Тайны государственных переворотов и революций

АДОЛЬФ ГИТЛЕР

Наверное, правы те, кто уверяет, что женщины превыше всего любят успех. Ведь в Гитлере не было ничего от записного соблазнителе.

Но их слабость к нему превосходила все мыслимые пределы… Этот странно застенчивый человек приводил женщин в исступление: «Я сделала бы для него все», — говорила его секретарша Т. Юнге. Сестра Евы Браун, Ильза, как-то призналась: «Я чувствую, что таю в его присутствии».

Жена знаменитого певца фон Моноварда, которой — он рассеянно поцеловал руку, приказала своему ювелиру изготовить из серебра пластинку с гравированной геральдической свастикой, которую четырьмя цепочками намертво прикрепила к заветному месту на правом запястье, чтобы таким образом навсегда сохранить от прикосновения профанов освященный губами Адольфа кусочек кожи. Другие несчастные жертвы безнадежной страсти застывали в истерическом экстазе, когда проезжал кортеж их фюрера, и, несмотря на сигналы клаксонов и крики, не двигались с места. Этих окаменевших, растрепанных и в слезах женщин (часто потерявших свою обувь) давили неудержимо катившие машины их идола, которые, естественно, даже не останавливались из-за такого пустяка. По пути следования они бросали цветы, часто устилавшие всю дорогу его автомобиля. Когда он произносил фантасмагорические речи, впавшие в экзальтацию дамы срывали с себя драгоценности и швыряли их по направлению к трибуне или на эстраду, где выступал их оракул…

Первой и, говорят, единственной настоящей любовью Гитлера была красавица брюнетка Анджела Раубаль, 20-летняя дочка его двоюродной сестры. Роман начался в сентябре 1929 года, когда она приехала из Вены к своей матери, работавшей экономкой в роскошных апартаментах Гитлера на площади Принца-регента в Мюнхене.

«Дядюшке Адольфу» было уже сорок лет, он проявил здоровую инициативу — взял на себя функцию покровителя и поселил Анджелу в соседней спальне под плотной охраной. Дядя появлялся с племянницей на общественных мероприятиях, оказывал ей знаки внимания, однако по ночам… Горничные, убиравшие спальню, обменивались сплетнями об «очень странных и невыразимо анормальных» отношениях, но об истине могли только догадываться. Кроме того, считая себя большим художником и коллекционируя порнографию, Гитлер рисовал Анджелу в самых непристойных позах. Говорят, она в слезах жаловалась подружкам: «Вы не представляете, какое чудовище мой дядя! Трудно вообразить, что он заставляет меня делать!».

Перепуганная племянница терпела эти притязания целых два года, а в 1931-м пустила себе пулю в сердце из пистолета «вальтер», принадлежавшего лично фюреру. Говорили, что для Гитлера ее смерть была большим ударом, и близкие боялись, что он сам может покончить жизнь самоубийством.

В середине 30-х годов Гитлер встретил 29-летнюю немецкую киноактрису Ринату Мюллер, ладно скроенную голубоглазую блондинку — образец арийской красоты. Ее свидания с Адольфом закончились драмой: Рината выбросилась из окна своего дома в Берлине. Другая версия — ее выбросили гестаповцы, обнаружившие, что попутно она имела любовника-еврея. Несчастливо сложились судьбы и других любовниц Гитлера.

Англичанка Юнити Митфорд выстрелила себе в голову в 1939 году, однако не погибла и прожила в полубезумном состоянии еще 9 лет. После любовного свидания с фюрером повесилась Сюзи Липтауэр, пыталась покончить с собой Мария Рейтер.

Что стояло за этими смертями и попытками самоубийства? Сексуальные отклонения Гитлера? Или женщин убирало гестапо, охранявшее репутацию фюрера?

Еще при жизни Гитлера ходили слухи, что он гомосексуалист, но его близкий коллега Альберт Шпеер утверждал: «Эти обвинения лживы. Заботы Гитлера и долгие часы работы зачастую обостряли его сексуальные желания, ему даже приходилось принимать успокоительные таблетки… но гомосексуалистом он не был!». Исследователь жизни фюрера Гленн Инфилд писал: «Свидетельства многих женщин, с которыми он. спал, — многие еще живы — доказывают, что он ценил женское тело. Они смеются над заявлениями, что Гитлер был гомосексуалистом, и их свидетельства убеждают».

Он принимал визиты дам: штурмбаннфюрер СС Ганс Линге проставлял в таких случаях в графе «личное» своего еженедельника дату и два инициала. Этот удивительно хорошо вышколенный слуга одного господина — как его ни просили со всех сторон — так и остался с «зашитым ртом», не раскрыв инкогнито и секреты своего хозяина. Однако наблюдательная жена адъютанта личной охраны фюрера Шаубе, фрау Вильма Шаубе, оказалась менее скромной и охотно цитирует имена и даты. С ее слов, между прочим, Гитлер в 24 года ублажал еврейку Иоганну Ваксман, пробыв с нею целых три месяца, в 25 лет познал, но не задержал возле себя Хелену Рокштайн, а в 29 лет у него была замужняя медсестра Грета Шмидт, та самая, которую ревнивый муж вместо того, чтобы бросить, застрелил 6 апреля 1920 года прямо на вокзале Шарлоттенбурга.

Политик Гитлер сознательно, и не только тогда, когда еще шел к власти, поощрял романтический ореол вокруг своей персоны; к тому же было приятно слышать рядом со своей фамилией имена из высших кругов: Лиль Дагобер, Тианы Лемниц, Паулы Вессели, Маргарет Слезак, Ольги Чеховой, Лени Рифеншталь и многих, многих других…

Зарубежным историкам удалось раздобыть немало сведений об интимных отношениях фюрера с особами, состоявшими между собой в родстве через Эрнста Ханфштенгля — аристократа, ценителя искусств и коммерсанта, который в начале 20-х попал под воздействие национал-социализма. Это — жена Эрнста Хелен и его сестра Эрна. Среди предков Эрны и Эрнста Ханфштен-глей были полководец Мольтке, композиторы Шуман, Лист и Вагнер, а их родители находились в приятельских отношениях со знаменитым американским писателем Марком Твеном, поскольку жили в США. Впечатления о своей первой встрече с Адольфом в мюнхенском трамвае Хелен зафиксировала в дневнике: «На остановке вошел стройный, застенчивый молодой человек с отсутствующим взглядом пронзительно голубых глаз. Одет он был почти убого: дешевая белая сорочка, черный галстук, поношенный темно-синий костюм, поверх которого была надета совсем не подходящая темно-коричневая кожаная куртка». Следующую фразу — «И тут мой муж познакомил меня с ним» — Хелен зачеркнула. Вероятней всего, она сделала это много лет спустя, после развода с Эрнстом, когда тот в свою очередь порвал всякие отношения с Гитлером и вернулся в США.

«Мы обменялись несколькими фразами, — продолжает мемуаристка, — и я предложила этому человеку приходить к нам обедать, когда у него будет время. С этого дня он стал у нас постоянным гостем, наслаждавшимся тихой и уютной атмосферой нашего дома. Время от времени Адольф играл с моим сыном Эгоном или излагал свои политические воззрения. Я думаю, он любил бывать у нас чаще, чем у других, потому что мы общались с ним не как со знаменитостью, а как с равным.»

Жена Эрнста Ханфштенгля была настоящей светской дамой, каких Гитлер прежде не встречал. Ее аристократическая простота, женское обаяние и утонченные манеры пленили будущего фюрера, чувствительного к людям «голубых кровей». Спустя десятилетия Хелен не без гордости отметит, что она была чуть ли не единственной женщиной в окружении лидера национал-социалистской партии, способной «высечь из него случайную искорку веселья». Однако она же находила в нем талант подлинного лицедея. Особо магическое воздействие, по мнению фрау Ханфштенгль, оказывал на людей голос фюрера. По всей видимости, об этом догадывался и сам Адольф, который, ухаживая за Хелен, подкреплял свое красноречие «демоническими» взглядами. Тем не менее ее интеллигентный муж, наблюдавший за этим флиртом с легкой иронией, не видел в Гитлере соперника.

Так продолжалось до ноября 1923 года, пока Гитлер не потерпел провала со своим «пивным путчем». В панике он примчался в дом Ханфштенглей, где Хелен укрыла незадачливого «спасителя нации» от преследовавших его полицейских в платяном шкафу. На утро ей едва удалось выхватить из его рук пистолет, посредством которого путчист хотел свести счеты с жизнью. Она же впоследствии убедила его прекратить голодовку в тюрьме, куда он угодил по обвинению в попытке государственного переворота. Именно к тому времени, когда отношения между Хелен и Адольфом приобрели наибольшую доверительность, относится эпизод, о котором вспоминал ее сын Эгон.

Однажды вечером Гитлер и фрау Ханф-штенгль уединились на софе в гостиной. «Он испытывал душевное и физическое влечение к моей матери, — пишет Эгон. — Было в ней что-то такое, что вызывало в нем трепет. Момент был подходящий: вместе, одни, в сумерках. Когда я переступил порог комнаты, я увидел человека, ползавшего на коленях у ног моей матери. Зарывшись головой в складки ее платья, он стонал, как в бреду: «О, если б нашлась душа, которая могла бы меня приголубить!».

Завидев меня, мать тотчас оттолкнула горе-ухажера и принялась успокаивать его, разревевшегося, словно мальчишку. Гитлера шатало, его руки повисли как плети, он едва не рухнул на пол, садясь на софу. Теперь я понимаю, что сердце моей матери разрывалось от влечения к этому человеку, но, будучи дамой высшего света, она не могла себе позволить слабости в моем присутствии, поэтому, овладев собой, она задала ему вопрос:

— Почему же вы тогда не женитесь?

В ответ Гитлер сделал протестующий жест и произнес фразу, которая запала мне в память:

— Я никогда не смогу жениться! Вся моя жизнь отдана Германии…»

Другой мемуарист описывает эпизод, когда Хелен пыталась научить Адольфа вальсировать, но тот наотрез отказался:

— Венские вальсы слишком женственные! — отчеканил он. — Настоящий мужчина не может их танцевать. Именно они и довели до упадка Австрийскую империю!

Итак, классического треугольника в отношениях между Гитлером и четой Ханфштенглей не. получилось: муж Хелен отказывался воспринимать такого соперника всерьез.

Симпатизируя идеям национал-социализма, он, по всей видимости, иронически относился к деятелю, намеревавшемуся воплотить их в жизнь. Однако между Гитлером и семейством Ханфштенглей вскоре возникла другая связь — на сей раз через сестру Эрнста, Эрну.

Биографы фюрера сообщают о неизгладимом впечатлении, которое произвела на него эта женщина в тот момент, как он впервые увидел ее на светском рауте в Байрейте. Был разгар инфляции, Германия сидела на комбижире и эрзац-кофе, но большинство высокопоставленных дам явились на прием в бриллиантах. И только на Эрне их не было, хотя именно она затмила собой весь свет в глазах Гитлера. Эта дама была красавицей блондинкой с пышной копной волос; одевалась она провоцирующе: простая короткая белая юбка и блузг. а, никаких украшений или ярко накрашенных ногтей.

О том, что чувства восходящей на тогдашнем политическом небосклоне звезды не остались без взаимности, свидетельствуют высказывания самой сестры Эрнста Ханфштенгля. Вот как описывает Эрна день, когда она решилась пригласить к себе на завтрак нацистского лидера:

«Мне удалось раздобыть через одного знакомого из деревни несколько яиц и наскрести достаточно жира, чтобы приготовить яичницу. Кроме того, я сделала салат; мне очень хотелось произвести на этого мужчину впечатление, поэтому я сделала все, что могла… После еды Гитлер несколько расслабился. Я помню, он много и с увлечением говорил о политике, внимательно выслушивая мои контрдоводы. И, надо признать, совершенно не пугал меня, девушку, происходившую из некогда богатого дома, в котором было 14 слуг, лошади и английская гувернантка. В тот день я подумала: вот молодой человек, получивший диплом за хорошую учебу подобно многим другим выходцам из простых семей».

Аристократическое происхождение и воспитание не позволяли Эрне кривить душой даже перед нацистом № 1.

«Откажитесь от антиеврейской и антирелигиозной направленности своей программы, и тогда с вами не случится ничего худого, — порекомендовала ему она. — Поезжайте в Америку, и вы увидите, как образцово решены там эти проблемы!». В ответ Гитлер лишь покачал головой.

«Я узнала, что он стал ненавидеть евреев, еще когда жил в Вене, — продолжает Эрна. — В то время венское общество находилось под их господством: их женщины имели лучшие бриллианты, меха и духи. Было нетрудно не любить их. Мы же в Германии отчаянно бедствовали. Такие, как я, не имели даже нижнего белья и зачастую вынуждены были обходиться одним-единственным платьем. Мы должны были беспомощно взирать на миллионы брошенных на произвол судьбы немецких солдат, у которых не было ни хлеба, ни работы. Вот почему слова Гитлера доходили до наших сердец: он давал обездоленным шанс получить корку хлеба, молоко для детей и даже какую-то работу. В то время он был тщедушным, но забавным человечком, ниже меня. Но он пробуждал в нас надежду, ради которой каждый был готов идти за ним.»

Особый резонанс у современников приобрел флирт Адольфа с Мартой Додд, дочерью посла США в Германии Уильяма Додда. Этот ученик Вильсона и декан исторического факультета Чикагского университета бледно играл свою роль представителя великой страны. Он даже плохо говорил по-немецки, хотя год проучился в Лейпциге. Зато его чрезвычайно хорошенькая дочь, закончившая один из лучших колледжей Штатов, как это называется, очень любила жизнь. Кокетливая, легкомысленная и обворожительная, она эпатировала общество своими смелыми чарльстонами и суперкороткими (для всех времен) платьями. Она сначала испытала чувство удивления и возмущения, когда, несмотря на то, что была минимально одета, фюрер якобы даже не соизволил ее заметить. На самом деле Марта попалась ему на глаза еще в Байрете, на одном из представлений его любимого «Парсифаля», и показалась похожей на Гели. Фюрер пригласил ее в Кайзерхоф и после этого стал с ней встречаться. Видя, как Ханфштенгль зачастил в американское посольство, кое-кто начал поговаривать о немецко-американском сближении; Марта со своей стороны также старалась вовсю: она провозгласила, что испытывает пылкую страсть и в любовном томлении мечтает только об одном — почаще видеть своего фюрера. Увы, в романтические отношения вмешались вечно подозрительные спецслужбы: Геринг внезапно добыл документы, из которых неопровержимо следовало, что веселая Марта Додд, так хорошо танцевавшая современные танцы, не только алкоголичка, наркоманка и замешана в преступлениях, но и, что гораздо серьезнее, является агентом НКВД!

Гитлер был испуган и шокирован. Он отказался ее видеть и бойкотировал даже на крупных дипломатических приемах.

Поговаривали, что она в отчаянии пыталась вскрыть себе вены, но этому никто не верил.

Так ли это, и была ли девушка супершпионкой?

После войны госпожа Додд вышла замуж за миллионера Штерна, а в пресловутые времена. маккартизма им обоим было предъявлено обвинение в шпионаже в пользу СССР. Супруги бежали в Чехословакию и стали жить в Праге.

Хорошо известен самый долгий роман Гитлера — с Евой Браун, с которой он сочетался браком 29 апреля 1945 года, за день до того, как дать ей цианистый калий и застрелиться самому.

Ева стала его любовницей в 1932 году, она была на 23 года моложе Адольфа. Интеллектом баварская красотка не блистала, зато покорила фюрера своей спортивной фигурой — сексуальг ная близость превалировала в их отношениях. Правда, Еве пришлось подвергнуться операции, а вскоре после ее полного выздоровления хирург-гинеколог погиб в автокатастрофе, унеся с собой еще одну тайну, связанную, хотя и косвенно, с фюрером…

Иногда Ева появлялась со своим любовником на общественных сборищах, ей хотелось признания, и она писала с болью в своем дневнике: «Я ему нужна только для определенных целей… это идиотизм!».

Однажды она рассказала Отто Скорцени, первому диверсанту рейха: «Он даже не снимает свои ботинки, и иногда мы не успеваем добраться до постели. Мы ложимся на пол, там он очень эротичен».

Гитлеру нравилось любоваться обнаженной Евой, он предпочитал раздевать ее сам, одну часть туалета за другой, — этот ритуал приводил его в экстаз. Даже на отдыхе он просил Еву загорать и плавать обнаженной, порой делал ее фотографии для большой порноколлекции. Самое пикантное, что фюрер снимал ее ягодицы и объяснял это боязнью, что фото могут попасть в чужие руки.

ЮЗЕФ ПИЛСУДСКИЙ

В судьбу Юзефа Пилсудского жемчужинами вкраплены женщины, к которым он испытывал особую привязанность. Первую любовь познал он в сибирской ссылке. К Леонарде Левандовской, тоже ссыльной. Ее срок окончился на два года раньше. Леонарда уехала на родину, полтора года слали они друг другу страстные письма. Но в последнем послании он написал слова, оказавшиеся роковыми для бедной девушки: «Я, хотя и люблю тебя, отдал себя другому человеку… Забудь обо мне, я не достоин тебя. Если можешь, прости. Прощай навсегда». Вскоре Леонарда наложила на себя руки.

По возвращении из Сибири глава польских социалистов влюбился в Вильно в известную. красавицу Марию Юшкевич. Его соперником оказался будущий лидер польской национальной демократии Роман Дмовский. Победу одержал социалист. Сыграл с Марией свадьбу, заполучил в виде Дмовского извечного врага как в политическом, так и в личном плане. Счастливая, но полная тревог супружеская жизнь кон-. спираторов-подпольщиков продолжалась семь ^: лет, пока отважный боевик в Киеве во время разработки плана ограбления банка не встретил. «товарища Олю» — Александру Щербинскую, чьи молодость и обаяние сразу покорили его. Но Мария согласия на развод не дала, и Пилсудский полтора десятка лет метался между этими двумя женщинами: формальной супругой и женой истинной, пока, наконец, смерть Марии в 1921 году не развязала любовникам руки. На похоронах Начальник государства демонстративно отсутствовал и спустя два месяца повел Александру под венец. Они нажили двух дочерей — Ванду и Ядвигу, которых отец просто обожал. В конце Двадцатых годов новое, подобное лебединой песне чувство постигло Пилсудского — к студентке Варшавского университета Евгении Левицкой, с которой он познакомился на отдыхе в Друскенинкае. Покрытая тайной связь длилась несколько лет, вплоть до 1930 года, когда диктатор взял с собой в отпуск Евгению на Мадейру.

Что между ними произошло — неизвестно, но Евгения одна и скоропалительно покинула Мадейру, а через месяц ее нашли мертвой с явными признаками химического отравления. Так трагически оборвалась и первая и последняя любовь этого человека.

ХУАН ДОМИНГО НЕРОН

Красавец мачо, выросший среди аргентинской пампы в отцовском поместье, был высок, строен, черноглаз и румян. Представительный юноша выбрал ремесло военного. Карьера шла как по маслу — Хуан Доминго отлично учился, стал штабным офицером, рос в чинах, женился на музыкантше, блистал среди золотой молодежи Буэнос-Айреса.

Через десять лет умерла от рака жена. Убитый горем Перон покинул Аргентину — поехал служить военным атташе в Италию. Муссолини ему понравился. В Европе перед войной было на что посмотреть — он съездил в Германию, Испанию, Португалию. Хотел даже в Россию (не пустили). Домой вернулся с идеей «особой миссии Аргентины в Латинской Америке» и проектом «Группы объединенных военных».

Страну сотрясали военные перевороты. Способный полковник рвался к власти. Он стал лидером «Хунты обновления». В 1943 году, после очередного путча, — вице-президентом, министром обороны и министром труда. Ходил в народ. Хорошо смотрелся в расшитом мундире, неплохо в рабочей блузе. Женщины вешались ему на шею. Он не отказывался — не мог жить один. В одну прекрасную ночь в его объятиях оказалась молодая белокурая актриса Ева Дуарте.

Ей было за 20, Перону 50. Ева была из низов — внебрачный ребенок, позор семьи, — но была хороша собой и честолюбива. Без денег и связей пробивалась наверх. Играла в радиосериале великих женщин. Роман с вице-президентом открыл для нее политическую сцену.

Вскоре случился очередной переворот. Перона арестовали. В тюрьме он пал духом — решил бросить политику, жить как частное лицо. Предлагал подруге уединиться в сельской местности. Ева не хотела тихих радостей. «Ты нужен народу Аргентины. Мужайся!» — заклинала она. Народ Аргентины устроил всеобщую стачку. Через неделю Перона освободили. Толпы полуголых гаучо стекались в город из окрестностей — приветствовать своего героя. Перон снял мундир, закатал рукава рубашки; «Я хочу слиться с моими безрубашечниками!». Он оформил гражданский брак с Евой и начал борьбу за президентское кресло.

Это был их звездный час. Ева оказалась блестящим режиссером — избирательная кампания превратилась в сплошную фиесту. Люди "пели, плясали, спали на площадях. Дневные шествия, ночные шествия, всенародные трапезы. Ева шла в первых рядах, почти без охраны, разбрасывала деньги, раздавала еду. Она всегда улыбалась (верхние зубы слишком выдавались вперед, улыбка это скрывала).

Вершиной избирательной кампании стала их свадьба. Они вышли к многотысячной толпе из костела — красавец и красавица. Могучий воин и кроткий ангел. Правитель и заступница. Аристократ и «безрубашечница». Союз военных и народа. Объединение нации. Перон получил на выборах абсолютное большинство.

Ева наводила порядки железной рукой — Женская партия, Союз молодежи, Конфедерация труда. Перонизация страны. Элита ее ненавидела, в народе считали святой. «Хустисиали-та» — справедливая — так ее называли. Перон пытался сделать ее вице-президентом, но воспротивились военные. Культ Евиты не успел превратиться в фарс — пробыв у власти 7 лет, она ушла из жизни, не дожив до 33-х. Рак крови сжег ее за несколько месяцев. Ей хватило духу сделать из своей болезни прощальное шоу. Она продолжала выступать на митингах. Чтобы скрыть страшно исхудавшие ноги, ей пришлось надевать брюки. Скрыть лицо было, невозможно — толпы рыдали. В последней речи она сказала: «Умрите за Перона!».

Тело Евиты забальзамировали. Еще при ее жизни между врачами разгорелось соперничество за этот почетный заказ. Эскулапы интриговали: «Доверьтесь мне, и я сделаю из вас мумию XX века!» — писал ей один из претендентов. Согласно ее завещанию, саркофаг с телом выставили для публичного обозрения в штабе профсоюзов.

После ее смерти Перон впал в прострацию. Без особого сопротивления — он дал себя свергнуть и удалился в изгнание. Хунта вытащила мумию Евиты из саркофага и захоронила за океаном — в Италии. Осиротевший Перон скитался по дружественным диктатурам. Гостил у Стресснера, Сомосы.

Наконец, осел у Франко. Боязнь покушения превратилась в манию. На банкете в день своего 60-летия он не мог заставить себя есть — ему казалось, что еда отравлена. Неожиданно одна из танцовщиц вызвалась попробовать блюда — она готова была «умереть за Нерона».

Через месяц Мария-Эстелла Мартинес (партийная кличка «Исабель») стала его женой. А также его ближайшим доверенным лицом и политическим советником. Нерон начал борьбу за свое возвращение.

Они вернулись через 18 лет. Нерон стал к тому времени дряхлой развалиной, с простатитом, подагрой и болезнью сердца. Он вернул на родину мумию Евиты. Исабель привезла знахаря Ре-ги. Бывший лакей (изначально он выгуливал собачку Исабель) колдовством лечил Нерона от мужской немощи. На правящую чету пала тень «аргентинского Распутина». «Исабель — дешевка, фальшивка, Ева вела бы себя не так!» — был общий приговор. Любовь к Евите была ревнивой и неподкупной. (Когда Мадонна, готовясь к роли Евиты, посетила Аргентину, перонисты закидали бесстыжую тухлыми яйцами.) Через год Нерон умер. Исабель продержалась у власти еще два года. Следующая хунта перезахоронила Евиту в третий раз.

ФРАНСИСКО ФРАНКО

Детство, отрочество и юность Франсиско Франко прошли в казарме. Сын портового казначея не мог рассчитывать ни на семейные связи, ни на протекцию. Он был тщедушен, мал ростом, до крайности замкнут и усерден. Однокашники над ним потешались — пока они кутили в барах и бегали за девчонками, строгий юноша сидел в библиотеке.

Окончив колледж, Франко отправился воевать в Марокко. Молодой офицер оказался бесстрашен, набожен и трудолюбив. Шумихи не любил. Крови не боялся. Приказы выполнял не раздумывая. Быстро продвигался по службе.

Вернувшись в Испанию, застенчивый плебей влюбился в аристократку. 15-летняя Кармен Мария Поло Мартинес Вальдес принадлежала к лучшему семейству в городе Овьедо. Как водится, она воспитывалась в монастырской школе. Началось ухаживание, церемонное и страстное. Чтобы увидеть милую, Франко ежедневно выстаивал заутреню. Под церковными сводами посылал ей пламенные взгляды и ловил ответные взмахи кружевного платочка. Вслед за ней опускал руку в чашу со святой водой. Следуя в отдалении, как подобает истому идальго, сопровождал ее на прогулках по городу. А через несколько месяцев встретил с букетом у школы и сделал предложение. Потрясенная «решимостью столь робкого человека», она дала согласие. Семья Кармен отказала. Выходить за «ничтожество без будущего», за «жалкого армейского майора», когда вокруг полно женихов из высшего общества! Франко снова отправился на войну в Марокко — становиться человеком из высшего общества. Кармен решила его ждать.

Через шесть лет тридцатилетний подполковник, командир Иностранного легиона, кавалер «Военной медали», придворный с титулом постельничего, приближенный короля Альфонса XIII мог не бояться отказа — он стал более влиятелен, чем семья невесты.

Счастливый молодожен не изменил своим привычкам — на людях держался с ритуальным высокомерием испанского гранда. Его «ни разу не видели улыбающимся, любезным или проявляющим хоть какое-то чувство». Набожная Кармен ходила в глухом черном платье, усыпанном бриллиантами. Это была безупречная католическая чета. Друзья Франко не сомневались, что до свадьбы он оставался девственником и после не знал других женщин, кроме своей жены. Такой непомерной строгостью Франко добился неприятностей: поползли слухи, будто он импотент. Передразнивали его тонкий голос. (Раз, услышав это, он вышел-таки из себя — наорал на обидчика. Но до мести не снизошел.) Сплетники жалели Кармен, которая с таким достоинством несет свой крест. — Поговаривали, что их дочь Карменсита не от Франсиско, а от его младшего брата Рамона.

По Рамону сходила с ума вся Испания — обаятельный шалопай, первый авиатор страны, герой перелета через Атлантику. Любимец армии и женщин имел внешность благородного бандита и полковую кличку Шакал. Юноша был строптив и непокорен. Романтический семейный темперамент брал свое — Рамон был против короля, против диктатуры, против церкви, против брата. Называл его фашистом и реакционером, разбрасывал с самолета листовки, призывая свергнуть монархию. Но своя кровь не вода: когда Франко поднял мятеж, Рамон встал под знамена старшего брата и погиб в воздушном бою над Средиземным морем.

В память обо всех погибших в гражданской войне Франко прикажет потом воздвигнуть в горах гигантский крест. Под ним перезахоронили прах «двух Испаний» — победителей и побежденных. Патриотизма ему было не занимать — в свое время на — требование Гитлера пропустить немецкие войска к Гибралтару союзник ответил: «В случае иностранного вторжения испанцы поднимут восстание». (Гитлер его вообще терпеть не мог — говорил, что предпочитает пойти к дантисту и вырвать три или четыре зуба, чем полчаса проговорить с этим нестерпимым занудой.)

Он действительно был занудой и жмотом — из-за стола диктатора гости вставали голодными. Жена копила бриллианты. Каудильо мучил молодого короля нескончаемыми беседами о морали и долге — у Франко не было сына. Заботу о католическом воспитании народа он считал своим первейшим делом. Разводы были запрещены, контрацептивы тоже, за супружескую измену полагался штраф, за сводничество — тюрьма.

Испанцы очень уважали каудильо, но запреты обходили. В последние годы его правления число внебрачных детей росло неудержимо, поездки в соседнюю Францию. «на аборт» вошли в привычку, а испанские проститутки считались самыми дешевыми в Европе. Путешественники с ужасом описывают аптеки, лавочки и бары тогдашней Барселоны как гадкие, грязные притоны. Стены подпольных борделей украшали официальные плакаты «Храни тебя Господь!». (Кого хранить, не писали — и так ясно.) Диктатор с ледяным взглядом и старушечьим голосом ушел из жизни, любимый своим народом.

ЛЕВ ТРОЦКИЙ

Испанцам нравился ледяной гранд Франко, аргентинцы любили крутого мачо Перона, итальянцы обожали развязного Муссолини. А заносчивого Троцкого следует считать, видимо, секс-символом безродного космополитизма.

Лев Троцкий был, несомненно, самым интересным мужчиной русской революции. Железный наркомвоенмор — черная кожанка, маузер на боку, стрельба без промаха. Личный бронепоезд с баней и типографией, личная гвардия революционных матросов, личное знамя. Первый оратор партии, вождь армии, изобретатель трудармии. Юлий Цезарь перманентной революции.

Потом повадка короля в изгнании, надменный близорукий взгляд из-за стекол пенсне. Бешеная жестикуляция южнорусского провинциала, торопливая речь на шести европейских языках. Книги, статьи, памфлеты. Толпы поклонников во всем мире (до сих пор). Смерть романтического героя от рук злодеев.

Но сначала 17-летний сын еврейского арендатора попал с отцовского хутора в революционную тусовку города Николаева. Реальное училище, коммуна народников. Пылкий мальчик нуждался в женском руководстве. Аня Соколовская, «девушка с нежными глазами и железным умом», посвятила наивного коммунара в марксизм. Она была старше его и опытнее — и в революционных делах, и в сердечных. Роман продвигался, подпольная работа тоже. Вскоре организаторов «Южнорусского рабочего союза» арестовали. Раввин оформил их брак в Бутырской тюрьме. Молодоженов сослали в Иркутскую губернию. За два года родились две дочери. Когда младшей шел четвертый месяц, Троцкий, заручившись согласием и одобрением жены, бросил ее с детьми в Сибири и бежал в Европу — продолжать дело революции.

Свою судьбу он нашел в Париже — Наталья Седова скучала замужем за вяловатым и умеренным социал-демократом. Она была дамой тонкой и образованной, сочувствовала идеям переустройства мира. Но скверные манеры русских социалистов приводили ее в уныние — грязные ногти, несвежие рубашки, лоснящиеся пиджаки. Ленин, посещая Гранд-опера, не выпускал из рук парусинового портфеля с партийными бумагами.

22-летний Троцкий был неотразим — местечковая пылкость, растрепанные кудри, голубые глаза. Седова бросила мужа и занялась воспитанием способного провинциала — учила одеваться, вести себя в обществе. До этого случались анекдоты — проездом в Вене он заявился в 6 утра к корифею европейской социал-демократии Фридриху Адлеру — представиться. Потребовал разбудить: «Я бежал из ссылки!». Добился, разбудили — напора Троцкому было не занимать.

Седова водила его по музеям, подсовывала книжки, показывала Париж. Париж показался «вроде Одессы, но Одесса лучше». Рубенс был слишком сытым, Пюви де Шаванн слишком блеклым, Люксембургский сад слишком ухоженным. С литературой тоже были проблемы — не нравился Бальзак, нравились комиксы про Фан-томаса.

Так или иначе, Троцкий обтесался в Европе на диво быстро — обзавелся приличными манерами, недурным вкусом и даже некоторыми понятиями об искусстве. Его считали снобом — на заседаниях Политбюро Троцкий читал французские романы.

Все 38 лет жизни с Седовой он оставался мужем любящим, но не то чтобы верным. Библейский темперамент толкал его в объятия женщин артистических, авантюрных и странных.

Роман с Ларисой Рейснер закрутился в самый разгар гражданской войны. В ходе боев под Казанью туда прибыла волжская флотилия. На капитанском мостике стояла в реквизированном бальном платье «валькирия революции» — жена и адъютант командующего Федора Раскольникова.

Лариса слыла женщиной лихой даже по тем временам. Красавица аристократка, слегка поэтесса, немного актриса. Блок и Гумилев говорили ей комплименты, матросы рассказывали похабные байки. Приказ о знаменитом залпе 25 октября привезла на «Аврору» она. Она же стала комендантом захваченного большевиками Зимнего. Говорили, что она принимала любовников в постели последней императрицы и обчистила дворцовый гардероб.

Вишневский воспел ее в «Оптимистической трагедии».

Портрет оказался слабее оригинала — Лариса не собиралась умирать. Утомясь в боях, она принимала в захваченных поместьях ванны из шампанского и писала родственникам письма — приглашала погостить.

Раскольников, по-видимому, знал об измене жены, но сохранял лояльность всесильному нар-комвоенмору. Зато в 23-м году он поддержал Сталина в партийной дискуссии против Троцкого — с нее началось падение диктатора.

Троцкий обидел в своей жизни многих мужей. Последним из них был Диего Ривера. Спасаясь от ГПУ, Троцкий прибыл в Мексику. Ривера принял его в своем доме как великий человек — великого человека. Знаменитый художник слыл заговорщиком, мистификатором и вообще опасным типом. Любил шутки. Желая развеселить Троцкого, рассказывал ему, что сидел в Париже на специальной диете — ел человечье мясо. Троцкий верил, с ужасом говорил Седовой: «Ривера — чудовище, хуже Сталина».

Жена была ему под стать. Она ходила на костылях — ноги, позвоночник и женские органы Фриды Кало были искалечены в автокатастрофе. Риверу она приворожила — пришла в мастерскую и часами неотрывно смотрела на него. Диего бросил жену, Фрида стала художницей и коммунисткой. Временами она сбегала от него в Нью-Йорк и, превозмогая боль, отдавалась за неделю десятку мужчин — брала реванш за увечье. Пропустить «красного Бонапарта» она не могла. Ей было 29, Троцкому 57.

Троцкий потерял голову. Сказав жене, что едет собирать кактусы, он уединился с любовницей на горной фазенде.

Конспиратор он был плохой. Седова немедленно все узнала и потребовала объяснений. Она заявила, что не станет мешать счастью мужа и покинет его. Испуганный Троцкий, не решгшсь показаться на глаза, писал ей: «Умоляю, перестань состязаться с женщиной, которая значит для меня так мало… я полон желания обладать моей Натой… я полон стыда и ненависти к себе. Твоя старая верная собака». Седова простила, но замазала. лицо Фриды на всех фотографиях.

Через три года Троцкого убили. Глаза диктатора закрыла старая верная жена. Ривера, рассказывая позднее о своей странной дружбе с Троцким, напускал на себя таинственный вид: «Я выполнял специальное задание», — и разглаживал воображаемые усы.

БЕНИТО МУССОЛИНИ

14-летний Муссолини подписывал любовные письма к подружкам так: «Преданный тебе и социальной революции Бенито». В. социальной революции ему больше всего нравилось прямое действие и насилие пролетариата. В любви — тоже. «Я схватил ее на лестнице, затолкал в угол и овладел ею. Поднявшись, вся в слезах, она оскорбила меня, сказав, что я отнял у нее честь. Это немыслимо! Спрашиваю вас, какую такую честь она имела в виду?»

Молодой пролетарий, сын сельского кузнеца не церемонился с подружками. Во всяком случае, так он писал позднее в автобиографии. «Я приучал ее к своей исключительной тиранической любви… Она слепо мне повиновалась и позволяла располагать собой, как мне заблагорассудится… Как и все прочие, она любила меня до безумия.»

Жестокий тиран деревенских девок, похоже, не надеялся, что ему дадут добром. Поэтому применял банальную уловку: обещал жениться. Во всяком случае, своих подружек он называл «невестами». Когда же нашлась девушка, которая и в самом деле согласилась выйти за него, Муссолини готов был своротить горы.

Ракеле была не чужая — дочь любовницы его отца. В деревне поговаривали даже, будто жених и невеста брат и сестра. Родители девушки отказали. Бенито был не из тех, кому говорят: «Нет». Он явился к ним в дом с револьвером и пригрозил: либо ему отдадут Ракеле, либо он убьет ее и себя. «Похороны или свадьба.»

Родители выбрали свадьбу.

Муссолини проявил себя настоящим Отелло. Уходя, запирал жену на замок. Не позволял ей одной выходить из дома. Себя он, впрочем, связанным брачными узами не считал. Если жена пыталась ревновать, попросту колотил ее.

Семейная жизнь надоела Муссолини довольно быстро. Оставив жену в деревне воспитывать троих детей, он перебрался в Рим.

В столице скромный учитель из провинции сделал блестящую карьеру журналиста. Его стиль был неотразим: «Мы удавим последнего аристократа кишками, выпущенными из брюха последнего священника!». Муссолини избрали редактором «Аванти!» — главной газеты итальянских социалистов.

Изменился круг женщин, которые «любили его до безумия», — Муссолини потянулся к интеллектуалкам. Анжелика Балабанова, дворянка из Черниговской губернии, профессиональная революционерка, получившая образование в Сорбонне, стала его любовницей и заместителем по «Аванти!».

Примерно в то же время он сошелся с Ледой Рафанелли, экстравагантной уродиной, анархисткой-экстремисткой. Из мазохизма и любви к справедливости она приняла ислам. Характер у нее был не сахар — она дразнила Муссолини выскочкой, издевалась над его наполеоновскими замашками и, хуже того, — считала никчемным любовником: он слишком торопился. В 14-м году Муссолини вышел из соцпартии и стал фашистом. Оскорбленная Леда выставила предателя за дверь. Он таких вещей на забывал — через много лет Рафанелли оказалась под надзором полиции.

Экзальтированная австриячка Ида Дальсер принесла Муссолини сына. И требовала на этом основании, чтобы он на ней женился. Устраивала публичные сцены (почему-то все женщины устраивали ему сцены). Став диктатором, он упрятал настырную в сумасщедший. дом.

Художественным образованием Муссолини занималась Маргерита Сафатти — элегантная еврейка из профессорской семьи. Маргерита работала критиком в «Аванти!», затем стала под; влиянием любовника фашисткой (итальянский фашизм на первых порах не был антисемитским) и редактировала влиятельный интеллектуальный журнал «Иерархия». Эта связь продолжалась 20 лет. Считалось, что именно Маргерита определила стиль Муссолини.

Со стилем были проблемы. В годы пролетарской Юности Муссолини ходил как гопник — ему нравилось эпатировать буржуа. Став диктатором, полюбил побрякушки — шляпы с перьями, золотые сабли, расшитые мундиры. Униформа фашистов была скорее опереточной, чем устрашающей: черные рубашки, зеленые галифе, белые краги, желтые ботинки.

Стиль определился только к началу 30-х годов — Муссолини подражал римским императорам вульгарно, но доходчиво. Он выпячивал подбородок, как Нерон, и брил голову — ему льстило, что Цезарь тоже лысел. Занимался культуризмом, охотно позировал с голым торсом. Носился с огромной скоростью на мотоцикле, скакал на лошади, управлял аэропланом. Любил холодное оружие. В официальной биографии указывалось огромное количество дуэлей: фашисты — люди чести. (Насчет дуэлей не врут — еще в 11 лет он серьезно пырнул одноклассника ножом.) Римские солдаты когда-то пели про Цезаря: «Прячьте жен, ведем мы в город лысого развратника». Муссолини завел специальную службу — письма поклонниц сортировали, фотографии придирчиво просматривали. После тщательной полицейской проверки желающие получали «доступ к телу». Позднее в Италии выходили воспоминания его многочисленных мимолетных любовниц. Вспоминать, по сути, было нечего — кроме того, что дуче был необъяснимо груб. Видимо, он не придавал большого значения чувствам своих наложниц. Но с одной из них суровый диктатор оказался сентиментальным слабаком.

Клара Петаччи бросилась ему на шею прямо на улице. Точнее, на автостраде. Высунувшись из встречной машины, юная девушка в экстазе махала рукой правительственному кортежу.

Муссолини приказал развернуться и догнать автомобиль. Во дворце «Венеция» ей отвели покои с отдельным входом. Дуче прятал ее, но неочень тщательно. Он годился ей в отцы. Над ними смеялась вся Италия. Это была настоящая итальянская страсть — как в кино. Она закатывала ему истерики, упрекала в многочисленных изменах, грозила покончить с собой, если он ее разлюбит.

После каждого скандала у Муссолини открывалась язва. Месяцами он питался одной рисовой кашкой, не спал ночами, окончательно облысел. Через десять лет такой жизни обессиленный диктатор решил — баста! В один, прекрасный день охрана не пустила Клару во дворец. Разъяренная женщина расшвыряла карабинеров и прорвалась к Муссолини. Она рыдала, рвала на себе волосы и пыталась исцарапать ему лицо. Она хотела, чтобы он ее любил. Дуче сдался.

Итальянский фарс закончился античной трагедией. После падения фашистского режима Муссолини с любовницей пытались бежать — в Швейцарию. Машину, в которой они ехали, перехватили партизаны-коммунисты. Муссолини поставили к стенке. Петаччи выскочила из машины и бросилась к нему. Ей приказали отойти. Она молча обняла Муссолини. Трупы дуче и его любовницы были подвешены вверх ногами на главной площади Милана.

ДЖОН КЕННЕДИ

Всему миру 35-й президент США Джон Фицджералд Кеннеди — Дж. Ф. К. — казался любимцем богов. Для молодежи он был кумиром. Лишь без малого три года — с января 1961 года по ноябрь 1963-го — Кеннеди находился у руля крупнейшей мировой державы. Сын мультимиллионера, ставший самым могущественным человеком западного мира, он провозгласил выход на новые рубежи, сделал возможным согласие с Советским Союзом и полет на Луну, в течение 1000 дней своего правления воплощая надежду на свободу, прогресс и мир. Но 22 ноября 1963 года в 12 часов 21 минуту в Далласе, штат Техас, пуля оборвала его жизнь. Спустя много лет Дж. Ф. К. предстает в глазах всего мира не только как утонченный интеллектуал, кумир средств массовой информации, блестящий оратор, а также обладатель улыбки, годной для рекламы зубной пасты, и аккуратной короткой стрижки. За это время из сотен публикаций стало многое известно и о его личной жизни. В результате его называли сексуальным «гигантом», чья безудержная чувственность заставила по-новому, с моральной точки зрения, взглянуть на него как на защитника новой политической этики. Постепенно рассеивается туман вокруг этого человека, который, по выражению американского писателя Трумэна Капоте, пользовался услугами массы «девочек по вызову», через апартаменты которого прошли девицы из всех заведений Лас-Вегаса (как явствует из документов министерства юстиции США) и которому, по словам Питера Лоуфорда, «поставлял их Фрэнк Синатра». Лоуфорд, актер, близкий друг Синатры, зять Кеннеди, незадолго до своей смерти от пьянства в 1983 году говорил: «Теперь это звучит ужасно, но тогда мы по луча-; ли уйму удовольствия».

В лучах прожекторов неоднократно оказывалась не только страсть Кеннеди к слабому полу. Можно считать вскрытыми и его связи с мафией, осуществлявшиеся через певца и актера Фрэнка Синатру. Большой материал об этом собрала в свое время известная американская журналистка Китти Келли, погибшая несколько лет назад при странных обстоятельствах. В написанной ею биографии Синатры под названием «Его путь» она показала, как этот италоамерика-нец, появившийся на свет 12 декабря 1915 года в Хоубокене, штат Нью-Джерси, стал «Орфеем уголовного мира». Более того, она попыталась доказать существование долго хранившихся в тайне связей Синатры с мафией и с кланом Кеннеди.

После трех лет расследования, на основе более 800 бесед с политиками, бывшими мафиози, актерами и полицейскими Келли установила, что Синатра, Фрэнки-бой, «голос Америки», развлекался не только с китайскими или цветными девушками легкого поведения, но и крутил любовь с такими «звездами», как Мэрилин. Монро, Ким Новак, Лорен Бейколл, Ширли Маклейн и Лиз Тэйлор (последняя от Синатры вроде бы даже забеременела).

Еще более предосудительным с моральной точки зрения было то, что Синатра — голливудская «звезда» мировой величины, чья песня «Большие надежды» послужила в 1960 году демократам своего рода девизом на президентских выборах, — привлек на свои пирушки, к своим друзьям и женщинам Джона Ф. Кеннеди. К тому же, образно говоря, мафия наставила президенту рога. Спустя много лет после смерти Кеннеди люди с удивлением узнали, что одна. и та же женщина была одновременно любовницей президента США и чикагского супергангстера Сэма Джанканы по кличке Муни.

Вот строки из книги Келли: «Среди женщин, с которыми Фрэнк свел Кеннеди, была фантастически красивая 25-летняя брюнетка по имени Джудит Кэмпбелл (позже Джудит Кэмпбелл Экснер). Синатра имел с ней короткую интрижку. Фрэнк познакомил ее с Кеннеди в Лас-Вегасе, предоставив в их распоряжение свои апартаменты, чтобы они могли позавтракать вместе в постели, что те и сделали 8 февраля 1960 года».

Так началась связь, длившаяся два года. Каждый день они по два раза звонили друг другу, в Нью-Йорке жили в отеле «Плаза», проводили романтические часы в Палм-Бич, Чикаго, Лос-Анджелесе и в доме Кеннеди в Джорджтауне, когда там не было его жены Джекки.

Хотя Фрэнк знал, что у Джудит Кэмпбелл интимная связь с Кеннеди, он познакомил ее и со своим хорошим другом Сэмом Джанканой.

Спустя годы Джудит с удовольствием вспоминала обоих своих любовников: «Джек (как называли Кеннеди его друзья) знал о нас с Сэмом, мы часто о нем говорили. Джек был в бешенстве от того, что я встречалась с Сэмом. Да, он ревновал». Понятно, что красотка Джудит открывала свое сердце также перед «крестным отцом» из Чикаго и после любовных утех болтала с ним о Кеннеди. В постели Джанкана, естественно, узнавал и интимные стороны жизни Белого дома.

Маленький хмурый мафиози, который, по словам одного агента ФБР, «отдавал приказы убивать с той же небрежностью, с какой заказывал себе зубную пасту», до своей смерти в 1975 году отправил на тот свет (или приказал отправить) около 200 человек. В качестве преемника легендарного Аль Капоне Сэм Джанкана (родом с Сицилии), которого арестовывали более семидесяти раз, но так толком не осудили, контролировал в районе Большого Чикаго рэкет, залы игральных автоматов, проституцию, игорные клубы, торговлю наркотиками, шантаж, ростовщичество, а также фальшивомонетчиков и букмекеров.

Джудит проводила ночи, кочуя между Вашингтоном и Чикаго, от Кеннеди к Джанкане. Но, несмотря на общую с Джоном постельную партнершу, гангстер ненавидел клан Кеннеди. И не без оснований. Потому что с тех пор, как брат Джека, министр юстиции США Роберт («Бобби») Кеннеди, объявил войну организованной преступности, шеф мафиози Джанкана оказался в черном списке властей штата Невада.

Ему пришлось избегать показываться на публике в игорных домах. А когда, несмотря на запрещение появляться в городе, он приехал в Лас-Вегас, чтобы проконтролировать, как обстоят дела с его долей в «Ривьере», «Дезерт инн», «Стардаст» и «Сэндс», Синатра прятал своего друга Сэма от полиции в собственном гардеробе.

Но Джанкана умел спасать свою шкуру. Он слишком много знал, чтобы просто исчезнуть за решеткой. Гангстер не только делил с Джоном Кеннеди подружку — Сэму были известны также детали провалившегося покушения ЦРУ на кубинского руководителя Фиделя Кастро. Доказано, что через третьих лиц Сэм Джанкана пытался шантажировать президента.

В результате Бобби Кеннеди распорядился установить за главой мафиози постоянное наблюдение. Агенты ФБР так плотно опекали Джанкану на площадке для гольфа, что тот позже жаловался: из-за этого он-де сделал 20 неудачных ударов, чем здорово огорчился, потому что считался прекрасным игроком.

Однако Джудит была не единственной любовницей президента, которая ставила его в двусмысленное положение, оставаясь при этом неизвестной.

Без страха и сомнения Джон наслаждался сексом в чистом виде. Джон воспитывался в сознании того, что может заполучить любую женщину, какая ему понравится. Он был плейбоем. Его собственная жена говорила: «Не думаю, что существуют мужчины, которые верны своим женам».

Впоследствии, уже став президентом, Дж. Ф. К. умело сохранял дистанцию между собой и «первой леди». Будучи мультимиллионером, он тут же приобрел просторный загородный дом в Вирджинии, куда почти каждую неделю посылал Джекки отдыхать.

И в то время как та искала душевного спокойствия, катаясь верхом на породистых лошадях, президент развлекался ночами. То с супругой иностранного промышленника, то со срочно заказанной «девушкой по вызову», тр с итальянской актрисой, то с женой некоего дирижера. То вдвоем, а то и втроем.

Даже престарелому английскому премьер-министру Гарольду Макмиллану он в приливе откровенности как-то сказал: «Если у меня долго нет женщины, то начинаются сильные головные боли».

Выбор дам у президента, обладавшего прекрасной внешностью и огромным состоянием, имелся вполне достаточный. Он ценил не качество, а количество. Ибо, как вспоминает о Кеннеди одна его случайная 19-летняя знакомая, «секс был для него чем-то вроде обязанности, с которой следовало побыстрее справиться». При этом «ласки ему не требовались».

Как и его отец Джо, Джек тоже использовал женщин для удовлетворения своей сексуальной потребности, так что его сердце оставалось холодным. Причем, как обычно в этих кругах, очередная любовница ему быстро наскучивала, и, одарив ее непременной норковой шубой, он охотно передавал ее дальше — своим друзьям.

Начиная с первого сексуального контакта в возрасте 17 лет (вроде бы в одном борделе в Гарлеме) он всегда, несмотря на занятость, находил время для женщин.

Вот некоторые эпизоды из его амурной жизни:

— Когда Джон, находясь на военной службе, размещался в Вашингтоне, то проводил ночи с датской журналисткой Ингой Арвад. Он любовно называл ее «Инга Бинга» и покинул лишь тогда, когда американская секретная служба довела до его сведения, что «Инга Бинга» — нацистская шпионка.

Когда Кеннеди было уже за двадцать, его отец Джо ввел сына в эротический мир западного побережья, точнее Голливуда. Оставив далеко позади порог своего 60-летия, отец, как и сын, не оставлял без внимания ни одну юбку. Первым голливудским завоеванием была актриса Джин Тьерни. Между Голливудом и Джорджтауном развернулся самый настоящий секс-туризм.

— В Лондоне будущий американский президент тоже вскоре приобрел широкую известность. Вместе с сыновьями других богатых американцев спортивный морской офицер обнаружил там злачные места и показывал неплохие результаты на межконтинентальных «сексуальных состязаниях».

— За годы, проведенные в конгрессе, Кеннеди приобрел прозвище «жизнерадостный холостяк». Правда, среди некоторых женщин Джорджтауна прошел слух, что в постели сенатор — сплопшое разочарование и, кроме того, у него есть неприятная привычка то и дело смотреть на часы.

— В ресторане конгресса в Вашингтоне он однажды громко расхвалил своему другу Бобби Бейкеру восхитительные качества красотки, сидевшей рядом: «Бобби, посмотри на эту роскошную кошечку! Она обеспечит тебе самый великолепный оргазм во всех штатах».

— Во время предвыборной кампании будущий президент всегда останавливался в Голливуде на отдых, где ему скрашивали время такие дамы, как Джейн Мэнсфилд, Лиз Тэйлор, Ким Новак, Энджи Дикинсон и Ширли Маклейн.

— Самый могущественный человек в мире увлекся красавицей немкой по имени Эллен («Элли») Ромеч. Черноволосая стройная Элли-ростом 165 см и весом 113 фунтов в 1961 году считалась «звездой», блистая в изысканном «Кворум клубе», где любили отдыхать сенаторы и правительственные чиновники. Но эта девушка имела один недостаток. Она была замужем за фельдфебелем немецкого бундесвера и состояла а. связи с одним из советских атташе. Заподозрив, что в Вашингтоне она представляет собой немецкий вариант скандально известной лондонской девицы Кристины Киллер, Элли выдворили из Соединенных Штатов. Но ее размеры — 88–63—85 — известны в Вашингтоне и поныне.

— Бурная связь завязалась у хозяина Белого дома с исполнительницей стриптиза Темпест Сторм. «Одежда полетела прочь, политика забыта», — признавалась танцовщица в 1976 году, давая интервью телевидению.

— С Мэри Мейер Кеннеди курил в Белом доме марихуану и между прочим смеялся в спальне вместе с ней над тем, что получилось бы, если бы в состоянии такого «кайфа» ему надо было нажать на ядерную кнопку.

«Кеннеди любил групповуху», — рассказывал его коллега по сенату Джордж Смазерс, который устраивал для Джека, страдавшего от болей в спине в результате полученного во время войны ранения, встречи с молодыми женщинами.

Все происходило особенно бурно, когда его жена Джекки в очередной раз удалялась в загородный дом. Секретная служба заботилась о прикрытии свиданий, а из Голливуда во множестве слетались «звезды» и «звездочки».

К тем временам относится и известное высказывание вице-президента Линдона Джонсона, которому после Дж. Ф. Кеннеди предстояло стать 36-м президентом США: «Джек разъезжал по стране и целовал малышек, в то время как я должен был протаскивать законы». При этом под словом «малышки» можно понимать и нечто другое, например «блондинки».

От случая к случаю секс в Белом доме и в самом деле обеспечивали две блондинки из секретариата, которых Джек называл «Фиддл» и «Фэддл», а его жена Джекки презрительно — «пуделями». Когда Джекки в очередной раз обнаруживала в постели чужие трусики, то на ее вопрос: «Ты не мог бы сказать, чьи они? Это не мой размер» — Джек не находил ответа. Как говорится в биографии Кеннеди, написанной Кальером и Горовицем, «Джеку было неинтересно запоминать имена женщин. На следующее утро он называл их только “красавица” или “малышка”».

Постельная карьера Кеннеди действительно заслуживает внимания. Где бы ни охватывало его желание, он тут же его удовлетворял. Так, в прошлом исполнительница стриптиза Блейз Стар и поныне любит вспоминать о минутах, проведенных ими в шкафу. Дело происходило в 1960 году. Будущий президент США занимался с мисс Стар любовью в большом стенном шкафу в новоорлеанском отеле «Хилтон». Об этом не стоило бы упоминать, если бы в соседнем помещении жених Блейз Стар — губернатор Эрл Лонг — в это же время не давал прием в честь Кеннеди.

Но самой, вероятно, важной любовницей донжуана из Белого дома и певца, имевшего друзей-мафиози, была Мэрилин Монро.

Много месяцев, хотя и с перерывами, она поддерживала сексуальные отношения как с президентом, так и с его братом, министром юстиции Робертом Кеннеди. С президентом Монро познакомил все тот же Фрэнки-бой, Синатра.

Если верить словам последней экономки Мэрилин Монро, летом 1961 года Синатра даже хотел жениться на актрисе, но все-таки передал ее Дж. Ф. К. А когда Мэрилин стала все больше надоедать Джону, он передал ее своему брату Роберту. Причем биограф М. Монро Энтони Саммерс полагает, что «министр юстиции, который в отличие от брата никогда не питал слабости к женскому полу, свои отношения с Мэрилин рассматривал скорее как некую акцию по спасению».

Правду о ее жизни, любви, смерти и связях с мафией унесли с собой в могилу по крайней мере четыре человека — Джон и Роберт Кеннеди, Сэм и она сама.

Тело Мэрилин Монро под номером 609 5 августа 1962 года было доставлено в морг Беверли-Хиллз.

Джон Кеннеди убит в возрасте 46 лет 22 ноября 1963 года. Его брат Роберт 5 июня 1968 года застрелен на предвыборном собрании в Лос-Анджелесе иорданским иммигрантом Сирханом Б. Сирханом.

Сэм Джанкана умер под градом пуль в 1975 году.

ПОСЛЕДНЯЯ ЖЕНА МАО (По свидетельству личного врача Мао)

Насколько я мог разобраться, Мао, несмотря на внешнее проявление дружелюбия, был полностью лишен каких-либо человеческих чувств. Он казался не способным ни на любовь, ни на дружбу, ни на проявление душевной теплоты. Однажды, это было в Шанхае, я сидел рядом с председателем на представлении, во время которого с одним ребенком — акробатом произошел несчастный случай. Толпа замерла в ужасе, а мать ребенка рыдала в отчаянии. Мао же продолжал разговаривать и смеяться, словно ничего не случилось. Мне так и не удалось разобраться в истоках столь откровенного бездушия. Может быть, Мао так часто видел, как умирают люди, что у него выработалась нечувствительность к человеческим страданиям? Его первую жену Ян Кайхуэй казнили гоминьдановцы. Та же участь постигла и двух его братьев. Старший сын погиб во время корейской войны. Несколько других детей потерялись во время «Великого похода» 1930-х годов и так и не были найдены. Тот факт, что он выжил тогда, когда так много других людей погибло, казалось, укреплял его веру в то, что ему суждено прожить долгую жизнь.

Мао жил врозь со своей последней женой Цзян Цин. Она была актрисой в Шанхае. В 1937 году перебралась к коммунистам, обосновавшимся в Яньане, и вскоре поселилась у Мао. К середине 50-х годов она окончательно перестала жить интересами мужа. Их разделяла двадцатилетняя разница в возрасте, а вкусы и склонности были совершенно отличны. Мао был жаден до чтения. У Цзян на книги не хватало терпения. Мао гордился своим здоровьем — и физическим состоянием, Цзян же вечно жаловалась на болезни. Мао очень любил острые, напичканные специями хунаньские блюда, Цзян предпочитала отварную рыбу с овощами и мнила себя великим знатоком западной кухни, которую Мао презирал.

Цзян Цин занимала несколько должностей: сначала в отделе пропаганды, а потом в политическом секретариате, но вела себя там так бесцеремонно, что Мао был вынужден заставить ее подать в отставку. После этого он сделал ее одним из своих секретарей, в обязанности — которого входило чтение информационного бюллетеня «Справочные материалы» и составление по этим материалам докладов. Но Цзян в бюллетени заглядывала редко. Она предпочитала смотреть иностранные фильмы, и это занятие стало для нее главным способом ухода от действительности.

Постепенно я начал понимать, что именно не-прекращающееся распутство Мао. больше всего действовало на нервы Цзян Цин. Сначала Мао как-то пытался скрывать от нее свои любовные похождения, но с годами перестал осторожничать. Она неоднократно заставала мужа в обществе других женщин.

Зимой 1966 года я увидел совершенно другую Цзян. Она двигалась стремительно, походка выровнялась. Прежние жалобы прекратились полностью. Ее больше не беспокоили ни яркий свет, ни шум, ни сквозняки. От головных болей не осталось и следа. Шум в ушах прекратился. Доктор ей больше был не нужен. Чудодейственным целителем оказалась государственная власть. Тем летом Цзян Цин, ставшая вершительницей судеб культуры, совершенно изменила свой внешний вид. Эта когда-то очень модная женщина вдруг облачилась в мешковатый пиджак и брюки. такого размера, что в них уместился бы, пожалуй, сам председатель. Ее туфли погрубели, лишились каблуков и стали похожи на мужские ботинки. Она держала в своих руках судьбы миллионов людей. Ею овладело неудержимое влечение к моральной чистоте. К концу августа она уже добилась того, чтобы Мао прекратил свои танцевальные вечера. «Я стал монахом», — жаловался мне он. Однако через несколько недель молодые женщины появились опять. Постель Мао в личных апартаментах в здании ВСНП превратилась в приватное «ложе удовольствий». Даже в самый разгар «культурной революции», когда на площади Таньаньмень и прилегающих улицах бесновались толпы хунвэйбинов, Мао продолжал наслаждаться императорскими привилегиями, забавляясь любовными играми со? своими наложницами. Чем к большей моральной.? чистоте взывали партийные лозунги, тем глубже председатель погружался в пучину разврата. Именно в это время Мао начал приглашать к себе в постель по три, четыре и даже пять женщин — одновременно.

ТРИ СЕСТРЫ

В Китае популярна быль, ставшая притчей. Жил-был Чарльз Сун, человек неординарный, хороший бизнесмен, истый христианин, да и революции помогал финансами. Было у него три дочери. Каждая выбрала свою, тоже неординарную дорогу.

Старшей, Айлин, приглянулось богатство, и она вышла за наследника влиятельного банкирского дома, к тому же прямого потомка Конфуция. Средняя, Ценлин, предпочла служение родине, связав судьбу с Сунь Ятсеном, основателем партии Гоминьдан, первым президентом Китайской Республики, пришедшей на смену монархии. До самой кончины в 1981 году она жила в континентальном Китае, была одной из самых почитаемых политических фигур. Младшая, Мэйлин, выбрала власть за кулисами. Пять лет за ней ухаживал Чан Кайши, главком вооруженных сил, претендовавший на роль единственного наследника Сунь Ятсена и объединителя Китая. Время было смутное. Революция, к сожалению, не принесла мира государству и процветания народу. Наступила затяжная пора соперничества милитаристских клик, противоборства Гоминьдана и компартии, борьбы с японской агрессией. Мать невесты (отец к тому времени умер) не сразу согласилась на брак: у амбициозного политика была дурная слава ловеласа, волочившегося за особами легкого поведения, к тому же он был женат. Но Чан Кайши предъявил документ о разводе и поклялся быть прилежным христианином — и мать сдалась. В церемонии бракосочетания 1 декабря 1927 года был политический привкус. Молодые трижды поклонились портрету Сунь Ятсена, а супруг заверил соратников: «Мы полны решимости отдать все, что в наших силах, делу китайской революции.» Для мадам революция ассоциировалась с мужем, и она служила ему долгие годы исправно, создавая образ героя и искусного политика. В годы японской агрессии на свободном английском обращалась по радио к американцам, умоляя о помощи. Биографы отмечают ее красоту, тонкие манеры, порой горячность. В 1938 году журнал «Тайм» объявил супругов Чан самой популярной парой. Этому во многом способствовало их христианское вероисповедание. В 1942 году по приглащению президента. Рузвельта мадам приехала в Штаты формально на лечение, но вскоре была принята в Белом доме и выступала на заседании конгресса со страстной речью в защиту Китая. Не занимая официального поста, она фактически в дальнейшем курировала американское направление внешней политики Гоминьдана. Тайваньская газета «Ужунго шибао» поведала историю о том, как Чан Кайши при содействии супруги направлял внушительные денежные пожертвования американским конгрессменам и их предприятиям, дабы быть уверенным, что США обеспечат их безопасность в конфликте с Пекином. Доверенные люди по записке генералиссимуса снимали суммы со счетов в Центральном банке, предназначенные на закупки реактивных истребителей, и затем мадам Чан через родственников направляла их политикам.

Ананий. Адольф и Бенит //Совершенно секретно. — 1996. — № 1.

Глоггер Гельмут-Мария. Женщины Кеннеди //За рубежом. — 1996. — № 14.

Жвания Д., Колдовская М. Влюбленные диктаторы //Новое время. — 1997. — № 7.

Круль М. Жизнь и смерть Юзефа Пилсудского //Советская Белоруссия. — 1996. — 30 апреля.

Ли Чживуэй. Цзян Цин // За рубежом. — 1994. — № 44.

Савенков Ю. Столетняя мадам Чан, или судьба китайских трех сестер // Известия. — 1997. — 20 марта.

Хлебников Г. Чекистка в донжуанском списке Гитлера //Новости разведки и контрразведки. — 1994. — № 1.

Хлебников Г. Не только Ева Браун // Эхо планеты. — 1993. — № 33.