Тебя не заменит никто

8

Влада с удивлением узнала, что в свое время Нью-Йорк был столицей США. А поскольку он севернее Вашингтона, то и выходило, что Нью-Йорк — северная столица, то есть почти Санкт-Петербург. Это была счастливая мысль, которой она с радостью поделилась с мужем в одном из писем.

Звонил он редко. Телефонная связь в основном работала в направлении С.-Петербург — Нью-Йорк. Людмила Васильевна названивала сыну, не считаясь с затратами, была в курсе всех его дел и делилась информацией с Владой, по десять раз повторяя одно и то же.

Его редкие звонки Влада не любила. Иногда даже не подходила к телефону. А вот письма…

Письма всегда были праздником.

Однажды с одним из писем вышла странная история. Влада только вынула его из почтового ящика, поднялась домой и сразу нарвалась на телефонный звонок Михаила.

Она говорила с Майклом полчаса. Точнее, Михаил говорил с ней. А когда положила трубку, письма не нашла. Письмо исчезло. Вдвоем со свекровью они перевернули всю квартиру — никаких результатов. Влада уже в открытую плакала, и тогда Людмила Васильевна вызвала Егория.

Колдун Егорий приехал, походил по комнатам, потом снял с полки туристический справочник по Нью-Йорку, в котором и оказалось письмо. Как оно туда попало — осталось загадкой. Осталось загадкой и то, как Егорий смог найти его.

В своих письмах к Владе с большим количеством скобок — двойных и даже тройных — Кирилл вел себя как очаровательный пошляк.

“…Тебе нужно было организовать в Питере фирму по оказанию сексуальных услуг по почте, — отвечала ему Влада, — ты заработал бы больше денег, чем в своей дурацкой Америке…”

Когда она уже стала терять интерес к бумажной эротике и Кирилл по ответным письмам почувствовал это, он придумал “игру”, которую (сыграв раз), Влада приняла на “ура”…

“Жена! — писал он. — (Извиняюсь за жесткость обращения. Не хочу распускать слюни. Мужчину суровость украшает! [Не верь! Каждую ночь я рыдаю в подушку и засыпаю с наушниками на ушах (слушаю нашу кассету), на которых (на тех и на других) я натер уже огромные мозоли.] Я внемлю звукам, порожденным нашей страстью (кассету, как и обещал, берегу, привязал к ней гранату и в случае чего подорву ее вместе с собой), и душа моя выпрыгивает из тела и бежит к тебе по тонким астральным слоям, трепеща от любви. [По-моему, написано красиво. Перечитал и получил истинное наслаждение.] (Кокетничаю.)

Находясь вдали от тебя и проникнувшись твоими настроениями, я пришел к выводу, что я тебе нужен. Здесь и (одновременно) — там. Не имея возможности физически находиться сразу в двух местах, я обнаружил (смотри выше), что способен достигать тебя душой. Открытие это подвигает меня [кстати, пока не забыл — позвони Шекловитову, он передаст тебе деньги (не хочу, чтобы ты нуждалась еще хоть в чем-то, кроме меня] на эксперимент…

А сейчас серьезно. Я назначаю тебе свидание. Приходи в первый четверг октября в Эрмитаж. Ровно в двенадцать часов встань перед картиной Рубенса “Союз Земли и Воды” и смотри на нее внимательно. Очень внимательно. (Спокойно!) Я буду там! Я подойду и встану за твоей спиной. Ты почувствуешь это. Смотри на картину. У нас будет всего несколько минут. Только, умоляю, не оборачивайся! Если обернешься — все испортишь. Итак: первый четверг октября. Я обязательно буду.

И немного нескромностей…”

Влада подошла к музею за полчаса до открытия. Кириллу удалось самое главное — смутить ее. Она нисколько не сомневалась, что это шутка. Точнее, не шутка, а неправда. Неправда, что он будет там. Но он хорошо знает ее. Знает, какая она впечатлительная. Он заронил в ее душу веру. Он загипнотизировал ее конкретностью: время, место, картина… Он разбудил ее фантазию… Вот и все его присутствие…

Но… Но чем черт не шутит… А может быть, Кирилл — “боец невидимого фронта” и начальство устроило ему свидание с женой. Как Штирлицу… Или… мало ли что…

Влада купила билет, сдала плащ в гардероб и пошла осматривать экспозицию.

Ровно в двенадцать она стояла у картины Рубенса “Союз Земли и Воды”.

Она с удивлением разглядывала картину: замкнутое пространство, обнаженные тела, неиссякающий источник, льющийся из кувшина… Пряность и вожделение. Влада почувствовала себя внутри картины. Она слышала журчание воды, шорох листьев, песню вдалеке…

К картине подошла экскурсия — школьники. Серьезная экскурсоводша построила их в полукруг и хорошо поставленным голосом начала рассказывать:

— Искусство великого фламандского художника Питера Пауля Рубенса относится к драгоценному классическому наследию мировой художественной культуры…

Влада, счастливая, с миром в душе, вышла на улицу. Светило солнце, отдавая последние крохи своего тепла. Воздух был по-особенному прозрачен, и необыкновенно легко дышалось.

Что ж, думала она, придется назначить ему ответное свидание где-нибудь в Нью-Йорке.

Влада свернула на Дворцовую, потом на Миллионную. Она подержалась за палец атланта, тот самый, за который они уже держались с Кириллом.

Боже, как давно это было!

Она хотела выйти на Марсово поле, но дорогу ей перебежала черная кошка, и Влада свернула в Аптекарский проезд. У моста, ведущего к Спасу-на-Крови, ее остановили.

— Костя! — послышался голос, усиленный мегафоном, — не пускай никого. Сейчас будем снимать!

— Девушка, — деловито обратился к ней молодой человек, — если вы не торопитесь, подождите немножко. А если торопитесь, в-о-о-о-н туда, пожалуйста…

Только сказав это, молодой человек внимательно посмотрел на Владу.

— Ба! Знакомые все лица! — воскликнул он. — А я вас вспоминал. Не знаю почему, но вспоминал.

И Влада узнала ассистента Костю, которого она видела летом возле станции метро “Горьковская”.

Вместе с Владой остановили еще несколько человек. Кто-то, возмутившись, пошел на другой мост, а кто-то остался и наблюдал за съемками.

Снимали простенький эпизод. Главный герой — все тот же немолодой седой трубач — задумчиво идет по мосту…

— Мотор! — крикнул режиссер.

— Дубль двадцать девять, — крикнула девушка с хлопушкой, и трубач в двадцать девятый раз пошел.

— Изволите здесь жить? — попытался завязать разговор Константин.

— Изволю здесь гулять. Люблю, знаете ли, — в тон ему ответила Влада.

— Мне странна ваша холодность, — наигранным тоном продолжил Костя, — обычно девушки от меня без ума.

В этот момент раздался голос режиссера:

— Стоп! Съемка окончена! Всем спасибо!

Влада, тут же забыв о Константине, пошла на мост.

— Подождите, девушка, — окликнул ее ассистент режиссера, — кроме шуток… Нам нужна дублерша для постельных сцен. У главной героини, пардон, кривые ноги. А у вас, не глядя вижу, то, что надо. Возьмите телефончик.

Влада отрицательно покачала головой.

— Зря вы так, — искренне огорчился Костя.

Влада опять собралась идти, но Константин вновь удержал ее.

— Не могу отпустить вас, вот такую… ничего не потерявшую и не обретшую… Дайте тогда ваш телефон.

— Костя, где ты там?! — послышался голос режиссера.

Влада, грустно улыбнувшись, вновь покачала головой, развернулась, но уже более решительно, и пошла через мост.

Она шла и чувствовала, как Костя смотрит ей в спину…

В вагоне метро пожилая женщина, сидевшая рядом, достала из сумочки апельсин и стала снимать с него кожуру.

Запах апельсина! Влада вспомнила Кирилла, вспомнила их первую ночь и… завтрак.

Завтрак, который пришелся на время ужина. Они ели апельсины как яблоки. Кухня пропиталась их запахом. Они целовались, и поцелуи тоже пахли апельсинами…

Влада вспомнила Кирилла и… пожалела, что не оставила нагловатому ассистенту свой телефон. Ничего в этом нахале нет, попыталась убедить она себя, но уже чувствовала: история с Костей еще не закончилась.

Выйдя из метро, Влада купила себе один апельсин, вдохнула его запах и спрятала апельсин в сумочку.

Подходя к дому, она увидела машину Михаила.

Михаил сидел с закрытыми глазами, слушал музыку и не заметил, как Влада подошла совсем близко.

Она постучала по лобовому стеклу — он, еще не открыв глаза, улыбнулся.

— Сколько можно ждать? Да еще под дверьми! — полушутя-полусерьезно возмутился Михаил. — Мы на сколько договаривались?! Поехали!

— Нет, — возразила Влада, — я должна выпить чашечку кофе, или я не человек.

У дверей квартиры, перебирая лапками, сидел котенок — серый с белым.

— Ой, какой хорошенький! — обрадовалась Влада и взяла его на руки. — Я беру его себе, — тут же решила она. — Раз он выбрал меня, я выбираю его.

— А как тетя Люда обрадуется! — съязвил Михаил.

— Я в этом не сомневаюсь. А назову я его… Я буду звать тебя Мейсон.

Котенок мяукнул.

— Смотри-ка, откликается.

Они вошли в квартиру. Михаил помог Владе снять плащ. Делал он это не торопясь, получая удовольствие от того, что невольно касается ее.

— Ой, — засуетилась Влада, — нужно проверить, здоровенький ли он.

Она внимательно осмотрела котенка.

— Мальчик, — поставила диагноз Влада, — но блохасты-ы-ый… А так все нормально. Ушки, носик, глазки… Надо хорошенько вымыть его с дегтярным мылом. Подержи…

Влада передала котенка Михаилу.

— Челюсть у него, как у боксера, — заметил Михаил. — Нам ехать, — напомнил он.

— Ерунда! Шуба может подождать. Мейсон, слушайся дядю! — погрозила она котенку. — Дядя хороший. Дядя никого не обидит.

Они, точно, никуда бы не поехали, завозившись с котенком, но, к счастью, вернулась Людмила Васильевна.

Сопротивлялась она недолго, приняла Мейсона в свои руки со словами:

— Вот тебе и неожиданное приобретение, которое Евстратиков обещал. Что Кирилл скажет, когда вернется?

Михаил повез Владу по магазинам — “бомбить” деньги, которые Кирилл передал ей через Шекловитова.

Первым в списке значился салон меховых изделий.

Влада, крутясь перед зеркалом, примерила все, что там было. Михаил терпеливо ждал в сторонке, с интересом наблюдая, как менялась Влада, когда надевала очередную шубу. То она становилась похожа на школьницу — в коротком полушубке из нутрии, то на холодную супермодель — в манто из норки. Наконец она выбрала шубу из песца, в которой выглядела сама собой.

Продавец, подносивший Владе шубу за шубой, выписывая чек, облегченно вздохнул. Михаил расплатился наличными, и они поехали в “Пассаж”.

Там повторилась та же история.

Влада мерила одно платье за другим, получая от этого удовольствие. Ей шло решительно все, и она никак не могла сделать выбор.

— Придется покупать весь отдел, — заметил Михаил.

Влада купила несколько юбок, к ним пару блузок и три платья.

— В этом я буду ходить в пир, в этом — в мир, а в этом — в добрые люди, — заявила она. — Майкл, пригласи меня в ресторан, — неожиданно попросила Влада, — я умру, если сегодня не выберусь куда-нибудь!

— Кажется, есть вариант, — ответил Михаил. — Как раз сегодня открывается новое казино: шампанское, халявные фишки… Меня там ждут. Что скажешь?

Влада ничего не сказала. Она просто чмокнула Михаила в щеку.

Казино разместилось в одном из бывших павильонов “Ленфильма”. Влада надела свое новое черное платье, нитку жемчуга и колечко, которое подарил ей Кирилл.

Обещанное “халявное” шампанское было в изобилии, и обещанные “халявные” фишки — десять штук — тоже выдали.

Народу было много, но Влада не увидела ни одного знакомого лица. Правда, в какой-то момент ей показалось, что она заметила ассистента Костю, но человек, которого она приняла за него, смешался с толпой, и она решила про себя: показалось.

Михаил представил ей нескольких своих друзей: гладких широкоплечих молодых людей, коротко стриженых, по виду явно бывших спортсменов.

Влада сыграла в “Блэк-Джек”. Проигралась в пять минут и, оставив Михаила, которому вдруг пошла карта, отправилась в бар.

Она села на высокий стул и кивнула бармену.

— Что будете пить? — спросил тот.

Ответить Влада не успела.

— Рок-н-рай, два раза, — раздалось за спиной.

Это был Костя, с которым она виделась всего несколько часов назад. И вот — опять!

— Как вы сказали? — переспросил бармен.

— Рок-н-рай, — повторил Костя, усаживаясь рядом с Владой, — пятидесятиградусное ржаное виски, смешанное с леденцовой карамелью и фруктовым соком. Я предпочитаю сок манго. А вы, Влада? Извините, подслушал ваше имя.

— Мне все едино, — ответила она.

Бармен быстро приготовил коктейль, нанизав на края стаканов по дольке апельсина.

— Вы верите в судьбу? — спросил Костя, попробовав коктейль и удовлетворенно кивнув.

— Скорее в случайность.

— Неплохо выглядите… выглядишь, — перешел Костя на “ты”. — Мое приглашение сняться в кино остается в силе… Ведь он не твой муж?! — Костя кивнул в сторону карточных столов. — Это бросается в глаза.

— У него есть имя — Михаил. И он мне не кто-нибудь, а брат мужа, — ответила Влада. Несколько глотков рок-н-рая привели ее в веселое расположение духа.

— А муж? Что же он жену на брата бросил?

— Муж? Объелся груш! — Влада засмеялась. — Он сейчас в Америке. Работает акулой Уолл-стрита.

— То есть брокером.

— А ты что здесь делаешь, между прочим? — спохватилась она. — Ты что, следил за мной? — И вновь короткий смешок.

— Следил… Нет, не следил. Ты думаешь, здесь что происходит? Здесь — поминки по российскому кино. Я был ему не чужой. Меня пригласили почтить его память… Как ты смотришь, Владик, на предложение улизнуть отсюда?

Костя положил руку на ее бедро, но тут же убрал и угрюмо замолчал.

— Что этому хмырю надо? — подошел к стойке Михаил.

Бармен быстро спрятал несколько бутылок.

— Это Костя. Не чужой человек в кино.

— Он тебя лапал?! — Миша недружелюбно разглядывал скучающего Костю.

Парочки, сидевшие рядом, торопливо покидали свои места.

Влада тоже поднялась.

— Лапают в переполненном автобусе, — сказала она. — Пойдем домой. Что-то мне от этого рок-н-рая нехорошо.

Михаил еще раз сурово взглянул на Костю и повел Владу к выходу.

Она шла и повторяла про себя два слова: не оглянусь! Но в последний момент не выдержала и оглянулась.