Темная сила Вселенной

ГЛАВА 46

Драпски оказались правы. Это было невыносимо. Мне действительно невыносимо было думать о том, что придется смотреть в их добрые шарообразные безглазые лица и просить у них прощения за собственную глупость. Само собой, до этого еще надо было дожить. С той кучи жутко вонючих и невероятно осклизлых отбросов, на которой я лежала животом, подобная перспектива казалась весьма неочевидной.

Мой продуманный до мелочей план сорвался по одной простой причине. Я решила, будто точно знаю своих врагов, и аккуратненько разделила их на две группы клановцев.

И, видимо, из того же не до конца изжитого клановского самомнения даже не подумала о сотнях прочих разумных видов галактики.

В данный момент меня как раз преследовали представители по меньшей мере трех из них: ретиане, люди и скаты. Действовали ли они поодиночке или сообща, я понятия не имела. В какой-то степени это совершенно ничего не меняло, поскольку все они жаждали заполучить меня в свои руки или лапы — мне очень хотелось верить, что живой, хотя их готовность использовать для достижения своей цели любое, даже самое опасное оружие, все же заронила в мою душу росток сомнения: а не чересчур ли оптимистично я настроена?

Достаточно было лишь поднять голову, чтобы увидеть зарево пожаров, которые вспыхнули после того, как огнемет выплюнул очередной язык пламени.

Бедные драпски на «Нокрауде», должно быть, с ума сходят. Я надеялась, что ничего более страшного им не грозит, но, судя по чешуйчатой морде, которую я заметила в группе преследователей, без пиратов тут тоже не обошлось.

Я поглубже зарылась в мусорную кучу и принялась перебирать в памяти события, пытаясь сообразить, что же пошло наперекосяк самым первым.

Я, Гвидо и моя сестра покинули «Нокрауд» под покровом темноты и ливня, на удивление сильного даже для этого сезона. Мы едва различали друг друга, и я была уверена, что нам удастся добраться до машины незамеченными. Возможно, здесь-то и была зарыта собака. Все неприятности начались, как только мы оказались за земляными стенами Джерши, не раньше. Никто не удосужился сообщить нам — хотя, справедливости ради, драпски вряд ли об этом знали, а вот пираты, скорее всего, действительно были в курсе, — что проливной дождь в сочетании с безлунной ночью и теплой в это время года погодой могли означать лишь одно. Мы выбрались из машины: я и Раэль с легкостью, каресианин — пыхтя как буксир, и очутились среди толпы впавших в сексуальное буйство ретиан.

Наблюдение за брачными ритуалами других видов временами бывало чрезвычайно волнующим. Мне говорили, что свадебные пляски шенкран привлекали на их планету толпы людей, жаждущих вернуть в свои отношения былую страсть. Ретиане же, прямо скажем, могли навеки отвратить друг от друга почти любую влюбленную пару.

Нам пришлось осторожно пробираться между барахтающимися в грязи клубками, из которых самой худшей напастью были длинные цепочки охваченных страстью самцов. Они катались и извивались, словно какая-то немыслимая змея, нимало не заботясь ни о том, чтобы не сбить нас с ног или самим с размаху не врезаться в ближайшую стену — подобное столкновение непременно закончилось бы для многих участников весьма печально.

Судя по тому, что я могла разглядеть в потоках дождя и темноте, у них не было недостатка в новых желающих, готовых прыгнуть, уцепиться или очутиться внутри этой свалки каким-либо иным способом.

Звуки, сопровождавшие это действо, тоже не сказать чтобы ласкали слух. Глухие удары и хруст, с которыми аборигены сталкивались друг с другом и окружающими предметами, перемежались каким-то диким, сдавленным кваканьем. Я не видела, кто именно из партнеров издавал эти звуки, но позже выяснилось, что они исходили от самок, которые таким образом давали знать самцам о своем присутствии — видимо, определить, кто из них какого пола, им самим было ничуть не легче, чем любому иномирцу-гуманоиду.

Чтобы окончательно разрушить всякое сходство со спариванием прочих видов, фонарики, которые нам пришлось вытащить ради самозащиты, выхватывали из темноты плававшие в грязных лужах непонятные узловатые нити липких бусин, покрытых каким-то маслянистым пурпурным налетом. Что это за гадость, я не знала и знать не хотела, надеялась лишь, что мне удастся отмыть от нее ботинки. Те нити, которые не наматывались на колеса стоящих машин и не лопались под ногами, потоки дождевой воды уносили прочь, скорее всего, куда-то в болота в окрестностях Джерши. Я от души пожелала будущим поколениям ретиан удачи — похоже, они сильно на нее полагались.

«А не проще ли было бы делать все то же самое где-нибудь на грязевых отмелях?» — подумала я про себя. Все равно ретиане были слишком заняты, чтобы отвечать на вопросы.

Никто из нас не считал, что весь город занят одним и тем же; должен же был остаться хоть кто-то, способный приглядывать за делами, пока их сородичи куролесят на улицах и в переулках. Но здесь их собралось столько, что добраться до цели стало весьма проблематичным. Гигантская туша Гвидо тоже затрудняла продвижение: на этот раз ретиане не замечали его, поэтому нам с Раэль приходилось двигаться впереди и выбирать самый безопасный путь.

Но самое худшее было то, что низко посаженное туловище каресианина действовало как грабли. За считанные минуты он оказался увешанным крошечными поблескивающими бусинами. После того как я однажды наткнулась на него взглядом и увидела, что Гвидо чистит свои нижние клешни, просто подъедая все, что на них накопилось, в его сторону я старалась больше не смотреть.

Поэтому мы с Раэль не сразу заметили, что гигант больше не топает за нами. Последняя извивающаяся цепочка ретиан едва не врезалась в нас, поэтому я принялась водить фонариком по сторонам, разгоняя тьму. Я не думала, чтобы каресианина было сложно обнаружить: пусть даже панцирь у него был чернее ночи, но сверкающие глазки отражали свет как крошечные зеркальца. Однако Гвидо и след простыл.

— Когда ты в последний раз его видела? — крикнула я сестре и обеими руками схватила ее за локоть — на нас снова обрушилась сплетенная масса холодных извивающихся тел.

Я махнула рукой в сторону навеса над дверью какого-то дома, и мы принялись яростно пробиваться к ней.

— Не помню, — прокричала она в ответ.

Раэль задыхалась, на лбу у нее, когда она откинула капюшон, чтобы лучше меня видеть, выступили капельки пота.

— Они тебя не поцарапали? — испуганно спросила я.

Тревога за Гвидо отступила перед новым страхом. Вдобавок к прочим достоинствам взрослые ретиане были крайне ядовиты. Мне пришлось однажды наблюдать действие их яда, и я была уверена, что не забуду этого до конца жизни. Я схватила Раэль, притянула ее к себе и принялась в дрожащем свете фонарика оглядывать ее одежду в поисках пореза или ранки.

— Нет, — слабым голосом отозвалась она и, вырвавшись из моих рук, отвернулась и согнулась пополам. Ее вывернуло на мостовую.

«Бедняжка», — посочувствовала я ей. Общение моей сестры с представителями чужих рас ограничивалось цивилизованными людьми. Несколько дней в обществе Гвидо и драпсков едва ли расширило ее представления: и тот, и другие в нашем присутствии вели себя исключительно в рамках гуманоидных норм. «Ну, по большей части», — поправилась я, с трудом подавив тошноту при воспоминании о том, чем последний раз закусывал великан.

Может быть, ретиане заметили это и напали на него? Нет, вряд ли. Сколько бы там Гвидо ни проглотил, это не шло ни в какое сравнение с миллионами бусинок, раздавленных самими ретианами в пылу страсти.

— Идем, Раэль, — поторопила я сестру — она уже пришла в себя или же просто все содержимое ее желудка без остатка перекочевало в грязь. — Уже недалеко. Гвидо присоединится к нам там, если сможет.

Пожалуй, от нас двоих будет мало толку, если сам каресианин не смог справиться, подумала я мрачно. Он один обладал таким обширным арсеналом созданного как природой, так и технологией оружия, что его с лихвой хватило бы на небольшую армию. Нам с Раэль оставалось полагаться лишь на собственный ум, поскольку доступа к своему Дару мы были лишены, пока драпски не убедятся, что его использование ничем нам не грозит, — ограничение, которое моя сестра считала нелепым и могла нарушить в любой миг, и призыв к здравому смыслу, который я воспринимала со всей серьезностью.

Наша цель находилась всего в двух кварталах, что по меркам большинства гуманоидных городов было не таким уж большим расстоянием. К несчастью, на карте, раздобытой для нас драпсками, почему-то позабыли указать какое-то совершенно безумное количество лестниц — которые по дождливой погоде превратились в истинные водопады — у нас на пути. Теперь нам стало понятно, почему большая часть дорог была помечена как предназначенная исключительно для пешеходов. Судя по периодически раздававшемуся где-то наверху гудению моторов, в этой части города явно предпочитали аэрокары. Я пожалела, что не послушалась драпсков и не позволила им следовать за нами по воздуху, но они и так разрывались между охраной «Нокрауда», анализом информации и поддержанием «Макморы» в состоянии готовности к взлету в любой момент. Я была непреклонна в своем намерении не позволить опасениям драпсков остановить меня, когда я так близко от Моргана. Но убедила их не я, а колкий комментарий Гвидо относительно неспособности белых хохлатых созданий быть незаметными в ночное время.

Чем ниже мы с Раэль спускались — очень осторожно, глядя себе под ноги, поскольку потоки заливающей ступени воды делали передвижение по-настоящему опасным, — тем яснее становилось, что для ретиан ценность недвижимости определялась глубиной ее расположения ниже уровня моря. Окружавшие нас по обеим сторонам здания хотя и были в основном все из того же покрытого пластиком ила, но уже начинали демонстрировать такие дорогостоящие излишества, как позолоченные двери и седловидные насесты возле них.

Размещать в подобном месте исследовательскую лабораторию, особенно с чувствительным к влажности оборудованием, было совсем уж непроходимой глупостью. Я почувствовала, что вспотела.

— Раэль, — начала я, дернув ее к краю лестницы. Мы обе ухватились за стену, чтобы не дать очередному клубку ретиан увлечь нас за собой вниз. — Здесь что-то не так. Не может лаборатория находиться в таком месте.

— Зачем драпскам давать нам неверный адрес? — возразила она здраво.

— А где они его взяли? — вопросом на вопрос ответила я. — Здесь ну никак не может быть лаборатории. Нас заманили в ловушку.

Моя сестра обернулась, чтобы взглянуть на ступени, и я проследила за ее взглядом. Дождь немного утих, и тусклые уличные фонари кое-как справлялись со своей задачей освещения города. На самой вершине, все еще неразличимые, виднелись чьи-то фигуры. Судя по всему, они собирались спускаться. Это, с упавшим сердцем поняла я, были уже не перевозбужденные аборигены.

— Похоже, пора сматываться, — заметила Раэль, и ее страх вломился в мои мысли порывом сильного холодного ветра.

Я ощутила, как она сформировала ориентир, сосредоточилась, — я знала, Раэль собиралась увлечь меня за собой, и высвободилась в самый последний момент. Она исчезла…

И тогда я побежала. А они начали меня преследовать. Вот так я и очутилась в этой куче, переводя дух и набираясь разнообразных паразитов со спорами грибков, пока моя сестра пыталась оправдаться перед макиями. Я продолжала напрягать слух в надежде различить ободряющий скрежет пластин панциря Гвидо. Но ничего не слышала — ни криков, вдруг медленно дошло до меня, ни шагов по мостовой. Или они прошли мимо, или способны были передвигаться по битому стеклу так тихо, как мне и не снилось. Нет, что ни говори, все-таки рассыпать обнаруженные в мусорной куче осколки в начале этого узкого, словно чулан, прохода было гениальной идеей.

Я поднялась, как сумела, счистила с одежды самые крупные комья грязи и мусор. Космические комбинезоны делались из прочного грязеотталкивающего материала, но этой ночью я умудрилась продрать дыры на обоих коленях и безнадежно перепачкать голубую материю чем-то темным. «Ну и ладно, — решила я, — зато не буду так бросаться в глаза». Мои волосы, как ни странно, все это время благоразумно не вылезали из-под капюшона и потому остались сухими, хотя казались какими-то вялыми и спутанными.

В меру сил приведя себя в порядок — жаль, в этом лишенном окон городе было невозможно в этом удостовериться, — я опасливо выбралась на улицу. Ни совокупляющихся аборигенов, ни какого-либо движения вообще видно не было, что, пожалуй, не казалось удивительным, решила я, взглянув на свой хронометр: до того, что ретиане гордо именовали рассветом, оставалось не больше часа.

Возможно, стоило остановиться и задуматься, но я устала как собака, замерзла и вымокла, а ноги у меня начинали заплетаться, стоило мне лишь на секунду отвлечься от них. Но едва я оглядела улицу чуть внимательнее, как в глаза мне бросился один предмет, который мгновенно отвлек мои мысли от собственного бедственного состояния. Общественный видеофон. Вряд ли нашлась бы еще одна вещь, которую клановцы сочли бы более бесполезной и которой я сейчас обрадовалась бы больше. Можно было составить их перечень, как я и поступила, небрежно двинувшись к видеофону и каждые несколько шагов оглядываясь через плечо. Можно связаться с «Макморой», можно связаться с блюстителями, возможно, мне даже удастся связаться с самим Балтиром.

Все это, не исключено, и в самом деле удалось бы осуществить, если бы ретиане в своей тяге к размножению не привели аппарат в полную негодность. Гирлянды икры увешивали остатки пластиковой передней панели. Начинка пострадала еще больше.

Прилив энергии, вызванный надеждой, иссяк, и я почувствовала себя совершенно обессиленной. Снова зарядил дождь, и я нашла дверь с козырьком наверху, спугнув кучку грибков, мусоливших что-то в противоположном углу. Я не видела, что это такое; должно быть, при моем приближении они проглотили свою добычу или уволокли ее прочь.

«И что теперь?» — спросила я себя, глядя на пустынную улицу — лужи, пузырящиеся под тяжелыми каплями дождя, здания по обеим сторонам улицы. Я не представляла, где нахожусь. Может быть, за дверью, к которой я сейчас привалилась, скрывается Балтир со своими опытами, а может быть, он где-нибудь на другом конце города. Сегодня ночью я слишком много бегала сломя голову и явно недостаточно анализировала увиденное. Морган подобного поведения не одобрил бы.

Морган. Меня так и подмывало позвать его. Возможно, он находился где-то поблизости, мог услышать мой зов — от этой мысли сердце у меня так заколотилось, что я чуть не оглохла. Разумеется, начни я кричать, мои преследователи, скорее всего, вернутся за мной.

Я вздохнула и положила голову на колени. Мое бездействие никому не поможет. Я приоткрылась навстречу м'хиру, ровно настолько, чтобы прикоснуться к мыслям Раэль.

И в тот же миг словно солнце — настоящее желтое солнце — разогнало тьму и обогрело меня, внутри и снаружи. Это было оно, то золотистое сияние, которое моя сила знала как саму себя, а мой разум знал как Джейсона Моргана. Не его разум, не мысли, но аромат, специфический привкус его энергии до сих пор оставался здесь. Здесь? Чтобы присутствие Джейсона чувствовалось так сильно, так явственно, он должен был физически находиться совсем близко отсюда. Возможно, он до сих пор здесь. Уже не заботясь о тех, кто мог меня подслушать, вскочила на ноги, сама того не сознавая, потянулась к нему, уже не способная сдерживать себя. Вместе мы победим кого угодно. Вместе мы снова будем единым целым. Я ощутила… безумие, ярость.

«Это Сийра», — мысленно крикнула я ему и обрушила всю свою мощь на стену, разделявшую нас, чувствуя — с такой ясностью, будто видела все это собственными глазами, — как мгновенно всколыхнулась обитающая в м'хире ненасытная жизнь. «Джейсон!». Впечатление было такое, как будто он обратил взор своего внутреннего ока прямо на меня. Сквозь меня. Время замерло….

И я бросилась прочь из м'хира — не от тех тварей и их неутолимого голода, но от ужасного осознания, что Морган, ослепленный своей яростью, больше не может меня видеть.