Милиция оцепила место происшествия и никого, кроме оперативников и пожарных, в зону не пускала. Зеваки столпились за металлическими ограждениями и издалека наблюдали за неспешной работой служителей закона. Герман, Фома, Газила, Шаман и Дуб тоже находились в толпе и с ужасом смотрели, как тушат обгорелый кузов некогда зеленой «БМВ». Второй иномарки не было видно, так как она, напрочь искореженная, стояла в помещении магазина.
Людская масса гудела, перешептывалась, и слухи ползли по умам.
— Это все чечены учудили, — шепелявила сухонькая убогая старушка. — Они всю Москву хотят извести. Это все черные.
— Какие чеченцы, — вмешался высокий тучный мужчина с представительной внешностью. — Я сам видел, как огромный, между прочим, русский парень расстрелял обе машины из пулемета. Одна из них врезалась в столб, а другая влетела в витрину магазина. И никаких черных там не было.
— Правильно, русские черных и мочат, — встрял парень с остриженной наголо головой.
— Да вы чего, — парировала ему уже в годах, но молодящаяся женщина. Она была модно одета, а лихой раскраской-макияжем походила на куклу. — Это две бандитские группировки сцепились друг с другом за право снимать дань вот с этого магазина. — Она указала пальцем на выбитые автомашиной двери. — Они его не поделили и поэтому перессорились и перестрелялись.
— Да, это форменный бардак, куда смотрит милиция? — влез в спор тощенький дедушка. — Вот раньше, при коммунистах, такого на улицах не было.
Слушая эти разговоры, Герман думал: «Что же здесь произошло на самом деле? Что стало причиной унижения и травмирования пяти моих бойцов?»
Вдруг он увидел в толпе своего знакомого, полковника МУРа Николая Степановича Жабова. Тот быстро пробирался сквозь толпу зевак и ни на кого внимания не обращал.
— Коля! — что было силы крикнул Герман, и полковник, узнав этот голос, поднял голову и начал искать его в толпе.
Как только его взгляд, осоловелый, тяжелый, наткнулся на Тычу, он сразу преобразился. Полковник понял: если один из самых влиятельных мафиози Москвы здесь, значит, это ЧП имеет отношение к его банде. Он подозвал к себе молоденького лейтенанта из оцепления и приказал:
— Видишь мужчину в белом костюме и солнцезащитных очках?
Лейтенант обернулся и, когда понял, о ком идет речь, кивнул.
— Пропусти его и приведи ко мне.
Лейтенант побежал выполнять приказ, а полковник подошел к майору патрульно-постовой службы, прибывшему на место происшествия раньше всех.
— Здравия желаю. — Жабов небрежно отдал честь и поздоровался с ним за руку. Майор, пожилой худосочный мужчина, вытянулся в струнку, отдал честь и вкратце доложил «высокому» начальнику о происшествии.
Германа и Фому пропустили без вопросов, а остальным браткам пришлось остаться.
Но главари сразу подходить к полковнику не стали, а отошли в сторону и принялись ждать.
Николай Степанович заметил, что его уже ждут, и незаметно кивнул: мол, сейчас подойду.
Герман и его «правая рука» Фома были зрелыми, что называется, в самом соку мужчинами.
В молодости Фома, тогда еще Николай Фомичев, был чемпионом страны по боксу, валил противников без особого труда, как пшеничные снопы. Потом от славы побед у него закружилась голова и звездомания захлестнула его развращающей волной вседозволенности. Он стал пить, а почему не выпить, когда наливают? Естественно, бросил тренироваться и покатился под откос жизни, как подмоченный снежный ком с горы. Начал драться по подворотням, а почему не дать в морду, если эта морда тебе не по нутру? И однажды Фома сел в тюрьму за нанесения тяжких телесных повреждений троим парням-комсомольцам, активистам.
Когда он освободился, перестройка уже набирала обороты. Дикий капитализм поглотил Россию и утопил ее в предательстве, насилии, разврате и крови. А куда податься бедному зэку, да к тому же экс-чемпиону, который ничего не умеет делать, кроме как кулаками махать? На работу он устроиться не смог — тренером его не брали. И пошел он в банду к молодому спортсмену-каратисту Герману Розовощекову. Тыча взял Фому на испытательный срок, предварительно проверив в деле.
Один коммерсант задолжал Герману несколько тысяч долларов и отдавать не спешил, так как у него их просто не было. Он проигрался в казино, но бандитов эти «мелочи» не волновали. Коммерсант сник, стал прятаться от братков на квартире любовницы, но его разыскали и привезли на разборки. Фоме поручили выбить из него эти деньги, и он, недолго думая, обдолбил бизнесмену кулаками печень и почки. Тот пообещал к вечеру расплатиться, продал товарищу за полцены свою машину и мигом вернул долг. И до сегодняшнего дня он платит регулярно и будет платить.
Этим бизнесменом был Альфред Репутатский.
Авторитет Фомы рос, и вскоре он стал «правой рукой», вернее, «правым кулаком» самого «крутого кулака» Германа Тычи.
Герман сам был атлетического телосложения, но уважал Фому за силу, злость и умение драться и знал, что тот никогда не отступает и не сдается. Сам Тыча был «упертым» и своенравным властелином, но к мнению бригадира всегда прислушивался.
Герман Розовощеков в тюрьме никогда не сидел и не желал садиться. Когда-то он работал тренером по дзюдо в детско-юношеской спортивной школе. Когда в СССР начался бум карате, он переквалифицировался и стал обучать «чайников» этому виду единоборства, естественно, за деньги. Был он отличным спортсменом, но не чемпионом. В спорте же платят за достижения, а их у Германа как раз и не было. Драться возле пивнухи — тоже дело. Но за это можно схлопотать либо срок в тюряге, либо кружкой по голове. Другое дело, когда выступаешь на соревнованиях и должен честно, по правилам, доказать свое превосходство над такими же, как и ты, тренированными, волевыми, сильными и мужественными людьми. Но честолюбивый Гера хотел быть первым любой ценой и напрочь отрицал игру по каким-либо правилам. Денег от тренерской работы ему не хватало, и он встал на опасный, но очень доходный путь — рэкет.
Герману повезло. В самом начале перестройки он накрепко занял одну из самых престижных ныне ниш и удержался в ней до сего времени.
Свое восхождение он начинал с рэкета мелких спекулянтов, кооператоров, лавочников и наперсточников. Позднее сколоченная им банда окрепла и приняла на себя нелегкий статус преступной группировки, а позднее мафиозного клана. Они поднялись на самый пик в иерархии преступного мира. Теперь снимать дань с проституток, палаточников, мелких магазинов и рынков Тыче стало «западло». Он обложил налогами и обеспечивал бандитскую «крышу» ресторанам, крупным юридическим и строительным фирмам, заводам и фабрикам, большим торговым центрам, финансовым корпорациям и, конечно, банкам. Надо сказать, что Герман со всеми находил общий язык, умело избегал конфликтов с конкурентами и никогда не ввязывался в кровавые бойни. Представители правоохранительных органов про него говорили: «чистый мафиози». Хотя неясно, как отпетые бандиты, силой принуждающие коммерсантов платить им дань, могут быть «чистыми».
Герман был тренером по призванию и, видимо, подсознательно перенес свой педагогический опыт на иную, более опасную стезю. Кровавый конфликт, происшедший сегодня с пятью его бойцами, был для него шоком. Никогда еще люди Германа Тычи не получали по мордасам и не травмировались так жестоко. Это был первый случай, но теперь, наверное, не последний.
Насупившийся босс угрюмо стоял не шелохнувшись, как монумент, и наблюдал за полковником Жабовым. Тот выслушал доклады подчиненных, закончил расспросы свидетелей и подошел к бандитам.
— Привет, — тихо сказал он и пожал руку сначала Герману, а потом Фоме. — Ты чего без звонка, что-то случилось?
— Мои люди попали в эту кашу, — произнес Герман и замолчал.
— А, вот в чем дело.
— Ну, что там? — спросил Тыча.
— Картина преступления ясна, — начал Николай Степанович. — Высокий мужчина вышел на проезжую часть и расстрелял колеса сначала вон той «БМВ», — он указал рукой на машину, придавленную столбом. — А потом колеса второго автомобиля. — Полковник кивнул на магазин: — Пять человек получили ранения. По моему разумению, попасть в колеса автомашины, несущейся на большой скорости, да еще с расстояния в тридцать метров, мог только очень опытный стрелок. По утверждению свидетелей — жильцов окрестных домов, он стрелял всего четыре раза. Это значит, что он отменный снайпер.
— Снайпер так снайпер, — промямлил Герман и посмотрел на Фому.
— Я тебе говорил.
— А теперь вы расскажите мне, чем занимались ваши люди, — начал полковник, но Герман его перебил:
— Я не расположен докладывать тебе, что и как. Веди это дело и, если узнаешь что-то новое, сообщи мне. А сейчас пойдем со мной. — Он пошел по улице и повернул в тот самый переулок, куда часом раньше свернул на джипе Алексей.
— Это тебе. И, поверь, я увеличу ставку, если ты найдешь того, кто это сделал. — Тыча вынул из кармана пачку в десять тысяч долларов и передал Жабову.
— Ты что, сослуживцы могут увидеть, — запротестовал милиционер, но быстро взял деньги и запихнул их в карман брюк. Карман оттопырился, и создалось впечатление, что милиционер сильно возбудился. Бандиты с усмешкой посмотрели на него, а полковник вынул пачку и, воровато оглянувшись, запихнул ее за пазуху. Теперь пиджак вздулся бугром, будто у мента выросла женская грудь.
— Сообщи, — напомнил Герман и пошел к машине.
— Непременно, — пообещал полковник и стал снова перепрятывать деньги. Некоторые люди не знают, что делать с деньгами, а с большими — тем более.