Терминатор и Дюймовочка

Глава 10

Воспоминания Алексея Коновалова улетучились как дуновение легкого ветерка, и он опять очутился в больничной палате, возле кровати больной Светланы Деминой. Рядом стояла Катя Репутатская и нервно дергала его за рукав.

— Дядя Леша, дядя Леша, вы что, уснули, что ли, с открытыми глазами? Надо ехать ко мне домой, выбивать деньги из моего папы. Надо спешить, а то он их в казино проиграет.

Алексей понемногу пришел в себя.

— Леха, ты что, опять отключился, вспоминаешь крушение? — спросил его Витек.

— Да, что-то припомнилось, — запинаясь, ответил тот.

— Он всегда, как выпьет, вспоминает крушение поезда. Глаза у него стекленеют, лицо каменеет, сам становится как деревянный истукан, и только слезы текут из впавших глазниц. Хватит уже переживать-то, сколько времени прошло. — Витек погладил ладонью свою вспотевшую голову.

— Да все не могу забыть, — смутился Леха.

— Вы, молодые люди, поторопитесь с деньгами, а то действительно время не ждет. И если получится, побольше раздобудьте. Может, еще на одну операцию хватит. — Профессор, раскланялся и вышел из палаты.

Следом вышли Алексей и Катя. Витя попрощался с доченькой, крепко поцеловал ее, пообещал приехать завтра и последовал за ними.

— Ну, что будем делать? — спросил Алексей, когда они вышли на улицу. — Поедем домой к ее отцу?

— А что, надо приехать и попросить деньги прямо у него, а то он с выплатой будет неделю тянуть. Ему на меня наплевать, и он может доллары вообще не отдать. — Катя была настроена решительно.

— Поехали, — не раздумывая согласился Демин, и друзья тронулись в путь. На этот раз они не стали пользоваться джипом, а добрались до места на метро.

Герман Розовощеков, Шаман, Фома, Дуб и Газила на двух «Мерседесах» подкатили к «Навигатору». Они применили тот же способ поисков и за час, по пеленгу, отыскали брошенную машину.

Фома обыскал джип, но нашел лишь пистолет. Больше никаких улик Коновалов не оставил.

— Они протерли отпечатки пальцев на руле, рукоятке переключения скоростей, дверных ручках, — доложил он Тыче. — Даже на рукоятке пистолета и курке все вытерли. Профессионалы.

— Это твой пистолет? — спросил Герман.

— Да, мой, — Фома повертел в пальцах оружие.

— Наверное, из него палили по шинам наших «бээмвэшек».

— Да, из него. — Бригадир опустил голову.

— Воистину говорится, кто к нам с мечом придет, тот от этого меча и погибнет. — Босс покачал головой.

— Ты прав. Он бьет нас нашим же оружием.

— Ты этот шпалер выброси в реку. Если Жаба его найдет, то будут большие неприятности. Он ведь на тебе числится?

— На мне числится такой же, зарегистрированный в мусарне, но он дома лежит, в сейфе. На дело я беру машинку той же марки, но с перебитыми, как в документах, номерами. Если менты меня на дороге останавливают и проверяют лицензию на ношение оружия, то видят, что номера на стволе и в ксиве идентичны. Но на самом деле пистолет-то другой. У меня таких еще несколько. Я могу грохнуть кого-нибудь, а потом пушку выбросить. Баллистики все равно не докопаются, так как числится на мне не этот шпалер. Мой пистоль всегда лежит в сейфе.

— Хитро придумал, — улыбнулся Герман, — ты до этого сам дошел?

— Нет, на зоне один авторитет посоветовал. Говорил, помогает.

— Ладно, метни его в речку при случае.

Катя первой вошла в подъезд дома и поднялась по лестнице к своей квартире. Алексей и Витек последовали за ней. Она сняла с шеи ключ от входной двери и осторожно, стараясь не шуметь, попробовала засунуть его в замочную скважину. Но он почему-то не входил.

— Что такое? — забеспокоилась девочка. — Ключ в замок не вставляется. Опять, что ли, перепутала его с ключом от папиного сейфа?

— Чего ты там шепчешь? — спросил взволнованный Демин.

— Ключ к замку не подходит, мы в квартиру войти не сможем. Надо звонить и ждать, пока отец дверь откроет, если он, конечно, дома.

— Надо маски надеть, — предложил Алексей.

— Надеваем, — согласился Демин и одним махом натянул чулок на свою голову.

— А для меня маска есть? — спросила Катя.

— А тебе зачем, ведь ты же к себе домой идешь, — парировал Витя.

— Я хочу как у вас.

— Обойдешься, — перебил ее Демин, — дай ключи Лехе, он откроет.

Катя отдала ключи и отошла от двери.

Коновалов потыкал каждым из них в замочную скважину, но всунуть его не смог.

— Это не тот ключ, — констатировал он. — Вообще не входит.

— Я же вам говорила, — обиделась девочка.

— Тогда поступим так, — Витек придвинулся к Лехе и Кате. — Мы отойдем за угол, а ты звони в дверь. Как только отец тебя впустит, врываемся мы, кладем всех на пол и требуем деньги.

— А кого всех? — наивно спросила Катя.

— Я не знаю кого. Всех, кто дома, — ответил раздосадованный Демин.

На том и порешили. Друзья спрятались за углом, а Катя потянулась к звонку и нажала на кнопку.

В этот самый момент Альфреду Репутатскому как раз приспичило пойти в туалет по нужде. Он сидел на дорогом, в тысячу долларов, австрийском унитазе и смотрел телевизор, установленный в просторной туалетной комнате. Он поднатужился и уже собрался облегчиться, как вдруг раздался звонок в дверь. Естественно, он нарушил привычный, отточенный годами процесс опорожнения, и нужда Репу отпустила.

— Кого еще черт принес? — зло выпалил неудовлетворенный Репа и включил монитор видеофона. На маленьком, установленном рядом с толчком экране появилось изображение. Репа сразу узнал на экране свою дочь. Она стояла у входной двери и нервно нажимала на кнопку мелодичного немецкого звонка.

— А, сама явилась, — обрадовался Альфред, — от похитителей сбежала, что ли? — Он приподнялся с белого коня, близкого сердцу каждого россиянина, и, подтянув широченные спортивные трусы, пошел открывать. — Сама в дверь войти не можешь, потому что ключ не подходит. Ведь он от сейфа, а не от входной двери, — бубнил себе под нос Альфред. Он шел и придумывал наказание для дочери.

Альфред открыл дверь, впустил Катю и моментально врезал ей увесистую оплеуху. Девочка от неожиданности вскрикнула и обхватила голову руками, защищаясь от дальнейших ударов.

— На тебе, сучка, будешь знать, как другой ключ брать. — Альфред изловчился, схватил ее за ухо и потащил в прихожую. Катя от нестерпимой боли завизжала, а отец размахнулся и хотел ударить ее еще раз. Он занес руку над головой девочки, но влетевший в квартиру Коновалов молниеносным движением перехватил ее. От неожиданности Альфред вскрикнул и отпустил Катю. Обернулся и с ужасом увидел огромного мужчину в черной маске на голове.

— Все, ты ее больше пальцем не тронешь, гад, она под нашей защитой, — прорычал Коновалов и сдавил руку с такой силой, что у Репы кости затрещали и от боли в глазах потемнело.

— А, — завопил он, опустился на колени и от боли и страха мгновенно опорожнился в свои дорогие спортивные трусы фирмы «Адидас». Пронзительная вонь распространилась по прихожей и удушливой волной ударила в нос Алексею, Виктору и Кате.

— Он у тебя всегда так воняет? — обратился Леха к девочке.

— Нет, только когда в трусы накакает, — парировала та.

Демин быстро захлопнул входную дверь и подбежал к корчащемуся на полу Репутатскому. Алексей при Кате добивать его не стал, хотя очень хотелось, но руку не отпустил и по-прежнему изо всех сил сдавливал ее. Кости хрустели, и Альфред выл от боли, как дворовый пес.

— Где деньги? — задал один-единственный вопрос Демин.

— Нет у меня никаких денег, — попытался солгать Репа, но тут вмешалась Катя. Она вытерла с лица слезы и, захлебываясь от нахлынувшей обиды, прокричала:

— Врешь, ты все врешь, папа, ты всегда врешь. Я знаю, где у него сейф, и знаю, как его открыть, я только кода не знаю. У меня даже ключ есть.

Она показала тот самый ключ от сейфа, которым пыталась открыть входную дверь.

— Сука, — прохрипел Альфред, но молниеносно получил сильный, незаметный тычок в печень от Коновалова. От резкой, сжимающей внутренности боли у него в животе все опустилось, и он мигом выложил на-гора еще одну порцию свежих какашек.

— Говори номер, — задыхаясь от вони, рявкнул Коновалов, — а то с тобой, обосранным, возиться дыхания не хватает. — Он схватил Репутатского пальцами за шею.

Алексей прекрасно знал все болевые точки на теле человека и умел развязывать и не такие «короткие» языки. Репутатский захрипел и через долю секунды назвал шифр сейфа.

— Вот так, — прорычал Коновалов, — а теперь, засеря, в душ, подмываться.

Он открыл дверь в ванную, схватил Репу за шиворот и одним махом запихнул его в просторную розовую джакузи. Одним поворотом крана включил воду и напоследок прорычал:

— Пой песни, гад, чтобы мы знали, что ты еще жив. Хоть на мгновение заткнешься, я тебе ноги переломаю. Будешь к толчку на инвалидной коляске ездить. — Чтобы его слова звучали весомее, Алексей своим «железным» указательным пальцем правой руки ткнул Репутатского в точку, расположенную на середине бедра. Этот удар доставляет очень сильную боль и на некоторое время лишает противника возможности двигать ногой. Репа завопил так, будто каток переехал ему обе ноги, и было не разобрать, поет он или кричит от боли.

Выходя из ванной, Алексей изо всех сил врезал кулаком по телефонному аппарату, прикрепленному к стене, облицованной фигурным английским кафелем.

— Вот он, сейф, а в нем деньги, — обрадованно пролепетал Демин. Он вставил ключ в замок и повернул его. Тот щелкнул и открылся, но дверца не поддалась.

— Надо на этой электронной панели с кнопочками набрать код, тот, что вам папа сказал, — напомнила Катя.

— А какой код он нам сказал? — вдруг спросил Витя. — Я что-то запамятовал. Леха, ты помнишь?

— Он же тебе говорил, а не мне, ты должен был запомнить, — ответил друг.

— Извините, забыл, — Витек виновато посмотрел на друзей.

— Я сейчас, — рявкнул Леха и хотел было уже идти в ванную, второй раз пытать Альфреда, но вдруг Катя закричала:

— Вспомнила, вспомнила. Один три пять семь ноль два, — без запинки повторила она.

— Попробуем, — Витек надавил на кнопки в указанном порядке и, к великому изумлению, услышал долгожданный щелчок замка. Сейф открылся.

— Учись, Демин, вот это память, — съязвил Леха.

— Молодая здоровая голова, свежая память, не потрепанная жизненными невзгодами, алкоголем, курением и наркотиками.

Дрожащими от волнения руками Демин отворил толстую дверцу несгораемого сейфа и заглянул внутрь. В верхнем, малом отделении лежали какие-то бумаги, небольшие коробочки и пистолет, а в нижнем, большом, возвышались стопки стодолларовых купюр.

— Вот они, доллары, — обрадовался Витя, — теперь моя дочь будет спасена. Ее отправят в США, сделают операцию, и она будет жить.

— Рано радоваться, — перебил его Коновалов, — отсчитывай сорок тысяч долларов, закрывай сейф и пошли.

— Да, а то Светлана вас ждет, — вмешалась Катя.

Витек вынул из сейфа несколько пачек и быстро, по-бухгалтерски, отсчитал необходимую сумму.

— А еще возьмете? — спросила Катя, добрая душа.

— А зачем? — удивился Витек.

— Как? Ведь вам профессор сказал денег раздобыть еще на две операции.

Парни уставились на девочку. Они в азарте страстей совсем забыли про двух больных детей.

— А можно? — тихо спросил Алексей.

— А почему нельзя? Денег вон сколько, на всех хватит, а мой папа не обеднеет. — Катя стала вынимать из сейфа пачки долларов и класть их в подставленные ладони Демина.

— А сколько надо денег? — спросил Коновалов. — Может, уже хватит?

— Берите больше, а если останутся, то купите Светочке подарки. — Катя перекладывала и перекладывала деньги не переставая. — А может, и мне что-нибудь купите, например, велосипед. — Эти слова она произнесла тихо и застеснялась. Просить что-либо для себя она считала зазорным.

— Купим мы тебе велосипед, не сомневайся, — снова пообещал Леха.

— Надо профессору позвонить и узнать точную сумму, — сообразил Витек, — а то вдруг мало возьмем. Второго такого шанса больше не представится.

— Звони, — поддержал его Коновалов, и Витек взял лежащую на столе телефонную трубку.

Профессор Шнобельбаум уже собрался идти домой. Оделся, выключил свет в кабинете и направился к двери, как вдруг услышал писк телефона на своем столе. Он постоял с минуту, обдумывая, взять трубку или нет, но потом соизволил поднять.

— Слушаю-с, — прошепелявил он.

— Профессор, это Демин вас беспокоит. Сколько надо денег, чтобы сделать операцию моей дочери?

Светила помолчал несколько секунд, собрался с мыслями, а потом изрек:

— Ровно сорок тысяч долларов. Ведь одну часть вы уже внесли, а эти сорок — остаток. А что, вы действительно нашли деньги?

— Да, держу их в руках.

— Молодец. Сейчас около девяти и уже поздно, а завтра утром, в семь часов, привозите их сюда и оплачивайте полис. Утренним десятичасовым рейсом мы отправим вашу дочь в США. Дорог каждый час. Я пока закажу билеты на самолет.

— Хорошо, профессор, но я хотел спросить, — начал Витек, — вы сказали, что в клинике есть еще двое детей, которым нужна подобная операция.

— Да, есть. Сережа Кравцов и Леночка Дерябина. Но их родители не способны найти необходимую сумму. Очень бедные родители.

— А сколько надо? — спросил Витек.

— Огромная сумма, каждому по шестьдесят пять тысяч долларов, — Шнобельбаум замолчал.

— Профессор, мы можем привезти и эти сто тридцать тысяч и передать их вам, чтобы и этим детям сделали операции.

— Как? — вскрикнул удивленный светила. У него от этой новости последний старческий пушок на голове встал дыбом. — Вы что, банк ограбили?

— Вроде того. Просто у нас появился добрый, душевный человек, меценат, способный выплатить необходимую сумму ради спасения детишек. — Демин имел в виду Альфреда Репутатского и, конечно, иронизировал, но Катя приняла комплимент на свой счет и страшно загордилась. Ей было приятно, что она участвует в этой благотворительной акции.

— Тогда завтра везите все деньги в больницу, а я закажу три билета на утренний рейс, и мы отправим всех троих.

— Хорошо, обязательно будем, — ответил Витек и распрощался. — Значит, сколько всего надо денег, — от волнения не мог сообразить он.

— Сто тридцать и сорок, — сосчитал Алексей, — всего сто семьдесят тысяч долларов.

— Берите двести, а то вдруг не хватит, — Катя вытащила из сейфа еще несколько пачек, и Виктор принялся считать.

Пока он перелистывал каждую пачку, Алексей сходил в ванную и проверил, чем занимается Альфред.

Тот как следует подмылся и простирнул свои спортивные трусы. При этом неумело голосил дурацкие песни из репертуара модных российских групп типа «На-На». Больше ему на ум в тот миг ничего не пришло.

Увидев входящего Алексея в черной маске, он весь сжался и затих.

— Чего заткнулся, ори дальше, только репертуар смени, а то бесталанная «голубая» эстрада и без тебя надоела, — пригрозил Коновалов и вышел.

Неожиданно Алексей встал как вкопанный. Ему показалось, что он когда-то видел этого человека. Лицо Альфреда напомнило ему какого-то старого знакомого, но кого — он вспомнить не мог.

Надо сказать, что у Коновалова была феноменальная память на лица, отличный слух и великолепные умственные способности. Ведь не зря он когда-то был на отличном счету в разведке.

Витек закончил считать и сложил деньги в спортивную сумку.

— Давайте быстрее, — поторопил их Алексей. Из всей компании он один догадывался о подстерегающей их опасности.

Катя закрыла сейф, взяла ключ в руку и пошла к двери. По дороге зашла в ванную и напоследок сказала отцу:

— Я ухожу и больше не вернусь, меня не жди. С этой минуты ты мне больше не отец. — Она хлопнула дверью и, гордо подняв голову, удалилась. От этого хлопка осыпалась зеркальная плитка с потолка уборной и все на голову Репы. Он получил много небольших шишек, и они ему послужили напоминанием, что детей бить нельзя. В прихожей она швырнула ключ от сейфа в большую глиняную вазу с сухими стеблями и вышла из квартиры. Алексей и Виктор обескураженно посмотрели сначала на нее, а потом друг на друга. Заявление десятилетней Кати Репутатской означало, что теперь она будет жить с ними и они должны обеспечивать ее всем необходимым. Например, купить велосипед и научить на нем кататься. А как же иначе, ведь слово было дадено, и, значит, его надо было сдержать. Друзья покачали головами и двинулись следом.

— Не могу я вот так провести эту последнюю ночь, — запричитал Виктор. — Завтра мою доченьку отправят в Америку, и неизвестно, как там все сложится. Я хочу поехать к ней, прямо сейчас. Я скажу, что деньги мы нашли и что ей сделают операцию. Вот она обрадуется.

— И те двое детей тоже обрадуются, — встряла непоседливая Катя.

— Да. Логичнее всего ехать в клинику, и побыстрее, — добавил Коновалов.

Друзья вышли из подъезда и наконец-то сняли промокшие от пота маски.

— А как быть с тобой? — Алексей внимательно посмотрел на Катю. — Ты подставила своего отца, и теперь тебе домой возвращаться опасно. Он может тебя в лучшем случае побить…

— А в худшем? — Катя подняла на Алексея испуганный взгляд.

— Не знаю, но, я думаю, до этого не дойдет.

— Ничего, поживет с нами, деньги ведь теперь есть, — Витя погладил ее по голове.

— Мне с вами хорошо, не гоните меня, пожалуйста, — взмолилась Катя и жалобно посмотрела на Алексея и Виктора. — Я буду послушная и прилежная. Это с опостылевшим мне отцом я была такая крутая, а с вами буду хорошая.

— Милая, добрая Катенька, как же мы тебя выгоним, живи с нами сколько хочешь. Мы за тобой будем ухаживать, будем тебя защищать. — Алексей нежно погладил ее по голове, а Катя вдруг приблизилась к нему, обхватила ручками его толстую шею, прильнула к груди и благоговейно вздохнула. Ей было очень хорошо.

— Почему вы не мой папа? — спросила она, и от этого вопроса у Алексея глаза на лоб полезли. Витек открыл рот и минуту не мог его закрыть.

— Мне с вами так хорошо. Будьте моим папой. — Катя улыбнулась и нежно поцеловала Алексея в небритую щеку. — Фу, небритая, — поморщилась она, а потом добавила: — Но все равно хорошо. Вы и моей маме понравитесь. Она, правда, сейчас в психушке лечится, но она здоровая, а никакой не псих.

Коновалов понял, что наглухо влип. Чем он заслужил неподдельную любовь девочки, он не знал. Он был уверен лишь в том, что дети чувствуют интуитивно, искренне и всерьез, а не как взрослые, через призму ненужных, бестолковых знаний и мотивировок.

— Я подумаю над твоим предложением, — только и мог выдавить Алексей. Пока он это говорил, то успел взмокнуть до нитки.

Довольная Катя подпрыгнула на месте, чем выразила свой восторг, и засмеялась.

— А моего настоящего папу мы выгоним, и деньги у него заберем. Будет знать, как мне подзатыльники давать и уши крутить.

Алексей встал и медленно побрел по аллее, обдумывая предложение девочки.

— Ну, повезло тебе, Леха, — начал подтрунивать над ним повеселевший Демин, — кто-то ищет богатую невесту, а тебе подвернулась богатая дочка. Повезло. Может, у нее и мама ничего…

Коновалов на него зло посмотрел, раздул ноздри, как племенной жеребец перед случкой, но ничего не сказал. Он относился к Катиному заявлению вполне серьезно.

— В придачу к дочке имеется и мама, правда, она не совсем того, — Витя покрутил указательным пальцем у своего виска и продолжил издевательства. У него было отличное настроение, и по этому поводу он решил похохмить. — А что, Леха, соглашайся. Ты одним махом решишь проблему с женитьбой и с ребенком.

— А почему ты не хочешь поехать вместе с дочерью в США? — вдруг спросил Коновалов и тем самым сменил тему разговора. — В прошлое посещение профессор тебе сказал, что надо дополнительно пять тысяч долларов, и они тебе сделают визу как сопровождающему.

— Но денег тогда не было, и я отказался.

— Но теперь-то они есть.

— Да, как я раньше не подумал. Поеду со Светланкой в Штаты, буду за ней ухаживать, глядишь, она быстрее поправится. Надо быстрее к ней ехать, обрадовать ее.

— Нельзя к ней ехать с пустыми руками, надо гостинцы купить, — Алексей хитро посмотрел на Виктора и Катю. Он знал наперед, что те согласятся.

— Давайте купим, а то я есть хочу, — объявила Репутатская. — У меня в животе уже час бурчит, голодные глисты еды требуют.

— Конечно, купим, ведь денег куча, — Демин тряхнул сумкой с долларами, и они глухо зашуршали.

Они взяли такси, доехали до супермаркета, накупили там всяких вкусностей, сложили в целлофановые пакеты и помчались в клинику к Светлане Деминой. На часах было двадцать один ноль-ноль.

Как только похитители и Катя ушли, до смерти перепуганный Альфред бросился звонить Герману.

— Да, — ответил тот через минуту.

— Это Альфред, срочно приезжай, у меня случилось ЧП.

— Что, еще кого-то взяли в заложники? — пошутил тот.

— Нет, террористы были у меня дома, и навела их на хату моя дочь Катька. Они забрали все деньги.

Герман аж свистнул:

— Ну и дела, сейчас буду. — Он и его «крутые кулаки» расселись по машинам и отправились в путь.

Через десять минут Герман и Фома поднялись в квартиру к Репе, а остальные остались внизу. Тот рассказал им, как все произошло, естественно, опустив момент с распеванием мерзких песенок и незапланированным опорожнением кишечника.

— Я тебе говорю, они все деньги забрали из сейфа. Все!

— А сколько там было? — спросил Фома и пристально посмотрел на Альфреда. Тот замялся и не сказал, что у него в сейфе лежало два миллиона долларов.

— Эти деньги не мои, ты же знаешь. Я хотел их завтра отправить в аэропорт, связнику тестя, но, видимо, не получится.

— У тебя в квартире есть видеосистема наблюдения, — начал Герман, — и камеры должны были заснять происходящее.

— Есть такая система, — обрадовался Альфред.

— Так давайте посмотрим запись, может быть, что-то узнаем.

Все прошли к Альфреду в кабинет и расселись в шикарные кожаные кресла, расставленные вокруг низкого столика из красного дерева. На нем стоял монитор и видеомагнитофон системы наблюдения. Репа нашел кассету, записанную с камеры, расположенной в комнате, где стоял сейф, отмотал ее к началу и включил запись. Он специально не стал демонстрировать события, происходившие в прихожей, так как там была запечатлена крайне позорная для него сцена. А кому приятно, когда кто-то увидит, как его унижают. Он начал сразу с сейфа.

Когда на экране появилось изображение, то все увидели Катю, входящую в комнату. За ней ввалились двое в черных масках.

Они мигом открыли сейф и начали с радостью выгребать из него доллары. Потом некоторое время совещались, кому-то звонили по телефону, и вновь добавили денег в свою сумку.

Все их действия были отчетливо видны, а разговоры прекрасно слышны. Когда они сделали свое дело, то заперли сейф и удалились.

— А ты говорил, что они все деньги взяли, — строго взглянул на Альфреда главарь.

— Я откуда знал, что что-то осталось, я думал, все взяли.

— А ты где был в это время? — спросил Фома.

— Меня избили и заперли в ванной, я даже позвонить не мог, так как они разбили телефон.

— Так вот зачем они захватили в заложники твою дочь, — растягивая слова, произнес Герман. — Им нужны деньги на операцию. Дочка лысого смертельно больна.

— А зачем они тогда взяли еще сто тридцать тысяч долларов? — обиженно проголосил Альфред.

— Им этот профессор Шнобельбаум сказал взять, вот они и взяли, — поправил Фома.

— Там еще двое обреченных детей лежат, вот они для них и прихватили. — Герман почесал затылок.

— Значит, они джип «Навигатор» в том месте неспроста оставили. Недалеко находится госпиталь имени Бурденко, — догадался бригадир.

— Значит, там лежит его дочь. — Герман потянулся в кресле. — Можно их выследить и захватить, но…

— Что но?.. — насторожился Альфред. Ему показалось, что Герман не хочет браться за это дело.

— Ты, Альфред, сам посуди. Люди мастерски выбили из тебя двести штук, но не для себя, а для больных детей.

— Ну и что? — задал Репа дурацкий вопрос.

— А то. У тебя что, детей нет?

— Есть, но она вон как себя повела. Она меня подставила, сука. Она сама им сейф открыла. Если вернется домой, я ее…

— Может, ты ее не любишь? — спросил Фома.

— Да за что ее любить, когда она вот так предает? — Альфред начал кипятиться. — Она, тварь, всю жизнь мне нервы портила. Надо было отдать ее в детский дом, тогда и деньги целее бы были.

Герман и Фома переглянулись, но ничего не сказали. Они очень сильно удивились поведению Репы. У них тоже были дети, у Германа дочь и сын, а у Фомы дочь. Если бы кто-нибудь попробовал обидеть их чада, то они, не задумываясь, порвали бы ему глотку. Свои дети все-таки, не чужие. Но поведение Репутатского их насторожило.

— Твоя дочь, тебе видней, но мое мнение такое: черт с ними, с этими двумя сотнями штук баксов, оставь детей в покое, пусть лечатся. Деньги ты себе заработаешь, — Герман строго посмотрел на Репу.

— Как? — возмутился тот. У него лицо покраснело, как свекла, и он от негодования запнулся, так как не мог подобрать нужных слов. — Как? Вы оставите без наказания обидчиков?

— Я этого не говорил, — Герман начал злиться. — Я имел в виду вот что. Пусть дети на твои деньги летят в Америку и им там сделают операции. Мы даже худого террориста, этого Демина, трогать не будем, пусть живет, он нам ничего плохого не сделал. А вот этого амбала обязательно угрохаем. Он ведь пятерых наших братанов раком поставил, а за это, сам понимаешь, — смерть.

— А как же деньги? — взмолился Репутатский. — Как мне деньги вернуть?

— Мы можем тебе деньги вернуть, но тогда больные дети погибнут, — начал выходить из себя бригадир.

— Если вы такие благодетели, то отправляйте детей лечиться на свои двести тысяч долларов, а мои — мне верните.

— Что? — рявкнул Фома и вскочил с кресла. Он уже хотел врезать зажравшемуся Репутатскому, но Герман его остановил.

— Сядь, — крикнул он, — и успокойся.

Фома поправил толстую золотую цепь с крестом в бриллиантах у себя на шее и нехотя плюхнулся в кресло.

— Кинула тебя твоя же дочка, поэтому ты сам с ней и разбирайся. Мы, как обещали, ее тебе вернем, амбала грохнем, Демина не трогаем, а дети пусть едут в Америку на лечение, — Герман рассудил, как отрезал.

— А как же мои деньги?

— Все, я так решил! — рявкнул босс, и Репа замолк. Он знал, что с Германом спорить бесполезно. Раз тот принял решение, то оно стало законом для всего его окружения и для него самого. Таков был его авторитет.