Тень ищет своё место

Глава 36

Ярость! Ромига заметил, как заостряются уши Теней, а после ощутил свои. Ударить непокорную Тень! Подмять, сломать, подчинить — или попросту развоплотить…

«Это мой воин,» — напомнил себе Ромига. — «Стурши дал мне клятву верности и только что прекрасно показал себя в бою. А ещё, наверняка, он ценит своё существование превыше дара, которым поклялся мне. Если я атакую, он будет драться отчаянно. Ромига, не бери пример с Онги, не затевай бой с Тенью на взаимное уничтожение!»

Сомнение в победе над каким-то голки неприятно резануло, и Ромига поморщился. Гримаса — мимолётная, однако все двойники повторили её, один в один, и нав ощутил многократно усиленное эхо собственных эмоций. Чувства, мысли, ощущение тела: всё плыло, будто он стремительно распадался на десятки существ, ведомых единой волей и разумом, но частично автономных. Нет, любой правильно обученный маг умеет управлять своими проекциями! Но больше трёх штук за раз Ромига не удерживал никогда. Как Онга исхитрялся водить всю эту толпу? Нужно ли для этого спятить — или можно обойтись?

Теперь на лицах Ромигиных двойников отражалась всё более глубокая растерянность. А поганец Стурши задрал свой беззаконный нос ещё выше и нахально, с ухмылочкой, уставился наву в глаза. Это и отрезвило, лучше воды на голову.

— Стурши, найди мне Альдиру, срочно!

Командный голос Ромигу не подвёл. И система тренировок, отработанная на молодых масанах, сработала безупречно. Стурши сорвался с места быстрее, чем усомнился в праве Ромиги отдавать ему приказания. Вот и хорошо. Вот и правильно.

Новоявленный Повелитель Теней уже спокойнее обозрел прочих своих подданных. Их одинаковость по-прежнему раздражала и давила на психику, но вносить разнообразие в эту картину он будет последовательно и постепенно.

— Мудрый Латира, я призываю тебя! Явись ко мне во всей своей полноте и целости! Не причиняй мне вреда, покуда не прозвучит над Голкья песнь Равновесия, а во всём остальном ты волен.

Низкорослый пожилой голки протолкнулся из задних рядов Теней. Забавно, что чёрный комбинезон он не стал переколдовывать во что-то охотничье, а лишь подогнал по себе.

— Ну, здравствуй, настояший Повелитель! — приветствовал он Ромигу и поклонился низко, церемонно, с достоинством, присущим ему при жизни. Распрямил спину, улыбнулся. — Уважил старика! Призвал первым!

Радость в голосе, живая мимика, и глаза блестят торжеством. Будто лишь в дурном сне примерещился Ромиге идиот на алтаре, кукла-марионетка на Совете… Но теневой корень — увы, не мерещится.

— Я тоже рад тебя видеть, о мудрый Латира, — отозвался нав. — Знаешь ли ты, как освободить всех этих? — он широким жестом обвёл мудрых на алтарях.

Латира сразу нахмурился:

— Ты, Иули, истинный Повелитель Теней. Но даже тебе эти алтари не отдадут жертвы просто так. Слишком голодны они, чтобы уйти без малого подношения, которое даёт власть над бродячими Камнями. Думаю, тебе это подношение обойдётся дешевле, чем кому-либо другому. Мудрым такая власть — только во вред. Тебе, Иули, может ещё пригодиться.

Мудрый, ставший Тенью — или Тень в облике мудрого — бросает слова резко, отрывисто, будто через силу. И сам Ромига чует насторожённое недовольство Камней. Древние алтари жаждут поживы! Какая-то кровь даже пролилась где-то рядом, но не на них! Камни ропщут… Без слов! Взрыкивают, будто полудикие помойные псы на Ромигиной родине. Сам учил знакомых челов: окружат такие — не вздумай испугаться, а тем паче, показать свой страх. Но и прикармливать опасно: отожрут подачки вместе с руками.

— Камни, властью Повелителя Теней я приказываю немедленно отпустить тех, кого посулил вам в жертву Иули Онга!

Увы, здесь командный голос не сработал, голодные звери лишь зарычали отчётливее. И хлынула горлом короткая злая песнь: приветствие Камням, недопетое Вильярой, теперь — в иной тональности и ритме. Братоубийцу — в ножны. Простым ножом Ромига полоснул себя по руке и побежал по кругу, припечатывая окровавленную ладонь к каждому Камню-алтарю.

За его спиной змеились, расплетаясь, ремни: освобождали всё ещё бесчувственные жертвы, и Камни уходили в пол, будто никогда не являли себя в Пещере Совета. Горька им оказалась чёрная кровь, но сытна, очень сытна! Ромига ощущал их довольство и готовность явиться к Повелителю на первый же зов, немедленно.

Долго ли обежать тридцать шесть Камней на боевой навской скорости? Совсем не долго. Но тридцать седьмой Камень, веками хранивший — не сохранивший — жизнь Онги, не стал дожидаться его убийцу. Нав взлетел на возвышение в середине залы — увидел там лишь скорчившуюся Вильяру, да кровавую лужу, растекающуюся из-под её тела.

Первая мысль: почему Камень ушёл, не взяв эту кровь? Вторая… Ромига услышал, как дышит колдунья — хрипло, с тихим мучительным подскуливанием… Жива, в сознании, и ей дико больно! Нав опустился на колени рядом, быстро сканируя повреждения. Не удержал возгласа:

— Щурова сыть! Кто?

Ответа не услышал, лишь скрип зубов. Быстро накинул несколько целительских арканов. Провёл рукой по мохнатой куртке, нащупал и сорвал запирающий магию артефакт, не разбираясь, действует ли он, или сдох вместе с Онгой. Скомандовал:

— Вильяра, пой летучую! Быстро!

Но сил на песнь у колдуньи не нашлось: видимо, слишком много крови из неё уже вытекло. Обмякла, завалилась на бок. Из длинной раны, которую она до сих пор зажимала руками, поползли наружу внутренности. И некогда выяснять, кто её так — или сама себя? Сознание потеряла, однако пока жива. И повреждения выглядят тяжёлыми, но не смертельными. Можно попытаться помочь.

— Латира, сюда!

Но старый голки опасливо и смущённо мнётся поодаль, а у возвышения плечом к плечу встали Тени с лицами Ромиги. Они голодны, ужасно голодны! Они жаждут отведать крови мудрой, насытиться её сладкой плотью, её жизненной и колдовской силой. Разве ведьма не унижала их Повелителя? Разве не заслужила месть? Пусть, пусть Повелитель возьмёт у неё самое вкусное: печень и сердце, а остальное отдаст им! Скорее, скорее, пока жертва дышит!

Желание Теней — почти как своё… Почти!

— Тени, слушайте моё слово, слово Повелителя. Эта женщина — не еда! Она нужна мне живой.

В отличие от Камней, Тени покорны. Они не ропщут, что у них отняли добычу. Они мигом забывают свой голод и тут же подсказывают, как Повелитель может быстро-быстро вылечить раненую голки. Залатать её рану их переменчивой плотью, как Онга лечил сам себя и Ромигу… Только Латира горестно кривит губы, делая отрицательный жест. Природу нава такое лечение не слишком-то исказило. А для мудрой — лучше умереть или стать Тенью целиком и полностью, чем принять его. Трудно уложить в голове тонкости, но кажется, именно так.

Что ж, остаётся ещё вариант…

— Тени, я буду лечить эту женщину сам, средствами живых. А ваша задача пока — аккуратно одеть тех мудрых, кто были на алтарях. Потом уложите их поудобнее. Их и всех остальных. И приглядывайте за ними! Как только начнут просыпаться, дайте мне знать. Мягко удерживайте на месте до следующего моего распоряжения.

Ромига перевернул Вильяру на спину, освободил от одежды, очистил будущее операционное поле и пространство вокруг тела, достал и подготовил к работе набор инструментов.

Плохо! Нож вонзился глубоко и прошёл наискось, снизу вверх: рассёк кишечник, задел поджелудочную и печень. Плохо, но не безнадёжно. От целителя-недоучки всего-то и требуется, чтобы живучая, почти как он сам, пациентка выжила, пришла в себя хоть ненадолго и спела летучую песнь. Анатомия голки не слишком отличается от других разумных с красной кровью, их Ромига латал чаще, чем навов…

Безмолвная речь Стурши: «Повелитель, я тут нашёл Альдиру. Он, в общей куче, но кажется, ему проломили башку.»

Вот же асурский свет! Помочь одновременно двум своим голки Ромига не в состоянии. И Вильяру сейчас ни за что не бросит.

— Мудрый Латира, Стурши докладывает мне, что твой друг Альдира крепко получил по голове. Осмотри его, пожалуйста, и постарайся привести в чувство. Если не получится, лечи его тоже средствами живых, — Ромига уловил чьи-то хищные поползновения в сторону ещё одного подранка, свирепо рыкнул. — Тени, никто из мудрых — не еда! Никто из двуногих не еда! Запрещаю вам питаться разумными! Ваша пища — дичь!

Ответом ему — разочарованный вздох, но Тени Голкья — не масаны, их природа позволяет неограниченно долго существовать на такой диете… А кому за особые заслуги причитается вкусное, можно прикинуть потом.

Вильяра искренне приготовилась убить себя и стать вратами между миров. Ради избавления Голкья от Иули Онги, ради толики надежды, что чужак уйдёт, не поубивав здесь всех и не порушив всё. Чары чужака связали её, только голос остался свободен для единственной песни, да руки с ножом — для единственного движения, которое жертва должна была совершить сама.

Когда трое Иули вдруг сцепились насмерть, когда голова одного из них покатилась по полу, чары разом ослабли. Колдунья вздохнула с облегчением… Зря! Чужая воля мгновенно накрыла её, оглушила: даже сопротивляясь изо всех сил, мудрая не удержала собственную руку с ножом, смогла лишь отшагнуть назад и осесть на пол, мимо жаждущего крови Камня.

Спеть бы летучую, да колдовская сила по-прежнему связана. И в призрачное обличье колдунья не перешла, как ни старалась: значит, никак не помочь раненому телу, не спрятаться от боли. Боль грызла её, будто зверь — дичь, выжирала заживо потроха, мутила рассудок.

Вильяра уже не понимала, мерещится ли ей многоголосый хор: «Не упрямься! Отпусти свою кровь, не пережимай рассечённые жилы, отпусти, отдай её нам!» Кто говорит с ней: бродячие алтари, Тени? Какая разница! Она не согласна идти ни к Теням, ни к щурам…

Нимрин, живой, рядом! Сквозь боль и дурноту Вильяра успела ему обрадоваться. Его колдовство принесло мгновенное облегчение. А потом, кажется, он что-то требовал от неё, очень настойчиво, но боль отступила — последние силы разом иссякли. Вильяра сорвалась, да и полетела кувырком в чёрный колодец без дна…

***

Кроме физических повреждений, ещё и магические! Будь Ромига опытнее в целительстве, он заметил бы искажение ауры и не усугубил его своей поспешной ворожбой. Однако подумал: чары Онги должны осыпаться в миг его смерти, Камень ушёл… Вильяра теперь тоже уходит.

Проще всего — отказаться от своего решения, призвать обратно любой прикормленный алтарь, провести обряд и вернуть себе ведьму — Тенью. Ромига то и дело возвращается к этой мысли, но упёрся вылечить живую — лечит. Уже почти не надеясь на успех, запускает останавливающееся сердце, режет, шьёт, колдует…

Альдира тихо подошёл и присел рядом. Осторожно вплёл свою песнь в арканы, творимые Ромигой. Мудрый лучше нава знает, как поддержать жизнь соплеменницы, и дело, наконец, пошло на лад…

Вот и закончили. Впервые глянули друг другу в глаза, а не на пациентку.

— Ох, Иули, не поблагодарит тебя наша красавица за такие швы!

Да уж, швы на коже — редкие и грубые. Но шовного материала едва хватило, а материализовать новый Ромига не захотел. Слишком неуверен Повелитель Теней в своей дальнейшей участи, вот и ни к чему делать Вильяру заложницей игры стихий.

Скроил циничную гримасу, фыркнул:

— Да ладно! Внутри-то всё ещё хуже. Глянь, сколько я от неё отрезал. Считай, выпотрошил. Но едва пропоёт мудрая вашу заветную песенку — станет вся, как новая… Кстати, Альдира, как твоя голова? Не болит?

— Уже нет. Мне повезло, что я быстро очнулся, и мне достало колдовской силы. А что будет с Вильярой… Скажи, почему твой сородич напоследок ударил по ней, а не по тебе?

Неприятный вопрос, и задан дерзко, но Ромига не стал цепляться к тому, без кого вряд ли вытянул бы операцию. Ответил просто, самой очевидной из версий.

— Потому что Онга — безумец. Был… Альдира, ты ведь позаботишься о Вильяре дальше? Хорошо позаботишься?

— Позабочусь, Иули. Как о себе самом.

Сказал это Альдира с большим чувством и остался сидеть рядом с раненой, держа её руку в своих. Он пристально наблюдал, как Ромига чистится сам, чистит и прячет инструменты, а затем уничтожает всё лишнее вокруг. Дотла, чтоб ни капли, ни клочка плоти не осталось вне тела колдуньи. Ни на её искромсанной одежде, ни на полу…

Когда нав закончил, мудрый спросил:

— Повелитель, неужели, ты не доверяешь своим Теням? Или не желаешь искушать их кровью?

Ромига скривил губы:

— Я просто привык заметать за собою следы.

Альдира одобрительно кивнул и промолчал. Нав материализовал лёгкое, тёплое одеяло, укутал им Вильяру. Согреть сейчас раненую нужно, а если потом одеяло исчезнет, то и не опасно: чай, не швы. Вот теперь с Вильярой — всё. Вместе влипли, навредил, чем сумел, помог, чем смог.