Тихие Клятвы (ЛП)

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Рядом с отцом она вела себя иначе, чем в кафе. Или она просто вела себя по-другому теперь, когда узнала, кто я? Невозможно сказать, но перемены в ней были очевидны.

Неделю назад она была смелее, даже в своем молчании. Когда я впервые встретил ее, я ожидал увидеть оболочку девушки, хрупкую и скорбящую. Ноэми не была даже отдаленно сломлена. Я даже не был уверен, как ее вообще посчитали травмированной. Мне хватило одного короткого общения, чтобы понять, что потеря, которую она понесла, не будет проблемой.

Более того, я почувствовал мгновенное желание узнать о ней больше. Мое любопытство было настолько велико, что это пугало меня. После нашего короткого общения жажда большего грызла меня изнутри. Это было так тревожно, что я потерял самообладание с этим ее засранцем телохранителем. Мне не следовало бить его, но я был так на взводе, что набросился на него. Он был доволен тем, что вцепился мне в лицо.

После этого я немного волновался, что мои действия могут заставить ее отца отозвать свое согласие, но этого не произошло. Я позвонил Джимми, как только вернулся в машину, и сказал ему, чтобы он продолжал действовать. К концу дня он подтвердил, что сделка состоялась.

С этого момента я думал, какой будет ее реакция, когда она узнает мою личность. Я знал, что она будет удивлена, но не ожидал, что она будет так потрясена. Был ли это шок от того, что она снова увидела меня, или присутствие ее отца вызвало напряжение?

Учитывая гребаных итальянцев и их склонность чрезмерно опекать своих дочерей, проблемы с отцом не должны были стать шоком. Черт, возможно, именно по этой причине она согласилась на брак. Шанс вырваться из-под его влияния.

Мне нравилась идея ее молчания, но видеть ее скованной и неустроенной меня раздражало. Я надеялся, что она вернется к своему задорному характеру, когда мы снова останемся наедине. Я не должен был. Весь смысл ее выбора заключался в том, чтобы свести к минимуму разрушение моей жизни. Это и ее красота. Я бы солгал, если бы сказал, что ее потрясающая внешность не сыграла никакой роли в моем выборе. Когда она вошла в столовую в этом платье, обтягивающем ее изящные изгибы, что-то глубоко внутри меня проснулось. Что-то первобытное и грубое.

Ее глаза были зеленого цвета, как мох, и они еще больше сияли на фоне зеленой ткани ее платья. Ее каштановые волосы были прямыми и густыми, спадающими чуть ниже плеч, а ее знойные губы были чертовски влажной мечтой.

Если бы у меня под крышей жила такая дочь, я бы тоже держал ее под замком.

Моя рука лежала на ее колене не более двадцати секунд, но я все равно чувствовал шелковистую текстуру ее кожи на своих пальцах весь ужин. Дважды мне приходилось хвататься за салфетку, чтобы удержать свои пальцы от желания вернуться к ней.

Чувствовать, как она нежится под моими прикосновениями, было бы куда приятнее, чем бездумная болтовня с ее отцом. Этот мудак ни разу не втянул ее в разговор, хотя, похоже, он не испытывал тех же трудностей, когда втягивал в него своего сына. Как будто мне было не все равно, что ребенок учится в выпускном классе школы. Этот человек был полным придурком, если думал, что я буду рядом с ним. Но это было не первое мое родео. Сидя за его столом, я должен был следовать его примеру. Если он не обратился к ней, то и я тоже.

По крайней мере, таков был мой план.

К концу нашей трапезы стало ясно, что Фаусто не намерен вовлекать свою дочь в наш разговор. Ну и хрен с ним. Я не собирался покидать его дом, не поговорив с Ноэми. Она собиралась стать моей женой, ради всего святого. Я хотел, чтобы она была тихой, а не невидимой.

— Это была честь для меня, Фаусто. У тебя прекрасный дом, а твой повар феноменален.

Мужчина опустил подбородок и с размахом взмахнул рукой. — Скоро мы станем семьей. Я всегда рад видеть тебя за своим столом.

— Спасибо. Я бы остался и дольше, но, боюсь, у меня есть дела, требующие моего участия. Прежде чем я уйду, не мог бы я поговорить наедине с Ноэми? — Я не сводил глаз с Фаусто, интересуясь его реакцией.

— Конечно. — Он тонко улыбнулся. — Мы с Санте оставим вас наедине. — Его глаза на мгновение метнулись к дочери, после чего он последовал за сыном из комнаты. Это было предупреждение? Неужели он думал, что я собираюсь трахнуть ее на его обеденном столе? Сумасшедшие гребаные итальянцы.

Я отодвинул свой стул под углом так, чтобы оказаться лицом к лицу с Ноэми.

Наконец-то мы были одни.