Полуночная ведьма. Театр теней

Глава 10 Посвящение в Камарилью

Дэмьена Морриган нашла в тренировочном зале. Одетый в свободные штаны и облегающую черную майку он отрабатывал приемы на иллюзорном манекене. Хотя вполне возможно, что учился берсерк не боевым приемам, а самоконтролю. Умению держать себя в руках, а собственную ярость – в узде.

Но так ли это действенно? Даже прими манекен облик самого заклятого врага, Дэмьен все равно будет помнить, что человек перед ним – лишь иллюзия. Совсем другое дело, когда кто-то нападет на него. Когда ярость и ненависть заполнят легкие, словно воздух, застилая глаза алой пеленой.

Вот тогда сидящая внутри сверхъестественная сила покажет ядовитые клыки, которыми и вопьется в горло врагу.

Стойкое дежавю… Их давняя тренировка закончилась тем, что Дэмьен прижал Морриган к полу, а в его глазах вспыхнуло совсем другое пламя. Не ярость – страсть.

Увы, тогда дело не дошло даже до поцелуя.

– Есть разговор, – с порога объявила Морриган.

– Даже не сомневаюсь, – усмехнулся Дэмьен.

Повинуясь его воле, манекен исчез. В зале не осталось никого, кроме королевы и берсерка.

– Я должна задать тебе один вопрос.

– Один? Обычно их у тебя куда больше.

– Дэмьен…

Он вскинул ладони.

– Извини. О чем ты хотела спросить?

Вопрос наверняка покажется Дэмьену несвоевременным, даже… неуместным. Но у Морриган будет шанс его переубедить.

– За все прошедшие годы с момента, как ты впервые оказался в Пропасти… Ты перестал думать о мести Трибуналу и тому, кто сделал из тебя берсерка?

– Ристерд Уолш, – процедил Дэмьен, сжав кулаки.

А вот и алые искры в серых, как пасмурное небо, глазах. Будто почувствовав, что снова неумолимо движется к самому краю, берсерк выдохнул. Лицо разгладилось, руки разжались.

– Отвечая на твой вопрос – нет. Я ни на мгновение не переставал думать о мести. Просто не знал, как ее осуществить. Отправляясь в Пропасть, я думал, что найду город, полный озлобленных отступников, отщепенцев, изгоев, как и я, жаждущих возмездия. Вместо этого обнаружил колдунов, упивающихся свободой и вседозволенностью. Во всяком случае, если сравнивать с Верхними городами.

Морриган кивнула. Считалось, что Агнес Фитцджеральд управляла Пропастью железной рукой, не позволяя городу скатываться в абсолютную анархию. Пусть и во многом придерживалась старинных – и весьма непривычных для Ирландии – традиций полуночных колдунов.

Правление Доминика оказалось слишком коротким, но, к его чести, после смерти «железной старухи» Агнес он сумел не допустить полного хаоса на улицах Пропасти. К тому же, оказал поддержку существам древней крови – и, как следствие, заручился их собственной.

Морриган же только предстояло показать людям Пропасти, какая из нее королева.

Безупречной репутацией она уже похвастаться не могла, однако убийцей здесь был каждый третий лорд Высокого Дома. Что уж говорить о королях.

– Да, я усиленно зарабатывал себе имя, налаживал связи с колдунами, прощупывал почву, чтобы понять, кто в своем возмездии готов зайти так же далеко, как я. На это у меня ушло четыре года. И все же я ждал, когда представится подходящая возможность. Думал, правление Доминика и его союз с Камарильей, которые жаждали уничтожить Трибунал – она и есть. Даже если и так, я этот шанс упустил.

– Может, и не упустил, – пожала плечами Морриган. Перехватив его взгляд, сказала с невеселой усмешкой: – Камарилья перешла ко мне по наследству от Доминика. Поэтому я к тебе и пришла.

– Вот как? – медленно произнес Дэмьен.

– Камарилье пригодилась бы твоя помощь. Твои знания о Трибунале.

– А как же твои?

Морриган пожала плечами.

– Я уже рассказала им все, что могла. Лагеря охотников – достаточно обособленные формирования, и об изнанке Трибунала я знаю немного. А вот ты… Если обнародовать правду об экспериментах Ристерда, это, может, и не склонит в одно мгновение чашу весов на нашу сторону, но сильно подпортит репутацию Трибунала. Если рассказать матерям о том, какие опыты проводят над их детьми, чтобы они стали ловчими и солдатами Трибунала… Раскопать, как много людей умерло в результате подобных экспериментов…

Морриган говорила все громче, распаляясь и все больше проникаясь собственной идеей. Словно в противовес Дэмьен молчал, вперив в нее напряженный взгляд.

– Камарилья хочет знать, как именно меня превратили в берсерка?

– Камарилья не знает об искусственности твоего дара. Я закинула удочку, сделала пару намеков, чтобы понаблюдать за их реакцией. И… ничего.

Дэмьен озадаченно нахмурился.

– Выходит, Доминик ничего им не рассказал?

– Он знал?

Берсерк неопределенно повел рукой.

– Узнал по своим друидским каналам. Или по каким-то другим. Видимо, все ждал, когда я сам захочу ему рассказать, но так и не дождался. Вот и выложил мне все. Намеков, как ты, делать он не любил.

Морриган внимательно наблюдала за выражением его лица.

– Какие отношения вас связывали? Я так и не успела этого понять.

– Особенно теплых воспоминаний о Доминике у меня не осталось, если ты об этом, – сухо сказал Дэмьен.

– Особой теплоты к тебе с его стороны я тоже не наблюдала.

– Неудивительно. Я был для него лишь инструментом, и связывали нас исключительно деловые отношения. Иначе я давно стал бы адгерентом Доминика, а не подписывал бы с ним контракт. Я был предан ему, но только как человек, который привык держать свое слово, – Дэмьен усмехнулся. – Особенно если оно закреплено документально.

– Я помню, что он называл тебя солдатом, а тебя каждый раз это злило, – задумчиво сказала Морриган. – Тогда я не понимала…

– Но понимаешь сейчас.

– Да, – глухо отозвалась она. – Понимаю.

На некоторое время в тренировочном зале воцарилась тишина.

– Если ты согласишься рассказать обо всем Камарилье, тебе придется снова пережить прошлое, пропустить его через себя.

– Не волнуйся, особой разницы я не замечу. Благодаря твоей матушке, я помню все до мельчайших деталей.

Дэмьен понял, как ужалили Морриган эти слова, едва на нее взглянув.

– Прости. Ты не должна расплачиваться за то, что сделала твоя мать. Я только хотел сказать… – Он нахмурился, став похожим на большого сердитого пса. – Проклятье, я не силен даже в извинениях.

– Как и в комплиментах, – чуть оттаяв, со смешком заметила Морриган. – И в дружеском участии, и в флирте, и в проявлении чувств, и…

– Да понял я, понял.

Улыбка застыла у Морриган на губах.

– Значит, ты готов рассказать обо всем Камарилье?

Дэмьен кивнул.

– Тогда идем.

– Прямо сейчас? – изумился он.

Морриган уже была на полпути к выходу из зала.

– А чего ждать?

На то, чтобы призвать предводительницу бааван-ши в Тольдебраль, много времени не потребовалось.

Едва они заключили союз, Морриган нанесла рунический символ зова на кожу Джамесины, Аеринн, Брайд, Аоибхинн и Эддана, составляющих костяк Камарильи. Такой же красовался на ее коже в бытность королевской советницей. Кроме того, в стены их домов были встроены ведущие прямо в замок, но скрытые от взглядов посторонних портал-зеркала.

Не прошло и пяти минут, как в кабинете собрался основной состав Камарильи.

Джамесина вопросительно взглянула на берсерка, застывшего рядом с Морриган.

– Дэмьен теперь с нами.

Красавицу ланнан-ши ее решение, кажется, обрадовало. «Чудесная возлюбленная» облизнула губки, не сводя с Дэмьена голодно поблескивающих глаз.

Вервольф Эддан смотрел настороженно – наверняка не забыл, как берсерка обвиняли в смерти их лидера, Роналда Лоусона, а потом и вовсе привели на своеобразный волчий суд. Банши Аоибхинн выглядела, по обыкновению, отрешенной от всего мира.

Камарилья сгрудилась вокруг массивного стола из темного дерева, на котором были собраны все имеющиеся к этому моменту сведения о Трибунале. Разложенные на столе мемокарды были защищены особыми чарами: их видели только Камарилья и Морриган.

Взяв с полки шкафа нож для бумаги, она велела Дэмьену:

– Дай руку

Берсерк смерил сталь скептическим взглядом.

– И что ты собираешься с этим делать?

– Считай это своеобразным посвящением в Камарилью, – фыркнула Морриган.

Нетерпеливо взяв Дэмьена за запястье, развернула его руку ладонью кверху и сделала неглубокий разрез. Берсерк не зашипел, как это было со всеми, кроме Джамесины. Даже не поморщился.

Касаясь кожи берсерка лишь подушечками пальцев, Морриган распределила алые капли по всей поверхности ладони. До мурашек интимное прикосновение, пусть и включающее в себя кровь.

Она старательно игнорировала многозначительную усмешку Джамесины, а вот то, с какой ненавистью смотрела на нее ланнан-ши… Морриган не желала однажды обнаружить Дэмьена выпитым досуха, а потому вскинула голову и пригвоздила Аеринн к полу взглядом, который явственно говорил: «Он мой». Ланнан-ши пристыжено опустила глаза. Однако доверять ее раскаянию Морриган не спешила.

По-прежнему держа Дэмьена за запястье, она прижала его руку к центру стола. Прошептала заклинание крови и истины так тихо, что его не смогли бы расслышать даже призрачные слухачи, которых она запускала в кабинет, его покидая. На поверхности зачарованного стола алым вспыхнул контур ладони, и от него во все стороны до самого края зазмеились тонкие линии.

В кровавую печать вплелась энергия Дэмьена.

Она растерянно заморгал – для него рассыпанные по столу мемокарды проявились только сейчас.

– Можешь читать их, но не забирать с собой, – предупредила Морриган. – Хотя для тебя там наверняка нет ничего нового.

Дэмьен медленно покачал головой.

– Я был юнцом, Морриган. Меня не интересовала «изнанка Трибунала», как ты выразилась. Только сила, которую он мог мне дать. Шанс изменить собственную жизнь. Не думаю, что вообще задумывался о том, что именно представлял собой Трибунал. В целом, имею в виду. Меня устраивало то, что я видел, частью чего стал. И то место, где я рос, было, поверь, куда более обособленным, чем твой лагерь.

– О каком месте речь? – встрепенулась Джамесина.

– Исследовательский центр Уолша, – мрачно сказал Дэмьен.

Бааван-ши задумчиво покачала головой.

– Никогда не слышала о таком.

– Неудивительно. Трибунал не афиширует его существование, да и это название исследователи использовали только между собой. Еще говорили «лаборатории». «Центр безумцев». Зоопарк. Полигон. Не знаю, как это место называется на бумаге… если эти бумаги вообще существуют.

Джамесина сложила руки на груди, заметно настороженная его словами.

– И чем же они там занимались?

– Выращивали идеальных солдат, – зло усмехнулся Дэмьен.

Морриган заметила алые искры в его глазах, и, подавшись вперед, сжала перепачканную кровью руку, но уже по иной причине.

Берсерк удивленно моргнул. Искры пропали.

Отпустив его запястье и отвернувшись, Морриган снова натолкнулась на огорченный взгляд ланнан-ши.

– Чтобы объяснить, что именно там происходило, мне, пожалуй, нужно начать с себя. С того, что делал там я.

– Будь любезен, – кивнула Джамесина, с непонятным Морриган интересом переводя взгляд с нее на берсерка.

– Вы, возможно, слышали обо мне от Доминика. О том, кто я такой.

– И не только от него, – прорычал Эддан.

Нет, он не злился и не собирался нападать. Такой была его обычная речь, к которой и самой Морриган только предстояло привыкнуть. Подобное не редкость, когда связь вервольфа с волчьим духом, с его животным началом, особенно сильна. Поговаривали, такие, как Эддан, проводили слишком много времени в зверином обличье, с каждым днем, месяцем или годом все больше отдаляясь от человеческого в себе.

Крепкая связь с волком – второй личиной – делала их сильнее других вервольфов. Но вместе с тем они серьезно рисковали и вовсе убить в себе человека.

Тех, с кем это все же случилось, нарекли варгульфами, пусть это понятие и не приняли официально: в волчьей среде оно было оскорбительным, приравненным к ругательству, каковым для священника являются слова «демон», «дьявол» или «черт». Называя вервольфа так, собеседник говорил, что тот не властен над собственной силой. А значит, он – лишенный разума дикий зверь, подчиненный одним только инстинктам, но никак не существо древней крови.

Особенности сущности Эддана, даже отклоняющиеся от нормы, Морриган не волновали. Главное, чтобы на собраниях Камарильи он присутствовал в человеческом облике. Исключительно ради отсутствия дискомфорта… и шерсти на бежевом ковре.

Дэмьена выпад Эддана ничуть не смутил.

– Ты – да. Я обращался к остальным.

– Остальные тоже знают, что ты берсерк, – с насмешкой сказала Джамесина.

– Верно. Но я не был им от рождения. Я стал им в том самом проклятом центре.

Вервольф с рычанием задрал верхнюю губу, обнажая клык. Дэмьен напрягся, и даже Морриган не сразу поняла, что таким образом Эддан лишь демонстрирует свое удивление.

«Вервольфы, будь они неладны», – раздраженно подумала она, убирая руку с плеть-молнии на поясе.

– Как?.. – потрясенно выдохнула Брайд – еще одна бааван-ши в их компании. – Как Трибунал пошел на такое? Я понимаю – Колдуэлл или Дикая Кровь, но Трибунал…

– Трибунал использует лучшее, что придумано этим миром, все возможности нового времени, но тщательно скрывает, что большинство открытий принадлежит полуночным колдунам, – размеренно проговорила Джамесина.

Морриган нехотя с ней согласилась. Полуночные колдуны были этакой движущей силой в сфере чар. Рассветные изучили магию вдоль и поперек – хотя бы потому, что их дар был куда древнее и появился в мире вместе с Дану. Полуночники же постоянно искали новые пути, создавали все новые и новые чары, раздвигая границы и постигая новые грани собственного дара.

– Информация насчет Дэмьена – и, конечно, исследовательского центра – не должна покинуть стены этого кабинета, – отчеканила Морриган.

– Мне все равно, что об этом кто-то уз… – начал берсерк.

– Мне – нет, – отрезала она.

Не желала, чтобы и другие относились к Дэмьену так, как Бьёрклунд. Чтобы видели в нем химеру, некое искусственно созданное творение, попирающее божественные законы.

Сказать Дэмьену это Морриган, разумеется, не могла. А придумывать оправдания считала выше своего достоинства.

– Расскажи мне все, – горячо попросила – нет, потребовала – Джамесина. – Центр, выращивающий существ и людей древней крови… Ты ведь наверняка был там не один?

На лицо Дэмьена легла тень.

– Нет. Там было несколько ребят разных возрастов, но мы с ними почти не общались. Практически все свободное время мы тренировались. Не приемам боя, не охотничьим приемам… Поначалу нам просто нужно было укрепить, закалить организм, чтобы он смог выдержать изменения, которые должны были с нами произойти.

– Мы? – приподняла бровь бааван-ши. – Ты сказал не «я», а «мы».

– Я и мой друг. Эйден. Он умер во время нашей… трансформации… – Дэмьен скривился, будто это слово жгло ему губы. – Трибунал стер мои воспоминания об Эйдене – не только его смерть, но и само его существование. Тонкая работа. Несколько лет я считал, что выживал в Ямах один. Что всегда был один – в том числе и в центре.

– Зачем им такое делать? – ахнула впечатлительная Аеринн.

Дэмьен перевел на нее отрешенный взгляд.

– Чтобы я не помнил о том, что мой друг умер в агонии в результате их экспериментов. Чтобы продолжал работать на Трибунал. Чтобы продолжал оставаться хорошим солдатом.

– Ох, бедный… – прошептала Аеринн.

Крылья тонкого носа Джамесины раздулись.

– Ты был ловчим. Я слышала о таких, как ты! Вы охотились на нас, на существ древней крови, будто мы были диким зверьем!

– Мы охотились на тех, кто и был диким зверем, – сухо сказал Дэмьен. – Кто убивал без разбора, кто уничтожил в себе все человеческое.

Эддан оскалился, и в этот раз Морриган безошибочно разгадала его настрой. Назревала буря. Может, это и не такая хорошая идея с ее стороны – пригласить в Камарилью искусственно взращенного берсерка и бывшего ловчего?

Но ведь и она, бывшая охотница, пусть и не сразу, но прижилась среди полуночных колдунов.

– Ты в этом уверен? – прошипела Джамесина. – Скажи мне, почему Трибунал не убивал диких существ древней крови на месте? Я знаю это. Видела своими собственными глазами, пусть и пряталась в тени. Почему вы забирали их с собой?

Вопрос озадачил Дэмьена.

– Чтобы вершить над ними суд.

– Правда? – издевательски протянула бааван-ши. – А не для того ли, чтобы проводить над ними эксперименты?

Глаза Дэмьена расширились и словно остекленели.

– Я приводил их Ристерду. Не в Трибунал – ему. Я никогда не задумывался, почему, просто это казалось логичным. Правильным. – Он вскинул голову, заглядывая в лицо Джамесины. – Хотите верьте мне, хотите – нет, я не имел никакого представления об их планах. К тому же… Не только наша сущность, но и память находилась в руках Трибунала. В руках алхимиков, колдунов-трансмутационистов и, главное, менталистов.

Взгляд Джамесины лишь самую малость смягчился.

– Верю. Потому что именно так и действует Трибунал. Он любит чинить свои поломанные игрушки. А ты… Вряд ли ты настолько смел или глуп, чтобы прийти сюда, к нам, имея за своей душой такой грех.

Морриган скользнула взглядом по Эддану, Брайд и Джамесине. Да уж… Против их ярости его собственная Дэмьену бы не помогла.

– Продолжай, – прохладным тоном велела Джамесина.

– Я так понимаю, вас интересует, как я из обычного паренька, которому не очень повезло в жизни, стал пародией на существо древней крови? – усмехнулся Дэмьен. В его голосе чувствовалась злость. – Они использовали кровь берсерка и особые трансмутационные чары. Догадываюсь, что информация о них была строго засекречена.

– Разумеется. Трибунал никогда не упустит шанс получить преимущество перед другими. И в руки других его не отдаст.

– Алхимики хотели научиться вживлять в людей и другие дары, другую кровь, принадлежащую существам древней крови, но утверждали, что геном берсерка наиболее близок геному человека. И даже этот факт и хваленые трансмутационные чары не спасли их от ошибок, которые стоили Эйдену жизни. И наверняка не ему одному. Тогда я поклялся, что сделаю все, чтобы разоблачить Трибунал. Жаль, что я так долго шел к этой цели и до сих пор так ее и не достиг.

Джамесина какое-то время изучала его. Морриган напряженно ждала.

– Мне жаль, что из-за Трибунала ты потерял друга, – наконец сказала бааван-ши.

– Наверняка каждый из находящихся здесь терял кого-то по вине Трибунала. Иначе нас бы здесь не было.

Джамесина склонила голову, подтверждая его правоту. Обвела Морриган, Дэмьена и Камарилью пылающим взглядом.

– Но скоро это изменится. Я обещаю.