Терция (СИ)

Глава 8.

Предсказания Секста воплотились в жизнь. Ганнибал окружил Рим и готовился к штурму города. Многие уже упрекнули Тарквиния в несговорчивости, в честь царя древности прозвали его Гордым. Легионы второго консула пока сдерживали войска Газдрубалла, но пунийцы готовились к новой битве на юге Италии. Численности армий таковы, что рано или поздно карфагеняне пробьются к Риму.

Вооруженные ополченцы Рима неустанно следили за перемещением пунийских войск, окруживших Капиталийский холм. Недостатка в продовольствии и товарах первой необходимости пока не ощущалось. Но что делать, когда кончится еда?

Жители Рима сплачивались, когда опасность угрожала их городу. Все как один они готовы были погибнуть, но не дать пунийцам возможности ворваться в пределы Рима.

Одного Тарквиний сумел добиться - теперь о мире никто и не помышлял. Раньше Пуниец претендовал лишь на Корсику и Сицилию, теперь Ганнибал рассчитывал на половину Италии. А эти условия римляне никогда не примут. Но как победить Карфаген теперь, когда Ри уступал во всем?

Тарквиний, долго размышлявший над этим, нашел решение. Терции удавалось соблазнить римских сенаторов, возбудить плотское желание в военачальнике Карфагена ей не составит труда.

"Покончив с Ганнибалом ей не выбраться из лагеря врага", - честно признался себе Коллатин. Но мысль эту он принял с легкостью. Гибель его дочери во имя Рима прибавит славы фамилии Коллатин. Тарквиний видел себя героем сказаний, которые будут передаваться из уст в уста, из века в век.

Имя Тарквиния Коллатина будет увековечено, память о нем переживет Республику, переживет род Коллатинов.

Когда угроза падения Рима исчезнет, а Тарквиний был уверен, что с гибелью Ганнибала, одержавшего фантастические победы в сражениях с превосходящими силами противника, дух пунийцев упадет, они отступят, и, как это часто бывает, Марс повернется лицом к недавно терпевшим поражение, Коллатина назначат консулом.

А если Терция не справится? Если кто-то из пунийцев почует подвох, не пустит ее к Ганнибалу? Тарквиний достал из-под туники свой амулет - небольшой ключик, украшенный искусным узором. Тогда останется последнее средство - отправиться к Балканским горам и воспользоваться шкатулкой. Но Коллатин был уверен, что до этого не дойдет.

...

Ганнибал смотрел на окруженный город. После тяжелых сражений, которые он дал, пробиваясь к Риму, разгрома римских легионов в северных провинциях цель его пути казалась достигнутой. Он стоял у самого сердца Республики. Но сдаваться осажденный город не собирался. Барка помнил уроки осады Сагунта, он не забыл, как иберийцы дрались за каждый шаг, жертвовали своими жизнями, тащили за собой на тот свет стольких пунийцев, скольким успевали нанести смертельные ранения в последние мгновения собственной жизни.

Повторить подобное побоище в Риме означало лишиться и без того обескровленной армии. Гордые итальянцы не уступят карфагенянам в мужестве, а когда речь будет идти о взятии столицы, превзойдут пунийцев. Ганнибал понимал это, потому рассчитывал вынудить римлян пойти на заключение мира. Оставалось только придумать, как обставить все так, чтобы казалось, будто мира просит Рим, а не Ганнибал. Удивительно, но предприимчивый и хитрый Барка не мог отыскать решения этой трагедии. Он подумывал и о том, чтобы подослать в город шпионов, купить сенаторов, распустить слух о том, что армия консула разбита Газдрубаллом, но не обратят ли римляне отчаяние в ярость, не сплотятся крепче?

Ганнибал вспомнил историю о Сцеволе. Народ, который не боится пожертвовать жизнью ради спасения родного города, народ, готовый перетерпеть любую боль для того чтобы снять осаду, никогда не отчается.

Ганнибал вздохнул. Численность его армии сокращалась из-за постоянного дезертирства. Если Газдрубаллу не удастся разбить легионы консула, Ганнибал будет вынужден снять осаду, отступить.

Дела на море складывались не важно. Рим сумел уничтожить недавно отстроенную флотилию Карфагена. Совет старейшин отказал в пересылке солдат в Испанию и Италию. Партия Ганона, традиционно недовольная политикой дома Барков, развернула кампанию по компрометации Ганнибала.

Был пущен слух, что новоиспеченный победитель объявит себя диктатором Карфагена, свергнет действующую власть и будет править единолично. Итальянская армия признает его власть. Если продолжить поощрять политику Ганнибала, высылать новые и новые подкрепления, Карфаген может оказаться беззащитным перед лицом угрозы со стороны собственного полководца.

В итоге политических интриг Ганнибал не был назначен суффетом на новый срок. Старейшины были убеждены, что победа в войне с италиками вопрос времени, что взять Рим сможет любой полководец, а значит, Ганнибалу следует напомнить о том, кому он должен подчиняться.

Сын Гамилькара не собирался терпеть подобного отношения. Он был намерен рассчитаться с лживым Ганоном по возвращению в Карфаген. Но вернется ли он туда победителем, или отступит от стен Рима ни с чем?

Народы, перешедшие на его сторону после побед, отвернутся сразу же, как только карфагеняне начнут терпеть поражения. Длительной осады его обескровленной армии не выдержать, а Рим не сдастся быстро. Пуниенц признался сам себе, что не остается ничего, кроме как надеяться на то, что Газдрубалл сумеет пробиться, подойдет к Риму, приведет подкрепление. Тогда участь Рима будет решена, до того Ганнибал продолжит сомневаться в успехе начатого дела.

- Ганнибал! - к пунийцу подошел его брат Магон. - Кажется, к нам в расположение пыталась проникнуть римлянка. Похоже, ее подослали, чтобы убить тебя.

Ганнибал даже не посмотрел на брата, настолько он был погружен в себя.

- Ганнибал? - обеспокоенно окликнул Магон брата.

- Допросите ее, - раздраженно сказал пуниец. - Неужели для этого вам нужна моя команда?

- Она заявила, что будет разговаривать только с Ганнибалом. Я не решился приказать солдатам начать пытать ее - она совсем молодая, - Магон запнулся, - и красивая.

- Она римлянка, этим все сказано, - тут Ганнибал понял, что подосланная убийца как раз то, чего ему не хватало, чтобы намекнуть сенату на возможность заключения мира, подтолкнуть их сделать первый шаг. - Впрочем, я проведу с ней беседу. Только убедитесь, что она не вооружена. Я спущусь через несколько минут.

Магон кивнул и оставил Ганнибала наедине с собой.

Пуниец тяжело вздохнул во второй раз. Он никогда не был так близок к победе. И никогда не был так от нее далек.

Ганнибал в очередной раз посмотрел на Рим. Возможно, этот город выдержал ни одну осаду, может быть даже тысячу. Но Ганнибал возьмет его, пусть даже придется карабкаться на Капитолийский холм в одиночку. Не в этой войне, так в следующей.

Бросив последний, устрашающий взгляд на своего главного врага, Ганнибал спустился в расположение пунийцев, переговорить с девушкой, подосланной его убить.

...

Терция посмотрела на Ганнибала. Невысокий в сравнении с римлянами, широкоплечий, бородатый. Коллатин ощутила явную неприязнь к пунийцу, но напомнила себе о долге, об обещании, данном отцу.

Полководец знаком потребовал удерживавших девушку солдат следовать за ним, вошел в свою палатку.Терция оказалась внутри скромно обставленного походного жилища карфагенского полководца. Ганнибал присел на деревянную скамью. Терцию солдаты довольно грубо швырнули, она упала на землю напротив Барки.

- Обыскали ее? Она безоружна? - спросил Ганнибал.

- Обыскали, - на лицах солдат появилась какая-то глупая ухмылка. Ганнибал, казалось, понял причину, вызвавшую ее, тоже ухмыльнулся.

- Везде искали? - спросил он.

Солдаты захохотали. Терция почувствовала себя неуютно, вспомнив процедуру обыска. Очень скоро она сотрет ухмылку с лица Барки. Перед обыском она сумела незаметно снять перстень с ядом с руки, засунуть его под язык, рискуя случайно отравиться. Но риск был оправдан. Как только Ганнибал попытается овладеть ею, она отравит пунийца, оцарапав его перстнем.

- Приведите переводчика, я должен переговорить с ней, - между тем приказал Ганнибал.

Терция склонила голову, словно бы в знак покорности, сама в этот момент выплюнула перстень себе в ладонь.

- Я знакома с речью твоего народа, Пуниец, - произнесла Терция. - Я передам то, что должна и без переводчика, во всеуслышание, - голос девушки крепчал.

Ганнибал подскочил к ней и закрыл рот рукой. Сейчас, дальше ждать нечего. Терция зажала перстень между подушечками указательного и большого пальцев, потянулась к запястью Ганнибала.

- Я переговорю с ней наедине, уходите,- отдал приказ пуниец, одновременно с этим он перехватил руку Терции с перстнем и с силой тряхнул ее. Оружие девушки выскользнуло из пальцев, отлетело в угол палатки.

Солдаты словно бы разгадав замыслы Ганнибала, в который уже раз похабно ухмыльнулись, вышли. Показная веселость тут же сползла с лица Барки, он ухватил Терцию за горло, толкнул в угол, противоположный тому, в который отлетел перстень.

Он осмотрел свою палатку, убедившись, что поблизости нет никаких острых предметов, направился к побрякушке, блестящей на земле, поднял перстень. Терция в это время лежала на полу и откашливалась.

Неужели все провалилось?

Коллатин напомнила, что это всего лишь мужчина. Он будет околдован ее чарами, попытается изнасиловать. Осталось только придумать, как этим воспользоваться, как избавиться от Ганнибала?

Пуниец с интересом осмотрел перстень. Многозначительно хмыкнул.

- После этого вы называете коварными нас, - произнес он и посмотрел на Терцию. Даже испуганная, с раскрасневшимся лицом, распущенными волосами, шишкой на лбу, она была хороша.

- Так о чем ты хотела поговорить со мной, римлянка? - спросил пуниец, присев на походную скамью.

Терция растерялась. Теперь она не знала, как себя вести. Все развивалось не так, как она ожидала. Возможно, из-за переживаний она утратила свою привлекательность? Дочка Коллатина сглотнула накопившуюся слюну, попыталась изобразить покорность, показаться напуганной - знала, что сердца некоторых мужчин размягчает слабость женщины. Барка не отводил глаз от Терции, даже виду не подал, что заинтересован ею. Молчание затянулось.

- Если тебе нечего сказать и единственное, ради чего ты хотела меня увидеть - эта нелепая попытка отравить, я прикажу тебя казнить, - нарушил тишину Ганнибал.

Терции стало страшно. Ей казалось, что она готова была к смерти, но теперь, когда реальная угроза нависла над ее головой, поняла, что это не так. До сегодняшнего дня она была готова умереть, ради высокой цели. Ради чего она умрет сейчас, когда тот, кто угрожает Риму, останется жив?

Терция снова посмотрела на Ганнибала. На этот раз она не изображала покорность. Ей вдруг стало совершенно очевидно, что этот человек сильнее ее. Те мужские слабости, на которых она научилась играть, были ему чужды. Он не остановится, даже если сенат подошлет к нему сотню убийц. Его не напугать, но и глупым Ганнибала не назовешь. Он готов к поражению, наверняка нашел способы к продолжению борьбы, коль скоро его осада с Рима будет снята.

Этот образ всесильного и мудрого руководителя в одно мгновение сформировался в мыслях Терции. Она с ужасом осознала, что испытывает уважение, тягу к этому человеку. Сможет ли Рим выстоять, когда ему противостоит такой противник, сможет ли сенат напугать бесстрашного Пунийца?

Ганнибал в свою очередь ожидал речи, полной пафоса. Он мечтал встретить Сцеволу, с которым говорил бы на равных. Но римская знать, видимо, совсем охладела к родному городу. Их не беспокоила судьба Рима. Мужчины сделались трусливее женщин, спрятались за их спинами. Как-то это не вязалось с образом граждан, строивших корабли на свои средства во время первой войны.

Ганнибал вздохнул, так и не услышав ожидаемых слов, решил все-таки произнести заготовленную речь.

- Я не стану тебя казнить, римлянка, хотя и следовало бы распять тебя на кресте напротив стен твоего города. Пускай трусливые римские мужи любуются страданиями женщины, которую они отдали на заклание, словно принесли кощунственную жертву богам. Я отпущу тебя обратно, в твой город, чтобы ты сообщила - Ганнибал не боится смерти. Я не подобен трусливым этрускам, я не отступлю, даже если все население Рима будет подослано, чтобы меня убить. Снять эту осаду можно лишь путем переговоров, но ни моя смерть, ни смерть моего преемника не улучшит положение Рима, - Ганнибал постарался сделать особое ударение на этом предложении. Он надеялся, что римлянка запомнит эту его фразу, обязательно передаст ее в городе. - Мой брат Газдрубал уже разбил вашего консула, вчера мои солдаты перехватили лазутчика, который должен был передать эту информацию в Рим. Скоро численность моих войск утроится, а солдаты удесятерят свои усилия. Продолжая сопротивление, вы лишь продлите свои страдания, - Ганнибал закончил.

Терция не поднимала головы, она боялась пунийца, верила каждому его слову. Что же такое сделал с ней Ганнибал? Неужели ему удалось то, чего не смог добиться ни один римлянин - подавить волю дочери Коллатина?

- Передай своим согражданам, что они сохранят свои жизни, если поступят мудро, в противном случае погибнут все, от мала до велика, мужчины и женщины, дети и старики. Запомни это, римлянка! А теперь уходи, - Ганнибал вышел из палатки, что-то крикнул солдатам, те в мгновение ока вошли внутрь, подхватили Терцию под руки, поволокли к выходу.

Девушка осмелилась посмотреть на Ганнибала, перед тем как ее вытащили наружу. Насколько он уступал римлянам во внешности, настолько же он превосходил их духом. Ганнибал смотрел в след девушке, но ничего перед собой не видел, мыслями он погрузился в свои планы.

...

Все, кому встречался Тарквиний, бросали в его сторону презрительный взгляд. История о том, как сенатор отослал свою дочь в стан пунийцев, чтобы убить Ганнибала, быстро расползлась по окруженному городу. Но не восторг был реакцией римлян на этот жест, а осуждение.

Вместо того, чтобы отправиться самому, он использовал свою дочь. Использовал самым худшим образом - все сошлись во мнении, что Коллатин приказал своей дочери соблазнить Пунийца и, оставшись с ним наедине, уничтожить.

"Интересно, - думал Тарквиний, - как эти лицемеры отнеслись к подобной затее, если бы она удалась?"

Секст Тарквиния не осуждал, хотя и заметил, что шаг его был необдуманным. Терция передала свой разговор с Ганнибалом слово в слово. Никто не желал Риму судьбы Сагунта, условия мира снова стали обсуждаться в сенате.

Известие о гибели армии второго консула ужаснуло горожан. Правда, мало кто поверил словам Ганнибала, большинство расценили этот шаг как очередную хитрость, призванную подавить дух римлян.

Коллатин был разбит политическими противниками, Терция осталась жива, хотя бы это радовало. Но очевидно, что Ганнибал сохранил ей жизнь лишь для того, чтобы заставить Рим паниковать, просить мир. Расчет Пунийца оправдался.

Коллатин был вынужден признать, что в этот раз сильно просчитался. Нужно было искать выход из ситуации. Мысленно сенатор возвращался к шкатулке. Но кто решится повторить путь, проделанный римской экспедицией много лет назад?

Может ли сенатор доверить поход Терции, которую считал своей продолжательницей? Или положиться на себя?