Теория Девушки: Предварительные материалы

VII. Девушка как военная машина

Девушка выражает добровольное согласие на всё, что может означать закабаление какой-либо потребностью: «жизнью», «обществом», «работой», воспитанием детей, другой Девушкой. Но это согласие определяется исключительно путём отрицания, оно распространяется на эти вещи в той мере, в которой они сделаны неспособными к какому-либо единому выражению.

За показной улыбкой девушки всегда скрывается исправительная колония.

Спектакль — единственное обоснование легитимности Девушки. Насколько Девушка послушна самодурству общественного мнения, настолько же она настроена тиранически по отношению к живым. Её покорность обезличенности Спектакля даёт ей право подчинять ему кого угодно.

В ебле, как и в остальных сферах своего бытия, Девушка выступает как грозный механизм отмены негативности.

Поскольку Девушка является живым присутствием всего, что гуманно желает нашей смерти, она — не только наиболее чистый продукт Спектакля, она — пластиковая улика нашей любви к нему. Она — это причина, по которой мы стремимся к утрате самих себя.

Всё, что Девушке удалось нейтрализовать, занимает место в её мире в качестве аксессуаров.

Соблазнение как война. Распространённая метафора «пистолета» всё меньше и меньше относится к эротике и всё больше и больше к баллистике.

Девушки являются пехотой армии по захвату видимого, низшим уровнем современной диктатуры внешности.

Девушка находится в непосредственных близких отношениях со всем, что содействует переформатированию человечества.

Всякая Девушка являет собой особого рода форпост империализма ничтожности.

Под пристальным наблюдением Девушка предстаёт самым могущественным носителем тирании рабства. Сложно вообразить, в какое бешенство её приводит любое проявление неподчинения. В этом смысле определённый тип тоталитарной социал-демократии соответствует ей идеальным образом.

Жестокость Девушки пропорциональна её немощной пустоте.

Именно благодаря Девушке капитализм смог распространить свою гегемонию на все проявления социальной жизни. Девушка — это самая жестокая пешка рыночной власти в войне, ставкой в которой остаётся тотальный контроль над повседневной жизнью и временем «производства».

Именно потому, что она изображает полную аккультурацию, потому что она определяет себя в терминах, установленных чужим суждением, Девушка является наиболее передовым носителем этоса Спектакля и его абстрактных норм поведения.

«Необходимо создать крупный образовательный проект (возможно, по китайскому образцу или по модели красных кхмеров) в виде трудовых лагерей, где мальчики под руководством компетентных женщин будут учиться ведению домашнего хозяйства».

Ничтожность Девушки точно отражает положение угнетённого меньшинства, но в то же время имеет характер империалистический и триумфальный. Так Девушка борется за Империю, своего хозяина.

В отличие от вавилонянок, которые, по словам Страбона, сами передавали храму доход от занятия проституцией, доход от проституции Девушки достаётся Спектаклю без её ведома.

«Дальше начиналось истинное сатанинское царство студентки, была куча конфиденциальных писем, отправленных судьями, адвокатами и прокурорами, аптекарями, коммерсантами, городской и сельской знатью, врачами и т.д., всеми теми замечательными и чудесными людьми, которые всегда мне так импонировали! Я не мог прийти в себя от изумления <...>. То есть все они, вопреки видимости, поддерживали отношения со студенткой? Невероятно, я продолжал повторять, этого не может быть. Значит, Зрелость угнетала их настолько, что они, втайне от жены и детей, писали длинные письма юной студентке? <...> Благодаря этим письмам мне полностью открылась вся сила современной студентки. Где она не властвует?» (Гомбрович, Фердидурка).

Девушка — это процесс метафизического заточения, но пленник никогда не находится в плену у неё, но всегда в плену в ней.

Девушка — это предупреждение каждому о необходимости идти в ногу с образами Спектакля.

Девушка — это инструмент на службе у общей политики по истреблению существ, способных к любви.

Подобная в этом отчуждённой социальной тотальности, Девушка ненавидит несчастье, поскольку это несчастье её клеймит так же, как оно клеймит это общество.

Задача Девушки — пропагандировать особого рода террор развлечений.

— Сколько спецотрядов полиции требуется, чтобы лицо Девушки засияло искренней детской улыбкой?

— Ещё, ЕЩЁ, ЕЩЁ...

Словарный запас Девушки — это словарь всеобщей мобилизации.

«Верность может быть выгодной».

Девушка относится к новой полиции нравов, которая следит за тем, чтобы каждый выполнял свою функцию и выполнял исключительно её. Таким образом, Девушка всегда вступает в контакт не с единичным созданиями, но с совокупностью качеств, объективированных в роли, персонаже или социальной ситуации, которой следует соответствовать при любых обстоятельствах. И потому те, с кем она делит свою невзрачную отчуждённую повседневность, всегда будут оставаться «этим парнем» и «этой тёлочкой».

Девушка смотрит на товар горящими глазами, полными зависти, потому что она видит в нём свою модель, то есть более совершенную версию себя самой. То человеческое, что ещё осталось в ней, не только является недостатком в отношениях товарного совершенства, это ещё и причина всех её страданий. И потому оно подлежит уничтожению.

С непритворной горечью Девушка упрекает реальность в несоответствии заданному Спектаклем уровню.

Неосведомлённость, в которой Девушка остаётся в роли краеугольного камня в нынешней системе власти, также составляет часть этой роли.

Девушка — это пешка во всеобщей войне, которую власть ведёт с целью искоренения всякой несхожести. Девушка заявляет прямо: она «ненавидит негатив». И когда она это говорит, она, подобно камню Спинозы, убеждена, что это говорит она. сама.

Девушка носит маску и признаёт это, чтобы внушить, что у неё ещё есть «истинное лицо», которое она не показывала или не могла показать. Но это «истинное лицо» — ещё одна маска, страшная маска: истинное лицо власти. И в самом деле, когда Девушка «снимает маску», оказывается, что с вами непосредственно говорит Империя.

«...а что если бы всех парней на планете уничтожили? Зачем пытаться сделать новое из старого? Меня тошнит от парней, пошли они все вон и веником им под зад! Не стоит так горячиться, исторически и генетически время мужчины прошло. Он в одиночестве движется на выход».

Каждая Девушка сама по себе это небольшое предприятие по очистке.

Взятые вместе, Девушки представляют наиболее опасный род войск, которым в данный момент общество действует против всякого разнообразия, против любого намёка на отступничество. Параллельно, в любой момент времени они являются самым передовым аванпостом Биовласти, её омерзительного внимания и всеобщего кибернетического умиротворения.

С точки зрения кулинарии для Девушки всякая вещь и всякое существо, всё органическое и неорганическое, предстаёт как доступное к получению в собственность, или, как минимум, к потреблению. Всё, что Девушка видит, она превращает в товар, просто видя это. Поэтому она является аванпостом бесконечного наступления Спектакля.

Девушка — это небытие, используемое обществом, чтобы сдерживать содержательность НЕБЫТИЯ.

Девушка не любит войну, она ею занимается.

Девушка — это высшая степень рабства, на которой достигнуто молчание рабов.

Недостаточно констатировать, что Девушка говорит на языке Спектакля, следует также отметить, что это — единственный язык, который она понимает, и потому принуждает к этому всех, кто гнушается на нём разговаривать.

Семиократические власти, требующие всё более и более строго эстетического приятия их мира, льстят себе тем, что отныне способны выдать за «красоту» всё, что им вздумается. Но эта «красота» лишь социально контролируемое желаемое.

«УСТАЛА ОТ ПАРНЕЙ? ЗАВЕДИ ЩЕНКА! Сколько тебе лет!? 18, 20? Ты начинаешь занятия в университете, которые предстоят быть долгими и трудными? Тебе кажется, что это — подходящий момент, чтобы замедлить этот чудесный взлёт ради отчаянного поиска любви с парнем, который, в конечном счёте, не способен дать тебе ничего? Или ещё хуже! Ты свяжешься с компаньоном, отнюдь не идеальным, не особо милым и отнюдь не всегда чистым...»

Девушка пропагандирует соответствие всем скоротечным стандартам Спектакля и сама является образцом подобного соответствия.

Подобно всему, достигшему символической гегемонии, Девушка проклинает как варварство всякое физическое насилие, направленное против её амбиций по всеобщему умиротворению общества. Девушка и власть разделяют одержимость безопасностью.

Характер военной машины, который столь явно заметен во всей Девушке, проявляется из-за того, что она ведёт свою жизнь так же, как она ведёт свою войну. Но, с другой стороны, её вакуумная пустота уже указывает на её грядущую милитаризацию. Она более не защищает лишь свою личную монополию на желание, но в целом состояние общественного отчуждённого разъяснения желаний.

Люди заточены в Спектакле отнюдь не из-за их «инстинктивных влечений», но из-за законов желанности, вписанных общественным мнением прямо в их плоть.

Девушка объявила войну микробам.

Девушка объявила войну азарту.

Девушка объявила войну чувствам.

Девушка объявила войну времени.

Девушка объявила войну жиру.

Девушка объявила войну неясности.

Девушка объявила войну тревоге.

Девушка объявила войну тишине.

Девушка объявила войну политике.

И, в конце концов, ДЕВУШКА ОБЪЯВИЛА ВОЙНУ ВОЙНЕ.