Тень ищет своё место

Глава 26

Ромига проснулся, лёжа «звёздочкой» на чём-то твёрдом и ровном… Подскочил, как ошпаренный — спросонок померещилось, что его сейчас будут приносить в жертву, как Онгу и Стурши…

Стурши! Конечно, это он, поганец, притащил Ромигу в Пещеру Совета, но не разбудил сразу, а заботливо уложил… Гадай теперь, что это было: чёрный юмор, предостережение, угроза? А голова всё ещё тяжёлая, соображает туго. И все чувства, эмоции, будто примороженные, кроме отчаянного желания стелиться под Онгу.

Но легче, легче, легчает стремительно! И что-то до боли знакомое есть во всём этом комплексе ощущений… Вспомнил! Примерно так отпускает «поцелуй русалки»! Что-о-о!? Навы же не могут? Это же специфически людский аркан?

Ромига, скрипя зубами от закипающей ярости, сел в медитацию. Срочно изучить следы воздействия, пока они не простыли! Итак, энергия — исключительно тёмная. Но по структуре — да, кое в чём похоже на «поцелуй». Может, современные навы утратили нечто из умений древних? А они, безусловно, многое утратили! Может, Онга научился этой пакости где-то во Внешних Мирах? Может, изобрёл сам? А может, это вообще не Онга, а его Камушек!?

Ромига взвился на ноги и обежал комнату кругом: пол — стена — потолок — вторая стена — пол — снова стена — сальто с приземлением в исходную точку. Ярость клокотала в груди, тянуло что-нибудь разнести к асуровым щурам, но в каменном мешке — нечего, а рушить потолок себе на голову… Нет уж, Ромига обойдётся! Несколько вдохов-выдохов, короткая разминка — он всё ещё в ярости, но уже способен мыслить холодно и здраво.

Об Онге, чтоб его! Об алтаре-камне. О них обоих. Разорвать бы их странный симбиоз, вытащить Онгу из норы — многое стало бы яснее. Если Онга это переживёт! Ромига встречал разумных, попавших под власть могущественного артефакта. Думал, навы достаточно сильны, чтобы избегать подобного. Но только не в обстоятельствах Онги! Ему и без Камня было, от чего спятить. Но без Камня он просто не выжил бы.

Навская психика — устойчивая и гибкая, с такими же способностями к самоисцелению, как навское тело. Плюс, каждого нава, смолоду, обучают приёмам самопомощи. На крайний случай, учат различать признаки зарождающегося безумия у себя и у других. Учат вовремя обращаться к целителям разума, они же — специалисты по особо тонким ментальным воздействиям. Потому истинных, клинических безумцев в Цитадели нет. Навы слишком сильны физически и магически, слишком опасны, чтобы позволить себе такую сомнительную роскошь. Навь тысячелетиями искала баланс между свободой личных причуд и безопасностью для всех и каждого. Нынешнее положение дел устраивает даже любителей походить по грани.

Всё это так, но Навь — очень далеко, а Онга — давным-давно вне её. Когда Онгу изгнали, навы были пассионарны и могущественны, однако ещё не додумались до многого, что «потомку неудачников» — само собой разумеется. Умеет ли Онга вправлять вывихи собственной психики? Считает ли нужным работать над собой в эту сторону? Сознаёт ли, что с ним что-то может быть не так? А Ромига — сознаёт?

После всех своих приключений, Ромига уверен лишь, что сам нуждается в обстоятельном разговоре с мастером Шагой. Как минимум! Для диагностики другого нава он сейчас — кривое зеркало, негодный камертон. А лечить перекосы в чужих мозгах Ромигу попросту не учили: это не грубое хирургическое «отрезал — зашил». Так что Онга либо выправится сам, либо не выправится. На этом следует подвести черту.

Ради собственной безопасности, держаться подальше от возможного психа и раба артефакта. От самого артефакта — тоже. По крайней мере, пока. А вот идея поискать третьего нава — очень здравая и заманчивая. Если тот Иули найдётся живым, то разбавит их с Онгой сомнительную компанию. А если нет, может, он хотя бы записку какую черкнул, для идущих по следу сородичей? Да мало ли интересного и полезного найдёт один нав в жилище другого?

«Мудрый Латира, здравствуй! Ты меня слышишь?»

«Иули! Нашёлся! Слышу тебя, очень рад!»

«Латира, я в Пещере Совета, Стурши вернул меня на прежнее место. Сейчас я тут один, и мне очень нужно поговорить с тобой. Срочно!»

— И видеть тебя я тоже рад! — воскликнул пожилой, низкорослый серенький голки, улыбаясь во все свои потёртые клыки.

Присмотрелся к Ромиге — нахмурил густые брови:

— Ты изменился, Нимрин. И кажется мне, не к лучшему.

Ромига нахмурился в ответ:

— Мудрый Латира, ты сам отправил меня туда, где со мной это произошло. Кстати, что произошло? Что ты во мне узрел, что тебя так перекосило?

Латира помолчал, вглядываясь.

— Был бы ты охотником, я бы сказал, ты мечен Тенями. Не Повелитель и не Тень, однако мечен. В охотнике я бы не сомневался, но ты сам по себе — тёмный. Вдруг, для вас это в порядке вещей?

Тьма-прародительница, да кто ж это знает!

— Латира, ты наблюдал меня и другого Иули. Довольно долго. Хочешь сказать, раньше ты подобного не видел?

— На тебе — нет, до сего дня. А мой старый друг Иули изменился примерно так… Перед тем, как исчезнуть.

— Латира, отведи меня в его дом!

— Сегодня? Сейчас?

— Да. По праву и долгу сородича! Я не могу откладывать. Если у тебя нет срочных дел…

— Срочных — нету. Отведу. Только прежде давай споём с тобой вместе одну песенку.

— Какую?

— От навязанной воли, от чужих глаз и ушей.

Ромига зло рыкнул — и согласился. Лишним всяко не будет.

Спели, потом Ромига привычно приготовился к путешествию по изнанке сна, грузом.

Он проснулся, лёжа «звёздочкой» на твёрдом и ровном. Померещилась погань — вскочил, как ошпаренный…

Стоп, это уже один раз было! Вот в этой самой комнате Ромига метался по стенам от ярости. Потом позвал Латиру, они говорили, пели, собрались в дом Иули.

Почему опять та же комната в Пещере Совета? Почему он тут один? Где мудрый? Или весь их разговор был Ромигиной галлюцинацией? Мороз по хребту…

«Мудрый Латира, здравствуй! Ты меня слышишь?»

Нет ответа! Ромига не умеет различать оттенки молчания в безмолвной речи. Просто, нет ответа — и предчувствие, очень поганое.

Нав тщательно просканировал комнату. Нашёл следы присутствия: свои, Латиры, Стурши, ещё каких-то голки. Следы старые, следы недавние — и совсем свежие. Нет, не привиделось! Латира был здесь, не более часа назад. Но потом-то куда делся? Впрочем, на изнанке сна бывают ловушки, иногда даже смертельные.

«Вильяра! Ты меня слышишь?»

«Да! Нимин, наконец, ты нашёлся! Я сейчас…»

«Стой, опасно! Никуда не ходи, ничего не делай, сначала выслушай.»

«Где ты?»

«Я в Пещере Совета, и со мной пока всё хорошо. Только не ходи ко мне изнанкой сна. Попробуй позвать Латиру.»

Даже очень здоровое навское сердце частит, отсчитывая время тревожного ожидания.

«Нимрин, Латира не отвечает мне. Я вообще его не слышу. Он либо закрылся наглухо от мысленной речи, старый умеет… Либо он в такой же щуровой заднице, как побывал ты. Ты знаешь, сколько дней тебя искали?»

«Нет. А сколько?»

«Пять дней. Правда, я их почти все проспала. Мы же с тобою связаны. Мне привиделось, как поганый Онга усыпил тебя зельем глухого сна, а потом заворожил почти насмерть. Я сама чуть не умерла. Если бы не Латира… Старый добудился меня совсем недавно. Я сейчас в Латирином логове. Помнишь? Найдёшь?»

«Помню и найду. Я пойду пешком, так что, жди… Вильяра, пожалуйста, дождись меня там!»