Тепличный цветок

- Vous n’avez rien à craindre. - Тебе нечего бояться.

Она пытается взглянуть на нас, но он вынуждает ее смотреть прямо на него, встретиться лицом к лицу с тем, что она скрывает.

Роуз прекращает бороться и позволяет мужу выиграть на сей раз эту долгую затянувшуюся игру. Ее взгляд опускается на текилу, и Коннор кладет ладонь поверх стопки, тем самым говоря ей "нет". Я заканчиваю есть свой тако и хватаю стакан с водой, делая большой глоток.

Коннор сжимает подбородок Роуз пальцами и говорит:

- Vous êtes enceinte. - Ты беременна.

Я давлюсь водой.

Вот так просто. Одно слово. Enceinte. И моя защитная стена разрушена.

Ебаная чертовщина.

Они оба поворачивают головы в мою сторону. Ради бога, даже мой брат смотрит на меня так, словно я отрастил рога, а Лили могла бы ловить ртом мух.

Глаза Коннора продолжают темнеть, а его выражение лица настолько редкое, что мою шею заливает жар.

- Почему вы на хрен смотрите на меня так? - спрашиваю я настороженно, отрицая их догадки. Но мои усилия бесполезны. Это же Коннор Кобальт. Если мой брат осознал, что я понял их разговор, значит Коннор и подавно.

- Vous savez pourquoi. - Ты знаешь почему.

Он продолжает качать головой, словно не может в это поверить. Возможно, он расстроен тем, что ошибался в чем-то. Что неправильно читал меня все это время. Что я случайно, черт побери, подслушивал их диалоги годами. Все вышеперечисленное.

Мои мышцы напрягаются, и Дэйзи кладет руку мне на ногу под столом, поддерживая. Я переплетаю свои пальцы с ее, а затем киваю Коннору.

- Тебе следует быть менее сфокусированным на мне и более на хрен обеспокоенным своей беременной женой, которая почти что выпила текилу, чтобы переиграть тебя в гребаном споре.

- Что? - говорит Ло. Он откидывается назад, словно поверженный ураганом.

Роуз сердито смотрит на меня.

- Чтобы ты подавился снова своей водой, - это ее стандартное оскорбление в адрес Ло.

Я показываю ей средний палец, и она делает тоже самое в ответ, вот такая отвратительная демонстрация средних пальцев. Но это не похоже на то, если бы я учил ее данному жесту.

Я бы очень хотел уберечь себя от всей этой неловкой ситуации, но мы застряли за одним столом, вынужденные иметь дело с серьезными вопросами, которые скрывали друг от друга.

Ло поднимает руки к голове, а его взгляд мечется между мной и Роуз.

- Вы оба превратили значение сюрприза на день рождения в нечто новое и ебанутое.

Роуз смаргивает слезы. Неудивительно, что она так эмоциональна во время всей этой поездки. Я редко видел ее плачущей, а за прошлые две недели, она, вероятно, пролила столько слез, сколько не лила за последние пять лет.

- Иисусе, - говорит Ло, тоже осознавая это. Его передергивает, и он выглядит немного виноватым. На Роуз, очевидно, воздействовали гормоны, вызывая неадекватную реакцию, тогда как он не раз донимал ее. То есть, она на хрен даже не могла рассказать обо всем Коннору. Ей потребовалось заставить парня разгадывать сию тайну.

Но их отношения работают именно таким образом, по крайней мере, я так предполагаю. Точно не знаю, конечно, так как не могу заглянуть в их головы. Лично я бы лучше вынудил девушку орать на грани возможностей своих легких и бросать в меня вещи, тем самым сообщая мне, что она беременная, чем мучить меня месяцами, делая из этого тайну.

Коннор немного разворачивается, чтобы взглянуть на Роуз.

- Ты знаешь об этом уже пять недель, - он заявляет это, не спрашивает.

Она задерживает дыхание.

- Нет.

Коннор хмурится.

- Семь?

Она качает головой.

Он выглядит охрененно раздраженным. Потирает губы, пытаясь крыть эмоции, но я вижу в его глазах боль и злость.

- Восемь недель?

Она сердито смотрит в ответ.

- Ne me regardez pas comme ça. - Не смотри на меня так.

Они оба переводят взволнованные взгляды на меня, теперь осознавая, что я все понимаю.

Роуз шумно вздыхает, протягивая руку за бутылкой воды.

- Что они сказали? - спрашивает Лили.

- Я не вникал в это, - говорю я ей.

Роуз произносит:

- Ты безумен, Ричард, помешан на своих числах. Мне жаль, что ты не был прямо...

- Нет, дорогая, - отвечает ей уверенно Коннор. -Я расстроен, потому что потребовалось столько времени, чтобы ты рассказала об этом. Я думал, что ты бы призналась мне в этом максимум в течение месяца.

- Как давно ты знал? - спрашивает она тихо.

- Когда у тебя спустило шину, я стал почти что уверен в этом. Твой GPS был настроен на адрес гинеколога, и ты целенаправленно спорила со мной на следующий день, так что мне пришлось спать на диване. Тогда я и осознал, врачи подтвердили то, что ты и так уже знала, но боялась мне рассказать.

Ло хмурится и смотрит на Лили.

- Ты знала? - она была тогда в машине с Роуз.

Лил кивает, от движения ее плеч содрогается все тело девушки.

- Моральная поддержка.

Коннор осторожно смотрит на Лили, прежде чем перевести взгляд на свою жену.

Роуз неподвижно сидит, а ее подбородок дрожит.

- Я все не так планировала. Мне же еще нет тридцати пяти.

Возвращается официантка, прерывая возможность самого странного анонса беременности. В мексиканском ресторане. С текилой на столе. На французском языке.

- Готовы сделать заказ? - спрашивает девушка.

- Нам нужно еще минут десять, - отвечает ей Дэйзи.

Официантка кивает, ее взгляд останавливается на шраме Дэйз, а затем она уходит. Я не могу сказать, узнала ли нас эта девушка, но Дэйзи почему-то наклоняет голову к моему плечу. Я зарываю пальцы в ее волосы.

- Ты не сделаешь аборт, - говорит Коннор Роуз.

- Я знаю, - отвечает она, а в ее глазах вспыхивает пламя. - Ты хочешь потомство. Восемь детей, я помню.

- Мы женаты, - говорит он. - У нас есть миллиарды долларов. Возможно, мы молоды, но можем стать лучшими родителями. Ты просто должна поверить, что станешь замечательной мамой.

Я видела поведение Роуз рядом с детьми. Материнства в ней столько же, сколько в чертовой кирпичной стене, ее нос морщится от отвращения, когда дети плачут или пускают слюни. Но я знаю одно - когда она кого-то любит, то вкладывает всю свою гребаною душу и время в этого человека.

После долгой паузы молчания Роуз тихо произносит:

- Я думала избавиться от ребенка.

Лицо Коннора остается нечитаемым.

- Я знаю.

Она напряженно сглатывает.

- Лили отговорила меня.

Ло целует Лили в висок. Думаю, мы все рады, что Роуз отказалась от этой опции, даже если она думала о ней.

И я бы еще больше посочувствовал Коннору, понимая, что он знал все заранее.

- Я просто... - Роуз делает глубокий вдох. - Я думала, что у меня есть пара месяцев, прежде чем мое тело начнет реально изменяться. Два месяца, чтобы игнорировать тот факт, что мой мир летит в тар-тара-ры и внутри меня растет живое существо. Дай мне это время.

Он улыбается.

- Я и дал, дорогая.

- Итак, - произносит Ло, - как именно два гения случайно забеременели? - он весело попивает свой напиток.

Роуз начинает собирать свои курчавые влажные волосы в хвостик.

- Почему бы тебе не ответить на этот вопрос, Ричард? Это проделки твоих друзей - сперматозоидов ада.

Ло смеется.

- Я думаю, ты вводишь меня в заблуждение на счет "создания", растущего внутри тебя.

Коннор поднимает руку, успокаивая их. Роуз, кажется, готова броситься на моего брата и избить его своей сумочкой. Вероятно, там имеется баллончик с перечным спреем.

- У нас был незащищенный секс, - объявляет Коннор.

На этом Роуз тыкает в меня пальцем. Блядь.

- Потому тебе лучше использовать презерватив, когда ты с моей сестрой.

Мое лицо напрягается. Я уже говорил ей, что предохраняюсь с Дэйзи. Им всем нужно выпустить пар.

- Это не твое гребаное дело, Роуз.

Дэйзи перебивает свою сестру, просто пытаясь ее успокоить.

- Я принимаю контрацептивы.

- Как и я, - восклицает Роуз. - И я никогда не пропустила ни дня, - она гордится сим фактом.

- Тогда что же на хрен случилось? - спрашиваю я, разводя руки в знак удивления.

- Таблетки предохраняют вас лишь на девяносто девять процентов, - отвечает Коннор. - Мы, конечно, вошли в этот один процент.

Роуз шлепает его по руке на сей комментарий, и он хватает ее за запястье и глубоко целует. Она тает, как лед. И я на хрен прекращаю наблюдать за ними.

А затем встречаюсь взглядом со своим братом, с Ло. Он обнимает Лили, и даже услышав эти новости, он выглядит сейчас, в данный момент, спокойнее, чем был три дня назад.

- Итак, ты знаешь французский, - говорит он, обращаясь ко мне.

- Ага, знаю французский.

Коннор держит руку Роуз поверх стола и кивает мне.

- Где ты выучил?

- Репетитор в детстве, как у тебя и у Роуз.

- Я, по сути, самоучка, - говорит Коннор с усмешкой на устах.

Ло медленно хлопает.

- Поздравляю тебя, любимый.

Коннор лишь шире улыбается на это, и что удивительно, я тоже.

Лили оживляется.

- Я тоже немного учила французский, - она прокашливается. Думаю, мы все внутренне смеемся, но не над ней, а скорее просто на фиг вместе с ней. Она пиздец какая забавная. С сильным американским акцентом, Лил произносит:

- Comment allez-vous? - Как дела?

Коннор отвечает с искренней улыбкой:

- Je ne pourrais pas être plus heureux. - Я не могу быть еще более счастливым.

Роуз расслабляется в объятиях мужа. А Лили выглядит по-настоящему чертовски смущенной. Он уже обыграл ее.

Дэйзи двигает сложенную салфетку в виде тыквы передо мной. Я сжимаю ее руку под столом. И на мимолетное мгновение я думаю о том, что будет после Калифорнии, после моего восхождения. Когда мы вернемся в Филли. О ее родителях... которые, кажется, станут довольно сильно нам препятствовать. Мне все-таки двадцать пять. Но ваша семья не уходит на задний план просто так, когда вы становитесь взрослым. Они - часть вас навсегда.

Я добавляю свою реплику в общий котел:

- Je serais génial, mais je sais ce qui me fait toujours obstacle. - У меня было бы все здорово, но я знаю, что все еще кое-что стоит на моем пути.

Ло снова хлопает.

- Ты меня впечатлил, - говорит он мне. А затем поворачивается к Лили. - Ты почти в совершенстве владеешь языком, любимая.

Она ударяет его кулаком в грудь, и он притворно стонет так, словно ему и правда больно. Они оба улыбаются.

А мой взгляд обращается к Коннору, который смотрит на меня с пониманием и еще большим сочувствием.

Он произносит:

- Tout ira bien, mon ami. - Все будет хорошо, мой друг.

Коннор говорил, что он не верит в волшебство, но его слова владеют странной силой, которая наполняет меня спокойствием, неким временным умиротворением, и я рад чувствовать это накануне своего восхождения.

Все будет хорошо, мой друг.

Я киваю в ответ пару раз.

Все будет хорошо.

ГЛАВА 52

ДЭЙЗИ КЭЛЛОУЭЙ

Калифорния.

Мы сделали это. Национальный парк прекрасен, в любой другой день я бы упивалась атмосферой Йосемити, но сейчас это сложно, так как мы все немного конфликтуем, а в ста футах перед нами виднеется гигантская скала. Эль Капитан - значительно больше Дьявольской башни. Более зловеща. Однако у нее очень милое название.

Солнце еще не взошло. Сейчас 5 утра, и Рик планирует начать взбираться в сумерках с фонариком. Он хочет преодолеть все три маршрута за двадцать четыре часа. Ему потребуется выносливость, сила и доля везения. Вот на счет этого везения я и волнуюсь. Все остальное, насколько мне известно, - его сильные стороны.

Рик разговаривает со смотрителем парка возле основания Эль Капитан, кивая в ее сторону несколько раз. Он завязывает свою сумку с мелом вокруг талии.

Я же рву засохшие желтые цветы каких-то сорняков у меня под ногами, сплетая стебли в венок. Каждый раз, как смотрю на Рика, мое сердце уходит в пятки. Я никогда так не нервничала из-за кого-то до этого момента.

Роуз шлепает ладонью по своему предплечью, сгоняя москитов. Она садится на деревянную скамью у меня за спиной.

- Я же говорил тебе не использовать духи, дорогая, - произносит легкомысленно Коннор и садится возле нее.

Роуз бросает на него сердитый взгляд.

- Я не собираюсь жертвовать своим замечательным ароматом из-за глупых насекомых, - она сгоняет еще одного комара.

- Ты и без этого замечательно пахнешь.

Она прищуривает глаза.

- Это Chanel. Я не просто наношу его на себя, я ощущаю этот аромат, как половинку себя самой, и не могу отказаться от нее.

Ло сидит на столе для пикника, расположенного возле скамьи, голова Лили лежит на его коленях, кажется, моя сестра спит.

- Это потому что ты маскируешь свой запах сучки, - говорит он. - И твоя душа грозит покинуть тебя, осознавая, что жила в неправильном месте.

- А я уверена, что клетки твоего мозга поджарились, пока ты произносил это оскорбление, - отвечает Роуз.

Прежде чем Ло успевает ответить, другие голоса прерывают его.

- Дэйзи, ты и Рик и правда вместе?!

- Дэйзи, всего один вопрос!

- Ты боишься из-за восхождения Рика?!

- Эй, - восклицает Ло, обращаясь к семи или восьми репортерам в двадцати футах от нас, с полноценной съемочной группой и направленными на нас с Риком объективами. - Успокойтесь. У нас есть двадцать четыре часа, и я лично не хочу оглохнуть к концу этого времени.

Я встаю перед деревянными скамьями и столиками для пикника, так что поворачиваюсь головой к Лили, которая как раз просыпается ото сна.

- Он упал? - спрашивает она спросонья, ее глаза широко раскрываются.

- Нет, любимая. Он в порядке.

Она шумно вздыхает.

- Ладно, хорошо.

Комок встает у меня в горле. Я не единственная, кто сегодня обеспокоен.

Операторы начинают светить на меня, фотографируя мое лицо. Когда мы покинули Неваду, все крутилось вокруг сольного восхождения Рика. Очевидно, ему пришлось зарегистрироваться в базе национальных парков, так что из-за этих документов информация просочилась в прессу.

Думаю, сегодня Рик нервничал бы еще больше по поводу крутящихся вокруг нас СМИ, если бы между нами и операторами не было линии охраны. Так что по крайней мере мы можем притвориться, что игнорируем их. Майки тоже здесь, качает головой двум парням, которые выкрикивают мне свои вопросы.

Все еще очень раннее утро, так что мы ожидаем, что позже появится еще больше народу, вероятно, придут даже фанаты.

Мой отец также прислал мне записку вместе с Майки:

Нам нужно поговорить о Рике.

Люблю, папа.

То, что мои родители узнали о нас из таблоидов - неидеально, конечно, но мы оба решили пойти на этот риск.

И я получила лишь одно сообщение от своей матери с тех пор и не одного звонка.

Я советовалась с лучшими пластическими хирургами в городе. Все будет в порядке. - Мама

Я попросила Коннора сделать твит (так как у него единственного есть аккаунт в Твиттере), чтобы сообщить людям о случившемся. Так как слухи после публикации моего фото с Риком были ужасны. Они варьировались от поножовщины до изнасилования. И совместных вариантов.

Сообщение Коннора развеяло все эти сплетни.

@ConnorCobalt: Дэйзи в порядке. Ее шрам - результат беспорядков во время чемпионата по регби в Париже. Спасибо всем за пожелания ей скорейшего выздоровления.

И конечно ему пришлось отправить еще один твит.

@ConnorCobalt: Очевидно, мне нужно кое-что для вас разъяснить. Нет. После этого ее не насиловали.

Он рассказал мне, что второй твит был скорее для медиа сайтов, которые любят придумывать истории из ничего. Я оценила это, особенно, учитывая, что данное заявление означало, что мне не придется участвовать ни в каких ток-шоу или давать интервью на радио, объясняя сложившуюся ситуацию.

Когда уходит смотритель парка, Рик оглядывается на нас и наконец-то подходит. Мое сердце подскакивает к горлу, но наши глаза встречаются на короткую секунду или две, прежде чем его взгляд обращается ко всем людям у меня за спиной. И затем он проходит мимо.

Ладно...

- Ты осознаешь, как все это глупо, верно? - спрашивает его Ло, упираясь предплечьями о колени и сжимая руки в кулаки. Его ноги расположены на столе для пикника, как и у Лили.

Рик просто улыбается.

- Я тоже тебя люблю.

А затем, к моему удивлению, Ло спрыгивает со стола. Он обнимает Рика и похлопывает его по спине.

- Не умирай у меня на глазах, ладно?

- Даже не планировал, - отвечает Рик.

Та единственная драка в Юте - меж красных скал в грязи - очистила горизонт между братьями. Что бы не случилось между ними до этого, осталось в том штате, и я надеюсь, оно никогда не вернется.

Они отстраняются друг от друга, и Рик поворачивается к Лили. Она быстро слезает со стола и бросается в его объятия. Потом делает шаг назад и прижимает наклейку к его футболке.

- Это - Человек-Паук. На удачу.

- Спасибо, Лили, - я не могу сказать , улыбается ли он на сей раз, так как вижу лишь его спину. Но уверена, он улыбается, потому что глаза Лили полны эмоций.

Я переминаюсь с ноги на ногу, просто наблюдая за тем, как он подходит к линии ограждения.

Роуз и Коннор встают со своих мест. На моей сестре надеты дизайнерские солнцезащитные очки, даже несмотря на то, что солнце еще не встало, а на Конноре - дорогой костюм. Они не вписываются в эту обстановку. Но ребят это не особо заботит.

Рик протягивает руки.

- Прошу, не вставайте ради меня.

- Я обниму тебя, когда ты спустишься, - говорит ему Роуз, повышая голос. - Это даст тебе дополнительный стимул, - она сгоняет еще одного комара-невидимку со своего лица.

Рик кивает и смотрит на Коннора.

- А ты?

- Тебе не нужны мои пожелания удачи, - его слова словно бальзам на сердце, он будто бы говорит Рику, что у того и так уже имеется вся уверенность этого мира.

Рик снова кивает.

- Спасибо, ребята. За то, что здесь. Увидимся на другой стороне, - он начинает отходить от них, двигаясь задом наперед, и я думаю, что Рик остановится напротив меня для нашего личного мгновения. Но он просто продолжает двигаться, поворачиваясь лицом к скале.

Я не думаю дважды. Я бросаюсь за ним. Никто не зовет меня обратно.

Никто возражает, что я следую за парнем значительно старше меня.

Никто не говорит остановиться.

Я иду, ощущая свободу в своей груди, в своем сердце. И когда загораживаю Рику путь, то протягиваю к нему руки.

Его черты лица озаряются, как только он видит меня. Его губы приподнимаются в почти что улыбке. Он замечает венок из цветов в моих руках и крадет его. Я наблюдаю, как он опускает его на мои белокурые волосы, некоторые пряди которых окрашены в другие цвета.

- Я ждал, что солнце погонится за мной, - выдыхает он, притягивая меня к своей груди. И в один мимолетный момент наши губы встречаются. А мир идет кругом. Рик целует меня, словно этот момент, который он представлял себе всю свою жизнь. Словно это небеса на Земле.

И для меня это так. Блаженное мгновение перед чем-то, что может стать концом. Кайф перед страхом. Рик шепчет:

- Я так чертовски люблю тебя.

Я улыбаюсь, а мои губы дрожат.

- Угадай что?

- Что?

- Я люблю тебя больше, чем шоколадный торт.

Он целует меня в макушку, и его губы возвращаются к моим, а его язык так чувствительно, живо и безупречно скользит в танце у меня во рту. А затем на заднем фоне слышны звуки камеры - "клик, клик, клик" - словно звуки жужжания насекомых.

И когда наши губы разъединяются, Рик просто смотрит на меня, его глаза исследуют мое лицо, особое внимание уделяя моим волосам и венку из цветов. Могу сказать, Рик запечатлевает этот образ у себя в голове. На случай, если он упадет.

- Не скучай по мне слишком сильно, Кэллоуэй, - говорит он. И потом начинает быстро идти к скале, а его рука покидает мою.

Вот и все.

Мне остается лишь наблюдать за восхождением Рика Мэдоуза.

ГЛАВА 53

РИК МЭДОУЗ

Коннор может ненавидеть Конфуция, но в его словах есть то, во что я верю. "Неважно, как медленно вы идете, до тех пор, пока вы не остановитесь."

Эль Капитан виднеется передо мной. А все страхи остаются позади.

Есть просто я и скала.

Годы тяжелой работы и вложенных сил сегодня приведут меня к цели. И я офигенно готов.

Я делаю глубокий вдох, моргаю в последний раз.

И устремляюсь на вершину.

ГЛАВА 54

РИК МЭДОУЗ

- Мужик, я бы хотел быть там, - говорит Салли, мой телефон прижат к уху, пока шагаю к частному аэропорту с моим братом, Лили, Коннором, Роуз и, конечно, Дэйзи. - Снимки в интернете нереальные. Те фотографы сделали несколько реально впечатляющих кадров тебя на западной стороне Хаф-Доум.

- Я еще их не видел, - сознаюсь я.

- Тебе и не нужно. Ты пережил это, мужик, - говорит Салли.

Я пережил это. Я не побил никаких чертовых рекордов. Я просто поставил свой собственный и логично завершил тот вызов, который казался невозможным, когда я был подростком. Я не могу в полной мере описать, на что похожи эти ощущения. Когда спустился на землю, так чертовски устал, но с другой стороны, гребаная радость переполняла меня до краев.

Я сделал это. Сольно взобрался на все три горы Йосемити. За 19 часов. Это была моя цель. Не чья-либо еще.

- Как там Венесуэла? - спрашиваю я Салли.

- Жарко и влажно, - отвечает он. - Но дороги на горе Рорайма невероятны, и все это место пропитано одухотворенной атмосферой - это сложно пояснить словами. Однако тебе бы здесь понравилось. Я бы попросил тебя присоединиться ко мне, но... ну, ты знаешь, - я слышу, что он улыбается.

- Прости, Сал. Не могу прочесть, что творится в твоей ебаной голове, - но я уже ощущаю, что сейчас он заговорит о Дэйзи. Я держу ее за руку, пока мы шагаем по пустому аэропорту, направляясь к воротам, где нас должен ожидать частный самолет в Филли.

- Тебе, вероятно, больно до чертиков.

Верно. Мои мускулы, пиздец как кричат, даже от неторопливого шага следом за Лили и Ло.

- Это не то, о чем ты вообще на хрен должен был упоминать.

- Прошу, умоляю, пригласи меня на свадьбу, - я представляю его улыбку, которая доходит до кончиков его рыжих волос возле ушей.

Закатываю глаза.

- Не торопи события.

- Я просто хочу, чтобы ты знал, я спрогнозировал это. Я типа шептун в отношениях, - он смеется над своей собственной шуткой, ончего у меня на устах расплывается долбаная улыбка. - В любом случае, этот снимок вас двоих у подножья Дьявольской Башни реально стал культовым. Он есть повсюду. Даже в венесуэльской газете.

- Ага, кто-то еще говорил мне, что это довольно популярное фото, - друг из колледжа отправил мне сообщение с этим фото на обложке журнала Time. Оно популярно, потому что медиа печатают его вместе с фото парижских беспорядков, даже несмотря на то, что снимки были сделаны в разное время и в различных сторонах света. Но после того, как пресса проведала, что Дэйзи пострадала в Париже, ее шрам стал символом случившегося той ночью. Людям нравится сплетать что-то хорошее с плохим. А на фото она сидит у меня на плечах, целует меня, улыбается, и мои пальцы перепачканы в краски. Выглядит, как сказка, нечто возвышенное. Но это было всецело настоящим - кто мог подумать, что проходящий мимо путешественник узнает нас и снимет на свой телефон.

Я меньше волнуюсь о том, что мы стали международной иконой, чем о том, что данное освещение может помочь Дэйзи принять эту новость, резкое изменение своего лица. Она едва смотрит в зеркало, с тех пор как ее выписали из больницы, и я думаю, столкновение с постоянной реальностью произошедшего может быть сложным для нее. Она избегает этих чувств, как и всегда.

- Она рядом? - спрашивает Сал. - Дай мне поговорить с девочкой. Она, вероятно, скучает по мне.

- Она прямо здесь, - я передаю Дэйзи телефон. - Салли хочет поговорить непосредственно на фиг с тобой.

Она светится, беря у меня сотовый.

- Заткни его к чертям собачьим, если начнет травить историю по типу когда нам было двенадцать лет, - он любит рассказывать, как я голышом сигал ночью по лагерю и плюхнулся на спину в озеро со скалы. Я не считаю эту историю веселой, так как в тот год часто прилагался к фляге с дешевой водкой. Я был ничтожен. И чертовски глуп.

Но тем не менее я до сих пор занимаюсь всеми теми же вещами, что и тогда, за исключением водки.

Дэйзи прикладывает телефон к уху.

- Эй, Салли, - она широко улыбается. - Я массажировала его задницу, спасибо, что спросил.

Я выхватываю у нее телефон и слышу, как хихикает и смеется Салли на том конце.

- Пожалуйста, заведите детей, - говорит он мне, не переставая хихикать. - Я должен увидеть, будут ли они такими же клевыми, как она, или такими угрюмыми, как ты.

- Иди на хрен, - отвечаю я ему легкомысленно.

- Обнимашки и поцелуйчики тебе из Венесуэлы. Увидимся через несколько месяцев? Будь на связи.

- Ага, - говорю я. Мы кладем трубки одновременно, и я наблюдаю за тем, как Ло берет Лили на руки. Сейчас раннее утро, так что я не удивлен, что она чувствует себя сонной. Она прижимает голову к его плечу, засыпая.

- А что случилось, когда вам было двенадцать? - спрашивает Дэйзи, переплетая наши пальцы.

Роуз и Коннор впереди всех направляются к бортпроводнику, открывая дверь нашего выхода. Они спускаются по ступеням к отведенному месту, где нас ожидает частный самолет. Мы с Дэйзи пропускаем Ло, так, чтобы идти последними.

- Я бегал голышом ночью по летнему лагерю, - отвечаю я Дэйзи.

Она смеется.

- Да, ладно. Я делала то же самое в четырнадцать, - она ахает. – Кажется, словно мы всегда должны были быть вместе.

Я провожу рукой по ее волосам, а затем целую в лоб. Если предполагалось, что мы должны быть вместе, тогда почему поездка домой кажется возвращением в гребаную бурю?

Ло проходит мимо нас и шепчет так, чтобы не разбудить Лили:

- Эй, вы двое, ваш КПК пугает маленьких детей.

- Это ты сейчас о себе? - отвечаю я, следуя за ним довольно близко, пока брат спускается по ступеням.

- Это я обо всех, кто когда-то был ребенком, - говорит Ло, словно он умник. Он горько улыбается, а затем я почти что врезаюсь в спину Коннора, который вдруг останавливается, будто вкопанный.

- Что за чертова пробка? - спрашиваю я. Самолет здесь, но это не частный джет Коннора припаркован прямо перед нами, под толстым слоем облака смога в небе.

Мое лицо искажается.

Так как осознаю, что перед нами массивный белый нарочитый Boeing 787.

Такой же как у моего отца.

И к слову, он стоит на нижней ступени трапа, застегивая свой черный пиджак. Его темные волосы начали седеть на висках.

А девушка-бортпроводник говорит, обращаясь к нам:

- Самолет мистера Хейла прибыл час назад. Как только баки будут заполнены, мы сможем взлететь.

Роуз пишет кому-то сообщение, словно безумная, а Коннор кладет руку ей на поясницу. Он мило улыбается бортпроводнику.

- Значит, мистер Хейл полетит в Филадельфию с нами?

Она кивает.

- Они прибыли за вами.

Они?

И прямо за Джонатаном по лестнице спускается другой мужчина - высокий, уверенный и небезызвестный нам. Это лучший друг моего отца, у него светло-коричневые волосы, и в пятьдесят лет его лицо менее ожесточенное и суровое, чем у моего отца.

Это папа Дэйзи. Мой желудок ухает вниз. Убейте меня. Я никогда не видел Грега Кэллоуэя в плохом расположении духа, но сейчас его лицо обременено беспокойством, отцовским волнением и опекой, которых я никогда не ожидал от этого мужчины. Хотя по словам Коннора, у него не редко бывает данный вид. Я просто не оказывался рядом с ним довольно давно, так что не видел подобного.

Взгляд Грега тут же направляется на Дэйзи, но он, как и мой отец, остается возле самолета, ожидая, пока мы приблизимся.

Я не думал, что может стать еще хуже, но с дверей самолета появляется еще один человек, направляясь вниз по ступеням на своих каблуках, у нее на шее красуется ожерелье из жемчуга, а волосы стянуты в пучок.

Саманта Кэллоуэй.

У нее такой же напряженный вид, как и у Грега, и ее взгляд так же прикован к самой младшей дочери. Саманта прикладывает одну руку к груди, словно ее переполняют эмоции от встречи с Дэйзи. От понимания, что дочь в безопасности. Но затем ее взгляд фокусируется на мне.

И становится сердитым.

- Дерьмо, - говорит Ло себе под нос.

Нам предстоит оказаться взаперти в одном самолете на пять часов с нашим отцом и родителями наших девушек.

Без шанса на побег.

Это станет гребаным кошмаром.

ГЛАВА 55

ДЭЙЗИ КЭЛЛОУЭЙ

Мама держим меня за руки, пока сижу с ней на длинном кремовом диване, расположенном в конце салона, другой кожаный диван стоит у противоположной стены, а стеклянный кофейный столик между ними. Кажется, словно мы в компактном президентском номере отеля, а не летим над облаками.

- Тебе следовало позвонить мне в тот момент, как ты пришла в себя в больнице, - говорит она, нервно сжимая мои руки в четвертый раз. А затем ее взгляд бросается к Роуз на противоположном диване, сейчас сестра выглядит крайне раздраженной. - И не вынуждай меня начинать с тебя.

- Мама, я...

- Ты знала, что Дэйзи пострадала в беспорядках, и не рассказала мне.

- Там много всего произошло, - говорит Роуз. Она пока не сообщила родителям о своей беременности, и я знаю, что Коннор хочет сделать это в ближайшее время. - Она была в хороших руках.

- Я - ее мать. Когда у тебя будут дети, ты поймешь, что это за чувство - узнать, что твое дитя ранено спустя несколько недель после случившегося... - она качает головой.

Роуз поджимает губы.

- Должно быть, именно поэтому ты так сильно беспокоилась о Лили, узнав, что она больна.

Наша мать вздыхает, и думаю, она собирается сказать, что Лили сама виновата в своих проблемах. Что, зависимость - не болезнь. Но вместо этого она произносит:

- Давай не будет затрагивать эту тему, Роуз.

Лили спит в одной из спален самолета. Думаю, она скрывается от нашей матери, которая любит игнорировать свою среднюю дочь, когда та находится в непосредственной близости. Ло сейчас с Лили, так что она там не в одиночестве.

Я оглядываюсь на дверь в переднюю часть салона самолета. Там находится сигарный клуб с креслами и телевизором с плоским экраном. Я ощутила запах сигар в тот момент, как поднялась на борт, этот аромат впитался в кремовую кожу.

Сейчас Рик там.

Прямо за этими дверями.

С моим отцом. И его отцом. И Коннором. Хотя, не уверена, что Коннор может сыграть роль миротворца в данной ситуации.

Все кажется довольно неуклюжим и неудобным. Я хочу уберечь Рика от своего папы, но что-то говорит мне, что он все равно найдет способ поговорить с моим парнем.

Мама снова поворачивается ко мне, ее взгляд опускается к надписи на моей футболке: Извините, но я встречаюсь только с теми парнями, у которых есть татуировки. Я не сожалею, что надела эту футболку. Она мне нравится. И потому эта вещица на мне, независимо от того, считает ли моя мама ее отвратительной.

Ее пальцы машинально сжимают жемчуг ожерелья, но мама не спрашивает меня о Рике.

- Я запланировала для тебя встречу с врачом, когда мы вернемся домой. Пластический хирург посмотрит, что можно сделать с твоей щекой, - ее руки отпускают жемчуг, и она снова потирает мою ладонь. - Какое болеутоляющее ты принимаешь?

Я качаю головой.

- Я перестала его принимать.

- Мы поймем, если тебе нужно и дальше принимать лекарство.

- Нет, рана не болит. Все в порядке, - я касаюсь щеки, ощущая стянутую рану, немного загрубевшую, тянущуюся от моего виска вдоль щеки к подбородку. Все видят ее, но не я. Так что мне сложно оценить размер проблемы, когда не вижу ее в лицо.

- Тебе очень повезло, - говорит мама. - Ты могла потерять глаз. Или тебе могли порезать губу, - она качает головой, представляя все это. - Доктор разгладит шрам, и затем я переговорю с твоим агентством...

- Что? - перебиваю я ее. Я была готова пойти к врачу, чтобы он взглянул на шрам, но я не могу смириться с возвращение в модельный бизнес. В любом случае никто не наймет меня.

- Ты прекрасна, Дэйзи, - говорит мама, сжимая мою руку. - Они примут тебя обратно.

- Нет, не примут, мама, - мне нужно, чтобы она тоже признала этот провал и двигалась дальше, так, чтобы и я могла не застревать на этом жизненном этапе.

- Как это? У тебя же нет сросшихся бровей или дефекта с зубами.

- Вот так. Я уже говорила тебе. Я не хочу быть моделью, и это не связано с моим лицом, - я пыталась объяснить ей свое решение по телефону, сразу после выписки из больницы. Но она положила трубку. Сейчас же нет никакого телефона, который можно было бы отключить, чтобы закрыть мне рот. Она никуда не должна бежать.

Так что я тверда и решительна в своем выборе. Я больше не боюсь постоять за себя. Она не может заткнуть меня, пренебрегая моим мнением. Я важна.

Моя мама просто продолжает качать головой.

- Мы поговорим об этом позже. Ты многое пережила, - она похлопывает меня по ноге.

- Я думала об этом годами, - говорю я ей.

Она остается очень спокойной и просто слушает.

Я выдыхаю.

- Я только хотела сделать тебя счастливой, но делая это, я все сильнее впадала в депрессию, мама, - я качаю головой, когда слезы наворачиваются на глаза. - Я провела столько времени, радуя тебя, что даже не осмеливалась строить свои собственные мечты.

Мама напряженно сглатывает и произносит:

- Почему ты не рассказала мне это раньше? Мы могли бы найти что-то еще для тебя.

- Я пыталась пару раз, - говорю я. - Но ты не слушала.

Мама обдумывает это. Она не очень хорошо справляется с изменениями, но эти факты открывают ей глаза на истину.

- Я думаю, это сделает все проще, - ее взгляд направлен на мой шрам. - Значит, тебе нужно начать подбирать себе колледж. В следующем семестре ты...

- Я не стану поступать в колледж, - отвечаю я уверенно. - У меня есть много денег, которые накопились в результате работы моделью, и я знаю, это ранит тебя... - я еще раз глубоко вдыхаю. - Но мне не нужны твои наставления о том, что мне следует сделать в будущем. Я должна понять это сама.

Мама выглядит раздраженной.

- Тебе всего лишь восемнадцать, Дэйзи.

- Мам, - говорю я. - Ты должна отпустить меня. Обещаю, со мной все будет в порядке.

- Я не понимаю. Я позволила тебе переехать в собственную квартиру. А ты отдаляешься от своей собственной...

- Я не говорю тебе "прощай", - перебиваю я ее, как она делала со мной множество раз. Хотя это и кажется плохим поступком, но почему-то ощущается офигенно замечательно. - Мне просто нужно быть той, кто принимает решения в собственной жизни. Вот и все, - я не знаю, чем хочу заниматься, но знаю, что у меня есть годы, чтобы выяснить это. И эта свобода укрепляет мою решимость, дает мне крылья, чтобы взлететь и покинуть насиженное гнездо.

Мама вздыхает.

- Ты не хочешь поступать в колледж?

- Нет.

Она смотрит на меня какое-то время, а затем произносит:

- Ты всегда была самой легкомысленной по сравнению со своими сестрами. Предполагаю, мне не следует удивляться, - ее глаза прищуриваются от этой мысли. Думаю, это лучший ответ, который я от нее получу. И он достаточно хорош для меня.

А затем мама внимательно смотрит на мои волосы, проводя пальцами по более коротким, неровно остриженным прядям, при этом морща нос.

- Мы сможем нарастить тебе волосы и вывести этот ужасный цвет... Ты сама себя стригла? Бог мой, это ужасно, - она вынимает телефон и делает заметку о том, чтобы позвонить в салон. Вот просто так, мама ведет себя, словно я не имею права голоса, но я не собираюсь возвращаться к данному положению дел. Даже если она решила забыть или изобразить, что не помнит о нашем разговоре. Я напомню ей.

- Мне нравится эта прическа, - говорю я.

- Забавно, - отвечает она, продолжая что-то набирать в телефоне.

- Нет, мне правда она нравится, - говорю я серьезно. - Я люблю то, что мои волосы неидеальны, и мне по душе эти цветные пряди. Я не собираюсь перекрашиваться, - я бросаю взгляд на Роуз и замечаю ее гордящуюся за меня улыбку.

- Тебе не может нравиться подобное, - говорит мама. - Это уродство.

Роуз встревает:

- Таков у нее вкус.

- Ну, значит, у нее плохой вкус, - восклицает мама. - И я пытаюсь ей помочь это осознать.

Роуз стонет.

- Мама, почему ты обязательно должна быть такой...

- Потому что я хочу лучшего для своих девочек, - отвечает она. Ее взгляд направлен на меня. - Я не знаю, что на тебя нашло. Тебе всегда нравилась твоя старая прическа.

- Никогда, - говорю я.

Она сердито смотрит.

- Это Рик тебя надоумил, верно? Ты изменилась из-за парня.

- Рик никогда не уговаривал меня стричь волосы или красить их. Он лишь всегда говорил, что я должна думать своей головой.

Я замечаю, как она бросает взгляд в сторону двери, за которой находится Рик, в передней части салона. Она смотрит на нее, словно та ее как-то донимает. Мама винит Рика в моих решениях и чувствах, и вероятно, в моем внезапном изменении в вопросе карьеры.

- Он велел тебе вышвырнуть меня из твоей жизни? - спрашивает она.

- Мама, нет. Он бы никогда так не поступил.

- Я не нравлюсь ему, - отвечает она. - Я бы не удивилась, если бы он говорил тебе подобное...

- Послушай, - умоляю я. - Он не говорил и слова о тебе. Я люблю тебя, мама, и он уважает это.

Она качает головой, не веря. Маме даже не нужно добавлять следующую фразу, я и так знаю, что она хочет сказать. Но мама все равно произносит это:

- Ты бы никогда не пострадала в беспорядках, если бы Рик не последовал за тобой в Париж, - она качает головой снова и снова.

И что печально, так это то, что в ее словах есть доля истины.

Я бы никогда не пошла в тот бар, чтобы забрать Ло, если бы Рик не прилетел ко мне.

Мы бы никогда не застряли в той потасовке.

Но с другой стороны, без этого жестокого происшествия я бы никогда не осознала, как сильно нуждаюсь в том, чтобы свободно высказывать свое мнение. Даже если это ранит мою маму. Даже если это расстраивает ее. Все это должно было быть сказано.

Мной.

А не кем-либо еще.

Ты - свой собственный якорь. Хочешь ли ты продолжать идти ко дну или позволишь себе взмыть в высь?

Я больше не собираюсь тянуть себя вниз.

Наконец-то я готова подняться к небесам.

ГЛАВА 56

РИК МЭДОУЗ

Я в комнате со своим чертовым отцом, папой моей девушки и Коннором. Сразу после того, как ступил на борт самолета, Грег положил руку мне на плечо и сказал:

- Нам нужно поговорить.

Я подумал, он захочет поговорить сперва с Дэйзи, но видимо Грег решил пообщаться с ней позже, чтобы просто подтвердить тот факт, что я не спал с ней, когда девушке было пятнадцать.

Он повел меня в переднюю каюту и подтолкнул к креслу из кремовой кожи.

Мои воспаленные уставшие мышцы напряжены лишь от общества гребаного дьявола и его команды. К слову, этот дьявол уже наполнил свой второй стакан виски - ровно по высоте одного кубика льда. Сидя у иллюминатора в соседнем с Коннором кресле, он пьет алкоголь огромными глотками и наблюдает за тем, как Грег уставился на меня со своего собственного места.

- Я даже не знаю, с чего начать, - признается Грег, его зеленые глаза сосредоточены на мне, словно я гребаная мишень.

Я тру затылок и произношу:

- Вы можете спросить меня о чем угодно, - я не могу смотреть на своего отца, который сейчас в паре метров от меня, прямо на фиг здесь. Мы не находились так близко друг к другу уже несколько лет.

- Я могу придумать сотни фраз для начала этого разговора, - вставляет мой отец, раскачивая стакан с виски. Вместо того, чтобы встретиться с ним взглядом, я смотрю на Коннора рядом с отцом, его выражение невозможно разобрать, парень просто сидит и попивает красное вино. Ему легко находиться рядом с этими мужчинами, которые вдвое старше его самого, однако от Коннора исходит гораздо большая гребаная уверенность, чем от любого из них.

И вот теперь я вынужден находиться в этом кругу. Я больше не в своей стихии. Я попал в проклятое королевство Коннора и гадаю, запечатлевает ли он меня сейчас в своей голове. Как я делал с ним еще в Теннесси.

Глаза Грега ни на минуту ни покидают меня.

- У меня есть своя фраза на этот случай, Джонатан, - его челюсть сжимается, и он добавляет: - Я позволил сопровождать мою дочь в поездке в честь празднования ее шестнадцатилетия, - его голос прерывается, словно мужчина закипает изнутри. - Я оказал тебе доверие, а ты наплевал на меня.

Я не перебиваю его. Вдыхаю через нос и пытаюсь оставаться настороже.

- Я хочу знать, - говорит Грег, располагая ладони на коленях, - избегал ли ты меня последние два с половиной года, потому что знал, что поступал неправильно.

- Нет, - говорю я, и моя грудь раздувается от неистово бушующих эмоций.

- Говори, Рик, - произносит мой отец, по-прежнему сидя у иллюминатора. - Он заслуживает от тебя чего-то большего, чем безучастное "нет".

Я провожу рукой по волосам. Этот момент так сильно воздействует на меня, что мышцы на груди и бицепсы напрягаются, когда я кривлю лицо в гребаной гримасе. Интересно, кажется ли со стороны, что я злюсь на Грега. Знаю, меня сложно прочитать. Знаю, что люди видят лишь мрак в моих чертах лица.

Но правда в том, что сейчас меня волнует мнение Грега обо мне. Возможно год назад, я бы сказал ему: верь, во что хочешь. Меня это не волнует. Но я не хочу, чтобы Дэйзи пришлось выбирать между мной и ее родителями. Я не хочу эту чертову головную боль. Потому пытаюсь поступить правильно.

- Я никогда не пересекал черту, будучи ее другом, - начинаю я. - Так что нет, я никогда намеренно не избегал вас из-за Дэйзи.

Я избегал вас, потому что вы дружите с моим отцом, которого я хотел бы никогда больше не видеть.

Могу сказать, внутри Грег негодует. Он тяжело дышит.

- Прекрати нести херню. Ты был ей больше, чем просто другом.

Я слишком истощен, чтобы наклониться вперед и начать кричать. И возможно, это на хрен к лучшему.

- Нет, не несу херню. Я никогда не целовал ее до этой поездки в Париж, - говорю я, открывая ему истину.

Грег все еще идет в наступление.

- Помоги мне поверить тебе, Рик. Я работаю восемьдесят часов в неделю. У меня нет времени на прения из-за дочери, но я хорошо осознаю, сколько времени, она провела с тобой. И я осознаю так же отлично, что она запала на тебя.

- Почему тогда вы не сказали ей отвалить от меня? - спрашиваю я, раскидывая руки в стороны. - Если вы думали, что я оказывал на нее плохое влияние, тогда почему позволяли зависать со мной так чертовски долго?

Он шумно выдыхает.

- Саманта не волновалась о тебе, но я помнил тебя юным мальчиком. Ты был крепким и сильным и никогда не причинил никому вреда, даже Джонатану.

Мой отец улыбается на это и поднимает свой напиток. Его глаза встречаются с моими, и я вижу в них гребаный блеск гордости. Словно я так же силен, как и он.

Мой желудок скручивает.

- Из всех моих четырех дочерей Дэйзи самая безрассудная. Она никогда не сидит на одном месте. Даже будучи ребенком, она всегда находила способы умыкнуть из дома, когда ее мать или няня отворачивались на минутку. А ты появился в ее жизни как раз в то время, когда наша семья переживала публичный скандал.

Все остальное я понимаю без слов.

- Вам нравилось, что я мог поспевать за ней, - осознаю я. - Вы хотели, чтобы я был ее гребаным телохранителем, и вы никогда не думали, что я буду достаточно глуп, чтобы пересечь эту линию, - не важно, как сильно старалась флиртовать со мной Дэйзи, не важно сколько она меня дразнила, Грег верил, что я не буду реагировать на всю эту хрень. Я пресекал ее попытки каждый раз.

Но не устоял.

Не смог.

Потому что влюбился в нее.

Он кивает единожды.

- Все это время я беспокоился, что ты оттолкнешь ее, и она будет разрушена в результате этого разрыва, но я никогда по-настоящему не думал, что ты вступишь с ней в отношения, - он прерывисто выдыхает. - Это было наивно с моей стороны.

Я качаю головой. Как мне изменить его мнение о себе? Я не знаю. Я на хрен не знаю. Я снова провожу рукой по волосам, ощущая тяжесть в груди.

- Я не такой, как ее бывшие парни, - говорю я. - Я с ней не из-за... - блядь. Не могу закончить мысль.

Грег смотрит на меня так, что от этого становится неловко.

- Секса, - заканчивает за меня мой отец. - Не нужно ходить вокруг да около.

Грег закатывает глаза.

- У тебя нет ни одной дочери, Джонатан.

- И слава богу за это.

Коннор, кажется, веселится, наблюдая за этой беседой. Он откидывается на спинку кресла и попивает вино.

Грег немного меньше злится, но его плечи по-прежнему напряжены и онемелые.

- Позволь мне помочь вам разобраться, Грег, - говорит мой отец. - Мне будет проще задавать сложные вопросы.

Нет. Блядь, нет. Тем не менее, я не могу схватится на ноги и уйти. Я остаюсь приклеенным к этому чертовому креслу, а мои глаза бросаются к блестящему подносу на стеклянном приставном столике. Избегая взгляда моего отца еще раз. Самолет вздрагивает, когда мы пролетаем через облако.

Мой отец поднимается и хватается за спинку кресла Грега, пока не заканчивается зона турбулентности.

- Разве ты не думал о Дэйзи в сексуальном плане, когда ей было пятнадцать? - начинает папа.

Мою грудь переполняет злость.

- Иди на хуй.

- Я приму этот чрезмерно грубый и раздражающий ответ за "да", - говорит отец, делая глоток виски.

Я сердито смотрю на него.

- Нет. У меня не было ни малейшего намерения... - я прерываю себя и смотрю на Грега.

- Веди себя так, словно ее отца нет в этой комнате, - советует папа.

Это на хрен невозможно. Он в паре метров от меня.

- Послушайте, - говорю я. - Дэйзи великолепна, но я старался не думать о ней в этом ключе.

- Старался? И потерпел неудачу? - спрашивает мой папа.

- Почему ты подвергаешь меня чертовому судебному разбирательству, отец? - отвечаю я.

Его брови поднимаются, выражая искренний шок.

- Так ты все еще считаешь меня своим отцом? Это забавно, принимая во внимание то, что за последний год ты принял лишь один мой звонок, - прежде чем я успеваю снова послать его на хуй, он спрашивает: - Ты дрочил, представляя себе ее?

- Нет, - рычу я. Несколько раз. Один из них был недавно. Но ей было уже восемнадцать. Часть меня всегда будет ощущать себя виноватой в этом.

- Этого достаточно, Джонатан, - вставляет Грег. Его взгляд реально смягчается, когда он смотрит на меня, отмечая, каким раздраженным я становлюсь. Мои руки сжаты вместе в огромный кулак, а горький, неприятный вкус появляется во рту.

Грег спрашивает:

- Сколько продлились твои самые длительные отношения, Рик?

- Несколько месяцев, может быть четыре.

Грег вздыхает.

- Ладно, вот что я думаю. Я верю, что ты не был с моей дочерью до поездки в Париж, но это не означает, что я одобряю ваши с ней отношения. Тебе по-прежнему двадцать пять, и возможно через десять лет разница в возрасте не будет казаться столь существенной, но только что сказанные тобой слова заставляют меня считать, что ты продержишься с ней еще три месяца. Ты говоришь, что видишь в ней не только секс, но я не настолько наивен, - он выдерживает паузу и добавляет: - Она отдала тебе свое сердце, и если ты собираешься дать ей в ответ нечто меньшее, чем свое, то лучше закончи все прямо сейчас. Понял?

Я киваю в ответ пару раз. Я не могу просто оставить все, как есть. Потому копаюсь внутри себя, пытаясь найти слова, чтобы изменить эту ситуацию.

- Я надеюсь, - говорю я, встречаясь взглядом с Грегом, - что однажды вы будете в состоянии увидеть, как сильно я люблю вашу дочь.

- Если ты останешься с ней достаточно долго, то у меня не останется выбора.

Это несомненно лучше, чем наше начало разговора. Он протягивает руку, чтобы пожать мою ладонь.

И данное предложение я ни за что, черт возьми, не отклоню.

Я собираюсь построить отношения с ее отцом, даже если это означает близость к моему собственному папе. Это жертва, которую я хочу принести тысячу раз.

Это нафиг я и называю любовью.

ГЛАВА 57

ДЭЙЗИ КЭЛЛОУЭЙ

Как в конце концов я оказалась в задней каюте самолета, наполненной всеми этими диванами, наедине с Ло и его отцом? Не имею ни малейшего понятия. Нам предстоит лететь еще два часа, и моя мама захотела пойти поговорить с отцом, потому все в некотором роде переместились. Думаю, Роуз сейчас объявляет нашим родителям о своей беременности.

Джонатан наливает стакан виски и садится на диван рядом с Ло, пока я растягиваюсь на другом диване, укрывая свои ноги украшенным моногамами одеялом. Вышивка в виде черных букв на нем гласит ХЕЙЛ. Я заплетаю свои волосы раз в двадцатый, скучая и волнуясь.

Из отрывков разговора я поняла, что мой папа хочет "узнать" Рика. Джонатан упомянул об этом, так что мой отец заставил его выйти из основной каюты.

Я бы присоединилась к ним, но там моя мать.

Так что лучше я останусь здесь.

Джонатан пристально смотрит на своего сына.

- Тебе нужно выслать отчет о продажах Хейлуэй Комикс к следующим выходным. Мне необходимо знать, не угробил ли ты еще все дело.

- Дела идут медленно, - отвечает Ло. - Я выпал на месяц из-за автомобильного путешествия.

- Это твоя долбанная вина, - опровергает Джонатан. - Сейчас ты управляешь бизнесом. Ты не можешь себе позволить уехать на месяц в отпуск.

- Коннор взял такой же перерыв от работы, - говорит Ло в свою защиту.

- И он руководит многомиллиардной компанией с тысячами сотрудников. А у тебя даже нет помощника. Иисусе, у тебя нет даже надоедливого ассистента, который бы бегал за кофе и травил тебе истории своей личной жизни, которые бы раздражали тебя до чертиков.

Вот почему Ло не ездит на семейные воскресные обеды с Лили. Его ругают и упрекают, а моя сестра остается в стороне или начинает вступаться за него. Так что я не виню Ло за то, что он время от времени пропускает эти встречи.

- Это называется инициативой, - говорит Джонатан, после того как глотает залпом полстакана виски, при этом даже не морщась. А затем его взгляд фокусируется на мне, осознавая, что я наблюдаю за ними. Он встает. - Дэйзи, думаю нам с тобой следует поговорить, - он садится на диван рядом со мной. - Лорен, ты не мог бы дать нам минутку?

Ло сильно хмурится.

- Зачем тебе с ней разговаривать?

Я никогда не общалась наедине с Джонатаном Хейлом. Не думаю, что мне это вообще нужно.

- Она встречается с моим сыном.

Ло не двигается. Ему двадцать четыре года, и его злость сейчас словно оружие. Видя ее я почти что хочу выйти из комнаты, но Ло на моей стороне в данной ситуации. Если уж на то пошло, то я должна желать сбежать от Джонатана, верно?

- Я бы хотел пообщаться с ней наедине, - повторяет Джонатан.

Я смущена. Не знаю, что сделать, потому что мой парень не разговаривает со своим отцом, так что даже мысль о том, чтобы выслушать Джонаната, ощущается словно предательство. Должна ли я быть с ним так же холодна, как и Рик? В знак солидарности? Я не знаю, как все устроено.

Это глубокие воды и для того, чтобы плавать в них, мне необходима помощь.

- Я не оставлю ее наедине с тобой, - восклицает Ло.

- Перестань вести себя, как мелкий...

- Если бы Рик узнал, что ты разговариваешь с ней наедине, он бы убил тебя. Так что считай, я оказываю тебе услугу, - Ло скрещивает руки на груди.

Джонатан закатывает глаза, а затем возвращает свое внимание ко мне. Я сажусь и подтягиваю колени к груди. Его взгляд опускается на мою футболку, и губы кривятся в подобии улыбки.

- Как давно вы с Риком встречаетесь?

- Чуть больше месяца.

Мне приходится напомнить себе, что я знаю Джонатана с тех пор, как была маленькой девочкой. Он крестный отец Поппи.

Джонатан наклоняет голову ближе ко мне.

- Твой отец, кажется, верит в это, но мать думает, что ваши отношения начались задолго до этого.

Я не удивлена, что мама не верит в это. Таблоиды выдвигали различные версии развития наших отношений.

- Она ошибается. Рик бы никогда не стал иметь дела с несовершеннолетней, - даже со мной.

- Знаю, - говорит Джонатан, удивляя меня. - У Рика много пороков: упрямство, вульгарная ругань, несговорчивость, - он смотрит на свой стакан. - Но он ясно дал понять, что не пойдет по моим стопам, - Джонатан снова выпивает.

Ло напрягается, сидя на диване и бросая на меня едва уловимый взгляд. Я знаю правду, о которой говорит Джонатан, как и все в моей семье, но сейчас все ощущается иначе.

Двадцать четыре года назад Джонатан вступил в связь с несовершеннолетней.

Мамой Ло.

Прессе даже не известна ее личность. И это спасло Джонатана от тюрьмы.

- Это все, о чем вы хотели спросить? - удивляюсь я. - Был ли Рик близок со мной до моего восемнадцатилетия?

- Это и вопрос о том, могла бы ты поговорить с Риком обо мне. Я бы хотел с ним пообедать на следующих выходных, пересечься. Ты тоже можешь приходить. Чем больше народа, тем веселее, - он почти что делает следующий глоток виски, но осознает, что стакан уже пуст. Однако Джонатан не встает, чтобы наполнить его снова.

Я бросаю взгляд на Ло. Не знаю, что тут сказать.

Лорен вдруг поднимается с противоположного дивана.

- Пап, я бы хотел поговорить с тобой наедине.

- Ну, мы все не можем иметь то, чего хотим, верно? Я говорил, что хотел бы пообщаться с Дэйзи наедине, и ты не позволил мне. Так что я, наверное, поступлю так же по отношению к тебе. Твое здоровье, - он поднимает пустой стакан.

И мое сердце уходит в пятки. Я никогда в жизни не присутствовала с этими двумя мужчинами наедине. И исходя из услышанного, предполагаю, что это к лучшему.

Ло поворачивает голову, его взгляд пронзает меня.

- Дай нам минутку, Дэйзи.

Я встаю, чтобы уйти, но Джонатон пресекает мой шанс на побег.

- Не будь смешной, останься. Мой сын не диктует, с кем я могу общаться.

Я замираю.

Ло хмурится.

- Я знаю, что ты делаешь. И это не сработает, так что просто перестань.

Джонатан приподнимает брови и откидывается на спинку дивана, его руки тянутся вверх. Он взмахивает ими.

- Прошу, Лорен, расскажи мне, что же я делаю. Просвети меня, ты же думаешь, я слабоумен.

Ло стискивает зубы.

Джонатан просто улыбается и говорит:

- Я жду.

- Ты не можешь использовать ее, чтобы добраться до Рика, - отвечает Ло. - Просто оставь Дэйзи в покое.

- Вот как? - спрашивает Джонатан.

Ло молчит.

Его отец выпрямляется на своем месте.

- Позволь мне преподать тебе урок, Ло, - говорит он, - когда пути к цели открываются перед тобой, то настоящие мужчины не пялятся на них, сжимая член в своей руке. Они используют эту возможность, не зависимо от того, сработает это или нет, - он указывает на Ло пальцем. - И я сделаю все, что только могу сделать, чтобы вернуть своего сына, так же, как я поступил бы и по отношению к тебе.

Слушая первую часть его речи я содрогнулась, но вторая часть вынудила меня пересмотреть свой взгляд на первую. Сейчас я вижу, почему не очень-то приятно иметь Джонатана Хейла в роли своего отца. Я не знаю, убежать ли или остаться и выслушать его.

Ло снова смотрит на меня.

- Иди, Дэйзи.

- Останься, - восклицает Джонатан, его голос становится резче после выпитого алкоголя. Взгляд обращается к Ло. - Ты охуенно ужасный слушатель.

- Ты знаешь, что я такой же слушатель, как и ты, - усмехается Ло. - Потому что если бы ты слушал хоть что-то из сказанного мною тебе или то, что говорил тебе Рик, то знал бы, что он возненавидит тебя, если ты втянешь ее во все это дерьмо. Он не простит тебя за это. Так что я помогаю тебе. Открой свои долбанные уши, - он разворачивается и хватает меня за запястье, дергая в сторону одной из спален самолета.

- Лорен! - орет Джонатан, но Ло просто закрывает дверь и запирает ее - реально берет и закрывает нас от своего отца.

Меня нервирует то, что он закрыл замок - Ло будто бы боится, что его отец бросится внутрь и сделает что? Холодок пробегает по моей коже, и я дрожу.

Ло опускает на меня взгляд и говорит:

- Есть около ста причин, почему я не хочу, чтобы ты встречалась с моим старшим братом.

- Я смогу с этим справиться, - говорю я. - Я и не ожидаю, что мои родители примут Рика с распростертыми объятиями.

Ло качает головой.

- Допрос с пристрастием в исполнении Грега не сопоставим с допросом моего отца, так что даже не пытайся.

Я осознаю, что сейчас впервые с тех пор, как Ло узнал о наших с Риком отношениях, нахожусь наедине с ним.

- Я люблю его, знаешь ли? Я встречалась со многими ужасными парнями, и он единственный делает меня счастливой.

Ло смотрит на меня в течение долгого времени, а потом стук в дверь прерывает тишину, вынуждая меня вздрогнуть. Ручка поворачивается. Мы оба замираем, и через секунду за дверью раздается резкий крик:

- На хрен впусти меня, Ло.

Я расслабляюсь, пока Ло отпирает дверь, и Рик быстро разглядывает черты лица своего брата, а затем поворачивается ко мне. Я слышу, как дверь закрывается, и Рик сразу же обнимает меня, прижимая к своей груди, а голову к моей макушке.

- Она оставалась с ним наедине? - спрашивает Рик у Ло.

- Нет, я был там.

- Вас было только двое?

- Ага, все в норме, - отвечает Ло. - Ничего не случилось.

- Тогда какого хрена я слышал, как отец орал твое имя во все легкие?

Я поднимаю взгляд, и темные глаза Рика фокусируются на его брате, но он по-прежнему держит меня, словно если отпустит, то может случиться что-то плохое.

- У нас возникли разногласия, - говорит Ло, садясь на край кровати. Он трет глаза, будто устал от всего этого.

- Из-за Дэйзи? - хмурится Рик. - Или из-за меня?

- Из-за вас обоих.

В глазах Рика вспыхивают смертоносные искорки.

- Ему нужно не втягивать ее в наше семейное дерьмо.

- Тебе нужно поговорить с ним, или он все-таки втянет ее в это.

- Блядь, - матерится Рик. Он глубоко вдыхает, а затем опускает на меня взгляд. - Ты в порядке?

Я киваю.

- Ага, - улыбаюсь ему. - Я принимаю все в тебе, помнишь? Это просто еще одна часть.

- Это не та гребаная часть, которой я хочу делиться с тобой когда-либо.

- Это что-то, на что все мы согласились, - встревает Ло, почти что улыбаясь. И тут крайне неожиданно под одеялами и кучей подушек что-то начинает шевелиться. Ло поворачивает голову и похлопывает, как я предполагаю, по чьим-то ногам.

Лили садится так, будто она восстала из мертвых, потирая свои глаза и потягиваясь. Ло наблюдает за ней так, словно он впервые увидел солнечный свет. Это вызывает у меня улыбку, потому что их любовь так очевидна, и она немедленно снимает все царящее в комнате напряжение.

Лили смотрит на нас и застенчиво улыбается.

- О, привет. Я что-то пропустила?

- Я разговаривала с папой Рика, - говорю я ей.

Ее глаза округляются.

- Что...

- Это было познавательно, - говорю я, пожимая плечами.

- Что за странный денек, - замечает Лили. Думаю, это слово отлично описывает данный день и нашу ситуацию. Она что-то шепчет Ло на ухо, и он кивает, шепча что-то в ответ, а затем они оба поворачиваются ко мне, их выражения становятся более серьезными и настоящими.

Ло кивает и говорит:

- Добро пожаловать в семью.

Слова ударяют меня в само сердце. Так долго я считала Ло частью своей семьи; даже несмотря на то, что у него был собственный отец, даже несмотря на то, что он - Хейл, он всегда чувствовал себя дополнением Лили. Кэллоуэй.

Сейчас я начинаю думать, что возможно, все это время дела обстояли совершенно наоборот, а я была столь узколобой, что не видела этого. Лили всегда была частью его семьи.

Хейл.

Они, в некотором роде, люди с изъяном.

ГЛАВА 58

РИК МЭДОУЗ

Мы пережили этот чертов перелет. Еще одно достижение, которое я могу добавить в один список со своими восхождениями - даже несмотря на то, что Саманта Кэллоуэй не может переносить меня на дух.

У меня за спиной Дэйзи игриво кусает мое плечо, спускаясь по трапу самолета на пустынную взлетно-посадочную полосу частных рейсов. Мы выходим последними.

Я оглядываюсь на Дэйз, и она улыбается такой чертовски ослепительной улыбкой, что трудно не улыбнуться в ответ.

- Выглядишь счастливой, - говорю я.

- Я не просто счастлива, - отвечает она мне. - Я охуенно счастлива.

Я целую ее в макушку и ступаю на цементное покрытие аэропорта. Пасмурное небо царит над нами. Мы следуем за родителями и друзьями к двум припаркованным недалеко черным Escalade и одному лимузину. Ноула, водитель семьи Кэллоуэй, открывает дверцу Escalade.

- Еще раз поздравляю, Роуз, - произносит Саманта, целуя дочь в щеки. - Если Коннор будет слишком занят, чтобы пойти на одну из встреч с врачом, звони мне. Я с удовольствием пойду с тобой.

Роуз натянуто улыбается ей, что стандартно, учитывая вежливость Роуз. А затем ее мама исчезает внутри Escalade.

Грег обнимает Коннора и забирается следом за Самантой в машину. Их авто отъезжает первым, и Коннор обращается к Роуз:

- Я не пропущу ни одного приема у врача.

- Слава богу, - она облегченно вздыхает.

- Слава мне, дорогая.

Она бросает на него сердитый взгляд, а он смотрит на жену, словно наслаждается тем, что ведет ее к своему лимузину, где очевидно жестко оттрахает. Я просто качаю головой, а потом разворачиваюсь к брату.

- Мы с Дэйзи вызовем такси.

- Чушь собачья, - говорит мой отец, замирая на месте. Он подходит ко мне, а затем жестом указывает своему водителю, Андерсону, открыть заднюю дверь своего Escalade. - Я направляюсь в Филли. И могу подкинуть вас обоих к вашему жилому комплексу.

Дэйзи наблюдает за моим выражением лица, но я качаю головой в ответ на предложение отца.

- Это сэкономило бы деньги и время, - произносит отец, не выдавая никаких эмоций. С его лица не сходит полуулыбка, напоминающая мне Ло.

Мой брат, Лили, Коннор и Роуз просто стоят и наблюдают за этим разногласием, ожидая, что я приму гребаное решение.

Так что я не раздумываю долго.

- Спасибо за предложение, но я вызову долбанное такси.

Однако по факту я не успеваю даже достать свой телефон. Так как прямо в этот момент на взлетно-посадочную полосу выезжает еще одна машина. Как только я могу ее разглядеть, мое лицо напрягается, а плечи замирают, тогда как сердце уходит в пятки.

- Что... - голос Дэйзи полон страха.

Автомобиль останавливается возле Escalade, синие маячки молчаливо мигают на крыше. Из авто появляется полицейский офицер, его взгляд направлен на меня, подтверждая мое предчувствие.

Меня заберут в тюрьму.

- Что происходит? - спрашивает Ло, глядя на отца в поиске ответов.

Мой отец хмурит брови, и его выражение лица свидетельствует о замешательстве. Он ничего не знал об этом. Офицер приближается ко мне, шагая ровным уверенным шагом, и Дэйзи хватается за мою руку, отказываясь отпускать.

- Дэйзи, - зовет Роуз, выступая перед ней, но Коннор тянет свою жену за руку подальше от сестры.

- Лили, забери отсюда Роуз, - приказывает он.

- Ричард... - возмущается Роуз.

- Позволь мне позаботиться об этом, - говорит он спокойно. Роуз отступает, и Лили, как и сказал ей Коннор, хватает сестру за руку и притягивает к себе, подальше от всей происходящей херни.

- Что происходит? - спрашивает мой брат у офицера.

Он отвечает, останавливаясь прямо передо мной.

- Рик Медоуз?

- Ага, - я не знаю, почему он спрашивает я ли это. Он и так это знает.

И затем офицер вынимает наручники, и я слышу звук закрывающейся дверцы авто. Поднимаю взгляд и вижу еще одного идущего к нам офицера.

Я тут же отталкиваю руку Дэйзи.

- Тебе нужно пойти с Коннором, - говорю ей. Он уже идет навстречу Дэйз, чтобы забрать ее домой.

- Нет, - она несколько раз качает головой, и думаю, мы оба знает, в чем дело и куда все идет.

- Да, - рычу я. - Это не подлежит чертовому обсуждению. Ты поедешь с ними домой. Увидимся позже.

- Но ты же не сделал ничего плохого, - говорит она мне, слезы выступают на ее глазах. Коннор опускает руку ей на плечо, начиная направлять в сторону лимузина. - Ты не сделал ничего плохого!

Это на хрен неважно.

- Рик Мэдоуз, - говорит первый офицер, игнорируя Дэйзи, - вы арестованы за изнасилование...

Дэйзи разражается слезами.

- Нет! - кричит она, словно кто-то пронзает ей сердце. Мое лицо искажает боль, когда смотрю на нее, зная, что она винит себя за мой арест. Но это не ее чертова вина.

- Вы имеете право хранить молчание... - я не могу больше расслышать ни слова. В ушах гудит. Все счастье, что я видел в выражении Дэйзи, умирает в это гребаное мгновение. Она пытается броситься ко мне, но Коннор обхватывает ее за талию, останавливая. Она всхлипывает, и я ничего не могу поделать, мать вашу так. Я просто должен стоять здесь, наблюдая.

Я стискиваю зубы так сильно, что моя чертова челюсть болит. Офицер движется мне за спину и агрессивно хватает мои руки, сводя их вместе. Мои болезненные мышцы горят, когда он надевает наручники сперва на одно запястье, а затем на второе.

Я довольно таки уверен, что знаю, кто вызвал копов и подал иск. Женщина, которая не могла встретиться со мной взглядом в течение почти всего полета. Женщина, которая угрожала мне тюрьмой в спальне Дэйзи.

- ... в суде. Вы имеете право на адвоката...

- Он на фиг ничего не сделал!

Это уже не слова Дэйзи.

Это кричит мой брат. Он защищает меня. Мой желудок скручивает, сильные эмоции переполняют настолько, что не могу ни заговорить, ни пошевелиться.

- Если вы не можете позволить себе адвоката, он будет назначен вам...

Офицер не останавливается, даже на слова Ло. Второй коп подходит ко мне спереди, чтобы проводить к полицейскому авто.

- ЭЙ! - восклицает Ло, почти теряя контроль над собой. - Вы меня на хрен не слышите?! - он ступает между машиной и вторым офицером, блокируя.

- Ло, - перебиваю я, мое сердце бешено колотится. Я на фиг сильнее боюсь за него, даже притом что в наручниках я. Моему брату точно не нужно оказаться в тюрьме вместе со мной.

Второй офицер бросает на Ло раздраженный взгляд.

- Вам нужно отступить, или нам придется арестовать и вас.

- Он - хороший человек!

Мой отец все еще здесь.

- Лорен, не будь идиотом, - он заступается за Ло, присоединяясь к нему возле Escalade.

- Какими уликами вы руководствуетесь, арестовывая его? - усмехается Ло офицеру.

- Вам нужно отойти в сторону, сэр, - повторяет второй офицер.

- Ло, - говорю я, инстинктивно пытаясь подойти к нему, дотянуться до него, двинутся в его гребаном направлении. Он так далеко сейчас от меня. Но меня дергают за наручники, останавливая.

- Значит, думаю, вам придется просто арестовать и меня, - говорит Ло, его взгляд сочится яростью. - Потому что я не сойду с чертова места.

Гребаный ад. Я вырываюсь из хватки первого офицера.

- Ло, просто на хрен остановись! - вскрикиваю я. Наш отец подходит к нему, прежде чем я успеваю сделать это. Он берет Ло за руку и тянет в сторону, с дороги копов.

А затем первый офицер толкает меня наземь так, что мое чертово лицо сильно ударяется об асфальт. Боль пронзает мое тело.

- Сопротивление при аресте, - произносит первый офицер.

- Не глупи! - орет наш отец на брата.

Я стискиваю зубы, и офицер прижимает колено к моей спине. Он что-то говорит мне о том, чтобы я оставался в данном положении, но я в любом случае не способен пошевелиться. Шершавый гравий вжимается в мою щеку, когда пытаюсь повернуть голову и увидеть Дэйзи. Она стоит на коленях, а Коннор у нее за спиной, что-то шепча ей на ухо.

Дэйзи плачет, словно это конец для нас двоих. Ее горе порождает боль от тысячи невидимых ножей в моем животе. Офицер полиции дергает меня, резко поднимая на ноги и толкая к машине. Я прохожу мимо отца и брата.

Ло снова делает шаг вперед, собираясь вмешаться.

Я качаю головой.

- Ты не сделал ничего, - говорит он, его глаза покраснели, а скулы заострились, словно сделаны изо льда.

Я киваю ему, поддаваясь принуждению двигаться вперед к машине с мигалками. Я не могу разговаривать. Не могу сказать даже гребаного слова.

До тех пор пока не забираюсь на заднее сиденье машины, пока дверь не захлопывается за мной, а шины не начинают шуршать об асфальт. И тогда я кричу.

Все эмоции, которые сдерживал ради брата и Дэйзи вырываются наружу. Я мог бы пнуть дверь. Мог бы ударить что-то, но мои руки скованы. Так что вместо этого я кричу, высвобождая ту боль, что разрывает меня на части изнутри.

Я только что покорил Тройную Корону Йосемити.

Только что осуществил мечту всей своей жизни.

У меня была Дэйзи.

Я был пиздец как счастлив.

И вот я здесь.

В наручниках.

Арестован.

Еду в тюрьму.

Я еду в тюрьму.

ГЛАВА 59

РИК МЭДОУЗ

Они все еще не внесли за меня залог. Я сижу один в камере предварительного задержания, а мои нервы сдают каждый раз, как один из копов проходит мимо. Я ожидаю, что они поведут меня на снятие отпечатков пальцев и фотографирование у стены с ростовкой.

Нормативно-обоснованное изнасилование.

Изнасилование.

От этого я ощущаю себя физически больным. Я бы предпочел быть обвиненным в убийстве. В горле жжет, и я прижимаюсь затылком к бетонной стене, молчу и пытаюсь отключить все чувства. Я не знаю, что произойдет дальше. Не знаю, сколько доказательств Саманта может попытаться использовать против меня. Какие лжесвидетельства она может купить? Но уж точно она попытается выставить меня как преступника. И не думаю, что мне удастся разрешить это дело одной встречей. Кажется, мне светит тюремный срок.

Я вспоминаю все камеры и вспышки, мимо которых проходил по пути сюда от полицейского авто, вспоминаю все те вопросы, что мне орали репортеры.

- Рик?! Ты невиновен?!

- Рик?! Ты виновен?!

- Какие доказательства имеются у властей простив тебя?!

А затем я вошел в участок и был заперт в камере. Я пиздец как ненавижу тот факт, что слово "изнасилование" будет значиться в заголовках журналов, рядом с моим фото. Тошнота разливается по моему телу, но меня и так уже стошнило один раз. Зажмуривая глаза, я, черт побери, глубоко вдыхаю.

Все будет хорошо, мой друг.

Даже долбаные волшебные слова Коннора не могут распутать этот клубок боли у меня в груди.

- Рик Мэдоуз?

Мои глаза открываются. Офицер остановился возле моей камеры, прерывая мои мысли. Мой желудок все еще скручивает. Я не двигаюсь, просто сижу на скамье даже когда полицейский отцепляет связку ключей с ремня и вставляет один из них в замок. Вероятно, за меня внесли залог.

Офицер толкает дверь камеры, открывая. Я собираюсь встать, но он говорит:

- Кое-кто пришел повидаться с тобой.

Я остаюсь сидеть на скамье, мои конечности превращаются в камень, как только человек появляется в поле моего зрения, застегивая пуговицы на своем пиджаке. Передо мной стоит мой отец.

Мой чертов папаша.

И его взгляд так же напряжен, как и мой.

На его подбородке видна щетина, темно-каштановые волосы и чертовы глаза точь-в-точь как мои.

Я более похож на него, чем мой брат. Но Ло как-то сказал, что лучше выглядеть как чертов Джонатан, чем находиться рядом с ним, действовать как он, чем все то, что выпало на долю Ло.

Но если бы брат был здесь, он бы хотел, чтобы я вел себя сейчас хорошо. Он бы хотел, чтобы я приберег свои возмущения, оставив их на потом. Там в Юте он спрашивал, смогу ли я сделать это. Я сказал ему правду. Я не знаю. Часть меня хочет попытаться. Но другая часть хочет оттолкнуть Джонатана так охуенно далеко, как это только возможно.

Но эта часть меня сильнее второй.

- Вы можете закрыть чертову дверь, - говорю я офицеру.

Мой отец наклоняет голову.

- Не веди себя как мелкое дерьмо. Прямо сейчас ты сидишь в камере.

- Я никогда не просил тебя на фиг приходить сюда, - отвечаю я.

- Но я здесь, Рик. И я никуда не уйду. Хочешь ты того или нет, у тебя сейчас нет выбора, - и потом отец входит в тюремную камеру. - Можете дать нам несколько минут? - спрашивает отец офицера.

- Мне придется закрыть вас здесь.

Я ожидаю, что отец вытащит пачку денег и подкупит или пригрозит офицеру, но вместо этого он просто кивает и говорит:

- Все в порядке.

Я хмурюсь, наблюдая за тем, как коп закрывает меня в камере с отцом, и мой папа не смущается и не стыдится быть здесь. Он просто встает напротив меня, опустив руки в карманы своих черных слаксов.

После громкого удара закрывающейся двери, полицейский исчезает в темноте коридора.

Почему ты вообще на хрен здесь? Следовало бы спросить мне. Но я будто бы возвращаюсь в тот загородный клуб, становлюсь молчаливым, полным ненависти, семнадцатилетним парнем, и неважно, как сильно я хотел бы отпустить это воспоминание.

- У меня есть команда адвокатов, готовых разрешить этот беспредел, - говорит он. - Они позаботятся обо всем. Тебя выпустят отсюда минут через пятнадцать.

Я открываю рот, чтобы сказать ему, что не желаю его помощи, но отец перебивает меня.

- Ты - мой сын. Я не знаю, сколько гребаных раз мне нужно это тебе напоминать - словно Сара выжгла мое имя в твоей голове.

Моя челюсть сильно сжимается. Я не хочу воскрешать все эти вопросы. Не хочу слышать, что он называет ее сучкой или кричит о том, что она промыла мне мозги. Я просто хочу сидеть на этом долбаном месте и винить самого себя.

- Рик, - произносит он мое имя так, словно оно что-то значит для него. - Чего ты хочешь от меня? - он раскидывает в стороны руки, его ладони раскрыты, словно отец открывает себя для меня, словно он так чертовски сильно пытается все исправить. - Или я просто бросаю тебе невидимый мяч? Не так ли? Фактически я ничего не могу на хрен сделать. Ты решил, что больше не хочешь иметь отца.

Что-то щелкает во мне.

- Перестань вести себя так, словно все это твой благородный способ вернуть себе сына, - рычу я, поднимаясь на ноги под действием разгорающейся ярости. Я указываю на него. - Ты никогда не хотел вернуть меня в свою жизнь просто так.

Он хмурится и явно искренне смущается.

- Тогда в чем состоит мое истинное намерение? Прощу, просвети меня, черт возьми.

Мой желудок пронзает боль. Я не хочу вести эту беседу. Я даже не хочу его видеть.

- Просто убирайся из моей гребаной жизни! - я провожу рукой по волосам, дергая за пряди. - Уходи на хрен!

Он даже не вздрагивает.

- Ты злишься на меня. Я понимаю это.

- О, реально понимаешь?! - я просто продолжаю качать головой, ощущая как болит шея. - Ты смешивал меня с дерьмом годами. Ты срал на Ло. А сейчас хочешь быть моим отцом? Охуенно удобно. Моя мать подпортила твою репутацию, мир узнал мое гребаное имя и отношение к тебе, и сейчас, сейчас ты хочешь сказать "это мой сын, все верно. Посмотрите на него. Он - мой." - Я указываю пальцем на отца. - Иди ты на хуй!

- Я всегда хотел быть твоим отцом...

- ЛЖЕЦ! - кричу я на все легкие, мое горло жжет. - Ты - чертов лжец! Если ты хотел видеть меня своим сыном, тогда почему ты предпочел защитить себя?! Ты решил спрятать меня, чтобы спасти свою ебаную репутацию! Так что расскажи мне, папа, какого черта я должен испытывать к тебе что-то иное, кроме ненависти?

Он отводит взгляд, и это добивает меня.

- А теперь, - продолжаю я, раскидывая руки. - Ты готов сделать что угодно, лишь бы вернуть меня на твою сторону. Ты хочешь, чтобы я предстал перед СМИ и рассказал им, что ты никогда бы не стал соблазнять моего младшего брата. Что подобный поступок не свойственен твоей долбаной натуре, - я закипаю заживо, моя кровь струится по венам с бешеной скоростью. - Десять лет прошло, папа, а ты хочешь, чтобы я снова защищал тебя. Вот причина, по которой я тебе нужен. Я - тот, кого ты можешь использовать, когда возникает гребаная необходимость.

Он просто напряженно смотрит на меня, не двигаясь с места, и в его глазах таится что-то глубинное, нечто незнакомое. Что-то грустное.

Я делаю шаг навстречу, тыкая пальцем себе в грудь.

- Ты не можешь больше использовать меня. Я не буду сыном, который постоянно тебя защищает, выставляет тебя в положительном свете, когда по факту ты гребаный злодей, - я с трудом дышу, пытаясь наполнить легкие воздухом.

Не отрываю от отца свой сердитый взгляд.

- Ты закончил? - спрашивает он грубо. Он принимает мое молчание за ответ. - Возможно, тебе следует вспомнить, Рик, что я никогда не просил тебя говорить что-либо обо мне перед медиа. Этого никогда даже и близко не случалось, и если ты продолжишь так думать, значит это твое собственное заблуждение. Не мое, - он переминается с ноги на ногу, но не отводит взгляда. - Я могу жить с этими обвинениями. Но не могу жить с осознанием того, что теряю тебя и Лорена. Я бы умер, защищая вас двоих, и если ты не можешь этого понять, значит я не знаю, что еще могу сделать, чтобы показать тебе это.

Он не говорит, что сожалеет о том, через какой ад меня провел. Что сожалеет о том, что отталкивал моего брата, что ежедневно кричал на него, словно он был чертовым неудачником.

- Почему ты не можешь просто извиниться? - спрашиваю я. - Почему ты не можешь признать, что облажался?

- Потому что это не так, - отвечает он мне, прожигая дыру в моей груди. - Я принял сложное решение тогда, и если бы сегодня был снова скован в тех же обстоятельствах, то поступил бы так же. Если бы я не солгал о тебе, Рик, тогда пришлось бы принять альтернативу. А она состояла в признании того, что отправило бы меня в то место, где ты находишься прямо сейчас, - он указывает рукой на камеру. - И где бы тогда оказался Лорен?

Мой желудок падает, когда думаю о брате, зачатом от обвиненного в изнасиловании отца. Наш папа оказался бы в тюрьме, а мой брат... рожден от матери, которая его не хотела. Оказался бы он в приемной семье? Или Джонатан отдал его на воспитание Грегу Кэллоуэй? Они и тогда были бы гребаными друзьями?

- Я люблю тебя, - говорит он мне. - Я всегда тебя любил. Неважно, веришь ты этому или нет. Я здесь не из-за ложного предлога. Я не хочу, чтобы ты защищал меня перед СМИ. Не хочу твоего прощения. Я просто хочу, чтобы ты был в моей жизни. Я хочу назад своего сына. И если это означает, что при каждой нашей встрече мне придется выслушивать твои оскорбления, то так тому и быть. Но лучше иметь это, чем совсем ничего, - он шире раскидывает руки. - Как ты решишь, Рик.

Я провожу рукой по волосам. Мне хочется ему верить. В глубине души я хочу, чтобы все это закончилось, и хочу иметь гребаного отца, коим по его словам он жаждет быть. Но под этой несомненно испорченной любовью кроются годы и годы боли. Как изгнать их?

- И как по-твоему я должен принять тебя? - спрашиваю я, мой голос звучит низко.

- Спроси меня о чем-угодно. Обещаю, что буду честен, даже если мне не понравятся твои чертовы вопросы.

Я не знаю, почему именно сейчас осознаю, что все те моменты, когда использовал матерные слова, был похож в этом на отца. Важно ли это? Передалось ли мне это от него? Он был рядом со мной достаточное количество времени, чтобы повлиять на меня. Даже несмотря на то, что он лгал обо мне, все равно отец был рядом, пытаясь стать частью моей жизни.

Я осматриваю камеру, металлический туалет, раковину, нары за спиной отца, грязную цементную стену за мной. Отец дает мне перерыв.

Глядя на свою семью, я всегда видел все в черно-белых тонах. Но возможно, есть серые моменты, возможно, не существует лишь верного и ошибочного решения. Есть просто выбор, который навредит моему брату и тот, который ранит меня.

- Почему я вообще здесь? - спрашиваю я, нуждаясь в том, чтобы кто-то подтвердил мои подозрения.

Он скребет пальцем по решетке, раздражение вспыхивает в его глазах.

- Это случилось по вине Саманты Кэллоуэй. Очевидно, она написала своему другу во время нашего перелета, чтобы тот вызвал копов. Она вышла немного за рамки нормального гнева, - он бросает на меня взгляд. - Ее дочери все немного сумасшедшие, так что ты, вероятно, знаешь, что они это от кого-то да унаследовали.

- Она вызывала чертовых копов, чтобы арестовать меня, - отвечаю я. - Это не сумасшествие, это...

- Это безумие, - настаивает он.

- Это лажа.

- И это тоже, - говорит отец. - Но чего ты ожидал, тогда как тыкал свой член вокруг ее дочери, когда ей было пятнадцать, а тебе двадцать два.

Я раздраженно смотрю на него.

- Я не...

- Я знаю, - говорит он. - Как и Грег, я тебе верю, сынок. Но Дэйзи - их младшая дочь, последняя вылетевшая из гнезда птичка. Ты зашел на чертову территорию Саманты, - он проверяет время на наручных часах. - Как я и говорил, вскоре ты выберешься отсюда. Она подала несколько ложных обвинений, которые удержат тебя здесь максимум еще на десять минут.

- Но все равно меня оформят.

Он кивает.

- Так они подстраховываются. Уверен, они захотят снять твои отпечатки пальцев в течение следующего получаса, - я с легкостью складываю два и два. Он говорит, что я буду на воле до того, как они смогут меня оформить. Отец улыбается, зная, что я все понял.

- Я сопротивлялся во время ареста...

- Я поговорил с офицером. Они не зафиксируют это.

Я вдыхаю через нос, мое сердце колотится быстрее. Не знаю почему, но вдруг я чувствую себя охуенно изумленным. Я осознаю, что рад его присутствию здесь. Но что печально - я не хочу себя так чувствовать. Мне больше по душе злость. Почему я должен ненавидеть хорошие стороны этого человека? Моя мать, думаю, она на хрен приучила меня к этому. Каждый раз, как я думал о брате с положительной стороны, она разбивала это восприятие, фокусировалась на плохом так, что я тоже начинал видеть все так же, как и она.

Отныне я не могу больше так поступать.

Я тру затылок.

- А как же на счет Ло? - спрашиваю я у отца, не желая закрывать данный вопрос.

- А что с ним?

- Ты пиздец как ужасно к нему относишься, - говорю я, глубоко вдыхая. - Твое обращение к нему вызывает у меня тошноту. Ты втаптываешь его в землю, а он все равно возвращается к тебе, как раненный пес. Я не могу находиться рядом с тобой, когда ты так с ним обращаешься, - я бы предпочел, чтобы и Ло не общался с ним, но мы уже это проходили и взгляните, к чему пришли. Ло любит нашего отца, и он все равно будет к нему льнуть, даже если это его убьет.

Мой папа рассеяно расстегивает и застегивает застежку на своих часах Rolex.

- Он - не ты, Рик. Он бросил колледж. Он даже не может составить резюме. Он сам втаптывает свою жизнь в грязь, и если это означает, что я немного жестче с ним, то так тому и быть. Но я не собираюсь на хрен смотреть, как он продолжает губить свой потенциал.

- Так скажи ему об этом, как нормальный человек! - кричу я. - Перестань говорить ему, что он гробит свою жизнь.

- Дело не в Лорене. Сейчас разговор идет о тебе и мне, - возражает он, сменяя тему. Словно этому разговору здесь не место и не время.

К черту его.

- Если ты любишь Лорена, как говоришь, ты поддержишь его стремление не пить и перестанешь дразнить его при каждом удобном случае.

Он раздраженно смотрит на меня.

- Если бы я не мотивировал его, он бы не пришел к тому, где сейчас находится. Это и есть любовь. Ты поймешь это, когда у тебя будут собственные дети.

Ни за что на свете, я не стану растить своих детей подобным образом. К черту.

Я смотрю на своего отца в течение длительного мгновения. Он никогда не изменится. Он так офигенно верит в свою правоту. Так что вопрос в том, приму ли я его таким, какой он есть, или попытаюсь напрочь забыть о его существовании.

Он еще сильнее открывает передо мной эту дверь.

- Ты готов похоронить эту чушь между нами, или все еще хочешь держаться за хреново прошлое?

Я снова замираю. Прилипаю к полу посреди камеры. У меня на языке не крутится ни одной резкой реплики. Именно такие слова слетают с моих уст чаще всего.

Хочешь ли ты держаться за хреново прошлое?

Я будто бы проживаю все снова. Тот момент, когда мой папа бросает маму. Когда я лгу в течение нескольких лет о том, кем являюсь. Когда чувствую себя потерянным, не понимающим, кто я такой.

Но боже, сколько всего есть у меня на данный момент. Бля, у меня есть больше, чем я когда-либо смел мечтать.

У меня есть девушка, которую люблю.

Есть брат.

Мать, которая любит меня, даже несмотря на ее ошибки.

У меня есть отец, который хочет быть рядом ради меня... Я поднимаю на него взгляд. Он здесь ради меня.

И я - Рик Мэдоуз. Я - альпинист, практикующий сольные восхождения. Я - знаменитость. Я - чертов спонсор для алкоголиков. У меня есть личность, я знаю, кто такой. И никто не заберет у меня этого.

Я снова поднимаю взгляд на отца и хочу увидеть в нем злодея, но думаю, возможно, все это время злодеем был я сам. Потому что не оставлял прошлое в прошлом, не осознавал, что он тоже человек и может совершать ошибки. Я не знаю, готов ли прямо сейчас ему все простить, но он и не просит меня об этом.

Он дает мне все то чертово время, в котором я нуждаюсь.

Я глубоко вздыхаю и говорю:

- Я никогда не мог увидиться с тобой с глазу на глаз.

Он кивает.

- Я бы предпочел драться с тобой во время каждого воскресного обеда, чем снова разговаривать, - он пожимает плечами. - Это гребаная правда.

- Так ты любишь меня настолько сильно?

Чертовы слезы наворачиваются мне на глаза.

- Сильнее, чем ты можешь себе представить, сын.

Невидимый груз еще сильнее давит на меня, когда я спрашиваю у него то, что никогда бы не стал у него спрашивать. Я просто всегда думал, что знал ответ. Сейчас же я не уверен.

- Ты бы бросил пить ради меня и Ло?

После минуты напряженной тишины, одинокая слеза катится по его щеке. Сейчас я вижу, что вероятно, он ведет внутренний бой, такой же неистовый, такой же болезненный, как у Лорена, как у меня самого.

И то, что сейчас он делает, изменит все.

ГЛАВА 60

РИК МЭДОУЗ

- Я все еще не могу в это поверить, - говорит мой брат, пока я веду авто к дому отца. Лили и Дэйзи сидят на заднем сидении моей Infinity, которая несется по дорогам, пока я не торможу перед задними огнями другого авто. Девочки молчат, глядя каждая в свое окно.

- Я тоже, - говорю я. - Это кажется офигенно сюрреалистичным.

- Он потратил тысячи долларов на выпивку, - Ло качает головой. - У него был скотч двухсотлетней выдержки, который он планировал подарить мне в день свадьбы, ты знал об этом?

Я бросаю на него взгляд.

- Он хотел подарить тебе выпивку, тогда как ты не пьешь? - Ло навещал отца почти каждый день с тех пор, как тот начал этот долгий путь. Прошла одна неделя с того момента, как в тюремной камере он заявил, что больше не будет пить, и как ни странно он все еще не отступил от этих слов.

По словам отца "Он не чертов слабак."

- Нет, он сказал мне, что собирается выпить его сам на моей свадьбе. А для меня у него был дополнительный стакан, - на секунду Ло отводит взгляд, а затем улыбается. - В результате мы полили этим скотчем растения в саду, - он смеется и добавляет: - Знаешь, этому сукиному сыну требуется три спонсора, чтобы поддерживать его, помогая не сорваться?

Я слышу счастье в голосе брата, и это поднимает меня на новую высоту. Я горжусь отцом, потому что он наконец проходит этот путь ради нас. Это непростое решение. Нелегкая дорога. Это то, что Ло знает лучше меня, и он может сказать не понаслышке, как больно отказаться от этой слабости вместо того, чтобы прибегнуть к ней.

Но мы оба будем рядом с папой, ради него.

- Я ожидал, что потребуется чертова армия, - говорю я Ло. - Если он не отправится на реабилитацию, то реабилитация придет к нему, - я бросаю взгляд на Дэйзи через зеркало заднего вида, она замерла в странной позе. От ее отстраненного взгляда мой желудок сжимается. После моего ареста она игнорирует свою мать. Это не то, чего я когда-либо хотел для Дэйзи.

Я еду через закрытый поселок прямо в пригород Филли и паркуюсь возле подъезда дома отца. Отстегаю свой ремень безопасности, а Лили и Дэйзи выскакивают из машины до того, как мы с Ло успеваем даже открыть дверцы. Я поворачиваюсь к брату, надоедливый вопрос так и грызет меня, пока мы здесь.

- Я хотел кое-что у тебя спросить, - говорю я себе под нос.

Он отводит взгляд от Лили, которая нервно грызет ногти. Она была более нервная, чем обычно, но я не собираюсь говорить об этом с братом. Прямо сейчас ее здоровье - не основная из моих забот.

- Да? - спрашивает он.

- Лили много раз разговаривала с Джонатаном наедине?

Однажды я задавал ей этот вопрос. Когда впервые повстречался с ней. Она ответила мне, что старается избегать поездок в дом Хейла, и поэтому я понял, что они с Джонатаном виделись обычно вне стен этого дома.

- Ты спрашиваешь на счет слухов? - удивляется Ло, хмурясь.

Слухи о домогательствах. СМИ все еще распространяет их... они растут и нагнетаются. Имя Лили тоже в них замешано, но она публично заявила, что все это бред, что Джонатан не имеет ни малейшего отношения к ее зависимости.

Добавьте сюда мое "почти" задержание за изнасилование, плюс неожиданное консультирование нашего отца по вопросу его пристрастия, и в результате наша семья кажется похожей на семейку из мыльной оперы.

- Это на счет Дэйзи, - говорю я. - Я хочу быть уверен, что ты знаешь, сколько дерьма ей приходится сейчас терпеть, учитывая то, что она начала со мной встречаться. Отец все еще мудак, хоть и не пьет.

Ло испускает смешок.

- Ага, он сказал одному из своих спонсоров скинуть двадцать фунтов веса, и только затем вернуться, чтобы указывать ему.

- Так и сказал?

- Не совсем. Но думаю, он довел сорокалетнего мужика до слез, - Ло кивает мне. - Не волнуйся о Дэйзи. Он не станет с ней разговаривать, когда ты рядом.

Я просто не хочу, чтобы ей пришлось терпеть его грубые комментарии. Ло рассеяно проверяет свой телефон, словно кое-что пришло ему на ум.

- Итак, у меня есть список десяти рукописей с комиксами, из которых нужно выбрать три. У меня есть кое-какие проблемы с принятием решения. Я думал, что возможно, ты можешь мне помочь.

Я не скрываю удивления.

- Лили и Коннор оказались недоступны? - знаю, я - его чертов номер три. Всегда им был.

- Я не спрашивал у них, - он выдерживает паузу, и вдруг между нами возникает напряжение. - Но если у тебя нет времени или желания, я могу попросить Лили их прочесть. Это не такое уж и большое дело, - он снова собирается проверить телефон, но я уверен, что там нет никакого нового сообщения.

- Нет, - говорю я быстро. - Я хочу помочь.

Теперь его очередь выглядеть удивленным.

- Ты уверен?

Что-то изнутри наполняет меня. Я на самом деле чувствую себя его братом - не просто чертовым спонсором, которого он вечно отталкивает.

- Ага, - говорю я, кивая. - Но не могу обещать, что ты не возненавидишь мое мнение.

- Я несомненно могу это обещать тебе, - Ло улыбается, и это не полуулыбка, не сухая или полная возмущения, отстраненная ухмылка. Нет, это настоящая гребаная улыбка. - Но тем не менее у меня будет дополнительная точка зрения. Мне нужен кто-то, кто смог бы взглянуть со стороны, кто высказал бы отличное от моего мнение.

А я всегда видел все не так, как Ло. Жизнь. Любовь. Семью. Это похоже на отраженные в зеркале жизни, только одна еще и перевернута с ног на голову. Здорово наконец встретится на середине, в точке, что имеет смысл для нас обоих.

ГЛАВА 61

ДЭЙЗИ КЭЛЛОУЭЙ

Я лежу голышом под простынью Рика. В его квартире. Моя голова спрятана под подушкой, а рука заслоняет голубое свечение экрана телефона, таким образом я стараюсь не разбудить Рика.

Часы на телефоне показывают 3:14 утра, напоминая мне о том, что несмотря на ночь дикого секса, начавшегося на кухонной столешнице и закончившегося на полу спальни, мне все равно не удалось поспать достаточно долго. В среднем мне удается спать за ночь 4 часа, что довольно отстойно.

Я открываю целый список непрочтенных сообщений от моей старшей сестры.

Мне нужно выбраться из этого дома. Мы раздумываем о переезде в квартиру, но Лили говорит, что я возненавижу это. Что думаешь? - Роуз

Мы пробыли всю неделю на восточном побережье, что дало СМИ достаточно времени, чтобы выпустить пресс-релиз с заголовком: Роуз Кобальт ждет малыша! Сайты со сплетнями сходят с ума, угадывая, какое имя и пол будет у ребенка. Лили говорила, что несколько дней назад папарацци пытались перелезть через живую изгородь возле их дома, чтобы получить хоть одно фото живота Роуз. У нее еще даже не видно ничего. Я слышала, Коннор усилил безопасность вокруг их дома в Приснстоне, но вероятно, Роуз имела это в виду.

Я отвечаю ей: Ты абсолютно точно возненавидишь жизнь в квартире. Маленькое замкнутое пространство.

И затем открываю следующее непрочитанное смс.

Мы ищем квартиру в Филли или окрестностях. - Роуз.

Я улыбаюсь. Я в Филли. Рик в Филли. Но есть и другие причины, по которым они тоже выбрали бы это место. Кэллоуэй Кутюр и Кобальт Инк. также расположены здесь. Ничто более не держит их в Пристоне, Нью-Джерси. Ездить туда и обратно безусловно выматывает, к тому же Лили заканчивает последний год в колледже в декабре. Она официально станет выпускницей и будет вольна делать, что пожелает.

Если они решат и дальше жить вместе, то так тому и быть.

Никто еще не говорил о том, чтобы Ло и Лили не жили более вместе с Коннором и Роуз. Они делили один дом так долго, что даже странно представить ребят порознь. Но сейчас Роуз беременна. Возможно, все собираются разъехаться и зажить собственными жизнями.

Моя улыбка увядает. Если такое и правда случится, то у меня осталось совсем немного времени с сестрами, прежде чем они начнут строить свои собственные семьи.

Я - самая младшая их них.

Открываю еще одно сообщение.

Я реально очень хотела бы с тобой поговорить. Пожалуйста, Дэйзи. - Мама

Я удаляю это сообщение за секунду. Не хочу даже думать о ее поступке. Не хочу позволять эмоциям захлестнуть меня, потому закрываюсь в себе так же, как множество раз видела, что делает Рик.

Последнее непрочитанное сообщение:

Фу. Мне нужна чертова выпивка. Беременность вызывает у меня сочувствие к Лорену. Я уже ненавижу это. - Роуз

И тогда подушку срывают у меня с головы. Меня поймали с поличным. Рик медленно пододвигается ко мне, полностью обнаженный, его ноги соприкасаются с моими, когда он выхватывает мой телефон. Он смотрит на время, и его взгляд становится суровым.

- Ты проспала всего лишь гребаный час, Кэллоуэй.

- Я знаю. Мне из-за этого плохо, - говорю я. - Ты можешь поспать еще. Я больше не буду тебя беспокоить, - я собираюсь выскользнуть из постели, но он тянет свою сильную руку вдоль моей спины, удерживая за живот, прямо здесь на своем матрасе.

Моя киска сжимается. О боже. Снова? Меня так нереально тянет к Рику Мэдоуз, что мое тело не знает, как с этим справиться.

Он перекатывается на меня сверху и прикасается губами к моему уху.

- Все это не так работает, сладкая, - выдыхает он. - Я хочу тебя в нашей постели всю гребаную ночь.

Нашей постели. Я улыбаюсь, напоминая себе, что мы съехались и теперь живем вместе. Пока что мы не рассказали об этом никому и бегаем из его квартиры в мою, так что не уверена, в какую именно квартиру мы переезжаем.

Однако мне почему-то кажется, что так и должно быть.

И предполагаю, в некотором роде, мы делаем это еще с тех пор, как я выпустилась из школы, просто до этого данный процесс не включал в себя секс.

Он стягивает с меня простыню, открывая своему взору мою голую спину и попку. Рик целует мои плечи, его язык ласкает кожу неспешными, чувственными поцелуями. Его поцелуи - мука. Они - самые лучшие, потому что усиливают каждое мое ощущение, но с другой стороны, они вызывают неистовую жажду чего-то твердого у меня между ног.

Я поворачиваю голову, чтобы увидеть, как напрягаются его рельефные мышцы, бугрится его пресс. Он настолько потрясающе сексуален. Я моргаю, чтобы убедиться, что не сплю - что действительно нахожусь с задумчивым, грубым и сексуальным парнем, которого знаю много лет.

Его губы опускаются к моей попке, а руки придерживают бедра, когда он целует мою нежную плоть. Аххх... Я становлюсь влажной лишь от того, как он смотрит на мое тело. Мы разделяем вместе одни и те же ощущения, одно и то же притяжение.

Рик переворачивает меня, и я с трудом могу дышать. Он стоит на коленях, возвышаясь надо мной, а его глаза скрыты в тени под острыми чертами бровей. Я чувствую себя такой маленькой под ним. Не из-за моего возраста. Просто из-за того, что я женщина. Хрупкая рядом с его мужественностью.

Мне нужно, чтобы он оказался внутри меня.

- Думаю... Думаю, я зависима от секса, - говорю я, не в состоянии перевести дыхание, когда просто лежу здесь, глядя на него.

Он почти что улыбается.

- Ты любишь секс. Но это не значит, что ты от него зависима.

- Откуда ты знаешь? - выдыхаю я еле слышно.

- Потому что ты бы не ощущала насыщения. Смотрела бы порно на своем телефоне прямо после того, как я оттрахал тебя сегодня вечером.

Мои губы приподнимаются.

- Дважды.

- Почти что трижды, Кэллоуэй.

Я сжимаю руками простыню по обе стороны от себя и поворачиваю лицо к матрасу.

- Ты не настоящий, - говорю я драматично, при этом широко улыбаясь.

И затем он вдруг слезает с постели и дергает меня за лодыжки, притягивая к себе. Кислород покидает мои легкие. Я смотрю на его член, более твердый, чем это было раньше. Когда он проникает в меня, обычно бывает немного больно, но если я не достаточно влажная для него, Рик использует смазку. Он по-настоящему понимает, что может с легкостью ранить меня, и его внимание в этом вопросе вызывает во мне еще больше любви к этому мужчине.

Но в данный момент он не собирается пока что заполнить мою киску.

Он сгибает мои ноги в коленях и ныряет между ними. Я ахаю еще до того, как его губы касаются моего чувствительного, болезненного центра, который умоляет о его ласках. Рик хорош во многих вещах, но эта ему дается крайне удачно.

Я хватаю его за волосы, пока его язык и губы синхронно работают надо мной. Мне нравится, что он единственный парень, который когда-либо делал мне кунилингус, который когда-либо целовал это интимное местечко. Он фиксирует мои ноги своими предплечьями и располагает обе сильные руки на моей талии.

Я то сжимаю его волосы, то кладу свою руку поверх его.

- Рик, - задыхаюсь я, мои вдохи становятся все чаще. - О боже... Я не могу... - моя спина выгибается, и я цепляюсь за его голову.

Его рот прямо там.

А голова между твоих ног.

Он целует тебя.

Держит в руках твое тело.

Он голый.

Я почти слетаю с катушек.

Я кричу, мой рот открывается, а пальцы сжимают его густые каштановые волосы. О мой бог. Я задерживаю дыхание, наблюдая за тем, как он поднимается и становится одним коленом на матрас. Я видела это движение в его исполнении так много раз до этого - одно колено на кровати, а тело немного склонено к моему. Но никогда до этого я не видела Рика в этой позе без одежды. Никогда в этой позе не видела его с эрекцией и так, чтобы я лежала голой под ним.

Он поднимает мою ногу к своей талии, второй рукой берет свой стояк и медленно направляет его в меня. Думаю, я хнычу сейчас.

Обычно я бы села, чтобы встретиться с ним на полпути, но сейчас мои конечности больше похожи на желе. Так что я позволяю ему толкаться в меня, как ему будет угодно. Я просто наблюдаю за тем, что он делает с нашими телами, за тем, как жестко раскачивает свое тело, вколачиваясь в меня в сладком пульсирующем ритме. Я чувствую себя такой заполненной, что даже не могу описать этого. Во мне нет места для чего-то, кроме него.

Каждый мой нерв пронизан электричеством, и я стону. Ощущения никак не угомонятся. Его взгляд фокусируется на мне. Кажется, Рик опьянен моей реакцией и отзывчивостью моего тела. Его губы приоткрываются на секунду, и он опускает руку на матрас, наклоняясь ближе ко мне так, что его член сейчас проникает еще глубже. Но одна его нога все еще стоит на полу.

- Рик! - кричу я, испытывая слишком сильное удовольствие. Я накрываю лицо руками. И кончаю. Разлетаюсь. На миллион осколков. Хотя, не совсем так. Он все еще продолжает возводить меня к высшему пику. Все настолько интенсивно, что я хочу уже достигнуть этой вершины. Я снова задерживаю дыхание, но мои легкие не выдерживают.

Рик убирает мои ладони с лица, и я тянусь ими к его шее, пока он крепко целует меня в губы. Он помогает меня перевести дыхание, заполняя легкие кислородом, а затем поднимает мою ногу чуть выше, и моя голова автоматически откидывается назад.

Он толкается в меня не останавливаясь. Его скорость нарастает, а взгляд мечется между пульсирующим во мне его членом и моими губами, которые то открываются, то закрываются, когда с них слетают крики.

Рик стонет.

- Блядь, - он движется все быстрее и быстрее. Так жестко. Безумно. Так офигенно приятно. - Дэйз...

- Рик... - мои руки находят его, одну на задней поверхности моего бедра, а вторую на постели рядом с моими разметавшимися волосами. Я хватаюсь за обе его руки, и на следующем рывке он воплощает в жизнь свои обещания.

Он освобождается, и я ощущаю, как мои стеночки сжимаются вокруг него. Я закрываю глаза и вдыхаю. Это был марафон вокруг света за тридцать пять минут.

Рик остается во мне, пока забирается на кровать и тянет меня в свои объятия. Мы целуемся, вероятно, около пяти минут. А затем, когда расслабляемся лежа напротив друг друга, он говорит:

- Это было не для того, чтобы помочь тебе уснуть.

Он много раз говорил мне, что никогда не станет лечить меня сексом.

- Это было просто ради самого траха? - спрашиваю я, улыбаясь.

- Нет, - шепчет он, - это было ради я люблю тебя траха.

Я сияю.

- Неудивительно, что этот раз стал моим любимым.

Он гладит меня по волосам, а мое дыхание синхронизируется с ритмом его движений.

- Хочешь я проверю двери? - спрашивает он.

- Нет, я в порядке, - сейчас, когда мы вместе, я не настолько страдаю паранойей, как раньше. Не думаю, что именно эти отношения разрешили мои проблемы. Скорее стопроцентное осознание, что Рик будет здесь ради меня, дарит мне то чувство безопасности, которого не было до этого. Это на корню убивает большую часть моего иррационального страха.

Я прикладываю щеку к его груди. Мне не удается немедленно уснуть. Но Рик тоже бодрствует так долго, как мне нужно, чтобы поддаться дремоте. Он просто обнимает мое обнаженное, уставшее тело, пока я наконец-то не уплываю в спокойное мирное царство сна.

Я засыпаю в его объятиях, там, где знаю, буду в безопасности.

ГЛАВА 62

РИК МЭДОУЗ

Ночь, запланированная как ночь просмотра фильмов в принстонском доме Роуз, уже превратилась в чертово сражение. На плоском экране висящего на стене телевизора замер кадр с Сандрой Буллок из фильма Гравитация. За исключением мебели в гостиной есть только этот телевизор. Все книги уже упакованы, картины сняты со стен и завернуты в пузырчатую упаковку.

Ло и Роуз последние десять минут спорят, и к сожалению, в роли ответного хода Ло обязан бросать в нее попкорн. Она отбивается от еще одного летящего зернышка.

- Я стараюсь разговаривать с тобой цивилизовано, - продолжает поединок Роуз. - Прекрати забрасывать меня своим попкорном.

- Прекращу, когда ты начнешь на хрен меня слушать, - он бросает еще одно ядро, и оно приземляется ей на колени.

Коннору приходится обхватить Роуз вокруг талии, так как кажется, что она вот-вот схватится с дивана.

- Осторожно, Роуз, ты беременна. Ты не собираешься использовать свои коготки в течение следующих семи месяцев, - говорит ей Ло колким голосом.

- Не будь таким засранцем, - перебиваю я его. Я держу Дэйзи на коленях, и мы расположились в большом кресле лицом к телевизору. Дэйзи молчит, оставаясь простым зрителем в подобных спорах, они никогда по-настоящему в них не учувствует. Это не просто совпадение. Она ненавидит все это дерьмо и пытается держаться от него подальше. Я же не настолько мил.

Ло и Роуз продолжают перепалку, и я абстрагируюсь от этого, наблюдая, как Дэйзи удаляет еще одно сообщение от своей матери. Мой желудок сводит.

- Эй, - шепчу я, и ее большие зеленые глаза встречаются с моими. - Не совершай гребаную ошибку, ладно? - я убираю прядь розовых волос ей за ухо. Я - циник, держащий на других обиды. Но она - веселая девушка, которая прощает все всем и открывает свои объятия перед незнакомцами. Я не хочу, чтобы это в ней изменилось.

- Она подала на тебя в полицию, Рик, - бормочет Дэйзи. - Это - ненормально.

- Я уже пережил это, - говорю я. Мои пиарщики отбиваются от СМИ, отрицая обвинения и напоминая людям, что Грег Кэллоуэй подтвердил журналу People, что наши отношения начались после того, как Дэйзи исполнилось восемнадцать. Это были его извинения, за опрометчивые, эмоциональные решения жены.

Но воспоминания о моей поездке в тюрьму - заголовки об этом украшают обложки почти всех журналов - все никак не исчезают. Даже после публичного заявления Грега. Эту отрицательную реакция, которую я почувствовал, даже если бы не читал таблоиды. Косые взгляды в спортзале, кривые лица покупателей в магазинах. Журнал Time даже изъял выпуск с тем заголовком из продажи.

Но вся эта витающая вокруг меня ненависть не развеялась. И она направлена не только на меня, но и на Дэйзи, так как она вместе со мной. Меня не волнует чье-либо мнение, кроме людей в этой комнате и наших родных. Но чем больше люди льют дерьмо на "Рэйзи" - как прозвала нас пресса - тем сильнее Дэйзи винит в этом свою мать.

Тем больше она ненавидит шумные места.

- И как же? - спрашивает она. - Я видела, как из-за нее на тебя надели наручники.

- Это был ее способ защитить тебя и послать меня на хрен. Как-то так, Дэйз. Она любит тебя, и ты знаешь это, - я делаю паузу. - И ты тоже ее любишь.

Дэйзи смотрит на свой мобильный полными слез глазами. Я обнимаю ее сильнее и целую в голову. Проблемы с нашими мамами всегда были похожи; просто моя длится на несколько лет дольше, чем ее. Я свернул не туда и не хочу, чтобы Дэйзи последовала в этом за мной.

Я приподнимаю ее подбородок, и она произносит:

- Я подумаю о твоих словах.

- Ладно, - киваю я. Мой голос понижается еще на пару октав. - Ты собираешься поговорить с сестрами о своих проблемах со сном?

Ее лицо искажается.

- После этого? - последнюю неделю она была открыта к идее поделиться всеми деталями случившегося в прошлом, даже самыми болезненными.

- Ага, - я смотрю на нее, чтобы убедиться, что Дэйз понимает, о чем я говорю.

Ее плечи немного расслабляются, и она кивает.

- Ладно, после этого.

Ло открывает рот, чтобы снова заговорить, но Коннор перебивает его:

- Мы предлагаем решение. Это не то, что должно вас расстроить.

Ло прижимает руки к груди.

- Я готов жить с тобой. Ты был отличным соседом в течение этих двух лет, но у тебя будет ребенок, мужик, - он качает головой. - Тебе не нужно в добавок к этому наше дерьмо.

- Ты не готов, - встречает Роуз, как делала это раньше. - У тебя случился рецидив всего несколько месяцев назад...

- Я никогда не буду готов, Роуз! - орет Ло. - Если ты ждешь, что я полностью выздоровею, то тебе стоит сдаться уже сегодня. Это продлится вечность. Не месяц. Не несколько лет. Я зависим. Я мог бы продержатся и не пить десять лет и снова сорваться. Ты должна принять это.

Ее губы сжимаются в тонкую линию.

- А как же Лили?

- Я могу расстаться с ней на время реабилитации, как делал это ранее, - восклицает Ло.

- О, ты о том времени, когда провел годы, позволяя ей трахаться на стороне каждую ночь с разными мужчинами, - отвечает Роуз. Ради всего святого, у нее из-за беременности отключился фильтр между мозгом и ртом. Она говорит все, что придет ей на ум.

Ло хмурится и смотрит на нее ледяным взглядом, так что я удивлен, что у Роуз не бегут по спине мурашки. Я готов к тому, что придется сказать ей что-то гадкое, чтобы заткнуть. Но тут Ло говорит:

- Спишу сегодняшнюю ночь на твою беременность. Кто бы там не рос у тебя в животе, он - демон. Из-за него ты такая злобная.

Роуз прищуривает глаза, игнорируя свою обиду и снова поднимая недавнюю тему.

- Меня не волнует ребенок. Я беспокоюсь о том, чтобы Лили жила с нами, и если она этого хочет, то тебе не следует спорить со мной на данную тему.

- Она не хочет.

- А ты у нее спрашивал?

- Да!

Я смотрю на диван возле Ло, где обычно сидит Лили. Но она ушла в ванную...

Я возвращаю внимание к Коннору.

Он смотрит на часы. Вероятно, та же мысль посетила и его.

- Как давно она ушла? - мой голос перебивает ссору Ло и Роуз, все смолкают.

Ло вертит головой из стороны в сторону, замечая пустую подушку дивана возле себя.

- Черт, - проклинает он и встает, его глаза широко открыты от волнения.

- Двадцать минут назад. Возможно, пятнадцать, - говорит Коннор, следя за моими движениями, когда я поднимаюсь на ноги.

Ло даже не сомневается.

Он просто бежит.

ГЛАВА 63

РИК МЭДОУЗ

- Ванная возле кухни! - кричит Роуз до того, как Ло рванет вверх по лестнице.

Я прямо за ним, моя рука касается его спины, когда Ло мчится через весь дом. Коннор следует за нами, и я просто думаю... прошу, чертов господь, пусть все будет хорошо. Пусть все обойдется без несчастных случаев. Это не первый раз, когда кто-то бросается за Лили, когда она задерживается в туалете, читая журналы. Она потеряла доверие Ло уже давно. Я размышляю, когда он осознал, что ее выздоровление идет не очень-то гладко.

До нас доносится шум воды.

Черт.

Ло мчится быстрее, и когда достигает двери ванны, он ударяет кулаком о дерево, проверяя, заперт ли замок.

- ЛИЛИ! - кричит он, его голос полон чистейшего страха. Он говорил мне вчера, что пытался поцеловать ее, и она отвернулась. Для Лили отвергнуть поцелуй не незначительное событие. Ее оправдание состояло в том, что она плохо себя чувствовала, и Ло позволил ей снова уснуть.

Также последнее время она очень часто спит.

Ло продолжает кричать, дергая ручку.

- ЛИЛИ!

- Отойди, - говорю я ему.

Он отходит, и я ударяю плечом о дерево двери. Требуется два сильных удара, и дверь открывается. Я забегаю в ванную перед Ло и отдергиваю занавеску душа в сторону.

Лили сидит под душем, вода течет на нее, и она полностью одетая. Она дрожит, ее руки обнимают ноги, а колени прижаты к груди. Ее черная рубашка с длинным рукавом намокла и облепила ее худое тело.

Когда отключаю кран, вода из душа попадает мне на руку, и она ледяная. Я чуть ли не отдергиваю руку.

Что за чертова одержимость у Лили относительно истерик в ванной.

Ло забирается в душевую, при этом его штаны намокают, и он крепко сжимает ладонями щеки Лили.

- Лил, поговори со мной, - его голос прерывистый, полный боли. Прежде чем вода прекращает течь из душа, она попадает на него, отчего его светло-каштановые волосы намокают, и капли воды стекают по заостренным скулам и щекам.

Лили выглядит такой хрупкой рядом с ним, но мой брат кажется настолько сломленным, мрачным и раздираемым мукой. Мое сердце учащенно стучит, когда наблюдаю, как ее боль разделяется между ними. Когда звук воды стихает, ее всхлипы слышатся более отчетливо. Тяжелые стоны, переходящие в крики.

- Лили, шшш, - говорит Ло. - Ты в порядке.

Я ступаю в душевую за ее спиной и ощупываю пол ногой, отчего мои джинсы моментально промокают, а ступни мерзнут. Затем я приседаю и использую руку для поиска чего угодно: бритвы, секс-игрушек, всего, что на хрен угодно. Я нахожу закрытый водосток и вынимаю пробку, чтобы вода могла слиться из поддона.

- Мне... жаль... - ее зубы стучат, и она зарывает лицо в плечо Ло.

- Из-за чего, Лил? - шепчет он, потирая ее спину, чтобы согреть.

Роуз подходит к раковине, ее телефон наготове, она вот-вот вызовет скорую или психиатра.

Я выбираюсь из душевой, и Коннор кивает мне.

- Что-то нашел? - спрашивает он.

Я качаю головой и стою возле него на пурпурном коврике ванной Лили.

- Я собиралась рассказать тебе... - говорит Лили себе под нос, ее слезы все еще струятся по щекам, выражая ее чертово горе, но всхлипы стихают. - Вчера, я собиралась... Я испугалась... - все ее тело содрогается от холодной как лед воды, служившей скорее всего для того, чтобы облегчить борьбу с мучавшей ее жаждой. Я видел, как она делала подобное прежде, но не до такой же степени. Обычно она шутит о холодном душе за пару минут до того, как пронзительно завопить и убежать. "Сексуальное желание долой!" сказала бы она с улыбкой.