Тень Киоши

Глава 14 Послание

Лед Агна-Келы был таким чистым, что Киоши потерла глаза, чтобы согреть их. Несмотря на внезапную перемену, полет ее разума по миру, она сразу поняла, где была и что искала. Она была уверена, что уже была тут.

Курук сидел на пиру, длинные столы изо льда были переполнены тарелками сырого и жареного мяса, блюдами с кусочками рыбы. Для него и его товарищей ледяной зал был теплым и ярким от жара дюжин ламп, и они смеялись над дрожащими чужестранцами в красных мехах и зеленых плащах, которые пытались поднять чашки руками в варежках для тостов. Всю ночь он поглядывал на наставников и спрашивал: «Как вы поняли? Какими были признаки?» Он не управлял другими стихиями, пока они не сказали ему попробовать, уверенные в его успехе. Недели назад он был потрясен, когда сияющий кристалл, который они ему дали, поднялся в воздух от его приказа.

Мудрецы Северного Племени Воды только загадочно улыбались в ответ и уверяли его, что тайная процедура прошла без изъянов, это был благоприятный знак для его эпохи. Преемник Янгчен был достоин ее наследия, и мир, установленный ею, будет продолжаться сто поколений. Курук сдался, улыбался и кивал. Хотя эта ночь должна была стать праздником, уверенность окружающих в нем мешала радости добраться до его сердца.

Киоши видела воспоминание из своей прошлой жизни. Она смотрела на юного Курука сразу со всех углов, узнавала, что творилось в его разуме, по выражениям его красивого лица.

— Курук! — попыталась закричать она, но без толку. Голос покинул ее тело, но эха не было. Были картинки, а не люди, которые могли услышать ее и ответить. Она была в плену, смотрела чужое выступление, и ей приходилось смотреть то, что она не могла изменить.

Магия земли давалась ему легко. Слишком легко. Камни плясали по его приказу, но его позы были неправильными, и его морщинистый наставник из Ба Синг Се ворчал. Слишком развязные движения, мало шагов. Он не перенимал поведение мага земли. Курук пытался понять, почему влияние его стиля магии земли считалось помехой в других формах магии. Стихии были связаны. Одна перетекала в другую, они разделяли одну энергию. Он хотел, чтобы наставники видели это. Быть одним разумом вместо четырех — разве не в этом была сила Аватара? Постоянно переключаясь между магом воды-земли-воды-огня-воздуха, он мог лопнуть от напряжения.

Удивительно, но соглашался с ним только младший член делегации Царства Земли, скромный ребенок из племени Ган джин. Несмотря на разницу в их характерах, Курук стал все больше времени проводить с Цзянжу. Было ясно, что сдержанный мальчик нуждался в друге. В этом нуждался и Аватар. Он нравился многим людям, но это нельзя было сравнить с дружбой.

Они удивительно долго сидели за столом пай-шо вместе. Когда первая игра закончилась, связь Курука с Цзянжу была прочной.

Они надевали маски и терпели лекции старейшин, пока он изучал магию огня и воздуха. Лучше было слушаться, чем бороться с традициями на каждом шагу. Он притворялся примерным учеником при учителях, молчал, когда хотел исправить их позы в магии. Он даже изобрел технику, за которую его похвалили: способ создавать подушку воздуха под тяжелым предметом, чтобы его можно было легко двигать по полу. Отличный способ поправить статуи, окружающие Храмы Воздуха.

Люди, знавшие Курука ребенком, удивились бы его хорошему поведению. Но на то был повод, награда, которая ждала его в конце цикла стихий. Летающий зубр. Можно было отправиться в любые приключения, когда мог полететь на зубре. Мир открылся бы, и расстояние перестало бы быть помехой.

Так один из младших монахов Южного Храма Воздуха поймал его и Цзянжу в амбаре зубров, когда они хотели попробовать полетать, и прижал их к стене порывом воздуха, который минутами трепал их щеки.

Волосы Цзянжу торчали как колючки кактуса, когда они опустились на колени перед настоятелем храма и старейшинами Курука, дрожа, ожидая наказания. «Идиоты», — сказали им. Каждый Аватар какое-то время путешествовал независимо, они могли просто дождаться шанса. Теперь их вряд ли отпустили бы в путь одних.

Монах, который так сильно потрепал их, был назначен спутником Аватара, хоть он и заявлял, что не хотел иметь дела с ворами зубров. Они с потрясением узнали, что он был одного возраста с ними, его крупный размер и борода делали его старше. Наказание было хорошим. Кельсанг точно помешал бы Аватару веселиться своим ворчанием.

— Нет! — Киоши билась, но не могла вырваться. — НЕТ!

Она боролась с тошнотой, глядя на улыбку младшей версии Цзянжу, он наслаждался собой. Она проглотила ненависть, напоминая себе, что он был мертв. Но видеть Кельсанга было больно.

Она не могла предупредить его о монстре, пробравшемся в его жизнь под личиной друга. Она не могла изменить его судьбу. Она смотрела, как волна разбивалась об берег, где ее уже никак не удастся восстановить.

Последний член их группы был бы взрослым. С ними собирался отправиться один из самых строгих учителей из Королевской академии. Мужчина из клана Сейнака. Главы самых сильных кланов страны Огня не решились бы злить клан Сейнака. Но судьба распорядилась иначе, мужчина заболел. Он послал вместо себя младшего родственника, убедив их, что замена будет временной. Курук знал, что ему придется потянуть за все нити, чтобы Хей-Ран осталась, как только он увидел ее.

Он был убежден, что духи дали ему видение в тот день в гавани Первого Лорда. Девушка, которая прибыла к ним, была сном наяву с черными, как ночь, волосами, яростными губами и взглядом, пронзающим как нож. Ему нужно было действовать быстро. Ему нужно было выразить чувства, пока сердце колотилось в груди как барабан, придавая ему смелости подойти к такой красавице. Он использовал обаяние, это оружие еще не подводило его в прошлом.

Хей-Ран меньше, чем за минуту, холодно заявила, что не была заинтересована в отношениях с Аватаром. Цзянжу и Кельсанг впервые вместе смеялись над неудачей друга, хлопая друг друга по спине, потешаясь над жестоким отказом. Но пока двое веселились, они пропустили то, что Хей-Ран медленно подмигнула Куруку и ухмыльнулась, намекая, что романтика была запрещена… во время работы.

Наконец, они полетели на зубре. Ветер трепал их волосы, солнце грело кожу, и Курук удивил товарищей, попросив дальше учить его магии. «Зачем?» — спросили они. Они были юными, не считались экспертами в магии. И Курук был гением, уже овладел четырьмя стихиями. Зачем ему еще тренироваться?

Он объяснил, что различием между лучшими мастерами пай-шо и подмастерьями, которые считались посредственными, было то, что истинные гении просто играли больше, чем их товарищи низкого ранга. Они не переставали учиться. Цзянжу, Кельсанг, Хей-Ран могли сделать Аватара лучше. Они могли сделать друг друга лучше. Постоянный вызов был ключом к росту.

И они тренировались во время остановок на пути. Они тренировались друг с другом, находили, исправляли и убирали привычки друг друга, пока не стало казаться, что они вчетвером могли общаться без слов, их духи были едины. Курук знал, что у его товарищей был потенциал стать великими, такого не ожидали и не хотели для них старейшины.

Кельсанг подтвердил это одной ночью, когда признался, что невольно побывал в мире Духов. Его описания красочных полупрозрачных существ, говорящих растений, меняющихся пейзажей запутали и расстроили старших монахов, которые думали, что вне физического мира лежала пустота, отражающая отрешенность посетителя.

Так и было, отметил Курук. Как только факты не сочетались с их предвзятым мнением, люди теряли разум. И они решили. Кельсанг собирался провести Аватара в мир Духов.

Монах согласился, радуясь, что хоть кто-то хотел разделить чудеса, которые он видел, а не смеяться над ним. Они выбрали луг в Царстве Земли возле Яопинь, где, как говорили, Янгчен любила практиковаться, используя состояние Аватара, чтобы усилить магию воздуха. Кельсанг и Курук сели на траву лицом друг к другу.

Хоть идея была его, Курук не сразу смог погрузиться в состояние медитации. Он мгновение смотрел, как дыхание Кельсанга шуршало волосками его усов. Он ощущал спиной взгляды Цзянжу и Хей-Ран, и их взгляды были теплыми.

Его друзья. Он так любил их. Жизнь была хорошей. Она была просто хорошей, и мир был чудесным местом.

Ногти Киоши были мокрыми. Она пробила кожу на ладони. Кровь текла по пальцам.

Она еще видела лицо Кельсанга. Она видела того, кто спас ее жизнь, вырастил ее. Она видела лицо отца. Курук провел с ним больше времени.

Ее глаза вдруг заболели. Их жгло от света рассвета. Ньяхита сидел спиной к востоку, и восходящее солнце сияло над его плечами. Он смотрел на нее с восторгом и смятением.

— Твой дух покидал твое тело, — сказала он. Если бы она не знала лучше, решила бы, что в его голосе было восхищение. — Я отпустил огонек после первых десяти минут, ведь он тебе уже не был нужен. Я еще не видел, чтобы кому-то так быстро давалось перемещение. Курук был там? Он рассказал об Отце Светлячке?

— Я не нашла Курука, — Киоши звучала сдавленно. Ее слова не принадлежали ей. — Только его воспоминания. И они… были не тем, что я искала.

Видения были пыткой. Она видела, как Кельсанг смеялся и закидывал руки на плечи человеку, который потом перерезал его горло и бросил его истекать кровью в горах. Она видела Хей-Ран в расцвете сил, зная, что она лишится силы и чести.

Они начали хорошими друзьями, но Курук позволил людям, которые любили его, отдалиться, как шелуха на ветру, и это их погубило. Он должен был больше сделать для них. Он должен был бороться, чтобы удержать их вместе.

— Я ничего не узнала, — выдавила Киоши. — Только то, что его жизнь была проще моей.

Ньяхита печально посмотрел на Киоши. А потом фыркнул, шмыгнул носом.

— Хорошо. Собирайся. Мы тут закончили.

Она не спорила.

— Мы можем попробовать другую технику? Может, другое место?

— Можем, но вряд ли результат будет лучше. Это твой предел.

Ньяхита встал и отряхнулся.

— Может, ты хороша в медитации, но ты никогда не поговоришь с Куруком или другими предшественниками в цикле Аватара, если будешь держаться за презрение. Изъяны Курука не мешают тебе достичь желаемого. Твои изъяны мешают. Тебе придется найти другой способ спасти мальчика из хватки Отца Светлячка.

В ярости Киоши пересекла расстояние и схватила Ньяхиту за воротник. Он спокойно смотрел на нее, словно ожидал от нее угрозы. Он будто видел ее мысли.

Она резко отпустила.

— Позволь дать тебе совет, поделиться мудростью, — Ньяхита поправил ткань, которую она смяла. — У тебя может быть прошлое или будущее. Не оба. Мы можем попробовать снова, когда ты поймешь это, — решив, что его будущее было в городе, он стал спускаться по горе.

Киоши смотрела, как проводник шагал прочь, ощущая себя бессильно. Идти сюда было ошибкой. Ей не нужно было верить, что Курук мог дать ей ответы. Она не могла сделать больше ничего, только идти за Ньяхитой с горечью в горле.

Они не ушли далеко, мудрец, похоже, ощутил, что она была на грани слез, и сказал:

— Я не врал, когда сказал, что у тебя есть потенциал для духовных путешествий, — сказал он, пока шел по узкой тропе. — У тебя был хороший учитель, который показал основы.

Его жалость была хуже его критики.

— Вы — не первый старик, с которым я медитировала, если вы об этом, — она училась у якобы бессмертного. Было бы плохо с ее стороны не уловить пару трюков.

Ньяхита пожал плечами.

— Кто бы это ни был, я уважаю его. Я ощущал, что вуаль между мирами тоньше вокруг твоих плеч, Аватар. Духи островов пришли и поговорили с тобой этой ночью. Теперь тебе нужно расшифровать их скрытые послания.

Рассвет все сильнее озарял грубую красоту Островов Огня. Солнце позолотило поля внизу, и с высоты диск Северного Чунг-Линга выглядел как печать художника на картине с пейзажем природы. Но свет стал мягче, землям фермеров вернулись естественные краски, и картина стала пугать.

Киоши остановилась и указала на склон с полем дыньяма.

— Это сделали духи? — спросила она. — Если да, то их послание понятно.

Листья дыньяма стали плотным ковром на земле. Но многие растения за ночь высохли, стали болезненного желтого цвета, приняли понятные очертания среди зелени. Издалека умирающие посевы выглядели как мазки кистью.

И понятные иероглифы изображали фразу: «Слава Лорду Огня Чеджину».