Темная сторона Луны

5

Оптимус Прайм был зол. Когда люди и Автоботы стали союзниками, один из пунктов соглашения предусматривал полную откровенность между двумя видами. Автоботы рассказали людям всё, что им следовало знать об истории Трансформеров, а люди пообещали рассказать Автоботам всё, что знали о случавшихся в прошлом контактах с внеземной жизнью.

Автоботы выполнили свою часть соглашения, а люди – нет. Оптимус понимал, что ему не говорят всей правды, и злился из-за этого.

Оптимус в режиме грузовика стоял в главном ангаре штаб-квартиры NEST. Ему уже много часов не удавалось ни с кем поговорить, и его собратья Автоботы всё больше волновались. Они знали, что он давно размышляет над кибертронианским топливным элементом, который в эту минуту стоял перед ним на высокой подставке.

В ангар вошел Леннокс. Он шагал стремительно, стараясь не отставать от женщины, идущей рядом с ним. Дама направилась прямо к Оптимусу.

Леннокс представил ее:

– Оптимус, ты помнишь Шарлотту Миринг, директора национального разведывательного управления?

Если бы грузовики могли метать испепеляющие взгляды, Оптимус в данный момент проделал бы именно это.

Директор Миринг не обратила никакого внимания на его эмоции.

– Как это понимать? Инопланетяне устраивают нам бойкот?

Раздался скрежет, зашевелились подвижные детали, и Оптимус Прайм преобразился из грузовика в робота. Он опустил голову до уровня Миринг и крикнул ей прямо в лицо:

– Вы нам лгали!

Потом Оптимус пнул ногой подставку, и топливный элемент со стуком покатился к ногам директрисы.

– Доволен произведенным эффектом? – раздраженно осведомилась она. Директриса привыкла, что ее боятся. Перед ней склонялись все – сенаторы, генералы, специальные агенты. И она не намеревалась склонять голову перед роботом с другой планеты. Даже если этот робот закатывает истерику.

– Вам полагалось рассказать мне всё, что вы, люди, знаете о своей планете, – продолжил Оптимус. – Так почему же я вдруг узнаю, что у вам имеется вот эта штука?

– Заверяю тебя, Оптимус, – произнесла Миринг, – ни в ЦРУ, ни в ФБР о ней не знали. К этой находке имел допуск только директор Седьмого сектора. До сегодняшнего дня об этой тайне знали лишь немногие. И почти никого из них не осталось в живых.

В это время к ним подошли несколько человек. Один из них, совсем уже не молодой человек, явно возглавлял эту небольшую группу. Он посмотрел на Оптимуса со странным выражением, в котором почтительность соединялась с товарищеской приязнью.

– Познакомься. Это два директора НАСА, они руководили операцией, в ходе которой был обнаружен этот элемент, и астронавт Эдвин Олдрин – один из двоих героев, впервые ступивших на Луну. – Миринг шагнула в сторону, освобождая дорогу, и Олдрин подошел прямо к Оптимусу.

– Говорю как один космический первопроходец другому: это большая честь для меня, – сказал Олдрин.

– Для меня это тоже честь, – ответил Оптимус.

Миринг пояснила:

– Вся наша космическая гонка шестидесятых годов имела в своей основе очень важное событие.

– Командование взяло с нас присягу о сохранении тайны, – продолжал Олдрин. – Да, высадка на Луну проводилась ради всего человечества и в интересах науки. Но был и военный аспект: мы должны были исследовать разбившийся инопланетный корабль. Его трюм оказался пуст. На борту не обнаружено ни одного живого существа.

– Русские запускали беспилотные зонды. Наверное, они каким-то образом сумели найти этот топливный элемент, – добавил директор НАСА.

Миринг обернулась к телемонитору и нажала кнопку воспроизведения. На экране появилось зернистое черно-белое изображение: советские ученые работают в лаборатории. На столе перед ними лежал топливный элемент.

– Это секретный видеофильм, полученный нами в 1986 году. Видимо, русские догадались, что это расщепляемый ядерный элемент, и хотели испытать его в Чернобыле.

На глазах у зрителей ученые на экране нажали на выключатель – и началось что-то невообразимое. Стрелки всех датчиков на приборной панели рванулись в красную зону, из динамиков послышался надсадный вой сирены. Вдруг экран вспыхнул белым светом – и воцарилась темнота.

– Разумеется, русская разведка с завидным упорством делает вид, что ничего подобного у них не случалось, – заметила Миринг.

– Мы отправили на Луну в общей сложности шесть экспедиций, привезли тысячи фотографий и образцов, – сказал Олдрин.

– Вы обыскали весь корабль сверху донизу? – спросил Оптимус. – В том числе аварийный отсек?

Ученые неуверенно переглянулись. На их лицах явственно читалась мысль: «Что еще за аварийный отсек?»

Ответил Эдвин:

– Кислорода у нас было всего на три часа. Мы смогли провести на корабле минут двадцать, не больше.

Оптимус задумался. Эти сведения могли повлечь за собой невообразимую катастрофу. Но всё же он решил и дальше доверять своим союзникам – людям.

– Этот корабль назывался «Ковчег», – пояснил он. – Я своими глазами видел, как он взлетел с Кибертрона. На нем хранилась технология, которая могла бы изменить исход войны в нашу пользу. А изобрел эту технологию капитан корабля, великий Сентинел Прайм. Он руководил Автоботами до меня.

– Значит, Десептиконы охотятся за этим кораблем, – предположил Леннокс.

– Я непременно должен найти его прежде, чем Десептиконы проведают, где он находится, – сурово отозвался Оптимус. – Вы должны организовать еще одну экспедицию на Луну. И как можно скорее.