Тайна Ретта Батлера

ГЛАВА 14

Человек не хочет расставаться с жизнью, пока не испытает все средства, чтобы себя спасти. Каким бы сильным не было отчаяние, однако есть люди, дух которых оно не может сломить.

И Мигель Кастильо, бредя по выжженной солнцем пустыне, цеплялся за жизнь, как мог.

Вначале он проклинал Рэтта Батлера, выкрикивал в бесцветное выжженное небо самые страшные ругательства, на какие был способен и какие только знал.

Но в конце концов он понял, что ругательствами себя не спасти и стал экономить силы.

Он вспомнил совет Рэтта Батлера, когда тот сказал: «Если ты, Кастильо, будешь дышать экономно, то сможешь добраться до ближайшего городка, сможешь пройти семьдесят миль».

И Мигель Кастильо стал дышать экономно и не делать лишних движений. Он смотрел на свою тень, копошащуюся на желтом песке, и хоть медленно, но все же двигался — вперед, к западу, туда, где должно было быть жилье, туда, где должны были быть люди.

А самое главное — туда, где была вода.

Он изнывал от жажды, его рубашка была мокрая от пота, но потом пот высох.

И Мигель Кастильо уже забыл о Рэтте Батлере, забыл обо всем.

Он думал только о воде.

Он бросал взгляды на горизонт, где должно было появиться жилье, где должна была быть вода.

В его воображении плыли широкие реки, полные воды. Он сейчас был готов отдать все, даже часть своей жизни за несколько глотков влаги.

Он уже едва шел.

А солнце еще стояло высоко и его лучи немилосердно жгли землю, по которой двигался Мигель Кастильо.

— Воды, воды, — шептали растрескавшиеся губы преступника, — я готов отдать за воду все.

Но воды нигде не было.

Редкие клочки сухой травы торчали из растрескавшейся земли.

Ноги Мигеля Кастильо подгибались, в глазах плыли цветные пятна. Он уже не мог сосредоточиться на чем-нибудь одном, мысли разбегались, перескакивали с одного на другое.

Только одна мысль была ясной и понятной: воды, глоток воды — и тогда я смогу жить.

Казалось, его тело потеряло жизненную силу, а ведь Мигель Кастильо был очень крепким мужчиной.

Он не потел, потому что в организме почти не было влаги.

У него начались галлюцинации. Он видел, как на горизонте встает голубое очертание города, видел маленькие фигурки людей, видел колодцы, лошадей. Но город был как бы оторван от земли, он парил в воздухе.

— Чертовщина! Чертовщина! — шептал Мигель Кастильо. — Лошади пьют воду, а я не могу напиться. Скорее туда! Скорее!

И Мигель Кастильо, спотыкаясь, падая, брел к голубому миражу, будучи абсолютно уверенным, что город реален.

Но когда он поднялся на холм, город исчез. Перед ним вновь простиралась выжженная солнцем, растрескавшаяся земля. Она была твердой, как панцирь черепахи.

— Дьявол! Дьявол! — шептал Мигель Кастильо. — Где же город? Я только что его видел, — и он испуганно озирался по сторонам.

Но города не было.

Как-будто чья-то жестокая рука стерла изображение города, уничтожила его.

И осталась только желтая выжженная земля и такое же бесцветное небо над ней.

И Мигель Кастильо, как маленький муравей, брел по этой проклятой Богом земле.

Путник смотрел только себе под ноги, на свою маленькую тень. Он не мог оторвать от нее взгляда, делая один тяжелый шаг за другим.

Ноги уже не слушались, то и дело подкашивались, и Мигель Кастильо опускался на колени, потом полз на четвереньках, наконец вновь вставал и брел.

Когда он поднял голову, то увидел в полумиле от себя какое-то темное пятно.

— Человек! Человек! — закричал Мигель Кастильо и тяжело взмахнул руками.

Он покачнулся и рухнул на горячую землю, но сразу же поднялся на колени и стал всматриваться.

Темное пятно было неподвижно.

«Наверное, это не человек, а лошадь. Скорее туда, скорее!»

Мигель Кастильо вновь поднялся на ноги и ускорил шаг. Он брел, спотыкаясь и радостно повторял:

— Человек. Лошадь. Человек. Лошадь. Там мое спасение.

Но подойдя ближе, он увидел, что это не человек и не лошадь, это большой камень, который торчал из земли, как одинокий почерневший зуб в челюсти старухи.

— Проклятие! Будь ты проклят, Рэтт Батлер! Я из-за тебя умираю под палящим солнцем.

Он добрел до камня и, привалясь к нему спиной, закрыл глаза.

Перед ними проплывали цветные круги, какие-то странные полосы, вспыхивали и гасли пронзительно яркие огни.

«Наверное, я умираю, пришел мой смертный час», — подумал он и прошептал:

— Будь ты проклят, Рэтт Батлер.

И Мигель Кастильо потерял сознание.

Когда он очнулся, сияющий диск солнца склонился за далекие холмы.

Мигелю Кастильо привиделось нечто отвратительное. Он сам не мог понять, явь это была или бред больного измученного человека…

…Он лежал на спине, закрыв глаза. В темноте перед ним заплясали несколько крохотных светящихся точек.

Сначала Мигель принял эти точки за светлячков, которых множество в здешних местах.

Но потом они закружились перед его глазами. Огоньков становилось все больше и больше. Теперь их было не меньше сотни, Самое удивительное, что они двигались парами.

— Нет, это не светлячки! — выкрикнул Мигель Кастильо.

Он испугался, он почувствовал, что эти движущиеся рядом с ним огненные точки таят в себе опасность. Но что это было? Он не мог понять…

И тут до него дошло, что эти светящиеся точки — глаза! Каждая пара светящихся точек — глаза! Он понял, что это глаза крыс.

Светящиеся точки надвигались на него и уже кружились рядом с его лицом.

Мигель Кастильо даже слышал дыхание этих омерзительных созданий, ощущал прикосновение их лапок с острыми коготками к своему телу, к своему лицу.

А руки и ноги были налиты свинцом и не двигались, как ни заставлял себя Мигель Кастильо, он не мог напугать мерзких животных.

«Вот это уж точно моя смерть, — подумал Мигель, — ну, конечно… Или это мне снится?

Но какой ужасный и отвратительный сон.

Проснуться бы поскорей, выбраться бы из этого кошмара.

О, если бы я мог пошевелить хоть одним пальцем…

Господи, помоги, дай мне силы».

Мысли мелькали в его мозгу, такого состояния у него никогда не бывало раньше.

Он всецело находился во власти кошмара. Это мучительное страшное видение не уходило от него, пугало.

Мигелю казалось, что его сердце сейчас остановится.

Он продолжал вглядываться в темноту и отметил, что количество светящихся точек увеличивается, и они приближаются к нему довольно быстро.

Вот он уже различает их туловища, покрытые бурой шерстью.

Крысы заполняют все кругом.

Казалось, что весь мир кишит ими. Они колыхались, как волны, гонимые ветром. Это было страшное омерзительное зрелище.

Крысы подступали все ближе. Теперь он видел их серые длинные мордочки с щетинистыми усами, их острые зубы, их злобные колючие глазки.

Все ближе, ближе…

Вот они взбираются на него, шныряют по его телу, гоняются друг за другом в складках его одежды, грызут сапоги…

«Ужас! Ужас! Они хотят сожрать меня. Их миллионы».

Мигель видел, что крысы надвигаются слева и справа, он слышал их пронзительный писк, а воздух казалось был пропитан запахом этих гнусных тварей. Он чувствовал, что уже задыхается.

«Ужас! Ужас! О, милосердный Боже, спаси меня!» — он прилагал нечеловеческие усилия, чтобы пошевельнуть рукой или ногой, но все было тщетно.

Ни один мускул не повиновался ему. Каждый нерв его существа буквально оцепенел, кровь застыла в жилах.

Ему казалось, что эта пытка длится уже целую вечность. Он леденел при мысли, что они съедят его живьем.

Правда, кровожадные животные пока накинулись только на его сапоги, но ужас не отпускал Мигеля. Он ждал, что они вот-вот вопьются ему в горло.

Но что-то отпугивало их от лица.

«Может, они испугались моего пристального взгляда? Может, это удерживает их от нападения?»

Крысы копошились вокруг него, взбирались на грудь, но к лицу приблизиться не решались.

Неожиданно мучения кончились.

Омерзительные животные, испуганные внезапным переходом от тьмы к свету со страшным писком бросились врассыпную.

Мигель Кастильо слышал только торопливый топот лапок по черному камню и по твердой земле. Можно было подумать, что именно свет магически подействовал на крыс…

Он почувствовал, что весь в холодном липком поту, волосы все еще стояли дыбом, он еще не был уверен, что все кончилось.

Из-за холмов медленно всходило солнце, и свет бил ему прямо в лицо.

Мигель зажмурился…

Он не знал, что лучше — умереть во сне от кошмара или умереть днем от пронзительных горячих лучей солнца без капли воды.

Постепенно к Мигелю вернулись силы, он встал на ноги.

— Нужно идти, нужно бороться за свою жизнь, — прошептал он.

Солнце уже нещадно палило, и он пожалел, что провел ночь в таком кошмарном забытьи. Лучше бы он шел, полз, ночью было бы легче идти.

Но теперь ему вновь предстоял долгий, бесконечно долгий день под испепеляющим солнцем.

Мигель пошел к холму.

Его вершина казалась такой недосягаемо высокой, что он сомневался, сможет ли до нее добраться. Ему казалось, вершина отдаляется с каждым его шагом.

Он старался не смотреть вверх, только себе под ноги, сухая земля рассыпалась под подошвами его сапог, он спотыкался на маленьких камешках, но упрямо карабкался вверх.

«Если с этой вершины я ничего не увижу, то, наверное, не смогу идти дальше».

Мигелю Кастильо казалось, что за вершиной холма вообще ничего нет — там конец мира.

Он упал, потом пополз и уже абсолютно не обращал внимания на то, что царапает себе руки в кровь об острые камни.

Наконец он дополз и опустил голову на руки. Мигелю было страшно поднять свой взгляд. Он боялся увидеть перед собой раскаленную равнину, растрескавшуюся землю и редкие серые камни, разбросанные по ней.

И ни капли воды.

Камешки под его руками были горячими как угли, а пыль была похожа на пепел.

Мигелю показалось, что он лежит на догорающем костре.

Наконец он поднял голову.

И не поверил своим глазам — всего в полумиле от него за пересохшим руслом реки раскинулся небольшой поселок.

Мигель знал этот поселок: несколько раз проезжал через него. И, слава Богу, никогда здесь не пытались его повесить.

Так что появиться в нем он мог спокойно.

И откуда только взялись силы.

Мигель поднялся на колени и воздел руки к небу.

— Ты спас меня, Господи. Благодарю тебя, — прокричал он и кубарем скатился к подножию холма.

Внизу он поднялся, отряхнулся.

Теперь Мигель Кастильо был согласен и на то, чтобы его в этом небольшом городке повесили.

Лишь перед смертью дали вдоволь напиться.

Он подошел к поскрипывающему и раскачивающемуся подвесному мосту и ступил на его помост. Доски под ногами заходили ходуном, канаты скрипели, Казалось, мост вот-вот обрушится в пересохшее русло.

Мигель Кастильо широко ставил ноги, держался двумя руками за шершавые джутовые канаты.

Перед его глазами была цель, к которой он стремился — большой колодец на площади, городок казался вымершим, ветер гонял по его улицам тучи желтой пыли.

Мигель Кастильо ступал, боясь, что не хватит сил добрести до другого конца моста. Ветер как-будто поставил себе целью сбросить его в каменистое ложе пересохшей реки.

Но тяга к жизни была сильнее любой усталости. Мигель подтягивался на руках, волочил за собой непослушные ноги.

Вот мост кончился.

Мигель постоял на дощатой площадке, перевел дыхание и пошатываясь побрел к колодцу.

Он пожалел, что позволил себе расслабиться, когда выбрался с этого чертова моста, он боялся, что сил не хватит и он испустит дух возле самого колодца, так и не припав к живительной влаге.

Мигель не понимал, откуда в его истощенном, изможденном теле берутся силы двигаться.

Но в конце концов его руки легли на шершавые камни колодца, и он заглянул внутрь.

В лицо Мигелю дохнуло прохладой, свежестью воды. Но вода была так далеко, что ему подумалось, проще не вытаскивать ведро, а прыгнуть туда.

К ней, к воде!

Дрожащими руками Мигель принялся опускать бадью в черное жерло колодца. Он услышал далекий всплеск и увидел, как качнулось далеко в глубине отраженное небо.

— Скорее, скорее, — шептал он, выбирая веревку, — скорее.

Ведро, ударяясь о стенки и расплескиваясь, медленно ползло вверх. Руки Мигеля дрожали, ему было жаль каждой расплесканной капли влаги.

Наконец бадья показалась из жерла.

И Мигель Кастильо, боясь, что выпустит веревку, перехватил ее рукой. Теперь уже никакие силы на свете на заставили бы его выпустить ручку бадьи из пальцев. Он поставил ее на край колодца и, обливаясь, принялся пить.

Но тут же спохватившись, выплюнул воду.

— Нет, сейчас нельзя пить, иначе я умру.

И он принялся обливать водой свое запыленное лицо, растирать грязь на своей груди, он опустил свои исцарапанные кровоточащие руки в воду и блаженно закрыл глаза.

Через полчаса он смог напиться. Потом еще дважды опускал бадью в колодец и дважды обливал себя с ног до головы. Был знойный полдень и горожане предпочитали в это время сидеть дома.

Никому не было дела до Мигеля, чудом прошедшего по пустыне семьдесят миль без капли воды — и выжившего.

Когда Мигель смог расправить плечи, мир снова предстал перед ним в настоящем виде.

Дома больше не качались перед глазами, земля твердо лежала под ногами. Мигель даже топнул по ней, проверяя надежность почвы: не станет ли она снова предательски неустойчивой.

Нет, он выжил, его мучения кончились.

Он, Мигель Кастильо, безжалостный убийца и отъявленный негодяй, жив.

И вновь вспыхнула в нем злоба.

«Я тебе покажу, Рэтт Батлер, — злорадно рассмеялся он, стоя на пустынной площади городка, — я тебя обязательно отыщу. Ты заплатишь за все, чего бы мне это ни стоило».

Единственным, кто обратил внимание на появление Мигеля Кастильо в городке, был хозяин лавки, в которой продавалось все — от свечей до оружия.

В эту лавку можно было войти абсолютно голым, а выйти одетым с ног до головы и вооруженным до зубов.

Вот только коня здесь купить нельзя было.

Но Мигель Кастильо понимал, что если у него в руках будет оружие, то приобретение коня не будет проблемой.

Он решил пойти в лавку. Ему нужен был револьвер, чтобы чувствовать себя прежним Мигелем Кастильо.

Хозяин лавки увидел что незнакомец направился к нему, оторвался от окна, бросился к двери и, повесив табличку «Закрыто», уже собирался задвинуть засов.

Но резкий удар ногой, заставил его отшатнуться, он тут же навалился на дверь плечом, но было уже поздно.

Сапог Мигеля Кастильо, поблескивая звездочкой шпоры, уже находился за порогом.

— Не нужно со мной так шутить, приятель, — грозно сказал из-за двери Мигель Кастильо.

Старик хозяин понял, что у него не хватит сил не пустить пришельца, и он обреченно отошел от двери.

Мигель ввалился в лавку.

— Извините, сэр, но неужели вы не видели, что моя лавка закрыта, — сказал лавочник.

— Если я сюда зашел, значит она открыта, — Мигель выругался и стал осматриваться.

Его глаза с трудом привыкали к полумраку, царившему в лавке, они были ослеплены ярким солнцем.

Его внимание привлек большой стол, на котором были разложены всевозможные образцы оружия — от эффектных, но абсолютно бесполезных для серьезного человека шестиствольных револьверов до маленьких дамских.

Мигель презрительно улыбнулся.

Хозяин понял, что выгнать пришельца ему не удастся, а звать на помощь бесполезно — и смирился со своей участью. Он решил быть вежливым со странным посетителем в надежде, что тот ненадолго задержится в его лавке.

— Вы наверное, сэр, хотите купить оружие? — спросил хозяин.

— Ты чертовски догадлив, — сказал Мигель, даже не взглянув в сторону лавочника.

Его руки уже орудовали на столе. Он поднимал один за другим револьверы, презрительно кривился, хмыкал и возвращал их на стол.

Ни один из образчиков не пришелся ему по душе, и он повернулся к хозяину.

Тот от испуга прижался к стене.

— Это все, что у тебя есть?

Старик не нашел в себе сил ответить сразу. Язык его словно присох к небу.

Мигель Кастильо, чтобы привести хозяина в чувство, смахнул рукой все оружие со стола на пол. От грохота и лязга металла хозяин вздрогнул и залепетал:

— Нет, у меня есть еще, настоящее оружие для серьезных людей. А я вижу, вы очень серьезный человек. Идите сюда, — хозяин забежал за прилавок и принялся выкладывать на него один за другим револьверы, называя марки.

— Револьверы? — Мигель подмигнул, глядя в глаза хозяину.

— Револьверы, — повторил тот и, сам не зная зачем, подмигнул.

Мигель захохотал.

Лавочник подобострастно захихикал и положил на прилавок еще два револьвера.

Лицо Мигеля посерьезнело, и хозяин, осекшись, замолчал.

Мигель медленно переводил взгляд, а хозяин молча следил за ним, пока Мигель не вскрикнул радостно:

— Я все не мог понять, чего мне не хватает, — и он протянув руку, схватил с конца прилавка большую начатую бутыль виски.

Зубами он вырвал пробку, вновь подмигнул хозяину и залил в горло добрую четверть содержимого бутыли.

Хозяин с ужасом смотрел на то, как его виски исчезает. Мигель пил, не глотая, виски с бульканьем лилось в широко раскрытый рот.

Наконец он с грохотом поставил бутыль на прилавок. Любовно заткнул ее пробкой и вытер рукавом губы.

— Вот теперь я сделаю правильный выбор.

— Конечно, конечно, — засуетился лавочник, — вот выбирайте, всевозможные конструкции. Это лучшее оружие, какое есть у меня.

Мигель Кастильо взял старика за плечо и отодвинул его в сторону так, словно тот был ненужной вещью в этой лавке, схватил тяжелый револьвер и понюхал его ствол.

— Фу, какая гадость, — недовольно скривился он, — из оружия должно пахнуть порохом, а не смазкой.

Затем снял ствол и, поднеся револьвер к уху, принялся прокручивать барабан, прислушиваясь к щелчкам. Что-то его явно не устраивало. Мигель покачал головой и посмотрел на хозяина, как будто тот был виноват в нечеткой работе механизма.

Старик виновато улыбнулся:

— Это лучшее оружие, какое только у меня есть.

— Сейчас мы все исправим, — Мигель отделил барабан и не поворачиваясь швырнул его за спину.

Такое обращение с товаром привело старика в ужас, но возразить он не решился.

Мигель, разобрав еще два револьвера, наконец, подобрал барабан, который устроил его. Он блаженно заулыбался, слушая, как ровно щелкает механизм при каждом повороте барабана вокруг своей оси.

— Вот это то, что мне надо, — удовлетворенно сказал он.

Старик радостно закивал головой. Стекла его пенсне блеснули.

— Чего радуешься, идиот, — зло оборвал его Мигель, — я еще не выбрал ствол.

Он схватил револьвер прямо из-под носа старика, снял его граненный ствол и приложив к глазу посмотрел сквозь отверстие на лоб хозяина.

Тот инстинктивно передернулся и отошел в сторону. Но Мигель следил за ним через отверстие в стволе.

— Вот это кажется то, что надо, — процедил он.

— Конечно, сэр, у меня отличный товар.

— Заткнись, — бросил Мигель, прилаживая ствол к револьверу.

Его губы растянулись в самодовольной ухмылке, когда он проверил барабан. Как будто это он сам изобрел револьвер.

— Патроны, — коротко приказал Мигель.

Старик вытащил из-под прилавка пачку патронов и подал их дрожащими руками.

Но тот даже не стал открывать пачку, а одной рукой ударил ею о стеклянный верх прилавка. Пачка треснула и патроны покатились в разные стороны. Мигель быстро собрал их и загнал в барабан.

Старик, испугавшись, что нервный покупатель начнет стрелять прямо в лавке, попросил:

— Если вы, сэр, хотите испытать револьвер, то пройдите в тир.

— Конечно хочу испытать, ведь не покупать же мне кота в мешке.

Лавочник согласно закивал.

— Да, сэр, абсолютно верно, револьвер нужно испытать. У меня отличный тир.

— Веди.

Старик отворил большие дощатые двухстворчатые двери.

Вновь в глаза Мигелю ударило яркое солнце. Тир представлял собой часть внутреннего двора, отгороженного от жилья высоким забором, уже изрешеченным пулями. Торец тира был выложен мешками с песком, перед которым стояли три мишени — силуэты людей. Для вящей убедительности мишени были раскрашены, от дверей до самой стены тянулся дощатый настил.

— Виски, — негромко потребовал Мигель Кастильо.

Хозяин семенящей походкой поспешил в лавку. Мигель левой рукой схватил бутыль, сжимая в правой руке револьвер, сделал несколько жадных глотков и вернул бутылку хозяину.

Взвесив револьвер в руке, Мигель опустил его на уровень живота и взвел курок. Не целясь, он сделал три выстрела, причем выстрелы прозвучали один за другим так, что звук слился в один.

Все три мишени повернулись ребром.

Хозяин с удивлением вскрикнул. Такого стрелка ему не часто приходилось встречать.

Мигель Кастильо самодовольно заржал и выстрелил еще три раза. Одна из мишеней, переломившись пополам, рухнула, две других продолжали стоять, но это ничуть не смутило Мигеля.

Он посмотрел на хозяина лавки: у того глаза уже сделались вдвое больше обыкновенного, а брови заползли чуть ли не на макушку. Нижняя челюсть старика отвисла и мелко подрагивала.

— Чего уставился, идиот? — Мигель Кастильо вырвал из рук старика бутыль и, приложившись к ней, допил до половины, — думаешь, я не попал?

Старик пожал плечами.

Тогда Мигель подпрыгнул, доски настила дрогнули…

… и две другие мишени тоже переломились пополам.

Мигель гнусно засмеялся, довольный произведенным эффектом, а еще более — револьвером, за который он еще не заплатил. Резко развернувшись, он вошел в лавку, осмотрелся по сторонам и увидел висевшее на гвозде огромное мексиканское сомбреро.

— О, — воскликнул он, — это то, что мне нужно.

Сорвав шляпу с гвоздя, Мигель водрузил ее себе на голову, покрутился перед зеркалом, поворачивая голову то в одну сторону, то в другую.

Конечно, лицо его было истрепанным и воспаленным от солнца, да и в лучшие времена он не отличался красотой.

Небольшие глазки, жесткие курчавые волосы, выцветшая на подбородке щетина и редкие, местами выщипанные усы.

Но сам себе Мигель Кастильо очень понравился. Это было видно по его самодовольной улыбке.

— Теперь я парень что надо, — бросил он подошедшему сзади хозяину.

— Конечно, сэр, вы выглядите замечательно.

— Молчи, придурок, я не нуждаюсь в твоих комплиментах, — Мигель, резко обернувшись, посмотрел в глаза хозяину и ткнул его стволом револьвера в живот.

Лавочник подобострастно засмеялся, пытаясь отвести ствол в сторону.

— Не бойся, он еще не заряжен, — рассмеялся Мигель и, не оборачиваясь, словно муху на лету, схватил свисающий с балки тонкий кожаный ремешок.

Тут же намертво привязал один конец ремешка рукоятке револьвера, а второй — к кобуре.

— Патроны.

Старик быстренько достал еще одну пачку. Мигель раздавил ее в пальцах и принялся заталкивать сверкающие патроны в барабан. Потом ладонью крутанул его, прислушиваясь к ровным щелчкам и резким движением остановил вращение барабана. Облокотившись на прилавок, Мигель прицелился в стоящую на конце прилавка бутыль.

— Не надо, не стреляйте, сэр, — взмолился хозяин лавки.

— Ты считаешь меня сумасшедшим? Я не буду стрелять в виски.

Старик облегченно вздохнул. Стрельба в лавке была в этих краях не таким уж редким делом.

— Сколько? — бросил Мигель.

Хозяин не сразу сообразил, что спрашивает незнакомец. Но потом до него дошло, что он все-таки продавец, а Мигель Кастильо — покупатель.

— Двадцать долларов, — заученно ответил он и добавил, — сэр.

Мигель засмеялся. Его смех не предвещал ничего хорошего.

Не оборачиваясь, он развернул ствол револьвера и безошибочно уперся им в лоб хозяина.

— Так сколько ты сказал?

Хозяин понял, о чем говорит пришелец и тихо прибавил:

— Пятьдесят долларов.

Его губы дрожали.

— Нет, приятель, так мы с тобой будем слишком долго торговаться.

— Сэр, не надо.

Мигель большим пальцем медленно взвел курок.

— Сколько же?

— Сто долларов.

Мигель сокрушенно покачал головой.

— Дешевле будет тебя пристрелить. Меня такая сумма не устраивает.

Старик дрожал всем телом.

— Двести долларов. Сэр, поверьте, это все, что у меня есть. Больше взять неоткуда.

— Давай сюда, — не убирая револьвера, сказал Кастильо.

Старик вытащил из-под прилавки деньги и передал в руки грабителя. Мигель пересчитал пачку.

— Точно. Двести. Смотри-ка, не обманул.

— Опустите, пожалуйста, револьвер, — попросил хозяин лавки, — у меня в самом деле больше ничего нет.

Мигель криво улыбнулся, сунул револьвер в кобуру и двинулся к двери.

Старик возвел глаза к небу, и зашептал благодарную молитву Господу за то, что тот позволил ему остаться в живых.

У самого порога Мигель остановился и посмотрел на табличку «Закрыто», он снял ее, повертел в руках и подозвал старика.

— Что вам угодно, сэр?

Мигель осмотрел хозяина с головы до ног.

— Сделай так, — и он оскалил зубы, — а-а-а.

Старик тут же выполнил его приказ.

— А-а-а.

Мигель сунул ему в рот табличку с надписью «Закрыто» и обеими руками сомкнул челюсти старика.

— Если будешь держать свой рот закрытым, все обойдется. Видишь, у тебя во рту табличка «Закрыто». Вот, два часа будешь стоять с ней во рту, понял?

Старик закивал головой.

— Понял, — прогудел он сквозь зубы и табличку, боясь выпустить ее.

— Если понял, то хорошо, — Мигель подошел к прилавку, взял бутылку с виски и, запрокинув голову, сделал несколько глотков.

Потом видно что-то доброе шевельнулось в его душе и он, посмотрев на старика, поставил бутыль на место. Он представил, с какой жадностью припадет к бутылке старик, едва Мигель скроется за дверью.

— Ладно, виски я тебе оставляю, — сказал на прощанье грабитель. — Но смотри, как выпьешь, сразу же табличку воткни на место. Два часа, понял, два часа твоя глотка должна быть закрыта. Часы у тебя есть?

Тот закивал и указал на цепочку, свисающую из жилетного кармана.

Мигель вытащил часы и опустил себе за пазуху.

— Они мне пригодятся, я человек пунктуальный и не люблю опаздывать. К тому же, я прослежу по ним, сдержишь ли ты свое слово. Сдержишь ли ты свое обещание? Сможешь молчать два часа подряд?

— Сдержу, — хрипел старик, и по табличке поползла струйка слюны.

— Ну, тогда молодец, — Мигель Кастильо вышел из лавки и осмотрелся.

Ощущая тяжесть револьвера на правом бедре, Мигель Кастильо снова ощутил себя человеком. И он уже не боялся никого и ничего.

— Я устрою Рэтту Батлеру, он запомнит меня на всю жизнь, правда, жизнь у него теперь короткая.

Хозяин лавки наконец-то сбросил с себя оцепенение. Он бросился к двери, навалился на нее всем своим худосочным телом и принялся один за другим задвигать засовы.

Покончив с этим делом, он подбежал к окну и тут же отшатнулся: прямо в стекло смотрел на него, злорадно улыбаясь, Мигель Кастильо.

Старик с ужасом увидел два пальца, прижатых к стеклу.

— Два часа, — повторил Мигель.

Старик закивал, указывая пальцем на табличку, зажатую у него в зубах.

Мигель развернулся и медленно побрел через площадь.

А старик, все так же сжимая табличку, подбежал к прилавку, выдвинул ящик и извлек из него сложенный вчетверо плакат. Развернув бумагу, он внимательно посмотрел на портрет.

— Так это же Мигель Кастильо, — вздохнул старик, — я мог заработать три тысячи долларов, а мог и потерять жизнь. Ну его к черту, пусть идет своей дорогой. Лучше заплатить двести долларов и сохранить жизнь, чем рисковать ею из-за трех тысяч. Ведь он наверняка откуда-то вновь сбежал.