Тень Исаака

Глава 12

- Вот и настал конец всей твоей беспечной университетской жизни. Поди, доволен собой? Пошел против системы, против общества, против всех. Почувствовал себя каким-то избранным. Тьфу, какой старый шаблон. Какой заезженный штамп. И все ради чего? Ради друга? А был ли он тебе другом? Что он для тебя сделал? Пару раз спас от хулиганов? Взял в свою команду диванных бунтарей? Успокойся уже. У тебя просто нервное и умственное истощение от учебы. Тебе дали в госпитале неделю на полноценный отдых, а ты уже летишь в какие-то дерби, ищешь неприятности. Успокойся, трезво и рационально оцени обстановку. Спешка еще никому не шла на пользу. Придешь в себя, возьмешься за голову. Найдешь свои сильные стороны и выровняешься по ходу следующих семестров. У тебя еще не все потеряно. Несколько плодотворных лет впереди. Зачем тебе бежать сломя голову в неизвестность?

- Отлично стелешь. Я бы даже прислушался к тебе. Неделю назад? Две недели назад? Возможно, до инцидента в аудитории после библиотеки. А может, до инцидента в коридоре перед лабораторной. Возможно тогда, приди ты ко мне на диалог чуть раньше, я бы внял твоим аргументам. Но ты не приходил. Я барахтался в своем безумии, как поплавок в воде, брошенный небрежно старым опытным рыбаком. А сейчас ты мне говоришь, что я наивный глупец, которому надо успокоиться. Так я уже спокоен. Потому что я решился. Решился сходить к Смотрящему во мраке и разузнать насчет Петра. А может, если повезет, спасти его.

- Ахахахаха. Спасти его. Этот пафос, вызывающий лишь неловкое чувство стыда, когда слушаешь такие патетичные речи. Эти наивные героические целеустремления. Глупец, ты не герой. Нет, конечно, ты вроде как главный персонаж в этой странной истории, но явно не такой традиционный герой, который добьется своего и заживет спокойной жизнью. Спокойной жизни у тебя больше не будет. Уж в этом ты можешь мне поверить.

- А я и не стремлюсь быть героем. Я стремлюсь сделать хоть что-то хорошее в своей жалкой жизни. Все время я просто существовал, терпя нападки других и ощущая себя безгранично тупым. А потом еще меня использовали, и я подвел своего, возможно, единственного друга. Я чувствую, что должен хоть что-то предпринять.

- Чувствует он. Еще раз говорю — послушай меня. Ну какой Смотрящий во мраке? Ты прочел какую-то левую книгу, написанную неизвестно кем, спекулирующем на разных небылицах и бабушкиных сказках, и поверил во все эти бредни с исполнением желаний, переходами в другой мир, ответами на вопросы. А, быть может, ты сам эти легенды и выдумал своим воспаленным сознанием? Решил, что, раз не потянул учебу, сдамся с концами и окунусь в свой придуманный больной мир, а?

- Плети свою паутину слов, как тебе заблагорассудится. Может, не я не такой, а все вокруг не такие? Почему тут все так абсурдно устроено? Работает лишь на честном слове. Не логичные решения. Необъяснимые события. Бессмысленные явления. Вообще, почему я с тобой веду диалог? Ты же тоже абсурден, и беседа наша абсурдна.

- Я абсурден? Да я благоразумнее тебя на порядок. Призываю тебя остановиться, а ты мне втираешь про свое стремление, про свой долг, про свои чистые побуждения. Чушь собачья. Ты просто трус и хочешь сбежать. Да, сбежать в бездну, но там ты думаешь, что у тебя будут хоть какие-то шансы. Не то, что здесь. Потому что здесь все сложнее. Надо думать. Надо учиться. Социализироваться. Пытаться сделать из себя достойного человека, чтобы потом найти достойную работу и жить достойно. Но зачем вся эта чепуха, когда можно просто ринуться в лифт и пропасть в небытие? Блестящий план. Надежный, как лавочка перед Тихим Морем.

- Этот разговор ни о чем и ни к чему не ведет. Мы просто занимаем впустую драгоценное место на страницах повествования. Да, я трус. Да, я подлец. И я ухожу. Я решился.

- Хорошо, хорошо. Пусть так. Но как тебе быть, если то, что ты там узнаешь и что там увидишь, окажется не по зубам твоему рассудку? Готов ли ты сойти с ума окончательно? Обратно дороги не будет — я повторяю.

- Диалог закончен. Иди трать время и слова на кого-нибудь другого. Я же хочу лишь только очнуться.

- Как скажешь. Дело твое. Но только я никуда не уйду. Я же всегда здесь, внутри тебя. Просто спрячусь подальше, чтобы не видеть того ужаса и позора, которые настигнут вскоре тебя. И, кстати, напоследок. Старый неработающий лифт где-то в глубине института? Серьезно? Очень неоригинально и лениво — скажу я тебе.

- Сгинь уже.

- Кхххх...кххх….кххх…

Исаак открыл глаза. Он лежал на небольшой, узкой скамеечки внутри пустынной крытой автобусной остановки. Скамейка была довольно коротка для его роста, и ноги свешивались вниз, почти касаясь земли. Было холодно — все-таки ноябрь не такой теплый месяц, как сентябрь, и Исаак весь продрог, пока находился в полузабытии.

Он принял сидячее положение, растирая свои закоченевшие руки и ударяя друг об друга задубевшие ноги. Вокруг стояла туманная морозная погода, однако, судя по всему, был день, и где-то там на фоне мелькало солнце. Вот уже через дорогу Исаак видел контуры знакомого института, а если выйти из-под козырька остановки и обернуться, то можно даже разглядеть спокойное Тихое море.

Рядом со скамейкой Исаака находилась еще одна, на которой, кое-как умудрившись свернуться некоторым клубочком, аккуратно спала Фрида. Исаак подошел поближе, все еще пытаясь согреться, но самопроизвольная дрожь пробирала его с головы до ног так, что он не смог даже спокойно сделать первые шаги, то и дело спотыкаясь и держась осторожно за стенку корпуса остановки. На лице Фриде застыла улыбка, выражающая доступную только ей одной безмятежность и радость. Она находилась далеко отсюда - возможно, в своем детстве, а возможно - где-то еще, в безопасном и уютном месте, где все было хорошо, и ничто не могло нарушить ее внутренний покой и гармонию. Только если Исаак не решит споткнуться и упасть на нее.

«Ну уж нет», - Исаак опасливо отошел от девушки подальше. Ему нравилось такое беззаботное лицо Фриды. Оно напоминало ему то, чего у него уже давно не было — внутреннего счастья. Однако, Исаак понимал и то, что эта безмятежность будет еще не долго с Фридой, и через некоторое время она проснется в холодной остановке, будет ругаться и так же пытаться согреться. «Пора идти». С некоторым сожалением Исаак посмотрел напоследок на симпатичную спящую девушку и пошел в сторону института.

«Что, не боишься оставить ее одну, уязвимую, в пустынном холодном месте, скрытым в тумане? А где же твои манеры джентльмена?»

«Она то уж точно не пропадет. К тому же, это мы такие единственные дураки, которые поперлись в воскресенье к черту на рога. Остальные адекватные люди отдыхают в здании, - оправдывал себя Исаак. - Все. Нечего копаться в себе. Мне нужно идти и готовиться к спуску».

Чем ближе Исаак подходил к парадному входу института, тем плотнее его обступал туман, который охватывал пеленою все близлежащие виды, поглощая и Тихое море, и маленькие редкие кустарники, и ту же остановку позади. Лишь россыпь тусклых огней, сверкающих в аляповатых деревянных окнах, указывала Исааку на правильное направление, и вскоре он уже открывал такую ненавистную, но в то же время ставшую привычной ему ручку двери. Исаак вернулся в институт.

Как и ожидалось, на первом этаже было довольно малолюдно, и коридоры одиноко мерцали холодным и бездушным светом. Студенты предпочитали уединиться у себя в жилых комнатах либо же потренироваться в спортивном зале, чем, как Исаак, бродить неуклюже по этажам и действовать на нервы прохожим людям, спешащим сделать свои, вне всякого сомнения, важные дела.

Исаак прошел мимо информационной стойки, ожидая там увидеть монотонно заполняющую свои бесконечные бумаги Аполлинарию, однако, к его удивлению, кабинка была закрыта, а на ее стекле красовалась отчетливо распечатанная надпись: «Наверху».

«Видимо, даже у таких фанатиков бывают свои моменты отдыха и отлучки. Что ж, в конце концов она тоже человек. Наверное», - рассуждал Исаак идя по направлению к лестнице на второй этаж. Над информационной стойкой старые часы тем временем показывали час дня, и Исаак с некоторым открытием обнаружил, что в лесу с Фридой они проторчали не так много времени, как им тогда казалось. Впрочем, у него уже не было сил на очередное спонтанное удивление, и он поднялся на следующий этаж.

На втором этаже людей было ненамного больше, чем на первом. Несколько парочек спешно прошли мимо Исаака, неприязненно глядя на местами грязную куртку, спасшую его от окоченения на автобусной остановке. У поворота к лестнице на третий этаж Исаак увидел знакомый блеск светлых, идеально ухоженных волос. Его сердце подпрыгнуло высоко ввысь и тут же с оглушительной скоростью начало падать вниз.

Алиса разговаривала с каким-то парнем с их потока, который, без сомнения, был от нее без ума и старался сделать все возможное, чтобы поддерживать диалог с девушкой как можно дольше. Исаак с ощутимым уколом внутри себя признал, что этот студент намного лучше его во всем: он был атлетичным, стильно одетым, симпатичная от природы внешность.

«Прекрасная пара, - хмыкнул Исаак про себя, стараясь накинуть как можно более невозмутимый вид и пройти так незаметно, как это только возможно. - В конце концов, это меня не касается. Нужно сосредоточиться на поисках лифта». Он прошел мимо Алисы и ее дружка, засунув руки в потасканную куртку и смотря прямо в пол перед собой. На миг Исааку показалось, что после какой-то очередной остроумной шутки, брошенной атлетом, во время своего звонкого красивого смеха Алиса стрельнула взглядом в сторону Исаака. Однако акцентировать на этом свое внимание Исаак не стал и, когда скрылся с их виду, быстро начал подниматься по лестнице.

«Итак, я на третьем этаже. Нужно подумать, где здесь может располагаться лифт, - начал размышлять Исаак. - Начну с классического варианта и пойду посмотрю на план этажа. Может, я что-то все это время упускал из виду».

На плане, мирно висящем на стене через пролет, не было изображено никакой пометки с надписью «лифт» или хоть сколько-нибудь намекающего на него значка. Коридоры пересекались, уходили друг от друга, пересекались снова. Прямоугольники и квадраты аудиторий и жилых комнат мирно соседствовали друг с другом, не собираясь делиться с другими своим пространством, но и не претендуя на большее. Особняком стоял роскошный прямоугольник столовой, горделиво обособившись от других помещений. Несколько маленьких лабораторий. Парочка лестниц в разных частях этажа. План был настолько запутан, насколько позволяла своеобразная фантазия проектировщика всех этажей здания института, в том числе и этого. Исаак понятия не имел, где может быть лифт, смотря на этот идеально расчерченный лабиринт линий и квадратов.

«Если вспомнить, то и библиотека тоже не была указана на плане второго этажа, - вздохнул Исаак. - И Аполлинарии нет на месте. Хотя к ней я уже навряд ли бы пошел. Еще попросит очередной пропуск сорок второго уровня, о существовании которого я даже никогда не знал и не хочу знать».

Исаак бродил по этажу, пытаясь определить, где может находиться тот злосчастный лифт. Он решил начать с самой дальней части от своей жилой комнаты, чтобы постепенно приближаться к центру плана, так как навряд ли лифт будет прятаться где-то на окраинах этажа. Исаак заглядывал в каждую дверь, осматривал каждый проход, закоулки, искал заброшенные проулки в коридорах, по которым редко кто ходил. За многими дверями были обычные аудитории и лабораторные, как и было указано в плане, но Исаак больше не доверял никому и ничему, поэтому принял решение все проверить на собственном опыте. В некоторых помещениях проводились внеплановые подготовительные занятия (как будто определенным любителям недоставало и без того насыщенной учебной программы, и они захотели себе дополнительную нагрузку). В большей части помещений никого не было, и они пустовали в ожидании будней. В нескольких уютно укрылись парочки, чтобы заняться своими личными делами (видимо, пространства в их жилых комнатах было недостаточно, и они решили попробовать более экспериментальные места).

Заглянув в очередную лабораторию, Исаак обнаружил там профессора Юма, что-то активно показывающего на доске небольшой группе студентов из пяти-шести человек, которые, разинув рты, восхищенно и с фанатичным энтузиазмом слушали его и ловили каждое движение преподавателя. На беду Исаака, профессор заметил его и знаком велел подождать снаружи. Естественно, Исаак не стал дожидаться Юма и быстро начал сматывать удочки, поспешно направляясь прочь от двери к ближайшему повороту, чтобы исчезнуть с поля зрения.

- Исаак! - остановил его, доносящийся сзади грозный голос профессора. - Я же просил тебя подождать!

- Я просто перепутал двери, профессор, - Исаак попытался спешно оправдаться и пойти дальше по своему намеченному маршруту.

- Судя по всему, ты перепутал двери не в первый раз за этот час. Бродишь тут по всему этажу, ко всем заглядываешь. Лучше бы занялся делом и подтянул свою учебу, чем просто блуждал и надоедал людям.

- Откуда вы…? - начал Исаак, но тут же осекся. «Да какая, к черту, разница, откуда он знает?»

- Что ты ищешь? - прозвучал требовательный вопрос.

- Я ищу лифт, - твердо ответил Исаак, взглянув прямо в глаза профессору.

- Лифт? Так всем давно известно, что он не работает, - удивился Юм. - Впрочем, если тебе он слишком нужен, то он на южной части этажа, чуть восточнее западной лестницы на второй этаж.

Исаака как будто ударили молотком по голове. «Так просто? - тупо подумал он. - Не может быть. По-любому где-то есть подвох». Однако, это была какая-то информация, и это было уже лучше, чем просто бродить вслепую по всему этажу.

- Спасибо.

- Займись уже полезным делом, Исаак. Скоро экзамены, а твоя успеваемость оставляет желать лучшего, - сурово произнес профессор Юм, открывая дверь в лабораторию. Чуть помедлив, он сказал напоследок:

- И не забывай про солнечный свет. Он очень полезен организму в такое хмурое время.

После того, как профессор скрылся за дверью, Исаак чуть ли не бегом поспешил в южную часть здания, чтобы обыскать вдоль и поперек территорию вокруг лестницы. Недалеко от лестницы по плану находилось лишь несколько пролетов, одна кладовая, да пару аудиторий.

Исаак начал с аудиторий - они оказались пустыми. В одной из них очень давно не проводились занятия: пыль сантиметровым слоем обосновалась на старых допотопных столах, сдвинутых в кучу кое-как, а доска выцвела до неказистого серо-бледного цвета так, что на ней невозможно было ничего написать. Другая аудитория была более ухоженная, но в ней стоял противный запах строительного клея и какой-то неопределенной субстанции, бьющей прямо в ноздри. Исаак вдоль и поперек исследовал эти помещения, но никакого намека на тайный проход, на скрытую лазейку, на спрятанный под столами люк он не нашел.

В кладовой было несколько полок со швабрами, ведрами, М-очистителями, какими-то тряпками и старыми газетами пятилетней давности (видимо, для протирки стекол, хотя Исаак никогда не видел, чтобы при нем что-то протирали). Так же, никаких лазов здесь обнаружено не было. Даже малейших трещин не наблюдалось.

«Неужели все-таки обманул?» - подумал уже изрядно подуставший Исаак, проходя по прямому коридору мимо окон, смотрящих прямо с передней парадной стороны института на Тихое Море. Погода на улице стояла уже чуть менее туманная, но все такая же зябкая. Пройдя еще несколько шагов, он оказался непосредственно рядом со своей жилой комнатой. Исаак посмотрел рассеянно на дверь, на ее царапины и вмятины, оставленные неизвестными вандалами, и какая-то маленькая внутренняя лампочка на один мизерный квант мгновения зажглась бледным тусклым светом и погасла.

«Все, что мне нужно сделать — это просто поверить, что в той части здания действительно есть проход к лифту, - пришел к мысли Исаак. - Если я действительно так буду считать, то, с большой вероятностью, мир поддастся и пойдет мне на уступки. Ведь досконально еще не ясно, кто здесь шел с ума — я или все же он».

- Конечно, ты. И мы это уже обсуждали…

Исаак не стал слушать. Он развернулся и уверенным шагом двинулся обратно по тому маршруту, каким только что пришел к своей комнате. На середине коридора с окнами, выходящему к морю, Исаак остановился. Он посмотрел, какая была погода. Посмотрел, как чувствовало себя Тихое Море - оно чувствовало себя прекрасно и умиротворенно. Посмотрел на серое хмурое небо, которое не хотело никак проясняться. Вдохнул полной грудью.

«Проход к лифту здесь. Я нашел его». Исаак обернулся, чтобы посмотреть на желтую голую стену коридора. Его взору предстал квадратный железный щиток размером метр на метр, красная краска которого уже облезла, обнажая уродливые коричневые участки. Даже не раздумывая о том, что этого щитка здесь не было, Исаак подошел и схватил маленькую, едва заметную желтую ручку в форме кольца. Потянул на себя.

В лицо Исааку ударил сильный ветер, несущий в себе ужасный смрадный запах, от которого Исаака чуть не вывернуло наизнанку, но он вовремя успел закрыть свое лицо высоким воротником своего шерстяного свитера. Небольшой свистящий звук вылетел резким скачком из щитка, как будто пробило пробку у застоявшегося испорченного напитка. На несколько секунд Исаак оглох, и все вокруг закружилось: стены начали уходить и разбиваться на части, окна бешено открывались и закрывались, пол становился вязким, и ботинки начали проваливаться в это желе. Но так было несколько секунд. Исаак быстро пришел в себя, и окружающее пространство восстановилось свой твердый невозмутимый вид вместе с ним.

Исаак заглянул в щиток. За ним открывался небольшой лаз в скрытый от других такой же зелено-желтый коридор, только чуть более тусклый и чуть более узкий, чем большинство коридоров в институте.

«Проход к лифту здесь. И я нашел его», - повторил про себя удовлетворенный Исаак. Он аккуратно закрыл дверцу старого облезлого щитка, боясь повредить достаточно тонкую кольцевую ручку и пошел к себе в жилую комнату. Он не боялся, что щиток куда-нибудь денется, или исчезнет лаз в нем, оставив лишь сплошную стену, нет. Исаак был полностью уверен, что этот этап закончен, и, как минимум, пока что больше не нужно напрягаться и бегать в поисках недоступных ему просто так разных мест и проходов. Теперь не нужно мучаться и напрягать свой воспаленный мозг. Расходовать драгоценные рвущиеся нервы. Терпеть головные боли. Испытывать слуховые и зрительные галлюцинации. Теперь нужно отдохнуть и набраться сил.

Исаак неторопливо открывал дверь в свою жилую комнату, когда его окликнул знакомый голос.

- Исаак. Нам нужно поговорить, - Алиса смотрела на него твердым пронизывающим взглядом. Ее голос был натянут, как тетива спортивного лука, готовая выстрелить наповал.

- Поговорить... - проговорил Исаак, распахнув дверь. Он не смотрел на Алису, да ему и не нужно было смотреть на нее. И не нужно было слушать ее. Как-то воспринимать. Ему не нужно было вообще знать ее. И он не хотел иметь с ней никакого дела. Он хотел отдохнуть. Он устал от всего этого. - Знаешь, что-то я подустал сегодня. Давай поговорим завтра. Возможно.

Не дожидаясь никаких ответных действий от Алисы и все так же не смотря на нее, Исаак закрыл за собой дверь. Отчетливым звонким щелчком вступил в действие замок, и весь внешний мир остался позади, разом утихнув, отступая назад, чтобы потом снова вобрать в себя этого маленького человека, у которого уже не оставалось сил. Исаак сделал пару шагов, скинул небрежно рюкзак на пол и, не раздеваясь, упал мертвым грузом на кровать, провалившись в крепкий нерушимый никем сон.

Больше никаких кошмаров не снилось, как и неопределенных сновидений с лифтом, ведь Исаак помнил и знал. Он проснулся в девять часов утра, когда солнце уже достаточно поднялось над горизонтом, чтобы дать людям свои первые лучи света. Облаков не было видно, и стояла ясная погода, идеальная для посещения Тихого Моря. Где-то неподалеку за окном пронесся рассветный мелодичный звук трубы.

- Долго же я спал. Часов восемнадцать? - пробормотал Исаак, зевая и потягиваясь. - Нужно сходить на берег напоследок.

Паук на потолке начал заново плести свою паутину, так и не смирившись с тем фактом, что его старую структуру снесли самым небрежным способом. Он был готов плести свои сети снова и снова до конца своих дней. Такое было его назначение. Такая была его жизнь.

Исаак сел на кровать, оглядел взглядом свою комнату, глубоко вздохнул и выдохнул, затем начал собираться в путь. Он повторял про себя все основные советы книги про Смотрящего во мраке. Вспоминал, как и при каких обстоятельствах складывались встречи с Аласпесом разных людей в разные времена. Делал заметки у себя на задворках разума, что ему лучше будет сделать, а что делать ни в коем случае не следует. Несмотря на то, что на лекциях и практических занятиях Исаак абсолютно ничего не мог запомнить и понять, книгу про Смотрящего он запомнил чуть ли не досконально, и рекомендации, которые в ней приводились, казались ему сейчас нисколько не менее логичными, чем то, что ему вдалбливали в голову на занятиях.

Рюкзак валялся на полу ровно на том месте, где его и скинули, терпеливо ожидая своего хозяина. Исаак аккуратно поднял его, достал оттуда несколько старых карандашных огрызков, блок с листами и выскреб оставшиеся там с незапамятных времен крошки и другие миниатюрные частицы.

- Настрадался ты, конечно.

Он закинул в рюкзак небольшую бутылку с водой, оставшуюся у него с прошлой недели в тумбочке. На всякий случай завернул в старые пожелтевшие листы конспекта свой небольшой, ничем не приметный нож, оставшийся у него с прошлого года, когда они с Петром незаметно умыкнули пару столовых приборов из буфета. Этот нож отправился на дно рюкзака, дожидаться своего часа в случае опасности. Хотя Исаак очень сомневался в его пригодности там, но тем не менее решил, что для некоторого мнимого успокаивающего эффекта наличие холодного оружия не помешает. Чуть замешкавшись, Исаак все же скинул один самый длинный из всех имеющихся карандашей обратно и добавил в рюкзак несколько листов, сам не зная зачем. Никогда не знаешь, что тебе может пригодиться сегодня, а что может пригодиться завтра.

Исаак встал и промыл несколько раз холодной водой свое лицо над раковиной. Чуть приоткрыл окно, чтобы свежий воздух проник в унылую и мрачную комнату, выветривая оттуда всю тоску и апатию. Полностью оделся, накинул рюкзак на плечи и сказал плетущему на потолке паутину пауку:

- Оставляю эту комнату на твое попечение.

Дверь закрылась, воздух весь вышел через окно, а паук, не обращая ни на что своего драгоценного внимания, плел дальше свою серебристую шелковую паутину.

Выйдя из здания, Исаак первым делом взглянул на автобусную остановку, как будто боялся там увидеть до сих пор спящую Фриду, свернувшуюся маленьким темным клубком. Однако, как и следовало ожидать, остановка стояла пустынной и бесхозной, как и всегда. Как и всегда, мимо нее проходила чернейшей линией старая и невредимая дорога, которая еще переживет всех. Как и всегда, Тихое море мирно покоилось себе чуть поодаль и никого не трогало — не волновалось по пустякам.

Скинув на свою любимую деревянную лавочку рюкзак, Исаак уселся, как можно удобнее, и стал долго смотреть на море. Ветер не стал его трогать и решил обойти стороной. Волны не стали тревожиться и биться об серый каменистый берег.

«Если этот черт сожрет мою душу, - подумал с некоторым успокоением Исаак, - то хотя бы я буду помнить перед самой своей кончиной этот вид спокойствия и умиротворенности, лицезрев который и умереть не страшно». Так он просидел час. Уже начинали мерзнуть ноги, и руки закоченели от утренних заморозков ноября, но Исаак все так же сидел, глядя в даль. Из рюкзака, располагающегося рядом на лавке, неожиданно донесся шаркающий звук. Исаак открыл его, немного покопался внутри и достал октаэдр, ярко переливающийся на свежем холодном воздухе.

- Так вот где ты был все это время, - произнес тихо Исаак и чуть повертел в руках октаэдр. - Нам пора выдвигаться.

Положив фигуру себе в карман протертых джинс, Исаак напоследок посмотрел на непоколебимую водную гладь и пошел к институту. Море было спокойно. Море всегда было спокойно.

Как Исаак и ожидал, щиток в коридоре никуда не делся. Вокруг не было ни единой души — все были на первом утреннем занятии, и только Исаак мог законно его пропустить по состоянии здоровья. На всякий случай, оглядевшись по сторонам и убедившись, что праздных зевак поблизости не наблюдается, он потянул за маленькую кольцеобразную ручку и пролез в открывшийся проход.

Коридор был достаточно длинным, и Исаак чуть было не забеспокоился, что придется опять блуждать бесконечно долго в поисках точки назначения, но не успел он об этом как следует подумать, как тут же достиг уже знакомых по снам темно-синих металлических дверей. Только Петра тут не было.

Лифт был достаточно широкий и высокий. Он величественно возвышался над фигурой Исаака, будто хотел строго спросить, что тот тут забыл. Идеально чистые двери стояли неподвижно, ожидая команды открытия. Справа от них располагалась кнопка вызова, на которой было нанесено изображение трехлистного изогнутого узора. По внешнему виду лифта и нельзя было сказать, что он находился в каком-нибудь запустении и не работал целые десятилетия.

- Что ж, - произнес Исаак как будто не самому себе, а как будто дверям лифта. - По крайней мере у меня нет клаустрофобии.

Он нажал кнопку вызова, и какофония звуков раздалась изнутри темно-синих дверей. Это была и сирена, и скрежет по металлу, и шепчуще-шаркающие верещания, и какая-то неистовая скрипка, и звон колоколов, и различные ритмичные удары по барабанам и тарелкам. Спустя секунд двадцать безумная симфония звуков прекратилась, уступив место обычному размеренному механическому звуку движения лифта.

Исаак отступил на несколько шагов, на всякий случай приготовившись к чему угодно, и темно-синие двери раздвинулись в сторону перед ним, дав яркому свету обрушиться на зрение Исаака и ослепить его на несколько секунд. Прикрыв рукой глаза, Исаак посмотрел внутрь лифта и увидел там...ничего. Обычная кабинка без каких-либо излишеств. Четыре сине-серых стены, такой же потолок со встроенной в него холодной лампой, и чуть менее синий пол.

Исаак вступил внутрь и так же увидел только одну кнопку на приборной панели. На кнопке стояла лишь обычная стрелочка, показывающая вниз. Больше Исааку ничего и не нужно было знать. Он нажал на нее аккуратно, одной лишь подушечкой пальца, и двери без какого-либо звука сомкнулись, оставив этот мир за собой.

За секунду до закрытия дверей Исааку показалось, что где-то вдалеке коридора, откуда он пришел, мелькнула чья-то тень. Возможно, ему просто показалось. Сейчас Исаака уже это не интересовало. Сейчас Исаак спускался вниз. К Смотрящему во мраке.