Теория танца

ЧТО ПОЗВОЛЕНО БЫКУ

У нас есть еще пара дней и ночей, пока так названный путч срежиссированно умирает на сцене. Пользуясь этим антрактом, введу еще одного героя, который в следующих двух историях действует в связке с Камилем. Назовем его Лис. Впрочем, это сокращение фамилии не отражает истинного положения дел с представляемой внешностью. Когда первокурсник Х. впервые увидел первокурсника Л., он сказал на ухо рядом сидящему: "вылитый бык ассирийский". Через два дня Лис подошел к Х. и спросил, мрачно глядя сверху: "Это ты ассирийским быком меня назвал?". "Ну", - не смог соврать кролик Х., с тоской опуская глаза на вражьи кроссовки 47-го размера. При этом он думал не о том, как его сейчас будут бить. Он думал о предательстве ближнего. Впрочем, о том ближнем мы еще не раз вспомним...

- Говорят, - сказал Лис, - ты в шахматы играешь?

В изобретательной голове Х. пронеслись все варианты наказаний, связанные с шахматами - от "Ухи-ухи!" до прыжка с завязанными глазами с верхних нар на расставленные фигуры. Ни один из вариантов не радовал.

- Ну... - буркнул Х.

- Что - ну? Сыграем? У меня с собой магнитные есть. Садись со мной на лекции...

Это уже потом, когда начнется "военка", преподаватель строевой подготовки на плацу крикнет: "Правый фланг, хуи валять кончаем! Это я тебе говорю, парень! Да-да, ты, который на негра похож, как твоя фамилия?".

Теперь, я думаю, образ Лиса стал более отчетлив. Кудрявая голова, толстые губы, стандартные в таких случаях шесть футов. О габаритах говорит следующий диалог, состоявшийся уже в новое время, те самые смутные 90-е. "У тебя оружие-то есть? - как-то спросил Х., когда они вдвоем шли по ночной улице. - Ну, хоть баллончик газовый?". "А на хера мне баллончик? - усмехнулся Лис. - Я сам как баллончик...".

Художнику осталось добавить к внешним данным такое же объемное раздолбайство - и вчерне портрет готов. Ну, разве что еще пару штрихов...

Лето 1983 года, студенческий отдых, Планерское (Коктебель до и после). Студент Х. со студентом У., сойдя с трапа теплохода, отправились в дом-музей Волошина. Лис и Камиль обещали подойти чуть позже, после посещения легкого павильончика на берегу, в котором автоматы цедили стакан сухого белого за 20 копеек. Понятно, что первые двое вторых двоих в гнезде культуры так и не увидели. Когда они вернулись с экскурсии на берег, парочка сидела на бетонном парапете над пляжем. Рядом с Лисом лежал пакет с креветками. Камиль сидел чуть поодаль, отвернувшись.

- Чего это с Комой? - спросил Х., очищая креветку.

- Это он типа обиделся. Видишь, даже креветок ему купил, а он не ест, гордый. А че обижаться, ну перепутал я. Выпили пару стаканов, смотрю, пропал он из павильона куда-то. Вышел я на улицу, осмотрелся, не нашел, решил отлить. Захожу в туалет, смотрю, Кома стоит, ссыт в писсуар, а подмышкой, прикинь, зонтик торчит. Где он его взял, не было же! И зачем вообще в такую жару зонтик? Клоун, бля! Я был возмущен! Подхожу, беру зонтик за ручку, даю Коме пинчер, зонтик остается у меня в руках. Кома выползает из писсуара, поворачивается... Смотрю - епт, не Кома это! Мужик какой-то, вообще не похожий, но со спины, бля буду, одно лицо! Молчит, глаза на меня пучит. Я молча зонтик ему отдаю и ухожу. На улице отлавливаю Кому и выписываю ему подсрачник...

- А ему-то за что? - хохоча, спросил Х.

- Как - за что? Из-за него же мужика обидел... Ладно, Кома, не дуйся, можешь мне поджопник дать. Если дотянешься...

Но при чем тут Коктебель, когда мы в августе 91-го? А ни при чем. Всего лишь штрих.

Что касается августа... Лис фарцевал, начиная с института, и по окончании продолжал расширять свою деятельность. Когда старлей запаса Х. пришел с войны, одетый с ног до головы в модную "варенку", с запасом джинсов, кроссовок, с часами-калькулятором, Лис, оглядев его, сказал:

- Снимай все прямо сейчас, плачу наличными. И чеки все беру один к трем, тебе они все равно не в коня, - ты ж купишь какую-нибудь хрень типа малайского магнитофона и духов девкам. Лучше я их в дело пущу. Хочешь, за проценты?

Х. отказался, мотивируя тем, что покупал не корысти ради, а чтобы в ближайшие годы не беспокоиться об одежде.

Через месяц "Березки" закрыли, и нерастраченную половину чеков пришлось обменять на рубли один к одному. "Дурак ты, Брат. Ни себе, ни людям", - вздохнул Лис.

И сейчас, в августовский вечер, после пива, сторож Х. решил позлорадствовать.

- Что намерен делать? - спросил он в телефонную трубку. - Бизнесу-то кранты. Иди к нам третьим сторожем, все не тунеядец...

Ответом был смех:

- Ты до сих пор ничего не понял, Брат. По мне все одно - что красные, что белые. При красных даже спокойнее было, цепь шею не натирала. Я любой власти нужен. Вы лучше ко мне приезжайте, пока комендантский час не наступил. Посидим, закусим, чем бог послал, балет досмотрим, молодость вспомним...