Тебя не заменит никто

14

Людмила Васильевна что-то заподозрила.

— Ты здорова? — спросила она как-то за ужином.

Влада пожала плечами.

Это был обычный ужин на кухне — Людмила Васильевна со своей сигаретой, Влада и колдун Егорий.

Повисла пауза. Влада смотрела в окно, за которым падал мартовский снег, но чувствовала, как свекровь шарит взглядом по ее лицу.

— Евстратиков, она здорова? — спросила Людмила Васильевна с той же интонацией.

— Что касается тела — никакого сомнения.

Людмила Васильевна пустила тоненькую струйку дыма.

— Ну, и слава Богу. Смогу спокойно посмотреть сыну в глаза, когда вернется.

Людмила Васильевна разлила по чашкам чай, поставила в центр стола разрезанный на куски пирог.

— Владочка у нас прямо как жена декабриста, — ласковым голосом сказала она, — муж в ссылке, а она его ждет, ждет… Мой шалопай такой верности не заслуживает… Помню, я в молодости… А, Евстратиков! — Людмила Васильевна рассмеялась.

От окончательного разоблачения Владу спасало железное алиби — работа. Если она задерживалась допоздна, претензий быть не могло — она задерживалась в офисе. Иногда Людмила Васильевна устраивала вечерние проверки, звонила на работу Владе, и всякий раз та оказывалась на месте. Откуда Людмиле Васильевне было знать, что звонит она по номеру сотового телефона и Влада говорит с ней из квартиры Кости.

В один из выходных дней Михаил предложил Владе пойти на соревнования по боксу на Зимний стадион. Она охотно согласилась. Марину с ее вернисажами после того культпохода в баню она избегала, а казино, рестораны и ночные клубы, по которым регулярно водил ее Михаил, ей порядком надоели.

До начала боев оставалось время, и Михаил провел ее под трибуны, где разогревались боксеры. Его встретили как своего. Да он своим и был. Михаил оставил бокс совсем недавно — и года не прошло. Оставил, но не бросил.

— Что, может, поработаешь со мной в спарринге, Майкл? — подначил боксер, которого все называли Игорьком.

Влада стояла в стороне, стараясь не привлекать внимания. Но как раз этим и привлекала взгляды всех присутствующих.

— Как-нибудь в другой раз, — спокойно ответил Михаил.

— Да ты не бойся, я тебя сильно бить не буду, — заметил Игорек.

Влада слышала весь этот разговор и поняла только одно: Игорек провоцирует Мишу на драку.

Он принял вызов.

Нашлись лишние перчатки, спортивная форма…

Влада взглянула на Михаила и не узнала его. Это был другой человек. Прежней мягкости не осталось. Жесткий, агрессивный, беспощадный — таким она увидела его сейчас.

“Вот, значит, какой ты, Миша, во гневе, — подумала Влада, — не дай Бог обидеть тебя. Прихлопнешь, как мошку, и еще десять невинных мошек за компанию…”

И Миша прихлопнул мошку Игорька. Игорек не продержался и минуты. Михаил отмахивался, отмахивался от него и вдруг нанес короткий незаметный удар. Игорек с рассеченной, кровоточащей бровью неуклюже завалился на бок, попытался подняться, но так и не поднялся, пока ему не помогли.

— Ты что! — набросился на Михаила какой-то немолодой мужчина. Влада поняла, что это тренер. — Ты что делаешь в своей охране! Здесь твое место! На ринге! Дурень ты, дурень…

На бои они не остались — ушли. Влада почувствовала себя нехорошо. Быть может, на нее подействовал вид крови, а может, причина была совсем в другом?

Дома Людмила Васильевна задала свой традиционный вопрос:

— Ты здорова?

Притворяться было бесполезно: Влада видела в зеркале свое измученное лицо.

— Голова что-то болит, — ответила она.

— Голова — это дело поправимое, — сказал вышедший из кухни колдун Егорий, — ну-ка, пойдем, погляжу, что можно сделать.

Они прошли в комнату. Егорий выставил кота Мейсона, закрыл дверь перед носом Людмилы Васильевны:

— Не мешай колдовать, — и усадил Владу на стул.

Он размял руки, подержал их ладонями вверх и подошел к Владе. Она инстинктивно поднялась ему навстречу.

Егорий медленно, не касаясь, провел руками вдоль ее тела.

— Садись-ка, — сказал он через пять минут и сам сел на диван напротив Влады.

— С головой у тебя все в порядке, но дела твои неважные.

Влада почувствовала, как запылали у нее щеки и уши.

— Сколько дней у тебя задержка? — задал колдун убийственный вопрос.

Она поняла, что отпираться не имеет смысла.

— Десять, — покорно ответила Влада.

— Девять, — поправил ее Егорий.

Она задумалась и кивком подтвердила его слова.

— Могу тебе сказать наверняка: ты беременна.

Влада опустила глаза, почувствовав, как отхлынула кровь от лица.

— Я думала, ложная тревога, — прошептала она. — А вдруг вы ошибаетесь, Егор Сильвестрович?

— Я?! Колдун в сороковом колене? В таких вопросах я не ошибаюсь никогда! Ты беременна. Я даже знаю, как будет протекать твоя беременность. И знаю, кто у тебя будет. А ты хочешь знать?

Влада отчаянно замотала головой.

— Я не хочу, не хочу, — прошептала она, готовая вот-вот заплакать. — Что же мне теперь делать, Егор Сильвестрович? Я умру, если об этом узнает Кирилл!

— Ты подожди, подожди… Никто ничего не узнает. Лично я — молчок, — стал успокаивать ее Егорий.

— Как же не узнают! Если все равно придется ложиться в больницу… Как стыдно! Боже мой, стыдно-то как!

— Ну вот! Ты не торопись… Главное, не принимать скоропалительных решений… Подумай крепко. Очень крепко. Если это дитя любви — то грех лишать его жизни. А если это дитя страсти… Тоже грех, но его можно замолить. Думай, девочка, думай… А в больницу не надо. Там надругаются над телом, изувечат его. Какие твои годы… Придет время, и ты захочешь ребенка больше жизни, а понести не сможешь… Если решишься… Если откажешься от этого ребенка… Я помогу тебе. Только учти — на размышление тебе три дня. Если будет больше двух недель, я буду бессилен что-то сделать. Тогда — в больницу. А так — смогу помочь.

— Почему вы хлопочете обо мне?

— Ну… скорее, не о тебе, а о твоей свекрови, — признался Егорий. — Так что крепко подумай. А сейчас пойдем, не то наша Людмила заподозрит что-нибудь неладное.

Весь следующий день Влада искала случая переговорить с Костей. Но они с утра снимали с Костроминым очередной рекламный ролик, и его невозможно было оторвать от работы.

Несколько раз она заглядывала в студию, надеясь, что съемка уже окончена. Но съемка все продолжалась и продолжалась.

На этот раз рекламировали новое мыло.

Один из углов студии был превращен в ванную комнату, где второй час с небольшими перерывами намыливалась и смывала с себя обильную пену симпатичная девушка.

Костромин определенно маньяк, подумала Влада, берется только за рекламу шампуней, мыла и крема от морщин на ягодицах… Гоняет голых девок до изнеможения, а в окончательный вариант попадает только кусочек груди и голые коленки.

Влада заглянула к художникам, выпила у них чашечку кофе, поболтала о всякой ерунде.

Разговор, сделав замысловатую кривую, вышел на девушку, которую снимали сейчас в соседней комнате-студии.

— По-моему, Костромин немножечко сексуально озабочен, — поделилась Влада своими наблюдениями.

— Ой, да при чем здесь Костромин! — возразила художница Эмма. — Это Костина девочка. Он ее неделю назад подцепил. Мы с ней в одном доме живем. Она мне много чего про него рассказывала. Вот Костя, точно, сексуальный маньяк.

Разговор перескочил на другую тему, а Влада, сказав, что ей нужно срочно сделать справку в налоговую инспекцию, пошла к себе.

Не успела она сесть за компьютер, как вошел Костя.

Он воровато оглянулся, чмокнул Владу в щеку.

— Ты неважно выглядишь, — заметил он.

— Голова что-то болит.

— Не надо целыми днями за машиной сидеть.

— Не в этом дело. Просто…

— Просто мы давно с тобой никуда не выбирались… Слушай, давай плюнем сейчас на все и закатимся в ресторан… Ресторанчик. Вчера набрел на такой. Словно кукольный. Очень понравилось. Согласна?

— Вы уже закончили?

— Вот только что — и сразу к тебе.

— Симпатичная девочка. Где ты ее нашел?

— Не я — Костромин. Ну так как насчет ресторанчика?

— Хорошо, пусть будет ресторанчик, — ответила Влада.

Ресторан в самом деле оказался ресторанчиком. Пять столиков, из которых три были свободны. Скатерти с петухами, на окнах тюлевые занавески, на стенах — картины из обожженной соломки.

— Детством повеяло, — сказала Влада.

Она заказала салат “Монте-Карло”, рыбу в кляре, голландский крестьянский омлет, взбитые сливки и кофе с пирожными.

Костя изучил карту вин, очень скромную — пятьдесят три наименования, — и выбрал токай.

— Слушай, — сказал Костя, — ты же так и не видела готовый ролик! Гениально получилось!

— До сих пор понять не могу, как я согласилась?

— А что там понимать! Это в крови у каждой женщины — продемонстрировать себя как можно откровеннее.

Костя зажал ногами ее ногу. Влада высвободилась.

— Ты хочешь меня обидеть?

— Извини, Владик… А клип правда получился миленький. Еще художники с компьютерщиками неплохо сработали… Между прочим, скоро конкурс рекламных клипов в Штатах. Костромин хочет там попытать счастья именно с ним.

— Только не это! — Влада чуть не подавилась рыбой.

— Да ты не пугайся, там от тебя осталась только улыбка. Ну и попа… немножко… совсем чуть-чуть.

Костя вдруг замолчал.

— Зачем я затронул эту тему?.. Что теперь делать? Я тебя хочу, просто умираю.

Костя огляделся по сторонам.

— Слушай, — нагнулся он к Владе, — как ты смотришь на то, чтобы заняться любовью прямо сейчас… в туалете?

Влада ничего не ответила, только смотрела на Костю долгим взглядом.

Костя вздохнул, достал сигарету.

— Если бы ты знала, — сказал он, и изо рта у него повалил дым, как из пасти Змея Горыныча, — что ты для меня значишь! Но я чувствую, что ты — не вся моя. Ты еще и его.

— Если ты о моем муже, то у него, между прочим, имя есть — Кирилл.

— Знаешь, чего я хочу сейчас больше всего?

— Кончить?

Костя поперхнулся дымом.

— Почти угадала. Я хочу, чтобы ты залетела от меня.

— Что тебе это даст?

— Как что? В тебе проснется материнский инстинкт. Ты не сможешь отказаться от ребенка! И все расскажешь мне. Во мне проснется отцовский инстинкт. Тебе останется только развестись с ним. А мне останется только жениться на тебе.

— Ты уверен, что хочешь жениться именно на мне, а не на той девочке, которую вы сегодня снимали и так и сяк?

Костя замолчал, с интересом разглядывая Владу.

— Значит, ты все знаешь?

— Знаю, — подтвердила она.

— Послушай… Все, что у меня было с этой Викой, — эпизод. Если тебя это задевает, я могу попросить прощения. Но поверь… Я никогда никого не любил. И никогда никому не говорил… А тебе скажу: я люблю тебя!

— Любишь? И, любя меня, ты спал с другой? Очень интересно.

Они замолчали. Костя нервно барабанил пальцами по столу, а Влада спокойно продолжала есть.

— Знаешь, — сказала она, допив кофе, — хорошо, что я не залетела от тебя.

Егорий жил недалеко от Нарвских ворот, в бывшем рабочем квартале, где откупил себе последний этаж в небольшом двухэтажном доме.

Влада позвонила ему вечером после разговора с Костей. Егорий назначил время, и она пришла.

Он провел ее через большую пустую комнату, где на полу лежало несколько спортивных матов.

— Здесь я провожу сеансы гипноза, — пояснил Егорий.

— Я думала, у вас всегда люди… А у вас никого.

— Сегодня я отменил прием.

— Из-за меня?

— Да… Значит, ты все-таки не хочешь этого ребенка?

— Не хочу! — твердо сказала Влада.

— Почему? Можешь не отвечать.

— Отчего же… Не хочу потому, что хочет он.

Егорий покачал головой.

— Я никогда не понимал женщин. Думаю, этого и не надо.

Он привел Владу в комнату, в которой стояли массажный стол, накрытый белоснежной простыней, несколько стульев, шкаф. На окнах — жалюзи.

— Чтобы ты ничего не боялась, я тебе скажу, что собираюсь сделать.

— Я не боюсь.

Егорий усадил ее на стул.

— Это древнекитайский метод. Мне его открыли в одном из тибетских монастырей.

— Вы были в Китае?

— Я жил там три года. Не отвлекайся! — Егорий достал небольшую коробочку, открыл. — Здесь иглы. Сплав золота и серебра. Такими лечили китайских императоров. Я уколю тебе несколько точек. Это совершенно безболезненно. Ты даже ничего не почувствуешь. Сеанс длится всего полчаса. И завтра ты почувствуешь себя так, как будто ничего не было. Все поняла?

Егорий отложил коробочку, взял руки Влады в свои ладони, горячие, сухие… Прикоснулся к ней впервые за все время их знакомства.

Влада вскинула удивленные глаза.

— Что-то не так? — заботливо спросил Егорий.

— Ваши руки…

— Что — мои руки?

— У меня такое ощущение, что это руки Кирилла…

Егорий отпустил Владу, но она не могла успокоиться.

— Скажите, Егорий Сильвестрович, что вас держит возле моей свекрови? Для меня это всегда было загадкой.

— Все очень просто, девочка моя. Если люди не могут расстаться, значит, у них общая тайна.

Владу вдруг осенила удивительная догадка.

— Послушайте… А не может так быть, что Кирилл…

Егорий приложил палец к ее губам.

— Тсс… Все может быть, голубушка. Все может быть.