Темнейшее обещание

Глава 30

Камео тонула в воспоминаниях. Она жила в тех моментах жизни, забыв остальной мир. Вспомнила каждый миг, когда улыбалась и смеялась.

То время, когда Торин сказал ей: «Если бы Болезнь распространяла Эболу, а не простуду среди мужчин, у человечества был бы шанс выжить!»

Слова Мэддокса: «Ты бьешь как сука. Если эта сука размером с огромный грузовик».

Когда Кейн поддразнивал: «Несчастье и Бедствие не дадут построить отношения. Совершенно непонятно почему».

Она вспомнила времена, когда её ценили. Как Страйдер и Сабин подарили ей головы мучителей. Когда Амун бросился под пулю ради неё. Когда Люциен, Гидеон и Рейес приготовили для неё ужин на День Благодарения только потому, что она упомянула, что хочет отметить его как нормальный человек. Как Парис и Аэрон появились в баре для бессмертных, в котором она согласилась встретиться с перевертышем ради «ночи незабываемых впечатлений». Перевертыш убежал через десять минут общения с ней, а парни остались и танцевали до утра. А потом, конечно, надрали задницу перевертышу.

Эти воины, безусловно, её любили её. И все же она позволила Несчастью стереть эти воспоминания. Снова и снова он пугал её страхом познать — и потерять — истинное счастье. Он её обманывал. Хотя, скорее, она сама обманывалась. Не позволяла себе поверить, что с ней случаются хорошие вещи. Ожидала худшего и получала его.

Она растила своё собственное несчастье. Приветствовала собственное разрушение. Создавала собственные иллюзии, пока они не стали реальными.

Хуже всего, она позволила стереть воспоминания о Лазере, не поверив, что для них возможно «жили долго и счастливо».

Лазарь! Он играл с ней в грязи. Дразнил и защищал её. Он дарил ей оргазм за оргазмом, обнимал и любил даже тогда, когда она была непривлекательна.

Он… зарезал её.

Да, да, он сделал это. Но только потому, что Камео стала между ним и Герой. Герой, которая чуть было не убила его.

Хотя Камео тогда и не помнила его, она оставалась связанной с ним, ловила каждое его движение. Её тело страдало, моля о его прикосновениях. Желание остаться с ним не покидало её. Он, казалось, испытывал сильную боль при каждом своем движении, но даже несмотря на это, воин продолжал двигаться по храму, продолжал сражаться с богиней. Камео отчаянно хотела облегчить его участь, помочь и защитить.

Если бы она сохранила память, то хотела бы того же, только гораздо сильнее.

О, да. Она создала своё собственное несчастье.

Сейчас Лазарь… она нахмурилась. Где он? Последнее, что она помнила, как он присел рядом, разрезал свои вены и…

Он порезал запястья! Её живот скрутило в тугой узел. Лазарь порезал запястья, когда кристаллы разрослись по нему, не желая больше оставаться под поверхностью кожи.

Что, если он умер? Что, если она мертва, а он в ловушке? Что, если…

Стоп. Больше никаких унылых мыслей без проблеска надежды. Какими бы ни были обстоятельства, решение найдётся.

— …случилось, черт возьми?

Голос проник в её сознание. Гадес. Она путешествовала по Преисподней?

— Гера может забирать способности. Она украла у Тифона и потом у Лазаря способность создавать иллюзии. — Сейчас раздавался голос Рэтбоуна. — Заставила Камео подумать, что Лазарю нанесут смертельный удар.

Еще одна иллюзия. Ну, Камео не жалела о поступках. Жезл Разделения сделал так, как ему и полагается, разделил её дух с демоном. Порез оказался чистым, а Лазарь прижег её духовную рану. Своей и её любовью. Однако Несчастье не вошел в Ларец. Ларец попытался втянуть его — они оба ощутили притяжение — но демон натолкнулся на блок и остался на свободе.

Теперь он бродил по реальности Геры. Если только не нашел выход.

— Где же сейчас Гера? — потребовал ответа Уильям Вечно Похотливый.

— Она сбежала, — процедил сквозь зубы Рэтбоун.

— Так она жива. — Облегченно сказал Гадес. — Она одержима сотнями демонов. Как только Гера умрет, они освободятся. Мы должны действовать осторожно, иначе Люцифер использует её и её демонов в своих интересах.

«Хватит болтать о Гере. Скажите, что с Лазарем!»

Он дал Камео свою кровь. Её тело начало исцеляться. Она обязана ему жизнью.

Камео продиралась сквозь трясину нахлынувших мыслей. Сознание манило — она продиралась сильнее — туда!

Она вздохнула, села и моргнула. Взглядом нашла любимого мужчину, и её охватила тревога. Лазарь сидел рядом с ней с протянутой рукой. Куколка вперемешку с кристаллами покрывала его с головы до ног, облепив всё тело. Две бабочки сидели у него на голове.

— Лазарь. — Камео вскарабкалась ему на колени и судорожно похлопала по щеке. — Я жива. Возвращайся ко мне. Пожалуйста.

Никакой реакции. Под блестящими кристаллами она могла видеть контуры его прекрасного лица. Его глаза смотрели в никуда. Его грудь не поднималась и не опускалась в дыхании.

Неприемлемо!

Сильная успокаивающая рука сжала ее плечо.　

— Мне очень жаль, милая. Давай отвезем тебя домой.

— Нет. — Камео смахнула руку Уильяма. Она впервые за столетия почувствовала настоящее счастье, но знакомое горе попыталось запереть ее в медвежьем капкане, зажав металлическими шипами сердца. Это тоже неприемлемо. — Я не уйду без Лазаря.

Она будет рубить, и резать хрустальный гроб, пока не разрушит его!

— Послушай ее. — Рэтбоун потер свою исцеляющую челюсть. Камео случайно сломала её во время борьбы за побег. — Она говорит серьезно.

— Лазарь — или то, что от него осталось — может пойти с нами, — сказал Уильям. Жалость звучала в каждом слове.

— Да, — ответила она и кивнула. — Да. — Ее друзья помогут. — Отправь нас домой.

Шли дни. Лазарь оставался запертым внутри куколки. Камео не отходила от него, покинув спальню лишь однажды, чтобы отдать яблоко на хранение Торину.

— Лазарь, ты мне нужен. — Она вышагивала перед ним. — Вернись ко мне.

Однажды она схватила нож для колки льда, намереваясь порезать кокон и освободить Лазаря, но её остановила с криком вбегающая в комнату Кили.

— Не смей! Повредишь его куколку, и он навсегда останется слабым. Заставь её работать на него, тогда он будет только сильнее.

Именно это однажды сказал ей Лазарь.

— Он не бабочка, — ответила она.

Но затем замерла, её разум бешено заработал. Бабочки роились в крепости с самого его появления. Они всё время сидели на Лазаре, а несколько раз даже покрыли его полностью.

— Нет, бабочка! — сказала Кили. — Я наконец-то нашла информацию в своей коробке ожидания. — Так она называла свой тысячелетний мозг с миллионами воспоминаний. — Он же сын Тифона, последнего короля бабочек.

— Не может быть, чтобы Тифон или Лазарь были королями чёртовых бабочек. — Камео впервые увидела монстра в храме Геры. Честно говоря, представляла монстра иначе. — Лазарь должен был это знать. Он вовсе не утонченный. И не крошечный. И не с легкими крылышками.

Кили потрясла кулаком в воздухе.

— Почему все полагаются только на свой опыт и совсем не верят моим словам? Слушай. Я знала Тифона. Он был ужасным малым. Его пра-много раз пра-бабушка была Гидра, а у Гидры был любовный роман с королём Чешуекрылых… воином, равных которому не было. Они клеймили каждого солдата, доспехи и оружие знаком бабочки. Символом возрождения, так как они всегда возвращались из мёртвых.

«Но…»

— Если они могут вернуться из мёртвых, то где все сейчас?

— Возможно, они не были достаточно сильными, чтобы освободиться от куколки? Тифон же не смог. Вернее, не может. Он всё ещё в ловушке. Я расспросила Уильяма и Гадеса о секретной реальности Геры. Монстр там. Его куколка заражена и сочится ядом. Скорее всего, из-за гнева, очернившего его сердце.

Кое-что в том мире «сочилось» очень хорошо. Например, покрытое смолой дерево, которое помогло Лазарю спастись от ядовитых лоз. Может, это куколка отца пряталась в тине? Может, его отец не так уж и плох?

Неважно. Он насильник. Плохой в любом случае.

— Куколка сделана не из кристаллов, — сказала Камео.

— Нет. Не для насекомых. У бессмертных, как Лазарь, она состоит из самой куколки и хрустальных кристаллов. В любом случае, пора бежать. Я ни за что не пропущу психологический марафон. Я учусь быть настоящим детективом. — На этих словах Кили повернулась и побежала к двери, ни разу не оглянувшись. — Прощальный совет от Красной Королевы. Если тебе нужен Лазарь, то дай ему причину стремиться к освобождению.

И ушла.

Теперь Камео села на кровать перед Лазарем. Она потерла пятно на груди. Место, куда вошёл Жезл Разделения. Тонкая линия в центре груди. Шрам… выглядел, словно в обе стороны от сердцевины расходятся крылья. Ещё одна бабочка, подумала она с улыбкой. Настоящей улыбкой!

— Зевс и остальные Олимпийцы сбежали из Тартара, — сказала она Лазарю. — Они присоединились к Люциферу, и их сила растёт день ото дня. Геру видели на третьем небе, она прячется среди Посланников. Ты нужен мне, чтобы бороться бок о бок. Люциен чуть не погиб в последней битве, а Мэддокс ещё не оправился от полученных ран.

Ничего. Никакой реакции.

— Ты когда-нибудь встречался с Атласом и Никой? Она греческая богиня Силы Олимпийцев, а он бог Силы у Титанов. Они поженились и заключили союз с Гадесом. Они убедили его пойти на соглашение с матерью всех сражений, которое должно состояться через неделю. Я собираюсь быть там, посреди драки. Ты, правда, хочешь, чтобы я пошла без тебя?

Опять ничего.

Её ногти впились в бёдра. Не сдаваться. Никогда не сдаваться.

— Я завоевала преданность твоих питомцев. Они прилетают на мой балкон, и я докладываю им о твоём состоянии. Ты никогда не говорил мне, что маленькие мерзавцы могут говорить на одиннадцати разных языках, но предпочитали говорить на тифонском, которого я не знаю, чтобы просто дразнить меня.

Абсолютно ничего.

Хорошо. Тяжелая артиллерия. В прямом смысле!

— Татуировка бабочки на моей спине исчезла. Но у меня есть еще одна, благодаря тебе. — Камео разорвала рубашку на груди, расстегнула по центру застежку лифчика и выскользнула из штанов и нижнего белья, оставаясь совершенно обнаженной. Прохладный окутал её, когда она откинулась на спинку стула и, опираясь весом на локти, предложила Лазарю полный вид спереди.

— Видишь? — Она провела кончиком пальца по груди. — И что ты об этом думаешь?

Ее сердце бешено билось, пока она ждала. Надеялась, молилась. Но ничего не произошло.

Она забралась на кровать. Простыни пахли Лазарем, сладким шоколадом и пьянящим шампанским.

— Вот чего мне не хватает. — Хрипотца появилась в ее голосе. — И ты отказываешь в том, чего мне так не хватает. Твоих поцелуев… твоих прикосновений… твоего твердого и быстрого обладания. — Она обхватила себя за грудь, сжала соски. Удовольствие прожгло ее насквозь. — Спорим, я могу заставить себя кончить и без тебя… но это будет не так весело. Я…

Куколка треснула. Осколки кристаллического кокона полетели во всех направлениях. Лазарь поднялся, встав в полный рост. Его руки были сжаты, грудь быстро поднималась и опускалась.

Она ахнула, и их взгляды встретились. Его глаза… изменились. Они были темными, но теперь его радужку, казалось, окружала кристаллическая куколка, из которой он выбрался, и его кожа блестела, как будто его погружали в алмазную пыль. Или он катался на моторной лодке со стриптизершей.

— Ты это сделал! — закричала она. — Ты освободился!

— Я такой.

При звуке его низкого, сексуального тембра чистая радость растеклась в сердце Камео.　

— Я должна была сделать это несколько дней назад.

Она засмеялась. Искренне.

Он вдохнул полной грудью.　

— Это смех, который я представлял в мечтах, на самом деле лучше, намного лучше. У тебя волшебный смех. Магическое заклинание. Заклинание, которое манит и соблазняет, и если бы я тебя еще не любил, то сошёл бы сейчас с ума.

Она затихла, внезапно захваченная водоворотом ощущений. Покалывание, жар, боль и желание, так много желания. Он забрался на кровать и навис над нею, упершись ладонями по обе стороны от ее головы. Они долго смотрели друг на друга, впитывая мгновение. У них появилось будущее!

Он опустил голову и поцеловал ее. Его мягкие губы попробовали ее на вкус, а затем поглотили.

К тому времени, как он поднял голову, они оба тяжело дышали и задыхались.

— Я люблю тебя больше, чем могу выразить словами, солнышко. Ты стала моим светом в самые темные дни. Для меня ты всегда будешь на первом месте. Ничто и никто не будет важнее.

— Я тоже люблю тебя. Ты на первом… хотя, если уж совсем честно, ты на первом месте благодаря своему члену.

Он хрипло рассмеялся.　

— Это моя сладкая Камео без намека на страдания?

— Это действительно я. Но ты можешь называть меня Королевой Камео, — поправила она с улыбкой. — Очевидно, что ты — король бабочек, и как твоя женщина, я забираю половину твоего имущества. Начиная с этого… — Она обхватила его за член, и он резко выдохнул.　

— Ммм, твоя любовь ко мне растет.

Он прикусил ее нижнюю губу.　

— Мы проведём славную жизнь вместе. Это приказ… и обещание.

— Мы будем счастливы, — сказала она и прикусила его губу в ответ.

— Счастливы, — подтвердил он. — И знаешь, солнышко? Я чувствую, что моя любовь к тебе будет расти каждое утро, день и вечер.

Она хихикнула.

— Ура!

Он наклонился, чтобы потребовать еще один поцелуй, и Камео потерялась в обещанной вечности.