Терция (СИ)

Пролог.

Лучи восходящего солнца отражались от зеркальной поверхности бурной, весело посмеивающейся журчанием горной речки, сбегающей в долину. Укрытый грязным серым плащом путник, свернувшийся калачиком возле самой воды, открыл глаза. Решение заночевать у реки оказалось ошибочным - в горле першило, мужчину охватил жар, слабость разливалась по всему телу, вялость мешала соображать, нос был заложен. Плащ промок, словно бы ночью прошел дождь: наверно, брызги струящейся речки долетали до выбранного места ночлега.

Путник поглядел на пепелище, слабо дымящееся, изредка выплевывающее красные искорки. В котелке, дно которого мужчина закопал глубоко в пепел, оставалось немного похлебки на корешках - единственное блюдо, которым питался путник на протяжении последних недель.

Мужчина подошел к речке, высморкался, глубоко вздохнул. Так приятно было снова набрать полную грудь чистого горного воздуха, избавиться от неприятного ощущения заложенности носа. Сложив ладони лодочкой, он набрал в них воды, умылся. Холодно! Тем не менее, мужчина растирал воду по своему лицу, повторно наклонился к реке, стал пить.

Глотать воду было больно. Похоже, он серьезно простыл. Но после нескольких глотков, резь прошла. Вода словно бы вернула мужчину к жизни. Влажность и прохлада заставили жар отступить, путник почувствовал себя лучше.

Укорив себя за то, что он решился ночевать в речной долине у подошвы горы, мужчина принялся завтракать. Сегодня река должна была привести странника к озеру, возле которого и располагалось поселение местного народца. По рассказам других путешественников здешние горцы гостеприимны и дружелюбны, готовы поведать историю своего племени, поделиться древними легендами. Но привлекало в этих людях другое - они жили в непосредственной близости от проклятых кряжей Балканских гор. Поговаривали, что поселение горцев располагается у самого входа в Подземное царство. Слухи эти подтверждались хотя бы тем, что в Балканских горах был развит карст - множество пещер располагались буквально под ногами.

Случайные путник, обнаруживший это поселение горцев, узнали легенду о проклятье: земля мертвых начиналась в лесах, если живые не нарушали границу, с ними ничего не могло приключиться. За первым путешественником пришли другие, решившие, что легенды о проклятии глупость и в лесу спрятаны несметные богатства. Среди них нашлись смельчаки, готовые бросить вызов богам. Они миновали горные перевалы и добрались до леса, который, по уверениям проводника, был населен духами мертвых. Горец отказался идти дальше, путешественники тоже дрогнули, но нашелся среди них безумец, осмелившийся пересечь границу между жизнью и смертью, он вошел в лес.

Сутки провели товарищи несчастного смельчака у опушки, расползавшейся по широкому склону, целый день они дожидались, надеялись, что россказни горцев окажутся глупыми выдумками, но, увы - путешественник так и не вернулся. Перепуганные, они оставили место своей стоянки и вернулись восвояси.

Историю о племени горцев и проклятых землях нашему герою поведал старый сумасшедший ахеец, полагая, что отобьет у мужчины желание исследовать Балканы. Не предполагал грек, что россказни о земле мертвых лишь подтолкнут путника совершить переход. Теперь мужчина знал, куда идти и что искать.

Он потратил пять месяцев, чтобы усвоить основы языка племен, обитавших в горах, узнавал, выведывал. Варвары, с которыми он то и дело сталкивался по дороге, оказались разговорчивы, охотно рассказывали легенды и предания связанные с племенем горцев.

Почти год он находился в пути, больше трех лет он потратил на подготовку к путешествию, оставалось всего несколько дней - и он достигнет цели. Доев остатки похлебки, странник подобрал свои пожитки - посох, дорожный мешок да плащ - и отправился в путь. Путник мог бы добраться до поселения горцев еще вчера, но его пугала возможность столкнуться с кем-нибудь из местных в сумерках. Примут его за врага, нападут, устроят погоню, что потом делать?

Вспоминая начало пути, путник улыбнулся наивной надежде, которую хранил до самого начала подъема на Балканы - двигаться в горах верхом. Но варвары предупреждали - с лошадью не проберешься, голодом скотину заморишь и сам дух испустишь. Путник оказался упрямым, продолжал гнать свою игреневую кобылку, но понял, что на голых каменистых склонах лошадь накормить не получится, а отыскать подходящую для выпаса долину удавалось не каждый день. Проблемы с фуражом - полбеды. Кое-где пробраться верхом оказывалось невозможно. Приходилось искать другие перевалы, тратить драгоценное время. В конце концов, мужчина сдался, лошадь оставил в одной из деревушек горцев, а путь продолжил пешком, поднимаясь выше и выше.

Добравшись, наконец, до огромного горного озера, путник отыскал исток реки, змеей сбегавшей под гору. По словам варваров, эта узенькая полоска воды, словно нить Ариадны, приведет его к горскому поселению.

Вот уже три дня путник спускался, следуя вдоль русла, спустился в долину, и уже видел дым костров, которые жгло местного племя. Неужели получится добраться без приключений?

Путник посмотрел вперед, на кряжистые горы, раскинувшиеся вдалеке. Над плоскогорьем у самой линии горизонта небо приобрело неестественный, фиолетово-красный цвет, сделалось различимыми загадочное, переливающееся всеми цветами радуги пятно у самого горизонта. Путник никогда такого не видел.

Все самое интересное ожидало его впереди.

...

За тем же самым пятном наблюдали и горцы, но не с интересом, свойственным любознательным людям, а с самым древним из человеческих чувств - суеверным страхом. Пятно возникло пару недель назад и не собиралось пропадать, напротив, ширилось, будто старалось охватить небо целиком. Но самое ужасное - горцы знали источник этой напасти. Пятно расползалось над лесом, скрывавшим проход в царство мертвых. Раньше границы жуткой области были четко обозначены - пастухи не осмеливались пересекать их, предпочитали пасти отары на восточных лугах. Запад признавался за мертвыми. Все изменилось - неприятности начали происходить повсюду. Обезумевшие овцы, испуганные неизвестно чем, бросались в горные реки с обрывов. Козлы убегали далеко на восток, и отыскать их не представлялось возможным. Люди были напуганы. Ходили слухи, что мертвые обозлились на старого вождя Ситалка, которого многие уже считали сумасшедшим. Как только встал вопрос об избрании нового предводителя племени, сыновья Ситалка поссорились, не сумев договориться о том, кто станет во главе. А новости, приносимые пастухами и охотниками, становились тревожнее.

Молодой Агрипп наблюдал, как великое множество маленьких птичек летело на запад, в сторону леса. Подобно туче, они скрыли солнце от пастуха. Напуганный Агрипп в ужасе бежал в поселение горцев, забыв про овец. Но потом ему стало стыдно за свой страх, он опомнился, бросился назад, уверенный в том, что овцы успели разбежаться. Скотина паслась на прежнем месте. Овцы были медлительны и ленивы, не обращали никакого внимания на пастуха.

Охотники сообщили, что вся живность бежала из горных лесов. Вместе с козлами пропали волки и медведи, пчелы оставили свои ульи. Колдун горцев ежедневно совершал обряды жертвоприношения, сообщал, что боги разгневались на племя за очень серьезное прегрешение. Все напасти - это расплата. Единственный способ умилостивить богов - принести жертву существеннее ягнят. Иначе беды только усугубятся.

Словно бы в качестве подсказки, кого хотели видеть боги в качестве жертвы, появился неизвестный человек, которого вчера вечером заметила один из воинов племени. Соплеменники стали всерьез обсуждать возможность человеческого жертвоприношения, принялись обсуждать эту тему и дети Ситалка . Старшие стали размышлять о том, на руку ли им пойти на поводу у племени и дать колдуну совершить кощунственный удар. Младший же помыслить не мог о жертвенном убийстве человека. Он незамедлительно сообщил отцу, считавшемуся слабоумным, о замыслах колдуна.

Ситалк по-прежнему оставался человеком волевым и решительным, хоть и отошел от управления племенем. Узнав, что именно задумали его соплеменники, вождь пришел в бешенство и потребовал привести к нему колдуна.

Неизвестно, о чем беседовали два старика, но после их разговора колдун выглядел раздавленным. Он покинул поселение и вернулся рано утром, сообщил, что убийство чужестранца нарушение священных законов гостеприимства, а потому действо это разгневает богов еще сильнее. Жертвоприношение лишь потому не приносит пользы, что проводится слишком далеко от земли мертвых. Необходимо убить жертвенных ягнят в непосредственной близости от леса. Только тогда боги смилостивятся.

...

Густые кроны деревьев плотно прижимались друг к другу, их ветки переплетались, словно моток проволоки, образуя сплошную колючую стену. Солнечные лучики всеми силами пытались пробиться, нащупать хотя бы маленькую щель и ворваться в царство мрака, царившее в лесу. Кое-где им это удавалось, и безумец, что рискнул бы отправиться сюда, мог различить очертания древних стволов деревьев, болотистую почву, противно хлюпающую под ногами, заполонившие всё мхи и лишайники, огромных сороконожек, проворно перебегающими от торчащих из-под земли корней. Ничего, кроме ужаса картина эта вызвать не могла. Царивший здесь мрак давил человека, будто бы хвастался своим величием - еще бы, ведь ему удалось совладать с солнцем, воцариться в своем собственном маленьком мирке, скрытом, отрезанном от всего мира густым мрачным лесом. Несмотря на запустение, царившее тут, среди мха и лишайника отчетливо проглядывалась тропинка, тянувшаяся через весь лес. Словно путеводная звезда, тропинка эта направляла заблудившихся странников, выводила из царства, по праву именуемого царством мертвых, если несчастный по воле случая оказался в лесу. Она же могла и погубить, рискни, кто направиться на запад. Тропинка обрывалась возле входа в систему пещер, бесконечный лабиринт, выход из которого не под силу найти ни одному смертному.

Что скрывается там, что таится по ту сторону непроходимых кряжей? Действительно ли ад, в который отважный безумец успеет попасть в свое время, или напротив - горы сокровищ, богатства, спрятанные ото всех, охраняемые лишь выдумками и легендами. А может быть что-то другое, не менее жуткое, чем ад, сулящее куда больше, чем жалкие земные богатства?

Тайны скрывал тысячелетний лес, и делиться ими не торопился.