Темная сила Вселенной

ГЛАВА 47

Найти Балтира оказалось проще простого. Все, что для сего понадобилось, — это проводник с местным опытом, каковой в изобилии имелся у услужливого существа, шагавшего рядом со мной по чистому белому коридору. Похоже, все скаты могли, не привлекая чьего-либо внимания, общаться между собой.

— Да, фем Морган, «Нокрауд» уже многие годы ведет дела с-сс дос-сстопочтимыми ис-сследователями из Балтира, и вес-ссьма ус-сспешшно, — рассказывала мне Грекик, размахивая обрубком руки. Вторая ее рука крепко держала меня за локоть. — Как видите, это еще и мес-ссто, а не прос-ссто имя. Глава этой лаборатории называет сс-себя Балтиром. Из тщес-сславия. Жабы разрешшают.

Разумеется, я угодила прямиком в руки к моим преследователям. Можно было бы телепортироваться от них — в бесформенные челюсти обитателей м'хира. Я сочла, что позволить отвести меня туда, куда все это время стремилась, будет вполне разумно.

— Многие сс-сделанные ими открытия оказалисс-сь полеззными, — услышала я самодовольный шипящий голос как будто издалека, сейчас меня куда больше, чем испытание оружия скатов, интересовал кое-кто другой.

Морган.

Я все понимала. На каком-то уровне я даже могла дать рациональное объяснение тому, что он не узнал меня и не ответил. Чтобы увидеть, почувствовать меня в своих мыслях, Джейсон должен был продраться сквозь слой эмоций, преодолеть туманящий эффект ярости, которой я заразила его.

«Если бы он умер у меня на руках, — думала я, пытаясь подавить подступающие к горлу слезы, — наверное, я почувствовала бы то же самое, ту же боль, что и от невозможности достучаться до него, от этого его бесчувствия».

Но следовало приготовиться к еще более худшему. Когда — не если, когда — я заберу из его души свою ярость и снова восстановлю внутреннее равновесие Моргана, неизвестно, будет ли он любить меня, как прежде, будет ли все снова, как тогда.

Все из-за моей жажды мести. Из-за этого места…

Внезапно вновь обретя хладнокровие и спокойствие, я начала замечать окружающую меня обстановку, хотя она была серой и однообразной, и хвастливую болтовню Грекик. Возможно, эта ужасная ночь все же принесет хоть какую-то пользу, если мне удастся что-нибудь сделать с тем, что скрывалось за этими стенами.

— Сийра ди Сарк.

Мое имя было произнесено с глубоким уважением; приветственный жест и прикосновение силы выглядели безупречно почтительными, как и подобало клановцу, чья сила была меньше моей.

Почему-то присутствие за моим плечом вооруженного до зубов подозрительного ската лишило вежливое приветствие Фэйтлена ди Парса большей части блеска.

— Ты кое-что мне должен, — сказала я ровно, но в росчерк силы вложила неудовольствие, так что ди Парс еле заметно сморщился. — Я хочу вернуть то, что принадлежит мне.

На щеке клановца расплывался большой темный синяк, и когда я присмотрелась внимательнее, то поняла, что лицо его странно искажено, как будто одна скула опухла.

Кто-то — и я готова была поручиться головой, кто именно, — недавно отвесил Фэйтлену увесистую оплеуху. Возможно, она даже сбила тщедушного клановца с ног. Я обнаружила, что этот образ — валяющийся на земле Фэйтлен — явно мне нравится.

Мы с ди Парсом, потомком довольно захудалого Дома, который вечно жаждал чего-то большего, нежели могло дать ему происхождение, никогда не питали друг к другу особой приязни. И вот теперь очутились лицом к лицу, внешне вежливые и соблюдающие приличия, сведенные друг с другом существами, которые во всех проявлениях своей ненависти и коварства были куда более искренними.

Для разговора со мной Фэйтлен выбрал помещение, единственной отличительной особенностью которого было полное отсутствие особенностей. Сначала нас было всего трое, потом открылась вторая дверь, и к нам присоединился тот, кого я надеялась больше никогда не видеть.

— Все готово, — даже не взглянув на меня, заявил ди Парсу ретианин, которого я знала как Балтира.

Его растянутые тонкие губы были почти розовыми, что выдавало волнение. То, что это существо буквально отождествляло себя со своей работой, не могло не пугать, учитывая его принадлежность к расе, чье общественное устройство базировалось на месте индивидуума в сложной системе родственных связей, которые регистрировались документально вот уже более тысячелетия. После того как я стала свидетельницей процесса их размножения, достоверность этих сведений вызывала у меня большие сомнения, но ретиане уверяли, будто им доподлинно все известно.

Я обнаружила, что прижимаю ладони к шрамам на животе, как будто это могло как-то защитить меня.

— Я думала, ты уже украл у меня все, что хотел, Фэйтлен. Ты охотился за наследием ди Сарков, верно? Поволе Совета или ради своего собственного Дома?

Ярость хлынула сквозь его защиту — это было сделано намеренно, ди Парс обладал достаточным опытом, чтобы добровольно допустить меня в свой разум.

«Я обладаю большей силой», — напомнила я ему с легким оттенком угрозы, на которую он не мог не обратить внимания. Однако любая более-менее открытая атака на клановца, скорее всего, встретила бы лишь физический отпор — ничего другого от его приспешников ожидать не приходилось.

Грекик, например, именно так и поступила. Когда Фэйтлен снова сморщился и бросил на меня злобный взгляд, котором от выражения любезного хозяина уже почти ничего не осталось, она предупреждающе впилась когтями мне в руку, а узкие щелки зрачков ската одарили холодным взглядом.

— Никаких мозгокопательс-сских шштучек, фем.

— Я не намерена лезть в его мысли, капитан Грекик, — отрезала я. — Там все равно нет ничего такого, что я хотела бы узнать.

— Неужели, Первая Избравшая? — Это звание, хотя и произнесенное с ухмылкой, тем не менее подействовало на меня.

Так называли самую могущественную женщину Дома, сделавшую свой Выбор. Если бы я была Первой Избравшей Дома Сарков, то имела бы большой вес и политическую власть в Клане — за исключением здесь присутствующих. Разумеется, если моя Сила-Выбора продолжала накапливаться, в конце концов я должна была снова прийти к более низкому статусу Избирающей.

Вместо того чтобы ввязаться в спор, я царственно кивнула, как будто ди Парс лишь воздал мне должное.

— Вы так и собираетесь тратить мое время на эти бессмысленные разговоры? — вмешался ретианин. — Все готово.

— К чему? — спросила я, не сводя глаз с Фэйтлена.

Тот вдруг побагровел, а Балтир ответил:

— К проверке, прижились ли имплантированные клетки, фем Морган.

Вся кровь отхлынула у меня от лица, я непременно зашаталась бы, если бы не Грекик, державшая меня железной хваткой. Кожа живота под моими руками внезапно показалась мне чужой, холодной.

— Какие клетки?

Губы ретианина довольно пожелтели.

— Те, что я вживил в ваше тело на Покьюларе, разумеется. Конечно, шансов выжить у вас почти не было, но я никогда не упускаю возможности получить для Балтира новые сведения о гуманоидной физиологии.

— Какие клетки? — повторила я еще раз, настолько устрашающим голосом, что скат тряхнула меня.

В этот же момент без моего сознательного участия моя сила хлынула наружу, как будто искала, на кого излиться. Фэйтлен посерел.

— Ну! — завопил он, я вздрогнула и не заметила, как в перепончатой руке ретианина появился баллончик. Он нажал на распылитель — и над ним расцвело облако мельчайших брызг.

Один вдох — и я успела лишь издать последний отчаянный зов. «Морган!»