти полной, поэтому казалось маловероятным, что кто-то принес ему выпить. Казалось, он ни с кем не общался на танцполе, а вместо этого не отрывал взгляда от происходящего за барной стойкой, изредка поглядывая на балкон, словно высматривая девушек. Это казалось наиболее вероятным объяснением его появления в «Запате»: вокруг него стояли молодые китаянки, в основном в возрасте от 18 до 20 с небольшим лет. Джо знал, что некоторые из них ищут богатого западного парня, в то время как другие готовы отдать свою жизнь иностранцу за деньги.

Они не были штатными проститутками, а студентами или рабочими, которые хотели подзаработать. Аналогичная ситуация наблюдалась практически в каждом западном ночном клубе Китая.

Прошло пять минут. Казалось, ничего не изменилось. Сэмми не проверил свой мобильный телефон и не подал никаких других явных знаков, что ждёт гостей. Вместо этого он медленно отпил пива, закурил «Мальборо Лайт» и…

Он несколько раз поправил волосы, и Джо счёл это проявлением нервозности и застенчивости. Слева от него, у дальней стены, сидели две китаянки, одна из которых, казалось, набиралась смелости заговорить с ним.

На балконе было темно и многолюдно, но Джо видел, что девушки не были особенно привлекательны, и что Сэмми, похоже, не проявлял особого интереса к знакомству с ними.

«Вы здесь совсем одни, мистер?»

Меган появилась рядом с ним. Она обняла Джо за спину, и он почувствовал, как её пальцы скользнули по его коже. Внезапное прикосновение удивило его, но он ответил ей тем же, положив руку ей на поясницу. Ему вдруг пришло в голову, что это его первый продолжительный физический контакт с другим человеком с тех пор, как он обнял мать в Рождество.

«Здесь царит безумие, да?» — сказала она.

"Сумасшедший."

Сэмми уже допил почти половину пива и всё ещё осматривал зал в поисках девушек. Он казался совершенно непринуждённым в окружении «Запаты», и Джо уже почти был уверен, что он натурализованный европеец или американец. Когда Меган ещё сильнее обхватила его талию, положив пальцы на край живота, ему пришла в голову идея, сочетавшая в себе определённую жестокость с преимуществами многолетнего опыта в тайном мире. Он использовал её как наживку. Она была, безусловно, самой привлекательной женщиной в верхней части клуба, и если ему удастся подманить её поближе к Сэмми, её внешность и природная кокетливость могли бы побудить его завязать разговор. Джо мог бы представиться позже, не вызывая подозрений.

«Пойдем туда», — сказал он, кивнув налево, — «там немного поменьше народу».

Держа Меган за руку, он подождал, пока Сэмми посмотрит вниз на бар, а затем подвел ее к месту, находящемуся на расстоянии двух-трех футов от того места, где он стоял.

Между ними стояла китайская девушка, но Джо знал, что она ждала там, не подходя, по крайней мере десять минут.

«Что случилось с Томом?» — спросил он, отпуская руку Меган и стараясь придать своему языку тела более формальный вид, чтобы они не выглядели как пара.

Меган прислонилась к балюстраде и начала двигаться в такт музыке.

«Понятия не имею», — ответила она.

«Он сказал, что принесёт мне выпить. Подожди здесь, ладно? Я посмотрю, нужна ли ему помощь».

Меган ничего не заподозрила. Пока Джо уходил, направляясь обратно к бару, она продолжала смотреть вниз на танцпол, беззвучно подпевая песне «The House that Jack Built». Следующие пять минут Джо дал ей возможность поколдовать, якобы обыскивая «Запата» в поисках Тома, но на самом деле убивая время в туалете на первом этаже.

Поднявшись наверх, он встретил Тома и Рики у бара кантины, взял бутылку пива и повёл их к внутренней двери. Когда они вышли на балкон, Джо оглянулся и увидел то, что хотел увидеть: Сэмми, да благословит его Бог, приглаживающий волосы и неловко беседующий с Меган.

«Вот она», — сказал он, указывая на них. «Вот где я её и оставил».

После этого всё было легко.

«О, вот ты где», — сказала она, словно потеряла всякую надежду когда-либо снова увидеть Джо. «Я всё думала, что с тобой случилось. Это Шахпур. Шахпур, это мои друзья: Том, Рики и Джо».

«Приятно познакомиться, ребята».

Акцент был американским, родившимся и выросшим, но фамилия, вероятно, была иранской. Шахпур на мгновение выглядел раздражённым из-за того, что Меган обрушила на неё поток поклонников-мужчин, но вскоре раздражение сменилось уверенной, примирительной улыбкой, в которой Джо распознал её естественное обаяние.

«Ты живешь здесь, в Шанхае?» — спросил Том.

«Да. Уже около года».

«Раньше Шахпур работал на стройке, — сказала Меган, шутя глазами. — Теперь он здесь, в Китае, продаёт программное обеспечение малому бизнесу».

По тону её голоса Джо понял, что разговор ей наскучил. Однако, сама того не желая, она сообщила ему две важные детали. «Строительство» могло означать Маклинсона. «Продажа программного обеспечения» могло означать, что Шахпур использовал то же прикрытие, что и Майлз.

«А вы, ребята?» — спросил он.

Том и Рики объяснили, что уже какое-то время живут в Шанхае. Джо, намеренно встав позади них, добавил, что приехал в Новый год. Шахпур сделал вид, что внимательно слушает, но было очевидно, что его интересуют исключительно их отношения с Меган.

Был ли кто-то из этих парней её парнем? Если нет, мог ли бы он забрать её у них?

«А ты чем занимаешься, Том?» — спросил он.

«Я яхтенный брокер».

«Ты, Джо?»

«Фармацевтика». Возникла опасность, что разговор продлится не больше нескольких минут. Рики пьяно пошутил о том, что «зарабатывает на жизнь производством трусиков», но для Шахпура он, Том и Джо были всего лишь тремя британцами, мешающими его планам относительно Меган. Если Джо хотел узнать то, что ему нужно, ему нужно было действовать быстро. «Я работаю здесь в небольшой британской компании, — сказал он. — Quayler. Мы пытаемся выйти на китайский рынок».

«Фармацевтика, да?»

"Это верно."

«Dancing Queen» поставила точку. Когда Меган и Рики услышали первые аккорды песни, они оба закричали от восторга и объявили, что возвращаются на танцпол.

«Приятно познакомиться, Шахпур», — крикнула она, исчезая вдали.

«Да, я тоже рад с вами познакомиться».

В её уходе чувствовалась некая жестокость, и Джо почувствовал укол сочувствия. Он взглянул на лицо Шахпура, где в глубине его глаз мелькнула тревожная смесь одиночества и раздражения. Мужская гордость была уязвлена. Однако столь же быстро его разочарование сменилось привычным безразличием.

«Так какова же ее история?» — спросил он.

«Она просто сумасшедшая», — ответил Том. «Забудь о ней».

Повисла неловкая тишина. К разочарованию Джо, он чувствовал, что и Том, и Шахпур хотят закончить разговор. Казалось, у них было мало общего, а причина их встречи просто исчезла внизу. Джо остался перед дилеммой. Попытаться поддержать разговор – стратегия, которая могла вызвать подозрения у Шахпура – или вовсе прекратить общение. Он всегда мог обратиться к Меган за ответами позже.

«Так вы из Америки?» — спросил он, решив задать последний вопрос.

«Теперь я стараюсь держать это в секрете», — ответил Шахпур. Его взгляд снова обвел взглядом балкон, и Джо понял, что дело безнадёжное.

Такой человек не хотел тратить свой вечер на разговоры с парнем, который зарабатывает на жизнь продажей антибиотиков.

«Какую часть?» — спросил он.

«Тихоокеанский Северо-Запад».

Ещё один незаинтересованный ответ. Пора подводить итоги.

«Ну, смотрите, вот моя визитка». В качестве тактики это было не так неловко, как может показаться; в Китае обмен визитками — обычная практика, независимо от социальных обстоятельств. «Было приятно познакомиться».

Шахпур был прекрасно знаком с этой традицией и, подражая китайцам, принял открытку Джо, сжав её обеими руками, внимательно изучая надписи и даже склонив голову для комического эффекта. Затем он, как и надеялся Джо, вернул ей должок, вручив Тому и Джо две свои открытки.

«Гударзи?» — спросил Джо, произнося фамилию Шахпура. Он с удивлением заметил, что на карточке был вытиснен логотип Microsoft.

«Гударзи, да. А твой? Леннокс?»

Джо кивнул. Шахпур сделал лёгкое ударение на фамилии, как будто уже слышал её раньше? Или он просто проверял её произношение? Джо не был уверен. «Она шотландская», — сказал он.

Взгляд Шахпура метнулся к крыше клуба, словно он о чём-то вспомнил, словно перенёсся в другую жизнь. Неужели Джо это почудилось? Он словно наблюдал, как сам борется с воспоминаниями об Ансари Турсуне.

Где он раньше слышал это имя? Их взгляды встретились, но Джо с разочарованием увидел, что Шах-Пур теперь выглядел таким же скучающим и равнодушным, как и прежде. Он даже проскользнул мимо них, пожимая руки, и направился обратно в сторону кантины.

«Было здорово познакомиться с вами, ребята», — сказал он. «Dancing Queen» подходила к концу. «Может, когда-нибудь мы ещё встретимся».

«Очень надеюсь на это», — без эмоций ответил Том, и прежде чем Джо успел добавить свое прощание, Шахпур Гударзи был поглощен толпой девушек.

Час спустя, выйдя на террасу, Джо увидел, как Шахпур выходит из клуба в компании молодой китайской девушки в рваных джинсах и обтягивающем розовом топе. Повернувшись к Меган, чья футболка промокла от пота после долгого танцпола, он сказал: «Что ж, твоей иранской подруге повезло».

«Мой иранский друг?»

«Шахпур. Тот парень, который работал на стройке. Помнишь? Тот, с которым ты разговаривал на балконе».

«А, он ». Она совершенно забыла об их встрече. «Ты ревновал, Джо?»

Ему нравилось, как она сразу перешла к делу. Её игра никогда не прекращалась. «Безутешно», — сказал он, потому что теперь он был раскрепощён, пьян и его странным образом соблазняла мысль переспать с ней. «Каким он был?»

«Разве вы с Томом не остались поговорить с ним потом?» Мимо них протиснулась вереница немецких студентов, прижимая тело Меган ближе к телу Джо.

Он уловил сладкий ядовитый запах ее дыхания, когда она держала его за руку, чтобы сохранить равновесие.

«Только на пять минут. Он сказал, что раньше работал на стройке».

«Всё верно. Какая-то крупная американская компания», — вспомнила Меган.

«Запата» пустел. Джо не мог позволить себе задавать слишком много вопросов, рискуя показаться излишне любопытным. Он предложил Меган сигарету и оглядел террасу.

«Где остальные?»

«Джефф и Сандрин ушли домой около часа назад. Рики и Том, кажется, всё ещё танцуют». Меган не двигалась с места, рядом с Джо. Странно, подумал он, как алкоголь и адреналин от работы могли временно оттеснить его тоску по Изабелле. Неделями он думал только о том, что могло бы произойти, и только об их первой возможной встрече, но эта соблазнительная, льстивая женщина проникла ему глубоко в душу.