Тайны Логофетов

Глава 28. Правильный выбор?

Наши дни.

— Как ты сюда попал?! Ты должен лежать в больнице! — Мария Антоновна изрыгала пламя от злости на «несносного молокососа»!

— Меня уже выписали. — Довольно ухмылялся я, радуясь тому, какого невероятного успеха добился за один день.

— Это невозможно! — Она приблизилась на опасное расстояние, и я заметил, как горят ее глаза. Мне пришлось слегка отшатнуться, что заставило ее схватить меня за грудки и придвинуть к себе. — Что за шутки?! Я знаю, что тебя почти по частям собирали после твоей глупой выходки! Так что тебе не удастся меня провести?!

— Я просто кое-чему научился. Вот и все. — Я попытался аккуратно высвободиться, но она лишь встряхнула меня в ответ, а потом совершенно неожиданно отвела одну руку и со всего размаха врезала мне по ребрам. Мое дыхание моментом сбилось, и я повалился на пол, пытаясь сделать вздох. На глаза навернулись слезы. Вся грудина будто горела. Кое-как откашлявшись, я поднялся на ноги, но потом решил, что лучше сесть на диван. Потирая грудь, с опаской косился на Марию Антоновну, которая в свою очередь металась по кабинету, как разъяренный тигр. Ее сила соответствует ее темпераменту. Если бы она была мужчиной, после удара я, наверное, не выжил бы.

— Почему они не сломались?! — вдруг выпалила она.

— Кто? — сквозь частые вдохи, прохрипел я.

— Твои ребра! Они должны были хрустнуть!

Я в ужасе начал ощупывать всю грудную клетку, но боль была похожа на боль от ушиба, и по ощущениям все было целым. Вскочив на ноги, я отбежал к двери из кабинета и уже открывал ее, когда учительница заголосила «Стоять!», и пошла ко мне. Ждать ее я не стал и выбежал в коридор, где надеялся увидеть хотя бы одного человека. Преподавателя, готовившегося к учебному году или же ребят, которые пришли за учебниками или еще с какой целью. Но никого не было. Занятия еще не начались и студенты, естественно, отсутствовали. К сожалению, после ее удара бегать было тяжеловато, но спасать себя необходимо. Ей ничего не стоит снова меня покалечить, лишь бы я не лез на рожон. Этого допустить никак нельзя, поэтому лучше нестись к выходу, не оглядываясь. Я уже успел пожалеть, что пришел похвастаться своими успехами именно к ней. Стоило догадаться, какая будет реакция, если она сама же давала наставления отлеживаться и не рыпаться.

Сзади раздавались шаги, которые неумолимо приближались. Выжав из себя, как я думал, последние силы, помчался со всех ног, не обратив внимания, что не пробежал по коридору, а почти пролетел. Двери кабинетов и окна мелькали со скоростью звука, а я пытался добраться до выхода.

Но потом я почувствовал жар. Спина и ноги горели так, будто я упал в кипящую масло. Это заставило меня остановиться. Всю куртку покрывал огонь. В панике я начал стягивать ее и, бросив на пол, топтать ногами. Потом обернулся, чтобы накричать на ненормального учителя, но вместо этого увидел кулак, приближающийся к моей физиономии со стремительной скоростью. Я даже не успевал отойти в сторону. Удар был настолько сильным, что меня отбросило на три метра назад. Первые пять секунд я ничего не видел и не понимал. Мне казалось, что мое сознание отключится, и я забудусь беззаботным обмороком, чтобы не чувствовать боль. Моя челюсть и нос могли сломаться, и рука самопроизвольно схватилась за лицо. Но пощупав, понял, что все нормально — только кровь потекла.

— Я просто так тебя никуда не отпущу! Твоих амбиций хватит на четверых, однако мозгов — кот наплакал! — Мария Антоновна была вне себя от злости, и остановить ее было уже невозможно.

В панике я оглядывался по сторонам, пытаясь придумать, что делать. Абсолютно пустые коридоры с кучей дверей. Видимо, я сам себя загнал в тупик.

— Выход находится в другой стороне, то есть сзади меня. Хочешь уйти, придется что-то сделать со мной.

Да уж, азарта ей не занимать! Но победить ее я не смогу, наверное, никогда. Ее стихия — огонь, а я так ничему и не научился, кроме зализывания ран, за все это время. Забыл даже, где находится выход из института из-за овладевшей мной паники.

— Боже, что делать? Что делать? — я таращил глаза и пятился назад, в надежде только на чудо.

Мария Антоновна наступала, как танк на врага. Приближалась стремительно, выставив вперед руки. Сердце стучало в груди так, словно вот-вот выпрыгнет ей навстречу. Взяв с учительницы пример, выставил руки и в самый последний момент, когда у нее загорелись ладони, зажмурился, а голова ушла в плечи.

И вот тут началось невероятное. Мои ладони вспыхнули. Понял я это, когда почувствовал жар. Распахнув глаза, скорее от страха, нежели из-за любопытства, ужаснулся от увиденного. Ладони горели точь-в-точь, как у учительницы, но пламя немного отличалось по цвету. У нее преобладающий — красный, а у меня отдавал синевой. Боль присутствовала, но терпимая. В тот момент я вообще ни о чем не думал, лишь глазел на выставленные руки и поражался этой захватывающей картине. Мария Антоновна в недоумении притормозила.

— Так тебе помогает страх?!

— Кто вам сказал, что я боюсь?! — вдруг выпалил я, не отрывая взгляд от рук.

— Да у тебя на лице все написано! Что ж, посмотрим, как далеко ты сможешь зайти в своих умениях.

— Стойте! Если на моих ладонях не остается шрамов, то, как вы намерены меня поджечь?

— Тебе безвреден лишь твой собственный огонь. А вот мой, накажет тебя сполна. — И взмахнула обеими руками, будто двигалась в ритуальном танце.

В этот раз повторять за ней я не стал, просто поднял руки и направил пламя на учительницу.

Со страху пламя увеличилось в объеме и ладони изрыгнули сине-зеленые пламенные лучи точно в цель. От неожиданности, Мария Антоновна не успела увернуться, и ее спортивная куртка моментально загорелась. Сняла она ее быстро, после чего почти испепелила меня взглядом.

— Ах ты — малолетний ублюдок! Вздумал шутить над собственным учителем?! Да я тебя сейчас в порошок сотру, и даже не посмотрю на то, что ты один из нас!

Она начала бегать вокруг меня, а следом за ней шлейфом разгоралось красное пламя. Бежала она очень быстро и, с каждым кругом, отдалялась от меня, оставляя за собой круги огня. Потом остановилась на внушительном расстоянии, что заметил я с большим трудом, так как был окружен стеной огня в два метра высотой. Что делать в такой ситуации я не знал. Для начала попытался отыскать лазейку, чтобы выбежать, но ее не было. Я подошел к огню как можно ближе и меня обдало таким жаром, что даже испарина выступила. Пробовать пальцем языки пламени я не решился, раз Мария Антоновна сказала, что ее сила может мне навредить. После чего прикинул. Ведь мне уже говорили, что во мне сокрыты все пять стихий. Силу огня и духа я уже опробовал на себе, а единственное, что остановит огонь — вода. Но как ее вызвать?

Я закрыл глаза и попытался успокоиться. Сконцентрировался, что делал за сегодняшние сутки не раз, и потому мне не составило особого труда это сделать вновь. За последнее время я немного пришел в себя. Меня не беспокоили голоса, ни в больнице, ни здесь. Легко смог выбросить лишние мысли из головы. Однако, о чем при этом думать и что представлять? Саму воду? Но как именно? Речку, море или воду, струящуюся из крана? Боже, я совершенно ничего не знаю! Я распахнул глаза. Картина все та же.

— Что же ты теперь намерен делать, смельчак?! — раздался голос учительницы с той стороны. — Лучше позови на помощь кого-нибудь.

И тут меня осенило! Именно так я и могу найти Эмилию — не к месту подумал я. Надо порыться у нее в голове. Я так уже сделал однажды. Ведь она пришла тогда к Насте. Не знаю, как у меня это получилось, мое состояние было не стабильно, может это и послужило толчком к моей мысленной активности. Сейчас другая ситуация. Ей нужна помощь. Возможно, у нас даже получится обменяться информацией, но это потом, а сейчас…. Воодушевленный такой идеей, я еще больше захотел вырваться из этого огня и отправиться на поиски девушки. Снова закрыв глаза и сделав глубокий вдох, я представил, как из моих рук начинает литься вода. Как она мелкими струйками сочиться из ладоней, набирая силу. Решил воспользоваться методом регенерации. Только в больнице я представлял свои раны, а тут воду. Затем я прокрутился на месте, заливая огненную стену, слыша отчетливое шипение, и решил открыть глаза. Никаких струй из моих рук не лилось, но было нечто другое. Я плавно размахивал руками, управляя водой, только другой. Не своей, а водой из крана. В туалете была открыта дверь, а напротив стояла раковина. Вода тянулась от самого крана и заполняла собой все вокруг меня. Я боялся сделать один неаккуратный шаг или лишний раз вздохнуть, чтобы мой, своеобразный водяной шланг, не оборвался. Немного приспособившись, левой рукой я делал движения «иди сюда», а правой направлял струю поверх огня. Потом прокрутился вокруг своей оси еще пару раз, вознеся над всеми кругами большое облако воды, и одним взмахом рук резко обрушил все на пламя. Огонь тут же погас с громким шипением, и от пола исходил пар, обволакивающий теплом.

Мария Антоновна вовремя отскочила, чтобы ее не успело окатить холодной водой, и уставилась на меня во все глаза.

— Что ты, черт возьми, творишь? Когда ты этому научился, сопляк?!

— Только что. — Довольно ухмылялся я, радуясь собственному успеху.

За один день у меня получилось воспользоваться тремя стихиями из пяти, благодаря своим товарищам, конечно, но, тем не менее, не радоваться я не мог. И когда это я начал считать их своими товарищами? Да это и не важно, главное, что у меня получилось!

На этом учительница решила остановиться. Она медленно подошла ко мне, внимательно разглядывая. Страшно не было, я чувствовал, что больше никаких выходок с ее стороны не последует и спокойно встретил ее взгляд.

— Считай, что сегодня тебе крупно повезло! — процедила она сквозь зубы.

— Именно так я и думаю. — Улыбнулся в ответ.

Она прыснула, закатив глаза, и уже начала разворачиваться, чтобы уйти.

— Вали, пока руки с ногами на месте! И побыстрее, а то заставлю все здесь убирать.

И пошла прямо по коридору уверенной походкой, ни разу не оглянувшись.

Если бы не она, у меня ничего бы не получилось. Только сейчас я понял, почему она себя так повела. Может и хотела меня немного покалечить, чтобы заставить остепениться и задуматься, но потом поняла, что это бесполезно. Внутри все возбужденно клокотало. Невозможно было поверить в случившееся. Я умею стрелять огненными лучами! Это же просто невероятно. Умею управлять водой. Залечивать легкие увечья и серьезные ранения. Проникать в головы окружающих, и читать их мысли. Потрясающе! Лишь будучи маленьким мальчиком, я смел о таком мечтать. Кто бы мог подумать, что такие мечты когда-нибудь осуществятся? Мечтал я, правда, о таком недолго, но это и неважно. До сих пор сложно уложить в своем мозгу все события, произошедшие сегодня. Сердце бешено билось от радости за свои продвижения. Самое главное, что мне не кажется все сном. Я прекрасно осознаю и принимаю реальность, и от этого получаю еще большее удовольствие!

Я потопал по коридору, на поиски выхода, и только когда побродил по институту двадцать минут, вспомнил, что хотел расспросить Марию Антоновну о поисках Эмилии. Но появляться перед ней снова, не благоразумно. Поэтому я решил, что с этим вопросом стоит обратиться к кому-нибудь, с легким характером и спокойным нравом. На ум, каждый раз в такие моменты, приходит святой отец. Наверное, он самый миролюбивый и адекватный из всей девятки.

Интересно, где сейчас мой брат? Как же хочется увидеться с ним и послушать историю его жизни! У меня даже мурашки побежали по телу, когда я представил, как обниму Дениса. Я безумно соскучился. Плюс, это единственная родная для меня душа во всем городе. Наконец, у меня появился шанс найти поддержку в лице брата. Чем он занимался все эти годы? Где был, и как давно приписал себя к хранителям? Ворон сказал, что у него стихия воздуха. Почему же тогда у меня все пять? Мы же братья, значит, и стихии должны быть одинаковыми. Наверное, я не до конца понимаю все происходящее. Хотя, если поразмыслить хорошенько — я вообще не понимаю всего, что твориться сейчас в мире. Все объяснения Ворона прошли через меня, как через сито. Остался лишь тягостный осадок. Ведь все бессмысленно! Как не крути, а я так и продолжаю придерживаться своих личных взглядов на жизнь. На данный момент, меня заботят две вещи. Первая — это Эмилия, а вторая — брат. Думать более глобально, пока нет настроения. Лучше подумать о смысле такого существования в более мирное время.

Из института, я прямиком направился в церковь, не задумавшись даже, что священника там может не быть. Ничего другого мне все равно не остается. К церковным апартаментам, я никогда не привыкну. Все та же неприятная дрожь сковывает тело, как только я окунаюсь в эту мрачную атмосферу. Внутри не оказалось молящихся теней. Лишь на самой первой скамье человек, в котором не сложно было узнать святого отца. На радостях, до меня не сразу дошел странный хруст, доносящийся из-под моих ног. Я опустил голову и постарался приглядеться в полумраке, на что наступаю. Весь пол был укрыт белой штукатуркой, скорее всего, которая до этого находилась на потолке.

— Что случилось? — Спросил я священника, не успев толком дойти до него.

— Здание же старое, да и потолок мы давненько не белили. — Почти прошептал в ответ священник.

— И он вот так, ни с того, ни с сего начал осыпаться? — с трудом верилось мне.

— Наверное. — Был ответ, и я не стал больше донимать человека.

Он показался мне подавленным. Но когда подошел ближе, понял, что мне это просто показалось. Он спокойно сидел на скамье и отдыхал. Я молча сел рядом и посмотрел на золотое распятие. В этот раз оно мне не показалось пугающим, благодаря священнику, сидящему рядом. В его присутствие я чувствовал себя увереннее. Видимо, из-за своего темперамента — сразу чувствуется, что он сильный человек. Ему можно доверять, с ним можно делиться своими проблемами. Интересно, а какие проблемы у него? Почему ему захотелось быть священником? Таким образом, хотел помогать людям, или есть другая причина? Каким он был в молодости? И сколько ему сейчас лет? Жаль, но ни один из этих вопросов я не осмелюсь задать вслух. Видимо, этот человек так и останется для меня загадкой, и все же, один вопрос, мне хочется задать и, наверное, в нем нет ничего страшного.

— Скажите, вас зовут? Кирилл?

— Верно. — Удовлетворил он мое любопытство.

— Хочу спросить о наболевшем. — Начал я с того, зачем пришел.

— Мы ищем ее, Макс. — Устало вздохнул он.

Это я уже слышал, но легче от этого мне не стало.

— Расскажите, пожалуйста, подробней.

— Где она и что с ней, мы не знаем. Вот тебе все подробности.

— У меня появилась идея. Что, если забраться в ее голову?

Отец Кирилл посмотрел на меня, и в его глазах заблестела улыбка.

— Ты еще такой наивный.

Странно, но меня нисколько не обидели слова священника. Наоборот, из его уст они прозвучали, скорее, как комплимент. Если бы их же произнес Ворон, то моментом вывел меня из себя. Из уст других членов ордена прозвучало бы более чем обидно. С отцом Кириллом все совсем по-другому. Странное, но приятное чувство распыляется внутри, когда находишься с ним рядом. Даже несмотря на то, что я его знаю всего ничего, да и виделись мы от силы, раз пять, а может и меньше, он источает вокруг себя теплую ауру. Скорее всего, неосознанно притягивает к себе людей. Но даже нахождение со священником рядом не заглушает боль в сердце за Эмилию. Посчитал, что мне пришла в голову замечательная идея, а подумать, что люди постарше и поопытней испробовали этот метод сразу же — ума не хватило. Я поник, разочаровался и разозлился. Что делать? Как искать? Где искать? Я готов кричать от досады и еле сдерживаемого гнева, но вместо этого просто зарылся лицом в ладони и простонал.

— Как твои успехи в освоении сил? — подал голос священник.

— Не знаю, сложно сказать. Но для того, чтобы вызволить Эмилию, я слишком малого добился.

— Хочешь, расскажу одну историю?

Мне показалось, что время для рассказов не самое подходящее, но отказаться, конечно же, не смог. Поэтому молча кивнул, глядя в пол перед собой. Все ищут Эмилию, а я устроил милые посиделки со священником, не хватает только по чашке чая у каждого в руке.

— Как-то раз, ко мне пришел человек. Достаточно было посмотреть на его внешний вид, и становилось ясным, что у бедняги за душой ни гроша. В то время, я только начал свой путь в роли священника. Уже тогда, мне казалось, что я умнее всех, хоть и было мне всего двадцать пять лет. Тот мужик распахнул двери этой церкви и осмотрелся. Я подумал, что он ищет место для ночлега или начнет просить милостыню. Но ни того, ни другого он не собирался делать. Я сидел на том же месте, где и сейчас, и ждал, пока тот подойдет. Мужчина на меня даже не смотрел, просто сел рядом, глубоко вздохнув. Обычно я сразу начинал задавать вопросы, интересоваться, философствовать, поучать. Мой гость был исключением — он завораживал, сложно объяснить, чем. Но, думаю, сейчас, ты чувствуешь тоже самое. — Отец Кирилл слегка улыбнулся мне, и даже шрам не испортил эту добрую ухмылку.

Стало хорошо на душе. Мне понравилось, что он понял меня без слов. В глубине души, я надеялся на это, и ответом ему была моя улыбка. Священник утвердительно кивнул и продолжил.

— Мы с ним просидели в полной тишине минут пятнадцать, не меньше. Но самое интересное, молчание не было тягостным. В какой-то момент, мне даже показалось, что со своим родным отцом я смог бы просидеть так же, ничего не ожидая и ничего не отдавая. У меня потеплело на душе, и, казалось, впервые за долгие годы я расслабился. А потом он все-таки заговорил. Он назвал меня сыном, а я в свою очередь даже не удивился, хотя, по сути, так называть должен был его я. Так вот, он сказал: «Сын мой, ты силен, но уверен ли ты, что сделал правильный выбор». «В каком смысле?» — спросил я. «Что поверил в ту правду, и, в конечном счете, ты не будешь страдать?». Смысла вопроса я не понял, но язык почему-то не повернулся спросить, что он хотел этим сказать. А мужчина ничего и не ждал от меня — от юного глупца — поэтому просто встал и ушел. Я никогда его больше не видел. Со временем стерлось лицо из памяти, но впечатление навсегда поселилось в моем сердце. Его слова, и даже его голос, я все запомнил, но смысл понял только сегодня, спустя две четверти моей жизни.

— И какой же в них был смысл. — Поинтересовался я, внимательно выслушав священника, и не забыв обратить внимание на сказанную им фразу о двух четвертях жизни.

Это значит, что ему пятьдесят лет?!Уму не постижимо. В первую нашу встречу, я дал ему от силы тридцать лет. Разве такое возможно?

— Смысл, в правде, в которую я поверил.

Я ничего не понимал, но отец Кирилл объяснять, видимо, не собирался. Зачем тогда вообще надо было рассказывать мне эту странную историю?

— Скажи, — тихо проговорил отец Кирилл, — ты уверен, что сделал правильный выбор?

Вопрос меня немного смутил, так как я задавал его себе пятьдесят раз за день, но показать кому-то свои сомнения не решался. Нужно ли воспользоваться данным мне сейчас шансом? Ведь священник сам начал этот разговор, и спросил, потому что хочет услышать правду.

— Я верю, но был бы не против, если бы на моем месте оказался кто-нибудь другой. — Наверное, я на самом деле так и считал.

Ведь не поверить в то, что я вытворяю с огнем или с водой — это верх глупости. Но вот с желанием дело обстояло иначе. Я не верю, что хочу во все это ввязываться на все сто процентов. Роль зрителя мне подошла бы больше. Но ведь делаю все это я не ради себя, а ради Эмилии. Она ждет от меня действий, ждет помощи, хоть и тщательно скрывает это.

— Я стараюсь не для себя, и не для Бога.

Почему-то эта фраза вызвала у священника улыбку. Он утвердительно кивнул и поднял голову на распятие.

— В таком случае, я точно уверен, что ты дойдешь до конца.

— Почему вы в этом уверены?

— Потому что ты похож на меня. Сейчас этого сходства ты не заметишь. Может лет через двадцать или тридцать, обо мне ты забудешь, но наши с тобой слова, сказанные друг другу, никогда!

— То есть, вы хотите сказать, что верите в меня?

— По-твоему, в тебе собраны все пять стихий просто так? — продолжая улыбаться, спросил он.